— Вообще-то да, — мало поразмыслив, соглашается отечественный Монарх. — Перескакивать через вторых — это также не может быть нормально. У людей лишь детишки перескакивают, да да и то не всегда, а в то время, когда играются в эту… как же её? Тьфу ты, забыл как именуется! А но, не имеет значение. Основное, что они нам эти кульбиты навязали, а мы позже удивляемся, отчего у соратника темперамент с перекосом? Будет с перекосом, в случае, если козлом всё время сигать.
— Быть может, ему стоит влюбиться в кого-нибудь? – подаёт голос кто-то из пешчек.
— Думаешь, это его в ум приведёт? — удивляюсь я. — Скорее уж напротив.
Моя девочка наблюдает на меня с укоризной — по всей видимости, ей таковой подход к любви не пришолся по нраву. Мне делается мало неуютно, но сообщённого уже не воротишь — в этом человеки полностью правы. Нужно как-то выкручиваться и я выдвигаю версию:
— Я имел в виду, что любовь не меняет темперамент фигуры, а напротив усиливает уже имеющиеся в ней черты. В случае, если до того был умным, начнёшь мыслить ещё лучше — дабы избранницу поразить. В случае, если суетливым — завертишься по большому счету, как волчок, дабы успеть собственного добиться, а нежели вот таким прикольным… Ну, думаю, всем ясно.
— А ты сам в какую сторону изменился? — с невинным видом задаёт вопросы F-7.
— Не знаю. Со стороны известный. Может, ты сообщишь?
— Занудливее он стал, и лишь, — ворчит конь.
— Не занудливее, а рассудительнее, — уточняет золотистая.
— Увы, рассудительность не всегда лучшее подспорье для творчества, — подмечаю я. — Но всё равняется благодарю тебя за данный комплимент.
— Надеюсь, ответного ожидать продолжительно не будет необходимо? — слышу я с той стороны доски.
Граница поля
— ШЕСТАЯ ВЕРТИКАЛЬ (F) —
Белое поле F-1
Ну вот и добрался до собственных, так сообщить, пенатов. Дом, дом, дорогой дом — нет тебя комфортнее! И никакой заварухи до сих пор не случилось. Кроме того самой маленькой, локального характера. Нет, я никакой не пацифист и не миротворец — боже упаси! Но было бы почему копья разламывать, в действительности. Тесно нам что ли на данной доске? Да тут свободно ещё одно Набор-сообщество размести-лось бы. И наряду с этим у каждой фигуры было бы собственная персональное поле. А коли мало потес-ниться, то и по большому счету…
Всё это я озвучиваю вслух, потому что не привык думать в одиночестве. Совместно что-то типа мозго-вого штурма получается. Продуктивно…
— А для чего тесниться? — недоумённо задаёт вопросы меня через канал связи мой белопольный кол-лега, болгарский офицер.
— Ну, мало ли что? — хмыкаю я в ответ. — Внезапно какое-нибудь стихийное бедствие у соседей, — И их доска сделается негодной для размещения.
— Оптимист, но! – фыркает «былгарски другарь».
— И к тому же ты сам заявил, что ещё один Набор поместиться с комфортом, — это отечественный бе-лый ферзь вступает в беседу.
— А два стихийных бедствия на различных досках? – не хочу сдаваться я.
— Супероптимист, – комментирует болгарин.
— Два одномоментно? — снисходительно усмехается ферзь. — Тогда это будет уже начало кон-ца света. Недурственный вариант…
— Как ты в том месте сообщил? «Было бы почему копья разламывать?» — вклинивается в беседу моя «чернявая блондиночка», уводя народ в сторону от темы апокалипсиса.
— Я не вижу, почему, — заявляю я. — В противном случае так как и голову недолго сломать. В смысле, то место, коим мыслишь.
— Ага, мыслялку, — хихикает собеседница. Время от времени, под настроение, она — обычная блондинка по части менталитета, но так как обаятельная до чёртиков! Я бы для таковой всю доску заложил, будь эта доска персонально моей.
