Интерлюдия
Д жайна Праудмур не обожала такие дни, как данный, – грустные, дождливые и весьма холодные. Морской бриз постоянно приносил прохладу в Терамор; кроме того в жаркие летние месяцы проливные дожди и холодные ветра заставляли обитателей продрогнуть до костей. Море грозно бурлило, над ним угрожающе нависло серое небо. И не было надежды, что что-то изменится. Тренировочные площадки снаружи покрылись слякотью, путешественники попрятались в трактире, а врач ван Склифф, в чьи обязанности входило наблюдение за ранеными, лечил заболевании, вспыхнувшие от влажности и холода. Стражники Джайны правильно находились под ливневым дождем. Им, без сомнений, было не хорошо. Джайна приказала, дабы один из ее слуг забрал котелок чая, что она сделала для себя и собственного канцлера, и отнес вниз, стражникам, что мужественно выполняли собственный долг. Себе она имела возможность сварить еще один.
Прогремел гром, и вспыхнула молния. Джайна в собственной комфортной башне, в окружении свитков и книг, в которых она души не чаяла, содрогнулась и покрепче укуталась в плащ, а после этого обернулась к той, что ощущала себя еще менее уютно, чем она сама.
Магна Эгвин, бывший Страж Тирисфаля, мать великого Волхва Медива, когда-то наболее сильная дама в мире, сидела на пододвинутом к огню стуле и тихо выпивала чай. Ее руки сомкнулись около чашки, ища в ней тепло. Ее волосы, белые, когда выпавший снег, вольно падали на плечи. Она поймала взор Джайны и поднялась, дабы присесть на стул наоборот нее. Ее зеленые, глубокого изумрудного цвета глаза не упускали ничего.
– Ты думаешь о нем.
Джайна нахмурилась и посмотрела на танцующие языки пламени, дабы отвлечься.
– Я не знала, что Стражи могут просматривать мысли.
– Мысли? Пфф… На твоем лице все написано, как в книжке для первоклашек, дитя мое. Вон та морщина над твоими бровями появляется, в то время, когда ты вспоминаешь его. К тому же, ты в любой момент в таком настроении в эту ужасную погоду.
Джайна содрогнулась.
– Меня и в самом деле так легко раскусить?
Острые черты лица Эгвин смягчились, и она нежно погладила руку Джайны.
– Благо, у меня за спиной тысяча лет наблюдений. Я разбираюсь в людях больше, чем другие.
Джайна набралась воздуха.
– Это правильно. В то время, когда холодает, мои мысли в любой момент – о нем. И о том, как такое имело возможность случиться. О том, имела возможность ли я что-то исправить.
Эгвин набралась воздуха.
– Я прожила тысячу лет – и не знаю, влюблялась ли когда-нибудь. От этого через чур много ненужного беспокойства. Но, в случае, если это тебя успокоит, – я также думала о нем.
Джайна моргнула, удивленная и запутанная данной фразой.
– Ты думала об Артасе?
– О Короле-Личе, – строго исправила Страж. – Он больше не Артас.
– Не следует напоминать мне об этом, – сообщила Джайна как-то через чур быстро. – Для чего ты…?
– А ты ощущаешь это?
Джайна медлительно кивнула. Она списала это на напряжённости и влияние погоды, которая оказалась от слякоти и мрачности. Но Эгвин знала, что за этим кроется что– то большее, и Джайна Праудмур, тридцатилетняя правительница Терамора, не имела возможности не дать согласие с пожилой женщиной. Пожилой . Ухмылка блеснула на ее губах при мысли об этом слове. Она сама отлично прожила собственную юность – юность, где Артас Менетил игрался не последнюю роль.
– Поведай мне о нем, – попросила Эгвин, откинувшись на стуле. Один из слуг вошел в помещение с новым котелком чая и горшочком печенья с пылу с жару. Джайна с признательностью забрала чашку.
– Я поведала все, что знаю, честно.
