Первый главный опыт бардо — это опыт состояния неопределённости: человек сомневается или в том, что он вправду умирает, т.е. теряет контакт с этим материальным миром, или в том, что будет жить. Эту неопределённость человек чувствует не в том смысле, что уйдёт, покинув собственное тело, но единственно в том, что он может потерять всякую землю под ногами — выйти из настоящего мира и войти в нереальный.
Настоящий мир в таком представлении — это мир, в котором мы испытываем боль и удовольствие, добро и зло. Существует фундаментальное представление о двойственности как акте мыслящего разума, что снабжает нас параметрами вещей как они сущность. Но в случае, если мы абсолютно принимаем эти двойственные эмоции, то подобный опыт полного состояния двойственности выясняется тождествен опыту состояния не-двойственности. Тогда вся неприятность устраняется, потому что в этом состоянии мы принимаем двойственность с позиций идеальной открытости и чистоты, где нет места конфликту, а имеется только грандиозное безграничное видение единства. Конфликт появляется по причине того, что двойственность по большому счету не видят таковой, какова она имеется. К ней постоянно относятся через чур предвзято, что само по себе достаточно нелепо. Практически всё, что мы видим, мы видим в искажённом свете, и вот мы начинаем гадать: а существует ли в действительности моё «я» и его проекции? Исходя из этого, в то время, когда мы говорим о двойственном мире как о помрачении, то это представление отнюдь не охватывает двойственный мир во всей его полноте, но только говорит о нерешительности и нашей половинчатости, порождающих неуверенность и колоссальную неудовлетворённость. Это состояние разрастается и доходит до таковой точки, в которой появляется ужас сумасшествия: мы сознаём, что можем покинуть данный мир двойственности и войти в какую-то мутную ватную вакуум, в мир мёртвых, на кладбище, окутанное туманом.
Опыт предсмертных состояний, в каковые всё глубже погружается умирающий, описывается в данной книге в категориях пяти элементов, составляющих тело. В то время, когда элемент почвы растворяется в элементе воды, человек физически чувствует тяжесть; а в то время, когда элемент воды растворяется в элементе огня, умирающий подмечает, что начинает останавливаться кровообращение. В то время, когда элемент огня растворяется в элементе воздуха, теряется чувство теплоты, а в то время, когда воздушное пространство растворяется в пространстве, человек утрачивает всякую сообщение с физическим миром. Наконец, пространство, либо сознание, растворяется в центральном нади (канале), и появляется чувство внутренней ясности, внутреннего света, за которым внешние процессы умирания уступают место внутренним.
Для того чтобы рода переживания мы испытываем и в повседневной судьбе. Кода привычное, осязаемое, рационально приемлемое состояние сознания растворяется, нас охватывают сомнения: то ли мы обретаем просветление, то ли теряем рассудок. И всегда подобное переживание проходит в собственном развитии четыре либо пять последовательных стадий. Сперва размывается и исчезает физически осязаемая, живая логика происходящего; иными словами, вы теряете контакт с окружающим миром. В следствии вы машинально «удираете» в более приемлемую обстановку, соответствующую элементу воды: вы пробуете убедиться в том, что ваш ум всё ещё функционирует. На следующей стадии ум уже не уверен, верно ли он трудится, потому что что-то в его деятельности начинает разлаживаться. Единственный метод удержать контакт с привычным миром — прибегнуть к помощи чувств: вы пробуете думать или о тех, кого любите либо ненавидите, или о чём-то весьма живом и ярком, потому что вода со своим качеством текучести уже не действует и на первый замысел выступает ненависти и огонь любви. После этого, в то время, когда пламя растворяется в воздухе, вы испытываете состояние открытости и лёгкости, в силу чего концентрация на любви и на попытках отыскать в памяти тех, кого вы любите, ослабляется: в всё оказывается безлюдным.
