Так будешь думать ты о быстротечном мире:
Восход звезды, ручья прозрачный звон,
Блеск молнии в вечернем летнем небе,
Мерцанье лампы, сон и призрачность.
– Будда –
на данный момент четверг, вечер – лучший результат, и вся команда внизу наблюдает лучшую подборку передач за чемь дней. Мне нравятся комедии и драмы, в то время, когда они отлично написаны, что-нибудь свежее, и я тихо проскользнул в финиш зала и сел. Кое-какие увидели моё появление и начали было реагировать, но я махнул им рукой, и они осознали меня верно.
Говоря о личных вкусах, как еда, музыка, ТВ, фильмы и т.п., нельзя сказать, что мои вкусы неким образом возвышенны. У меня достаточно узкий диапазон предпочтений, но это практически не имеет ничего общего с просветлением. Что касается ТВ, фильмов и книг, я не избегаю насилия и ужасов. Я могу прослезиться в верном месте, либо захохотать, в то время, когда что-то покажется забавным. Тяжелее всего мне удаётся покинуть собственное недоверие, не в общепринятом смысле, а в смысле формирования эмпатической связи с обстановкой храбрецов. То же самое правильно и для настоящей судьбы. Я вижу, как люди выполняют собственные роли и действуют как они сами, и стараюсь забыть, что они в действительности отождествлены со ситуациями и своими персонажами.
По залу отправился шёпот, в то время, когда все определили о моём присутствии. Кое-какие обернулись, радуясь. Я прихожу ко мне нечасто, смешиваясь с людьми, но сейчас мне захотелось взглянуть что-нибудь с другими. Меня мало тревожит, что моё присутствие отвлечёт от группового просмотра, но ничего нет ужасного в том, дабы иногда причинять им неудобства. Возможно, это окажет помощь им каким-то образом переоценить собственные взоры на те передачи, каковые мы будем наблюдать. Возможно, моё присутствие сделает их более осознанными, и они смогут замечать себя, замечая за драматическими представлениями, что, со своей стороны, может побудить их стать невовлечёнными наблюдателями собственных драматических представлений.
Либо мы все тупо наблюдать телик.
***
Я человек совсем не публичный. Я не осознаю людей и не отождествляю себя с ними. Я не отождествляю себя со своим статусом приятели, личности либо людской существа. У меня имеется чёткое представление о жизни как о сценической драме, и для меня воистину есть тайной, что все вправду отождествляются со собственными персонажами. Я могу делать то и это, выполняя собственную роль, но я практически в любое время сижу в зрительном зале, замечая за всем этим, так же не зная, что я буду делать в следующий момент, как и кто-нибудь второй. Быть незатронутым наблюдателем значительно настоящее для меня, и мне думается немыслимым, что любой не ощущает то же – что они все поглощены собственными персонажами и играются так, как будто бы это всё реально. Время от времени мне думается, что в случае, если схватить их за плечи и потрясти, либо отшлёпать по щекам, то это пробудит их. Не совсем, но типа того.
Я замечаю собственную роль умного человека и не могу поверить, что все вправду принимают это всерьёз. Я не могу поверить, что это не разумеется каждому. Истину не требуется искать, в силу того, что её нельзя потерять. Она не следует в конце какого-либо пути и не ожидает, дабы её нашли. Это не итог практики, роста либо обучения. Истина присутствует везде и в любой момент рядом. Истина не сложна, это самая несложная вещь на свете. Практически, истина это то, что не может быть дальее упрощено. Обладание свойством не видеть истину – вот самая поразительная вещь, которую я когда-либо встречал. Я бы ни за что не поверил, что это быть может, если бы сам не был таким тридцать лет.
Я наблюдаю на собственную жизнь до просветления как на состояние сна, от которого я смог пробудиться, и все, кого я вижу, пребывают в том же состоянии сна, как сомнамбулы, всю жизнь ходят и говорят во сне. И данный взор свойствен не только мне – любой, кто был пробуждён, сообщит то же самое. Я вижу собственную роль в том, дабы нести свет в дремлющие умы, и, если они ищут его и хотят пробудиться, если они хотят бороться за освобождение из цепких лап состояния сна, тогда, быть может, я смогу им оказать помощь.
Я не вижу себя освобождающим либо выручающим кого-то больше, чем каждый ощущает необходимость выручать вторых от несложного сна. Я не считаю людей жертвами, либо больными, либо какими-то неправильными – легко дремлющими. В случае, если кто-то вышел из состояния сна, я могу сыграть тут роль, могу чем-то оказать помощь, коль они пробудились. Я тот, кто оказывает помощь пройти Врата. Я проводник через портал, и тот, кто услышит меня, почувствует направление перемещения, а тот, кто прошёл, отыщет во мне приятеля, встречающего по ту сторону.
