Тогда ученики его, подойдя к нему, разбудили его и сообщили: господи! спаси нас; погибаем.
И говорит им: что вы так боязливы, маловерные? Позже, поднявшись, запретил ветрам и морю, и сделалась великая тишина.
Люди же, удивляясь, говорили: кто это, что и море и ветры повинуются ему?.. Вдалеке же от них паслось громадное стадо свиней.
И бесы просили его: в случае, если выгонишь нас, то пошли нас в стадо свиней.
И он сообщил им: идите. И они, выйдя, пошли в стадо свиное. И вот, все стадо свиней ринулось с крутизны в море, и погибло в воде.
(Матфей, глава 8, стихи 25-27, 30-32)
Иисус грезил поразвлечься, но он не принял в расчет собственной возросшей популярности. Опоздал он перекинуться со десятком слов и своими одалисками, как перед харчевней опять собралась масса людей. Люди желали его видеть и слышать, грезили его коснуться либо еще каким-нибудь методом выразить собственный обожание.
Все это было очень некстати.
Миропомазанный извинился перед женщинами, что не сможет составить им компанию.
— Слышите, что творится? — сообщил он. — Масса людей растет с каждой минутой. Слышите, как они ломятся в дверь? Лучше я скроюсь: мои обозленные почитатели все равно не дадут нам тихо совершить ночь.
Итак, он сообщил им «до свидания» и выскочил из харчевни через тёмный движение. Вместе с апостолами он добрался до ближайшей пристани, где настойчиво попросил отыскать ему лодку. Именно сейчас громадная барка подготавливалась сняться с якоря, направляясь к другому берегу озера.
— Это нам подходит, — сообщил Иисус. — Основное — оказаться на том берегу, а больше мне ничего не нужно. После этого, обратившись к хозяину барки, он задал вопрос:
— Куда вы плывете?
— В Гергесину, — ответил тот, по Матфею; у Луки и Марка он плыл в страну Гадаринскую.
Апостолы погрузились следом за ходячим Словом.
Утомленный всяческими треволнениями, Иисус прилег на кучу канатов и задремал. Через пара мин. он уже храпел и посвистывал, как кузнечные мехи.
Погода была отличной. Свежий ветерок рябил поверхность надувал и озера паруса. Барка радостно бежала вперед.
Апостолы собрались с подветренной стороны, оперлись на фальшборт и отдыхали, лениво переговариваясь между собой.
— Воистину отечественный преподаватель нахал, каких свет не видывал, — увидел Фаддей. — Посадил на судно, а у самого ни гроша за душой. Воображаю, какую рожу скорчит хозяин барки, в то время, когда мы доплывем до Гергесины и придет время расплачиваться!
— Чего ты волнуешься! — возразил ему Симон-Камень. — Сходу видно, что ты сравнительно не так давно среди нас. В то время, когда хозяин барки спросит с нас деньги, как с вторых пассажиров, мы безлюдные карманы, дабы он успокоился, а Иисус вместо платы за проезд поведает ему какую-нибудь притчу.
— Отлично, в случае, если хозяин этим удовлетворится! Лишь мне думается, эти матросы не такие уж добряки. Опасаюсь, как бы не было нужно нам расплачиваться собственными боками…
Неожиданно на горизонте показались тёмные облака, налетел шквал, и барка запрыгала на волнах.
— Дьявольщина! — ругались матросы. — Вот еще напасть… Ну, на данный момент будет дело!
Хозяин барки приказал убрать паруса, но скоро встала такая буря, что его суденышко появилось в опасности.
Кроха Иоанн, в качестве избранного ученика, дремал рядом с Иисусом, положив голову ему на грудь, как на подушку: преподаватель допускал подобную фамильярность. Иоанн проснулся от ветра и брызг, а миропомазанный храпел пуще прошлого: разбудить его было не так-то легко.
Тем временем положение становилось все важнее. Волны кидали барку, рулевой выбивался из сил, пробуя удержать штурвал, хозяин судна надрывался, выкрикивая распоряжения. В довершение всех несчастий в днище судна внезапно обнаружилась течь. Хозяин обратился с просьбой о помощи к пассажирам: матросы и без того метались как угорелые. Разрешили войти в движение помпу. К сожалению, вода прибывала стремительнее, чем ее откачивали, и сейчас возможно было кроме того высчитать, через какое количество времени барка отправится ко дну.