Следующее переживание — лучезарность. Вы готовы сдаться, потому что уже не имеете возможность бороться, и сейчас вас охватывает какая то необычная беспечность. Вы в один момент испытываете наслаждение и боль; вы как будто бы стоите под душем и на вас замечательными потоками в один момент льются струи ледяной и кипящей воды. Двойственное рвение быть чем-нибудь входит в тупик, столкнувшись в один момент с двумя крайностями — надеждой на просветление и страхом сумасшествия. Две эти крайности доходят до таковой степени напряжения, что нечайно заставляют расслабиться, и когда вы перестаёте бороться, естественным образом проявляется лучезарность.
Следующая стадия — опыт переживания лучезарности с позиций повседневной судьбе. Лучезарность — это нейтральная база либо фон, пауза, которая наступает, в то время, когда ослабляется напряжённость переживаний. После этого некая часть отечественного мыслящего разума начинает связывать переживание лучезарности с пробужденным состоянием ума, в силу чего происходит неожиданная вспышка медитативного переживания либо природы будды, которую возможно кроме этого назвать «дхармакайей». Но в случае, если у нас нет средств связи с фундаментальным пониманием, а помраченная энергия всё ещё господствует и подавляет процесс отечественного мышления, то она, эта энергия, слепо и бездумно накапливается и, наконец, падает — фигурально выражаясь — с высоты полной энергии лучезарности на тот либо другой уровень выхолощенной энергии. В самом состоянии лучезарности начинает развиваться фундаментальная тенденция присвоения, а из этого, в зависимости от напряжённости и силы данной тенденции, развертывается опыт переживания одной из шести сфер существования. Но такая напряжённость не имеет возможности поддерживаться сама по себе, без некоего активатора энергии; в противном случае говоря, энергия расходуется на присвоение. Сейчас мы можем посмотреть на шесть сфер существования с позиций разных типов инстинкта.
СФЕРА АДА
Мы начнём с опыта переживания сферы ада, потому что оно — самое острое. Энергия накапливается, эмоции безудержно увеличиваются, и в итоге мы перестаём осознавать: то ли энергии руководят нами, то ли мы — ими. Неожиданно мы теряем нить в стремительном потоке этого переживания, и отечественный ум погружается в безлюдное и чистое состояние — в лучезарность. В ней и из неё начинает развиваться сильное искушение сражаться, и это паранойяльное чувство, со своей стороны, вгоняет в страх. Сначала ясно, что ужас и паранойя втянут нас в какое-то сражение, не смотря на то, что мы и не в полной мере понимаем, с кем конкретно сражаемся; в то время, когда же это переживание достигает пика в собственном развитии, кошмар обращается против себя самого. Мы пробуем ударить, но удар данный, вместо того дабы поразить проекцию отечественного ума, обращается вовнутрь.
Это напоминает притчу об одном отшельнике, что на протяжении медитации заметил перед собой ногу ягненка и захотел забрать её, дабы приготовить себе пищу. Но преподаватель дал совет ему начертить крест на данной ноге, по окончании чего отшельник понял, что пометил крестом собственную грудь. Так же и тут: вы думаете, что существует что-то вне вас и желаете напасть на него, сражаться с ним и победить. Как правило неприязнь начинается конкретно так. Вас что-то разгневало, и вы пробуете это стереть с лица земли — и одновременно с этим процесс данный выясняется саморазрушительным, обращается вовнутрь. Вам хочется убежать от него, но через чур поздно: так как вы сами и имеется данный бешенство, исходя из этого бежать вам некуда. В следствии вы неотступно преследуете сами себя, а это и имеется развёртывание сферы ада.
Весьма броские описания ада возможно отыскать в произведении Гампопы «Драгоценное украшение освобождения», где все адские муки являются символами для отечественного психотерапевтического портрета. В сфере ада вы не подвергаетесь наказанию в строгом смысле слова, но подавлены окружающим вас кошмаром (поля и горы из раскалённого докрасна железа, пространство, наполненное огненными искрами и пр.). Кроме того если вы решитесь бежать, вам нужно будет идти по раскалённому металлу; в случае, если же вы предпочитаете остаться на месте, то преобразовываетесь в груду угля. У вас начинается интенсивная клаустрофобия, со всех сторон пышет жаром, вся почва полностью превратилась в тёплый металл, реки — как будто бы потоки расплавленного железа, а небо пронизано пламенем.