– Нет, – возразила Эгвин, – ты поведала мне о произошедших событиях. А сейчас я желаю, дабы ты поведала о нем . Артасе Менетиле. Так как что бы в том месте на данный момент ни творилось – а что-то на данный момент все-таки да творится – в Нордсколе, это будет рассказ об Артасе, не Короле-Личе. По крайней мере, частично. И, к тому же… – пожилая женщина улыбнулась, и морщины на ее лице стали незаметны за девичьей озорной вспышкой в глазах, – это холодный и дождливый сутки. Подобные рассказы созданы для таких дней.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Д жайна Праудмур тихо мурлыкала мелодию, гуляя по даларанскому саду. За восемь лет, совершённых в этом городе, он не прекращал ее удивлять. Все тут источало волшебство, и она казалась ей духами, запахом распустившихся бутонов, и она вдыхала его с ухмылкой.
Не смотря на то, что это и в самом деле был только запах цветущего сада, но данный сад был самым чудесным в мире. Нигде и ни при каких обстоятельствах Джайна не видела цветов прекраснее и не ела таких вкусных фруктов, как тут.
А какое количество новых знаний! За последние восемь лет она определила больше, чем за всю собственную жизнь – а правильнее кроме того за последние два года, поскольку только сравнительно не так давно Антонидас сделал ее собственной ученицей. И мало что было милее ей, чем сидеть тут, в саду, под закатным солнцем, с кипой сладкого книг и кубком нектара под рукою. Само собой разумеется, немногие свитки имели возможность выдержать лучи солнца и пролитый нектар, и вторым любимым ее делом было сидеть в чёрной библиотеке с перчатками на руках – дабы руки не повредили узкому пергаменту – и постигать знания столь давешних времен, что тяжело и представить.
Но на данный момент ей хотелось по саду, ощущать траву под ногами, чувствовать немыслимое сплетение запахов, и, в то время, когда голод напомнит о себе, сорвать спелое золотистое яблоко и с весёлой ухмылкой отгрызть кусочек.
– В Кель’Таласе, – молвил сильный и мягкий голос, – имеется деревья, подобные высоким башням в золотых листьях и белой коре, что практически поют в вечернем ветерке. Думаю, ты когда-нибудь заметишь и полюбишь их.
Джайна обернулась, дабы одарить принца Кель’Таса Солнечного Скитальца, сына Анастериана, короля кель’дореев, ухмылкой, и сделала реверанс.
– Ваше высочество, – сообщила она, – я не знала, что вы возвратились. Превосходно. И да, я точно знаю, что полюблю их.
Джайна была дочерью рода не королевского, но правящего и знатного. Ее папа, адмирал Праудмур, правил городом-страной Кул’Тирас, и Джайне было нужно обучиться добропорядочным манерам. Но принц Кель’Тас очень ее смущал. Она не знала по какой причине. Он был красив, само собой, и владел изяществом и красотой, как и все эльфы. Большой, с волосами цвета чистого золота, что падали ему на плечи и пояснице, он постоянно казался ей храбрецом сказок, а не кем-то живым и настоящим. Кроме того сейчас, в то время, когда он был в фиолетовом с золотом одеянии волшебника Даларана, а не пышном костюме, что одевал на церемонии, он не потерял собственной чопорности. Быть может, это было… было чем– то наподобие старомодной формальности. Еще бы, он был намного старше ее, хоть и смотрелся ее ровесником. Он был на уникальность умен, был очень гениальным и сильным волшебником, и среди студентов Даларана ходили слухи, что он – один из Шести, тайного собрания правителей Даларана. Так что она только сохраняла надежду, что она не такая уж деревенщина, дабы чуждаться его.
Он потянулся, сам сорвал яблоко и откусил от него.
– Имеется какое-то дивное простодушие в пище, рожденной на почвах людей, познать каковые я приехал, – он заговорщически улыбнулся. – Время от времени эльфийская пища, восхитительная на вкус и красивая на вид, оставляет голод по чему-то более значительному.
Джайна улыбнулась. Принц Кель’тас постоянно пытался разрешить ей ощутить себя непринужденно. Жаль лишь, что у него не весьма получалось.
