Так, возможно соотнести введенное в изучении Л. Ю. Кублицкине понятие «режима деятельности» и «внешней либо внутренней детерминации времени» жизненного пути. Внешняя детерминация времени формирует твёрдый режим и ограничивает (либо сводит на нет) свойство осознанного потенцирования времени. Внутренняя детерминация связана с осознанным потенцированием, овладением временем.
Приспособленность личности к режиму в ее деятельности, профессии ведет к двум главным последовательностям, проявляющимся в жизненном пути. Первая содержится в том, что жизненный путь делится на отрезки, определяемые заданиями, целями и …заданными сроками деятельности. Кроме того в случае, если реально деятельность, работа не столь значима для личности, она внутренне приспосабливается к судьбе «от звонка до звонка», «от получки до получки», «от одного задания к второму». Она переносит темп работы на темп судьбы, не смотря на то, что, повторяюсь, не обязательно видит в работе смысл жизни. Второе следствие — она привыкает внутренне к разделению судьбы на «сроки» и в то время, когда — неожиданно — между ними образуется «безлюдное пространство», свободное время, она дезорганизуется, ощущает растерянность, «не находит себе места».
Применительно к этим людям правомерен событийный подход, предложенный Ш. Бюлер [139] и созданный в отечественной
246__ Время жизненного пути и развитие личности_______
психологии Е. А. Головахой и А. А. Кроником [40]. Они измеряют собственную жизнь воскресными днями, свадьбами, разводами, рождением детей и т. д. Для них ответственны традиции, потому, что традиция дает некое чувство пролонгированности в чередовании отрывков судьбы, а торжественные события, будучи классическими, кроме этого извне оказывают помощь испытать чувство расслабленности, подобное свободе. Такие люди не в состоянии вырваться в совершенное ценностное жизненное пространство, исходя из этого у них нет осознанной способности потенцирования времени, не смотря на то, что они способны к его актуализации — умножению социального времени на личное, личного прошлого на настоящее. Их линию жизненного пути не совсем совершенно верно назвать прерывистой, потому, что прерывистость предполагает изменение ее направления (поворотные, по С. Л. Рубинштейну, поступки, моменты, события), т. е. личностно обусловленные трансформации. Она есть скорее рутинной, монотонной, подобно работе на конвейере. Вспоминается роман Кобо Абэ «Дама в песках», где задача героини выжить сходится с лавиной песка, любой новый сутки неумолимо обрушивающейся на ее мелкий домик. Такая жизнь на выживание, заданная ожесточённой внешней необходимостью, с одной стороны, каждый день поглощает жизненные силы человека, связывая их, концентрируя на предельно монотонных делах, не оставляя ему ни грана ценностного времени, с другой — требует от него большой адекватности задачам и ежедневным делам, дабы его силы были им пропорциональны и его не «засыпало песком». Тут возможно напомнить об обсуждавшейся ранее пропорциональности, которая в принципе высказывает и снабжает соответствие полноте самовыражения личности.
Так, темперамент жизненной линии определяется соотношением свободы и необходимости в жизни личности в ее изначальной позиции и «режиме» судьбы. У последнего типа нет зависимости жизненной линии от личности, личность — «слуга» собственной жизни, полностью зависящая от жизненной необходимости.
Прерывистая жизненная линия связана по крайней мере с тремя факторами. Первый — личностная детерминация, исходящая из ответа быстро поменять жизнь. Потенцирование времени в этом случае проявляется в способности человека принять сознательное ответ. Второй фактор связан с не зависящими от личности негативными либо хорошими событиями — смертью близкого человека, его серьёзной заболеванием, требующей высвобождения от всех дел для ухода за ним, либо браком, возникновением детей, в то время, когда дама вынуждена либо с радостью бросает собственную работу (либо изменением и расторжением брака ее роли в семье, в то время, когда она, наоборот, делается единственной кормилицей). При независимости от личности этих событий, теряя родных, мы теряем и себя и заново начинаем восхождение на жизненную гору, срываясь
______:_:_..__Глава пятая__________.__._.. 247
вниз и опять карабкаясь вверх. Как отлично сообщено героиней одного из романов — «мы избранники, которых на секундочку оторвали из плена тьмы, дабы совершить что-то нужное». Варианты выражения таких «перегибов» жизненной линии распознаны Т. Н. Березиной в образной сфере личности во всем многообразии хороших и негативных «интерпретаций» этих перегибов.
