За редким исключением, малыши ощущали себя одинокими и несчастными, в то время, когда их помещали в детскую помещение. Один ребенок сказал: Около не было никого, кому бы я был нужен. Я ощущал себя покинутым. Другие запутаны , поставлены в тупик, им скучно либо они кроме того в ярости. Горе есть преобладающей чувством. Она заразительна, и другие малыши довольно часто кричат в один голос, хором!
Малыши жалуются, что их туго заворачивают, не смотря на то, что они желают двигаться, насильно кладут на пояснице, не смотря на то, что они желают лежать на животе, их заставляют ожидать кормления, в то время как они уже проголодались.
У них начинаются головные боли, боли в ушах, ножки становятся холодными, появляются зависть, бешенство либо депрессия. Кое-какие спасаются от ожесточённой действительности мечтами наяву. Сандра, уставшая от штормового моря в течение девяти месяцев, желает разрешить понять акушеркам, через что она прошла, но не имеет возможности привлечь их внимание.
Для Хелен мелкий детский город был райским местом благодаря радостной медсестре — поющей, воркующей и любящей няньке. Зимний снегопад помешал ее матери уехать к себе на отдаленную ферму, и исходя из этого Хелен имела наслаждение совершить пара недель в этом особенном окружении.
У Хелен поющая няня
Вот помещение, и в ней няня. На ней бело-голубое большая шляпа и платье с крылышками, выступающими по сторонам.
Это детская сестра. Она то напевает, то воркует про себя. Она обожает детей. Тут лишь два вторых малыша и довольно много безлюдных люлек.
Тут комфортно. Я тут сравнительно не так давно, но думается, что я принадлежу этому месту. Она к нам весьма хороша.
Я ей нравлюсь. Я здоровая, сильная малышка. Я больше, чем другие, и за мной легче заботиться.
Я все наблюдаю на няню. Она так радостна все это время! Я могу заявить, что она вправду обожает нас. Она делает все: содержит нас в чистоте, кормит нас.
Приятно, в то время, когда она тебя держит, мягко и тепло. Кормление для нее — не простая работа, а наслаждение. Она говорит с нами и напевает. Ни при каких обстоятельствах не спешит. Как словно бы мы принадлежим ей.
Это весьма спокойное время.
Сандра
Я в детской. Медсестры рядом с другими малышами. Я ощущаю себя разочарованной, так они не знают, через что я прошла. Они просто игнорируют меня.
Я прошла через что-то весьма неприятное и долгое. Они не знают этого. Я думаю, если бы они знали, это помогло бы.
Они были дружелюбны, но не стали проводить со мной довольно много времени. Пять либо шесть медсестер продолжительно нервничали около одного малыша. А на меня они просто не обращают внимания.
Мне холодно. Я думаю, что во мне не так, что сделать, дабы привлечь их внимание. Но я пологаю, что они не желают обращать на меня внимание, они не вычисляют меня серьёзной.
Я смотрю на медсестер, собравшихся около одной кровати. Тот кроха, должно быть, вправду что-то! Они все стоят около, наклонив головы, и следят за малышом.
Им очень интересно наблюдать на этого малыша!
Я всегда чувствую себя покинутой. (Вздох)
Для Дии и Торговые марки время в детской свидетельствует одиночество, депрессию и скуку.
Дия
Меня кладут в мелкую кроватку. У меня чувство, словно бы меня покинули одну…
Мне не хорошо, в силу того, что никто не держит меня, и я сама по себе. Все думается таким громадным. Я ощущаю себя таковой маленькой. Я сама по себе…
Бренда
Я ничего не могу видеть. И никого не могу слышать. Я тут без сна. Я лежу тут давно-давно и ожидаю чего-то. Ожидаю… и ничего не случается. Это весьма скучно… Все так тихо и без того одиноко. Не очень приятно ощущать себя одинокой.
Для малышей, у которых было сложное рождение и о здоровье которых без шуток волновались, детская — кроме того более неспокойное место. Лишенные постоянной и личной заботы, которую они взяли бы от своих матерей, они чувствуют себя тревожно. Коллективная забота свидетельствует, что их оставляют на руках у незнакомых людей, каковые входят и выходят из помещения. Они должны заботиться о многих малышах, уделяют каждому только простое внимание и смогут не ответить на настоятельные призывы о помощи. Им нужна уверенность, которую может обеспечить лишь мать.
