- Рождество содержит призыв к упражнению в добродетели бедности. Так учил и жил Христос. Пример Иисуса.
- В чем состоит евангельское бескорыстие?
- повседневные мелочи и Христианская бедность. Как ее достигнуть.
28.1 Чтобы следовать за Иисусом и открыть душу Господу, Что призывает нас, нужна подлинная отрешенность от того, кем мы являемся и чем владеем. Напротив, привязанность к земным благам закрывает двери Его любви и Христу, и сводит к минимуму свойство понимания того, что в нашей жизни есть главным: каждый из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником[447].
Рождество, как и вся Его жизнь, побуждают нас к самоанализу. Мы должны ответить на вопрос: как в конечном итоге мы относимся к земным благам? Господь, Спаситель мира и Единородный Сын Отца, рождается не во дворце, а в пещере. Господь рождается не в большом городе, а в захолустном Вифлееме. У Него нет кроме того колыбели. Неожиданное бегство в Египет означало для Святого Семейства изгнание из родной почвы и было связано с утратой имущества. Отныне семья была обречена на очень скромную судьбу. Единственным источником доходов для нее стали труды Иосифа. На протяжении Собственного публичного служения Иисус будет испытывать голод[448]. У Него не найдется кроме того двух небольших монет, дабы заплатить подать на Храм[449]. в один раз Он Сам сообщит: Сын Человеческий не имеет, где преклонить голову[450]. Высшим проявлением отрешенности будет Его крестная Смерть.
Господь захотел подчиниться требованиям крайней нищеты. Он не захотел иметь кроме того самых нужных вещей. Особенно это относится к самым значимым моментам Его жизни.
Бедность, в которой обязан жить христианин, в полной мере настояща. Бедность возможно заметить в работе, в то время, когда мы осторожно обращаемся с орудиями труда. Ее возможно ощущать дома, в то время, когда мы поддерживаем в нем порядок и чистоту. Мы живем в бедности, в то время, когда приходим на помощь ближнему, в то время, когда во всем храним самообладание и умеренность. ”Для меня, – сказал святой Хосемария Эскрива, – лучший пример бедности – те родители, те матери многодетных и бедных семейств, каковые ничего не жалеют для детей и неотступно, через силу, в нужде и лишениях, но не сетуя, растят детей, ведут их вперед, создавая радостный дом, в котором все обучаются обожать друг друга, помогать друг другу и трудиться”[451].
Кроме того в случае, если мы достигнем большого уровня материального благосостояния, мы все же сможем жить подобно тем матерям и отцам многодетных и бедных семейств, потому что конкретно такую нищету, основанную на отрешении, уповании на Всевышнего, простоте, готовности делиться, Иисус назвал блаженной[452].
Бедность, которой требует от нас Господь, не имеет ничего общего с грязью, неряшеством либо ленью. Все это отнюдь не есть добродетелью. В случае, если мы, среди материалистических настроений, все более охватывающих человечество, захотим обучиться отрешенности от земных благ, нам направляться лучше присмотреться к нашему единственному идеалу, Иисусу Христу, Что, будучи богат, обнищал для вас, чтобы вы обогатились Его нищетою[453].
28.2 Нищие, которым Господь обещает Царствие Небесное[454] – это не те, кто испытывает потребность, а те, кто, независимо от того, обладает ли он материальными достатками либо нет, не привязан к ним и не порабощен ими. Таким ”нищим духом” направляться быть в любой жизненной ситуации. Могу жить и в скудости, могу жить и в изобилии, – сказал апостол Павел[455]. Христос призывал к внутренней независимости от тленных вещей (…). Он видел зло не в самом имуществе, а в порабощении сердца[456].
Человек может направить собственную жизнь к Всевышнему, разглядывая материальные блага как средства с целью достижения данной цели. Но он может кроме этого выбрать в качестве цели деньги и достаток в его разных ипостасях: рвение к роскоши либо бесконечному комфорту, удовлетворение собственных амбиций, корыстолюбие, жадность… Эти две цели несовместимы: никто не может служить двум господам[457]. Любовь к достатку не оставляет места для любви Божией. Нереально, дабы Всевышний поселился в сердце, наполненном другой любовью. В сердце богача слово Божие заглушается, как зерно, упавшее в терние[458]. Исходя из этого не нужно удивляться словам Господа, что учит: Эргономичнее верблюду пройти через игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие[459]. Как же легко дух стяжательства вкрадывается в сердце, в то время, когда мы не проявляем достаточной бдительности!