***
Сейчас шоу были хорошими: час драмы и пара комедий. Приближается финиш сезона, и комедии стараются углубить отечественную любовь к ним, а драма выстраивает захватывающий сюжет с продолжением в попытке остаться в фаворитах, в то время, когда начнётся следующий сезон. Мало погодя мне наскучило сидеть и наблюдать незамысловатые теле-шалости, в то время, когда на дворе таковой красивый вечер долгожданной весны, и я отправился наверх, схватил томик Сатьям Надин и отправился просматривать на переднее крыльцо.
Покачиваясь взад-вперёд в кресле-качалке, мой ум отвлёкся от книги и перекинулся на людей, находящихся эти дни тут. Для чего они приходят? Кое-какие, я знаю, приходят уже четвёртый либо пятый раз, дабы встретиться со мной. Это место преобразовывается во что-то, я не знаю во что. Я улыбнулся от мысли, что нужно уже, предположительно, выстроить летние домики, и напомнил себе не шутить об этом вслух, в противном случае через несколько недель я выгляну из окна и замечу эти домики. Так в любой момент во сне: мысли становятся вещами, фактически не успев подуматься.
Мне думается, что люди приходят по причине того, что считаюм, что им будет полезно рядом со мной. Мне неинтересно, что будет дальше в таких случаях. Я вижу, в то время, когда люди желают бесплатно послужить, и исходя из этого они приходят, дабы оказать помощь по дому, трудясь для какого-либо идеала, что, как им думается, воплощён в этом доме, приносят подарки, всё в надежде на – что? Для каких-то заслуг? Сжечь карму? Показать необусловленную любовь для неё самой? Я, действительно, не воображаю.
Само собой разумеется, кое-какие тут в большинстве случаев из-за Сонайи. Она ничему не учит а также довольно много не говорит за пределами простого хода дел, и, однако, она владеет тем, что так многие ищут – идеальной невозмутимостью. Людям, каковые ко мне приходят, наверное, нравится трудиться на неё, как словно бы они желали бы дать себя, но не обнаружили подходящей обстановки. Сонайа сочетает в себе беспричинности и качества самоотверженности, разрешая людям отдавать себя не для высших заслуг какой-то теории либо организации, но легко для отдавания. Я осознаю, в то время, когда люди хотят этого, и я осознаю, что достаточно тяжело применяеться для того чтобы рода жажде. В Сонайе они видят идеальную самоотверженность – уравновешенность, точную правильность – и это предоставляет им сияющий пример того, куда ведёт путь самоотверженного служения.
Весьма интересно, в каком направлении движется эта усадьба в Айове, и во что она преобразовывается, чем бы это ни было. Необходимо мало об этом поразмыслить.
Либо нет.
Факт в том, что всё тут идёт совсем нормально и без моего вмешательства. Второй факт в том, что мне совсем всё равняется, кто ко мне приходит и для чего. Это приятное место, оно создаёт приятное чувство, и это неизменно. У нас нет ночных пьянок, как я подмечал. Никто, как я подмечал, не бегает голышом и не приносит в жертву кроликов. Не пологаю, что это место превратится в коммуну, и я уверен, Сонайа не допустит этого.
Прибежала Энни и свернулась у меня на коленях. Она вложила громадной палец себе в рот и мгновенно заснула. Я не имел возможности просматривать в таком положении, исходя из этого отложил книгу и наслаждался вечером. На ум пришло стих Риокана:
Через чур ленив для амбиций,
Я разрешаю миру заботиться о себе.
В сумке риса на десять дней,
Кучка хвороста около очага.
Для чего болтать об просветлении и иллюзии?
Слушая стук ночного дождя по крыше,
Я устроюсь эргономичнее, вытянув вперёд ноги.
Одно из моих любимых.
Убей Будду
Не ищи, следуя по следам мудрецов.
Ищи то, что искали они.
– Басё –
Шёл ливень. молнии и Гром гремели и блистали по небу. Торо именовал себя самоназначенным инспектором снежных гроз и бурь, и, если он имел в виду, что был так очарован ими, что был должен созерцать их, даже в том случае, если это означало покинуть тёплую постель, тогда я знаю, что он имел в виду, и я также – самоназначенный инспектор снежных гроз и бурь.
Было раннее утро, солнце сравнительно не так давно поднялось, и гроза вытащила меня из постели. Завернутый в одеяло, я уютно устроился в кресле на западной верхней веранде, куда имеется выход прямо из моей спальни. Практически вся отечественная погода приходит с запада.