Вторая форма ада — прямая противоположность вышеописанному, обледеневший, вымороженный мир, в котором царят снег и холод. Это другой тип агрессии — негодующее презрение, выражающееся в полном отказе от общения. В большинстве случаев оно проистекает из чрезвычайной гордыни, которая и преобразовывается в ледяную среду, а будучи усилена самодовольством, начинает складываться в определённую совокупность. Тот, кто погрузился в состояние ледяного ада, не имеет возможности больше ни танцевать, ни радоваться, ни слушать музыку.
СФЕРА ГОЛОДНЫХ ДУХОВ
Следующая область ума — сфера прет, либо голодных духов. В неё мы попадаем тогда, в то время, когда при погружении в лучезарность в нас начинает увеличиваться не агрессия, а сильная жадность. Мы чувствуем себя бедными, но одновременно с этим — богатыми. И эти противоположные состояния проявляются в один момент.
В сфере голодных духов появляется потрясающее чувство изобилия, обладания множеством вещей. Чего бы вы ни захотели, вам не нужно искать предмет собственных вожделений: оказывается, что он уже у вас имеется. Но вследствие этого вы только ощущаете себя ещё более голодным и обездоленным: так как удовлетворение мы приобретаем не только от обладания, но и от поиска. А в то время, когда у нас всё уже имеется, мы не можем отправиться на поиски какой-то желанной вещи. Это очень мучительный голод, в базе собственной — неутолимый.
Вы как словно бы переполнены едой до отказа и больше не имеете возможность имеется; но вам так приятно поглощать пищу, что вы начинаете галлюцинировать. Вы чувствуете запах еды, испытываете удовольствие от того, что пробуете её на вкус, пережёвываете, проглатываете и перевариваете. И все эти ощущения столь упоительны, что вы остро питаете зависть к людям, каковые смогут реально испытывать голод и поедать пищу.
Знаком для того чтобы состояния помогает существо с огромным животом, весьма крошечным ртом и тонкой шеей. В зависимости от интенсивности голода различают пара стадий этого состояния. Так, к примеру, кое-какие люди смогут забрать пищу, но она либо растворяется прямо у них в руках, либо они никак не смогут съесть её; другие берут пищу, подносят ко рту и откусывают, но не смогут проглотить; а кому-то это удаётся, но проглоченная пища, попадая в желудок, начинает гореть огнём. С голодом для того чтобы рода во формах и всевозможных степенях мы всегда сталкиваемся в повседневной судьбе.
В то время, когда мы уже владеем чем-либо, то радость обладания больше не приносит нам наслаждения и мы всегда высматриваем, что бы ещё купить, но всегда происходит одно да и то же. Из этого непрекращающийся изнурительный голод, в базе которого — не бедность как таковая, а невозможность взять наслаждение от обладания, потому, что у нас уже всё имеется. Так как наслаждение обладания в действительности определяется энергией, заключённой в акте обмена — в возможности собирать, складывать, держать в руках, надевать либо поглощать. Данный вид энергии является стимулом, но присущее ему уровень качества присвоения делает целый процесс очень нелепым. В то время, когда то, чем вы желали владеть, уже у вас в руках, акт держания данной вещи не приносит никакого наслаждения, но наряду с этим вы не желаете выпустить её из рук. Тут перед нами один из видов отношения любви-неприязни к проекциям. Совершенно верно так же нам подчас думается, что у соседа сад зеленее отечественного. Но в то время, когда данный сад делается отечественной собственностью, мы обнаруживаем, что нас нисколько не радует красота, которой мы некогда наслаждались: романтика амурного увлечения начинает блекнуть.
СФЕРА ЖИВОТНЫХ
Для сферы животных характерно полное отсутствие эмоции юмора. Как же мы в том направлении попадаем? Пребывая в состоянии лучезарности, мы подмечаем, что не можем оставаться в нём бесстрастными и беспристрастными, и вот мы начинаем притворяться немыми и глухими, тонко разыгрывая невежество. Иными словами, мы абсолютно скрываем от себя целую область реакций — область эмоции юмора. Знаком для того чтобы поведения помогают животные, каковые не смогут радоваться и смеяться; они знают боль и радость, но ирония и чувство юмора им неизвестны.
