В понятии, так, происходит не только то обобщение, которое в большинстве случаев в психологии и философии анализировалось с позиций содержания его сущности. В том месте, где понятие «рождается» из образа, удается высветить то, что сам образ собственной настоящей экзистенцией уже не несет ее непосредственность, а высказывает, обозначает, осмысливает то, что в его экзистенции отсутствует, — совершенное. (По этому поводу красивые примеры приводил К. Маркс в «Капитале», говоря о том, что и в телесности холста не содержится ни грана его стоимости, а сама цена «отличается от вдовы Квикли тем, что ее нельзя пощупать».) «Этос» (Сократа) уже стал двойным философским осуществлением обманчивого «вида» (действительности) и «скрытой сути» (совершенного мира». Нам вечно ответствен данный анализ перехода от образа к смыслу ^
‘ «Этос» по-гречески довольно часто значит «уклад», «норма» либо «стиль». Исходя из этого в то время, когда древние говорили об «этическом» значении того либо иного предмета, состояния либо произведения, то «нрав», «темперамент», «уклад» понимался тут кроме этого и эстетически [с. 540].
268 _ Время жизненного пути и развитие личности____
и понятию, потому, что в работах Т. .Н. Березиной и Н. Ю. Григо-ровской конкретно образы были «свидетелями» и смыслов, и событий судьбы. Данный момент «перевоплощённое™» образов, их «иносказательности» имеется, по-видимому, архетипичная свойство отечественного личного сознания, которая воспроизводит правила, появившиеся еще в мифическом сознании. Это первое, что вытекает из анализа его истории как истории культуры.
Второе, кроме этого значительное, пребывает в том, что наряду с этим выявляется перемещение, сущность которого мы как психологи пробуем уловить в самой личности и индивидуальном сознании. Это перемещение, осуществляя превращение настоящего в совершенное, конкретное в абстрактное, по сути собственной владело той свободой, которая, по-видимому, свойственна и личному бессознательному. Оно (иносказание) «открывало собой путь в будущее, в новое мышление, в многоплановость, в сообщение неожиданных явлений и в их обоюдный переход в свободное и универсальное обобщение единичного, не связанное никакими условными зависимостями, а также, ни протяженностью, ни дискурсивностью» [120].
Третье, самое значительное, содержится в том, что при переходе появляются совсем новые временно-пространственные соотношения, и тут масштаб изучения О. М. Фрейденберг разрешает уточнить идеи А. Ф. Лосева об совершенном как вневременном. Оно вневременно по отношению к настоящему (настоящему), но имеет собственный время. Так появляется структура рассказа (наррации), «оставаясь образной, она делается понятийной. В ней появляется пара времен, минимум два» [120, с. 223]. И потом, «рассказ появляется непроизвольно, как объективный итог раздвинутого времени и пространства. Он появляется в том месте, где уже слишком мало плоскости, пространственной и временной. Время тут длительно, причинность порождает следствия, пространственно удлинено. В наррации отражено становление субъектного мира, отделенного от объектного и во времени, и в пространстве» [120, с. 227].
Так, совершенное, будучи вневременно довольно конкретно-исторического времени, имеет собственную временную организацию, включающую перемещение, которое связано с превращением из одного качества в второе, раздвижение времени—пространства, удвоение времен и т. д. Тут появляется субъектный мир совершенного, имеющий собственные законы, логику, временно-пространственную мерность. Возможно высказать предположение, что данный метод идеализации, потому, что он связан с мифом, т. е. исторически ранней формой сознания, является архетипом личного сознания. Но возможно предположить и второе — что данный метод присваивается, усваивается каждой личностью. Но в последнем случае, на отечественный взор, обязан существовать мотив, более обширно — потребность, которая стре-
________^_^__^,___„„..^^ва пятая _•_•__’___________269
мится к этому усвоению, признанию (познанию) эстетических и этических правил.
Нам представляется, что особенность людской организации пребывает в «выходе за пределы» адаптивной модели судьбы, принципа полезности. Появившаяся «свободаот адаптивности» предполагает необходимость особенной потребности в развитии «ненужных» в адаптивном замысле свойств.
