Я дорожил минутой каждой,
И любой час мой был порыв,
Всю жизнь я жил великой жаждой.
Ее в пути не утолив.
Так выяснил собственный творческий путь Валерий Яковлевич Брюсов — поэт, прозаик, критик, ученый.
Воистину неутолимой была его жажда познания. Неприятный назвал Брюсова «самым культурным писателем в Киевской Руси». Он владел очень широкими знаниями в области истории, литературы, искусства, а наровне с этим в философии, высшей естественных науках и математике. Громадный поэт, Брюсов внес большой вклад и в теорию русского стиха, и в изучение творчества Пушкина, других поэтов и Тютчева. Вольно обладал он шестью языками, имел возможность пользоваться книгами на двенадцати вторых языках и был выдающимся переводчиком, могшим страно совершенно верно передать на русском и поэтические изюминки, и дух подлинника. Брюсов переводил Гёте и Расина, Виргилия и армянских поэтов.
«Если бы мне жить сто судеб, — писал Валерий Яковлевич Брюсов в ежедневнике, — они не насытили бы всей жажды познания, которая сжигает меня».
Начав собственную деятельность как поэт-символист, он преодолевал влияния символизма, и, по мере того как в РФ поднималась революционная волна, его творчество наполнялось публичным содержанием:
Но чуть заслышал я заветный зов трубы,
Чуть раскинулись огнистые флаги,
Я — отзыв вам кричу, я — песенник борьбы,
Я вторю грому с небосклона.
(«Кинжал»)
Так писал он незадолго до первой революции в РФ.
Брюсов прославляет упорный человеческий труд и пытливую идея человека-созидателя. Но, прославляя труд, Брюсов обнаруживает и публичные несоответствия, уродующие современного человека, делающие труд проклятьем, превращающие города в злобы и притоны нищеты. Он пишет о тех, кто несет смерть ветхому миру, основанному на угнетении, о том, что «среди огня и железа в далеком прошлом испытанные рати» фабричных рабочих «скрывают неистовство проклятий» («Ночь»). Брюсов не был революционером. Но публичный и политический строй царской России он глубоко ненавидел и сознавал неизбежность его крушения. («Как ненавидел я всей данной жизни строй, позорно-мелочный, неправый, некрасивый…» — «Кинжал».) В то время, когда в 1905 г. в РФ началась революция, поэт приветствовал ее:
Эта песнь душе знакома,
Слушал я ее в столетиях.
Эта песнь — как говор грома
Над равниной, в тучах…
…Пускай ударят неумело:
В чистой меди тот же звон!
И над нами загудела
Песнь праздничных времен.
(«Знакомая песнь.)
Действительно, в это время Брюсов ошибочно видит в революции лишь разрушающее начало, но и это не мешает ему приветствовать восставший народ.
Октябрьскую революцию поэт принял сходу и безоговорочно, как самое великое историческое событие, открывающее новую эру в истории .
Все собственные огромные знания, энергию, талант дал Брюсов на работу революции. В 1920 г., вступая в ряды Компартии, он писал об Октябре:
Мне видеть не дано, возможно,
Финиш, чуть блещущий вдалеке,
Но радостен я, что был мной прожит
Торжественнейший сутки почвы.