Сначала собственного существования и по сей день Церковь напоминает нам, что христианин обязан остерегаться бесконтрольного пользования материальными благами, и требует собственных детей не допускать того, дабы пользование мирскими благами и привязанность к достатку, неприятные духу евангельской нищеты, помешали им пытается к идеальной любви, как наставляет Апостол: ”пользующиеся миром да будут как не пользующиеся, потому что проходит образ мира этого” (ср. 1 Кор 7,31)[460]. Тот, кто привязан к земным вещам, не только извращает их естественное назначение и разрушает установленный Всевышним порядок, но совершает собственную душу неспокойным узником материальных благ, не талантливым подлинно обожать Всевышнего.
Христианский образ судьбы предполагает радикальное изменение отношения к мирским благам: направляться заботиться о них и применять их так, дабы они были не целью, а средством служения Всевышнему. В качестве средств они не заслуживают привязанности отечественного сердца. Так как существуют иные, настоящие блага.
На протяжении отечественной молитвы мы должны не забывать, что настоящая отрешенность неосуществима без жертвы. Отрешенность, которая не следует нам ничего, не есть отрешенностью. Настоящая отрешенность проявляется в том великодушии, с которым мы оказываем материальную помощь нуждающимся, в умении отказаться от роскоши, капризов, ненужных расходов и излишних удобств и т.п.
Для христианина добродетель нищеты нужна. Тот, кто не обожает и не упражняется в добродетели бедности, не имеет духа Христова. Это относится всех – и отшельника в пустыне, и простого христианина, что живет среди людей, пользуясь благами этого мира либо не имея таковой возможности[461].
28.3 Человеческое сердце склонно привязываться к материальным благам. В случае, если человек не ведет искренней борьбы для успехи христианской отрешенности, его жизненный горизонт неизбежно сужается. Христианин ни на секунду не должен забывать о собственной подлинной цели – о Всевышнем.
Ему подобает довольно часто выполнять собственный опробование совести и задать вопрос себя, обожает ли он на деле добродетель нищеты; не поддается ли он соблазнам ”легкой судьбе”, несовместимой с преимуществом ученика Христова; разглядывает ли он земные блага как средства для творения хороша и сближения с Всевышним. Так как на протяжении истории применение земных благ осквернялось тяжёлыми пороками… Да и в наши дни многие люди… склонны преклоняться перед земным, становясь скорее его рабами, чем хозяевами[462].
Мы должны быть в любой момент экономны в том, что касается отечественных личных затрат, не поддаваться капризам, не допускать неестественных потребностей. Мы должны быть щедрыми, давая милостыню либо поддерживая благотворительные начинания. Мы должны содержать в порядке материальные сокровища отечественного домашнего очага и по большому счету каждые вещи, каковые находятся в отечественном распоряжении, потому что мы всего лишь управители. Бедность – это настоящая отстраненность от мирских благ, умение весело выносить неудобства либо потребность, если они имеется (…). Жить, думая о вторых, делиться материальными благами – вот мерило бедности, снабжающее действенную отстраненность от мирских благ[463].
Рвение к независимости от достатка нужно в любой ситуации, в частности в отечественной опытной жизни – в то время, когда мы располагаем большими средствами. Оказываемая нами сдержанность станет в этом случае благоуханием Христовым, которое в любой момент должно сопутствовать христианину.
Обращаясь к женщинам и мужчинам, стремящимся к святости в миру – предпринимателям, университетским докторам наук, крестьянам, служащим, матерям и отцам семейства – святой Хосемария Эскрива как-то сообщил: Любой христианин обязан совмещать в собственной жизни две стороны, каковые на первый взгляд смогут показаться несовместимыми. Его бедность должна быть ”настояща”, видна и ощутима, проявляться на деле и высказывать веру в Всевышнего, показывая, что сердцу мало тварных вещей, оно так как пытается к Творцу, желает исполняться любовью к Всевышнему и делиться ей с другими. В то же самое время он должен быть ”одним из братьев-людей”, принимать участие в их жизни, радоваться с ними, трудиться, любя мир и все хорошее, что в нем имеется, применяя все тварное, дабы разрешить неприятности людской судьбе, и создать материальную атмосферу и духовную, в которой смогут развиваться общество и личность. Достигнуть гармоничного сочетания этих двух сторон, в основном – личное дело каждого. Осознать в любой конкретный миг, чего же Всевышний желает от нас, – вопрос внутренней жизни[464].