– Мало что возможно вкуснее ломтика и яблока острого сыра Даларана, – дала согласие она. После этого воцарилась пауза, натянутая, не обращая внимания на тёплые лучики и непринуждённость обстановки солнца. – Так вы сравнительно не так давно возвратились?
– Да. Я закончил все собственные дела в Луносвете. Так что в скором будущем мне не придется в том направлении возвращаться.
Он взглянуть на нее, откусив еще кусочек яблока, и его лицо, как и надеялось по статусу, оставалось равнодушным. Но Джайна знала, что он ожидал ее ответа.
– Мы в любой момент рады вашему возвращению, Ваше Высочество.
Он погрозил ей пальцем.
– Ох, я же просил именовать меня легко Кель.
– Прости, Кель.
Он посмотрел на нее, и тень печали упала на его красивое лицо, но провалилась сквозь землю так скоро, что Джайна задалась вопросом – а не показалось ли ей?
– Как проходят твои занятия?
– Замечательно, – сообщила она, радуясь, что беседа сейчас перешла к пути обучения. – Посмотри!
Она жестом указала на белку, что принципиально важно сидела на высокой ветви и грызла яблоко, и пробормотала заклинание. На месте белки была овца. Животное недоуменно взглянуло вниз, в то время, когда ветка сломалась под его весом, и начало падать. Джайна тут же протянула руки, и овце-белка замерла прямо в воздухе, а после этого мягко опустилась на землю. Овца жалобно заблеяла, крутя ушами, и спустя мгновение снова превратилась в ошарашенную белку. Она стала на задние лапки, со злобой что-то проверещала и, подняв вверх пушистый хвост, опять запрыгнула на дерево.
Кель’тас захохотал.
– Отлично проделано! Надеюсь, ты больше не сжигаешь книги?
Лицо Джайны залилось краской. Она отлично не забывала тот случай. В то время, когда она лишь приехала в город, ее навыки с огнем нуждались в усиленных тренировках. На протяжении занятий с Кель’тасом она случайно сожгла ветхий фолиант – практически, уникальный. В ответ Кель’тас настоял, дабы пара последующих месяцев она оттачивала все огненные заклинания около прудов у тюремной территории.
– Эм… нет, это больше не повторялось.
– Рад слышать. Джайна… – он шагнул вперед, отбросив в сторону до половины съеденное яблоко, и мягко улыбнулся, – я не бросал слова на ветер, в то время, когда пригласил тебя посетить Кель’Талас. Даларан – изумительный город, в этот самый момент собрались одни из лучших волшебников Азерота. Я знаю, ты все время в учебе. Но я думаю, тебе любопытно было бы побывать в стране, где волшебство – часть культуры. Не только удел города либо забава богачей, но право каждого обитателя. Нас всех единит Солнечный Колодец. Возможно, тебе весьма интересно было бы посмотреть на него?
– Я думаю – да, – она улыбнулась ему, – и когда-нибудь я в том месте непременно побываю, – ее ухмылка превратилась в усмешку. – Но на данный момент мою учебу оптимальнее продолжить в том месте, где люди готовы к тому, что я начну поджигать фолианты.
Он улыбнулся в ответ, но взор его был грустен.
– Возможно, ты и права. А сейчас, в случае, если разрешите, – он криво улыбнулся, – Главный волшебник Антонидас захочет услышать отчет о моем нахождении в Луносвете. Но не забывай, что маг и этот принц в любой момент готов взглянуть на результаты твоей учебы… и совершить с тобой мало времени.
Кель’тас положил руку на сердце и склонился. Джайна знала, как надеется ответить, и сделала реверанс, а после этого взглянула вслед принцу, идущему через сад, источавшему изящество и уверенность. Казалось, кроме того грязь не цеплялась к его краю и ботинкам плаща.
Джайна в последний раз откусила кусочек яблока и отбросила его в сторону. Белка, которая только что была овцой, спрыгнула вниз со ствола, дабы забрать огрызок – трофей более достижимый, чем все еще висевшее на ветке дерева яблоко.
И тогда пара рук закрыла ей глаза.
Она содрогнулась, но только от легкого удивления – так как никакая угроза не имеет возможности пробраться через сильную защиту города.
