Саргон осуществлял контроль Ассирию так же, как Шумер и Аккад. Вся Месопотамия принадлежала ему. Предполагается кроме того, что он простер собственную власть от верхнего Евфрата к западу, впредь до Средиземного моря. Это нельзя утверждать с полной уверенностью, но, по крайней мере, при с ним это намного возможнее, чем при с Лугальзаггеси.
Саргон поглотил кроме этого центр власти к востоку от Шумера. Это была почва к северу от верхней кромки Персидского залива и к востоку от Тигра. Шумеры именовали ее жителей «эламту», и наименование страны вошло в отечественный язык как Элам.
Саргон выбрал самый послушный и наименее неспокойный из эламитских городов и сделал его правителя своим наместником в стране. Город именовался Шушан и размешался приблизительно в 200 км к востоку от Лагаша. Это начало преобладание города, что оставался серьёзным столичным центром 2 тыс. лет. Мы знаем его под греческим именем Сузы.
Элам рано принял клинописную систему и шумерскую культуру письма. Еще перед Потопом он ссорился и сражался с шумерскими городами. Перед Саргоном, но, он не смог устоять и сделался частью его широкой империи.
Саргон правил первой настоящей империей в истории цивилизации, первым страной, основанным одним человеком, правящим над многими народами различного происхождения. В то время в мире существовало три вторых центра цивилизации. Они размешались на трех вторых реках: на Ниле в Египте, на Инде в этом Пакистане и на Янцзы в Китае. Эти три цивилизации были созданы народами, однородными по происхождению, и не были империями — одна правящая группа в них не господствовала над рядом подчиненных народов.
Империя в большинстве случаев сияет ярко — до тех пор пока она существует. Правящая группа не раздумывая присваивает с большим трудом нажитые достатка покоренных народов. Избыток товаров, каковые ранее рассеивались среди дюжины шумерских городов-стран, был собран в столице Саргона. Она достигла роскоши и размеров, невиданных ни разу. Конкретно по имперской столице современники (и потомки кроме этого) делают выводы об империи, ее великолепие мощно воздействует на них и заставляет вычислять императора великим человеком, храбрецом, не смотря на то, что вся роскошь возможно основана на грабеже, а провинции империи — тонуть в нищете.
Саргон Аккадский погиб около 2315 г. до н. э., по окончании успешного правления, длившегося более полувека, и Шумер восстал. Но старший наследник и сын Саргона скоро подавил бунт, и Аккадская империя осталась невредимой.
При Нарамсине, внуке Саргона, что наследовал трон около 2290 г. до н. э., Аккадская империя достигла вершины могущества. Нарамсин простер собственный влияние в Малую Азию, громадный полуостров, лежащий к западу от Северной Месопотамии, и укрепил собственную власть в Эламе.
Нарамсин отлично известен сейчас благодаря стеле, воздвигнутой в память победы над ордой кочевников на территории Элама. Стела показывает его во главе штурма горной крепости, ведущим собственных солдат вверх по склонам. Фигура его, спокойная и смелая, в два раза больше, чем фигуры солдат. Неприятели сдаются и умирают.
В отечественных глазах стела Нарамсина стоит в художественном отношении довольно много выше, чем стела Коршунов, воздвигнутая двумя с половиной столетиями раньше. Шумеры последовательно изображали себя достаточно приземистыми, толстыми юношами, с круглыми головами, громадными большими носами и выпуклыми глазами. При всем собственном изобретательности и интеллектуальном совершенстве, они не кажутся нам особенно привлекательными. Действительно, тяжело сообщить, как эти изображения правильны и правдивы, а как — художественную условность.
В любом случае аккадские воины на стеле Нарамсина стройнее, выше ростом и намного более приятны по наружности (по крайней мере, в отечественных глазах), чем люди на классических изображениях шумеров.