В случае, если мы будем терпеливо и мужественно бороться с привязанностью к благам, которыми мы обладаем и пользуемся, Господь, Будущий к нам снова в ночь Рождества, застанет отечественные сердца чистыми и чуткими к действиям благодати. Тогда с отечественной душой не случится того, что случилось в ту святую ночь на постоялых дворах Вифлеема: они были полны и в них не нашлось места для отечественного Господа.
Адвент – 24 декабря
В ожидании Иисуса
- Мария. Ее молитвенный дух и собранность.
- Обучиться разговаривать с Иисусом. Потребность в молитве.
- Смирение. Общение с Иисусом. Молитвенные воззвания. Святой Иосиф – преподаватель духовной судьбы.
29.1 По благоутробному милосердию Всевышнего отечественного, которым посетил нас Восток более, просветить сидящих во тьме и тени смертной, направить ноги отечественные на путь мира[465]. Иисус – Солнце, освещающее отечественное бытие. Без Него вся наша жизнь и все отечественные дела не имеют смысла.
Жизнь Марии была сосредоточена на Иисусе прекрасным образом, в особенности в канун рождения Ее Сына. Мы кроме того не можем вообразить себе, сколь громадна была Ее углубленность.
Она была сосредоточенной в любой момент. Нам, которым так довольно часто случается быть рассеянными и невнимательными в суете будней, направляться обучиться аналогичной собранности. Лишь одно есть по-настоящему значимым в нашей жизни: Иисус и все, что Его касается.
А Мария сохраняла все слова сии, слагая в сердце Своем[466]; И Матерь Его сохраняла все слова сии в сердце Своем[467]. Евангелист два раза вспоминает о подобном образе действий Пресвятой Девы. С невозмутимым самообладанием Она углубляется в себя, тогда как около кипят страсти.
Мария хранит в сердце малые и великие события Собственной жизни, и думает над ними. В Ее просвещенном полнотой благодати сердце властвует та первозданная гармония, в которой, фактически, и был сотворен человек. Во всей вселенной не существует лучшего места, для размышлений о том необыкновенном деянии Всевышнего в мире, свидетелем которого Она стала.
По причине первородного греха душа теряет контроль над эмоциями и естественную чувствительность к божественному. Это положение дел характерно для нас, но не для Девы Марии. В Ней, предохраненной от первородного греха, все пребывало в гармонии, как на заре творения. Более того, Она была обожена особенным благодатным присутствием Святой Троицы в Ее душе.
Мария неустанно пребывает в молитве, потому что все, что Она делает, относится к Сыну. Она молится, в то время, когда говорит с Иисусом (молитва именно и есть беседой с Всевышним). Она молится, в то время, когда наблюдает на Него (созерцание Иисуса сокровенного, реально присутствующего в Дарохранительнице, и имеется молитва). Мария молится, в то время, когда Она о чем-то требует Сына, радуется Ему (о, как же довольно часто это происходит!) либо думает о Нем. Вся Ее жизнь была наполнена Иисусом. К Нему были неизменно обращены все Ее эмоции. Мария – Звезда, являющая Солнце[468].
Ее сосредоточенность была устойчивой. Ее молитва сливалась с Ее судьбой, с Ее трудами, с Ее заботами о людях. Ее духовное молчание было Ее достатком – полнотой созерцания.
Будем просить Ее даровать нам подобную собранность, нужную чтобы созерцать Всевышнего и общаться с Ним – столь родным нам в жизни.
29.2 Сейчас определите вы, что Господь вывел вас из почвы Египетской, и утром заметите славу Господню[469].
В канун Рождества Божия матерь призывает нас ни при каких обстоятельствах не пренебрегать молитвой, беседой с Господом. Без молитвы мы легко обречены на смерть. С молитвой – мы сильны и можем выполнить каждые задачи.
