00.htm — glava05
СОЦИАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ
§ 1. Природа социального явления
Как бы разнообразны ни были те определения, при помощи которых социологи характеризуют сущность социального либо надорганического явления, — все они имеют что-то общее, то есть, что социальное явление — объект социологии — имеется в первую очередь сотрудничество тех либо иных центров либо сотрудничество, владеющее своеобразными показателями. Принцип сотрудничества лежит в базе всех этих определений, все они в этом пункте согласны, и различия наступают уже в будущем — в определении форм и характера этого сотрудничества. Подтвердим сообщённое примерами.
Постоянство взаимоотношений, на которое показывает Спенсер как на характерный показатель общества либо надорганического явления, разумеется, имеется только другой термин, обозначающий тот же принцип сотрудничества’.
В общественности, в социальном явлении мы видим не что иное, — говорит Е. В. Де-Роберти, — как долгое, постоянное, многостороннее и нужное сотрудничество, устанавливающееся во всякой постоянной, а не случайной агрегации живых существ2.
Социальное явление либо общество существует в том месте, — говорит Г. Зиммель, — где пара индивидов состоят во сотрудничестве3.
Не в противном случае наблюдает на дело и Гумплович, с той лишь отличием, что в качестве элемента сотрудничества он берет группу, а не индивида. Под социальными явлениями, — говорит он, — мы понимаем отношения, появляющиеся из сотрудничества людских общений и групп4.
Каждый агрегат индивидов, находящихся в постоянном соприкосновении, образовывает общество, — согласно точки зрения Дюркгейма. Принудительность — характерная черта социального явления, — разумеется, уже предполагает сотрудничество5.
Интерментальный процесс Тарда и его формы: подражание, приспособление и противоположение — сущность лишь иные слова для обозначения того же его разновидностей и принципа взаимодействия6.
См.: Спенсер Г. Основания социологии. Спб., 1898. Т. 1. С. 277 и след. Де-Роберти Е. В. Новая постановка вопросов социологии. Спб., 1909. С. 46. Зиммель Г. Социологический этюд. Спб., 1901. С. 31—39. Гумплович Л. Базы социологии. Спб., 1899. С. 105, 106, 113, 116, 265 и др. См.: Дюркгейм Э. О разделении публичного труда. Одесса, 1901. С. 221. Tarde G. Etudes de Psychologie Sociale. P., 1898. P. 59—60.
==32
Не иное хочетсказать и Штаммлер, в то время, когда говорит, что логической предпосылкойсоциальной жизни есть наличность внешних принудительных правил,что социальная судьба имеется внешним образом урегулированная совместнаяжизнь людей. То же видим и у его стороника Наторпа.
Новиков, считая обмен главным явлением людской ассоциации, иным словом обозначает тот же процесс сотрудничества’.
То же видим мы быстро сформулированным у Гиддингса, Драгическо, Буглэ, Эспинаса, Ваккаро, Фулье, Грассери, Уорда и других.
Да и само собой ясно, что вне сотрудничества нет и не может быть никакого агрегата, ассоциации либо общества и по большому счету социального явления, поскольку в том месте не было никаких взаимоотношений.
Но само собой очевидно, что это единомыслие в родовом субстрате всякого социального явления нисколько еще не предрешает разномыслия в будущем понимании сотрудничества. Раз утверждается, что сотрудничество тех либо иных единиц образовывает сущность социального явления, а тем самым объект социологии, то для полного уяснения этого понятия требуется еще ответ, как минимум, на следующие вопросы: 1) Чтобы процесс сотрудничества возможно было вычислять социальным явлением, между кем и чем должно происходить это сотрудничество? Каковы единицы либо центры этого сотрудничества? В противном случае говоря, каковы своеобразные особенности социального сотрудничества, разрешающие вычислять его особенным разрядом явлений.
2) В случае, если так или иначе решен данный вопрос, то спрашивается дальше, равнодушна либо нет продолжительность этого сотрудничества для понятия социального явления? Предполагается ли, что лишь в долгом и постоянном сотрудничестве возможно видеть социальное явление, либо же оно появляется при всяком сотрудничестве, как бы краткосрочно и случайно оно ни было?