В большинстве случаев мы впадаем в такое состояние, в то время, когда слепо верим в догматы какой или религии, или безоговорочно принимаем какие-то теологические либо философские умозаключения, или же спокойными, уверенными в себе, практичными и надёжными, вопреки всему. Человек для того чтобы типа возможно весьма деятельным и нужным для окружающих, он хороший и аккуратный работник, он в любой момент доволен судьбой. К примеру, деревенский фермер, что методично, толково и деятельно занимается хозяйством, либо предприниматель; либо папа семейства, чья жизнь протекает счастливо, предсказуемо и тихо, не оставляя никакого пространства для тайны. Если он берёт, например, новый пылесос, к тому постоянно прилагается инструкция для пользования. В случае, если появляется какая-то неприятность, он обращается к юристу, либо к священнику, либо к милицейскому — одним словом, к людям, каковые профессионально окажут ему помощь и каковые — как и он сам — чувствуют себя в рамках собственной профессии в полной мере с уверенностью, тихо и уютно. Всё это в высшей степени разумно и предсказуемо и одновременно с этим в высшей степени машинально.
Чего же тут не достаточно? В случае, если происходит что-то неясное и непредсказуемое, то появляется паранойя, смутное чувство какой-то угрозы. В случае, если рядом имеется люди, каковые не трудятся, непривычно наряжаются и живут очевидно не в соответствии с общепринятыми стандартами, то сам факт их существования уже делается угрожающим. Всё непредсказуемое радикальным образом угрожает общепризнанному примеру. Исходя из этого каждая обстановка, по всей видимости разумная и внушающая доверие, но лишённая эмоции юмора, принадлежит к сфере животных.
СФЕРА ЛЮДЕЙ
В данной сфере проявляется другая обстановка, пара хорошая от той, что характерна для сферы животных, где живут, легко дабы выжить. Сфера людей основана на страсти, на рвении к получению и исследованию наслаждения. Это развития и пространство поиска, неизменно направленного на обогащение. Возможно заявить, что сфера людей психологически ближе к сфере голодных духов, потому что тут кроме этого присутствует ненасытное желание, но имеется ещё элемент, свойственный сфере животных, то есть: в полной мере предсказуемым образом всё обращать в воздействие. Помимо этого, имеется и что-то особенное, присущее только людской сфере: необычная подозрительность, которая сопутствует страсти совершает людей более умными, изворотливыми и скользкими. Люди могут изобретать всевозможные приспособления и обнаружить им всевозможные изощрённые применения, дабы хоть как-то поймать вторых людей, столь же скользких, как и они сами. А те, со своей стороны, придумывают антиприспособления. Так мы и выстраиваем собственный мир головокружительных фантастических достижений и успехов, а деятельность по созданию приспособлений и антиприспособлений безостановочно начинается и всё время требует новых интриги и источников страсти. Но, по солидному счёту, довести столь грандиозное предприятие до конца мы не можем. Мы подвержены смерти и рождению. Всякое переживание рождается и умирает; все достижения и наши открытия недолговечны и преходящи.
СФЕРА ЗАВИСТЛИВЫХ ВСЕВЫШНИХ
Сфера асуров, либо завистливых всевышних, — наивысшая в смысле возможностей коммуникации. Всё в ней устроено весьма разумно. Неожиданно обособившись от лучезарности, вы испытываете замешательство, будто кто-то кинул вас среди пустыни. Вас тянет посмотреть назад около и усомниться кроме того в собственной тени. Вправду ли это — моя тень? Либо кто-то подстроил мне умную ловушку? Паранойя — это необычная совокупность радаров, самая действенная из всех, какие конкретно имеются у отечественного эго. Она скрупулёзно улавливает все небольшие объекты, изучает любой из них с пристрастием и любой жизненный опыт принимает как угрозу собственной безопасности.