А Христос храпел .
Наконец перепуганные апостолы ринулись к нему и начали его расталкивать. Иисус зевнул, потянулся и задал вопрос, по какому предлогу они прервали его сон.
— Что с вами? — узнал он, делая удивленный вид. — Я так отлично дремал!
— В противном случае, преподаватель, что мы погибаем. Судно на данный момент потонет. Спаси нас! Спаси!
— И вы вследствие этого меня потревожили? Честно говоря, я этого от вас не ожидал!
— Но послушай, преподаватель…
— О маловеры, чего вы убоялись? Разве может с вами хоть что-нибудь произойти, в случае, если я среди вас?
— Само собой разумеется, равви, ты прав, как в любой момент, но вода прибывает, помпа не имеет возможности ее выкачать, и через пять мин. мы все отправимся рыбам на корм!
— Если бы ты захотел…
Тогда Иисус поднялся и обратился к ветру с неприятными упреками:
— Это что может значить, почтеннейший ветер? Как ты смел рычать и визжать и раскачивать это судно? Ты напугал моих учеников! Нет, это уж через чур… А кто тебе по большому счету разрешил дуть? Я просто не нахожу слов… Проклятый ветрище, я не знаю, что меня удерживает, но, ей-Всевышнему, если ты не прекратишь безобразничать, я тебя так отдую, что линиям будет тошно!
Ветер в ответ засвистел еще пронзительнее.
— А ну, хватит! — крикнул Иисус. — Я тебе запрещаю. Молчать, в то время, когда говорит Слово!
По этому приказу ветер в тот же миг умолк и прекратил дуть на барку.
Сейчас Иисус обратился к озеру, которое захлёстывало волнами палубу, и, уперев руки в бока, обрушился на непокорную стихию:
— А ты что, море Тивериадское, не слышало? То, что я сообщил ветру, в равной степени относится и к тебе. Твои шуточки мне не нравятся. Мы тут не чтобы ты нас поглотило. Срочно успокойся, в другом случае я и тебе надаю пощечин!
Тивериадское море утихло как по мановению чудесной палочки. пассажиры и Матросы не верили своим глазам.
— Вот это да! — перешептывались они между собой. — С таким шутки нехороши!
Кто же это, что и море и ветер повинуются ему? Не желал бы я столкнуться с ним на узкой дорожке…
Переговариваясь, они практически тряслись от страха. Кроме того радость, что они спаслись от смерти, не имела возможности заглушить их кошмар перед всемогуществом Христа.
А что, в случае, если этому юноше внезапно придет в голову закинуть их на луну? Поразмыслить лишь!..
Но, предстоящая часть путешествия прошла в полной мере благополучно. Кроме того вода, попавшая в трюм, вылилась обратно тем же методом, каким налилась. И дыры в корпусе барки заткнулись, по всей видимости, сами собою. Что ни рассказываете, а чудеса — отличная вещь!
В то время, когда барка доплыла до Гергесины, уже занимался сутки, Хозяин и не поразмыслил задавать вопросы с Иисуса и его спутников плату за проезд: он был радостен уже тем, что его посудина сохранилась благодаря необычайному пассажиру. И уж само собой разумеется ему не пришла в голову идея, что Иисус, повелитель стихий, имел возможность сам позвать эту неожиданную бурю, дабы позже усмирить ее и приписать себе еще одну заслугу. В действительности, поскольку отечественному миропомазанному ничего не стоило произвести возмущение в воздухе: сын голубя был всемогущ, кроме того в то время, когда он дремал! И кто знает, может, Иисус через сон все-таки слышал беседу собственных апостолов, обеспокоенных тем, что у них нет денег заплатить за проезд? Итак, все апостолы высадились на берег.
Первый, кого они встретили, был бесноватым, но на этот раз это не был простой одержимый сатаной. Для того чтобы кроме того апостолы ни при каких обстоятельствах еще не видели. Семья отказалась от несчастного. Вместо того дабы устраивать иногда общепринятые припадки, данный бесноватый всегда пребывал в состоянии буйного помешательства. Исходя из этого его за пределы города.
Он поселился в пещере в одной из прибрежных скал. Одежда его в далеком прошлом изодралась в клочья; ночь и день он бегал в чем мать родила по буграм, испуская дикие крики и наводя кошмар на всех прохожих. К тому же своим видом он шокировал дам.
