А, Б — фрагменты теста, продолжавшегося 57 мин: исследователь попросил больную отыскать в памяти самые неприятные эпизоды из судьбы (стрелка на А), двумя стрелками на Б обозначено время психотерапевтической беседы. Остальные обозначения — как на рис. 8 и 9
Положение о структурной базе эмоциональных состояний и реакций не исключает абсолютно бытующего представления о том, что эмоциональные реакции обеспечиваются либо сопровождаются генерализованными трансформациями в мозгу. При исходно поменянном эмоциональном состоянии сдвиги СМФП при эмоциональных реакциях, в большинстве случаев, регистрируются в существенно большем числе мозговых территорий в пределах одной и нескольких мозговых структур (рис. 12). На рисунке видно, что при исходно неизмененном эмоциональном состоянии спонтанная хорошая эмоциональная реакция (настроение ровное, отыскала в памяти мелодию любимой песни) сопровождается трансформациями СМФП (понижением их величины более чем на 15 мВ) лишь в одной территории правой миндалины. У данной же больной воспоминание мелодии той же песни на исходно поменянном эмоциональном фоне (колебания настроения с большим уровнем тревожности) сопровождается сходными трансформациями СМФП в той же территории мозга. Но наровне с этими трансформациями СМФП при данном состоянии больной сдвиги СМФП наблюдаются и в других исследуемых территориях мозга. В обрисовываемом случае заслуживает внимания этап опроса больной. Самоотчет, предполагающий речедвигательную активность в компенсированном (близком к норме) эмоциональном состоянии, не вызывает значимых трансформаций СМФП. Наоборот, рассказу пациент, по содержанию сравнимому с первым (потому, что обращение снова шла о мелодии и словах любимой песни), на фоне больного трансформации состояния сопутствует демонстративная динамика СМФП. Два показателя характеризуют динамику СМФП в последнем случае — вовлечение в реакцию большинства исследуемых территорий мозга и противоположная по отношению к предшествующей началу опроса направленность трансформаций СМФП. Это наблюдение, так, подчеркивает положение о том, что на фоне патологически поменянного эмоционального состояния не только расширяется территория мозга, включающаяся в организацию чувств, но и нивелируется избирательность вовлечения отдельных его образований в формирование деятельности различной модальности. Одинаковые области мозга берут на себя функции звеньев совокупностей, формирующих как чувство, так и речедвигательную активность, о чем свидетельствует динамика СМФП в лимбических образованиях обоих полушарий. В обрисованном случае эти сдвиги имеют разный по интенсивности, длительности, направленности и времени их начала темперамент. Но, как будет продемонстрировано потом, при некоторых вторых и, в большинстве случаев, более больших исходных трансформациях эмоционального состояния эти сдвиги смогут иметь и однонаправленный темперамент.
Рис. 12. Динамика
СМФП в лимбических структурах височной доли (Hipp. — в гиппокампе, Amygd. —в миндалине) правого (d.) и левого (s.) полушарий во время спонтанно появившегося слов любимой и воспоминания мелодии песни на фоне компенсированного эмоционального состояния (А) и воспоминания той же песни на фоне эмоциональных расстройств (тоска, тревога, раздражительность — Б).
Момент начала реакции малоизвестен, двумя вертикальными линиями обозначен период самоотчета больной. Остальные обозначения — как на рис. 8 и 9
Медико-этические мысли, не разрешающие провоцировать у больных развитие сильных эмоциональных реакций, ограничивают возможность изучения у человека пространственных трансформаций при искусственно вызванных эмоциональных реакциях. Возможно ишь предполагать, что и при исходно неизменном эмоциональном состоянии сильная эмоциональная реакция может обеспечиваться и соответственно сопровождаться более распространенными трансформациями в мозгу. Возможно кроме этого считать, что таковой показатель, как СМФП, принципиально не имеет возможности найти более узкие, более не сильный трансформации в мозгу при развитии эмоциональных реакций и других реакций и состояний. Но с указанными ограничениями и в определенных пределах, по-видимому, правильно положение о том, что именно исходное состояние определяет степень ограниченности либо, напротив, распространенности трансформаций в мозгу, коррелирующих с развитием сопоставимой по характеру и соизмеримой по интенсивности чувства.
