В БИБЛИОТЕКЕ ЛЕТОПИСЦА XII ВЕКА
Если бы мы с вами появились в старом Киеве, к примеру, в 1200 г. и захотели разыскать одного из самые крупных тогдашних летописцев, нам было нужно бы отправиться в пригородный Выдубицкий монастырь к игумену (главе) Моисею, грамотному и начитанному человеку.
Монастырь расположен на обрывистом берегу Днепра. 24 сентября 1200 г. тут было празднично отпраздновано завершение работ по упрочнению берега. Игумен Моисей сказал перед князем киевским Рюриком Ростиславичем, его боярами и семьёй прекрасную обращение, в которой прославлял архитектора и князя Петра Милонега.
Записав собственную обращение, Моисей завершил ею собственный громадный исторический труд — летопись, которая охватывала четыре столетия русской истории и была основана на многих книгах.
В старой Руси было много княжеских библиотек и монастырских. Предки обожали и ценили книги. К сожалению, эти библиотеки погибли в огне на протяжении половецких и татарских набегов.
Лишь методом кропотливого изучения сохранившихся рукописных книг ученые установили, что в руках летописцев было множество исторических и церковных книг на русском, болгарском, греческом и других языках. Из них летописцы заимствовали сведения по глобальной истории, Византии и истории Рима, описания быта разных народов — от Британии до далекого Китая.
В распоряжении игумена Моисея были и русские летописи, составленные его предшественниками в XI и XII вв.
Моисей был настоящим историком. Часто для освещения какого-либо события он применял пара летописей. Обрисовывая, к примеру, войну между столичным князем Юрием Долгоруким и киевским князем Изяславом Мстиславичем, он брал записи, сделанные во враждебных лагерях, и выяснялся как бы над враждующими сторонами, над феодальными границами. Один из князей в кровопролитной битве был побежден и бежал «неизвестно куда». Но «неизвестно» для победителей и для летописца победившей стороны, а Моисей забрал в руки другую летопись, написанную для побежденного князя, и выписал оттуда в собственную сводную летопись все, что делал данный князь по окончании поражения. Сокровище для того чтобы летописного свода в том. что его читателям все делается «ведомым» из различных летописей, объединенных в одном историческом труде.
Летописный свод рисует широкую картину феодальных междоусобиц середины XII в. Мы можем представить себе кроме этого и вид самих летописцев, по записям которых составлялся свод. Он будет весьма далек от совершенного образа летописца Пимена из драмы Пушкина «Борис Годунов», что
Тихо зрит на виновных и правых,
Не ведая ни жалости, ни бешенства,
злу и Добру внимая равнодушно…
Настоящие летописцы помогали князьям своим пером, как дружинники оружием, они старались во всем обелить собственного князя, представить его в любой момент правым, подтвердить это собранными документами. Одновременно с этим они не стеснялись в средствах, дабы продемонстрировать неприятелей собственного князя клятвопреступниками, коварными обманщиками, неумелыми, трусливыми полководцами. Исходя из этого в своде видятся время от времени противоречивые оценки одних и тех же людей.
Просматривая в своде Моисея описание княжеских распрей середины XII в., мы слышим голоса четырех летописцев. Один из них был, разумеется, скромным монахом и наблюдал на судьбу из окна монастырской кельи. Его любимые храбрецы — сыновья киевского князя Владимира Мономаха. Продолжая ветхую традицию, данный летописец все дела человеческие растолковывал «божественным промыслом», политической обстановки и жизни он как направляться не знал. Такие летописцы были исключениями.
По иному звучат отрывки из книги придворного летописца северского князя Святослава Ольговича (ум. в 1164 г.). Летописец сопутствовал собственному князю в его бессчётных походах, дробил с ним и короткий успех, и тяготы изгнания. Он принадлежал, возможно, к духовенству, поскольку всегда вводил в текст разные каждый день и церковные нравоучения определял церковным праздником либо памятью «святого». Но это не мешало ему заниматься княжеским хозяйством и на страницах исторического труда писать о правильном количестве стогов сена и коней в княжеских деревнях, о запасах мёда и вина в дворцовых кладовых.