– Предугадай, кто? – шепнул ей мужской голос, чуть сдерживая радость. Джайна улыбнулась.
– Хм… У тебя неотёсанные руки – так что ты не колдун, – сообщила она, – ты пахнешь кожей и лошадьми…
Собственной миниатюрной рукой она совершила на протяжении сильных пальцев, что закрывали ее взгляд, касаясь их, как будто бы перышко. Она дотронулась до неотёсанного кольца, на котором на ощупь определила печать Лордерона.
– Артас! – с удивлением и восхищением вскрикнула она и быстро обернулась. Он сходу отпустил ее и улыбнулся. На вид он был не столь прекрасен, как эльфийский принц. Его белокурые, как и у Кель’таса, волосы были легко желтыми вместо цвета золотой пряжи. Он был высок и отлично сложен, и казался ей скорее неотёсанным и ярким, чем приторно-красивым. И хоть он и имел один ранг с Кель’тасом – не смотря на то, что Джайна сомневалась в том, что Кель имел возможность бы это признать, поскольку любой эльф вычисляет себя выше людей любого титула и ранга – но он вел себя непринужденно, и Джайна срочно ответила тем же.
Отыскав в памяти об этикете, она склонилась в реверансе.
– Ваше Высочество, для нас это приятная неожиданность. Разрешите задать вопрос, что привело Вас ко мне? – ее отрезвила неожиданная идея. – В Столице так как все в порядке, правда?
– Легко Артас, будь так любезна. В Даларане правят волшебники, и это простые люди должны склоняться, – его глаза цвета морской волны мерцали в хорошем настроении. – И мы так как – товарищи по вредности по окончании отечественного приключения в лагерях орков, не так ли?
Она расслабилась и улыбнулась.
– Думаю, так и имеется.
– Отвечая на твой вопрос – все замечательно. Да так замечательно, что мой папа кроме того дал согласие послать меня ко мне на учебу на несколько месяцев.
– Учебу? Но так как ты – член ордена Серебряной Длани! Либо ты внезапно захотел стать волшебником?
Он захохотал и забрал ее под руку, направившись в сторону квартир учеников. Она легко попадала с ним в ход.
– Вряд ли. Опасаюсь, такая преданность науке – не для меня. Но, мне думается, что тут, в Даларане, оптимальнее возможно изучить историю, природу волшебства и довольно много всяких разностей, каковые обязан знать король. К счастью, мой папа и ваш главный волшебник с этим абсолютно согласны.
Говоря это, он накрыл руку Джайны, покоящуюся на его собственной, ладонью. Это был учтивый дружеский жест, но Джайна почувствовала, что от этого через нее как будто бы прошла маленькая искра. Она посмотрела ему в лицо.
– Ты меня удивляешь. Мальчик, что когда-то вытащил меня ночью из лагеря, дабы шпионить за орками, не очень сильно интересовался знаниями и историей.
Артас хмыкнул и заговорщически посмотрел на нее сверху вниз.
– Честно? А так оно до сих пор и имеется. Другими словами, быть может, и не совсем так, но это – не единственная обстоятельство, для которой я тут.
– Превосходно. Сейчас я ничего не осознаю. Для чего тогда ты приехал в Даларан? – они подошли к ее дому, и она, остановившись, выпустила его руку и повернулась к нему.
Он не ответил, а просто внимательно посмотрел на нее и улыбнулся. После этого он забрал ее руку и поцеловал – изысканный жест, что она принимала множество раз от многих знатных господ. Его губы задержались на мгновение продолжительнее, чем надеялось, и он не сходу выпустил ее руку.
Ее глаза расширились в удивлении. Он желает сообщить… Он умудрился приехать в Даларан – а это было практически подвигом, поскольку Антонидас был известен собственной подозрительностью к ученикам из других государств – легко дабы… повидаться с нею? Перед тем как она смогла прийти в себя, дабы задать данный вопрос, он подмигнул ей и поклонился.
– Встретимся сейчас вечером за ужином, миледи.