Получение объективных информации о мозговых физиологических механизмах обеспечения эмоциональных реакций разрешило изучить мозговую нейродинамику, коррелирующую с развитием неуправляемой эмоциональной реакции, переходящей в реакцию аффекта, и нейродинамику, развивающуюся при сильных эмоциональных реакциях, но не переходящих в аффект. Задачей изучений в этом случае был поиск мозговых физиологических механизмов ограничительного, защитного характера, дающих предупреждение развитие аффекта либо второй патологической реакции. Данный вопрос был особенно серьёзным у больных эпилепсией, у которых неуправляемая эмоциональная реакция имела возможность предшествовать формированию эпилептического припадка. Сопоставление поведенческих (клинических) реакций с их нейрофизиологическими коррелятами разрешило найти три главных типа мозговой нейродинамики в этих условиях.
I. Развитие обычной либо близкой к обычной эмоциональной реакции при исходно благоприятном эмоциональном состоянии сопровождалось разными по длительности и интенсивности, но, в большинстве случаев, территориально ограниченными трансформациями СМФП. Характерным являлся стремительный возврат развившихся трансформаций СМФП к исходному фону либо к фону, близкому к исходному. Наряду с этим практически во всех случаях на протяжении хороших чувств в пределах изученных структур не наблюдалось одновременных либо конкретно во времени связанных разнонаправленных сдвигов СМФП.
II. Развитие эмоциональной реакции на исходно негативном эмоциональном фоне разрешило найти, как указывалось выше, распространенность одновременных либо конкретно связанных во времени трансформаций СМФП в пределах изученных структур. Возможность замечать нейродинамику у одних и тех же больных при сходных эмоциональных реакциях разрешила выделить нейрофизиологические корреляты реакций на исходно неизмененном эмоциональном фоне и обрисовать, так, нужную и достаточную (в пределах изученных структур!) структурно-функциональную перестройку в мозгу, выделить главные территории обеспечения реакции. При изучении нейродинамики, развившейся на негативном эмоциональном фоне, распространенность трансформаций проявлялась развитием в близлежащих к главной территории областях либо на отдалении от нее сдвигов СМФП. В один момент с трансформациями в главной территории либо конкретно связанно с ними во времени наблюдались сдвиги СМФП и в сторону повышения, и в сторону уменьшения их интенсивности.
Эти факты свидетельствовали о разнонаправленности физиологических трансформаций в мозгу в этих условиях. Но раскрытие физиологического значения данной разнонаправленности выяснилось вероятным только тогда, в то время, когда удалось замечать и сравнивать динамику СМФП при интенсивных спонтанных эмоциональных реакциях того рода, каковые в большинстве случаев оценивались клинически как аура и в одних случаях, достигнув высокой интенсивности, неожиданно прекращались (см. рис. 9), а в других — усложнялись и развивались потом в психомоторный припадок. Долгие многодневные записи СМФП разрешили зарегистрировать динамику СМФП в этих условиях, а использование особых приемов анализа ежедневной динамики показателя распознало физиологические условия, благоприятные для развития патологических эмоциональных реакций и состояний различной интенсивности либо, напротив, мешающие их формированию.
Критические состояния (дисфория, нередкие — до 10 в день — пароксизмы аффективных расстройств) развивались лишь в тех случаях, в то время, когда в обеих группах территорий мозга появлялись однонаправленные в сторону повышения СМФП трансформации. И, напротив, эмоциональное состояние нормализовалось на фоне выраженной реципрокной (разнонаправленной) динамики потенциала. направляться и тут выделить, что тенденция к нарастанию различий между средними значениями СМФП за счет повышения показателя в одной и уменьшением в второй группе территорий мозга и при многодневных изучениях совпадала по времени с улучшением состояния больного. Предстоящие изучения этого явления подтвердили положение о том, что патологическая эмоциональная реакция и патологическое эмоциональное состояние не развиваются при соизмеримых по интенсивности разнонаправленных сдвигах СМФП в мозгу.