Но направляться добавить, что не смотря на то, что эти «перегибы», «перерывы постепенности» объективны, они совсем по-различному «перерабатываются» личностью, лишая ее жизненных сил для предстоящего перемещения либо выявляя ее новый резервы и скрытый потенциал чтобы «начать сперва». Так, потенцирование времени имеется сознательное применение личностью собственного временного ресурса для произвольного трансформации хода судьбы, для преодоления ее объективных «прорывов», «перерывов постепенности», т. е. для личностного обеспечения собственной «логики» линии судьбы при осуществлении ею изменений либо происхождении «перегибов».
Третий фактор, воздействующий на прерывистость жизненной линии, связан с соответствием—несоответствием активности личности жизненным обстановкам, ее свойством—неспособностью к своевременной самореализации. Тут начинает обнаруживать собственную роль третья свойство личности к организации времени судьбе — своевременность. Тут мы опять обращаемся к введенному А. О. Прохоровым понятию необратимой обстановке. Своевременность личности как ее наиболее значимая жизненная темпоральная свойство содержится не только в одном факте совмещения личностью «пика» собственной активности и сущностного для ее реализации момента события (по аналогии с хорошим выражением «еще рано браться за оружие»). Своевременность в масштабах жизненного пути содержится в своевременности затрат с позиций личностных упрочнений при прохождении самые сложных либо самые решающих участков, поворотных этапов в ее жизни. Только для социальных (либо политических) функционеров своевременность — это свойство появляться на нужном месте (в социальной иерархии) в необходимое для себя время. В других случаях от личности требуется умение трудиться в верно, осознанно отысканном ею самой временном режиме. Студентам при вступительных экзаменах отлично известна эта задача — составить пропорцию нужных для интенсивности предмета работы и подготовки дней в течение каждого дня. Неприятность состоит не в том, что студент приходит несвоевременно (опаздывает) на экзамен, а в том, что он не «выстроил уравнений» собственной подготовки. То же происходит с нами, взрослыми, в то время, когда задан конечный срок сдачи каких-то серьёзных документов, но достаточно сложно предвидеть, сколько времени потребует «волокита» с каждым из них. Несвоевременность ведет к неуда-
248____ Время жизненного пути и развитие личности
че — провалу на экзамене, неосуществимости взять квартиру (из-за неоформленных в срок, недостающих документов) и т. д. Так создаются необратимые объективно ситуации. Мы субъективно стремимся сделать их обратимыми, но по существу входим в новую обстановку.
Тут мы определим своевременность на маленькой «расстоянии». Ее сложнее распознать, в особенности не имея параметров, на дистанции жизненного пути. Время от времени более раннее супружество, рождение детей дает в последующем преимущества («опережение») в опытной работе. Время от времени напротив — дама погружается в быт и не может быть успешна в работе. Имеется критерии для своевременности в карьере (образование, выбор профессии, этапы профессионализации, социальные статусы). К примеру, в случае, если человек солидную часть судьбы проработал сотрудником, то вряд ли он покажет громадные свойства, через чур поздно став начальником. Наоборот, успешное, своевременное занятие опытной позиции дает эффект «ускорения» предстоящего продвижения в смысле минимизации личностных затрат, упрочнений. Достаточно случайное либо целенаправленное «попадание» человека в необходимое время на необходимое место дает ему потенциальную возможность «развернуться».
Принципиальная несвоевременность характерна типу, в принципе не стремящемуся к жизненным достижениям — равнодушному к поражениям либо удачам. Тип «игрока» воспроизводит в одном из собственных произведений Лермонтов и — вечно скрупулезно — Ф. Достоевский в одноименном романе. Увлечение процессом, перепадами удач, неудач, непринятие серьезно жизни, рассмотрение ее условий как переменных, в каковые возможно произвольно подставить любое значение, страсть к экспромту, неожиданностям — переносят личность в второе жизненное «виртуальное» измерение.