Исходя из этого историческое развитие людской эмоции времени первоначально опирается на рвение отыскать удовлетворение, упорядоченность в настоящем, будь это удовлетворение познавательное, эстетическое либо этическое. Только с момента, в то время, когда был отыскан критерий удовлетворения, соответствующий не только упорядоченному покою, а совершенствованию, мысль, креативность и особенно красота начали определяться в новых своеобразны временных категориях. Нащупываются изюминке музыкальных звуков и мелодий, вызывающих экстатические, добропорядочные, печальные либо спокойные состояния. Эти особенности связаны с природой ритма:
«ритмизируются перемещения тела, мелодия, словесное выражение». Словесный ритм находит одни, певческий — другие, танцевальный — третьи средства. Сами ритмы определяются собственными временными чертями (краткие и нередкие, продолжительные и медленные либо перемежающие по долготе и частоте) и приводят к соответствующим психическим состояниям. Был обозначен и ритм (метр) диалога, тождественный размерности и разговорной речи упомянутой выше наррации. Аристид вводит понятие модуляции, «которое имеется ритмическое изменение ритмов либо темпа».
Ритмы, мелодии, музыкальные средства кроме этого имеется перемещения, о которых говорилось выше в отношении совершенного, т. е. осуществляется радикальный переход от статики и покоя к динамике. Аристотель именует ритм и мелодию перемещениями, сравнивая их с поступками, т. е. смело распространяет эстетику на организацию личности. В эстетике выдвигаются две теории, растолковывающие души и родство музыки. Одна носит числовой темперамент и говорит, что базой родства есть гармония. Это практически теория математического статического характера. Вторая, согласно точки зрения А. Ф. Лосева, носит физический темперамент, потому, что доказывается, что «устройство» души — аналог музыки. Следуя данной аналогии, мы разглядывали выше неповторимые временные феномены сопоставительно с различными физическими теориями.
Страно, что тот же принцип собственного рода идентификации психологии личности и архитектурного либо скульптурного произведения имеет место при восприятии художественного пространства. И не смотря на то, что пространство статично, оно, будучи художественно конституировано — пропорциями, ритмом, жестами скульптур, во-
270______ Время жизненного пути и развитие личности_______
влекает зрителя в духовное переживание, возвышающее душу, а тем самым вызывающее ее перемещение.
«Скопасом была создана статуя вакханки из паросского мрамора — пицегон, она имела возможность показаться живою; камень, сам по себе оставаясь все тем же камнем, казалось, совершить правонарушение, каковые связали с его мертвой природой… Ты имел возможность бы заметить, как данный жёсткий по собственной природе камень, подражая женской нежности, сам стал как словно бы легким и передает нам женский образ, в то время, когда его женская природа выполнена резких перемещений. Лишенный от природы свойства двигаться, он под руками живописца выяснял, что означает носиться в вакхическом танце и быть отзвуком всевышнего, низошедшего в тело вакханки. Созерцая это лицо, находились мы, как словно бы лишившись дара речи, — так ярко во всякой подробности написано было проявление эмоции» [78, с. 649].
Но как бы ни были подобны либо аналогичны эстетическая ее создание и действительность творцом и воссоздание зрителем, перейти от статики времени к перемещению, оторваться от наличного, конкретно чувственного диалога времени выяснилось вероятным, как направляться из этико- и эстетико-философского изучения А. Ф. Лосева, лишь в то время, когда показался двуплановый смысловой поток, в то время, когда показалась смысловая, совершенная, эстетическая действительность — об этом шла обращение выше — при анализе понятия и соотношения мифа. С этого момента появления совершенного смыслового отношения человека происходит его освобождение мастерством.