Без правильных ответов на эти вопросы, в особенности же на первую категорию их, понятие сотрудничество (а тем самым и социальное явление) делается безлюдным звуком, и вот по какой причине. Как мы знаем, процесс сотрудничества не есть процесс, своеобразны характерный какому-либо определенному разряду явлений, а процесс общемировой, характерный всем видам энергии и обнаруживающийся хотя бы в виде закона тяготения либо закона равенства действия противодействию. Исходя из этого ясно, что раз сотрудничество желают сделать особым объектом социальной науки, то нужно указать такие своеобразные показатели этого общемирового и, в этом смысле, родового процесса, каковые отделяли бы данный вид сотрудничества от остальных его видов и тем самым конституировали бы социальное явление как особенный вид мирового бытия, а исходя из этого и как объект особенной науки.
К глубокому сожалению, но, многие из социологов кроме того и не ставят этого вопроса — как словно бы бы дело идет о чем-то само собой разумеющемся. Но наровне с этим мы имеем бессчётные попытки так или иначе ответить на поставленные вопросы. Основные виды этих ответов сводятся к трем типам: а) либо выделяются особенные центры этого сотрудничества, не имеющиеся в других видах его, либо б) указываются особенные особенности социального сотрудничества, отделяющие его от вторых разрядов последнего, либо, наконец, в) комбинируются
‘ См.: Новиков И. L’echange phenomene foundamental de l’association humaine // Revue international de Sociologie. 1911. Vol. 2.
| Питирим Сорокин |
| ==33 |
в один момент оба приема, другими словами социальное сотрудничество выделяют как особенный вид из родового понятия и методом указания его своеобразных особенностей, и методом указания его взаимодействующих единиц (центров). Так, при помощи каждого типа возможно выделить особенный разряд социального сотрудничества и тем самым выяснить объект социологии. Проиллюстрируем любой тип.
Тип А. Возможно, к примеру, заявить, что социальным сотрудничеством будет только такое, где взаимодействующими центрами (единицами) будут биологические неделимые — особи. В этом случае область социологии стала бы охватывать не только мир людей, но и животных, и растений (зоосоциология и фитосоциология). Ее задачей было бы в этом случае изучение всех форм сотрудничества между указанными центрами.
Возможно, следуя тому же типу, поступить и в противном случае, забрав за подобные центры лишь людей. Так практически и поступает большая часть представителей социальной науки. В этом случае задача социологии заключалась бы в изучении всех форм общения между людьми. Конкретным примером этого рода может служить понятие социальное явление Зиммеля. Общество, — говорит он, — существует везде, где пара индивидов находятся во сотрудничестве, каково бы ни было последнее. С его точки зрения, и война имеется социальный факт. Я вправду склонен разглядывать войну как предельный случай обобществления’.
Тип Б. Наровне с указанным приемом дефинирования социального явления вероятен и второй, исходящий из принципа указания своеобразных особенностей самого процесса сотрудничества. Неспециализированная черта всех построений этого типа содержится в определении социального сотрудничества как сотрудничества психологического.Не темперамент центров сотрудничества проходит службу в этом случае конституирующим принципом социального сотрудничества, то есть психологическая природа его, независимо от того, между какими центрами совершается сотрудничество. Всякое сотрудничество, имеющее психологическую природу, имеется социальное сотрудничество — такова формула этого типа.
На этом неспециализированном принципе, разделяемом большим числом социологов, мы имеем последовательность теорий, в подробностях различающихся друг от друга. Что социальное сотрудничество имеется сотрудничество психологическое — это одинаково разделяется и Эспинасом, и Гиддингсом, и Уордом, и Тардом, и Де-Роберти, и Петражицким, и Теннисом, и т. д. Но одни из них видят социальное сотрудничество во всяком психологическом сотрудничестве, в то время как другие — лишь в психологическом сотрудничестве, владеющем некоторыми своеобразными показателями.
Общества, — говорит Эспинас, — это сущность группы, где индивиды нормально, будучи отделенными, объединены психологическими связями, другими словами взаимными импульсами и представлениями. К данной линии он присоединяет еще показатель обоюдного обмена одолжений как характерный показатель общества2. А так как эти показатели даны и в животных обществах, то это дает ему право включить в мир животных и область социологии.
Близки к приведенным взорам и понятия обществ (либо социального сотрудничества) таких лиц, как Гиддингс, видящий подлинную ассоциацию в том месте, где дано сознание рода, переходящее после этого в любовь товарищества.