Мне постоянно казалось, что вьюги и грозы это пьесы для моего личного развлечения, и я ощущаю угрызения совести, если не уделяю им внимание. Не смотря на то, что не так уж сложно уделять им внимание, потому, что они дарят мне столько наслаждения. Я почитаю штормы за неистовые звуковые и световые шоу, поставленные вселенной для тех, кто в силах по преимуществу оценить их грандиозность и величие.
Ничего общего с просветлением, легко то, что я обожаю.
Эндрю – единственный гость, когда-либо сидевший тут на верхней веранде со мной. Гости в большинстве случаев не подходят близко к апартаментам мастера, в случае, если лишь для работы по дому, и, в большинстве случаев, в то время, когда меня тут нет. Это меня смущает. Вообще-то, нет никакой веской обстоятельства, по которой я не должен сам поменять собственную постель. Я не знаю, что для того чтобы произошло в моей жизни, что какие-то люди делают за меня всю работу. Но, иногда по окончании обеда я пробираюсь на кухню, выгоняю всех вон, и сам мою всю посуду. Я делаю это не чтобы быть хорошим юношей, либо считаю это необходимым, а просто по причине того, что я обожаю мыть посуду и убираться на кухне. Вот так.
в один раз этим летом я пригласил Эндрю наверх на протяжении дневной грозы. Мне лично нравится Эндрю. Он средних лет, стройный, с мягким голосом и всю собственную взрослую судьбу был буддистом. Как я не забываю, он практиковал випассану, что имело возможность растолковать его спокойное хладнокровие. Мне хотелось с кем-нибудь понаблюдать за грозой, и Эндрю был хорошим выбором, другими словами, он, наверное, был не прочь посидеть негромко, наслаждаясь непогодой.
И он дал согласие. В то время, когда гроза практически закончилась, мы налили чаю и поболтали о его отношении к буддизму. Мне было весьма интересно услышать о его переживаниях и взглядах. Я ни при каких обстоятельствах не осознавал буддизм концептуально. Я в совершенстве осознаю дзен, по крайней мере, мою собственную очень очень сильно очищенную его версию, но, как ни необычно это может раздаться, я ни при каких обстоятельствах не связывал дзен с буддизмом. Во-первых, я ни при каких обстоятельствах не имел возможности осознать, как желание стало нехорошим, а сострадание – хорошим. Сузуки сказал, что буддизм это не то, что вы ощущаете глубоко внутри, буддизм это легко занятия обычными вещами, как принимать пищу и ложиться дремать. Я время от времени просматриваю на эту тему, и наподобие осознаю, но по большей части – нет. Мне думается, что я не осознаю это по причине того, что я всё ещё пологаю, что целью буддизма есть пробуждение от иллюзии, но быть может, это не верно. Возможно его цель – пищу и ложиться дремать.
Было весьма интересно услышать, что привело Эндрю в буддизм, но его рассказ только усилил мою уверенность в том, что я чего-то не осознаю. Я не теолог, само собой разумеется, и не изучал глубоко мировые религии, но в той степени, в которой я с ними знаком, у меня нет неприятностей с пониманием их сути. Христианство, ислам и иудаизм показывают, что нужно ублажать Всевышнего, дабы он ублажал нас. Индуизм – то же самое, лишь с множеством всевышних. Но кроме того на таком сверх-упрощённом уровне суть буддизма ускользает от меня. Открыто говоря, я пологаю, что он так же ускользает от многих его последователей, что может подтвердить отечественный разговор с Эндрю.
Он заявил, что ему непонятны кое-какие моменты. Мы обсудили несколько из них, которыми я поделюсь тут, поскольку они преподают серьёзные уроки всем, кто пробует вырваться из оков иллюзии (как мы выражаемся в игре в просветление).
Эндрю растолковал мне, что он не то дабы не осознаёт буддистскую концепцию о непривязанности, но у него появляются трудности в её достижении. Эта концепция ведет к очевидному парадоксу, что желание не иметь жажд само по себе есть жаждой, вся эта погоня за собственным хвостом. Я решил высказаться мало на эту тему, вместо того, дабы втянуть его в дискуссию, и взглянуть, как он отреагирует. Эндрю не нуждался в узком к себе обращении, как кое-какие. Он владел умом и смелостью, дабы заметить, в то время, когда ему показывают.
– Имеется два метода разглядывать непривязанность. Одна – в контексте мирной и радостной судьбе. Вторая – в контексте пробуждения от иллюзии – нирваны, я думаю. Прав ли я, полагая, что буддизм довольно часто ставит целью безмятежность, свободу от страданий, что-то в этом роде?
Эндрю подтвердил, что выполненная и довольная судьба лежит в самом сердце буддизма, но сказал, что просветление – нирвана – ближе его сердцу.