Очень глубок в этом отношении анализ Вельфлиным архитектурных стилей в его практически поэтической книге «Ренессанс и барокко». Готика, считает он, создала такую форму, которая и сумела выразить рвение человека ввысь, и вызывает при созерцании это рвение. Иными словами, архитектурные стили имеют не только статическую гармонию, но высказывают рвение выйти за пределы плоскостного пространства, рвение вверх к совершенству. Последнее есть не только как совершенство форм, но как выражение потребности человека в совершенстве духа. Тут парадоксальным образом совмещается несовместимое — архитектурная композиция статична, в силу того, что ее красота в пропорциональности, а устремленность готики ввысь высказывает выход за пределы этого целого, потребность в движении. Но положение «вверх», соединенное с направленностью отечественного взгляда, имеется перемещение незавершенное, потому, что оно пытается не к точке вверху, к цели, но привязано к направлению, к координате. Та же сообщение перемещения со скульптурными произведениями прослеживается А. Ф. Лосевым относительно настоящего времени, потому, что осуществляется акт переживания и эстетического восприятия. Субъект появляется, высвобождаясь из позиции уподобления собственных эмоций эстетическому явлению, предмету. Он может отнестись к нему.
_________________Глава пятая_ __ __271
И это отношение связано не с моментом встречи человека с произведением мастерства либо науки, а с особенным внутренним временем, в котором оформляется эстетическая либо теоретическая потребность, мотивация, чувство красивого, познание теоретических идей. Эстетика и философия эстетики трактуют двуплановость как изображение либо эстетический предмет, сюжет, тему, как то, что они высказывают. Итак, мы проследили логическую сущность и историческую последовательность происхождения образно-смысловой совершенной действительности, ее назначение в методе существования человека, ее «свойство» расширения его времени. Но это реальность культуры, как мы предположили, по юнговскому принципу прижизненного овладения ею делается либо будет действительностью индивида, личности. И тут происходит ее новая актуализация, но особым образом — психологическими возможностями личности в особенном ходе переживания и эстетического восприятия. И тут происходит удвоение времени, подобное обрисованному О. М. Фрейденберг.
Эстетический субъект есть не только субъектом актов восприятия, он делается субъектом духовного устроения собственного внутреннего мира по правилам, каковые он смог воссоздать. Тут происходит перевод личностных потребностей в этические и эстетические, благодаря чему и появляется духовность (Г. С. Тарасов). Тем самым создается его личный временно-пространственный духовный континуум, что имеет собственную мерность, собственную ценностно-временную архитектонику. Данный континуум не замкнутое интернально-экстернальное пространство. Это время—пространство, имея в собственной базе процедуры, содержащиеся в культуре — научной (знания), эстетической (формы) — имеет весьма сложную организацию. Момент обращения к научной концепции, к знаниям и содержащимся в них совершенным объектам должен быть своевременным с позиций внутренней логики самой личности. Прочесть научную книгу либо совершить два часа на выставке картин еще не означает «войти» в их смысловое совершенное время—пространство, присвоить его. Личность обязана владеть некоей сначала, возможно, не оформившейся, не развитой потребностью в этих культурных сокровищах, а после этого — интересом, отношением к ним. Иными словами, она обязана определить, отыскать в них предмет собственной потребности и выразить себя так, дабы, самовыражаясь, раскрепостить их способ и содержание организации, «логику». А это самовыражение связано с одновременным превращением собственных жизненных, уже сложившихся других потребностей и духовных в эстетические, познавательные и т. д. Становление для того чтобы субъекта — это его этическое и эстетическое самовыражение, «языком» которого и становятся смысловые «гештальты».
272__ Время жизненного пути и развитие личности
«При стабилизации познающего „я, отделенного от познаваемого „не-я, — пишет О. М. Фрейденберг, — субъект уже так вырос, что смог начать конструирование параллельно миру объекта — собственного собственного субъектного мира, со своей отдельной областью, со собственными законами. Кроме того, что это было личностным миропониманием, в богатом интеллекте данный субъективный мир принимал форму как бы независимого замысла, свободного ни от какого именно объекта… Люди стали разниться друг от друга качеством и объёмом собственного миропонимания, и сейчас у некоторых выдающихся людей показалась свойство мыслить особенным и своеобразным мышлением, в котором границы познания более раздвинуты, чем у других людей той же эры. Оно проявлялось не повседневно и не при всех условиях не по причине того, что у человека возможно два мышления, а по причине того, что обыденная жизнь насильно заставляет личность подчиниться собственному шаблону и требует, дабы все необыкновенное замещалось простым, сложное — примитивным» [120, с. 445].