— Народ, что это с вами? — изумляется бодигард отечественного короля. — Не рискнёшь собственной «мыс-лялкой», как вы тут рассказываете, не станешь единоличным хозяином доски.
— А это непременно — стать единоличным? — с опаской осведомляюсь я.
— А как же? В противном случае единоличной станет ТА сторона! Либо — либо. Лишь так и не в противном случае!
— А ты что же, желаешь отсидеться в стороне? – изумляется отечественный король.
— Я — как все, Ваше Королевское Высочество. И Вы это понимаете. Но обязана же быть важная мотивация у для того чтобы важного дела. И в случае, если я её осознаю, я буду более стойким в необходимый момент.
— Можете же вы, писатели, всё обосновать. Кроме того собственные сомнения…
В ответ я изображаю то, что возможно приравнять к таинственной ухмылке.
— А у нас не так долго осталось ждать чемпионат на первенство страны, – информирует болгарин.
— Вот вам и окраина! — ахает тёмный венценосец. — И что, будут все тамошние Набор-сооб-щества сражаться?
— Нет, для чего же? Лишь самые умелые.
— А кто эту опытность будет определять? — задаёт вопросы одна из белых пешек.
— Имеется методы, — усмехается иноземец. — И вы со временем их постигнете.
— А позже победившие Группы Фигур будут между собой сражаться? — допытывается соседка любопытной пешки.
— Обязательно! Пока не останется самая крутая Несколько.
— Живут же в Европах, — завистливо вздыхает один из ферзей. – Кроме того в случае, если с краю.
— Ну, не всем же в середине тесниться, — резонно отвечает офицер.
— Правильно. Ну, ничего, мы вначале междусобойничек устроим, а в том месте поглядим, — роняет ферзь.
— Сохранившиеся поглядят, — тихоноко бормочу я. Но у ферзя слух отменный.
— Заслужившие, — веско уточняет он, и болгарин с ним соглашается. А я не рвусь растолковывать им, что погибшие в сражении не меньше хороши этого. Меня смогут просто не осознать.
— Удачи вам, коллеги по Цеху, — говорю вместо этого. — И сохранить как возможно больше наро-да к финалу.
В ответ меня благодарят тепло по-болгарски (благодаря от все съерце), и на этом я закругляю данное повествование.
Граница поля
Тёмное поле F-2
Моё виртуальное поле осталось сзади. в первых рядах двадцать три не моих, но столь же виртуальных, в силу того, что практически я пребываю на своём F-1, только навешивая ярлыки полей на главы. Но об этом я помой-му сказал… Правильно, ещё в начале!
На нынешнем F-2 меня ожидает сюрприз. Оказывается, тёмное Высочество сумело проскочить сознанием за Грань, но не как-нибудь, то есть в пределы того места, где находится город отечественного де-миурга. И отечественная доска соответственно… Вы же понимаете, что при переходе В том направлении несложнее попасть в любое второе место, чем в то, где обретается родное сообщество. Чем этот факт разъясняется, осознать никому ещё не удалось. Выдвигались самые различные предположения, по бoльшей части очень бредовые, но истина так и не далась никому из выдвигальщиков, ускользала от них золотой рыбкой. Быть может, подобная несообразность и не имеет логического объяснения, а есть легко капризом Создателя. Ну, захотелось тому мало поприкалываться со скуки!
Но, «вот эта улица, вот данный дом…». Правильнее, лишь сам город. А в городе, предположительно, уйма народу и приблизительно столько же домов — попытайся-ка разберись, где тут искомый!
Мы с любопытством рассматриваем трёхмерное изображение проспекта, что с двух сторон замыкают высоченные, геометрически верные коробки жилых строений. О строениях мы уже наслышаны — и много, лишь как-то не верилось в подобное. Больно уж сказочно оно звучало!
— Да, вправду «лучше один раз заметить, чем сто раз услышать», — фыркает конь.
— Тут, предположительно, тысяч десять демиургов живёт, не меньше — сооружает храброе предположение одна из тёмных пешек.