Ужин был полностью формальным. Возвращение принца Кель’таса и прибытие принца Артаса за одни сутки вынудили Кирин Тор мало встрепенуться. Громадный стол был накрыт в обеденной помещении, которую применяли лишь в самых праздничных случаях.
Стол, за которым легко бы уместились две дюжины гостей, простирался от одного финиша помещения до другого. Сияли три люстры с броскими свечами, им вторили свечи на столе. В светильниках на стенах горели факелы, на протяжении стенку парили мелкие сферы, каковые в любую секунду имели возможность бы усилить освещение. Слуги редко оказались на вид, дабы вынести безлюдные блюда. Вино само разливалось из бутылки по бокалам щелчком пальцев. Флейта, лютня и арфа игрались спокойную мелодию без участия людских рук либо дуновения ветра, только посредством волшебства.
Главный волшебник Антонидас сидел во главе стола. Это был большой человек, но он казался еще выше из-за дистрофичного телосложения. Его долгая борода, что была когда-то приятного коричневого цвета, сейчас совсем покрылась сединой, а на голове сияла плешь, но глаза были умными и проникновенными. Кроме этого находился главный волшебник Крас, при параде и начеку. Его волосы, отражая свет огоньков свеч, мерцали серебром – с чёрными вспышками и красными. Были и другие, и все – высших чинов. Среди них Джайна имела самое низшее звание – она была только ученицей главного волшебника.
Джайна была из рода армейских, и с детства папа внушил ей, что в любой момент необходимо четко осознавать слабости и свои силы. “Так как это так – себя либо оценить через чур высоко,” – сказал ей Даэлин. – “Обманчивая скромность – это так же не хорошо, как и обманчивая гордость. В любой момент знай, чего ты стоишь, и действуй соответственно. В противном случае делать довольно глупо – а на протяжении битвы и смертельно страшно”.
Она знала, что ей отлично давалась волшебство. Она была умна и целенаправленна, и за маленькое время учебы ей давалось уже очень многое. Само собой разумеется, Антонидас не забрал бы ее к себе в ученицы только от доброты душевной. Без избыточной гордости, как и учил папа, она твердо сознавала, что имеет все шансы стать могущественным волшебником. И она желала добиться этого самостоятельно, а не по причине того, что ее обществом наслаждается эльфийский принц. И, борясь для того, чтобы ее лицо не выдало раздражения, она зачерпнула еще мало черепашьего супа.
Потому, что около Даларана был один из лагерей для интернированных, неудивительно, что беседа зашла об орках – не смотря на то, что в городе волшебников считалось, что они выше таких вещей.
Кель забрал долгой красивой рукой кусок хлеба и начал намазывать на него масло.
– В летаргии они либо нет, – сообщил он, – они все еще страшны.
– Мой папа, король Теренас, согласен с вами, принц Кель’тас, – сообщил Артас, радуясь очаровательному эльфу. – Для этого и были возведены лагеря. К несчастью, они весьма дорого нам обходятся, но горстка золота – маленькая цена за безопасность народов Азерота.
– Они не больше, чем неотёсанные животные, – сообщил Кель’тас, и его простой тенор легко исказился от отвращения. – Они со собственными драконами принесли довольно много бед лесам Кель’Таласа. Только силы Солнечного Колодца смогли мешать еще громадным разрушениям. Вы, люди, имели возможность бы решить эту проблему, не облагая собственный народ высокими налогами, а просто казнив этих зверей.
Джайна отыскала в памяти тот единственный раз, в то время, когда она видела орков. Они показались ей сломленными, утомившимися и несчастными. И у них были дети.
– Вы когда-нибудь были в их лагерях, принц Кель’тас? – задала вопрос она прежде, чем смогла себя остановить. – Вы видели, во что они превратились?
Кель’тас на мгновение покраснел, но сдержал приятное выражение на лице.
– Нет, леди Джайна, а также не желаю. Для чего это? Я вижу следы их злодеяний любой раз, в то время, когда наблюдаю на сожженные стволы прекрасных деревьев моей отчизны. Я скорблю за невинно убитых в той войне. И я сомневаюсь, что вы в том месте бывали. Вряд ли столь утонченная леди захочет, дабы ей устраивали экскурсии в лагеря.