Наоборот, стратегически своевременным есть тип личности, что, к примеру, не требуя от общества признания его таланта, не требуя славы, целый собственный талант в необходимый момент применяет со всей данной ему жизненной силой. Так был радикально поменян целый движение ВОВ, в то время, когда Жуков всю силу собственной личности и данной ему власти применял для применения собственного полководческого таланта. Своевременность очень ответственна на протяжении армейских сражений, но она — скрытая пружина и мирной личной жизни.
Для анализа жизненной линии и ее характера (прерывистого либо постоянного) принципиально важно, что несвоевременность образует «разрывы», пробелы в жизненной линии, каковые требуют «начать все сперва», а ретроспективно выглядят как напрасно израсходованные время и силы (либо «потерянное» время). Своевременность снабжает
____ _____Глава пятая .__. ____________249
поступательную непрерывность жизненной линии и время от времени ее восходящий темперамент.
Перед тем как обратиться к последнему, увидим, что характеристики жизненной линии ортогональны довольно ее пространства. «Веер» жизненных возможностей придает широту, количество жизненному пространству. Прерывность—непрерывность жизненной линии — черта, как бы лежащая на ее «плоскости». Наконец, восходящий темперамент жизненной линии определяется как произведение времени и пространства, как личностная «реконструкция» времени в пространстве, дающая особенную творческую актуализацию времени. Восходящий темперамент жизненной линии придает личности душевность и духовность, но лишь тогда, в то время, когда все сокровища переживаются ей, т. е. укоренены на бессознательном, более обширно — экзистенциальном уровне. Восходящий темперамент самой личности и жизненной линии — достижение и движение ею уровня субъектности, акме (по Б. Г. Ананьеву) — связано в первую очередь с ролью смысловых сокровищ в жизни и ее главного смысла жизни. Но не смотря на то, что понятие «смысла жизни» постоянно связывается с наибольшим мировоззренческим уровнем сознания личности, оно, как показывает отечественный теоретический и эмпирический анализ, изучения Т. Н. Березиной и Н. Ю. Григоровской, «питается» и вырастает из бессознательных, более обширно, экзистенциальных переживаний судьбы.
Было бы громадным ограничением свести эту экзистенциальность лишь к чувствам, к любым этическим либо эстетическим переживаниям, потому, что последние имеется научные либо художественные абстракции, оторванные из живой ткани экзистенциального мира человека. Лишь ли это внутренний мир личности? Да, если он вбирает всю чувственную сферу соприкосновений, погружений человека в природу, всю неповторимость душевно-эмоционального единения с другим человеком. Данный мир глубоко личен по существу собственному, но он не имеет границы между внешним — че-. ловеческим, и внутренним — культурным. В категориях К. Г. Юнга представление об экзистенциальном ближе всего к понятию архетипа как коллективного бессознательного. Но экзистенциальность не может быть утоплена в глубинах сознания, исторической памяти человека. Она одновременно и метод его единения с миром. И в этом отношении ближе к истине А. Ф. Лосев в его глубочайшей трактовке старой мифологии не как способности дикаря отделить себя от окружающего, сравнив себя с животными либо всевышними, а только как символического метода переживания собственного единства, синкретической связи с миром.