1 Зиммелъ Г. Социологический этюд. С. 34—37.
2 Эспинас A. Etre ou ne pas etre // Revue philosophique. 1904. P. 466—468.
==34
С позиций Тарда, социальным сотрудничеством будет интерментальное (психологическое) сотрудничество, воображающее, по существу, подражательный темперамент’, предстоящими звеньями которого являются приспособление и противоположение…
Не приводя предстоящих иллюстраций,обратимся к третьему типу выделения социального сотрудничества,пребывающему в комбинированииобоих прошлых приемов.
Тип В. Модификаций этого типа кроме этого очень много. Одни, как, к примеру. Дюркгейм и Штаммлер, под объектом социальной науки знают сотрудничество людей (центры — люди), но не всякое, а лишь такое, где дано внешнее принуждение. Социальным фактом, — говорит Дюркгейм, — есть каждый образ действия, быстро определенный либо нет, но талантливый оказывать на индивида внешнее принуждение2. В этом с ним сходится Штаммлер с его внешним регулированием совместной судьбе людей.
Другие, подобно Спенсеру, под обществом знают сотрудничество людей, обнаруживающее постоянство взаимоотношений. Третьи, подобно Макаревичу, Гумпловичу, Летурно и Теннису, под социальным явлением знают сотрудничество людей, обнаруживающее рвение или к неспециализированной цели, или где дан неспециализированный интерес (общество имеется несколько, сосредоточенная около какого-нибудь неспециализированного интереса — Гумплович). Кое-какие лица, подобно Макаревичу и Теннису, различают Gemeinschaft и Gesellschaft (communaute et societe), осознавая под последними группы людей, стремящихся или к неспециализированной цели, или группы, выстроенные на договорном начале, и т. д.3. В качестве Gemeinschaft в большинстве случаев приводится семья, в качестве Gesellschaft — коммерческое общество и т. п.
К этому же типу должны быть отнесены и бессчётные определения социального явления наподобие определений Уорда, де Греефа, Паланта, Новикова, Вормса, Пульа, Оствальда и др.
Ближайший вопрос, что нам нужно дать добро, это вопрос: какому же из приведенных трех типов мы должны дать предпочтение при определении объекта социологии либо социального явления?
Чуть ли имеется надобность обосновывать, что успешное исполнение данной задачи мало зависит от того, что из указанных приемов мы употребим, потому что, в итоге, любой из этих приемов сведется к типу В. Сведется по той несложной причине, что характер центров и характер взаимодействия самого процесса сотрудничества не есть что-то отдельное друг от друга, а неразрывно связанное одно с другим. Возможно заявить, что темперамент процесса сотрудничества разъясняется свойствами и характером его центров (субстанциональная точка зрения). Возможно сообщить и обратно, что темперамент центров имеется функция особенностей процессов сотрудничества (логика взаимоотношений), что центры — это лишь узлы, в которых скрещиваются течения взаимодействующих процессов…
Исходя из этого, в итоге, дело содержится не в том либо другом типе выделения социального сотрудничества из его общеродового субстрата, а в том, как данный тип употреблен, либо в том, как данный прием использован…
Подходя с данной точки зрения к самый распространенному применению приема А, пребывающему в указании в качестве центров сотрудничества людей, запрещено, с одной стороны, не отметить удачной стороны
‘ См.: Тард Г. Законы подражания. Спб„ 1892. С. 68, 89 и др.
2 Дюркгейм Э. Les regles de la methode sociologique.P., 1895. P. 19.
3 Tonnies F. Gemeinschaft und Gesellschaft. Jena, 1887.
==35
для того чтобы применения, то есть резкость и ясность границ социального явления (все виды сотрудничества между людьми сущность социальное явление), но, иначе, нельзя не указать и последовательность больших недочетов его, каковые делают данный прием, а тем самым и определение социального явления, неприемлемым. Основной из этих недочётов пребывает в следующем. В действительности, допустим, что социальное явление воображают все виды сотрудничества между людьми. Что получается в следствии последовательного проведения этого определения? Что-то достаточно необычное. Так как человек имеется не только человек, но и организм, то социальным явлением будут и те формы сотрудничества, каковые изучаются биологией и каковые формулируются ею для всех организмов.