Джеффри, у которого были неприятности с дыханием, обрисовывает собственный затруднительное положение в детской. Он с точностью растолковывает, как его эмоции и разум оказали влияние на физическое состояние. Он говорит с уверенностью.
Джеффри
В то время, когда меня держат на руках, я ощущаю себя в безопасности, с уверенностью и удовлетворенно. Одному мне страшно, и я через чур раним.
У меня громадные неприятности с дыханием, время от времени боли; по большей части родовое дыхание. Я обязан трудиться с дыханием… Время от времени становилось весьма тяжело дышать.
Ужас сейчас был всеохватывающий.
Я знал: что-то было не так… Раза два дышать становилось весьма тяжело, и не было никого, кто бы поддержал меня.
В то время, когда не легко дышать, сильно помогает, в то время, когда тебя держат. Это выручает от страха, а после этого оказывает помощь дыханию… В то время, когда никого рядом нет, дыхание делается весьма тяжелым. Мне думается, это продолжалось продолжительно, и чем продолжительнее это длится, тем больше я опасаюсь.
Джеки и Сэнди переживают эмоционально, опасаются, что о них не будут заботиться. Уход, в котором они нуждались, совсем не таковой, что снабжает медицинский персонал.
Джеки
Они принесли меня в большую комнату и положили в мелкую коробку, дали мне что-то коричневое — витамины либо что-то в этом роде — и закапали это в мои глаза. Они взглянуть в мои уши и покинули меня в том месте. Я была напугана. Я была сама по себе.
Сэнди
Я в маленькой кроватке. Мне холодно, и болит затылок. Я одинока, нервничаю, дрожу. У меня чувство, что меня бросили. Они покинули меня в детской одну.
Папам хорошо как мы знаем, что составной частью родильных домов есть простое стеклянное окно в детской, которое защищает новорожденных от окружающего мира (включая пап). У Аннетты и Мэри при виде их отцов через окно появлялись противоположные эмоции. У Мэри с ее папой был радостный взаимообмен, тогда как у Аннетты создалось чувство, что она была не того пола.
Мэри
(Мой отец) вправду глупый. Он ухмыляется. Он и в действительности глупый. Он в восхищении и ухмыляется. Он снаружи, в второй комнате, наблюдает через стекло.
Я вижу его в первый раз. Он выглядит, как мартышка! Он — в восхищении.
После этого он пробует поддержать меня. Он радостен. (Хихикает). Я также радостна.
Аннета
Я в поликлинике, в детской. Я на руках у няни. Она держит меня и показывает моему папе, что у него появилась маленькая девочка.
Гм, я должна была быть мелким мальчиком! Мой отец был весьма расстроен. Я должна была быть Гордоном. Они перебрали все имена. А сейчас они должны были скоро придумать имя для девочки.
Он знал, что у него будет мальчик. Он был в этом уверен.
ВОССОЕДИНЕНИЕ С МАТЕРЬЮ
По окончании уединения в детской возвращение к матери для большинства малышей приносит облегчение. Они знают, что будут с ней, но ощущают, что через маленькое время их опять заберут, как было по окончании рождения. Они планируют с силами для повторения ранее пережитого. Радостный либо несчастливый темперамент воссоединения зависит от отношения обоих — ребёнка и матери.
Сьюзен негодует
Они принесли меня к моей маме. Она была вправду счастлива. Она подняла меня и взяла на руки. Мне было отлично, но я злилась на нее. Она была вправду радостна, но меня это больше не тревожило. Она бросила меня. Я была сердита на нее.
В то время, когда она держала меня на руках и мне становилось с ней тепло, я забывала, какой сердитой я была.
Джеки
Мы совместно в ее комнате, она держит меня на руках и кормит. Мне это нравится. Я ощущаю себя в безопасности. Она говорит со мной. Она произносит мое имя. Она говорит мне, что я ей нравлюсь и я красивая. После этого они опять меня уносят.
Маме Даны был 21 год. Она не была подготовлена к материнству и очевидно нервничала. Но она старалась, как имела возможность, и ее любовь проявилась.