Экзистенциализм в первый раз постарался охватить философским объяснением эту непосредственность личного бытия, но все же не смог соединить онтологический и психотерапевтический уров-
250______Время жизненного пути и развитие личности__
ни, как справедливо подмечает А. И. Филиппов. Главный недостаток персонологии Сартра, увидели бы мы, в том, что он не смог раскрыть всю полноту экзистенциальности. «Обладание психотерапевтическим „я, — писал Сартр, — есть лишь знаком личности» [118, с. 148]. Знаковый принцип тут полностью неадекватен, потому, что символ выступает как слишком общий и, более того, локальный метод обозначения чего-либо в конечном итоге. Между знаком и обозначаемым именно нет никакой яркой связи. Экзистенциальность же имеется душевно-чувственное воспроизводство, т. е. метод судьбы, ее процесс. Не просто так исходя из этого экзистенциализм не смог выбрать адекватных категорий для обозначения способа бытия и этого уровня человека, употребив лишь такие, как «тошнота» и т. д. Экзистенциальное — это не телесное, не органическое, не физиологическое — именно на этом уровне в первый раз происходит преодоление субстанциональности этих форм и через их посредство осуществляется самовыражение, находится метод единения человека с миром. Экзистенциальность не может быть обрисована в категориях восприятия либо деятельности органов эмоций так называемой чувственной ступени познания. Это, вправду, чувственная ступень, но не познания, а самой жизни, на которой происходит перевод биологического в природное, поиск собственных природных свойств, уже оторванный от потребностей, т. е. вольный. Бессознательное — это иррациональный, но не категори-зованный метод проявления собственных природных сил. И в этом смысле в методе воспроизводства собственной индивидуальности человек свободен. Экзистенциальность делает функцию нового метода соединения всех поиска бытия способа и модальностей человека функционирования, соответствующего этому новому единству. Она соединяет его чувствительность в широком смысле слова с его свойством воображения (непроизвольной образной сферой, игрой) как неким методом дистанцирования от чувственности, отлета от эмпиризма и в этом методе соединения апробирует собственную свойство чувствования и сочувствования. Тело овладевает языком танца, лицо — языком выражения эмоций, слух — языком и, в единстве с телом, ритмом музыки [118]. Бессознательное на своем интуитивном языке резонирует с действительностью, определяя собственный личный чувственный метод связи с ней.
Эксзистенциальность первична исторически и онтогенетически, но она сохраняется у взрослой личности, функционируя методом, обычным для ее национального типа индивидуальности. К. Г. Юнг очень глубоко раскрыл вправду существующую полярность западного и восточного типов экзистенциальности и продемонстрировал преобладание экстравертированности у западной и интровер-тированности у восточной личности. «На Востоке, — писал он, — внутренний человек постоянно имел такую жёсткую власть над внешним
__ ___________ ___Глава пятая___ _ ___ _____251
человеком, что у мира не было никаких шансов оторвать его от своих внутренних корней, на Западе же внешний человек забрал такую власть, что она вынудила его отвернуться от собственной глубинного бытия и сокровенной сущности» [135, с. 521]. Полярность же типов содержится в преобладании у западного ценности разума, сознания, а у восточного — конкретно экзистенциального пласта собственного бытия, самоценности ее души и личности. Восточная культура, создав мастерство собственных техник, разрешила последнему трудиться с низшими психофизиологическими состояниями и за счет ослабления таким методом силы собственного Эго, поднимать вверх уровень коллективного бессознательного, осуществлять самоосвобождение силы духа. Для западного человека главным условием есть вера и разумность в Всевышнего, исходя из этого средством освобождения оказывается ее техники и институт «Церкви». «И Запад, — писал К. Г. Юнг, — не обращая внимания на собственную экстраверсию, также имеет средство общения с ее запросами и душой; в его распоряжении университет Церкви, что дает выход малоизвестной душе» [135]. Самого же человека собственными силами религия не научила методам давать выход душевным процессам.
Так, метод самовыражения связан с типом культуры, что снабжает преобладание в нем рационального либо экзистенциального, иррационального, и с типом экстра- либо интровертированной личности. Скрытый парадокс в юнговской формуле содержится в том, что именно восточный интроверт выясняется менее эгоцентричен в сравнении с западным экстравертом в силу коллективного характера его бессознательного, и постоянной работе его души. С. Л. Рубинштейн думал, что первичной абстракцией психологической судьбе есть не чувство «Я», а позиция «Мы», как он замечательно написал в книге «Человек и мир» — «Республика субъектов».