– Хоть его высочество и сделал мне таковой дорогой комплимент, по-моему, утонченность не имеет никакого отношения к жажде видеть справедливость, – Джайна шепетильно старалась не наблюдать на Артаса. – Более того, я считаю, что утонченная личность не захочет видеть, как разумных существ истребляют, подобно животным.
Она приятно улыбнулась и продолжила имеется суп. Кель’тас недоуменно наблюдал на нее, смущенный ее реакцией.
– Закон в этом деле – за Лордероном, и король Теренас вправе делать все, что отыщет целесообразным в собственном королевстве, – вмешался Антонидас.
– Даларан и все королевства Альянса платят собственную часть налога на их содержание, – сообщил волшебник, которого Джайна не знала. – Мы так как имеем право вмешаться в дело, раз мы платим за это?
Антонидас отмахнулся узкой рукой.
– Не имеет значение, кто платит за лагеря. Не имеет значение кроме того, имеется ли в них необходимость. Меня интересует конкретно необычная летаргия орков. Я изучил то немногое, что мы знаем об их истории, и я не верю, что они дремлют из-за собственного заключения. И кроме этого я не пологаю, что это заболевание… По крайней мере, не такая, дабы мы имели возможность опасаться заразиться.
Антонидас ни при каких обстоятельствах не обожал болтать просто так, и все тут же прекратили споры, дабы выслушать его. Джайна удивилась. Ни разу она не слышала, дабы хоть кто-то из волшебников обсуждал обстановку с орками. Она и не сомневалась, что Антонидас завел данный разговор не просто так. Тут находились Артас и Кель’тас, и его речи имели возможность скоро распространиться в высших кругах Лордерона и Кель’Таласа. Антонидас мало что делал случайно.
– В случае, если это не заболевание и не прямой итог их заключения, – приятным тоном сообщил Артас, – то сообщите нам, что это?
Антонидас повернулся к юному принцу.
– Я считаю, что орки не всегда были так жестоки. Кадгар говорил мне, что он определил от Гароны, что…
– Гарона была полукровкой, что убила короля Ллэйна, – сообщил Артас, и от его приятного тона не осталось и следа. – Не пологаю, что возможно верить словам этого существа.
Антонидас поднял руку, призывая собравшихся успокоиться, поскольку по окончании слов принца раздался одобрительный шум.
– Ее слова были записаны еще до предательства, – сообщил он, – и они были обоснованы… иными источниками.
Он улыбнулся, давая знать, что не хочет сказать об этих “иных источниках”.
– Они поддались влиянию демонов. Их кожа стала зеленой, а глаза кроваво-красными. Я полагаю, что они питались этим злом извне во времена первого вторжения. Сейчас они оторваны от его источника. Думаю, это не заболевание – это слабость от голода. Демонические силы очень могущественны. Отказ от них может привести к ужасным последствиям.
Кель’тас махнул рукой.
– Пускай кроме того теория верна – для чего нам заботиться о них? Они были достаточно глупыми, дабы довериться демонам. Они были достаточно легкомысленными, дабы увлечься их губительными силами. С моей точки зрения, было бы не через чур мудро пробовать “вылечить” от данной зависимости, даже в том случае, если это имело возможность бы сделать их миролюбивыми. Сейчас они сокрушены и бессильны. И я, как и каждый в здравом уме, предпочел бы, дабы по окончании всего содеянного они оставались такими, какие конкретно имеется.
– Ох, но если они снова станут мирным народом, то мы избавимся от необходимости содержать их в лагерях, и деньги возможно будет распределить для других целей, – мягко сообщил Антонидас, перед тем как все собравшиеся начали спор. – Я уверен, что король Теренас оплачивает содержание орков не просто чтобы уменьшить казну. Как поживает Ваш папа, принц Артас? Жаль, я не смог посетить Ваш обряд посвящения, но я слышал, что это было очень занимательное событие.
– Штормград был гостеприимен ко мне, – ответил Артас, тепло радуясь и перекладывая себе в тарелку вторую порцию изысканно прожаренной форели, поданной с зеленым салатом. – Было приятно опять повидаться с королем Варианом.