Дана осознала собственную маму
Она держит меня на руках, на мне белое одеяло. Она наблюдает на меня, прикасается ко мне. Я ощущаю себя в безопасности у нее на руках, мне тепло. Мне лучше… я не в закрытой коробке. Я становлюсь спокойнее.
Она нервничала из-за того, как держать меня. Она не знала, верно ли держит меня. Она казалась напряженной, но весёлой и радостной. Она неизменно меняла стороны, в то время, когда держала меня…
Я вижу ее окруженную подушками в больничной кровати. Она сидит и кормит меня (из бутылочки). Это невкусно, но отлично. По вкусу напоминает витамины…
Я дремлю тихо. Комфортно.
Нэнси
Первое молоко было грудное. И оно было весьма нехорошее! В нем был привкус бешенства. У него был раздражающий, неприятный вкус… Это по причине того, что никто не обожал меня. Никто не желал меня.
Воссоединение Эмилии с мамой по окончании родов сопровождалось посещением папы. До тех пор пока малышка слушала разговор своих родителей, она чувствовала себя больше объектом, чем человеком, и не была уверена, что она им весьма нравится.
Эмилия
Наподобие я в той же комнате (с ней). Я могу слышать ее голос, а позже голос моего папы. Они возбужденно разговаривают о родах.
После этого он подходит и наблюдает на меня. Но не берет меня. Он просто тыкает в меня пальцем. Он говорит что-то глупое, типа У-тю-тю.
Он не знает, что я человек. Я вещь по имени малышка. Он говорит: Таковы все малыши; эта была достаточно тяжёлой. Я не пологаю, что я была таковой тяжёлой.
Я не пологаю, что мне весьма нравятся эти люди. От них у меня болит голова… Они не считаюм, что я человек. Я знаю, что я имеется.
Глава 10
ЛОВУШКИ
семейные отношения и Рождение ребёнка иногда сопровождаются таким всплеском эмоций, что люди произносят слова, каковые позднее желали бы забрать обратно. Мужья обвиняют жен, жены винят мужей, оба смогут обвинять малыша, а чувствительные дети время от времени смогут винить самих себя. Эти обвинения иллюзорны и иррациональны, но однако причиняют боль. Это только одна из эмоциональных ловушек рождения.
Подобно проблемам начала школьной судьбе, ухода из дома в 18 лет либо ухода на пенсию в 65 лет, рождение ребенка имеет собственную долю риска. Мрачные переживания на протяжении этого щекотливого периода смогут покинуть пагубные отпечатки, метки родов, каковые носят скорее психотерапевтический, чем физический темперамент.
До тех пор пока существовало предположение, что у новорожденных детей нет чувств, нет развитых эмоций, нет мыслей, неприятность родовой травмы казалась необоснованной и завлекала мало внимания. Сейчас, в то время, когда поступила информация, что малыши разумные, чувствительные существа, их умственную и эмоциональную уязвимость нужно пересмотреть.
Не каждые роды являются радостными сами по себе. Из-за бесчувственного отношения к новорожденному как к человеку врача, акушерки и родители смогут сломать это событие бездумной насмешкой, критикой либо страшными предсказаниями относительно внешности и будущего малыша. Психотерапевты смогут поведать вам, как довольно часто такие необоснованные и глупые замечания оборачиваются патогенными факторами, практически вызывающими заболевание. Подобно тому, как беременные дамы должны избегать контакта с химическими тератогенами, каковые являются обстоятельством врожденных пороков тела ребенка, они должны избегать и психотерапевтических тератогенов, засоряющих разум детей.
Родители смогут покинуть эмоциональные шрамы у собственных отпрысков посредством угроз, отвержения, неотёсанных замечаний, каковые сами по себе говорят о неразрешенных разногласиях и личных проблемах. Беременность — это совершенное время для лечения собственного тела, духа и разума, дабы эти неприятности были полностью решены до родоразрешения. Неприятности, оставшиеся неразрешенными, смогут сходу причинить страдания крохе и сломать домашние взаимоотношения на последующие годы.
Для некоторых новорожденных первая встреча с матерью, отцом, братьями и другими родственниками и сёстрами страшна. Окружающая среда, в которой они себя выявляют, порождает ужас, бешенство, депрессию либо стыд. Кроме того в матки малыши смогут слышать грохот домашних стычек. Вне матки они должны обучиться мириться с несчастливыми родителями, с родственниками, настроенными враждебно, сёстрами и ревнивыми братьями и бездушным медицинским персоналом.