Явления размножения, борьбы за существование, симбиоза и т. д. — явления, в большинстве случаев относимые к биологии, в этом случае становятся сферой изучения социолога. Следовательно, социология будет лишь повторять в приложении к человеку законы и те положения, каковые уже имеются в других науках и, например, в биологии, формулированные для всего класса явлений. Но кроме того. Человек так как не только организм, но в будущем комплекс и анализ тех либо атомов и иных молекул, другими словами некая ‘масса (химии и объект физики). А из этого следует, что между людьми смогут и должны быть узнаваемые физикохимические сотрудничества. В случае, если же это так, то оказывается, социолог должен быть и физиком, и химиком.
Так, последовательно проводя указанную точку зрения, мы в итоге приобретаем, с одной стороны, науку, лишь новую по имени, но по существу повторяющую положения биологии и физико-химических наук, а с другой — науку, очень похожую на ту науку о сигарах в десять лотов весом, которую так блестяще обрисовал Л. И. Петражицкий как пародию науки’. Основной грех этого построения содержится в его неадекватности.
То же в значительной мере приложимо и тогда, в то время, когда за центры мы заберём не людей, а, к примеру, животных либо по большому счету организмы.
Разумеется, что тип А в данных постановках не пригоден, не экономен и не ведет к цели. Если он и вероятен, то лишь со следующей оговоркой: под социальным сотрудничеством направляться осознавать только такие виды сотрудничества (между людьми либо между организмами), каковые не имеются нигде, не считая людской общежития либо общежития организмов.
Но эта оговорка дает чисто отрицательное ответ социальному явлению, а потому безлюдна; это раз; во-вторых, она имеется уже переход к типуБ, поскольку тут сотрудничество выделяется в особенный вид не в зависимости от центров, а в зависимости от свойств и характера самого сотрудничества; а в-третьих, может оказаться, что аналогичных особенностей совсем не найдется у человека либо, если они найдутся, то будут лишь самоё ярким выражением того, что в не сильный виде уже имеется и у животных. А как мы знаем, что по неизвестно количественным показателям не нужно классифицировать явления2.
Ввиду всего сообщённого нельзя не согласиться с тем, что значительно более приемлемыми являются те определения области социального явления, каковые исходят из особенностей самого процесса сотрудничества (тип Б), и в частности, те теории, каковые определяют социальное сотрудничество как
‘ См.: Петражицкий Л. И. Введение в изучение права и нравственности. Спб 1907 С. 72 и след.
2 См. в том месте же С. 156 и след.
==36
сотрудничество психологическое. Сущность этих теорий сводится в общем к следующему. Все виды всемирный энергии либо мирового бытия, говорят эти теории, абстрактно смогут быть поделены на узнаваемые разряды, из которых любой разряд владеет собственными своеобразными особенностями. Таких главных видов энергии три: 1) энергия (а соответственно и сотрудничество) неорганическая (физико-химическая); 2) энергия (и сотрудничество) органическая (судьба); 3) энергия (и сотрудничество) психосоциальная (общество). Сообразно с этим и науки смогут быть поделены на три группы: 1) физико-химические, 2) биологические и 3) социальные, и потому область социологии возможно выяснена и определяется следующим образом: Все процессы сотрудничества, владеющие психологической природой, совсем независимо от того, между кем либо чем они совершаются, воображают социальное сотрудничество и тем самым являются объектом социологии (Г. Тард, ?. ?. Ковалевский, Е. В. Де-Роберти, Л. Уорд и др.).
Это определение социологии и социального явления с формальной стороны логически безупречно и не ведет за собой тех недочётов, каковые характерны типу А в его простых постановках.