Эту сферу именуют «сферой зависти либо ревности», но не в общепринятом смысле. Тут ревность и зависть — глубоко укоренившиеся качества, основанные на рвении выживать и побеждать. Цель данной сферы (в отличие от людей и сфер животных) — только в том, дабы функционировать в рамках интриги, не более того; тут интрига — и дело, и развлечение. Это как если бы некто появился дипломатом, был вежлив как дипломат и погиб дипломатом. Стиль его жизни в целом, и способ и заработок существования — интрига, отношения и связи. А интрига возможно основана на взаимоотношениях любого типа — и амурных, и дружеских, и отношениях между учеником и учителем.
СФЕРА ВСЕВЫШНИХ
Последняя стадия — сфера всевышних, дэва-лока. Пробуждаясь от состояния лучезарности, выходя из него, вы нежданно испытываете собственного рода удовольствие, и вам хочется его продолжить. Вместо того дабы абсолютно раствориться в нейтральной базе, вы неожиданно начинаете осознавать собственную индивидуальность, а она вызывает у вас чувство ответственности перед собой, самоутверждения и желание самосохранения. Самоутверждение, при котором человек абсолютно поглощён самим собой и живёт в мире и покое, имеется состояние самадхи; это сфера всевышних, но её кроме этого именуют «сферой гордыни». Гордыни — в смысле построения собственного централизованного тела, сохранения собственного здоровья; в противном случае говоря, тут имеет место опьяненность существованием эго. Вы начинаете чувствовать признательность, приобретая подтверждение того, что вы — что-то,а не просто лучезарность, не принадлежащая никому, как будто бы ничейная почва. И потому, что вы — что-то,вы должны утверждать себя, а это приводит к естественному состоянию комфорта и удовольствия, полной поглощённости собой.
* * *
Эти шесть сфер — источник всей проблематики судьбы в сансаре, но одновременно с этим и врата, ведущие в сферу дхармакайи. Сознавая это, нам будет легче осознать суть видений, обрисованных в данной книге, — книге бардо становления, которое является миром иного свойства. Два этих мира — опыт переживания шести сфер с позиций эго и с позиций выхода за пределы эго — противостоят друг другу. Видения бардо возможно принимать и как выражения нейтральной энергии, а не так, что всевышние якобы выручают вас от сансары, а демоны — преследуют.
БАРДО ДХАРМАТЫ
Наровне с неспециализированным понятием о шести сферах, нужно кроме этого составить представление о том, что такое «бардо». «Бар» свидетельствует «между», а «до» — «остров» либо «метку», что-то наподобие пограничной вехи, межи либо островка среди озера. Понятие бардо характеризует промежуток между безумием и здравомыслием — либо между помрачением как таковым и помрачением, которое вот-вот преобразится в мудрость. Среди другого оно, очевидно, обозначает и целый опыт переживаний, каковые мы испытываем между смертью и рождением. Прошедшая обстановка уже миновала, а будущая ещё не проявилась, исходя из этого между ними имеется промежуток. Таков, по сути собственной, опыт переживания бардо.
Бардо дхарматы имеется опыт переживания лучезарности. Дхармата — это сущность вещей, каковы они сущность. Исходя из этого бардо дхарматы — это фундаментальная, открытая, нейтральная база, а восприятие данной базы имеется дхармакайя — тело истины, либо тело закона.
В то время, когда принимающий, либо активатор, начинает растворяться в этом основополагающем пространстве, то оно содержит дхарму, истину, но истина эта выражена в категориях сансары. Исходя из этого пронизанное дхармой пространство между сансарой и истиной снабжает фундаментальную базу для всех составляющих пяти татхагат, и для видений мирных и гневных божеств.
