Философия биологии — область философии, занимающаяся объяснением и анализом развития и закономерностей формирования главных направлений комплекса наук о живом. Философия биологии исследует структуру и природу биологического знании, особенности и специфику научного познания живых объектов и совокупностей; средства и способы, спосо бы развития и обоснования научного знания о мире живого.
Философия биологии — это совокупность обобщающих суждений фило софского характера о месте биологии в совокупности культуры и науки, о действии разных культуры и наук в целом на темперамент биологических изучений и об обратном ходе влияния биологии на трансформацию норм, ориентации и установок в культуре и науке.
Такое познание предмета философии биологии характерно для отечественного времени, но оно многократно трансформировалось в предшествующие годы на протяжении других наук и развития биологии о живом, в про цессе трансформации их предмета, возможностей новых и появления методов научного познания, трансформации стратегических направ лении изучения. Много лет в Советском Альянсе в условиях господ ства догматически осознаваемого диалектического материализма философский подход в его применении к анализу биологических неприятностей рассматривался как априористический, при котором теоретические по строения появились не результатом обобщения данных науки, а непо средственно выводились из общефилософских положений и налагались на конкретный естественно-научный материал. Из поля зрения подоб ного философствования ускользало самое основное — предмет, по поводу которого оно бралось думать. В следствии показалось множество работ, до предела заполненных философским и ярлыками, наклеиваемы ми на особые биологические концепции и, в большинстве случаев, не отражавшими их объективного содержании. Одними из первых с критикой для того чтобы философского подхода в отечественной литературе выступили И. Г. Фролов и Р.С. Карпинская. Они продемонстрировали, что современное фило софское познание не существует над биологическим. Оно непосредст венно выводится из него, вычленяется как элемент, сторона действительности, создающейся и ходе научного изучения.
Это указывает, что, в отличие от натурфилософии, современная философия разглядывает собственный объект не изолированно от конкретных форм познания , но как его итог, результат предмета и взаимодействия субъекта при роды. Философия имеет дело со «второй действительностью», созданной наукой, т.е. при познания закономерностей живых совокупностей — с «биологической действительностью», которая изменяется по мере развития наук о жизни.
Биологическая действительность включает в себя не просто объективное существование мира живого, но и активность познающего субъекта на этом пути в сложной социальной структуре познавательной деятельности, критерии которой определяются как яркими характеристи ками объекта, так и разными социокультурными влияниями, идеалами и нормами. Данное событие и предопределяет историчность понимания предмета биологической науки, трансформации в его содержании.
На первых этапах развития биологии целью любого биологического изучения был организм, соответственно предмет биологической на уки описывался на организменном уровне. закрепление и Возникновение представлений о виде, растянувшееся на десятки лет, в конечном счете стало причиной расширению понимания предмета биологии. популяция и Вид предстали как фиксированные, имеющие личные закономерности построения, развития и функционирования целостные биологические объекты, а не просто как абстрактные наименования, отражающие сум мативные конгломерации индивидов. Последовательно формирующиеся представления о биоценозах, экосистемах, наконец, биосфере в целом расширяют предмет науки о жизни, включая все эти сложные надорганиз менные образования в компетенцию анализа современной биологии. Так, происходит расширение пределов мира судьбы, изучаемого биологической наукой.
Но этим не исчерпывается процесс расширения предмета биологи ческой науки, что мы замечаем Сейчас. Сходный процесс идет и в противоположном направлении — вглубь организма. Это осуществляется при активном применении физики, химии, вторых точ ных наук. Вместе с тем анализ ингредиентов любых биологических орга низмов остаётся включенным в предмет биологической науки, например, через новые интегративные, но биологические по собственному статусу науки — биофизику, биохимию и т.д.