Клинико-физиологическое рассмотрение всех этих данных и особенно разнонаправленных сдвигов СМФП при сильной эмоциональной реакции, не переходящей в аффект либо припадок, разрешило отнести наблюдающиеся в этих условиях сдвиги СМФП в сторону негативности к ограничительным, защитным механизмам мозга. Данный вывод взял многократное подтверждение в ходе лечения больных с выраженными эмоциональными расстройствами посредством локальных электрических стимуляций, в то время, когда наровне с уменьшением выраженности, а после этого исчезновением патологических эмоциональных состояний, наблюдался отчетливый сдвиг суммарного показателя СМФП в сторону негативности. По аналогии с клиническим применением действий, сходных с дельта-активностью ЭЭГ, повидимому, в будущем окажется вероятным в лечебных целях усиливать и эти защитные механизмы мозга.
III. Нейродинамика третьего типа наблюдалась в тех случаях, в то время, когда эмоциональная реакция развивалась до состояния аффекта либо за сильной эмоциональной реакцией следовал эпилептический припадок. Наряду с этим наблюдались более либо менее распространенные, но в основном или полностью однонаправленные сдвиги
СМФП. При краткосрочном психомоторном припадке удалось замечать, что возврату СМФП к исходному уровню и соответственно прекращению припадка предшествовало появление разнонаправленных сдвигов СМФП.
На рис. 13, А, Б продемонстрирована динамика СМФП в левой миндалине (очаг патологической гиперактивности — эпилептогенный очаг), правом гиппокампе и в области полюса левой височной доли во время развития психомоторного припадка, которому предшествовал аффект насильственного хохота.
Появление первых показателей хохота совпадало по времени с минутными колебаниями уровня СМФП в одной из территорий левой миндалины, понижением величины СМФП в двух территориях правого гиппокампа и различной степенью понижения уровня СМФП в трех территориях полюса височной коры. Психомоторный припадок развился на пике хохота. Начало припадка совпадало по времени с стремительным повышением уровня СМФП во всех территориях левой миндалины, в одной территории правого гиппокампа и двух территориях коры височной доли. Период громаднейшего уровня СМФП совпал по времени с краткосрочной утратой сознания. На 3-й минуте припадка показались разнонаправленные тенденции в трансформации уровня СМФП. Наряду с этим падение уровня СМФП в территориях гиппокампа и двух территориях коры совпадало по времени с повышением уровня этого показателя во всех территориях миндалины.
полное восстановление и Окончание припадка сознания наблюдались в один момент с выраженной тенденцией к восстановлению исходного уровня СМФП во всех изученных территориях мозга. Это дает дополнительные сведения о пространственновременной и структурно-функциональной организации пароксизмальных патологических состояний, различающихся степенью генерализации патологического возбуждения в мозгу.
на данный момент распространенные сдвиги СМФП в сторону повышения их интенсивности и особенно такие, при которых значительно уменьшается межполушарная асимметрия, в большинстве случаев, отражают развитие патологических реакций, есть показателем глубоких патологических сдвигов в головном мозгу.
Так, нейрофизиологические изучения чувств не только на базе данных электрической стимуляции мозга, ной посредством СМФП в первый раз разрешили осуществить количественное описание перестроек в мозгу, развивающихся в этих условиях. В пределах территорий, куда вживлялись электроды, выяснилось вероятным замечать степень и последовательность вовлечения разных мозговых структур в обеспечение эмоциональной реакции и состояния.
5 ппим
Uncus d
S
Arnygd. d.