Кочевники-завоеватели
Нарамсин погиб около 2255 г. до н. э. и практически сразу же Аккадская империя начала сталкиваться с тяжелыми трудностями. В течение судьбы всего лишь одного поколения она сошла с вершины могущества до смерти. Процесс данный неоднократно отмечается в позднейшей месопотамской истории.
Древние империи, кроме того в то время, когда казались славными и могущественными, постоянно несли в себе некую мину замедленного действия.
В то время, когда регион составлен из последовательности ссорящихся городов-стран, они смогут растрачивать богатство и энергию во обоюдных войнах, но любой город имеет традиции патриотизма и закалённую армию. Довольно часто они объединяются, дабы отбросить общего врага из-за предела. При таких событиях вторгающихся кочевников довольно часто бьют.
Но в то время, когда образуется империя, вся мощь централизуется в столице, в руках правящего народа. Провинции разоружают и, как быть может, лишают армий.
Потом вероятны две альтернативы. Провинции, заселенные в большинстве случаев подчиненными народами, остаются непокорными и несмирившимися, хватаясь за каждую возможность восстать против центрального правительства. До тех пор пока империя сильна, восстания, в большинстве случаев, бесплодны и жестоко подавляются, но каждое восстание, кроме того раздавленное, частично разрушает процветание империи и иссушает понемногу силы ее правителей. Не хотя сражаться с внешними неприятелями, мятежные провинции весьма склонны призывать кочевников, сохраняя надежду применять их помощь против центрального правительства.
В случае, если, иначе, провинции приведены в полную покорность или мало-помалу лишаются собственных агрессивных традиций, они не могут отразить кочевников, в то время, когда они появляются. И, не утратив еще неприязни к центральному правительству, они в полной мере готовы приветствовать инопланетян как освободителей, а не неприятелей.
Из этого следует, что в случае, если в империи начинается кроме того не сильный упадок, появляется порочный круг неожиданных мятежей и предстоящее ослабление, то новые мятежи обращаются к помощи извне и часто всего за одно поколение империя рушится.
Во времена Аккадской империи одним из выдающихся соседних племен были гутеи, каковые жили в горах Загра, в том месте, где жили когда-то шумеры.
Поколение спустя по окончании смерти Нарамсина гутеи заметили собственный шанс в том, что наследники царя дрались между собой за трон, провинции бунтовали и ожидали помощи кочевников. Гутеи вторглись в страну, разбили деморализованную аккадскую армию, забрали Агаде и около 2215 г. до н. э. уничтожили город. Империя была у них в руках.
Агаде был уничтожен так основательно, что у него одного, из всех месопотамских столиц, расположение неизвестно до сих пор. Такое полное разрушение говорит о необыкновенной ярости кочевников. Оно заставляет подозревать, не присоединились ли к армии гутеев отряды покоренных народов и не воины ли Шумера и Элама позаботились о том, дабы «не покинуть кирпича на кирпиче» от столицы, напоминавшей о долгом угнетении.
В случае, если это было так, то покоренные народы нашли в гутеях нехорошую замену. Под их неотёсанным правлением процветание увяло. Они были через чур непривычны к сложностям цивилизации, в особенности к поддержанию сети каналов, дабы организовать дело как направляться. Сеть каналов пришла в упадок, что стало причиной вымиранию и голоду. Для старой месопотамской цивилизации наступил маленький период чёрных столетий.
Главную тяжесть кризиса принял на себя Аккад, потому что Аккад был носителем престижа и центром империи ее традиций, так что именно в Аккаде гутеи создали личный центр вместо уничтоженного Агаде.
Кое-какие шумерские города на юге воспользовались преимуществом удаленности и приобрели себе некую долю самоуправления ценой выплаты тяжелой дани новым правителям.