Так, возможно констатировать, что изменение поля деятельности в изучении судьбы, новое видение биологической действительности стали причиной трансформации в понимании предмета биологии как науки. Это изме нение выразилось во включении в предмет биологии всех уровней организации судьбы. Причем формирование разных дисциплин на каждом из этих уровней, отражающее новые грани в понимании предме та биологии, определялось не только когнитивными, внутринаучными факторами развития биологического знания, но и включенностью био логии в целостную совокупность функционирования науки в общества. Многие из снова нарождающихся областей биологии отражали в первую очередь социальные потребности, «заказы», идущие от общества, а не фактически научную разработанность данной проблематики. Их глубокая и всесторонняя разработка, наоборот, начиналась уже по окончании того, как эти направления выяснялись под влиянием социальной потребности включенными в предмет науки. Подобная обстановка характеризует многие из разработок в области биологической экологии, биоценологии, развитие и возникновение таких направлений, как селекция, почвоведение, растениеводство, паразитология, бактериология.
Ответственным моментом в расширении предмета биологии стало обращение биологической науки к проблеме человека. Улучшается медико-биологическая направленность работ по уяснению глубинных биологических суть болезни, поиску лекарств методов и новых лечения. Все более осознается и углубляется познание роли природных факторов, включая наследственные, в формировании онтогенетической жизнедеятельности человека. Наконец, актуальным делается вопрос о необхо димости изучения популяционных характеристик и факторов вида.
Все это говорит о том, что происходящие трансформации в пони мании предмета биологии отражают взаимозависимости и сложные взаимосвязи как фактически научных, так и социокультурных факторов развития биологической науки, отражают ее многообразную включенность в ответ настоящих неприятностей развития общества.
Расширение понимания предмета биологии, новые возможности биологического опыта в связи с совершенствованием техники экспе римента, осознание новых социальных заказов стали причиной принципиальным трансформациям в определении стратегических направлений развития исследовательской деятельности в биологии.
К классическим целям биологического изучения — объяснению и описанию мира живого, раскрытию закономерностей его организации, развития и функционирования — стали добавляться значительно новые. Это во многом связано с трансформацией самого характера контактов биологии с практикой. Сотрудничество биологии с практическими по требностями существовало на всех этапах ее развития, но это была сообщение опосредованная — через сельскохозяйственную деятельность, медици ну, физиологию, психологию и т.д.
Современный период развития биологии характерен нарастанием прямых связей биологии с практикой, в то время, когда биология делается средством не только изучения, но и влияния на мир живого. В ней все более увеличиваются тенденции конструирования и проектирования биообъектов, все явственнее проявляются задачи неспециализированного и регионального управления живыми совокупностями. В данной связи в развитии стратегии исследователь ской деятельности в познании судьбы начинают оказаться такие новые предвидение, прогнозирование. Появляется необходимость в разработке разнообразных сценариев предвидимого будущего и их сравнения. Наряду с этим потребность в создании аналогичных исследова тельских направлений характерна не только для суборганизменных уровней изучения живого, но и в не меньшей мере, не смотря на то, что и в своеобразном преломлении, и для организменных и надорганизменных уровней.
Названные тенденции взяли отражение в развитии таких акту альных исследовательских направлений, как генная инженерия, клеточная инженерия. По аналогии с этим возможно было бы сказать и об инже нерии ценозов, потому, что конструирования и задача проектирования как естественных, так и искусственно созданных биоценозов и агропоценозов кроме этого очень актуальна. Экстраполируя эту тенденцию на область биологии в целом , возможно сказать о поступлении биологической науки в новый этап собственного развития — биоинженерный. Приемы разных на правлений биоинженерии оказывают помощь биологу превратиться, по сути дела, в конструктора новых организмов либо новых взаимоотношений между ними.
Но, отмечая определенную схожесть биоинженерного этапа с другими направлениями инженерии, нельзя не видеть наряду с этим и их значительных различий. При развития биотехнологии практик и исследователь имеют дело с миром живого. Это накладывает на практичес кую деятельность запреты и определённые ограничения, каковые должны быть отлично поняты еще до начала аналогичной деятельности. Человечество имеет на данный момент неприятный, но поучительный опыт роста негативных последствий в холе неуправляемого, бесконтрольного развития производства. Истощение природных ресурсов, загрязнение среды обитания, ухудшение обстановки в развитии мира живого — вот лишь кое-какие из последствий создавшегося неблагополучия.