– Тогда тебе будет приятно выяснить, что ты можешь забыть про непривязанность, – сообщил я. – Ты ставишь телегу впереди лошади. Непривязанность это не ключ к освобождению, это его побочный продукт.
Вопрос о привязанности есть симптомом более широкого и более увлекательного заболевания, хронически поражающего рьяных искателей. Более увлекательного для меня, по крайней мере.
– Это весьма распространённая неточность среди религий и мировых учений, – продолжал я. – Они довольно часто на сто восемьдесят градусов отворачиваются от истины. Это вера, что если ты желаешь быть как Христос, ты должен вести себя как Христос, как словно бы чтобы кем-то стать, необходимо его имитировать. Если ты желаешь быть просветлённым, рассуждаешь ты, ты должен вести себя как просветлённый. Полная чушь, само собой разумеется, но принятая везде. В то время, когда ты сможешь выявить это заблуждение, ты будешь поражён, как оно просто. К примеру, сам я просветлённый и владею безусильной непривязанностью. Я знаю, чт? это, и что они имеют в виду под этим. И я не привязан к этому. Я не культивирую это. Фактически, я ни при каких обстоятельствах не думаю об этом, пока кто-то не задаст вопрос. Легко это то, что показалось вместе с просветлением – побочный продукт. У просветления довольно много побочных продуктов, но их культивирование, не имеет значения как самоотверженное, ни при каких обстоятельствах не приведёт к просветлению. Весьма просто взглянуть на просветлённого и сообщить: Эй! Он питается лишь рисом. Мы должны питаться лишь рисом, в случае, если желаем достигнуть нирваны!. Но, само собой разумеется, это неправда. В случае, если просветлённый спрыгнет с моста, ты прыгнешь за ним?
Эндрю учтиво улыбнулся.
– В случае, если просветлённый спрыгнет с моста, – повторил я, – ты прыгнешь за ним?
В этом случае ухмылки не последовало.
– Так везде, – я продолжал. – И всегда. По какой причине я обязан подставить вторую щёку, в то время, когда кто-то бьёт меня, и в случае, если я желаю ударить в ответ? Дабы быть как Христос? Один мудрец в Индии садится лишь лицом на север, значит, я также обязан всё время сидеть лицом к северу? Быть может он в носу ковыряет? Мне что же, сидеть лицом к северу и ковырять в носу восемь ежедневно? Для чего? В силу того, что моя миссия в жизни – подражать великим мудрецам? Не думаю. Скажем, я сыт, а ты голоден. Ты приходишь ко мне и задаёшь вопросы, как возможно стать сытым. Я увидел, что любой раз, в то время, когда я отлично поем, я отрыгиваю, и я рекомендую тебе рыгать, что свидетельствует, ты сыт. Всё вверх тормашками. Ты так же, как и прежде голоден, но к тому же ещё отрыгиваешь, как свинья. И самое нехорошее в этом – обрати внимание на данный трюк – самое нехорошее, что ты перестаёшь искать еду. Твой голод сейчас гарантирован.
Пара секунд я разрешил этому усвоиться. Тут ответственные уроки, и я не желаю проскочить их через чур скоро. Мелкие вопросы постоянно являются проходами в громадные ответы.
– Вопрос о непривязанности это то же самое, – продолжал я. – Если ты разглядываешь её как ключ к счастью и спокойствию, тогда я не стану спорить с авторитетами, могу сообщить лишь, что это звучит пара довольно глупо. Но если ты видишь в ней ответственный шаг на встречу к пробуждению, могу тебя уверить, это не верно. Сперва пробудись, и ты возьмёшь непривязанность в нагрузку.
Мы поболтали ещё мало о непривязанности, но вопрос в действительности весьма простой, и Эндрю заявил, что сейчас, думается, он стал понимать его значительно яснее. Не сомневаюсь – про отрыжку было вдохновенно.
Следующий вопрос, что мы с Эндрю разбирали, был таковой: что означает быть в мире, но не принадлежать миру? Это не заняло довольно много времени, потому, что ответ по существу такой же, как про непривязанность.
– на данный момент тебе не требуется об этом тревожиться, – сообщил я ему, – это позаботится о себе само, в то время, когда придёт время. Нет потребности это осознавать.
Но ему этого было слишком мало, исходя из этого я продолжил.