Но для психотерапевтического анализа очень принципиально важно различение онтогенетического развития экзистенциальности и ее «судьбы», сложившейся у взрослой личности, а также в силу не только ее принадлежности к тому либо иному этническому типу, но жизненного пути, биографии, в той либо другой мере определенной социумом.
Но для обоих качеств анализа значительно то, как определенным оказывается метод самовыражения либо, что то же, как экзистенциально выраженным есть первичное Эго (будь оно более эгоцентрично либо коллективно). Экзистенциальность — это не состояние, не нахождение, дление чувственности в ее стихийности, а нахождение и поиск бессознательным личных «тональностей», «композиций», из которых складывается более выраженный, темпоральный метод интеграции с действительностью. Первичным основанием экзистенциальности становит-
252_ Время жизненного пути и. развитие личности^ __
ся некое главное в ансамбле вторых («доминанта» — по Ухтомскому) чувство, «интонация» (по Рубинштейну). Это обобщение сходно с интерпретацией, потому, что вовлекает множество самых разных отношенческих, деятельных, поведенческих, событийных, эмоциональных составляющих. Тут, как позднее в интерпретации, значителен анализ природы интеллектуального обобщения, совершённый Б. Ф. Ломовым, и введенное им понятие «меры» [77]. В этом случае, как и в интерпретации, не смотря на то, что она осуществляется сознанием, базой обобщения может становиться достаточно личная составляющая, одно событие, одно — сильнейшее — чувство. Тут нарушается мера, нужная для полноты теоретического, интеллектуального, научного обобщения и начинает действовать закон доминирования — интенсивности переживания момента субъектом. Бессознательно субъект выбирает как самоё ценное, желательное (либо нежелательное) именно это переживание, создавая тем самым определенную проекцию, интенцию в будущее.
В эссеистской, но весьма яркой форме об этом бессознательном «Я» написала Нина Берберова: «Мне с самых ранних лет думалось, — пишет она, — что у каждого человека имеется собственный no man’s land (ничейная почва — перевод мой. — А. С.), в котором он сам себе полный хозяин. Видимая для всех жизнь — одна, вторая в собственности лишь ему одному, и о ней не знает никто… пускай час в сутки, вечер в неделю либо сутки в месяц он живет данной собственной тайной и свободной судьбой…
Эти часы или что-то дополняют к видимой судьбе, или имеют независимое значение; они смогут быть эйфорией либо необходимостью, либо привычкой, но для выпрямления какой-то „главной линии они нужны. В случае, если человек не пользуется этим своим правом либо благодаря событий этого права лишен, он когда-нибудь будет удивлен, выяснив, что в жизни не встретил самого себя… В этом no man’s land люди плачут либо выпивают, либо вспоминают что-нибудь, о чем никому неизвестно, либо разглядывают собственные босые ноги, либо стараются на лысой голове отыскать новое место для пробора, либо листают иллюстрированный издание… я не знаю, да и не желаю знать… Лишь не нужно думать, что эта вторая жизнь, данный no man’s land имеется праздник, а все другое будни. Не по данной линии происходит деление, оно проходит по линии безотносительной тайны и полной свободы» [21].
Обрисованное Берберовой есть особенным временным переживанием одиночества. Но в случае, если это и одиночество, то главным в нем выясняется неосознаваемое утверждение идентичности собственного «Я». Это утверждение не связано ни с какой-либо напряженной концентрацией на своем «Я», ни, тем более, с рефлексией. Непроизвольная бессознательная активность подобна игре,и ее средствами
_. __ _ Глава пятая _ _ ___253
смогут быть как образы, так и чувствования, как перемещения, так и переживания. Безразлично, в какой форме она осуществляется, потому, что смыслом ее есть создание композиции собственного лич-ностно-экзистенциального, психологического времени—пространства. Душевно-экзистенциальное воспроизводство имеется одновременно и внутренняя, и настоящая судьба, но время от времени внутренняя осуществляется по поводу, а время от времени совсем безотносительно к настоящей.