Исходя из этого разнообразные возможности конструирования, культивиро вания, преобразования биологических объектов и связей между ними должны быть всесторонне продуманы в плане прогнозирования последствий для того чтобы вмешательства. Причем последствий не только производст венно-экономических, но и экологических, и социальных. Социальная озабоченность по поводу последствий современного развития биологии далеко не беспочвенна. Дело в том, что новые разработки, основываю щиеся на генной и клеточной инженерии, предоставляют возможность преодоления эволюционных барьеров, осуществляя перемещение генов и произвольное конструирование между организмами, не имеющими природных возможностей для вступления в генетические контакты. Это может дать человечеству как большие пользы, так и привести к роковым неточностям из-за недоучета экологических последствий включения этих новых организмов в целостный мир живых объектов.
Попытки искусственно затормозить, остановить данный процесс как имеющий потенциальную опасность для человечества были наивно-романтическими и. как мы знаем, ничего не дали. Исходя из этого дальней шее надёжное развитие названной тенденции требует совершенствова ния способов сознательного управления всем новым комплексом практических разработок и исследований.
Эти новые области биологических изучений и накопленные в них факты требуют переосмысления и переоценки действовавших в биоло гии концепций, создания новых, их осознания с методологических, ми ровоззренческих и ценностных позиций.
Все названные изменения предмета биологии ведут к трансформациям и предмета философии биологии. С современных позиций философское осмысление мира живого представлено в четырех относительно автоном ных и в один момент внутренне взаимосвязанных направлениях: онтологическом, методологическом, аксиологическом и праксиологическом.
Естествознание XX в. имеет дело с множеством картин природы, моделей и онтологических схем, обычно других друг другу и не связанных между собой. В биологии это ярко проявилось в разрыве эволюционного, функционального и организационного подходов к изучению живого, в несовпадении картин мира, предлагаемых раз личными областями биологического знания. Задача онтологического направления в биофилософии — обнаружение онтологических моделей, лежащих в основаниях разных подразделений современной науки о жизни, рефлексивная работа по осмыслению их сути, взаимоотноше ний между собой и с онтологическими моделями, представленными в других науках, их рационализации и упорядочению.
Методологический анализ современного биологического познания преследует задачу не просто описания используемых в биологии способов изучения, изучения тенденций их становления, смены и развития, но и ориентирует познание на выход за пределы существующих стандартов. Потому, что регулятивные методологические правила биологичес кого познания имеют порождающий темперамент, осознание и формулиров ка в биологии новой методологической ориентации ведет к становлению новой картины биологической действительности. Это ярко проявилось в про цессе утверждения в биологии новых познавательных установок совокупностей ности, организации, эволюции, коэволюции.
Сейчас значительно возросло значение аксиологического и праксиологического направлений в развитии биофилософии. Станов ление и стремительное развитие генной и клеточной инженерии, инже нерии биогеоценозов, решение проблем сотрудничества биосферы и человечества требуют сознательного методов управления и совершенствования анализа комплексом названных практических разработок и исследований, их нравственно-этического осмысления и правового нормативного закрепления. Этим задачам помогает интенсивное развитие таких новых наук, порожденных современным этапом развития биофилосо фии, как биоэтика, экоэтика, биополитика, биоэстетика, социобиоло др и гия.
Н а современном этапе развития биология требует философского пе реосмысления классических форм организации знания, создания но вого образа науки, формирования новых норм, принципов и идеалов на учного изучения, нового стиля мышления. Развитие биологии Сейчас начинает давать все больше плодотворных идей, как для познания сферы биологического, так и других имеющих широкие выходы за пределы фактически биологии — в культуру и науку в целом. Все эти новые неприятности и включаются в предмет современной биофилософии.
Биология в методологии науки и контексте философии XX в.