В. П. Иванов справедливо отмечает, что данный мир дан человеку не в качестве принудительного жизненного события, что он лишен показателей утилитарной полезности. «Мастерство не просто вовлекает сознание человека в некоторый информационный поток — пишет В. П. Иванов, — оно, что самое основное, формирует пространство перевоплощения людской личности в многообразные формы бытия, модифицированные силой воображения и творчества» [59, с. 207]. Но никак нельзя согласиться с тем, что и бессознательное, и художественная действительность «образованы деятельностью» [59, с. 231] и имеют лишь целевую направленность.
Тут он противоречив, утверждая деятельную сущность и целевую направленность художественной действительности, он в один момент разделяет идею К. Маркса, что это * своеобразный мир чувственного бытия для созерцания» [59, с. 215], «переживаемые (художественные) действительности» [59, с. 227]. В случае, если познание возможно условно . вычислять деятельностью, то эстетическая активность — это созерцание, т. е. что-то совсем иное. Он глубоко прав, говоря, что в переживании «проявляется тотальность людской метода судьбы; разрешающая человеку накапливать жизненный процесс, не теряясь в его внешнем течении и сохраняя тождество с самим собой» [59, с. 226]. Но заблуждается, считая данный процесс полностью осознанным и целенаправленным.
В соответствии с С. Л. Рубинштейну, созерцание есть хорошим от деятельности методом отношения человека к миру. Деятельность, кроме того творческая, имеет собственный собственное, весьма определенное, конечное (заканчивающееся результатом) временно-пространственное измерение, собственный метод. Созерцание же опирается на бессознательное, осуществляющееся его механизмами, облекаясь в ху-
_______ __ ___ Глава пятая ______________ J273
дожественные формы, условности, образы процессуально, динамично и довольно часто непроизвольно. Но соединение душевных сил личности, потребностей ее самовыражения с реалиями эстетического, получая ценностный темперамент, формирует и подтверждает и удерживает в потоке времени идентичность личности самой себе, и тем самым создается и расширяется ее настоящее время. Она неизменно, снова и снова интегрирует разные смыслы, впечатления, отношения, конструируя собственный мир и воспроизводя и подтверждая собственную субъ-ектность.
Так, отечественный анализ, начавшись с механизмов исторического синкретического сознания, снабжающего, согласно точки зрения философов, удержание мгновения настоящего, пройдя через осмысление этапов развития механизмов воспроизводства художественным сознанием перемещения, стал причиной механизмам сознания индивидуальности, личности, «цель» которых приобщение личности к бесконечности культуры для утверждения и обогащения ее идентичности (и в данный смысле настоящего) и себя в новом качестве. Формулируя специфику метода детерминации людской бытия, С. Л. Рубинштейн обозначил ее как «нахождение в трансформации» либо сохранение в трансформации (либо тождественность изменяющегося). Тут содержится ответ на вопрос о специфике человеческого, личностного времени.
Формула С. Л. Рубинштейна о развитии и проявлении личности в деятельности возможно переформулирована следующим образом: проявляя себя, но не только в деятельности, но и в созерцании, личность возвращается к себе в новом качестве, обогащая и насыщая себя и собственный мир. Так, она утверждает, казалось бы, собственную идентичность через приобщение к вечности мастерства, науки, культуры, а последняя получает эту вечность в этом воспроизведении.