Для малышей крайне важно, что ощущают мамы в глубине души, что они говорят и делают. В случае, если им не достаточно эмоциональной помощи, это указывает, что матери не смогут дать своим малышам хватает любви, как и молока, а это не содействует появлению у ребенка рвения быть с матерью. В какие-то несчастливые моменты родители смогут небрежно дать выход страшным эмоциям, каковые не управляются ни разумом, ни самообладанием, а сейчас малыши напряженно слушают.
УДАР ОТВЕРЖЕННОСТИ
Нижеприведенные рассказы должны предостеречь вас от вреда, что вы имеете возможность причинить собственному ребенку разными формами его отвержения при рождении. Ширли отвергнута, поскольку она не того пола, — жалоба, которую предъявляли мне кое-какие родители. Отверженность, с которой столкнулись Гленда и Дэвид, еще хуже — они были нежеланными детьми. В следствии оба чувствуют себя разочарованными и грустными. Если бы их матери поняли, как проницательны новорожденные, быть может, они нашли бы метод дать своим малышам лучший старт в жизни.
Ширли
Она желала мальчика. Это первое место, куда она взглянула. Она желала знать, мальчик я либо девочка. Она желала мальчика; она плачет.
Она кроме того не желала брать меня на руки. Вошел мужик, он забрал меня на руки. Он радуется, наверное, он радостен. Она не желала, дабы я была рядом с ней в кровати. Он начинает укладывать меня. Она сообщила нет, и он положил меня в люльку. (Она сообщила): Нет… я не желаю, дабы она была тут. Я ощущаю себя уязвленной. И я голодна.
Он рассердился на нее, ушел из помещения и хлопнул дверью. Она плакала и плакала. Мне стало ее жалко. Я голодна. Я начинаю плакать. Мужик возвратился с другой дамой… У нее было еда и молоко для меня, и она покормила меня. Она нянчила меня. Мне было тепло и уютно. Она кормила меня неоднократно… Она положила меня обратно в колыбельку, и я уснула.
Гленда
Медсестра (держит меня). Сейчас врач. Я хорошая девочка, вправду хорошая девочка, говорит врач. Я тут! Отлично быть тут, отлично быть снаружи. Врач также радостен; все кажутся радостными.
(Моя мама) говорит: Я не могу держать это. Я не это! Я прекрасная девочка! (Начинает всхлипывать.) Она все еще не желает меня. Она не обожает меня. Она ненавидит меня… Она сказала мне. И она не желала держать меня. (Плачет .) А я была таковой радостной!
Мне безрадостно. Она не обожает меня. Она не желает держать меня. Мне холодно и одиноко… (Шепотом) Я буду лежать весьма негромко, тогда они не определят, что я тут. Я бы желала остаться одна, дабы погрустить.
На протяжении рождения Дэвида воздух была натянутой и безмолвной — больше похоже было на похороны, как он сообщил позднее. Все было весьма по-деловому. При рождении его выяснили на усыновление. Никто не был радостен его видеть.
Дэвид
Какой-то человек забрал меня за ногу; он обхватил рукой мою голень.
Кто-то сообщил: Это мальчик… За врачом стоит мужик в деловом костюме, поверх которого надет шапочка и больничный халат, на лице маска.
Весьма негромко. В данной комнате нерадостно. Мне думается, что никто не рад меня видеть.
Врач держал меня одной рукой за ноги. Было отлично, в то время, когда он поддел меня рукой, дабы положить. Это было первым знаком того, что кто-то обо мне заботится.
Мое лицо вытирают. Сейчас он осматривает меня всего, вложил палец мне в рот…
В комнате полное безмолвие, как словно бы тут находится смерть. Родильная помещение не похожа на то, что я ожидал. Я пологал, что все будут весьма довольными и радостными. Вместо этого все по-деловому. И в данной комнате совсем нет ощущения счастья.
Маленькая беседа время от времени может купить громадное значение. При с Хелен и Брендой то, что казалось легкой беседой между мамой и доктором относительно содержания ребенка, тяжелым воспоминанием запало в мозг ребенка.
Хелен
Я в ее комнате в поликлинике. Тут врач. Большой, дистрофичный мужик; он говорит с ней. Она не желает меня. Я не мальчик.