Со временем бесноватый получил известность. В таком плачевном состоянии он пребывал уже много лет, и матери пугали им непослушных детей, как сейчас пугают не добрый бабой-ягой.
— Замолчи на данный момент же, паршивец, в противном случае позову бесноватого! — говорили они. И малыши, дрожа, умолкали и скрывались за материнские юбки.
Время от времени несчастного получалось поймать. Его прочно привязывали, опасаясь буйного нрава, но он владел таковой силой, что разрывал все веревки а также металлические цепи. Никто не имел возможности его успокоить, и он никого не признавал.
Вот какого именно ужасного одержимого встретили апостолы, чуть ступив с барки на берег. Возможно себе представить, что он вытворял!
Иисус сразу же осознал, с кем имеет дело. По собственному обыкновению он обратился конкретно к сатане, подлинной причине неистовых скачков, прыжков и других гимнастических упражнений несчастного.
— Отвечай, нечистый! — вскрикнул он. — В далеком прошлом ли ты вселился в этого человека?
— В далеком прошлом, весьма в далеком прошлом! — ответил сатана голосом бесноватого. — Но к чему эти вопросы? Покинь меня в покое! Что тебе до меня? В случае, если я терзаю моего одержимого, так это мое личное дело… Укрощай себе бури, но лишь не мучь меня! Ты усмиряешь волны, я заставляю корчиться этого типа, — у каждого собственный ремесло. Неужто ты для того и явился на землю, дабы мешать бесноватым беситься?
— Я не планирую с тобой дискутировать, — отрезал Иисус, — Дух нечистый, выйди из этого человека!
Но данный сатана не планировал так легко уступить собственную добычу а также не шевельнулся.
— Чтобы тебе было пусто! — вскрикнул Иисус по прошествии некоего времени. — Ты, что, не слышал? Либо ожидаешь особенного приглашения? Либо ты один из самых могущественных дьяволов? Как твое имя, отвечай!
А сейчас держитесь, приятели читатели. Выясняется, данный одержимый был одержим не одним каким-то сатаной, а целым полком адских духов!
— Имя мне — легион, потому что нас довольно много! — ответили сатаны голосом бесноватого. — Нас шесть тысяч штук в одном теле!
— Сейчас все ясно, — увидел Иисус. — Вот по какой причине его корчит в шесть тысяч раз посильнее, чем его сотрудников. Ну что ж, господа сатаны, пускай вас тут целый легион, все равно нужно будет вытряхиваться!
В этот самый момент, как утверждает евангелист Матфей, все шесть тысяч дьяволов пришли в крайнее нарушение.
— Господи боже! — завопили они. — Мы уйдем из тела этого человека, раз ты велишь, но куда мы денемся? Дай нам хоть какое-нибудь пристанище! Не высылай нас вон из данной страны!
Иисус с утра был в хорошем настроении.
Он посмотрел назад и заметил недалеко целое стадо свиней, каковые мирно рыли почву пятачками, по всей видимости отыскивая трюфели.
С одного взора с божественной быстротой он пересчитал поголовье хрюшек. Их выяснилось ровно шесть тысяч — не больше и не меньше. Бывают же такие удачи!
Больше миропомазанный не колебался ни секунды.
— Выходите, господа бесы, не опасайтесь! — приказал он. — И войдите вон в тех свиней!
Предстоящее практически не поддается описанию.
Одержимый сходу успокоился и стал кроток. Он уселся на обнажённую почву и принялся чистить ногти, флегматично посматривая на апостолов.
Свиньи же, напротив, внезапно запрыгали, захрюкали, завизжали, заверещали и начали кидаться друг на друга. Одни плясали на задних ногах, другие ходили на передних, третьи делали мостики и сальто-мортале, и все это под таковой развеселый сопровождение, что нереально себе и представить. Многие катались от восхищения по земле, а самые бойкие затеяли игру в чехарду, не смотря на то, что, по совести говоря, у них это получалось не через чур изящно.
Апостолы надрывали животики.
Но вот кому было не до хохота, так это пастухам шеститысячного стада. С тревогой наблюдали они на беснующихся свиней и задавали вопросы себя, чем все это кончится.
Несчастные свинопасы! Шутка миропомазанного обошлась им дорого.
Всласть напрыгавшись и наплясавшись, все свиньи устремились галопом к морю Тивериадскому, ринулись с крутизны и потонули все до единой. Можно считать, что обладатели стада были разорены и разрешены войти по миру. Еще бы, шесть тысяч свиней! Это чего-нибудь да стоит!