Как справедливо думает Н. Берберова, тут человек свободен. И свобода его в отличие от свободы субъекта, личности содержится в свободе проявления себя, свободе утверждения себя, в возможности выбора метода самоидентичности и самовыражения, в свободе от твёрдой логики времени в самой экзистенциальности, которая содействует соединению самовыражения с переживанием смысла собственной жизни.
С. Л. Рубинштейн раскрыл разнообразную палитру фактически жизненных эмоций личности — необычных «интерпретаторов», «комментаторов» времени и ценности ее жизни. Но мы не можем не выделить за И. А. Джидарьян, писавшей о счастье— несчастье как особенной модальности русского менталитета, что переживание негативных эмоций — неудовлетворенности, разочарования, скуки, цинизма и злобы уменьшает, сужает пространство жизни и ценностное время личности. Скептицизм как неприятие судьбы серьезно конкретно связан с уходом от ответственностизаразрешение ее противоречий и трудностей. Он ставит предел как самореализации личности, так одновременно и предел ее жизненному перемещению, формированию. Цинизм связан с таким расширением дозволенности и сознания, которое уничтожает самоконтроль и нравственное самоограничение, превращает время судьбы в игру без правил. Но свобода игры не дает переживания подлинности судьбы и оставляет личность без обратной связи с результатами собственных деяний, не дает ей удовлетвориться судьбой. Тем самым расширение сознания ведет к сужению сокровища времени судьбе и утрата ее смысла.
Личность как субъект интерпретирования не художественного произведения, а собственной жизни и судьбы в социуме вправе выяснить, какой контекст, какого именно масштаба она включит в процесс выработки собственного мнения, собственного жизненного вывода. Она вправе совсем произвольно соединять совсем из различных областей судьбы и из различного времени забранные фрагменты, оценки, события, факты и смыслы. Она в праве в создании композиций интерпретации либо целостной концепции исходить из параметров (мыслей) престижа, материальной обеспеченности, собственного преимущества. Интерпретационная композиция носит ценностно-смысловой темперамент [106, 107].
25,4______Время жизненного пути и развитие личности _
Но в этом отношении положение личности в русском обществе радикально изменилось. В случае, если совсем сравнительно не так давно — предшествующее поколение — должно было в соответствии со своей совестью реализовывать ценности в жизни, то на данный момент человек может жить и функционировать лишь постольку, потому, что у него имеется ценности. Очевидно, ценности разны. Но на данный момент личность решает в один момент две задачи — удержать собственные ценности, каковы бы ни были они, и в один момент выбрать место и такое время в социальном пространстве, где возможно жить и функционировать в соответствии со собственными сокровищами.
Еще сравнительно не так давно динамика личной судьбе осуществлялась в контексте социальной статики (консерватизма эры застоя). Сейчас личность ищет собственную устойчивасть в динамике каждый день меняющего социума.
Выделение собственного «Я» из яркой связи с миром достигается интерпретацией, подтверждающей собственную идентичность как бессознательно, так и на уровне самосознания и сознания. Достижение идентичности на базе самоинтерпретации осуществляется не только при поиска собственного «Я» при выделении его из общности, но и при трансформации действительности, и трансформациях, которые связаны с динамикой самого жизненного пути. Сейчас перед взрослой личностью фактически заново поднимается задача определения собственной жизненной позиции, идентичности собственного «Я» в изменившихся русских условиях. Для сохранения самообладания, дееспособности личность обязана заново решать задачу самоидентификации, отвечая на вопросы: «Кто я?», «Что я сейчас способна (могу) делать?», «Чего я желаю?». Эти три модальности С. Л. Рубинштейн применял для теоретического определения личности. На данный момент личность обязана охватить их самосознанием и своим сознанием, ответив на любой в отдельности и на все три в единстве. То есть, в случае, если я этого желаю, то могу ли я это сделать? В случае, если я могу так поступить, то желаю ли я этого, а поступив так, останусь ли я наряду с этим собой, сохранив собственный «Я»? Смысловая сообщение этих составляющих для различных людей, разумеется, будет разной, и в этом проявится интерпретационная концепция каждого.