Третий летописец был придворным киевского князя Изяслава Мстиславича (ум. в 1154 г.). Это хороший знаток военного и стратегии дела, дипломат, участник тайных королей и совещаний князей, литератор, отлично обладающий пером. Он обширно пользовался княжеским архивом и включил в собственную летопись копии дипломатических грамот, записи совещаний Боярской думы, ежедневники походов и умело составленные характеристики современников. Ученые предполагают, что этим летописцем-секретарем князя был киевский боярин Петр Бориславич, о котором упоминает летопись.
Наконец, в летописном своде имеется отрывки из летописи, составленной при дворе столичного князя Юрия Долгорукого.
Сейчас вы понимаете, как писали историю в XII—XIII вв., как из множества источников, отражавших противоречивые интересы враждующих князей, составлялась сводная летопись.
ПЕРВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ
Как писали историю в более давешнее время, выяснить весьма тяжело: первые исторические произведения дошли до нас только в составе более поздних сводов. Пара поколений ученых, кропотливо изучая сводные летописи, все же сумели выделить самые древние записи.
Сперва они были весьма краткими, в одну фразу. В случае, если в течении года — «лета» — ничего значительного не случилось, летописец записывал: «В лето… не бысть ничего», либо: «В лето … бысть тишина».
Самые первые погодные записи относятся к IX в., ко времени княжения киевского князя Аскольда, и повествуют как о ответственных, так и о малых событиях:
«В лето 6372 убиен бысть от болгар Осколдов сын».
«В лето 6375 Осколд иде на множество и печенеги их изби».
К концу X в., к эре прославленного былинами князя Владимира Святославича, накопилось довольно много исторических сказаний и записей, среди них и былин. На базе их в Киеве был создан первый летописный свод, в который вошли погодные записи за полтора столетия и устные сказания, охватывавшие около пяти столетий (начиная с легенды об основании Киева).
В XI—XII вв. историей занялись и в другом древнерусском центре — Новгороде Великом, где грамотность была обширно распространена. Новгородские бояре стремились обособиться от власти киевского князя, исходя из этого летописцы Новгорода пробовали оспорить историческое первенство Киева и доказать, что русская государственность зародилась не на юге, в Киеве, а на севере, в Новгороде.
Целое столетие длились споры между киевскими и новгородскими историками по различным предлогам.
Из новгородских летописей последующего времени, XII—XIII вв., мы выясняем о жизни богатого, шумного города, политических бурях, народных восстаниях, наводнениях и пожарах.
ЛЕТОПИСЕЦ НЕСТОР 
Нестор-летописец (скульптура М. Антокольского).
Самый узнаваемый из русских летописцев — Нестор, монах Киевского Печерского монастыря, живший во второй половине XI — начале XII в.
Красивое мраморное изваяние Нестора сделано скульптором М. Антокольским. Нестор Антокольского не бесстрастный регистратор людских дел. Вот он зажал пальцами пара страниц в различных местах книги: он ищет, сопоставляет, критически отбирает, думает… Да, таким и предстает перед нами данный гениальнейший историк Европы XII в.
Нестор начал составлять летопись, будучи уже видным писателем. Он решил, не считая летопись — описания событий год за годом, — дать широкое историко-географическое введение к ней: о славянских племенах, происхождении Русского страны, о первых князьях. Введение начиналось словами: «Се повести времянных лет, откуду имеется отправилась Русская почва, кто в Кыеве нача первее княжити и откуду Русская почва стала имеется». Позднее все введение и — произведение Нестора, и сама летопись — начало называться «Повестью временных лет».
Настоящий текст Нестора дошел до нас лишь в Отрывках. Он искажен позднейшими переделками, дополнениями и вставками. И все же мы можем примерно вернуть вид этого превосходного исторического труда.