— Правильно, — хихикает конь. — В случае, если их София спевала: дескать «целая страна…», тра-ля-ля-ля, «сто тысяч «я!»… Не смотря на то, что постой! Тогда десять тысяч — многовато для одного города. Может, тысяча?
— И это еще отнюдь не весь город, а лишь один его район, — уточняет король, удерживая мыслеобраз проспекта. — Другие семь значительно дальше. Они на протяжении реки находятся и от ЭТОГО отделены пустующими почвами. А тут, за жилой территорией, много всяких фабрик. Ну, это место такое, где они собственные товары изготовливают…
— А я думал, вашество, что у них мастерские при жилищах, — хмыкает конь. — Они, дескать, в том месте сидят и пилят-строгают с утра до вечера…
— Ну да, как папа Карло собственного отпрыска! — фыркает моя F-7, показав саркастичность.
— Да Всевышний с ним, с итальянцем! — говорит отечественный Монарх. — Не до него на данный момент. Нам в этом чёртовом муравейнике ни при каких обстоятельствах собственного демиурга не сыскать.
А ведь правильно! Достаточно посмотреть на эти каменные коробки, дабы сходу стало очевидным — отыскать тут кого-то окажет помощь только чудо. Вон те сверкающие прямоугольнички, разумеется, окна, дабы свет в жильё пропускать. В противном случае мрачно бы в том месте было, как в пещере! А из пещер демиурги в далеком прошлом уже вышли — думаю, много лет назад.
Значит, вычисляем: в каждом строении по девять последовательностей окон — последовательность на любой этаж. Не считая первого, где застекление идёт почему-то снизу доверху. В каждом последовательности пара десятков окон. Мама рoдная, да тут счёт на сотни и сотни отправится! А ведь, предположительно, и с той стороны строения, что нам не видна, окна имеются. Как же без них? И в итоге квартир получается столько, что тысяча демиургов свободно поместиться в ОДНОМ Только строении. А им по проспекту и финиша не видно. И ещё в глубине дворов стенки показываются. Значит, и в том месте подобные монстры теснятся? Кошмар!
— Нет, господа соратники, — говорю я народу. — Тут тысячей демиургов никак не отделаешься — тут десятки тысяч…
— Умноженные на восемь в пределах города, — довершает мою идея Монарх.
— Так что же выходит? — удивляется конь. — И х в РФ вовсе не сто тысяч — певица соврала? Но для чего ей это необходимо было?
— Так она помой-му украинка, как отечественная шанoвна тура, — усмехается чужой ферзь. — Вот и решила преуменьшить число москалей, дабы, значит, не миллион, а всего лишь десятая его часть.
— Да для чего ей это? — честно удивляется кто-то из пешечек.
— А миллионное количество ранит ласковую хохляцкую душу, — язвит мой коняга.
— В этом случае, соратник, твоя колкость, по всей видимости, уместна, — вздыхает ферзь. — Так что делать будем, Ваши Высочества?
— Гаси, брат, это непотребство, и ну его к бесу! — заключает белый венценосец.
— Вот конкретно, — соглашается тёмный. — Каждому собственное.
Граница поля
Белое поле F-3
Мы пробуем если не принять душой, то хотя бы , что означает жить не на доске, а в этих каменных коробках с застеклёнными проёмами. Получается оно у нас как-то не хорошо. Вот люди бы, весьма интересно, смогли себя представить неподвижными на шахматной доске? Стоящими на одном и тот же месте и ведущими бескончные беседы. Без потребности в пище либо сне. Кроме того в дыхании… Не смотря на то, что они именно бы и смогли — у них-то фантазия безграничная: и шахматные правила изобрели, и оружие массового поражения, что сметает с доски Земного шара не то что шахматные фигуры и их самих, но и целые города разом! А также до космических полётов сумели додуматься. Что ж, Создатель возможно ими доволен: двуногие познают сотворённый Им мир на всю катушку, лишь треск по всей Вселенной идёт!
— И всё-таки быть неподвижным — это уже за чертой их фантазии, — говорит ладья Н-1. — Они же в том месте такие шустрые, что и взором не уследить!