Рис. 8. Динамика СМФП у больной с выраженными эмоционально-мнестическими расстройствами (а) и у больной с довольно сохранной эмоциональной сферой (б, в). а — изменение уровня СМФП (в мВ) в территориях левой миндалины (Amygd. s.). Стрелками отмечены моменты обращения исследователя к больной: первая стрелка слева — больной задан нейтральный вопрос, на что она не отвечает, мимика отвращения; вторая стрелка—больную просят успокоиться, в ответ она с возмущением говорит, что на данный момент у нее неприятные воспоминания; третья стрелка — на вопрос, о чем она думает, больная отвечает, что отыскала в памяти отца, которого ненавидит; б — трансформации уровня СМФП в коре левой лобной доли (Cortex. front. s.) и в правом крючке гиппокампальной извилины (Uncus d.) на предъявление хорошего эмоциогенного теста; в — трансформацию уровня СМФП в правой миндалине (Amygd. d.) на предъявление отрицательного эмоциогенного теста. Момент предъявления теста указан стрелкой. По оси ординат — величина СМФП, мВ; по оси абсцисс — время, мин
Cortex front, s. ±~- ¦ —
Рис. 13. Динамика
СМФП в лимбических структурах мозга (Hipp. d. — правом гиппокампе, Amygd. s. — в левой миндалине) (А) и в области полюса левой височной доли (Cort. s.) (Б) во время развития насильственного хохота, переходящего в психомоторный припадок.
Вертикальными линиями продемонстрировано начало клинических проявлений припадка. В рамку забран период двигательных автоматизмов и помрачения сознания. Остальные обозначения — как на рис. 8 и 9
Сопоставление поведенческой (клинической) реакции с ее нейрофизиологическими коррелятами разрешило найти ранее малоизвестный защитный механизм мозга, проявляющийся сдвигом СМФП второй направленности в близлежащих и отдаленных территориях мозга по отношению к той, в которой развивались сдвиги, снабжающие данную реакцию. Всестороннему изучению этого явления содействовало изучение нейрофизиологических коррелятов одних и тех же и различных эмоциональных реакций, развивающихся в условиях разного эмоционального состояния. Эти изучения заложили настоящие базы предстоящего изучения мозгового обеспечения эмоциональных состояний и реакций, и поиск соотношений СМФП с мозговыми процессами обеспечения разных вторых видов деятельности человека. Возможность записи СМФП не только с интрацеребральных электродов, ноис поверхности кожи черепа, все шире применяемая в изучениях мозга человека, увеличивает потенции способа. Но, как ясно, таким методом на данный момент еще методически сложно приобретать сведения о узкой внутримозговой нейродинамике, и не в полной мере светло, окажется ли это реально в последующем. Исходя из этого эти, приобретаемые при записи СМФП с вживленных электродов, остаются, не обращая внимания на все вышеуказанные ограничения, неповторимыми. Наиболее значимым направлением ближайших изучений есть в полной мере методически реально осуществимое изучение мозговой нейродинамики и соотношений разных видов активности, и в первую очередь — динамики СМФП в условиях сотрудничества эмоциональных и других, например, мыслительных и двигательных процессов.
Глава пятая Нейрофизиология мышления
Физиология, патология с терапией высшего отдела центральной нервной совокупности и психология с ее практическими применениями вправду начинают объединяться, сливаться, воображая собой одно да и то же поле научной разработки, и, если судить по итогам, к их вящей обоюдной пользе.
И. П. Павлов
— Все страньше и страньше! — вскричала Алиса.
Льюис Кэрролл
Решение проблем физиологии мозга человека равняется неправомерно без рассмотрения неспециализированных закономерностей его деятельности в норме патологии и без углубления в его самые тонкие механизмы. В прошлых главах были рассмотрены неспециализированные вопросы методического (методологического) порядка, неспециализированные адаптивные закономерности трансформации больного и деятельности мозга физиологических механизмов в патологические. Но, не смотря на то, что направленная модуляция функций мозга часто и осуществляется эмпирически либо на базе знания в основном неспециализированных закономерностей его деятельности, всякое углубление в самые тонкие механизмы имеется не только актив теории, но свидетельствует и новые возможности влияния на состояние мозга. Сложность функций и строения мозга определяет необходимость изучения более узких его механизмов, причем с развитием методических возможностей и интеграцией результатов уже накопленного материала о закономерностях его элементов и работы мозга возможности изучений все возрастают. Одновременно с этим при изучении механизмов мозга еще более принципиально важно, чем при изучении любого другого органа, разумное сочетание аналитического и интегративного подходов (Энгельгардт, 1970). Образно говоря, изучая лесные достатки, запрещено за деревьями не видеть леса, за корнями и листьями — дерева, и напротив.