Если вы сомневаетесь в достоверности моего рассказа, приятели читатели, то имеете возможность открыть евангелия от Матфея (глава 8, стихи 23-34), от Марка (глава 4, стихи 35-40; глава 5, стихи 1-20), и от Луки (глава 8, стихи 22-39). Вы убедитесь, что я ничего не преувеличил.
Мне смогут задать вопрос: откуда в стране, где законы Моисеевы соблюдались везде, внезапно показалось стадо свиней, к тому же численностью в шесть тысяч голов? Так как свинина считалась у иудеев запретной пищей, и тому, кто преступал запрет, угрожали всяческие кары, впредь до смертной казни! Соглашусь, на данный вопрос я ответить не в состоянии.
Но, в случае, если евангелие, продиктованное святым духом, говорит, что свиньи были, значит, они были.
Нам остается лишь удивляться и верить, либо, напротив, отыскать в памяти еще раз, что священники вычисляют собственную паству круглыми идиотами, а потому не стесняются выдавать за святую истину самую отъявленную неправда, состряпанную из самых возмутительных противоречий.
Глава 38
ПИРУШКА У МЫТАРЕЙ
Все плакали и рыдали о ней. Но он сообщил: не плачьте; она не погибла, но спит. И смеялись над ним, зная, что она погибла. Он же, выслав всех вон и забрав ее за руку, возгласил: женщина! поднимись. И возвратился дух ее; она в тот же миг поднялась, и он приказал дать ей имеется. И удивились родители ее. Он же повелел им не сказывать никому о случившемся.
(Лука, глава 8, стихи 52-56)
Затем подвига ходячее Слово вообразило, что местные обитатели встретят его с распростертыми объятиями. На этот раз миропомазанный совершил ошибку. Чуть слух о свинском чуде разнесся по окрестностям, обитатели Гергесины толпами начали приходить к Иисусу, умоляя его покинуть их страну.
В действительности, для чего им нужен был чудотворец, что имел возможность в любую секунду вселить бесов в их свиней, баранов, уток, быков, кошек, кур и собак! Миропомазанный дал согласие уйти, но при одном условии: бывший бесноватый обязан прославлять его имя по всей стране.
Исцеленный принял на себя это обязательство, и власти Гергесины, сходу зашевелившиеся, в то время, когда обращение зашла о том, дабы поскорее отделаться от Иисуса, тут же оплатили обратную переправу ходячего Слова и его апостолов. Святых проводили до самого судна.
Хозяин барки задал вопрос, обращаясь к представителям гергесинского муниципалитета:
— Куда мне доставить этих господ?
— Доставь их куда они сообщат, только бы из этого подальше!
Иисус попросил переправить его в Геннисарет. Потому, что данный городишко был на противоположном финише озера, гергесинцы с удовольствием дали согласие.
Миропомазанный вогнал шесть тысяч бесов в шесть тысяч свиней в начале утра. На земле Гергесинской он задержался недолго, а потому вечером того же дня уже высаживался на берег наоборот Геннисарета. Чуть ступив на землю, Матфей обратился к своим компаньонам с заманчивым предложением.
— Приятели мои! — сообщил он. — Все мы умираем от голода. Судите сами: мы постимся со вчерашнего вечера! Эти невежды гергесинцы так торопились нас выпроводить, что кроме того не внесли предложение закусить… Так вот, у меня тут имеется ветхие приятели. Мытари Геннисарета в далеком прошлом побратались со всеми мытарями Капернаума, и они будут легко радостны устроить в отечественную честь высококлассный банкет. Я отправлюсь их предотвращу, а позже возвращусь за вами. Матфей обернулся скоро.
В то время, когда мытари выяснили, что Иисус выразил желание попировать в их компании, они запрыгали от эйфории.
К тому же Матфей их успокоил.
— Он, действительно, говорит, как по книге просматривает, — сообщил он, — но в общем отечественный всемогущий преподаватель — юноша не гордый. За столом он душа компании. И наряду с этим таковой обходительный, таковой женский угодник, прямо удержу нет! В случае, если у вас найдутся какие-нибудь девочки, имеете возможность быть уверены, он себя продемонстрирует.
— В действительности? Присутствие дам его не стеснит?