— Бывают, но, случаи, в то время, когда их паралич разбивает — ну, это заболевание такая, — говорит отечественный ферзь. — Вот тогда им вправду несладко приходится — ой, как несладко! Мы-ток собственной неподвижности привыкли, принимаем её как что-то само собой разумеющееся, а им каково враз образ судьбы поменять?
— Предположительно, при таком и жить не захочется, — вздыхает ладья. — Вот так как бедолаги…
— Думаю, процент парализованных от общего числа очень мал, — подмечает ферзь.
— Ну, и что, что мал? Да любой таковой случай — это же целая катастрофа!
— Создатель наказывает, — фыркает конь и, видя общее удивление, уточняет. – За то, что нас неподвижностью наградили, сапиенсы хрeновы…
— Так не они же л и ч н о наградили, — возражает ладья.
— Поразмыслишь, не они! Раса у них одна, а любой представитель расы обязан нести ответственность за деяния собственных соплеменников. Дабы круговая порука…
— Тогда и мы должны нести ответственность за Ваши приколы? — честно удивляется моя F-7. — Не желаю я!
— А я в один фильм их сравнительно не так давно посмотрела, — информирует ладья с другого фланга, лишая коня воз-можности как-то отреагировать на выпад девочки.
— Что, о парализованных? – удивляется ферзь.
— Ну да. В том месте одна женщина вот так же с постели подняться не имела возможности. И за ней некоторый тип заботился — в смысле, сиделкой трудился…
— У них так как так не принято! — восклицает ферзь. — Особи различных полов и всё такое другое…
— Не знаю. Разумеется, в виде исключения… Бывают же на свете исключения?
— Дабы подтвердить собою правила, — философски подмечает отечественный Монарх.
— Ну, вот значит… Заботился он за ней, заботился…
— А позже забрал и влюбился, — фыркает конь. — И она в него также!
— Откуда знаешь? — изумляется ладья. — Сам наблюдал что ли?
— Легко предположил. В случае, если это мелодрама, то тяжело что-то иное представить.
— Ты ещё сообщи, что знаешь, чем в том месте закончилось?
— Да свободно! Они с собою покончили, дабы не мучиться.
— Значит, совершенно верно наблюдал, — с уверенностью говорит ладья.
— Вот ещё — буду я вам мелодрамы наблюдать! Не крейзанутый же, в действительности.
Ладья оставляет непонятный эпитет за кадром, не смотря на то, что суть его и без того ясен — по контексту. Ну, и по интонации собеседника…
— Он, предположительно, просчитал сюжет на пара ходов вперёд, — говорит кто-то из пешечек.
— Ага, — соглашается конь. — Это же легко элементарно!
— Стратег, — одобрительно гудит ферзь. — Не смотря на то, что цинизма возможно было бы чуть мельче…
— Так я же это не в отношении СОБСТВЕННЫХ! — восклицает конь.
— А про человеков, значит, возможно? — хихикает кто-то с той стороны доски.
— А я не могу и м сочувствовать! Да, при всём моём жажде…
— Начнётся наш — демиург и Игра тебе уж совершенно верно подсобит с доски слететь, — говорит тёмный Монарх. — Причём в числе первых…
— Не удивлюсь, — отвечает конь. — У нас с ним обоюдная «симпатия». Вот лишь я его с доски скинуть не могу, увы.
— С доски? — удивляется моя F-7. — Он же того — староват уже для скейтборда.
— Да я не ту доску имел в виду, а тaк легко — образно!
Граница поля
Тёмное поле F-4
— А вот весьма интересно: сразимся мы когда-нибудь промеж собой, кто-то в том месте проиграет, в случае, если лишь не ничья. А что будет с проигравшей стороной? — интересуется соседний конь.
— С остатками проигравшей стороны, — поправляю его.
— Ну, отлично — пускай с остатками. Не смотря на то, что не исключаю, что победителей ещё меньше сохранится.
— Оптимист, — говорю я ему. — С саркастическим уклоном.
— на данный момент за уклонизм кроме того человеков не наказывают, — фыркает конь. — А вот проигравших — это ещё вопрос. Ходят нездоровые слухи, что сдавшиеся попадают в рабство к разбившим их.