Урук жил под управлением собственной четвертой династии, Ур — второй династии. Самым превосходным правителем периода гутеев был губернатор Лагаша Гудеа. При нем, около 2150 г. до и. э., Лагаш пережил настоящий золотой век. Город не был больше победоносным завоевателем эры Эаннатума, на три с половиной столетия раньше, но это обернулось лишь к лучшему. Лагаш процветал в условиях мира, не грезя о завоеваниях.
Гудеа, очевидно, был не только губернатором, но и жрецом и особенно беспокоился о храмах. Он украсил те, что уже существовали, и выстроил пятнадцать новых. Он так поразил народ своим благочестием, что по окончании смерти был обожествлен и ему поклонялись, как всевышнему.
Мастерство расцвело при нем, и скульпторы Лагаша обучились обрабатывать весьма жёсткий камень — диорит, привозившийся из-за предела. Статуи были шепетильно и красиво отполированы. Самая известная статуя посвящена самому Гудеа. Она около 45 см высотой и изображает сидящего Гудеа с руками, сложенными на животе (шумерская художественная условность, означающая благочестие), и спокойным выражением на прекрасном, не обращая внимания на большой шнобель, лице.
Статуи покрыты надписями, каковые являются ответственным источником по шумерской истории. Конкретно открытие дворца Гудеа в конце XIX в. в первый раз дало современным людям намек на то, что шумеры по большому счету существовали.
Правление кочевников в цивилизованной империи редко длилось продолжительно. Роскошь цивилизации весьма привлекательна и соблазнительна для людей, привычных только с неотёсанной кочевой судьбой. Кроме того в случае, если начальные завоеватели ненавидят роскошь как спутницу разложения, соблазну поддаются их дети. И кочевники перестают быть кочевниками.
Жёсткие армейские вожди гутеев скоро сделались окультуренными правителями. Возможно, они кроме того старались быть больше аккадянами, чем сами аккадяне, потому что им необходимо было изживать кочевое наследие. Так правление кочевников заканчивается их ассимиляцией.
Обычно, но, таковой ассимиляции оказывается слишком мало. Не смотря на то, что кочевники понемногу цивилизуются, им все равно приходится бороться с неприязнью народов, которыми они правят. Те, кто не забывает о многих столетиях цивилизации, ненавидят кочевых предков собственных правителей. То, что кочевники стоят у руля по праву завоевания, заставляет ненавидеть их еще больше. Следовательно, в то время, когда правление кочевников смягчается и слабеет, в то время, когда армия перестает быть закаленной ордой головорезов, которой когда-то была, бывших кочевников выбрасывают вон.
Город Авраама
Гутеи продержались всего около столетия. Около 2120 г. они были изгнаны из Месопотамии. Фактическим освободителем был, возможно, правитель Урука, пребывавшего тогда под властью пятой династии. Он имел возможность функционировать в альянсе с Уром, но, в случае, если это и без того, правитель Ура скоро сместил собственного союзника и к 2113 г. установил собственный владычество в стране.
Данный правитель, по имени Ур-Намму, первенствовал царем третьей династии Ура, и шумеры в течение столетия купались в последних лучах славы. Под властью третьей династии Ура вся Месопотамия была снова объединена в империю, столь же огромную, как Аккадская, но по характеру скорее торговую, чем военную.
Ур-Намму был, возможно, величайшим правителем семейства. При нем законы страны были сведены в письменный кодекс. Очень возможно, что это делалось и до него. Трудно предположить, к примеру, что Саргон Аккадский не сделал этого в течение собственного продолжительного правления. Беда, но, в том, что от этих ранних кодексов ничего не сохранилось; кодекс Ур-Намму — старейший из тех, каковые дошли до нас. Эти сохранившиеся отрывки являются старейшими в истории писаными законами.
Они представляются нам достаточно добрыми. В древних законах прослеживается склонность калечить виновных (око за зуб и око за зуб), но в кодексе Ур-Намму такое наказание заменено финансовой компенсацией. Возможно, таковой взор на вещи был естественным для торгового общества.