— Но ты не знаешь, кого мы имеем в виду, в то время, когда говорим о женщинах. Это отечественные зазнобы, потаскушки каких поискать…
— Чем они хуже, тем ему лучше. Уж он собственного не потеряет, вот заметите!
— При таких условиях тащи его к нам. А мы до тех пор пока накроем стол, позовем дам и — завейся горе веревочкой!
Иисус был восхищен, выяснив, что для него готовится подобное пиршество. Матфей начал было ему растолковывать, что его друзья, мытари Геннисарета, — славные выпивохи, не обращая внимания на их презренное ремесло, что другие дураки легко ничего не смыслят ни в надувательстве, ни в сутенерстве и без того потом и тому подобное, но миропомазанный остановил его всем известной пословицей: «Безлюдное брюхо к речам глухо».
— Попридержи собственные объяснения до другого раза, — сообщил он. — А на данный момент, приятель Матфей, веди нас к своим приятелям!
Святые ввалились в дом, где их ожидали мытари. Нечего и сказать, что это был один из самых странных домов Геннисарета. Женщины легкого поведения вились около него как мухи около падали и десятками валялись с утра до ночи на ложах, на которых на протяжении пирушек размешались гости около столов. Все выпивали, орали, пели, бранились и обнимались. Зрелище было достойно самого низкопробного лупанария.
В то время, когда показался Иисус в сопровождении апостолов, его встретили восторженным ревом, в котором уже не было ничего человеческого. Нетрудно представить, во что превратился званый обед: это была настоящая оргия.
Хозяева и гости подняли таковой шум, что сбежались все соседи. Дело шло к десерту, в то время, когда пирующими овладевает самое игривое настроение. Любой уже сказал тост. Иисус выпил за здоровье малыша Иоанна, собственного возлюбленного ученика.
По этому поводу и разгорелись споры. Иоанн был таким хорошеньким и миропомазанный так его баловал и ласкал, что кто-то из сотрапезников высказал идея, словно бы Иоанн в действительности не Иоанн, а Иоанна. У него в самом деле была безобидная мордашка, волнистые голубые глаза и белокурые волосы, полные томной неги. Возможно было поклясться, что это прелестная женщина.
Кое-какие мытари, думая, что мужская одежда Иоанна легко маскарад, пробовали его обнять. Не в меру застенчивый мальчик лишь краснел, но не сопротивлялся.
Итак, пирующие со хохотом спорили довольно его подлинного пола, в то время, когда соседи вбежали в пиршественную залу. Представшая перед ними картина разгула поразила их и обидела. Видя, что Иисус кричит громче всех и бьет в азарте тарелки, кто-то не удержался и сообщил ему:
— Постыдился бы! Человек, выдающий себя за ученого богослова, не начнёт бесчинствовать с таким отребьем!
На это Иисус ответил, хватив кулаком по столу
— Что? Как? Учить меня вздумали? Эти господа, видите ли, шокированы! А разрешите задать вопрос, какое вам до нас дело?
— Простите, — возразил ему один фарисей, но вы выдаете себя за публичного деятеля, исходя из этого ваша личная жизнь должна быть примером для всех остальных
И внезапно мы видим, что вы растрачиваете драгоценное время, обжираясь и пьянствуя с блудницами и мытарями!
— Он нас оскорбляет! — завопили гуляки. — Иисус, отомсти ему! Не давай нас в обиду!
Тогда мессия с ехидной усмешкой повернулся к фарисею.
— Предположим, что мои сотрапезники вправду таковы, — сообщил он. — Ну и что из того? Мое присутствие среди них в полной мере оправдано. Вы, другие, безукоризненны, а они, по вашим словам, закоренелые безбожники. Превосходно… Но, потому, что я болею душой за всех людей, мне и положено больше интересоваться безбожниками, нежели безукоризненными праведниками. Доктор нужен не здоровым, а больным.
Это заявление было встречено громом аплодисментов. Сообразив, что возражать Иисусу небезопасно, фарисеи промолчали.
Но этим дело не кончилось, и ходячему Слову было нужно выслушать упреки иначе.
Привлеченные воплями и шумом, в дом зашли ученики Крестителя и со своей стороны приступили к Иисусу.