– С моей возможности, – сообщил я, – непросветлённые люди кажутся персонажами мыльной оперы. Так я вижу их со всеми их заботами, надеждами, мечтами, драмами и конфликтами. Я ни за что не умаляю человеческий опыт, но любой на моём месте сообщил бы то же самое, и в то время, когда я говорю мыльная опера, я именно это имею в виду. Сентиментальный, охваченный истерией, неубедительный, не хорошо написанный и грубо сыгранный вымысел, не имеющий важности и вряд ли развлекательный. Я был таким же, как и все, само собой разумеется, непреднамеренным храбрецом мыльной оперы, но сейчас – нет. Сейчас я вне её и могу входить и выходить по собственной воле. Но чего я не могу, в случае, если лишь очень сильно не поврежу голову, так это опять спутать мыльную оперу с действительностью.
– И вот я, прямо на данный момент на сцене, в эту самую 60 секунд, говорю с одним из персонажей мыльной оперы. История этого персонажа вращается около того, дабы вырваться из самой мыльной оперы. Данный персонаж желает знать, имеется ли существование за пределами драматической структуры мыльной оперы, либо нет больше ничего, не считая двухмерного персонажа, что прекратит собственное существование, в то время, когда будет угодно писателю либо в то время, когда закончится шоу. Ожидает его успех либо неудача в этом посягательстве на свободу? Продолжит ли он собственный поиск либо поменяет курс? Имеет ли это какое-либо значение? Смотрите на следующий день.
Эндрю сидел негромко и задумчиво. Он не обиделся, не принимал всё лично. Он слушал, впитывал, но не сопротивлялся и не защищался. Я мало перебарщивал с аналогиями и объяснениями, я думаю, дабы развлечься, конечно контролируя, как трудится подобный подход.
– Ты, Эндрю, – продолжал я, – находишься в мыльной оперы и принадлежишь ей. Ты хочешь вырваться оттуда, и это желание как дразнящая морковка, которая, как говорят актёры, снабжает твою мотивацию, что, со своей стороны, придаёт импульс многим трагикомическим эпизодам с храбрецом Эндрю.
– А окончательный успех? – задал вопрос он.
Я махнул рукой.
– О, да, само собой разумеется. Ты не сможешь всегда избегать собственной подлинной природы. Это легко чудо, что кому-то это по большому счету удаётся.
Он нахмурился.
– По-вашему получается, что просветление, это как…
– Что?
– Ну, как ничто. Что-то не имеющее значения. Как…
– Вне дискуссии, – внес предложение я. – Представь, что ты наблюдаешь мыльную оперу по телевизору, но имеешь возможность войти в неё. Вот, ты сидишь и наблюдаешь бестолковое шоу, а в следующий миг – ты в больничной палате навещаешь персонаж, умирающий от рака мозга. Для него это реально, он на грани отчаяния, но для тебя он всего лишь актёр, играющий собственную роль. Никакой опасности в действительности нет. какое количество подлинного сострадания у тебя найдётся при таких условиях?
– Но он всего лишь вымышленный персонаж.
Я уставился вдаль в ожидании.
– Я всего лишь вымышленный персонаж, – промолвил он ровно. – Я умираю от рака мозга. Вы вошли в мою мыльную оперу.
Это был хороший урок, радостный. Я бы имел возможность совершить аналогию со спектаклем Гамлет на Бродвее, но это скорее возвеличило бы те фикции, чем сделало их очевидными. Аналогия с мыльной оперой весьма совершенно верно отразила два момента: первый – что сам Эндрю есть вымышленным персонажем, и второй – иллюзорность важности всего этого. Но был ещё один момент, что следовало бы затронуть, пока мы совместно.
– А кто создал твой персонаж? – задал вопрос я его.
– Вы имеете в виду, кто сделал из меня то, чем я являюсь?
– Кто твой создатель?
– Ну, в какой-то степени, я, – ответил Эндрю.
– Окей, тогда кто создатель того я, которое, как ты говоришь, в какой-то степени, есть автором тебя?
Он ненадолго задумался.
– Моё подлинное я?
– Оксиморон. Подлинного я не существует. Истина и я – две взаимоисключающие вещи.
– воспитание и Природа спорят о отечественном развитии.
– Окей.
– Значит, настоящего ответа нет.
– Само собой разумеется, имеется.
– Какой?
– Не ты. Создатель тебя не ты.
– А тогда…. Что? Что создаёт меня?
– Я не знаю. Это имеет значение?
– Ну, разумеется… – начал он и замолчал.
– Тут нет ничего очевидного, – растолковал я. – Запрещено постичь сложность и обширность сил, создающих фальшивое я – лишний элемент, но это не неприятность, в силу того, что в этом нет ничего хорошего. Польза, но, в том, дабы понять, что тот, кто ты имеется, имеет мало либо ничего общего с тобой. Возможно, тяжело себе представить, как возможно не принимать себя лично, но это быть может, в то время, когда ты светло видишь, что тот, кто ты имеется, имеет мало либо ничего общего с тобой.