— Детские страшилки, — подмечает ферзь. — Кандалы на тебя никто не оденет, и в шахту также не сошлют — кайлом махать. ТАКОЕ придумать и самая больная фантазия не в состоянии.
— А здоровая? — иронично осведомляется коняга. — Что-то же с проигравшими будет?
— Сперва необходимо разобраться, что будет с победителями, — подключается отечественный Монарх.
— Говоришь, брат, с победителями? — эхом отзывается ясно к т о. — А не забываешь, что болгарин сравнительно не так давно сказал? Будет следующая заваруха. Значит, сохранившихся из различных Наборов соберут и сольют в новые коллективы. Вот лишь кто их курировать будет?
— Ну, у нас же не первенство страны по шахматам, Ваше Высочество! — возражает белый ферзь. — Легко отечественный человек пластик переплавит и создаст себе второй Набор.
— Ага, «до основанья, а после этого…», — хихикает всё тот же конь. — Какой тогда суть побеждать, в случае, если всем одинаково в утиль?
— Ну, во-первых, не в утиль, а в новое восстановлении, — не соглашается ферзь. — А во-вторых, какое-то время до этого этапа будем находиться на доске с различными статусами: одни — как полноправные её хозяева, другие — как их подчинённые, каковые полностью от них зависят. Первым, соответственно, чувство морального удовлетворения…
— Вторым — НЕудовлетворения, — фыркает отечественный левофланговый коняга.
— И по большому счету, это лишь вероятностная версия, — как будто бы печатью пришлёпывает бодигард.
— А кстати, — подмечает с того края доски золотистый ферзь. — У меня имеется возможность побывать в гостях у одного итальянского Набора. В том месте Игра совсем сравнительно не так давно завершилась — причём победой отечественной стороны (тёмных). Вот и поглядим, каково сохранившимся с обеих сторон.
— В смысле, Вы поглядите? — задаёт вопросы конь. — Лишь нам позже не забудьте поведать.
— Для чего поведать? Я попытаюсь держать портал связи открытым, дабы всем было видно и слышно. Действительно, ТАК до сих пор никто ещё не делал — через чур энергозатратно. Но в случае, если мне отечественный сопредельный сотрудник окажет помощь, то вдвоём, думаю, как-нибудь справимся.
— В таком деле легко грех не оказать помощь! — очертя голову восклицает его тот. А неугомонный конь тут же комментирует:
— Не знаю, как по-итальянски «вау!», но конкретно оно самое!
— А не страшновато будет на такое смотреть? — быстро интересуется золотистый.
— Попытаемся как-нибудь пережить, — хмыкает отечественный Монарх.
— Ну, смотрите, вашество …и другие соратники. Позже не жалуйтесь, что я вам всем настроение сломал. Я , дабы мы в собственный завтрашний сутки посмотрели.
— А Вы уверены, что в том месте конкретно Ваша сторона верх одержит? — едко ворчит конь.
— По какой причине конкретно отечественная? А, Вы имеете в виду конкретные подробности? Так я же сказал про общие эмоции и общую картину — независимо от участников.
— Да не обращайте Вы на него внимания — это у него стиль общения таковой! — усмехается отечественный венценосец. — И по большому счету, в то время, когда начнётся Игра, попытайтесь его продолжительнее не трогать — без него сра-зу же скучно и пусто станет.
— Ну, вообще-то у него имеется ассистент по части юмора, — подмечает белый ферзь. — Не смотря на то, что тот, в случае, если честно, не такой выдающийся.
— Я скоро обучаюсь, — подаёт реплику левофланговый конь.
— Мы учтём Ваши замечания, — на полном серьёзе отвечает золотистый. С обеих сторон слышатся лёгкие смешки. Ситуация совсем разряжается.
— Тогда бьенвенути, соратники! — говорит D-8, имея в виду итальянское «вам очень рады!». Да, «бьенвенути» на данный момент более уместно, чем украинское «щиро витаемо» либо германское «вилькоммен». Язык Данте Алигьери и Боккаччо нам смаковать ещё не доводилось.