— Отечественный преподаватель, — сообщили они, — томится в застенках крепости Махер. Он сидит на гнилой воде и чёрном хлебе, а ты, его двоюродный брат, обжираешься тут вовсю! Неужто ты забыл собственного предтечу?.. Так как он же великий пророк! Мы его оплакиваем, мы постимся, дабы ему уподобиться, мы носим по нему траур, а ты…
— Мне это в итоге надоело! — с досадой вскрикнул Иисус. Я, что же, виноват, что Креститель попался как дурак в лапы Ирода?.. А помимо этого, в случае, если уж на то пошло, сам Креститель сравнительно не так давно сравнил меня с женихом… Раз я жених, должна быть и свадьба. Иначе, в то время, когда жених пирует, разве смогут его приятели поститься? Они еще успеют положить зубы на полку, в то время, когда меня с ними больше не будет, другими словами в то время, когда со мной также приключится какая-нибудь неприятность.
И, дабы выделить, что для него это дело решенное, ходячее Слово отвернуло кран собственной глубокой бочки с притчами:
— Никто, никто не пришивает к ветхой одежде заплаты из новой ткани, потому что снова пришитое сядет под дождем, отдерет дыра и старое будет еще хуже, чем раньше. Совершенно верно так же никто не вливает вино молодое в меха ветхие, в противном случае меха прорвутся и вино вытечет на землю. К тому же, если вы привыкли к ветхому, выдержанному вину, вам новое вино придется не по вкусу и вы потребуете ветхого вина, в силу того, что оно крепче…
— Верно! — крикнул кто-то. — Но что ты желаешь этим сообщить?
— Как! Вы не осознаёте намека?
— Мы в данной чепухе ничего не понимаем!
— Весьма жаль. Но я-то знаю, что я желал сообщить, и этого мне достаточно. Иисус уж собрался перейти к следующей притче, в то время, когда к нему протиснулся через толпу глава местной синагоги, по имени Иаир.
— Преподаватель! — сообщил он. — Ты видишь перед собой убитого горем отца. Сам осознаёшь: я решился войти в данный дом не от великой эйфории, но, дабы отыскать тебя, я готовься обегать каждые притоны. Но, основное — что я тебя нашёл. Так вот, дело в следующем: моя дочь, моя единственная дочь умирает! на данный момент, в то время, когда я с тобой говорю, она уже, возможно, погибла. Но ты, говорят, владеешь прекрасной силой. Я в тебя верю! Отправься со мной, преподаватель, возложи на мою дочь руки, и я уверен, что этого хватит, — она воскреснет!
— Наконец-то нашелся хоть один человек, что мне доверяет! — вскрикнул Иисус. — Отлично! Я не обману его доверия. Отправимся к нему, приятели мои и апостолы мои. Позже мы возвратимся и закончим отечественный пир. Все встали из-за стола и вместе с присоединившейся к ним толпой направились к дому папаши Иаира.
Процессия оказалась многолюдная. Муниципальные торговцы при виде для того чтобы множества народа выскакивали из-за прилавков, сгорая от любопытства.
— Куда это вы идете? — обращались они к проходившим мимо людям. — По какому предлогу шествие? На это им отвечали:
— Иисус планирует поставить на ноги умирающую девчонку!
Масса людей росла с каждым шагом. Ходячему Слову приходилось уже силой прокладывать себе дорогу.
Сейчас к процессии присоединилась одна начала и добрая горожанка протискиваться вперед. Медлено да полегоньку она приблизилась к миропомазанному. Еще пять-шесть шагов, и она уже имела возможность дотянуться до него рукой.
Толкучка около была как на протяжении фейерверка, и никто не обращал на нее внимания.
Сия хорошая жительница Геннисарета вот уже двенадцать лет страдала от геморроя и никак не имела возможности вылечиться. Ее задний проход был в страшном состоянии, — по крайней мере, евангелие подчеркивает эту подробность. Про несчастную женщину, хотевшую попасть в Геннисарете прикоснуться к Иисусу, в «священном писании» сообщено, что она «страдала кровотечением двенадцать лет, довольно много претерпела от многих докторов, истощила все, что было у ней, и не взяла ничего хорошего, но пришла еще в нехорошее состояние» (Марк, глава 5, стихи 25-26). Диагноза «мучиться кровотечением» нет в медицинских трудах; он видится только в Новом завете. Очевидно, что святой дух, диктовавший эту книгу, в этом случае имел в виду не смертельное, но мучительное кровотечение из лопнувших венозных шишек в заднем проходе. Двенадцать лет геморроя! Воистину, эта дама была праведницей. Она корчилась, как на горящих углях, и чесалась ежеминутно, стараясь утихомирить невыносимый зуд.