– Со мной – кем?
– Превосходно сообщено.
Мы мало посидели без звучно, любой со собственными мыслями. Я контролировал собственные слова на возможную доработку и эффективность. Эндрю, по в полной мере понятным обстоятельствам, в эти пара негромких мин. искал стабильности и убежища в собственных буддистских учениях, о чём я определил, в то время, когда он задал вопрос совсем не относящийся к тому, что на данный момент обсуждалось.
– А что по поводу страдания? Будда сказал…
– Стоп.
***
В случае, если я разрешу студентам направлять диалоги собственными вопросами, всё время будет израсходовано на перемещение во всех мыслимых направлениях, не считая нужного. Студенты, достаточно честно, считаюм, что принципиально важно познание. Они уверены в том, что жизненно принципиально важно, дабы их знание было верным и правильным. Они считаюм, что тут как в школе, где необходимо сперва осознать одно, дабы позже осознать следующее. Но это всё знание, а тут мы имеем дело с не-знанием. Так именуемое знание это конкретно то, что стоит между искомым и ищущим. Я отлично понимаю их позицию, но постоянно поражаюсь, в то время, когда замечаю, как другие преподаватели разрешают студентам таскать себя вверх и вниз собственными вопросами, каковые не сулят прогресса. Пробуждение это не теоретический предмет, овладеваемый при помощи постижения и изучения, это путь, проделываемый человеком – битва, которую он ведёт. Преподаватели желают быть популярными и казаться умными, исходя из этого они отвечают на все вопросы, каковые им задают, как словно бы они готовят новое поколение преподавателей, а не оказывают помощь людям пробудиться.
И, говоря это, я кроме этого должен заявить, что данный путь, эта битва, для Эндрю ещё кроме того не началась. Многие годы духовного образования и медитаций не поменяют того факта, что он ещё не сделал Первого Шага в собственном путешествии. Первый Ход это самое основное. В конечном итоге, это всё, чему я учу. Сделай Первый Ход, и остальные шаги последуют обязательно. Ты можешь играться духовную роль, медитировать, отказывать себе, быть самоотверженным, заслуженным, сжигать карму год за годом, жизнь за судьбой, и всё равняется не сделать Первого Шага.
Таково положение вещей в деле пробуждения на западе, где духовность есть сравнительно не так давно привитой культурой с множеством опьяняющих соцветий, но с ещё неразвитой корневой совокупностью. В собственной книге На половине пути к вершине горы: Неточность преждевременных заявлений о просветлении Мариана Каплан так говорит о песне просветлённых сирен:
Самой обширно распространённой фантазией есть то, что просветление это освобождение от страданий, выход за пределы борьбы и боли, молочно-кисельные берега, состояние вечной любви, покоя и блаженства. Просветление представляет собой коллективную мечту совершенного и совершенного мира чистой эйфории и красоты. Это не только фантазия Нью Эйдж, это тайное желание всех людей. Это отечественная мечта о спасении. Но это всего лишь фантазия.
Другими словами, Эндрю, как и большая часть искателей, подписывался не на просветление, а на фантазию эдем на земле, называющиеся, в этом случае, нирвана. Вопрос в том, что в случае, если искателю открыли глаза на его заблуждение, перекинется ли его энтузиазм машинально на действительность? Иначе говоря если вы заказали тёплый шоколад со взбитыми вишней и сливками, станете ли вы так же довольны, в случае, если вместо этого официант ткнёт вам в глаз вилкой?
Возможно, нет.
***
Значит, сейчас Эндрю захотел подкинуть мне Будду, но мне не нужен Будда, и, не смотря на то, что он ещё и не понял этого, Эндрю также.
– Страдание не имеет отношения к делу, – сообщил я, – и сострадание также. Уж в случае, если на то пошло, никто из нас не имеет ни мельчайшего представления о том, что сказал Будда, в силу того, что он не записал это и не подтверждал. И потому, что его тут нет, дабы дать разъяснения, мы должны думать сами.
Эндрю обширно открыл глаза, услышав такую ересь. Я почувствовал, что он планирует встать и уйти.
– Эй, это хорошие новости. Я говорю о том, что тебе не требуется надеяться на всякие странные учения тех, кого уже тысячу лет нет в живых. Ты можешь надеяться на себя. В случае, если принц Сиддхартха сделал это, значит, и ты сможешь, правильно? Будда был легко юношей, что стал важным и узнал всё сам, исходя из этого, быть может, это его настоящее учение – узнать всё самому. Может, дело не в том, что он был каким-то божеством либо суперменом, а в том, что он не был таковым. Что он был несложным юношей, как я и ты.
Эндрю легко раскачивался взад вперёд в возбуждении.