В случае, если постараться выразить главную интенцию изучений в области философии биологии в XX в. в краткой форме, то, быть может, самым подходящим было бы выражение — в отыскивании самобытности. В действительности, оглядывая сейчас уже более чем 100-летний путь развития биологической науки как бы с высоты птичьего полета (и глазами методологии науки и представителя философии, очевидно), видишь следующую картину: первая добрая половина века заполнена быстро нарастающим потоком обобщений и открытий, каковые к середине 1950-х гг. стали причиной окончательному оформлению биологии в статусе замечательного самостоя тельного пласта современного научного естествознания. В этом отноше нии конкретно 1950-е гг. были рубежными. Празднование 100-летнего юбилея книги Ч. Дарвина «Происхождение видов методом естественного отбора» стало серьёзной вехой признания, что органическое объединение дарвиновской идеи естественного отбора с менделевской генетикой стало причиной созданию настоящего теоретического фундамента для всех областей хорошей биологии и высветило четкую возможность предстоящей углубленной теоретической и экспериментальной разработки неприятностей этих хороших отраслей на новой базе — на базе идей менделевской трансмиссионной генетики с применением замечательного аппарата самых новейших разделов современной математики. Одновременно с этим расшифровка в 1953 г. строения молекулы дезоксирибонуклеиновой кислоты — этого главного, таинственного, как тогда было принято сказать, «вещества наследственности» явилось как бы стартовым событием в стремительном ходе формирования суперсовременной — молекулярной — биологии. Это событие по собственной значимости сопоставимо с коперниковской революцией в науке на заре Нового времени, а для отечественной темы оно принципиально важно еще в отношении того, что продемонстрировало безбреж ную возможность объяснения всего огромного материала хорошей биологии в терминах физических и химических теорий. Лишь по окончании этих событий имело возможность начаться обсуждение философских и методологиче ских неприятностей биологической науки с привлечением всего того богатейшего инструментария, что до этого был наработан в философии науки на материале физико-математических наук. Со второй половины 1960-х гг. поток публикаций по философии биологии, написанных конкретно в этом ключе, начинает быстро увеличиваться, иногда пополняясь монографиями и фундаментальными обобщениями.
Вместе с тем «эти годы не заканчивается традиция постановки и обсуж дения как общетеоретических, так и философских неприятностей биологии на началах, оппозиционных (причем иногда очень оппозиционных) заняв шему тогда господствующее положение дарвиновскому адаптационизму и селекционизму, и истоками собственными уходящими еще в додарвиновские вре мена господства «идеалистической» (как было принято у нас сказать) морфологии. В западной литературе самый яркое выражение это перемещение отыскало в концепции «геометрического витализма» выдающегося французского математика XX в., создателя «теории трагедий» Р. Тома, а в оте чественной литературе эта линия представлена блестящими работами приверженцев неономогенеза — А.А. Любищева, СВ. Мейена, и их соавторов и учеников. самые интересные выходы эта линия размышлений по неспециализированным и философским проблемам биологии отыскала в иницииро вании проблематики соотношения хорошей и неклассической биологии, абсолютно сохраняющей актуальность и Сейчас.
К настоящему моменту возможно констатировать, что как познание са мой сути, так и оценка возможностей развития изучений в области фило софии биологии значительно разны у представителей этих различных направлений. И это различие, со своей стороны, изначально предопределяется различным истолкованием предметно-гносеологического статуса самой биологической науки, т.е. тем «образом биологии», что есть исходным в обсуждении и постановке философских неприятностей данной науки. В существующей литературе важнейшими являются три таких образа.
В соответствии с первому из них, биология была и остается преимуществен но описательной естественно-исторической дисциплиной, в задачу ко торой входит максимально полное и детальное описание, системати зация и классификация изюминок строения, организации, других характеристик и поведений тех групп живых организмов, каковые имеются на Земле. В той мере, в какой этим изюминкам строения, поведения и организации возможно дано теоретическое объяснение, требуется уже выход за пределы фактически биологической науки и привлечение языка, понятий, объяснительных схем и законов вторых, «более правильных» наук — физики, кибернетики и др. Эта точка зрения была особенно популярной в 1950—1960-е гг., на данный момент ее придерживаются — без критической саморефлексии а также самоосознания — многие представи тели физико-химической биологии и особенно синергетики. Но время от времени она находит собственных изобретательных защитников и среди экспертов, привычных с важной логико-методологической литературой’. Эта линия развития философской мысли на материале биологической науки сделала особенно острой проблему редукции во всем количестве собственного содержания, в котором она представлена на сегодня в разных областях биологии и которая многими ведущими учеными современности направляться сится к числу «великих неприятностей».