Но эта страдалица верила.
«В случае, если мне лишь удастся прикоснуться хотя бы к одежде Христа, — сказала она себе, — я непременно исцелюсь!»
И вот наконец она оказалась рядом с великим исцелителем. Решительно ухватилась она за край его туники, и в тот же миг все ее геморроидальные шишки провалились сквозь землю.
Слышали вы что-нибудь подобное? Выясняется, сын голубя и Марии был таким чудотворцем, что исцелял, сам того не ведая! По крайней мере, конкретно так говорится в евангелии. Иисус кроме того не подозревал, что несчастная женщина со своим застарелым геморроем протискивалась к нему, дабы коснуться его одежды. И пригодилось чудо нового сорта, дабы он определил о совершившемся исцелении. Чуть больная ухватилась за полу его туники, Иисус почувствовал что-то наподобие шока, как будто бы кот, из которого внезапно посыпались искры, в то время, когда его погладили против шерсти: это из него вылетело чудо и ушло в геморрой отечественной хорошей дамы.
Тогда Иисус повернулся к толпе и задал вопрос:
— Кто прикоснулся к моей одежде? Кто это?
— О чем ты говоришь? — ответил ему Петр. — Видишь, какая давка, народ напирает со всех сторон, а ты задаёшь вопросы: «Кто ко мне прикоснулся?» Да это все равно что искать иголку в стоге сена!
— Мне что-то не по себе, — возразил Христос. — Я почувствовал, что чудо выскочило из меня. Значит, кто-то меня коснулся.
Он обвел глазами толпу и остановил взор на исцеленной — один из тех божественных взоров, каковые попадают в глубины геморроев и сердец. Несчастная, видя, что она найдена, и опасаясь, как бы великий исцелитель не разгневался на нее за то, что она исподтишка извлекла из него чудо, в трепете и страхе пала перед ним на колени.
— Господи, господи! — молила она, заливаясь слезами. — Лишь не возвращай мне моего недуга! Иисус ухмыльнулся.
— Дщерь! — сообщил он ей. — Я не таковой уж злодей. Само собой разумеется, твое излечение не опубликуешь, но Всевышний с ним, тем лучше для тебя.
До тех пор пока он это сказал, к ним протолкались слуги папаши Иаира.
— Что, что еще стряслось? — с тревогой задал вопрос их синагогальный ангел.
— Хозяин, дочь твоя погибла, — ответили они. — Так что колдуна больше незачем тревожить.
Папаша Иаир обратил к Иисусу умоляющий взор, что должен был означать: ты только что избавил от геморроя какую-то несложную даму. А я, честное слово, означаю малость побольше, чем она, так что, будь хорош, соверши сейчас чудо в соответствии с занимаемым мною положением. Раз уж моя дочь совсем погибла, вот тебе красивый случай отличиться!
— Идемте! — кинул Иисус, что все осознал.
Масса людей опять двинулась вперед. Скоро великий исцелитель и сопровождающие лица достигли жилища Иаира.
Войдя в дом, Иисус заметил плакальщиц, каковые уже принялись за собственный дело. О, они не теряли времени, эти торговки слезами оптом и в розницу! Покойник не успевал еще остыть, как они оказались в опечаленном доме. А тут и подавно: смерть юной девушки сулила им весь день отлично оплаченных причитаний.
Плакальщицы старались вовсю, оглашая дом первосортными криками и дорогостоящими душераздирающими рыданиями.
— Что вы печалитесь? ~ обратился к ним Иисус, — Не плачьте! Ваша женщина не погибла, она спит.
Плакальщицы встретили его слова насмешками:
— Как это не погибла?
— Он желает заявить, что мы напрасно волновались!
— Лишь этого не хватало!
— Ну и шутник! Оптимален доктор, если не может отличить дремлющую от покойницы!
И они уже желали снова приняться за собственные причитания, но Иисус им не разрешил.
— Пускай все из этого выйдут! — приказал он. — В комнате покойной со мной останутся лишь мать и отец женщины, и Петр, Иоанн и Иаков.
Все повиновались.
Тогда он забрал покойницу за руку и сообщил ей:
— Талифа куми! Женщина, тебе говорю: поднимись!