– А что касается страдания, – продолжал я, – забудь об этом. Это не имеет значения. Страдание свидетельствует, что ты видишь нехорошей сон. Счастье свидетельствует, что ты видишь хороший сон. Просветление свидетельствует, что ты по большому счету вышел из сна. Такие понятия, как страдание, счастье, сострадание это легко мешки с камнями. Ты обязан их покинуть, в итоге, дабы двигаться .
Эндрю сидел без звучно, и было видно, что в него идёт лихорадочный процесс. Никому не понравится, в то время, когда опрокидывают его самые сокровенные верования, но конкретно в этом и состоит игра. Мы посидели в тишине пара мин., Эндрю возвратился к прошлой теме.
– Значит, мы не можем понять собственную природу Будды, в случае, если будем вести себя как Будда?
– Дао говорит, что мудрец ходит по миру, не оставляя следов. Это второй метод сообщить, быть в мире, но не принадлежать ему. Но Дао не показывает, что непробуждённый человек, если он желает стать мудрецом, обязан ходить так, дабы на земле не оставалось никаких следов. Представь себе секту Даосов, принявших эти слова за указание ни при каких обстоятельствах не касаться земли либо пыли? Ни при каких обстоятельствах не погнуть травинки? Это было бы смехотворно, но не меньше смехотворно, чем те многие вещи, каковые люди делают, дабы поверить, что они то, чем они сохраняют надежду стать. Суть не в том, дабы функционировать как кто-то, кто уже в том месте, где ты желал бы быть, суть в том, дабы попасть в том направлении самому. Дабы стать мудрецом, не требуется функционировать как мудрец. Сперва стань мудрецом, и тогда ты возьмёшь все его характеристики легко и вольно.
Заблуждение по поводу подражания просветлённым как метод стать просветлённым возможно замечать везде. Если ты желаешь стать просветлённым, действуй как просветлённый – такова мысль. Если бы вампиры вправду жили на земле (а я не говорю, что это не верно), были бы школы и учителя, куда ты имел возможность бы записаться, в случае, если сам захотел бы стать вампиром, поскольку, полагаю, кое-какие захотели бы. Если бы преподаватель был бы вампиром, он просто кусал бы каждого, происходил бы обмен жидкостями, либо что-то в этом роде, и вот, извольте – все вампиры. Но в случае, если преподаватель был бы простым человеком, а не настоящим вампиром, тогда он предписывал бы своим студентам направляться определённым правилам: не выходить на солнечный свет, не есть чеснок и не выпивать святую воду, не протыкать себе грудь осиновыми кольями и без того потом. И желающие стать вампирами находились бы в очереди и платили бы деньги, дабы послушать это. Позже они возвращались бы к собственной жизни и старались бы придерживаться руководств собственного учителя в надежде на то, что, действуя так, они в итоге станут вампирами.
Но, как мы знаем, так вампиром не станешь. Тут то же самое, как в случаях с непривязанностью и быть в мире, но не принадлежать ему. Если ты быть весёлым, и тебе приносит радость вести себя как вампир, тогда супер, это конкретно то, что тебе следует сделать. Но если ты желаешь стать вампиром, тогда колпачки и чёрные одеяния на клыках тебе не окажут помощь.
***
Ещё один вопрос, поднятый Эндрю, что стоит тут разглядеть, касается указания В случае, если встретишь Будду на пути, убей его. Из того, как это звучит, возможно высказать предположение, что оно кроме этого является предметом продолжительных споров между Эндрю и его приятелями буддистами.
– Хммм, – протянул я, наслаждаясь приятными воспоминаниями, – я также не знал, это что может значить, в то время, когда первый раз услышал.
– Но сейчас вы понимаете? – задал вопрос Эндрю. Думаю, он был уверен, что это утверждение наподобие коана, не предназначенное для прямого понимания.
– Само собой разумеется, – ответил я. – Это значит то же, что На втором светофоре разверни налево.
Эндрю уставился на меня.
– Это дорожный указатель, – продолжал я. – Это не бесценная жемчужина мудрости, как пристёгивать ремни безопасности либо чистить зубы между принятиями пищи. Это несложный совет, покинутый одним путешественником, побывавшем в определённом месте, для другого, что планирует в том направлении пойти.
Эндрю всё ещё не осознавал, возможно, по причине того, что я развлекал себя, бормоча как гуру. Я постарался выразиться более светло.