Строительное мастерство шумеров достигло вершины. Ур выстроил огромный зиккурат, наибольший из тех, что видели шумеры. Его остатки были вскрыты при раскопках на месте, где стоял Ур, и до сих пор создают внушительное чувство. Зиккурат был около 80 м длиной и 50 м шириной, а нижние стенки были толщиной 2,5 м.
Сохранились руины двух нижних ступеней, достигающие высоты 18 м. Первоначально ступеней было, возможно, три, неспециализированной высотой 36 м.
На месте Ура отысканы кроме этого практически десятки тысяч глиняных табличек, покрытых надписями. Возможно поразмыслить, что такие находки должны поведать нам об истории страны многое, но это не те надписи. Это коммерческие документы и бухгалтерские счета. Представьте себе, что некие археологи в отдаленном будущем, раскопав руины Нью-Йорка, нашли горы бумаг и поняли, что все это расписки и платежные квитанции.
Само собой разумеется, ими также нельзя пренебрегать. Из этих неинтересных записей возможно почерпнуть множество сведений о повседневной жизни жителей. Вы имеете возможность определить, какой пищей эти люди питались, какие конкретно деловые сделки они заключали, как на большом растоянии простиралась их торговля и что они брали и реализовывали. Возможно делать выводы кроме того о размерах империи, отметив места, где в руинах были отысканы подобные документы. В то время, когда документы датированы, они датированы в большинстве случаев некоторым годом правления очередного царя, так что из этого возможно вывести имена царей, последовательность их царствований и их продолжительность. В то время, когда в датах перестают отмечаться цари Ура, это указывает, что власть Ура в данном месте пала.
Потому что власть его рушилась и в 2030 г. до н. э. фактически пришла к концу. Еще одно поколение Ур продержался как город-государство, но после этого на город пал последний удар. В 2006 г. эламская армия, воспользовавшись анархией в Месопотамии и голодом в самом Уре, опрокинула оборону гордого города и захватила его. Последний царь третьей династии Ибби-Син был пленен.
Элам, что был завоеванной провинцией Аккадской империи, сделался на время сильнейшей державой Месопотамии. Частично это разъясняется тем, что города-страны сейчас снова ссорились между собой, возвратившись к военной борьбе.
В бывшем Шумере громаднейшую важность купили два города-страны — Исин и Ларса.
Исин размешался выше по течению, мало южнее Ниппура. В столетие по окончании падения Ура Исин был наиболее значимым городом-страной юга. К концу этого периода, около 1930 г. до н. э., один из его правителей кодифицировал законы города и записал их на шумерском языке. Отрывки этого кодекса сохранились.
Ларса размешалась дальше на юге, километрах в двадцати ниже Урука. В 1924 г. до н. э. Ларса, пребывавшая под влиянием эламитов, победила Исин и вступила в столетие собственного собственного величия.
На севере было два ответственных города-страны. В том месте был Ашур и, ниже по течению Тигра, Эшнунна. Отысканы отрывки третьего кодекса законов, составленного правителем Эшнунны.
Но эти города уже не были старомодными шумерскими городами. Шумеры, как правящий класс, пали вместе с Уром. Во время по окончании 2000 г. до н. э. правящий класс в городах, каковые когда-то были шумерскими, сказал по-аккадски. Месопотамия сделалась абсолютно семитической по языку и оставалась такой в течение пятнадцати столетий.
Шумерский язык погиб не полностью. Он сохранялся некое время в самом консервативном из всех университетов — в религии. Он сделался «мертвым языком», применяемым в религиозных ритуалах так, как сейчас употребляется латынь.
Шумеры исчезали совместно со своим языком. Их не вырезали, не убивали. Они просто переставали вычислять себя шумерами. Чувство национальности медлительно таяло, и к 1900 г. до н. э. не осталось ничего.