Но у большинства социологов это определение владеет тем недочётом, что совсем неясным остается у них само главное понятие психологического. Не будет громадной неточностью, в случае, если мы скажем, что понятие психологического на данный момент напоминает одно из бэконовских idola, которое практически всеми употребляется, но правильного определения которого большая часть кроме того и не пробует дать, как словно бы бы дело идет о чем-то в полной мере понятном и определенном. В это же время необходимо ли обосновывать, что психологическое — понятие очень неясное и малоопределенное. Я уже не говорю о гносеологических разномыслиях относительно понятия психологического. Достаточно для моей аргументации указать на разномыслия в этом отношении у представителей так называемых правильных наук, в частности психологов, биопсихологов и биологов. Простое определение психологии как науки о состояниях сознания, — говорит Вундт, — делает круг, потому что, в случае, если задать вопрос за тем, что же такое сознание, состояния которого обязана изучать психология, то ответ будет гласить: сознание воображает сумму сознаваемых нами состояний’. Описание либо определение их (его элементов и сознания), — говорит Гефдинг, — нереально2. Просматривая направления психологии, мы сплошь и рядом встречаем, как психологическое сперва отождествляется с сознанием, а после этого тут же, через страницу, создатель, не стесняясь, говорит о бессознательных психологических процессах и т. д. Ввиду для того чтобы положения дела немудрено, что эта неясность особенно быстро дает себя знать в области социологии и биопсихологии, немудрено кроме этого, что она влечет и разные понимания социального явления, не обращая внимания на однообразные определения его как явления психологического. Одни, как, к примеру, Геккель, Ле Дантек, Перти и другие, находя г сознание и психологическое не только у высших животных, но и у растений, и у всякой клетки (клеточное сознание, ядерная душа и т. д.). Кроме того, тот же Геккель, а пару дней назад Де Грассери находят вероятным сказать кроме того о психике молекул, психологии и атомов минералов. Подобно этому другие, к примеру Вундт, Ромене, Летурно и Эспинас, с громадным увлечением толкуют о патриотизме, любви, сознании долга, эстетике, эмоции собственности и т. д. среди муравьев, пчел, пауков, червей и т. п.
‘ Вундт В. Введение в психологию. М., 1912. С. 9. 2 Гефдинг Г. Очерки психологии. Спб., 1908. С. 49.
==37
Выходит, что чуть ли отнюдь не весь мир имеется психика. При таком положении дела чуть ли возможно обращение о особой и независимой категории социального явления, потому что область психологических взаимоотношений сходится в этом случае практически с областью всех явлений по большому счету (органических и неорганических); социальным явлением делается целый космос, и социология преобразовывается в универсальную науку, обнимающую все науки, другими словами в безлюдное слово.
Наровне с этими монистами сверху мы имеем и монистов снизу (терминология В. А. Вагнера), каковые с таким же правом изгоняют сознание и психику не только из животных и мира растений, но, пожалуй, и из мира людей, сводя все психологические явления к физикохимическим реакциям — тропизмам, таксисам, тяготению и т. д.
Немудрено, что и в этом случае не имеет возможности идти обращение о социальном явлении, поскольку само существование психики делается проблематичным.
Таковы печальные результаты дерзкого обращения с термином психологического. Так как, но, формальное определение социального явления как психологического сотрудничества логически безупречно и без того как все заключения и указанные ошибки вытекают благодаря только отсутствию попыток более либо менее совершенно верно обрисовать и охарактеризовать содержание, вкладываемое в термин психологическое, то первая задача социолога, поднявшегося на данный путь определения объекта социологии, сводится к тому, дабы очертить если не само понятие психологического, то по крайней мере ei о кое-какие показатели, а во-вторых, дабы наметить примерно те конкретные центры, во сотрудничестве которых уже дан элемент психологического.
Не вдаваясь в подробности ответа этих неприятностей, постараемся коротко ответить на них.