Мы должны молиться еще и по причине того, что мы не сильный и безнравственные. Нам необходимо признать смиренно и честно, что мы – творения очень несовершенные, с поврежденным умом (…), не сильный и хрупкие, неизменно нуждающиеся в духовной утешении и поддержке. Молитва дает нам силы жить великими совершенствами, сберегать веру, любовь, великодушие и чистоту. Молитва делает нас отважными. Благодаря молитве мы побеждаем равнодушие (…). Молитва – это источник света, благодаря которому мы можем оценить и события собственной судьбе и события людской истории с позиций Бога и вечности. Исходя из этого постоянно молитесь ! Пускай в вашей жизни не будет ни одного дня, в который бы вы хотя бы мало не молились! Молитва – это обязанность, несущая великую эйфорию, потому что она – диалог с Всевышним через Иисуса Христа[470].
Нам направляться обучаться все более плодотворно общаться с Господом через духовные размышления – в те 60 секунд, в то время, когда мы, как и по сей день, говорим с Ним о отечественных делах, благодарим Его, просим Его о помощи. Нам направляться обучаться общаться с Господом и через устные молитвы, повторяя слова, которым мы, быть может, обучились еще в юные годы. Никто и ни при каких обстоятельствах не выслушает нас так пристально и заинтересовано как Иисус; никто не примет отечественных слов с таковой отзывчивостью. В то время, когда мы молимся, Он наблюдает на нас и слушает с громадным интересом.
Молитва безмерно обогащает нашу жизнь. Кроме того тогда, в то время, когда в ”немой” беседе перед Дарохранительницей мы не произносим ни слова: достаточно наблюдать и ощущать, что Он тебя видит. Какая отличие с болтовней многих людей, каковые в сущности не говорят ничего, потому что сообщить им нечего! От избытка сердца говорят уста…[471] В случае, если в сердце у нас пусто, что же смогут сообщить уста? А вдруг мы заражены злобой и ненавистью, о чем же мы будем говорить с людьми? В молитве все по-второму: она постоянно даёт свет, радость и силу. Свойство молиться – это величайший дар Божий. Разговаривать с Творцом и знать, что Он тебя слушает! Разговаривать с Ним и именовать Его Втором!
В молитве необходимо общаться с Господом с простотой. Думать и осознавать то, что мы говорим, и с Кем мы говорим, и кем мы являемся – мы, кто осмеливаются сказать со столь великим Господином. Думать об этом, думать о том, как мало мы Ему помогали и как много мы обязаны Ему помогать – это и имеется молитва[472].
Некоторым может показаться, что молиться – очень тяжело, что молитва – это удел избранных. Но в Евангелии мы видим, что к Иисусу с доверием обращаются весьма различные люди: ученый Никодим, слепой Вартимей, дети, некая мать, папа больного ребенка, кающийся разбойник, Волхвы, пророчица Анна, старец Симеон, приятели из Вифании… Мы, кроме этого как и они, можем сейчас сказать с Всевышним.
29.3 Самое ответственное в молитве – постоянство, смирение и вера. Мы не можем идти на молитву как данный фарисей из притчи, обращенной к некоторым, каковые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других[473]. Фарисей, став, молился сам в себе так: ”Боже, благодарю Тебя, что я не таков, как другие люди, преступники, обидчики… Пощусь два раза в неделю…” Сразу же напомним, что фарисей входит в храм, не имея любви. Он сам – средоточие собственного внимания и предмет восторга. Исходя из этого, вместо того, дабы хвалить Всевышнего, он хвалит самого себя. В его молитве нет ни любви, ни смирения, ни милосердия. Он не испытывает недостаток в Всевышнем.
Но весьма многому мы можем обучиться у мытаря. Его молитва доверительна, смиренна, искренна. Она сосредоточена на том, к Кому он обращается. Отечественная молитва не должна быть монологом, в котором мы думаем только о себе, вспоминаем различные события собственной жизни, не стараясь соотнести их с Всевышним, и даем волю собственному воображению.
Гордый фарисей покинул храм, так толком и не помолившись. В этом и проявилась его скрытая гордыня.
Господь требует от нас простоты и искренности. Он желает, дабы мы признали собственные неточности и говорили с Ним о отечественных и Его делах. Ты пишешь: ”Молитва – это беседа с Всевышним… Но о чем?” – О чем? О Нем, о тебе. О твоих горестях и радостях, неудачах и удачах. О твоих ежедневных заботах и благородных стремлениях… О слабостях, признательности, прошении, любви и покаянии.
Меньше: разговаривая с Всевышним – общаться: выяснять Его, познавать себя[474].
”Et in meditatione mea exardescet ignis. – И в мыслях моих возгорится пламя”. Вот для этого ты и молишься – дабы воспламенить собственный сердце, ум и душу, обращая их в пламя живое, дающее свет и тепло.