За 2 тыс. лет собственного существования шумеры изобрели колесный транспорт, астрономию, математику, коммерческие фирмы, широкомасштабное строительство из кирпича и письменность. Возможно заявить, что они изобрели практически всю цивилизацию.
Сейчас они ушли. За семь столетий до Троянской войны, за одиннадцать столетий до основания маленькой деревушки называющиеся Рим шумеры, уже одряхлев от традиций, — ушли. Самое существование их было забыто впредь до великих археологических раскопок финиша XIX столетия.
Но след их остался. В одной великой книге, пришедшей к нам из древних времен, — в Библии, — туманные следы шумеров возможно отыскать. В одном месте конкретно указывается на период третьей династии Ура.
В это последнее столетие существования Шумера, приблизительно около 2000 г. до н. э., близость угасания стала очевидной. Падение империи, голод, эламская оккупация были смертельными ударами. Многие предприимчивые люди из Ура ощущали, возможно, что великий некогда город не имеет будущего, и отправлялись в путешествия в отыскивании лучшей судьбы.
Одно из таких путешествий отмечено в Библии. «И Терах забрал Абрама, сына собственного, и Лота… и Сару, невестку собственную… и они отправились… из Ура… дабы идти в почву Ханаанскую» (Быт. 11:31). Они прошли целый Плодородный Полумесяц, к северо-западу до вершины дуги, а после этого к юго-западу, до ее западного финиша. Абрам со временем поменял собственный имя на Авраам и сделался, в соответствии с легенде, предком израильтян.
Библия обрисовывает поход, идеальный месопотамской армией против городов-стран Ханаана, и подробности описания заставляют думать, что время Авраама сходится с периодом, конкретно следовавшим за падением Ура.
«И это происходило в дни Амрафела, царя Шинара, Ариоха, царя Эллазара, Шедорлаомера, царя Элама и Тидала, царя народов, и они устроили войну» (Быт. 14:1—2).
Благодаря известный месту, отведенному ему в будущем в этом отрывке, ясно, что Шедорлаомер возглавлял коалицию, а в истории был лишь один период — столетие по окончании падения Ура, — в то время, когда Элам был ведущей державой расколотой Месопотамии. Город Эллазар, второй член коалиции, в большинстве случаев считается Ларсой, и лишь в это время Ларса игралась выдающуюся роль.
«Тидал, царь народов», был, возможно, достаточно небольшим князьком. Громаднейший интерес воображает для нас Амрафел, царь Шинара. При буквальном прочтении он думается правителем всего месопотамского региона (потому что Шинар — это Шумер), но это не соответствует тогдашнему положению дел. В действительности, если бы Амрафел был правителем всей Месопотамии, тогда он, а не Шедорлаомер возглавлял бы коалицию.
Ответ на эту тайную связан с новой группой захватчиков, каковые вступили в Месопотамию и должны быть сейчас рассмотрены.
Глава 3. АМОРЕИ
Входит Вавилон
Новые захватчики явились с запада и с юга, как аккадяне тысячелетием раньше. Говорили они на семитическом языке, весьма похожем на аккадский, и, поселившись в Месопотамии, скоро приняли аккадский вариант языка. Благодаря родству языков они скоро были приняты как местные уроженцы и не остались, как гутеи, ненавистными чужаками.
Эти семитские инопланетяне в месопотамских надписях именуются «амурру». Свидетельствует ли это слово «кочевники» либо «люди Запада» — вопрос спорный. Так или иначе, мы знаем их под именем амореев.
Около 2000 г. до н. э., в то время, когда славные дни Ура кончились и Шумер вступил в эру последнего упадка, амореи двинулись из пустыни в область «Плодородного Полумесяца», на востоке и на западе.
На западе они колонизировали почвы, прилегавшие к Средиземному морю, смешавшись с жителями Ханаана (каковые кроме этого говорили па семитическом языке). В Библии хананеяне довольно часто именуются аморреями,к примеру, в то время, когда Всевышний говорит Аврааму, что еще не настало время наследовать Ханаан, «потому что чаша бесправия аморреев еще не наполнилась» (Быт. 15:16).