Изучение узких механизмов здорового и больного мозга человека должно проводиться с позиций не только нейрофизиологии, но и биохимии, молекулярной
биологии, биофизики. Так, например, уже указывалось, что в физиологическую трактовку устойчивого патологического состояния нужно, по-видимому, включать не только его химические, уже узнаваемые корреляты (Бехтерева и др., 1978), но и данные, взятую при изучении пептидов. Экспериментальные изучения (Вартанян, Балабанов, 1978) как словно бы говорят о том, что вероятен прямой и одномоментный перенос устойчивого патологического состояния к здоровому животному от животного с поражением мозга, от человека к животному, от одного вида животных к второму посредством биологических жидкостей, гомогенатов его фракций и мозга. Эти сведенья должны быть сопоставлены как с тем, что отмечается при хронических болезнях мозга, так и с теми мгновенно появляющимися устойчивыми патологическими состояниями, каковые, к счастью, нечасто развиваются на протяжении диагностической электрической стимуляции мозга.
Так, в опытах Г. А. его сотрудников и Вартаняна (см.: Вартанян, Пирогов, 1987) развивались весьма скоро (в течение нескольких мин.) нарушения в двигательной сфере, причем темперамент нарушений определялся избранной моделью.
Им получалось, например, вводя субарахноидальный ликвор от животных (либо человека) с центрально обусловленной позиционной асимметрией задних конечностей, приводить к аналогичному эффекту у животного без центрального либо периферического повреждения двигательного аппарата. Следовательно, учитывая кроме этого литературные эти, конечно допустить, что эффект мог быть и иным при применении второй модели.
В отечественной лаборатории работами В. М. Смирнова (1976) продемонстрировано, что однократная стимуляция отдельных точек мозга через вживленные электроды может приводить к побочным эффектам в виде патологических состояний типа фобий, насильственного хохота и др. К примеру, в один раз на протяжении диагностической электрической стимуляции верхних отделов ретикулярной формации среднего мозга у больной паркинсонизмом в лабораторию вошла медицинская сестра со шприцем, приготовленным для инъекции. У пациент, ранее относившейся к данной процедуре тихо, появился очень сильный ужас, практически кошмар, сперва по отношению к инъекционной игле, после этого весьма скоро распространившийся на большая часть острых предметов. Реакция не корректировалась психотерапевтически, но была мгновенно снята стимуляцией территории в области срединного центра. В другом случае при диагностической электрической стимуляции ретикулярного ядра зрительного бугра у больного неожиданно появился насильственный хохот, подавить что удалось одномоментной стимуляцией территории в области ретикулярной формации среднего мозга. И при введении пептидов, и при электрической стимуляции мозга весьма скоро, фактически мгновенно либо в течение нескольких минут и секунд, развилось устойчивое патологическое состояние, причем у человека возможно было замечать показатели развития патологии — генерализацию реакции.
Существует ли какая-либо связь между обоими типами устойчивых патологических
состояний? Иными словами — развиваются ли другие реакции и фобия при электрической стимуляции мозга за счет включения в реакцию пептидов и, напротив, предполагается ли при реакции, появляющейся по окончании введения пептидов, их ориентация на определенные структуры мозга? Это нельзя исключать по причине того, что изучения динамики самых разных химических показателей при электрических действиях на мозг нашли значительные перестройки состояния весьма многих медиаторных и других химических совокупностей, зависящие от характера и области воздействия этого действия (Камбарова, Поздеев, 1977). В отечественной лаборатории интенсивно исследуется динамика пептидов в биологических жидкостях организма при электрических стимуляциях мозга, в случаях развития эмоциональных реакций, и при спонтанных трансформациях эмоционального состояния.
Но эта книга — в первую очередь о физиологии здорового и больного мозга человека, исходя из этого и неприятность углубления в самые тонкие механизмы мозга будет рассматриваться с физиологических позиций, решения непростых задач механизмов мозга физиологическим методом.