В чем же заключено совершенствование личности, связываемое в большинстве случаев с ее приобщением к культуре? Построение собственного внутреннего совершенного мира — его ценностного времени—пространства — открывает в человеке свойство к идеализации, т. е. рвение к лучшему, более идеальному. Проблеме идеализации посвятил собственные лучшие труды А. А. Ухтомский, что связывал ее в первую очередь с нравственными отношениями людей. Но идеализация как свойство человека проявляется и в его отношении к себе, в его «Я-концепции», заключающей, как мы знаем, «я» — настоящее и «я» — совершенное, и в его рвении к лучшей судьбе, в его жизненном оптимизме. Идеализация и имеется проявление духовности человека, которая не просто и не только расширяет время—пространство настоящего, но и проецирует будущее как лучшее по отношению к настоящему, как отвечающее высшим параметрам человечности. Идеализация — это свойство умножения сокровища
ЮЗак.3844
274_____Время жизненного пути и развитие личности __
других людей и жизни, противоположная ограниченности и приземленности. Идеализация предполагает некую отдаленность от настоящего, приподнятость идеала над обыденным, его сверхценность и совершенствует человека, его свойство следовать за сокровищем, опираясь на безграничность смысла, ее притягательность, ее человечность.
В. Д. Шадриков высказал глубочайшую идея, что культура достигает собственной действительности, лишь становясь культурой личности [127]. Лишь живой человек своим поступанием (следуя терминам М. М. Бахтина) ценностным образом придает ей высшую степень действительности. Но в превращении культуры в совершенный мир совершенств личности скрыт сложнейший механизм превращения самой личности, ее отвлечения от обыденного времени—пространства для воссоздания в этом же настоящем времени—пространстве новых духовных способов судьбы. Это превращение и равносильно совершенствованию личности. Идеализация предполагает развитие у личности особенных эмоций — эмоции красивого, эмоции справедливости, любви к людям, тянущейся к ближнему, болеющей его нуждами и трудностями, каковые так тяжело сохранить в душе. Тяжело, но допустимо представить себе идея человека, вовлеченную в совокупность научных абстракций — она поддерживается его опытной принадлежностью, задачами и ролью личности в данной профессии. Он начинает и привыкает жить в этом пространстве абстракций. Легко представить себе вовлеченность человека в мнимый мир фантазии, в виртуальную компьютерную действительность. Но как тяжело «болеть» за справедливость, бороться за права человека, в случае, если дискриминация по цвету кожи происходит где-то в другом полушарии, на континенте, где ни при каких обстоятельствах не был и не будешь. Что побуждает человека не только в собственной личной жизни не делать подлостей, но бороться с людской несправедливостью по большому счету? По-видимому, что-то большее и более сильное, чем обрисованная Пиаже свойство в мыслях подняться на позицию (точку зрения) другого человека, искомая Дильтеем свойство понимания как переживания, рекомендуемая Карнеги «политика» уважения другого.
Не претендуя на глубину и полноту объяснения, возможно сообщить — превращение эмоции в особенную движущую силу, «двигатель» духовной судьбы личности, выясняется вероятным при условии успехи обрисованной выше пропорциональности личностного времени.
Свойство личности к саморегуляции в обрисованном нами выше (в гипотетическом порядке) времени—пространстве чтобы овладеть временем—пространством контура деятельности, применяя саморегуляцию как средство оптимизации последней, а деятельность осуществлять не только для решения проблем саморе-
_Глава пятая____ __ ___275
ализации и самоутверждения в социуме и жизни, а для успехи, не скажем — счастья, не скажем — блага, но, скажем, лучшего метода судьбы людей. Это превращение требует особенных личностных упрочнений, потому, что настоящее время судьбы, ее настоящие дела, отношения с людьми отвечают жизненной необходимости. Они требуют ограничений, принципа нужного и достаточного. идеализация и Идеал — сфера необязательного, сфера, которая не предъявляет к человеку никаких требований, ни за что не наказывающая, не обвиняющая ни в чем. Отчего же он, зажатый в тисках повседневных дел, спешки, неотложных обязательств, нужной жизненной и рабочий скорости, темпа, внезапно выясняется способен «перешагнуть» через полезность и обязательность и выйти в второе духовное пространство и идеальное время? Ответ на данный вопрос еще предстоит отыскать. Но в категориях времени возможно выяснить эту свойство как свойство личности к порождению времени через соединение со временем человечества.