На востоке амореи вступили в бывший Аккад, и конкретно они скорее, чем тускнеющие шумеры, вдохнули силы в города-страны между 2000-м и 1800 г. Они заняли, к примеру, город Ларсу, что процветал под аморейским правлением.
Амореи захватили кроме этого мелкий аккадский город по имени Бабилум («врата Всевышнего» на аккадском) и сделали его своим. На древнееврейском языке Библии имя города преобразовывается в Бабел.
До того времени Бабел не покинул заметных следов в месопотамском мире. Он был расположен на Евфрате, мало западнее Киша, и жил, должно быть, в тени этого великого города. С упадком Киша Бабел взял шанс засиять бросче.
Но самого превосходного из собственных первых удач амореи достигли на большом растоянии на севере. В 1850 г. они захватили Ашшур и нашли в том месте вправду богатую добычу. В северной части дуги Полумесяца сейчас буйно цвела цивилизация, и в конце периода третьей династии Ура торговцы из Ашшура проникали глубоко в Малую Азию. Сейчас, в то время, когда властительную руку Ура убрали, Ашшур был предоставлен самому себе и вырос в богатый и гордый купеческий город.
В 1814 г. до н. э. некоторый аморейский выходец, допустимо член правящей семьи, сделался правителем Ашшура. Его имя было Шамшиадад I, и он основал семейство, которая, пережив бессчётные перевороты, продержалась у власти свыше тысячи лет. При Шамшиададе I Ашшур осуществлял контроль северную Месопотамию во всю ее ширину, потому что новый монарх занял город Мари, в 240 км к юго-западу от Евфрата. Это был второй скоро разбогатевший торговый комплекс, близкий к растущим городам западной половины Плодородного Полумесяца. Расширение владений в данный первый период величия Ашшура стало предвестником будущего — первого появления на карте мира грозной Ассирии.
В случае, если мы возвратимся сейчас к тайной Амрафела, царя Шинара, отмеченной в прошлой главе, выясняется тогда, что он был одним из аморейских правителей в Месопотамии. Но которым?
Представляется самые вероятным, что он был одним из ранних аморейских вождей в Бабеле. Его именуют «царем Шинара» (другими словами царем Месопотамии), потому, что Бабел с течением времени начал править всей страной и его слава бросала отблеск назад, на время раннего правителя.
В 1792 г. до н. э. шестой линии и правитель, предположительно потомок Амрафела, наследовал власть в Бабеле. Его кликали Хаммурапи. Обстановка при его воцарении казалась не через чур благоприятной для нового монарха. Казалось кроме того, что Бабел по большому счету не имеет будущего.
На севере Шамшиадад I выковывал могучую Ассирию. На юге опасность казалась еще хуже. Двумя годами ранее, в 1794 г., Рим-Син, что правил в Ларсе с 1822 г. до н. э., наконец сумел одержать окончательную победу над городом Исин и объединил целый юг речной равнины под правлением.
К счастью для Хаммурапи, его неприятели не были едины и оба они старели. Хаммурапи был одарен дипломатическими талантами и военными и, в дополнение к этому, был молод, терпелив и мог себе позволить подождать, заботливо снабжая себе альянс с одним из соперников, дабы побить другого. Непременно кто-то должен был погибнуть.
Это был Шамшиадад из Ашура. Он погиб в 1782 г., и при его менее могущественном наследнике мощь Ассирии уменьшилась. В то время, когда снизилось давление с севера, Хаммурапи обратился к югу. В 1763 г. он разгромил старого Рим-Сина, и целый юг попал в его руки. Он двинулся на север и в 1759 г. забрал Мари и подверг его разграблению. Ашшур избежал столь тяжёлой судьбы. В 1755 г. он подчинился и начал служить Хаммурапи как данник. Правитель его сохранил трон, и семейство Шамшиадада I сохранилась, дабы стать в будущем чумой другой Месопотамии.