Ко второму, самоё авторитетному и обширно принятому среди фактически трудящихся биологов «образу биологии», возможно отнести дарвиновскую адаптационистскую парадигму, потенции которой, во преки часто высказывающемуся точке зрения, не только не исчерпаны, но по-настоящему начинают осознаваться лишь Сейчас. Подавляющая часть значимой и информативной литературы по философским проблемам биологии, написанной за последние 20—30 лет, выполнена на базе и в рамках данной парадигмы.
Третий «образ биологии» возможно выражен и охарактеризован разными методами, но, быть может, самая краткую и правильную формулу отыскал в свое время создатель «обшей теории совокупностей» Л. фон Берталанфи, в то время, когда заявил, что «сущность данной концепции возможно выразить в одном предложении: организмы сущность организованные явления, и мы, биологи, должны проанализировать их в этом нюансе». Приверженцы данной точки зрения довольно часто полемизировали с представителями второй па радигмы, часто в достаточно острой форме. Это привело ко многим на думанным попыткам их разграничения и бесплодным дискуссиям, растягивавшимся иногда на годы (как, к примеру, дискуссия о большей либо меньшей важности принципа системности если сравнивать с принципом историзма). В действительности отличие между ними не так громадна, как может показаться на первый взгляд. Она кидается в глаза в тех качествах, каковые прямо связаны с различием философских и культурно-исторических традиций, из которых исходят и на каковые опираются представители этих двух различных парадигм. Что же касается фактически биоло гии, то отличие между ними скорее связана легко с разной расстановкой выговоров в целом одинаково осознаваемом содержатель ном и проблемном поле. Не смотря на то, что не приходится отрицать, что представител и данной третьей точки зрения склонны подчеркивать громадную автоно мию организации живых совокупностей (как в структурных, так и в динамичес ких качествах), ее независимость во многих решающих моментах от пря мого контроля со стороны естественного отбора.
И все-таки нет в истории биологии XX в. идеи более заманчивой, но одновременно с этим и более спорной, дискуссионной, чем мысль построения не коей единой «теоретической биологии», которая была бы столь обшей, что включала бы в себя кроме того дарвиновскую концепцию естественного отбора в качестве частного случая, а по собственной логической строгости, ма тематической оснащенности и предсказательной силе не уступала бы «теоретической физике». Выдвинутая в середине 1930-х гг. практически одно временно и независимо друг от друга несколькими выдающимися био логами-мыслителями (Э. Бауэр, Л. фон Берталанфи, Н. Рашевский и др.), эта мысль пережила пик собственной популярности в 1960— 1970-е гг. Оче редная попытка спасти эту прекрасную идею в том виде, в каком она вы двигалась перечисленными выше классиками, была предпринята на страницах отвлечённого издания «Известия Академии наук. Серия биологическая» в 1993 г. Инициаторы пригласили выступить на страни цах этого издания известнейших русских авторов, предварительно поставив таковой вопрос: «Не смотря на то, что в биологии в далеком прошлом уже существует тенденция выделять теоретическую биологию как особенное направление (Берталанфи, Бауэр, Уоддингтон). до сих пор неясно, существует ли таковой раз дел биологии, нужен ли он и какова его будущее». А в это же время очень многое в развитии идеи теоретической биологии в XX в. самым тесным и органичным образом связано с соответствующими поворотами в смене и развитии методологических парадигм и концепций в течение этого иска. Исходя из этого для прояснения неспециализированной картины и в целях уточнения сегодняшнего состояния дел, а основное — возможностей развития теоретической би ологии в XXI в., анализ эволюции идеи теоретической биологии в кон тексте (и в теснейшей связи) с эволюцией самой методологической мысли в XX в. совсем нужен. Тут, очевидно, смогут быть обозначены только кое-какие главные линии для того чтобы анализа.