Итак, вперёд, на Аппенины!
Граница поля
Белое поле F-5
Картина на итальянской доске более чем тяжёлая: тёмный король и две смугляночки-пешки остановились в окружении десятка белых фигур — так сообщить, сопредельного народа. Шокированный подобным зрелищем я кроме того не обращаю внимания на всплывшую в памяти цитату: «Нас окружает народ, но мы с честью выходим из окружения».
— Неясно, кто тут кого победил? — бормочет конь, традиционно пробуя острить, пока отечественный ферзь обращается к местным с приветствием:
— Буон джорно, синьорэ э синьори!
Король из стана победителей воображает собственных юных спутниц:
— F-6, первоначально королевская пешка, и В-5, первоначально пешка праволадейная.
Девочки не на собственных вертикалях. Значит, обе успели кого схарчить. Обе гордо взирают на на-шего ферзя в проёме портала и чувствуют себя чуть ли не равными ему. А итальянский шахматный король уточняюще додаёт:
— Что касается «синьори», так из мужского пола я тут один-единственный.
— А все эти господа? — ферзь обводит взором большие остатки Белой Группы.
— Они уже не господа, а военнопленные. Собственный статус они потеряли при проигрыше.
— И что же, их сейчас и фигурами нельзя считать? — удивляется ферзь. Очень сильно удивляется…
— Простите, Ваш Набор в далеком прошлом создали? — отвечает вопросом на вопрос король.
— Три месяца практически что, а что?
— Да легко вопросы у Вас пара необычные. Что может произойти с фигурой при сдаче партии её стороной? Лишь то, что Вы изволите тут замечать.
— Безрадосно, очень безрадосно. И отбивает всякую охоту играться, — вздыхает ферзь.
— Какие-то вы в том месте ласковые в РФ, кроме того не ожидал аналогичного, — удивляется синьор Монарх.
— Не ласковые, а просто чувствительные к чужой душевной боли, — усмехается ферзь.
— И это по окончании фашистских концлагерей и сталинских Гулагов? Я думал: у вас нервы сейчас — как верёвки, и вас ничем уже не проймёшь.
— Как раз-таки наоборот, дорогой синьор — именно это и обостряет восприятие. Кроме того в то время, когда не сам всё это повидал, а лишь в ветхой кинохронике.
— А по поводу чужой боли, синьор россо — пардон, синьор русо, так так как и м ы могли быть на их месте. А так мы легко практически все полегли в Игре. А также радоваться победе некому — не считая нас троих, само собой разумеется. Вот мы и делим отечественную радость на троих — как у вас, у русских, флакон водки. Кроме того чуток захмелели от счастья. Ну, и как вам отечественная виктория, рагаццэ?
— Эччелентэ! Фантастико! — очертя голову восклицают рагаццэ (девчата). Перевода тут, я думаю, не нужно — через чур уж разумеется. Пешечки в собственных восхищениях искренни.
С 60 секунд ферзь задумчиво молчит. Позже желает что-то сообщить, но передумывает под насме-шливым взором тамошнего Монарха. Мы же все молчим по причине того, что нас тут как бы нет. Мы в замочную скважину, как сообщили бы человеки. Тешим собственную природную любознательность.
— А кстати, что имели возможность бы сообщить побеждённые, в случае, если б им дали слово? — усмехается местный дуче. — Лишь стенать и жаловаться на собственную неприятную судьбу. Вы же не любите слушать стенания, синьор русо? В противном случае кто бы Вам доверил таковой большой пост — второй фигуры в Группе?
— Что ж, в логике Вам не откажешь, синьор правитель, — холодно говорит ферзь, пока мы безрадостно обозреваем собственных белых сотрудников, в одночасье ставших чем-то наподобие неприкасаемых. Нам хочется как возможно стремительнее покинуть солнечную Италию и ни при каких обстоятельствах уже ко мне не возвращаться. Пускай человечьи туристы летают на итальянский «сапожок» и нежатся на пляжах Средиземноморья — нас ко мне не заманишь никакими благами!