В 1750 г. до н. э. на данный момент скончался, но в последние пять лет собственного царствования он уже правил империей, столь же широкой, как империя Нарамсина шестью столетиями ранее.
Слава Бабела воистину началась с правления Хаммурапи, потому что он сделал город собственной столицей и правил оттуда собственными огромными владениями. Город вырос и стал могущественным метрополисом, оставаясь наибольшим городом Западной Азии в течении четырнадцати столетий. Сейчас мы знаем его под греческим именем — Вавилон.
Регион, что когда-то именовался Шумером и Аккадом, забрал собственный имя у этого великого города и именовался Вавилонией в течение всех оставшихся столетий истории Старого мира.
Смена всевышних
Успех Вавилона на земле отразился в подобном успехе в месопотамском небе.
Шумеры, как было в обычае среди древних народов, поклонялись всевышним. Как еще возможно было растолковать капризы природы? Кому еще возможно было приписать создание Вселенной?
Возможно, каждое племя имело какого-либо одного всевышнего, что был воплощением и символом племени. Между его богом и племенем должна была существовать тесная сообщение. При условии, в случае, если всевышнему поклонялись подобающим образом, с соответствующими ритуалами, он должен был заботиться о собственном народе, сохранять благоприятную среду обитания и помогать побеждать другие племена (и их всевышних).
В то время, когда несколько племен селилась в близком соседстве и принимала неспециализированную культуру, таких всевышних становилось довольно много. Дабы поддерживать мир, всем им необходимо было придать какой-то вес и установить пантеон, группу всевышних, родственных друг другу. В большинстве случаев, в то время, когда народ, выступив на историческую сцену, начинал играться заметную роль, таковой пантеон уже имелся в наличии*.
Имея множество всевышних, в полной мере конечно было ввести специализацию. Один из всевышних нёс ответственность за ливень, второй — за реку и т. д. поэты и Сказочники имели возможность сплетать рассказы, обрисовывая и растолковывая Вселенную в аллегорических терминах. То, что мы именуем мифологией, было старой попыткой создать науку. Мы и сейчас ломаем голову над теми же проблемами — предсказанием погоды и происхождением Вселенной. Но дабы отыскать ответ, мы пользуемся вторыми инструментами.
Самое общее разделение и простой труда среди всевышних — это наделить одного из них серьезностью за почву (либо подземный мир), другого — за воды (соленое море либо пресноводные реки) и третьего — за воздушное пространство (либо небо вверху). В большинстве случаев главным всевышним выяснялся всевышний неба, потому что небо охватывало и почву, и воды, с неба падал ливень (и ударяла молния).
В древних греческих мифах, пантеон которых оптимальнее знаком людям современной западной культуры, Вселенную поделили между собой три сына Хроноса. Зевс забрал себе небо, Посейдон — море, Гадес — подземный мир, но главным всевышним был Зевс. Единственное объяснение, которое мы имеем, — мифологическое: конкретно Зевс возглавил восстание против их неспециализированного отца Хроноса. Земные факты, лежащие за этим объяснением, утрачены в греческой предыстории.
Среди шумеров имелось такое же разделение труда между тремя главными всевышними. Ану был всевышним неба, Энлиль — всевышним почвы, и Эа — всевышним пресной, рождающей жизнь воды. Ану был, по-видимому, главным всевышним шумеров, по крайней мере на поздней стадии их истории.
* Израильтяне, каковые скоро вступают на эту сцену, отличались от народов того времени, отказываясь установить таковой пантеон. По крайней мере, те из них, каковые настаивали на единственном Всевышнем, в итоге победили. (Примеч. авт.)