Но обособление, определенность, идентичность личности предполагают необходимость поиска ею особого метода включения в изменяющуюся реальность. Тут выступает другая функция интерпретации, которая связана с самовыражением собственного «Я» в условиях быстро изменяющейся действительности.
В случае, если основываться на концепции И. И. Чесноковой, то наиболее значимым проявлением самосознания можно считать потребность в организации собственной жизни, включая в нее все: и взаимоотношения с другими, и занятия, и познание, и деятельность. Личность на-
___ Глава пятая__________265
чинает идентифицироватьсвою индивидуальность, подтверждать собственный «Я» на базе проб судьбы, осуществляющихся в настоящем времени и пространстве. Рубинштейновская философская антропология открыла путь к определению личности не через абстракцию ее сущности (либо структуры), а через метод существования как осуществления себя, собственного «Я». Экзистенциальное пространство личности не исчерпывается пространством ее тела, а создаетсяеепсихологическими проявлениями, осуществлением себя (объективацией — по Д. Н. Узнадзе) во времени и пространстве судьбы, а осуществление себя придает судьбе суть.
Так, вскрывается ценностно-интерпретационная сообщение двух, на первый взгляд казавшихся полярными полюсами либо уровнями, способов самовыражения личности — через сознание и экзистенциальность. В экзистенциальности бросче яркие позитивно-негативные, эмоциональные модальности сокровищ, на уровне сознания определеннее ее конструкты. Сокровища выступают не как кванты интерпретаций, а как методы их связей, каковые интерпретирует субъект, будь то поступки, слова, события, люди. Экзистенциальность вся трактована, но интуитивно, образно-метафорически, эмоционально-смыслово. Непроизвольная’ активность тут подобна игре, безразлично в какой форме осуществляющейся, но смыслом ее есть создание собственной композиции экзистенциально-личностного, психологического времени—пространства собственной жизни. «Это отечественная личная душа, — писал К. Г. Юнг, — которая неустанно трудится, создавая новые духовные силы и духовные формы» [135, с. 495].
Определенность метода самовыражения либо, правильнее, выраженность отечественной личности предполагает четвертую свойство интерпретирования — ее постоянную, возобновляющуюся «деятельность», потому, что непрерывно изменяются жизненные, социальные обстановки, расстановки сил в них, происходят все новые события, каковые требуют от личности определенного ее к ним отношения, поведения.
В целом интерпретация как «работа» сознания, внутреннего мира снабжает его целостность, осуществляет абстракцию (либо дистанцирование) от бега времени, от давления внешних событий, достигает единства множественного и противостояния трансформации, что и выражается в обобщенном смысле судьбы.
Э. Фромм внес предложение два глубочайших основания разделения жизненных типов — «быть» либо «иметь».
Метод интерпретации, согласно нашей точке зрения, различаетразныетипы по последовательности вторых оснований.
1. По субъект-объектному основанию дифференцируется авторская либо исполнительская (объектная) позиция в жизни («я создал собственную жизнь» либо «жизнь сделала меня таким»).
256 _ Время жизненного пути и развитие личности _
2. По степени консерватизма либо изменчивости. Консервативный тип в один раз раз и окончательно осуществляет интерпретацию, содержащую обобщение-вывод («я таков, каков я имеется»), которая блокирует потребность и способность в переработке, переосмыслении, реконструировании новых данных и диспозиций. Прогрессивный тип осуществляет проективную, открытую интерпретацию, дающую ее субъекту возможность и свободу осуществления новых интерпретаций и реинтерпретаций. Прогрессивный тип сохраняет гипотетическое отношение к миру, с одной стороны, имея обобщенную позицию для формулировки догадок, с другой — будучи побуждаем потребностью сознания в их проверке.
3. По типу связей, на основании которых строится интерпретационное обобщение, в методе интерпретации может господствовать модель твёрдых причинно-следственных связей, однолинейных, исключающих возможность множественности детерминант, может господствовать модель допущений — необычная теория относительности, условности, сослагательности связей (категорией «в случае, если» допускается неопределенность, иные возможности, что не исключает определенности самой авторской позиции, а лишьееготовность к трансформациям, неожиданностям).