Эти выражения дхарматы проявляются не в физическом смысле, т.е. не визуально, а при помощи энергии, которая владеет качествами пяти элементов — почвы, воды, огня, пространства и воздуха. (Говоря об элементах, мы имеем в виду не субстанции в общепринятом смысле, а узкие элементы.) Со стороны принимающего, либо активатора, восприятие пяти татхагат видениях не есть их видение и не есть восприятие; это не умелое переживание в простом смысле. Тут нет видения, потому что в другом случае было бы нужно на что-то наблюдать, а смотрение само по себе — это уже метод экстравертного отделения себя от видения. Принимать в этом состоянии нереально, потому что, начав принимать, вы в тот же миг включаете переживание в собственную совокупность, что, опять-таки, подразумевает двойственный стиль взаимоотношений. Нереально кроме того знать, потому что, пока имеется наблюдатель, что подсказывает вам, что это — ваши умелые переживания, вы всё ещё отделяете от себя те энергии, при помощи которых, как было сообщено выше, проявляются выражения дхарматы. Очень принципиально важно осознать данный основополагающий принцип, потому что в действительности он является ключом ко всей символической иконографии тантрического искусства. В соответствии с популярному объяснению, классические изображения разных божеств — психотерапевтические портреты. Но это ещё далеко не всё.
Один из самые высоких и страшных приёмов практики — так именуемое отступление в бардо, в то время, когда медитация продолжается семь недель в полной темноте. Тут направляться делать весьма простые визуализации, основанные, в большинстве случаев, на принципе пяти татхагат, каковые видятся как глаза различного типа. Центральная точка в образах мирных татхагат — сердце, исходя из этого при визуализации мирных божеств практикующий созерцает разные типы глаз в собственном сердце. Принцип гневных божеств локализован в головном мозге, исходя из этого именно там при работе с гневными татхагатами практикующий видит разнообразные глаза, внимательно смотрящие друг на друга. Это не простые визуализации: они появляются из самой полной утраты и возможности безумия всякой земли под ногами в пользу принципа дхарматы.
После этого начинается опыт полного и определённого переживания лучезарности. Свет то вспыхивает, то опять меркнет; практикующий то переживает данный опыт, то нет, но пребывает в нём, а следовательно, переходит от дхармакайи к лучезарности. В большинстве случаев, приблизительно к пятой семь дней он обретает фундаментальное познание пяти татхагат. И все эти видения вправду имеют место: это не просто образы тибетского мастерства. Нельзя сказать, что практикующий полностью осознаёт их присутствие, но в поле его опыта начинает развиваться некое абстрактное уровень качества, основанное только на энергии. В то время, когда энергия делается свободной, целостной и идеальной, она начинает наблюдать на себя и принимать себя, а такие феномены уже выходят за пределы простого представления о восприятии. Это возможно сравнить с тем, как мы в большинстве случаев ходим: мы идём, потому, что знаем, что не нуждаемся ни в какой помощи, , не сознавая этого процесса. Эта свободная энергия без самосознания — вовсе не фантазия; не смотря на то, что, опять-таки, в сансарическом состоянии мы не можем ничего знать точно.
ПРИРОДА ВИДЕНИЙ
Видения, каковые проявляются в состоянии бар-до, и сопровождающие их ослепительно броские звуки и цвета, не созданы из какой-либо субстанции, которая нуждалась бы в подтверждении со стороны принимающего и как-то от него зависела. Эти видения , как пустоты и выражения безмолвия. Дабы принимать их надлежащим образом, принимающий должен быть лишён фундаментального централизованного эго. Потому что конкретно фундаментальное эго побуждает нас замечать либо принимать всё как что-то внешнее.
Если бы такая «особенная инстанция», как принимающий, реально существовала, возможно было бы взять откровение какого-либо божества, т.е. внешней — по отношению к принимающему — духовной сущности, и такое восприятие имело возможность бы стать сколь угодно широким и безграничным, так сообщить, практически недвойственным. Такое восприятие приводит к ощущению блаженства, потому что тут вовне наблюдает не только наблюдатель, вместе с тем что-то более узкое и неуловимое, узкое представление либо импульс, основополагающая духовная сущность. Она, эта узкая и неуловимая духовная сущность, начинает принимать красивую идею обширности, блаженства и открытости, а это влечёт за собой представление о единстве со Вселенной. обширности космоса и Ощущение открытости может стать весьма лёгким, естественным и приятным, в него захочется погрузиться. Это состояние связано с ощущением надёжности и защищённости и похоже на возвращение в материнскую утробу. Воодушевлённый таким единением человек естественным образом делается любящим и милосердным, он прекрасно говорит. В таком состоянии возможно воспринять божественное видение, либо вспышки света, либо звуки красивой музыки, либо приближение чего-то прекрасного, либо некое божественное присутствие.