Мифологическая обстоятельство находится в шумерской истории сотворения мира. Дело идет (как и во многих вторых мифах о творении) не о сотворении мира из ничего, но о создании упорядоченной Вселенной из хаотичного хаоса.
В шумерском мифе хаос представлен первобытной богиней по имени Тиамат. Она, разумеется, воображала море, чёрное, губительное, с хаотически переживающими водами, каковые казались такими страшными первобытному народу, не обладавшему разработкой мореплавания. Дабы Вселенная имела возможность появиться, необходимо было победить Тиамат. (Либо, возможно, это отражало тот исторический факт, что реку удалось смирить при помощи совокупности каналов.)
В шумерском варианте мифа Ану в итоге выступил против Тиамат, победил ее и из ее тела выстроил Вселенную. В приз за собственную победу он, конечно, должен был взять верховную власть над всевышними.
Тут возможно поразмышлять об исторических фактах, лежащих в базе мифа. Не обращая внимания на пантеон, любой из шумерских городов сохранял собственного любимого всевышнего в качестве особенного покровителя. (Как у афинян, каковые вычисляли богиню Афину покровительницей Афин.)
Энлиля особенно почитали в Ниппуре, а Эа был покровителем Эриду. До изобретения письменности это были два основных города Убайдского периода, и было в полной мере конечно, что эти два всевышнего купили главную важность. Возможно, тот либо второй был первоначально главным всевышним.
К концу Убайдского периода, но, на первый замысел выступил Урук; конкретно в Уруке была изобретена письменность, и, возможно, Урук управлял Шумер впредь до Потопа. Всевышним Урука был Ану, и именно он благодаря письменности утвердился как основной всевышний достаточно прочно, потому что таковой порядок сохранялся, кроме того в то время, когда господство переходила к вторым городам.
В то время, когда аккадяне вступили в Месопотамию, они принесли с собой собственных всевышних, которых мы можем выяснить по тому, что они носят семитические имена. Этим всевышним разрешено было войти в шумерский пантеон, но в нижние его слои. Ко мне входили Син — всевышний Луны, Шамаш — всевышний Солнца и Иштар — богиня планеты Венера (и красоты и богиня любви).
В некоторых случаях шумерские города принимали того либо иного из этих аккадских всевышних, по-видимому, благодаря влиянию и аккадскому языку, важность которых возросла благодаря подвигам Саргона Аккадского. Так, Син стал главным всевышним Ура, а Иштар очень почитали в Уруке. Обитатели Урука, дабы растолковать такое новшество, сделали вывод, что Иштар была дочерью Ану, и родство это вошло в официальную мифологию.
Среди народов Месопотамии (как и среди вторых народов) было в обычае включать имена всевышних в собственные имена. Это говорило о благочестии и, быть может, приносило успех, потому что всевышние, возможно, не были нечувствительны к лести. Среди исторических персонажей, которых мы отмечали, мы находим имя Эа у Эаннатума из Лагаша, имя Сина у Нарамсина из Агаде и Римсина из Ларсы. Шамаш появляется в имени ассирийца Шамшиадада I, включающего кроме этого имя Адада, всевышнего бурь. Имена эти, само собой разумеется, имеют определенные значения (Нарамсин свидетельствует «любимый Сином», Римсин — «бык Сина»), не смотря на то, что не всегда легко выяснить суть этих значений. (Мы сами не так вольно обращаемся с именами всевышних, но примеров достаточно. Так, Амадей в переводе с латыни свидетельствует «любовь Всевышнего», Теодор, Феодор, либо русский Федор, — «дар Божий», германское имя Готтфрид — «мир Божий».)
Амореи, в то время, когда они захватили Месопотамию, не принесли с собой такое число всевышних, как аккадяне. Их культура была через чур близка к аккадской, и, приняв аккадскую версию семитического языка, они приняли кроме этого аккадские имена всевышних. Их личный национальный всевышний Амурру (воображающий нацию в самом собственном имени) сделался второстепенным божеством.