Для верного понимания сути перемещения «на пути к теоретической биологии» принципиально важно сначала светло зафиксировать один узкий нюанс: ни сам термин «теоретическая биология», ни концепции, каковые бы претендовали на статус «теоретических» в биологии, не показались на свет вместе с работами вышеназванных авторов (Берталанфи. Бауэр и др.). Достаточно заявить, что уже были и теория Ламарка и теория Дарвина, и теория Менделя и другие обширно признанные и дискутируемые биологии и теории XIX — начала XX в. Смешно думать, что эти факты могли быть малоизвестны Берталанфи либо Бауэру. Значит, что-то не устраивало их в этих биологических конструкциях конкретно как теоретических. И вот тут нужно светло понять, что самый влиятельным методологическим аппаратом знания (естественно-биологического и пр.) в первые два десятилетия XX в. был аппарат представителей баденской школы неокантианства В. Биндельбанда и Г. Риккерта, предполагавший радикальное, качественное различение наук номотетических и наук идеографических. Другими словами наук, основной целью которых есть формулировка неспециализированных построения и законов на данной базе настоящих научных теорий (идеалом таковой науки признавалась физика), и наук, основной целью которых есть описание явлений во всей их целостности и неповторимой уникальности (обычным примером таковой науки считалась история людской культуры). Абсолютно под влиянием этих идей баденских неокантианцев пребывали и зачинатели перемещения по созданию теоретической биологии. Они исходили из того, что кроме того в собственных самые общих построениях хорошая биология остается на уровне чисто описательной, идеографической науки. Создание же биологии как науки номотетической мыслилось ими конкретно как задача следующего шага в ее историческом и логическом развитии.
Но от несложной констатации идеографичности всей хорошей биологии к ее построению в ранге подлинно номотетической науки возможно было идти, как продемонстрировало время, также весьма различными дорогами. Бауэр, к примеру, связал надежды создания теоретической биологии с открытием нового физического закона (либо принципа) перемещения живой материи (принцип устойчивого неравновесия), т.е. практически сделал ход от описательной биологии в направлении к физике как ее подлинно теоретической базе (физикализм). Совсем По другому пути отправился Берталанфи. Обратив внимание на то, что в физикалистском мире таким своеобразны биологическим реалиям, как организация, целенаправленность, функция и др., не было места, что в том месте они рассматривались только как метафорические описания сложных явлений живой природы либо кроме того иллюзия, он писал: «Для биолога, но, это означало, что именно своеобразные неприятности живой природы были вне законной области науки, в этих условиях я был должен стать защитником так называемой организмической точки зрения».
Но когда внимание к проблеме вероятных дорог построения теоретической биологии было привлечено в таком нюансе, оказалось, что физикализм и системность (организованность) — не единственные альтернативы. При дискуссии неприятности дорог построения теоретической биологии, отталкивающегося от идеи описательной природы хорошей биологии, были выделены три принципиально разные возможности: 1) физикализм, 2) историзм и 3) системность. А потому, что в эти годы не было в методологии естественных наук более популярной идеи, чем боровский принцип дополнительности, то именно он был положен в базу интерпретации взаимоотношений, в которых находятся друг к другу физикалистское, системное и историческое направления теоретизации в биологии. На десятилетия и долгие годы эта основополагающая раскладка возможностей предопределила содержание дискуссий по проблемам формирования теоретической биологии, становившихся тем менее содержательными, чем потом они уходили от понимания методологических истоков самой постановки данной неприятности.