В полной мере возможно, что человек, что привык общаться с самим собой и собственными проекциями таким методом, в посмертном состоянии бардо будет очень раздражён, в то время, когда узрит видения татхагат, никак не зависящие от его восприятия. Видения татхагат не напрашиваются ни на какое единение — наоборот, они устрашающе враждебны; они просто тут, и присутствие их мучительно, потому что они не реагируют ни на какие конкретно попытки наладить с ними контакт.
Первое видение — это видение мирных божеств; но умиротворены они не в смысле того лёгкости и переживания любви, о котором мы только что говорили. Их умиротворённость всеохватна, незыблема и неуязвима, этому состоянию нереально кинуть вызов, у него нет возраста, нет финиша, нет начала. Знак их умиротворённости представлен формой круга; в него нет входа, он вечен.
Подобные переживания бывают не только в посмертном состоянии бардо: они всегда сопутствуют отечественной повседневной жизни. В то время, когда бы мы ни погрузились в состояние единства с мирозданием — состояние, в котором всё замечательно, тихо и полно любви, — в любой момент имеется возможность вторжения какого-либо иного элемента, по существу, тождественного видению пяти мирных божеств. Вы обнаруживаете, что имеете возможность абсолютно потерять всякую землю под ногами, лишиться этого эмоции единения а также эмоции собственной личности и раствориться в предельно и полностью гармоничной ситуации, то есть — в опыте переживания лучезарности. Это состояние безотносительной умиротворённости очень пугающе, и в полной мере может произойти так, что столь неожиданный проблеск иного измерения, к которому неприменимо кроме того понятие единения, поколеблет вашу прошлую веру.
Сейчас разглядим опыт встречи с гневными божествами. Гневные божества — это второе выражение всё той же умиротворённости. Они олицетворяют неумолимости и качество безжалостности, не допускающее никаких обходных дорог. Если вы приблизитесь к ним и постараетесь поменять обстановку, они отбросят вас назад. Такое всегда случается с чувствами в отечественной простой жизни. Почему-то чувство единства, где всё мирно, тихо и гармонично, не может вместить в себя и удержать окончательную истину, потому что при всяком неожиданном прорыве энергий в форме страсти, агрессии либо какого-либо конфликта вы неожиданно пробуждаетесь. Это и имеется гневная сторона умиротворённости. Кроме того если вы полностью вовлечены в какую-либо спокойную и комфортную для вас обстановку, сфальсифицированную вашим эго, актуальная красочные наготы проявления и реальность ума чувств обязательно вас разбудят, и возможно очень дерзко, вторгшись в вашу жизнь как неожиданное несчастье.
Очевидно, постоянно остаётся возможность пренебречь этими напоминаниями и так же, как и прежде верить в некогда воспринятую вами красивую идею единства со Вселенной. Исходя из этого представление о том, что вы оставляете тело, вступаете в лучезарность, после этого пробуждаетесь, выходите из лучезарности и принимаете эти видения в третьем бар-до, возможно осознавать символически: вы появились в таком открытом пространстве, где нет кроме того тела, с которым возможно было бы себя соотнести; в этом пространстве у вас не имеет возможности кроме того появиться представления о единстве, потому что нет ни того, кто объединяется, ни того, с чем объединяются, ни того, при помощи чего такое объединение имело возможность бы случиться. Но в этом открытом пространстве появляются вспышки энергии, которую возможно или направить, или дать ей куда-то уйти; конкретно так тут определяется ум — как наивная и доверчивая энергия, которая возможно или увлечена в иную обстановку, или направлена в необходимое русло. Возможность освобождения в самбхогакайе — в мирах пяти татхагат — зависит от того, имеют ли место попытки всегда продолжать ту же самую игру.