Углублением в нейрофизиологические механизмы чувств в отечественной лаборатории являются в первую очередь работы В. М. его сотрудников и Смирнова (Бехтерева и др., 1963; Смирнов, 1966, 1976; Смирнов, Сперанский, 1972; Грекова идр., 1975; Бехтерева, Камбарова, 19846, 19856). Глубокое нейрофизиологическое изучение центральных и периферических механизмов обеспечения двигательной деятельности было предпринято В. С. Гурфинкелем с сотрудниками (1965), П. Г. Костюком и Н. Н. Преображенским (1975) и др. Результаты этих изучений имеют не только высокую теоретическую сокровище, но и показывают возможность экстраполяции данных, взятых в опыте, на человека.
Значение вышеуказанных работ по изучению чувств подчеркивается тем, что эти были взяты у человека. Трактовка нейрофизиологических результатов при изучении эмоциональных реакций в этом случае кроме этого облегчается в связи с доступностью общения с исследуемым лицом, причем выясняется вероятным точнее дифференцировать физиологическое (биологическое) значение различных фаз динамики разных электрических и неэлектрических процессов мозга. В настоящем издании книги этому вопросу посвящена особая (прошлая) глава. Задачей, ответ которой в опыте в лучшем случае допустимо только в весьма маленьком количестве (Крушинский, 1977), есть изучение самые тонких нейрофизиологических механизмов интеллектуальной деятельности человека, ее мозгового физиологического кода.
Около 125 лет назад неудовлетворенность чисто психотерапевтическими подходами к изучению психологической деятельности и результатами этих изучений обусловила проведение последовательности работ И. М. Сеченовым, начавшим объективное изучение психологической деятельности и составившим славу отечественной и всемирный физиологии. Предстоящее развитие неприятность взяла в экспериментальных изучениях И. П. его школы и Павлова. Эти работы дали только полезные информацию о механизмах высшей нервной деятельности человека и животных (Павлов, 1951а, 19516; Анохин, 1968; Ливанов, 1972; Хананашвили, 1972, 19786; Симонов, 1975; Асратян, 1977; Симонов, Ершов, 1984; Физиология поведения, 1986, 1987).
Что мы знаем о процессах, лежащих в базе психологической деятельности?
Принцип функции структуры и соотношения мозга — психологической деятельности. Фактически, начала изучения нейрофизиологии психики, как это ни парадоксально, пожалуй, и не было. В один момент с применением вживленных внутримозговых электродов в лечебных целях поднялась и извечная (гиппократова!) вторая задача — помогая, не повредить! Не нарушить того, что делает человека человеком: его обращение, мышление, высшие психологические функции в их самые величественных, творческих и самых скромных проявлениях. Это выяснило организацию совокупности контроля. Психотерапевтическое изучение в несложной его форме — в виде контакта с больным
— сопровождает само введение электродов. Подается раздражающий, угнетающий либо разрушающий ток, элементом контроля помогают особые психотерапевтические тесты. По лечения совершенствования и меря диагностики психотерапевтический контроль становился все строже, включал изучения долечебного либо диагностического электрического действия на мозг. С вживленных электродов регистрировались всевозможные проявления жизнедеятельности мозга на протяжении исполнения больным разных психотерапевтических проб. По динамике показателей выявлялись участки мозга, сильнее и, основное, воспроизводимо реагирующие при повторении подобной пробы. Конкретно их мы оценивали как самый точно связанные с обеспечением психологических процессов.
Очевидно, что данный путь контроля не имел возможности не казаться оптимальным: он щадящий (до электрических действий на мозг!), не изнурительный для больного и, разумеется, не только качественный («да-нет»), ноив известной мере приближающийся к количественному, в случае, если оценивать степень трансформации физиологических показателей. Но именно на этом пути и подстерегало нас очередное разочарование, обернувшееся после этого восторгом совершенством мозговых механизмов обеспечения психологических процессов! Накапливались информацию об трансформациях протекания психологических функций при диагностических и лечебных электрических действиях на мозг. Накапливались информацию о том, как изменяется функциональное состояние различных территорий мозга при проведении психотерапевтической пробы. При анализе этого материала мы встретились с парадоксальным, на первый взгляд, положением. Были территории, каковые сейчас, на следующий день, послезавтра, независимо от присутствия посторонних лиц на протяжении изучения (другими словами без всяких так называемых визит-эффектов), неизменно обнаруживали собственную сообщение с психикой. А были территории, каковые сейчас реагировали не так, как день назад, а на следующий день готовили новые сюрпризы исследователю. Так, к примеру, сейчас с утра в зоне «X» воспроизводимо
изменяются физиологические показатели мозга при психотерапевтических пробах. А вот вошел кто-то в лабораторию, вы желаете показать эффект и … обнаруживаете, что все стало неустойчивым. Первоначально мы, конечно, сделали вывод, что не срабатывает забранный за базу методический принцип воспроизводимости физиологической динамики при подобных пробах, и только после этого снова обратились к механизмам мозга. В 1965-1966 годах основной задачей выяснилось ответ этой загадки.