Посему, в то время, когда ты больше не можешь продвигаться вперед, в то время, когда ты ощущаешь, что угасаешь, в случае, если нет у тебя возможности кинуть в пламя душистые поленья, кинь в него хворост и листву кратких устных молитв, молитвенных возгласов, каковые продолжали бы поддерживать костер. – И ты не утратишь времени зря[475].
В начале пути, а возможно и потом, нам будет крайне полезна книга для размышления, которая, как костыль хромому, окажет помощь нам сделать первые шаги в молитве. Так поступили и святые. За исключением первых мин. по окончании святого Причастия я ни при каких обстоятельствах не отваживалась затевать молиться без книжечки (…). Имея такое незаменимое в битве вспоможение, которое как щит защищало меня от нападений всевозможных мыслей, я ощущала себя увереннее[476], – писала святая Тереза Авильская.
Любая отечественная молитва обязана заканчиваться конкретными ответами в чем-то исправиться. Мы должны честно задать вопрос Господа: чего Ты желаешь от меня в этом конкретном деле, о котором я на данный момент думаю? Как я могу возрастать в данной добродетели? Что я обязан сделать в ближайшее время, дабы выполнить Твою волю?
Никто на свете не умел так общаться с Иисусом, как Его Матерь, а по окончании Нее – святой Иосиф, что точно совершил с Ним довольно много времени, глядя на Него, разговаривая с Ним со всей простотой и возможной искренностью. Исходя из этого воспользуемся советом святой Терезы Авильской: В случае, если кто-то не отыщет себе учителя молитвы, пускай изберет себе в преподавателя этого славного Святого – и не ошибется[477].
В эту 60 секунд, заканчивая отечественное молитвенное размышление, обратим собственный взгляд в сторону святого Иосифа, что с любовью печется о Марии. Скоро обязан появиться Иисус. Иосиф приготовил Ему пещеру. Он сделал все самым лучшим образом, когда имел возможность. Попросим же его приготовить и отечественную душу, дабы мы не были рассеянными и невнимательными, в то время, когда придет Иисус.
Рождество
25 декабря
Рождественское размышление
- В Вифлееме не захотели принять Христа. И сейчас только немногие готовы принять Его.
- Рождество Мессии. Вифлеемская ”кафедра”.
- Поклонение пастухов. Дабы найти Христа в нашей жизни, нужны простота и смирение.
30.1 В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле[478].
Сейчас мы со всей очевидностью понимаем, как провиденциальным был данный декрет римского императора. Благодаря ему Иосиф и Мария отправились в Вифлеем, где появился Иисус, как это было издревле предсказано пророками[479].
Пресвятая Дева знала, что время рождения Иисуса очень близко. Она отправилась в путь, думая о Мессии, которому должно было появиться в городе Давидовом.
Утомленные четырех либо пятидневным путешествием путники, наконец, прибыли в Вифлеем. Сознание того, что они находятся на земле собственных предков, преисполнило их эйфорией, не обращая внимания на то, что Мария была очень измучена. Но в Вифлееме им было не суждено отыскать пристанища. Не было им места в отеле, – кратко подмечает святой Лука[480]. Быть может, Иосиф полагал, что переполненная гостиница не была хорошим местом для Марии. Точно, он стучался во многие двери, перед тем как привел Марию к пещере на краю города. Мы легко можем представить себе эту картину: Иосиф со все возрастающей тревогой, но еще терпеливо, пробует растолковать людям положение Святой Четы, а Мария взирает на происходящее со стороны и раз за разом слышит отказ. Христа не впускают в дом. Перед Ним закрывают двери. Мария сочувствует Иосифу и этим людям. Как же равнодушен мир к Всевышнему!
В полной мере быть может, что именно Мария внесла предложение Иосифу на какое-то время остановиться в одной из пещер, служащих хлевом на далеких городских окраинах. По всей видимости, Она утешала и поддерживала его. Благодаря улыбке Марии и ласковым словам, Иосиф почувствовал некое облегчение. Супружеская чета разместилась в пещере совместно со всем нехитрым скарбом, привезенным из Назарета: парой и пелёнками распашонок. Мария приготовила их с той негромкой эйфорией, которую смогут испытывать только матери, ожидающие рождения первенца…
Конкретно тут, в предельно убогой обстановке совершилось величайшее событие в истории : В то время, когда же они были в том месте, наступило время родить Ей[481]. Преисполненная любовью, Она родила Иисуса, и спеленала Его, и положила Его в ясли.