4. ЛИЧНОСТЬ КАК СУБЪЕКТ ЖИЗНЕННОГО ПУТИ
Для рассмотрения неприятности времени личности в жизненном пути отправными для нас являлись три фактически философские концепции. Это концепция овладения временем неизвестного русского философа В. Н. Муравьева [85], философская концепция судьбы (либо философия ее субъекта и жизни) С. Л. Рубинштейна и, наконец, концепция космического субъекта Ю. А. Шрейдера, философа и современного логика [130].
Разделяя время на свободное, т. е. то, которое определяется человеком, и принудительное, В. Н. Муравьев исходил из принципа системности. В случае, если множество различных совокупностей не связаны между собой неспециализированным действием, то они выступают по отношению друг к другу как ограничивающие, принудительные, требующие подчинения [85, с. 121]. Внутреннее время любой совокупности (в отличие от принудительного внешнего) появляется из множества ее составляющих, объединенных неспециализированным сотрудничеством [85, с. 128]. Но специфика человека и его времени, которая связана с наличием у него сознания, содержится в том, что «сознание рождает новый фокус судьбы» [85, с. 150]. Степень осознанности, т. е. понимания себя как разумно действующей обстоятельства, дает критерий для субъ-ектности действия либо определяет деятеля. Причем количество субъекта, по В. Н. Муравьеву, строго пропорционален кругу сознания. Роль сознания — собирательная, оно способно сосредотачивать либо центрировать воздействие. Но, перефразирую его идею, возможно заявить, что сознание делает не только функцию концентрации действия, но способно вбирать в себя объекты и претворять их в субъекты, делать чуждые вещи частью самого себя [85, с. 152]. Тем
276 _____ Время жизненного пути и развитие личности _
самым вскрывается внутренний механизм человеческого времени. В соответствии с В. Н. Муравьеву, существуют, по крайней мере, еще две его характеристики. Это продолжительность как существование объединяющего центра, талантливого выстраивать личные временные последовательности, порядок вещей и свойство воспроизводить прошлое, повторяя уже идеальное [85, с. 153].
Практически В. Н. Муравьев, идентифицируя субъекта с его сознанием, приходит к выводу, что сознание руководит внешним временем. Данный вывод сходится с некоторыми приведенными выше феноменологическими данными (самонаблюдений последовательности лиц). На первый взгляд, он думается чисто идеалистическим в контексте принятого марксизмом утверждения первичности бытия и вторич-ности сознания.
Но, в случае, если исходить из понимания бытия не только как физической материи, а из определения С. Л. Рубинштейном как людской бытия, то данный движение мысли оказывается обоснованным, субъективное время воздействует на объективное время человека (либо регулирует его). С. Л. Рубинштейн признавал регулирующую роль сознания по отношению к бытию, т. е. не только связь между бытия и сознания, но и обратную зависимость. Помимо этого, он утверждал антропоцентрический (либо эпицентрический) статус субъекта в бытии. Субъект — по С. Л. Рубинштейну — центр реструкуризации бытия, источник активности по его преобразованию. Следовательно, социальное время — это время культуры, истории, материального производства и т. д. Это время, созданное человеком, а не только время физической материи. Так обстоит дело в фактически философском замысле, в котором разглядывали категорию субъекта В. Н. Муравьев и С. Л. Рубинштейн. Но это имеется объективное время и по отношению к личному субъекту — личности. Это особенная людская объективность времени, которая подчиняется единым законам людской бытия и потому человеком же как субъектом возможно поменяна и преобразована.
Каким закономерностям подчинена эта объективность? Согласно точки зрения Ю. А. Шрейдера, существует два разных метода существования человека. Один — отвечающий необходимости выживания, воспроизводства судьбы, который связан с материальным производством;
второй — свободе нравственности и человеческого духа. Последний и имеется, согласно его точке зрения, космический субъект, субъект в подлинном смысле слова. Эта позиция близка определению С. Л. Рубинштейном двух способов судьбы человека: одного — конкретно вплетенного в практическую конкретность судьбы, другого — опосредованного и порванного рефлексией, выходящей и выводящей за пределы наличного. Но их философские концепции субъектов разны, потому, что С. Л. Рубинштейн, признавая за субъектом активную преобразующую роль, не отрывал ее от задачи реструкуризации настоящего
__ ________ Глава_пята.я____________ 277
бытия. Иными словами,по Ю. А. Шрейдеру, субъект существует в космическом времени—пространстве, где он владеет свободой. В соответствии с С. Л. Рубинштейну, не смотря на то, что он и признает два метода судьбы (более яркий и опосредованный рефлексией), они оба осуществляются в настоящем времени—пространстве судьбы.