И, пожалуй, эта, неожиданно появившаяся на пути изучения структурнофункциональной организации мозга трудность позвала нужную эмоциональномотивационную активацию исследователей, выяснившую в будущем отечественные интересы в направлении изучения нейрофизиологических баз психологической деятельности. А тайная постоянства участия одних непостоянства участия и зон мозга вторых в обеспечении психологической деятельности была скоро решена нами (Бехтерева, 1966). Психотерапевтические тесты предъявлялись в самых различных условиях: и тогда, в то время, когда в лаборатории было максимально негромко, и тогда, в то время, когда звучала музыка, вспыхивал и гас свет, входили и выходили различные люди. Изучения шли в различные дни: и тогда, в то время, когда больному было получше, и тогда, в то время, когда ему было хуже. Проводились они и на фоне действия фармакологических препаратов, подавляющих либо усиливающих разные виды химической медиации.
Результатом явилась концепция об обеспечении психологической деятельности корковоподкорковой структурно-функциональной совокупностью со звеньями различной степени жесткости. Твёрдые звенья самый серьёзны для обеспечения психологической деятельности. Нельзя исключать, что именно благодаря их повреждения при в один момент проводившихся лечебных двусторонних симметричных разрушениях подкорковых территорий мозга кое-какие врачи и замечали психологические нарушения. Одностороннее выключение твёрдых звеньев совокупности, имеющих симметричный аналог в другом полушарии, в большинстве случаев, менее страшно. За прошедшие годы нам неоднократно приходилось функционировать с лечебной целью электрическим током на территории, в которых трансформации при психологической деятельности обнаруживались лишь при каких- то определенных условиях. Их мы назвали эластичными звеньями совокупности.
По окончании их деструкции исполнение несложных психотерапевтических проб не нарушалось. Но утверждать, что нарушений, хотя бы первоначально, не начинается совсем, по-видимому, преждевременно. Они, эти точки, как бы менее значимы в обеспечении психологической деятельности, чем первые. Но сейчас, более чем через 2 десятилетия по окончании начала этих изучений, мы можем все уверенней сказать о том, что именно наличие эластичных звеньев снабжает достаток возможностей мозга, те резервы, каковые лежат в базе фактически бесконечной обучаемости.
Итак, изо дня в сутки при каком-то определенном типе психологической деятельности трудятся определенные территории, утрату которых мозгу непросто компенсировать. Это — как бы опорный скелет, собственного рода позвоночник всей совокупности. Смогут ли они и
лишь они обеспечить все требования, каковые предъявляет человеку жизнь, и трудится ли мозг при реализации сложнейшей из собственных деятельностей — деятельности психологической — по таковой твёрдой схеме?
Один отлично думает за рабочим столом, сходу записывая появляющиеся мысли, второму лучше думается на ходу. Третий включил на полную громкость транзистор. Он не слышит музыки, но думает оптимальнее , отключив себя от внешнего мира значительно чаще привычной и не довольно много значащей для него музыкой. Четвертый… пятый…
Пробки в миндалинах. Жить здорово! (26.01.2017)
Интересные записи:
- Ускорение. равноускоренное прямолинейное движение, графики
- Условия уверенности и спокойствия ребёнка — это систематичность, ритмичность и повторяемость его жизни, т. е. четкое соблюдение режима.
- Условия возникновения эмоциональных расстройств: общие аспекты
- Условные обозначения, используемые в конспектах занятий 1 глава