Он заявил, что забрал бы меня (к себе) к себе, если она не желает меня. Я прекрасная, здоровая малышка. Если она не желает меня, а он желает, я бы лучше осталась с ним.
Она вправду разочарована. Я ничего не имела возможности сделать! Мой отец будет разочарован, в то время, когда придет, поскольку он также желал мальчика; он в любой момент довольно много об этом сказал. Ему нужна помощь на ранчо…
Мне не нравится быть тут с моей мамой… Врач стоит около кровати. Я желаю назад к няне. Мне это больше нравится. Няню не тревожит, мальчик я либо девочка. Она всех нас обожает.
Бренда
Моя мама держит меня в собственной кровати. Врач входит посетить ее, целый занятой и суетливый. Как вы решили, вы покинете ее? — задаёт вопросы он. Я полагаю, что сейчас мы должны это сделать, не правда ли? — говорит она.
Все запутано. Вы вычисляете, они не желали меня?
Врач говорит: Вы не имеете возможность отослать ее обратно.
Это толстый врач. Он щиплет меня и обращается со мной грубо. Я плачу, а он не обращает внимания. Мне он не нравится, он неприятный!
Мама ему радуется. Весьма интересно, на чьей она стороне?
Врач говорит: Я в любой момент тут — и протягивает меня, всю взъерошенную, обратно.
ИСПЫТАВШИЕ ВРАЖДЕБНОСТЬ
Приходя в данный мир, кое-какие малыши выясняются на поле домашних стычек, финал которых через чур неизвестный. У малышки Сандры мама — ребёнок, которая ведет бесплодную борьбу за то, дабы покинуть ребенка. Борьба иссушила запас молока. Мама Марии, также ребёнок, кричит, в силу того, что ее ребенка забирают перед тем, как она была к этому готова. Малышка желает, дабы все было тихо. Встречи и расставанья перемешались. В семье Джеки враждебность исходит от отца, что кричит о затратах на роды. В семье Фзй опасность исходит от ее сестер.
Сандра
Время кормления, но никого нет. Нет молока. Я голодна… но нет молока. Я терплю и терплю, но ничего нет. Мне жалко. Мама не обожает меня и не дает молока…
Все белое, не считая мамы, она хорошая и розовая. Она прижимает меня к себе, теплая и нежная. Я слева от нее, близко прижата. Она говорит: Ты красивая маленькая малышка! Она говорит мне, что у меня лицо и сморщенный нос. Она считает, что это красиво. Она целует мои пальчики и наблюдает на пуговку у меня на животе…
Негромко. Она плачет. Она желала, дабы отец также был с нами. Мама опасается и плачет. Я не знаю, как заботиться о ребенке. Бедный ребенок!
Лишь слезы… Я не знаю, как заботиться о ребенке! (Тетя) Маргарет желает забрать ее. Я не желаю, дабы Маргарет забирала моего ребенка. Я спрячусь.
Мама опасается Маргарет. Маргарет заберет меня, в случае, если сможет. Мы не можем убежать. Некуда бежать, и некому оказать помощь нам.
Не было больше тепла и уюта. Я опасаюсь, что она покинет меня. Я не желаю, дабы она уходила. Я желаю, дабы опять было уютно. Я желаю, дабы меня опять взяли на руки.
Мама говорит: Они не победят. Они не заберут мою малышку, не смогут забрать мою малышку. Черта с два они возьмут ее! Ее (будут) опять кликать Сандра, а не Барбара. Я сделаю так, как я захочу!.
Я желаю маму. Я не желаю, дабы мама плакала. В то время, когда мама плачет, я несчастна.
Я желаю покинуть ее… Мама обнимает меня. Мы справимся с этим. Будет тяжело.
После этого вошла медсестра. Я весьма желаю дремать. Время кормления закончилось. Не было молока.
Мария
Я не помню никаких вторых малышей. Это была не поликлиника, а дом для девушек, у которых не было мужа…
Моя мама кричала, в силу того, что она не желала, дабы меня забрали. Я желала что-то сообщить, но не имела возможности.
Я плакала, поскольку не осознавала, что происходит. Я желала, дабы все осталось тихо и тепло. Я желала, дабы они положили меня обратно, где забрали.