Сначала Нестор связывает историю всех славян с всемирный яркими штрихами и историей рисует пути сообщения и географию Руси из Руси в Византию, в Азию и Западную Европу. После этого он переходит к размещению славянских племен в отдаленное время существования славянской «прародины». С громадным знанием дела рисует Нестор быт древних славян на Днепре приблизительно во II—V вв., отмечая отсталость и высокое развитие полян их северных радимичей и — лесных соседей древлян. Все это подтверждается археологическими раскопками.
После этого он информирует только ответственные сведения о князе Кие, жившем, по всей видимости, в VI в., о его путешествии в Царьград и о жизни его на Дунае.
Начало «Повести временных лет» из Лаврентьевской летописи XIV в.
Нестор все время смотрит за судьбами всего славянства, занимавшего территорию от берегов Оки до Эльбы, от Черного моря до Балтики. Целый славянский средневековый мир не знает другого историка, что с такой же глубоким знанием и широтой имел возможность бы обрисовать жизнь восточных, южных и западных государств и славянских племён.
Разумеется, центральное место в данной широкой исторической картине занимало происхождение трех наибольших феодальных славянских стран — Киевской Руси, Великоморавской державы и Болгарии — и крещение славян в IX в., и появление славянской письменности. Но часть летописи, посвященная этим серьёзным вопросам, посильнее всего пострадала при переделках и от нее остались лишь отрывки.
Труд Нестора был широко известен в течении многих столетий. Много раз переписывали историки XII—XVII вв. Несторову «Повесть временных лет», ставили ее в заглавной части новых летописных сводов. В эру тяжелого татарского ига и громаднейшей феодальной раздробленности «Повесть» воодушевляла русских людей на освободительную борьбу, говоря о былой мощи Русского страны, о его успешной борьбе с половцами и печенегами. Кроме того имя Нестора стало практически нарицательным для обозначения летописца.
в течении столетий потомки хранят память о гениальном историке-патриоте. В 1956 г. в Москве праздновалось 900-летие со дня рождения Нестора.
«ОКНА В ПРОВАЛИВШИЙСЯ сквозь землю МИР»
В XII—XIII вв. появляются ииллюстрированные рукописи, где события изображены в картинках, так называемых миниатюрах. Чем ближе изображаемое событие ко времени судьбе самого живописца, тем правильнее бытовые подробности, портретное сходство. Живописцы были грамотными, грамотными людьми, и время от времени рисунок-миниатюра полнее говорит о событии, чем текст.
Самая занимательная иллюстрированная летопись — так называемая Радзивилловская, вывезенная Петром I из города Кенигсберга (современный Калининград). Она была скопирована в XV в. с более раннего, также иллюстрированного оригинала XII либо начала XIII в. К ней более 600 картинок. Исследователи именуют их «окнами в провалившийся сквозь землю мир».
* * *
Средневековые летописцы — монахи, жители, бояре — не могли вырваться из круга простых для того времени представлений. Так, к примеру, большая часть больших событий — нашествие «поганых» (татар), голод, мор, восстания — они растолковывали божьей волей, рвением сурового всевышнего «испытать» либо наказать род людской. Многие летописцы были суеверны и необыкновенные небесные явления (затмения солнца, кометы) толковали как «знамения», предсказывающие добро либо зло.
Одна из миниатюр Радзивилловской летописи. Сражение на протяжении похода князя Игоря на Константинополь в 944 г.
В большинстве случаев летописцы мало интересовались судьбой несложного народа, поскольку думали, что «поэты и историки должны обрисовывать войны между монархами и прославлять тех, кто мужественно умирал за собственного господина».
Но все же большая часть русских летописцев выступало против феодальной раздробленности, против нескончаемых усобиц и княжеских распрей. Летописи полны патриотических призывов к совместной борьбе против жадных орд степняков.
очень способный создатель «Слова о полку Игореве» (финиш XII в.), обширно применяв летописи, на исторических примерах продемонстрировал губительную опасность княжеских усобиц и раздоров и горячо призывал всех русских людей подняться «за Почву Русскую».
Для нас древние летописи, повествующие о судьбах нашей страны в течении практически целого тысячелетия, постоянно будут драгоценнейшим сокровищем истории русской культуры.