– На пути к просветлению имеется одно чудесное слово. Мантра, боевой клич. Это слово дальше. Весьма серьёзное. Но сейчас тебе не требуется тревожиться о важности этого слова, это к сведению. в один раз, возможно в данной жизни, ты начнёшь процесс подлинного пробуждения, и это слово послужит тебе, как могущественный талисман. на данный момент нет настоящей обстоятельства вспоминать над смыслом выражения Убей Будду, можешь выбросить это из головы. Я имею в виду, что для тебя нет на данный момент настоящей пользы от понимания этого, не считая той, дабы больше не вспоминать над этим. Придёт время, и ты осознаешь это сам в тотальности, и позже уже больше ни при каких обстоятельствах не отыщешь в памяти об этом, как об одном из указателей на долгом пути.
Не обращая внимания на мои предупреждения, Эндрю в нетерпении съехал на краешек стула, ожидая всё-таки узнать, отчего же он обязан убить Будду.
– В ходе пробуждения имеется моменты, в то время, когда те, кто проходил данный путь до тебя, смогут прийти тебе на помощь, обеспечив ключом к следующему шагу. В действительности, это всё, что любой преподаватель либо учение может обеспечить – расставить дорожные символы в определённых местах. Они смогут быть более неспециализированного типа, как слово дальше, или более своеобразного, как Убей Будду. В то время, когда я проходил через всё это, у меня не было учителя либо гуру, но мне помогали многие прошлые путешественники, каковые побеспокоились о том, дабы покинуть символы, подсказки и предупреждения на пути. Поэты, философы, мудрецы – важные люди. Люди, израсходовавшие время на то, дабы изложить, что они знают, для идущих за ними.
Я сделал перерыв в неуверенности, что желаю обсуждать это. Но, наверное, желаю.
– Это в некоем смысле печальный нюанс путешествия, с которым ты сталкиваешься, в то время, когда ты обязан покинуть сзади собственных наставников, выйти за пределы влияния в наивысшей степени почитаемых тобой людей. Это случалось со мной пара раз, и могу заявить, что это необычный и обескураживающий опыт, тем более по причине того, что он достаточно специфичен и точен, в то время, когда происходит. Это гиганты в поле, так сообщить, и простой, не смотря на то, что кажущийся необыкновенным, факт пребывает в том, что я стал весьма близок с этими людьми, и в самом настоящем смысле, в то время, когда я подошёл в том направлении, где они остановились, я остановился с ними, дал дань глубочайшего уважения и двинулся дальше с тяжёлым сердцем. Не имею понятия, как это раздастся для того, кто не переживал этого, но во всём этом имеется часть искажения, и отлично кому-то об этом поведать.
Эндрю, казалось, был поглощён моим рассказом. Я с предосторожностью не стал упоминать имена собственных наставников. Учителя постоянно появятся, в то время, когда они нужны, нет потребности гоняться за ними.
– Убей Будду это один из таких знаков, покинутых прошлыми путешественниками. У него весьма своеобразное использование. Он получает значение, в то время, когда ты подходишь к одной особой точке на пути, ближе к концу путешествия, как я припоминаю. Но он ничего не означает , пока ты не достиг данной точки. И вот, пришло время, и тебе не очевидно, что же сейчас делать. Практически, неверное воздействие думается верным и очень соблазнительным. И тогда, как будто бы из ниоткуда, эта абсурдная фраза об убийстве Будды внезапно приходит тебе в твоё сердце и голову переполняется невыразимой признательностью, и ты знаешь, что делать, и опасность соскользнуть обратно в к?му предотвращена. – Я захохотал из-за силы воспоминания. – Такая вот жизнь на пути, юноша.
Пара мгновений я наслаждался воспоминаниями, перед тем как подвести итог.
– Это значит дальше. В определённый момент путешествия, в то время, когда ты имел возможность бы легко сесть и поразмыслить, что ты готов, это значит, Поднимайся! Ты ещё не дошёл. Не обманывайся. Не будь сентиментальным. Не будь самодовольным. Иди дальше. Ты думаешь, что ты дошёл, но ты ошибаешься. Ты всё ещё видишь два в том месте, где лишь одно. Тот образ, которому ты преклоняешься, кем либо чем бы это ни было, это только ещё одна проекция твоего собственного ума. Убей чёртову штуку и иди . Вот это что может значить.
Я посмотрел на Эндрю. Он смотрел на меня с нескрываемым благоговейным страхом.
Возможно его осознать. Конкретно такие эмоции это должно вызывать.
Истина лишь одна
Во всех десяти сторонах света
имеется только одна истина.
В то время, когда видишь светло, все великие учения – одно.
Что возможно утерять? Что купить?
В случае, если мы получаем что-то, оно уже было тут В первую очередь времён.
В случае, если мы теряем что-то, оно скрывается где-то рядом.
Наблюдай: вот шарик у меня в кармане:
воображаешь, как он бесценен?
– Риокан –