Появляется вопрос, существует ли и проявляет себя личный субъект в сфере необходимости, в сфере независящей от него объективности?
Нам представляется, что, во-первых, личность как субъект судьбы не может быть изначально рассмотрена внеположно (либо в порядке противопоставления) необходимости людской существования (как вычисляет Ю. А. Шрейдер, на философском уровне противопоставляя субъекта с его свободой и существование, жизнь с ее необходимостью). Личность делается (либо не делается) субъектом в настоящем смысле слова конкретно по отношению к необходимости судьбы, а не в каком-либо абстрактном времени— пространстве. Она есть субъектом (либо делается им) в той мере, в какой противостоит необходимости, преодолевает ее.
Категория субъекта философски показывает на потенциальную возможность, свойство личности быть центром, интегратором, координатором составляющих собственного жизненного пути, прокладывать в нем собственную линии, разглядывать собственную логику, строить собственные возможности.
Применительно к личности она выявляет ее свойство строить особенное время — пространство жизненного пути. В этом смысле она выступает как субъект его организации. Как было продемонстрировано выше, жизненный путь — это реальность, в которой сложно соотнести настоящее и совершенное, необходимость и свободу, детерминацию, влияющую на активность и личность как субъекта, детерминирующего метод судьбы. Жизненный путь личности — это метод ее жизни, это то, что способна выстроить, создать из собственной жизни (с ее необходимостью) сама личность. Наличие субъективных и объективных детерминант порождает несоответствия, каковые и разрешает личность в качестве субъекта. Разрешая несоответствия, личность как субъект пытается к оптимальному соединению субъективных и объективных условий судьбы, деятельности, общения. Объективные условия — это условия труда, требования его производительности, определенные на данном этапе развития общества, социальные, временные нормы получения образования, начала профессиональной деятельности, нормы рабочего времени и т. д. Но не всеми эта оптимальность достигается, исходя из этого реально различные типы личностей в различной мере становятся субъектами собственной жизни.
Итак, уровень качества личности как субъекта жизненного пути теоретически связано с определенным методом ее организации, но ре-
278 Время жизненного пути и развитие личности _
ально различные личности при данной организации, которая связана с их решением и противоречиями, в различной степени его субъекты. Наиболее значимым есть потребности субъекта и понимание способности в оптимальной организации судьбы. Такими психологами, как А. Маслоу и К. Роджерс, эта детерминирующая тенденция считается свойственной самой личности, ее способности к самоактуализации. Но мы предполагаем, что самоактуализируется только индивидуальность личности, ее неповторимое «Я». И если оно и имеет силу саморазвития и самодвижения, то это и проявляется в совершенстве личности как индивидуальности. В это же время субъектом личность делается, достигая оптимального развития людской сущности, т. е. «всеобщности» (этичности, человечности). Это развитие проявляется не в представлениях духовных и абстрактных ценностях, не в наличии у личности особенной духовной судьбы, а в первую очередь в способности изменять настоящую судьбу в соответствии с правилами человечности.
Тут и определяется то, способно ли сознание видеть, осознавать, а личность через деяния и свои поступки (по С. Л. Рубинштейну) осуществлять жизнь по этическим духовным законам либо же ее сознание выясняется только выражением и отражением наличного метода существования. Каждой личности, нам представляется, изначально дана эта духовная свойство как предпосылка, как шанс (по принципу «человек хорош по собственной природе»). Но не каждый обретает личностную силу реализации данной духовности в осуществлении и построении собственной жизни.