Запомните эти слова на тот случай, в случае, если захотите кого-нибудь оживить. «Талифа куми!» Посредством этих пяти слогов Иисус вернул жизнь дочери Иаира. Так утверждает евангелист Марк, что, кстати, не находился при данной операции. Что же касается евангелиста Иоанна, то он в собственном евангелии не упоминает об этом чуде ни единым словом, не смотря на то, что все отцы церкви ссылаются на него, как на самого точного свидетеля.
Услышав волшебное «талифа куми», девочка поднялась и вне себя от эйфории, что опять жива, принялась бегать по всему дому. Родители были на седьмом небе.
Иисус вернул их к действительности.
~ Я рад, что смог оказать вам услугу, — сообщил он, — но это не все. Нужно самую малость поразмыслить и о бедном ребенке! Она столько времени ничего не ела и сейчас, возможно, страшно голодна. Ее нужно в первую очередь накормить.
Засим миропомазанный возвратился в дом мытарей, чтобы распить в том месте отходную, как было обещано подружкам и друзьям апостола Матфея (наблюдай евангелия от Матфея, глава 9, стихи 10-26; от Марка, глава 2, стихи 15-22; глава 5, стихи 21-43; от Луки, глава 8,стихи 29-56).
По окончании этих достопамятных деяний Иисус еще раз посетил Назарет, но и сейчас его подняли в том месте на хохот. Потому что так было написано, что назаретяне останутся глухими к увещеваниям собственного земляка. Появляется только один вопрос: по какой причине Иисус упорствовал в столь неисправимом предприятии? В качестве всевышнего ему положено было знать и прошлое, и настоящее, и будущее, и он не должен был бы питать по поводу назаретян никаких иллюзий.
Евангелист Марк информирует в шестой главе (стихи 1-6), что обитатели Назарета и на этот раз встретили Иисуса с глубоким недоверием.
— Откуда ему набраться могущества и мудрости? — говорили они. — Пускай данный шарлатан дурачит зевак в других городах, где он никому неизвестен. А мы-то его знаем очень хорошо! Это же самый обычный плотник! Не сын ли он Марии? Не брат ли он Иакова, Иосии, Симона и Иуды? И не тут ли, среди нас, сестры его?
«Никто не пророк в собственном отечестве» — меланхолично поразмыслил миропомазанный и на время покинул идея обратить земляков в собственную веру.
Он кроме того решил устроить себе кратковременный отпуск. С целью этого Иисус собрал всю апостольскую дюжину и сказал следующую обращение:
— Начиная от сегодня и впредь до поступления новых указаний вы станете меня замещать. Я передаю вам все мои полномочия. Вы отправитесь без меня в турне по радиальным маршрутам и станете везде возвещать, что царство небесное не так уж на большом растоянии, как это принято думать. Исцеляйте больных, воскрешайте мертвых, очищайте прокаженных, выпрямляйте горбатых и выгоняйте бесов из одержимых. И не вздумайте спекулировать: чудеса не будут вам стоить ни гроша, исходя из этого извольте творить их безвозмездно. Но, потому, что на одной любви и на воде не проживешь, разрешаю вам пользоваться гостеприимством тех, кто захочет вас пригласить в собственный дом. Помните наряду с этим, что больше всего вас должны интересовать дамы легкого поведения: этим хорошеньким грешницам возможно забыть обиду очень многое. Помимо этого, советую вашему вниманию мелких детей, — проявляйте к ним снисходительность и любовь. И наконец, проповедуйте мое учение везде. Будьте умны, как змеи, и кротки, как голуби!
На это осмотрительный Симон-Петр возразил:
— Мы отправимся, о господи, но так как ты отправляешь нас к неприятелям. Среди них мы уподобимся овцам среди волчьей своры!
— Вот и замечательно.
— Чего уж красивее: волки овец! Ответ Иисуса Петру следовало бы выделить очень.
— Мертвому барану волки не страшны!
Наконец они простились. Апостолы разошлись парами в различные стороны, давая слово держать Христа в курсе всех собственных деяний. Иисус же, проводив их, отправился отдыхать в объятиях Магдалины, Иоанны, Сусанны и других собственных обожательниц (наблюдай об этом евангелия от Матфея, глава 10, стихи 5— 42; от Марка, глава 6. стихи 7-13; от Луки, глава 9, стихи 1-6). Дополнительные сведения возможно отыскать у святого Климента Александрийского, в пятой главе Второго послания к коринфянам.
Глава 39