— Моя логика выкована столетиями отечественной продолжительной истории, — с металлической твёрдостью в голосе говорит итальянец. — Ещё перед тем, как был написан Новый Завет, предки отечественных человеков игрались не только в шахматы, но и в другую Игру. И обнаружили её не меньше увлекательной…
Интонация аборигена столь многообещающа, что нам делается зябко. Кроме того страшно представить, что он нам на данный момент поведает. светло же, что позже не захочется это вспоминать — легко не очень приятно будет. Но рассказчику весьма хочется поразить собственного гостя, и он старается, как может, вываливая на того подробности, хорошие крутого америкосовского блокбастера. Бедному ферзю остаётся лишь внимать. Как и всем нам, но…
Граница поля
Тёмное поле F-6
Да, этот рассказ, вправду, стоит экранизировать всяким янкесам. Быть может, они уже и сделали это — они собственной пользы сроду не потеряют.
— …для данной игры кроме того выстроили особое сооружение, где происходили бои гладиаторов. На арену производили захваченных на войне человеков и устраивали сражения между ними. Время от времени для остроты момента к схваткам подключали тигров, львов и других хищников. Патрициям на трибунах это действо весьма нравилось, поскольку тогда ещё не было ни телевиденья, ни интернета — с развлечениями было малость скудновато. Сам император показывал пальцем вверх либо вниз — в смысле, добить раненого бойца либо помиловать. Строение, кстати, достояло до наших дней, хоть в том месте в далеком прошлом уже никто не дерётся — сочли, что добрее абсолютно перейти на шахматы.
— Разумеется, это римский Колизей? — полувопросительно произносит ферзь.
— О, Вы только догадливы! — обрадованно восклицает глава победителей. Ему жутко приятно, что о таком слышали кроме того в далёкой полудикой России.
— Действительно, что-то оно у вас обветшало малость, кроме того кирпичи сыпятся, — не упускает случая подпустить шпильку отечественный золотистый. Вместо коня, которому необходимо молчать…
— Недостаточный коммунальный уход, — вздыхает их Монарх. — Разумеется, происки соперников отечественного славного прошлого.
— Ну, не всем же по нутру кровавые забавы, — подмечает ферзь. — Вот некоему герру Шпрингеру из Дойчлянда они обязательно понравились бы!
— Нужно будет с ним познакомиться, — говорит итальянец. — В случае, если Вас не затруднит, покиньте, прошу вас, его координаты.
— Непременно, — благосклонно соглашается ферзь. Мало позднее он сообщит нам, что недаром голубков так тянет друг к другу — ещё в прошедшую войну их страны классно снюхались. А на данный момент он торопится распрощаться с троицей находившихся насмерть синьоров и синьорит, сославшись на то, что его ожидает дома родной коллектив, которому не терпится услышать рассказ о визите. Беспардонная неправда, сообщите? Но что сделать, в случае, если по-второму тут никак нереально!
И сочное «арриведерчи!» отечественного ферзя закрывает вовсе не «до свиданья», то есть «прощайте forever!». С досады мы кроме того не можем отыскать в памяти, как будет «окончательно» по-итальянски. Не смотря на то, что какое это имеет значение? Российско-итальянская дружба всё равняется не заладилась.
Закрыв портал связи, мы некое время хмуро переглядываемся, а после этого дружественный тёмный Монарх с отечественной доски решительно заявляет:
— ВСЕ видели это непотребство? Не слышу вашего «си»! А вдруг все, то давайте празднично поклянёмся, что вовек не допустим у себя аналогичного обращения с проигравшей стороной. И в случае, если того требуют правила, то в гробу мы их видали! И их самих, и тех, кто их придумал и в судьбу воплотил. Лишь думается мне, что это легко тамошняя самодеятельность в стиле Муссолини. У тас в Сталинграде такое сроду «но пасарa!» (не пройдёт)!
— Простите, но это уже по-испански, — вставляет слово одна из ладей.
— Сам знаю, соратница. Да лишь в Испании собственный дуче был, что каудильо — Франко прозывался. И давайте, дабы не портить себе самочувствие, вычеркнем этот эпизод из нашей жизни раз и окончательно! Не было его — и точка! Буэно? (отлично?)