– Его красивая королева сравнительно не так давно родила ему наследника, так так как?
– Так. И в случае, если мелкий Андуин станет когда-нибудь сжимать клинок в руках так же прочно, как сжимал сравнительно не так давно мой палец – то он станет великим солдатом.
– А, хоть все мы молимся, дабы Ваш сутки коронации отложился на довольно много продолжительных лет, королевскую свадьбу мы рады отпраздновать как возможно скорее, – продолжил Антонидас. – У Вас имеется пассия среди молодых особ, либо Вы до сих пор самый завидный жених Лордерона?
Кель’тас принялся разглядывать собственную тарелку, но Джайна знала, что он пристально смотрит за беседой. Сама она старалась держаться непринужденно.
Артас и не взглянуть в ее сторону, захохотал и намочил губы вином.
– Ах, об этом же сразу же все заговорят, разве нет? Это так скучно. Имеется еще довольно много времени, дабы решить данный вопрос.
На Джайну нахлынули смешанные эмоции. Она мало разочаровалась, но и почувствовала себя свободнее. Быть может, будет кроме того лучше, если они с Артасом останутся легко приятелями. В итоге, она приехала ко мне, дабы стать великой волшебницей, а не флиртовать. Ученик Даларана должен быть дисциплинированным и руководствоваться логикой, а не эмоциями. У нее были обязанности, и ей необходимо уделять им все собственный время.
Ей необходимо обучаться.
– Мне необходимо обучаться! – возразила Джайна спустя пара дней по окончании ужина, в то время, когда Артас подошел к ней, ведя за собой двух лошадей.
– Да ну, Джайна! – улыбнулся Артас. – Кроме того самой прилежной ученице иногда необходимо отдыхать. Таковой превосходный сутки – ты обязана выйти и насладиться им.
– Так я и делаю, – ответила она. Это была правда – она сидела с книгами в саду, а не взаперти в читальном зале.
– Маленькая разминка отправится тебе на пользу, – сообщил Артас, протягивая ей руку, дабы оказать помощь встать. Джайна улыбнулась.
– Когда-нибудь ты станешь великим королем, – сообщила она, становясь на ноги. – Похоже, никто не имеет возможности отказать тебе ни в чем.
Он засмеялся и помог ей придержать лошадь, дабы она взобралась в седло. В тот сутки она надела легкие льняные штаны и имела возможность тихо сидеть верхом, а не в женском седле. Спустя мгновение он легко запрыгнул на собственного коня.
Джайна поглядела на его лошадь – гнедая кобыла вместо белого жеребца.
– Я так как ни при каких обстоятельствах не сказала, как сожалею о Непобедимом, – тихо сообщила она. Его лицо тут же погрустнело – словно бы по солнцу пробежала тень – но после этого он снова улыбнулся, чуть менее весело.
– Все в порядке, благодарю. А сейчас… У меня имеется все, что необходимо для пикника, и нас ожидает прекрасный сутки. Значит – вперед!
Данный сутки Джайна запомнила на всю оставшуюся судьбу. Это был тот прекрасный день позднего лета, в то время, когда солнечный свет казался золотым и густым, как мед. Артас ехал стремительным аллюром, но Джайна была умелой наездницей и легко держалась на его уровне. Он увел ее на большом растоянии от города в широкие зеленые луга. Кони, казалось, были довольны прогулкой не меньше, чем их наездники, их уши бодро тянулись вверх, а ноздри обширно раздувались, вдыхая запахи трав.
Пикник был несложен, но восхитителен – хлеб да сыр, и мало легкого белого вина. Артас откинулся назад, закинув руки за голову, и тихо задремал, пока Джайна, скинув ботинки, запрятала ноги в высокой траве и, прислонившись к дереву, принялась просматривать. Книга была очень увлекательной – “Трактат о природе Телепортации ” – но ленивое тепло дня, усталость по окончании конной прогулки и приятный шум цикад убаюкали и ее.