Я пологаю, что я в родильной помещении. Я слышала, как моя мама сообщила: Я обожаю тебя… Я желаю тебя. Я не имела возможности ничего сообщить. Я была расстроена, в силу того, что желала сообщить: Я осознаю либо Я также тебя обожаю.
Пологаю, что она кричала и плакала: Не забирайте ее до тех пор пока. Но я не имела возможности ничего сообщить. Я не знала как. Я желала сообщить ей, что все в порядке, что я обожаю ее, вопреки всему, и что я постараюсь опять ее заметить. Но я ни при каких обстоятельствах ее не видела. Я жила с кем-то вторым.
И я желала знать о том, что с ней произошло, но ни при каких обстоятельствах не определила. (Позднее) они поведали мне мало о ней, но по большей части то, что она была легко прекрасная, обожала музыку и была через чур свободна с партнерами. Они заявили, что она была девушка легкого поведения, и еще довольно много нехорошего. Но это была неправда; они просто так думали.
Джеки
Они внесли меня к моей маме, и она надела на меня мою одежду. Она забрала меня на руки. Вошла моя бабушка, а позже мы вышли наружу.
Было холодно. Я была завернута в одеяла.
Позже в том месте был мой отец. Я не знала, что происходит. Мой отец был вне себя из-за денег и стерео. Он заявил, что на стольких детей у него не хватит денег. По какой причине она родила еще одного ребенка! Они не могли себе этого разрешить. Он не желал меня.
Я была сконфужена. Он кричал. Это напугало меня. Моя мама держала меня весьма прочно.
Он заявил, что у него нет денег. Он должен был заложить стерео, дабы мама вышла из поликлиники.
Фэй
Я еле могу в это поверить! Похоже, я еду к себе из поликлиники на руках у моей мамы.
Я внизу в отечественной квартире, в доме моих бабушки и дедушки. Я приехала к себе из поликлиники в машине. Я только что вошла в дверь, и мои сестры подошли взглянуть на меня. Они сообщили: Ой, фу! Вся красная и сморщенная. Мы не желаем это.
Сначала я почувствовала, что мне не рады. Я ощущала, словно бы я вторглась без спроса. (Я не помню, дабы ощущала себя когда-нибудь в противном случае.)
на данный момент я лежу в колыбельке, и мои сестры, облокотившись на нее, говорят мне, что они не желают меня, что у меня нет права тут пребывать и что я сломала им всю жизнь!
ЧУМА ПО ИМЕНИ Ужас
Рождение — переходное время необычной сложности, в то время, когда у всех его участников может показаться ужас. Ужас своих родителей либо медиков-специалистов может легко распространиться на ребенка. Родовые воспоминания, распознанные под обмороком, показывают, что дети пугаются, в то время, когда появляются неприятности со снабжением кислородом и кровью. Малыши паникуют, в то время, когда пуповина прижата либо обвивается около шеи. Они знают, в то время, когда они теряют сознание, и опасаются того, что может случиться.
Кое-какие малыши высказывают ужас, что они будут раздавлены намертво, их голову раздавит либо оторвет врач. Другие опасаются родильных помещений в поликлинике, шприцов либо инкубаторов. Они опасаются, в то время, когда их оставляют с незнакомыми людьми, разлучают с мамой и отправляют некормленными и без присмотра в детскую.
Малышка Тельма была взволнована беседой между медсёстрами и докторами. У нее были неприятности с дыханием, и она случайно услышала, как медики говорили, что они опасаются ее утратить. Из этого она сделала вывод, что быть одной страшно. Через 3 десятилетия, в то время, когда она пришла ко мне на психотерапию, данный ужас все еще не отпускал ее. На протяжении обморока Тельма медлительно поняла пугающие слова о собственном состоянии, каковые она нечаянно услышала, но не желала их вспоминать. В то время, когда она, наконец, готовься к этому, вот что она воспроизвела.
Телма
Я больна. Мне больно… (в) груди. Я не могу как направляться дышать. Легко в том месте лежу (одна). Я напугана. У меня пневмония.
Медсестра говорит: Все в порядке. Она наблюдает вниз, на меня, прикасается к моей голове. Мне лучше. Я расслабляюсь…
Они обеспокоены, (говорят), что я больна. Должны замечать, дабы убедиться, что не станет хуже. Они планируют кого-то тут покинуть. Они имели возможность утратить меня. Это то, что они сообщили.