Пречистая Дева имела более сильную веру, чем кто-либо до Нее либо по окончании Нее. Все Ее поступки являлись свидетельством Ее нежности и веры. Она целовала стопы Иисуса, в силу того, что Он был Ее Господом, Она целовала и Его лицо, в силу того, что Он был Ее Сыном. В глубоком умиротворении Она без конца взирала на Него.
После этого Мария передала Младенца Иосифу. Иосиф отлично осознавал, что Младенец – это Сын Всевышнего, Которого он отныне обязан хранить, воспитывать и учить собственному ремеслу. С данной 60 секунд вся жизнь Иосифа будет посвящена сему беспомощному Младенцу!
Новорожденный Иисус до тех пор пока еще не говорит, не смотря на то, что Он – предвечное Слово Отца. Однако, как мы знаем, что вифлеемские ясли довольно часто сравнивают с проповеднической кафедрой. Сейчас нам принципиально важно осознать уроки, каковые Иисус преподает нам с самого Собственного младенчества, с самого Рождества, с того времени, как Его очи отверзлись к благословенной почва человеческой[482].
Он рождается в бедности и тем учит нас, что счастье не зависит от изобилия материальных благ. Он приходит в мир незаметно и тем учит нас независимости и смирению от мнения окружающих. Всевышний смиряет Себя, дабы мы имели возможность к Нему приблизиться и ответить отечественной любовью на Его любовь. Он унижает Себя, дабы отечественная свобода сдалась не только перед зрелищем Его могущества, но и перед чудесным образом Его смирения[483].
Ясли – кормушка для скота, устланная сеном… Она пребывала в пещере, высеченной прямо в горе, к которой примыкал дом. В большинстве случаев в ней держали коз и овец, привязывали вьючных животных. В том месте в сумраке подземелья в первый раз посмотрело на отечественный мир дитя, ”похожее на всех детей почвы” (…). Никакие рождественские огни не смогут вынудить нас забыть эту картину: Мать-изгнанница с ребенком на руках, лишенная людской жилья, укрывшаяся в деревенском стойле[484].
Примем же ответ жить отныне легко и смиренно. Посмотрим на Марию: Она выглядит таковой радостной. Она знает, что с Нею началась новая эра в истории : эра Мессии, Ее Сына. Помолимся Ей, чтобы нам ни при каких обстоятельствах не потерять эйфории нахождения с Иисусом.
30.2 Иисус, Иосиф и Мария были одни. После этого Всевышний выяснил им круг общения – простых людей, пастухов. Они сами были бедны, а потому не испытали потрясения при виде спеленанного и лежащего в яслях Мессии.
Конкретно к пастухам из окрестностей Вифлеема относилось пророчество Исаии: на живущих в стране тени смертной свет воссияет[485].
В эту святую ночь для них исполнилось пророчество. Внезапно предстал им Ангел Господень, и слава Господня осияла их; и убоялись страхом великим. И сообщил им Ангел: не опасайтесь; я возвещаю вам великую эйфорию, которая будет всем людям: потому что сейчас появился вам в городе Давидовом Спаситель, Что имеется Христос Господь[486].
Лишь они имели возможность определить об этом той ночью. Но сейчас об этом знают миллионы людей в мире. Свет Вифлеемской ночи достиг многих сердец, но вместе с тем остается и тьма. Время от времени думается, что она стала еще гуще (…) Те, кто приняли Христа той ночью, испытали великую эйфорию. Радость, излучаемую осиявшим их светом. Тьма мира рассеивается в том месте, где сияет свет Рождества (…).
Не имеет значения, что в ту первую ночь, ночь Рождества, радость по поводу этого события испытывают только немногие сердца. Это событие не имеет значения, потому, что радость предназначена всем людям. Она – радость рода человеческого, а в один момент – радость, превышающая возможности человека! Может ли существовать б?льшая радость, может ли быть провозглашена более ответственная весть: человек воспринят Всевышним, дабы стать Его сыном в Сыне Божием, ставшим человеком?[487]
Всевышний восхотел, дабы пастухи стали кроме этого первыми благовестниками: они будут сказать о том, что слышали и видели. И все слышавшие дивились тому, что говорили им пастухи[488]. Иисус раскрывается и нам в повседневных житейских событиях. И нам нужны те же простота и смирение, дабы приблизиться к Нему. В полной мере возможно, что Он отправляет нам на отечественном жизненном пути определенные знамения, каковые для нас ничего не означают , пока мы не познаем Его в Его человечестве. Нам направляться быть внимательными, дабы открыть Иисуса в повседневной банальности происходящего, спеленатого и лежащего в яслях, а, заметив Его, тут же, без проволочки, оказать помощь заметить вторым.