Следующий виток живейшего интереса к данной проблеме и обсужде ния ее силами не только ведущих биологов, но и физиков, математиков, философов падает на 1960-е гг. Особенное значение наряду с этим имели два собы тия: 1) цикл лекций по вопросам теоретической и математической биоло гии, прочтённый в Йельском университете наибольшими экспертами, такими, как Дж. Бернал, Г. Кастлер, Н. Рашевский и др.; 2) симпозиум по теоретической биологии, организованный по инициативе и под управлением Интернационального альянса биологических наук наибольшим британским биологом XX в. К.Х. Уоддингтоном. Данный симпозиум начал собственную работу в августе 1966 г. и длился иногда в течение нескольких лет. Нужно заявить, что отправной пункт дискуссий и размышлений на этих форумах был тот же — тезис о сугубо описательной природе всей хорошей био логии. Но к этому времени уже радикально изменилась расстановка доми нант в пространстве методологических концепций. Лидерство от неоканти анцев уже давно перешло к неопозитивизму и особенно к той его более реалистической версии, которая стала называться логического эмпиризма. Тут уже давно были наработаны и обширно (не смотря на то, что и не везде) приняты критерии научности и новые «понятия» и «теоретичности». В соответствии с этим параметрам, любая научная область знания, претендующая на «зрелость» (а, следовательно, и на теоретичность), обязана удовлетворять как минимум следующим требованиям: 1) воображать собой гипотетико-дедуктивное построение, 2) быть верифицируемой и содержать в себе воз можность формулирования условий собственной (потенциальной) фальсификации и 3) содержать в собственном составе по крайней мере одно ут верждение, обоснованно претендующее на роль универсального закона природы. С этих позиций с конца 1960-х тт. началась работа по интенсивному углубленному дискуссии настоящей природы сложившегося биологи ческого знания. В целом последовательности работ хватало убедительно показа но, что уже существующие теории в биологии, в особенности объединенные в единое супертеоретическое построение называющиеся «синтетическая тео рия эволюции», абсолютно удовлетворяют наработанным в методологии и логике науки параметрам «теоретичности». И, следовательно, постановка вопроса о необходимости создания некоей, никому не ведомой «теоретической биологии» не совсем корректна, потому, что она уже создана и сущест вует как минимум в форме принципов и законов неспециализированной и популяционной генетики и в выстроенных на них математически моделях микро- и макро эволюции. Этим, но, машинально не решался вопрос о соотноше нии между собой тех трех вероятных дорог теорегизации биологической науки, каковые были распознаны еще на первой стадии дискуссии неприятности ( физикализм,историзм и системность). И лишь в 1970-1980-е гг., в то время, когда на сцену выдвинулись и скоро завоевали популярность разные постпозитивистские модели и концепции науки (концепция «парадигм» Т Куна, «исследовательских программ» И. Лакатоса и др.), светло эта пробле матика методов и путей построения теоретической биологии снова была радикально переформулирована и переосмыслена в свете нового методологического аппарата.
1990-е гг. принесли довольно много нового в эту проблемную область как по ли нии развития самой биологической науки, так и по линии развития мето дологической мысли в рамках философии науки. Одновременно с этим использование всего понятий и этого круга идей к изучению феномена судьбы, ее происхождения и сущности снова продемонстрировало особенную значимость понятия информации, информационного подхода при их интерпретации. Но ин формационная интерпретация биологических структур, обязывающая и видеть, скажем, в наиболее значимых макромолекулах клетки (ДНК. ГНК, белки и др.) не просто химические «тела», а в известной мере, тексты», потребо вала наведения мостов с этими сугубо гуманитарными сферами, как лингвистика, семиотика а также герменевтика. Иначе, разработка эволюционно-генетических моделей сложного повеления в мире живых организмов (включая и человека) породила социобиологию, эволюционную психологию, эволюционную этику и др. Следовательно, мы являемся свидетелями наведения широких мостов между научными областями, еще в первой половине XX в. казавшимися абсолютно разобщенными. Появившиеся и появляющиеся в русле этого перемещения теоретические построения столь необычны, что еле поддаются логическому прояснению способами классической методике науки.
Одновременно с этим в самой методологии науки наблюдаются глубокие «схождения» постпозивистских и тенденций и постмодернистских веяний. Все это сплетается и преобразовывается в некий принципиально но вый научно-философско-эпистемологический комплекс, должное уясне ние логической природы которого — дело будущего. По крайней мере, лишь в контексте тщательной методологической проработки этих новых тенденций возможно ожидать появления вправду перспективной формы постановки неприятности предстоящей теоретизации биологической науки.