Я напугана. Я не желаю уходить. Я не весьма долго тут побыла. Я мало…
У Мэксайн, равно как и у Тельмы, появляется ужас, по окончании того как она слышала разговор взрослых, в этом случае ее мамы. Каким-то образом уловив опасность в необычных материнских словах, она весьма ее невзлюбила.
Мэксайн
Сейчас я появилась. Мне это совсем не пришлось по нраву. Было столько суматохи около, со всех сторон. Легко больше не было спокойствия. Я думаю, с того времени мне больше не было так тихо! Все перевернулось.
Мне думается, я не должна этого сказать, но, пожалуй, я ненавидела мою мать. Я возненавидела ее с того самого момента, как появилась. суматоха и Постоянная болтовня. Я не имела возможности угодить ей.
Она сообщила мне: По какой причине ты тут? Я не знаю, как заботиться о тебе. Я все еще слышу, как она говорит: Ты плохая, — а я просто не осознаю. Я ничего нехорошего не сделала.
Действительно, позже она заявила, что обожает меня, но так как сказала и такое. Одну 60 секунд она была хорошая, а другую — нет. Она была весьма эмоциональной.
В том месте была медсестра, и я ей нравилась. И могу заявить, что моему папе я нравилась. Моему брату кроме того нравилось, что я показалась. Он пришел посмотреть на меня и привел вторых детей взглянуть на меня. Врач Т. был хороший… Мне он также нравился.
Но меня не принимала моя мать. В то время, когда я появилась, моя мама заявила, что я мальчик! Все заявили, что я девочка… После этого вошел мой отец, и моя мама сообщила ему, что я мальчик. Я не знала, что и думать. Для меня все это было через чур запутанно. Мне пришлось нелегко приспособиться к этому миру…
Джек плохо напуган и звучно протестует из-за того, как с ним обращаются в родильной помещении, но еще более сильный ужас появляется тогда, в то время, когда к нему в первый раз прикасается его мать. Что-то не так. Он ощущает, что его обожают не за то, что он имеется, а как средство сохранить брак. Он страшится будущего.
Джек
В родильной комнате через чур броский свет. Я кричу. Я напуган. Холодно, и я четко пойму, что меня держат вверх ногами. Я пробую выправиться. Тупой, проклятый врач! Рукоплещет меня и держит меня в таком положении!
В то время, когда я появился, я был самонадеян. Я почувствовал необычную мудрость, в то время, когда меня держали за ноги, но и замешательство оттого, что единственное, что я могу сделать, это кричать. Врач обрабатывает меня, пуповину и т.п.
Мама тянется ко мне и берет меня на руки. Но это прикосновение без прикосновения. Ко мне прикасаются, но и не прикасаются. Держат, но не ласкают. Я понял это, в то время, когда в первый раз приблизился к маминой груди. Это было похоже на Вот и мы; это будет продолжительная волокита.
Предполагалось, что я решу их (своих родителей) неприятности, сведу их совместно. Предполагалось, что я сделаю их жизнь прекрасной, но все, что я сделал, только осложнило ее.
Я был у них темой для дискуссии.
Это произошло по дороге к себе из поликлиники, в то время, когда Джуди почувствовала, что дела дома не совсем в порядке. В том месте ожидали проблем и неприятностей. Она знала, что ее мама волновалась за вторых детей в семье.
Джуди
Похоже, весьма ярко и солнечно. Мы продолжительно едем в машине. Я сижу на переднем сиденье на руках у мамы.
Я пологаю, что она не желает ехать к себе. Кто-то в том месте будет; мне думается, родственники… В том месте не будет спокойствия и мира, в то время, когда мы в том направлении приедем. Я легко это ощущаю.
Мама держит руку над лицом и выглядывает из окна. (Обеспокоенно). Я просто не знаю, что случится.
Пологаю, что мне лучше уснуть. Я лучше не буду никого тревожить; я лучше буду хорошей малышкой.
Мои сестра и брат мало рассержены, и это будет плохо. Они плохие. Я знаю, они плохие. Я ощущаю, что они что-то сделают при первом эргономичном случае. (Не легко вздыхает.)
Я также не желаю ехать к себе. В том месте будут проблеме, а я через чур мелка (дабы держать семью в мире).