Разумеется, что пастухи оправились в путь не с безлюдными руками: они захватили с собой подарки для новорожденного. В восточной культуре того времени нереально было прийти в дом вышестоящего человека без соответствующего подарка. Возможно высказать предположение, что пастухи принесли в дар Младенцу то, чем располагали сами: ягненка, сыр, масло, молоко, хлеб… Все происходящее имело возможность смотреться так, как воображают его бессчётные колядки и театрализованные сценки, каковые с давних пор распевает несложной народ, благодаря которым он молится…
Иосиф и Мария, смущенные и обрадованные, приглашают стоящих в нерешительности у входа пастухов войти в пещеру, заметить Младенца, поклониться Ему, прославить Его пением и положить около яслей собственные подарки.
Возможно, Пресвятая Дева ответит нам взаимностью, в случае, если отечественное сердце будет преданным, чистым, выполненным эйфории и сознающим собственный богосыновство, очищенным на исповеди и подготовленным к тому, дабы Господь в нем окончательно водворился.
Иосиф и Мария призывают нас прийти к Господу. Приблизившись к Нему, мы будем взывать совместно со всею Церковью: Царь вселенной, пастухи нашли Тебя, спеленатого в лохмотья, разреши нам подражать Тебе в бедности и простоте[489].
30.3 Возрадуемся в Господе, потому что Спаситель отечественный появился в мире. Сейчас к нам с небес снизошел подлинный свет[490]. Только что мы слышали выполненное эйфории и хорошее всяческого почитания благовестие: Христос, Сын Божий, появился в Вифлееме Иудейском, – долетает до нас голос святого Бернарда Клервосского. – Эта весть повергает меня в дрожь, мой дух распаляется и побуждает меня, как это не редкость в любой момент, поделиться с вами этот радостью[491]. Отправимся же все в путь, дабы заметить Иисуса и прославить Его: так как мы все нуждаемся в Нем. Более того, все мы лишь в Нем и нуждаемся.
Сейчас появился нам Спаситель. Нет места печали, в то время, когда рождается жизнь, жизнь, побеждающая ужас смерти и преисполняющая нас эйфорией обетованной вечности.
Никто не имеет возможности чувствовать себя исключенным из неспециализированной эйфории, у всех нас один предлог, дабы радоваться: Господь отечественный, смерти и Победитель греха, пришел, дабы высвободить всех нас, потому что не встретил никого, кто был бы свободен от греха. Пускай возрадуется святой, потому что он близок к победе. Пускай возрадуется язычник, потому что он призван к судьбе.
Потому что Сын, в то время, когда наступила полнота времен, (…) принял человеческое естество, дабы примирить его с Творцом[492]. По данной причине радость изливается из рождественских праздничных дней полноводным потоком.
В эти дни Рождества мы весело поем Господу, потому что среди нас пребывает любовь. Сия любовь – это присутствие Младенца Иисуса. Мир уже не загружён во тьму: тот, кто взыскует любви, знает, где ее возможно отыскать. А ведь конкретно в любви испытывает недостаток любой человек, кроме того тот, кто пребывает в плену самодовольства.
В то время, когда сейчас мы приблизимся к яслям, дабы поклониться Младенцу, в то время, когда мы будем думать о великой тайне Искупления, мы, в первую очередь, возблагодарим Всевышнего за то, что Он соблаговолил снизойти к нам, чтобы мы смогли познать и полюбить Его, и решим быть как дети, дабы войти в Царствие Небесное. Заканчивая отечественное размышление, обратимся с молитвой к Всевышнему, Отцу отечественному: Боже, Ты дивным образом сотворил человека и еще прекраснее обновил его преимущество. Молим Тебя: помоги нам стать общниками Божества Сына Твоего, Что приобщился естеству человеческому[493].
Святая Мария, Матерь Божия, молись за нас.