В один момент с этими живыми и красочными переживаниями проигрываются кроме этого состояния шести сфер опыта бардо. Восприятие шести сфер и восприятие пяти татхагат — это одно состояние, но выражающееся, так сообщить, в разных стилях. Принимающий видения пяти татхагат (правильнее, таковой ум, в котором они появляются) владеет потрясающей свойством сохранять связь между умом и физическим телом, причём делает это совсем спонтанно. Между духовностью тела и духовностью ума нет разделения: они сущность одно и не противостоят друг другу.
В тексте «Бардо Тхёдол» говорится следующее: в то время, когда погибший в первоначальный раз пробуждается от бессознательной погруженности в тело, имеет место опыт визуального переживания, ясного, детального и правильного, вместе с тем ослепительного и поражающего своим блеском, как будто бы мираж на весенней равнине. Помимо этого, усопший слышит сильный грохот, подобный тысяче громовых раскатов. Ментальное его состояние характеризуется расслабленностью и отстранённостью, но одновременно с этим ощущением интеллектуальной перегруженности, как будто бы существует лишь голова без тела, огромная голова, парящая в пространстве. Исходя из этого актуальный опыт визуального переживания этого состояния бардо (опыт, что подготавливает погибшего к восприятию видений пяти татхагат) ясен, вразумителен и ярок, но наряду с этим неосязаем и нематериален, причём усопший ещё не осознаёт, где он, фактически, находится. То же самое отмечается и в области слухового восприятия: оглушительные грохочущие звуки, словно бы сотрясается сама почва, но наряду с этим сотрясаться очевидно нечему. Что-то подобное случается и в простой судьбе, не смотря на то, что в бардо из-за отсутствия физического тела опыт этих переживаний отличается галлюцинаторной ясностью. В обстановках отечественной повседневной жизни столь броских и живых миражей не бывает. Но нам отлично знакомо чувство полной заброшенности и одиночества, в то время, когда мы начинаем осознавать, что отсутствует привычный фон, что мы привыкли принимать как эго. Неожиданный проблеск для того чтобы понимания приводит к глубокому потрясению.
ПЕРВЫЙ Сутки
В тексте «Бардо Тхёдол» говорится следующее: по прошествии четырёх дней пробуждения и бессознательного состояния в лучезарности погибший неожиданно осознаёт, что он находится в бардо. И в данный самый момент сансарический опыт как бы выворачивается наизнанку: вместо формы и тела погибший принимает различные образы и свет, а вместо осязаемой ситуации формы — неосязаемое состояние качества.
После этого вспыхивает ослепительный свет — связующее звено между мыслящим разумом и телом. Не смотря на то, что человек загружён в состояние лучезарности, какая-то часть разума всё ещё действует, причём только чётко и совершенно верно. Так мыслящий разум и психофизическое тело преображаются в пространство.
В первоначальный сутки всё около окрашено в цвет пространства — светло синий, а видение, являющееся погибшему, — будда Вайрочана. В соответствии с описаниям, у него нет ни передней, ни задней стороны: это всеохватное панорамное видение, не имеющее центральной точки отсчёта. Исходя из этого на классических изображениях Вайрочана, сидящий в позе медитации, имеет четыре лица, обращённые на все четыре стороны света. Его цвет — белый, потому что восприятие для того чтобы рода не испытывает недостаток ни в каких вторых оттенках, не считая изначального белого цвета. Вайрочана держит колесо с восемью спицами, символизирующее выход за пределы понятий направления и времени. Символика Вайрочаны в целом передаёт идею децентрализованного панорамного видения: как центр, так и периферия находятся везде. Это указывает целостную открытость сознания — выход за пределы скандхи сознания.
Вместе с образом этого татхагаты появляется кроме этого видение сферы всевышних. Глубина светло синий света ужасает, потому что в ней нет центра, что имел возможность бы удержать внимание погибшего. А белый свет сферы всевышних подобен горящей во тьме лампе, и данный свет завлекает.
Переживания, свойственные сфере всевышних, случаются и в отечественной повседневной жизни. Всегда, в то время, когда мы загружены в какое-либо духовное состояние либо переживаем высшее удовольствие, в то время, когда мы поглощены своим «я» и его проекциями, в то время, когда нас переполняет радость, существует кроме этого возможность прямо противоположного переживания, то есть: децентрализованного, всеохватного