— А как же клятва? — появляется конь.
— А клятва была. Усвоили?
Я портить себе самочувствие не собирается — у меня следующая глава под ником «F-7». Мне наплевать на снисходительность тамошнего владыки, кроме того не потребовавшего от гостя, дабы тот именовал его «Ваше Высочество». Он так как победитель, он выше таких условностей. Напле-вать и на гордость экзальтированных девuц, зовущихся тёмными пешками. У меня тут собственная дeвица-рагацца, я на данный момент добью очередной эпизод тёмного поля F-6 и выйду на белое поле F-7. Ка-кое мне дело до заграничных Аппенин? Нет их в природе и ни при каких обстоятельствах не было! Глюк это, легко неудачный глюк. Как в том месте у человеков? «В потолке открылся люк. Не волнуйся — это глюк!» В нашем случае не люк открылся, а проём портал-окна, отечественного канала связи. И полезло оттуда всякое непотребство европейского типа. Евронепотребство, одним словом…
А в РФ всё отлично, всё превосходно. Мы милость к павшим призываем ещё со времён Пушкина А.С. И с хищниками у нас боролись лишь понарошке — к примеру, цыгане с медведем на ярмарке. Эх, развернись, душа, гармошкой и опять свернись! Уэлкам на F-7!
Граница поля
Белое поле F-7
Ну, вот и добрался, наконец до её заветного поля! Виртуального, если вы не забыли, другими словами всего лишь в заглавии, но однако… В сердце воистину праздник. Отправив к чертям подлежащие забвению чувства, я искрюсь переполняющим меня энтузиазмом. Хочется петь и смеяться совсем безо всякой обстоятельства. Пожалуй, любовь не столько деструктивное чувство, сколько лёгкое психологическое нарушение. Либо не совсем лёгкое?
Хозяйка упомянутого поля подмечает моё радужное настроение и лукаво осведомляется: «Что, придумал, как возможно без драки отечественную Группу уделать? Может, поделишься?» Это она так нужно мной подтрунивает. Освоилась с моим к ней отношением, практически родным уже вычисляет. Дамы по большому счету громадные собственницы — лишь разреши им понять, что готов для них луну с неба снять, и они тут же сочтут, что это в порядке вещей и никак по-второму. И поведут себя соответственно. Да разве ж я против, ёлки-палки? Я согласен ей всё разрешить, а также больше!
Я не реагирую на её попытку быть колкой — всё равняется по данной части ей до коня на большом растоянии. Как и всем нам тут — ну, разве что за исключением второго гривастого? Вместо этого я отправляю ей мыслеобраз заголовка моей новой главы: «Белое поле F-7».
— И что, из-за э т о г о столько восхищений? — недоумённо задаёт вопросы подруга. Плечами пожать она, конечно, не имеет возможности — плеч в проекте демиурга почему-то не предусмотрено.
— Так я как будто бы в гости к тебе напросился! — восклицаю я. — Хоть ты и не приглашала.
— Ну, мы же не человеки, дабы по гостям разгуливать, — хихикает девочка. — Были бы ими, тогда возможно… А забавно, возможно, иметь две ноги!
— Какая отличие, сколько их? — подмечает конь. — Голова-то всё равняется одна, дабы ею думать.
— Они и одной столько всего понапридумывали! — отзываюсь я, не собственная взора с моей зазнобы. Мне основное — что сообщит она. Всё другое — только звуковой фон.
— Просто так к себе домой ходить не столь уж и весьма интересно, — задумчиво выдаёт та. — Но в то время, когда влюблён… А ведь они, возможно, писали о таком моменте — причём неоднократно.
— Ага, как, к примеру, в той песне: «позови меня к себе домой, и я без цветов не приду», — цитирую я по памяти. Вовремя вспомнилось, но…
— Безжалостный обычай — гробить растительность, — ворчит конь.
— А дальше в том месте что, не забываешь? — заинтересованно задаёт вопросы пешечка.