Джайна проснулась, в то время, когда повеяло прохладой. Солнце начинало клониться к закату. Она села, отгоняя от себя дремоту, и осознала, что Артаса нигде не видно. Его лошади также. Ее личный конь, за узду привязанный к ветвям, с довольным видом щипал траву.
Хмурясь, она поднялась на ноги.
– Артас?
Ответа не последовало. Возможно, он, как в любой момент, решил разведать местность и возвратится в любую секунду. Она постаралась уловить стук копыт хотя бы где-то вдалеке – но не смогла.
Где-то в этих краях, если доверять слухам, все еще жили свободные орки. И горные кошки с медведями – они меньше размерами, но от того не меньше страшны. Джайна в мыслях пробежалась по всем известным ей заклинаниям. Она была уверена, что сможет обезопасисть себя при нападения.
Нужно сообщить – справедливо уверена.
Но напали негромко и неожиданно.
Ее ударило в шею чем-то холодным и мокрым. Она вскрикнула и скоро посмотрела назад, пробуя отыскать напавшего. Напавший размытым пятном переносился с места на место со скоростью молодого оленя, остановившись только чтобы метнуть в нее второй боеприпас. Он залепил ей рот, и она закашлялась – от хохота. Она собрала в ладонь мало снега, легко содрогнувшись, в то время, когда комок скользнул ей под блузку.
– Артас! Это нечестный бой!
В ответ в ее сторону полетело четыре снежка, и она присела, дабы поднять их. Артас, по всей видимости, зашел высоко в горы, где весьма рано наступала зима, и возвратился оттуда со снежками. А где он сам? Вон в том месте – это его красная туника…
Схватка длилась , пока у обоих не закончились снаряды.
– Мир! – крикнул Артас, и Джайна кивнула, не в состоянии ничего сообщить в ответ из-за гомерического хохота. Он выскочил из собственного укрытия в горах и подбежал к ней. Он обнял ее, также смеясь, и она с удовольствием подчернула, что и в его волосах был снег.
– Я знал это много лет назад, – сообщил он.
– З-знал что? – в Джайну попало множество снежков, и, хоть и стоял летний вечер, ей было холодно. Артас ощущал, что она дрожит, и прочно обнял ее. Джайна осознала, что пора бы отстраниться. Дружественное и спонтанное объятие – это одно, но такое продолжительное и ласковое – совсем второе. Но она осталась, положив голову ему на грудь и слушая громкие и нередкие удары его сердца. Она закрыла глаза, в то время, когда он совершил одной рукой по ее волосам, дабы смахнуть хлопья снега.
– В тот сутки, в то время, когда я в первый раз тебя заметил, я осознал, что с тобой возможно радостно совершить время. Что ты не будешь возражать против того, дабы прогуляться в жаркий летний сутки либо, – он стер с ее лица комочек снега, – либо взять снежком по лицу. Тебе не больно?
Она улыбнулась. Ей неожиданно стало тепло.
– Нет. Вовсе нет… – они взглянули друг другу в глаза, и ее щеки запылали. Она постаралась отойти на ход, но его рука прочно прижимала ее к себе, словно бы металлическая. Он коснулся ее лица, совершил сильными мозолистыми пальцами на протяжении ее щеки.
– Джайна, – негромко сообщил он, и она задрожала, но В этом случае не от холода. Так не должно быть. Она обязана отойти от него. Но вместо этого она только закрыла глаза.
Их поцелуй был сладким и ласковым – это первенствовал поцелуй Джайны. Как по собственной воле ее руки встали по его пояснице и обхватили шею, и она прижималась к нему все ближе, а их поцелуй становился все более глубоким. Она ощущала, что на данный момент утонет, а он – единственная вещь в мире, за которую возможно схватиться.
Это было то… Это был тот, кто ей нужен. Данный парень, что был ее втором, не обращая внимания на титул, что знал и понимал ее темперамент увлеченного ученого, вместе с тем видел игривую и радостную девчонку, какой она имела возможность стать вместе с ним – а ее мало кто подмечал.
Но он видел, кто она в действительности, а не только то, что видел всю землю.
– Артас, – шепнула она, вцепившись в него, – Артас…