Принимая к сведенью простое деление элементов психологической судьбе на три главные рубрики: 1) познание (ощущения, восприятия, понятия и представления), 2) чувство (наслаждение и страдание) и 3) волю, либо же двухчленное деление доктора наук Л. И. Петражицкого на 1) элементы односторонние (познание, воля и чувство) и 2) двухсторонние (эмоции), мы можем охарактеризовать психологическое сотрудничество следующим образом: под психологическим сотрудничеством мы понимаем таковой процесс, материей которого помогают ощущения, восприятия, понятия и представления, страдание и волевые акты и наслаждение, в правильном значении этих терминов, которое обязывает постоянно считать эти элементы сознательными; обязывает по причине того, что не сознаваемое кем-либо чувство либо представление не есть представление и ощущение, не сознаваемая воля — не есть воля, не сознаваемое наслаждение и страдание — не есть наслаждение и страдание. Тяжело передать словами тот своеобразный суть, что вкладывается нами в термин сознаваемое; мы можем намекнуть только на него; но этого намека достаточно, дабы надлежащим образом осознать сообщённое. В действительности, раз я переживаю волевой акт (а не эмоциональный импульс либо рефлекс), то понятие волевого акта как акта сознательно поставленного и делаемого уже имплицитно предполагает сознание. Подобно этому и страдание — своеобразный чувственный тон переживаний — предполагает его воспринимаемость, осознаваемость, ощутимость; в противном случае — не принимаемое либо не сознаваемое страдание — равносильно отсутствию страдания. Что же касается представлений, восприятий и понятий, то сами термины эти уже подразумевают сознательность. Следовательно, все не сознаваемые переживания, в частности физиологические акты, простейшие эмоции и бессознательные переживания,
==38
а равняется рефлексы, инстинкты, автоматические акты не могут служить материей психологического сотрудничества. Это — материя, в случае, если угодно, психофизики и (биологических процессов физиологии), а не психологических. Из сообщённого вытекает и отечественный ответ на первый вопрос, а тем самым и ответ, определяющий социальное явление: им будет всякое психологическое сотрудничество в вышеуказанном смысле слова. Таков тот своеобразный вид энергии, что является областью, изучаемой социологией. Так как генетически эти элементы психики развились из упомянутых выше чувств либо рефлексов, то конкретно близкой областью, примыкающей к области социологии, есть конкретно психофизика — ветвь биологии, исследующая соответственные бессознательные чувства, импульсы либо еще инстинкты, автоматические движения и рефлексы. Сообразно с этим имеется возможность с дидактическими целями в генетической постановке вопроса дробить сотрудничество организмов на две категории, подобно делению, предлагаемому доктором наук Де-Роберти, то есть: на стадию и психофизическую стадию психотерапевтическую. Своеобразной областью социологии есть конкретно последняя.
Так, социальное явление имеется социальная сообщение, имеющая психологическую природу и реализующаяся в сознании индивидов, выступая одновременно с этим по продолжительности и содержанию за его пределы. Это то, что многие именуют социальной душой, это то, что другие именуют культурой и цивилизацией, это то, что третьи определяют термином мир сокровищ, в противоположность миру вещей, образующих объект наук о природе. Всякое сотрудничество, между кем бы оно ни происходило, раз оно владеет психологическим характером (в вышеуказанном смысле этого слова) — будет социальным явлением.
Следующий вопрос, что нужно дать добро социологу, содержится в том, дабы очертить тот мир конкретных центров -или вещей, во сотрудничестве которых уже налицо психологический темперамент, в противном случае говоря, нужно указать кое-какие внешние показатели, каковые разрешали бы сказать: Вот тут мы имеем дело с психологическим, а тут не с психологическим сотрудничеством. Эта неприятность поднимается по причине того, что сама психика — не материальна, не предметна и не вещественна, а потому она конкретно не уловима для наблюдателя. Мы постоянно можем ее замечать не конкретно, а только в символических проявлениях. Пользуясь способом самонаблюдения, в каждом отдельном случае мы можем в любой момент светло решить, какой из отечественных собственных поступков либо актов сознателен и какой бессознателен, но целый предстоящий вопрос содержится не в отечественных актах, а в актах чужих, где способ самонаблюдения бессилен, способ же аналогии не всегда гарантирует истину. Ввиду этого имеется настоятельная потребность отыскать такие внешние параметры, каковые имели возможность бы показывать, где мы имеем дело с сознательным, а где с взаимодействием и бессознательным актом.
Психологическое сотрудничество возможно лишь в том месте, где взаимодействуют единицы либо организмы, одаренные развитой нервной совокупностью. Поэтому те формы сотрудничества людей между собою, также как и животных, каковые не имеют никакого отношения к психологическим формам, в сферу социальных явлений не входят. К примеру, все люди, в соответствии с закону Ньютона, подчинены закону тяготения и между ними существует притяжение, прямо пропорциональное массе
‘ De-Roberty E. Sociologie de l’action P., 1908. P. 15—21.
==39
и обратно пропорциональное квадрату расстояния, — но ни один социолог не будет сказать, что эта форма сотрудничества имеется объект социологии, другими словами социальное явление. Потом, между людьми, как организмами, существует последовательность чисто биологических форм сотрудничества, но, в соответствии с определению, и они не будут изучаться социологом как социологом. Изучение этих форм — дело биолога, а не социолога. Но, сообщат, разве явления сотрудничества на земле половых взаимоотношений, явления борьбы за существование, бессчётные публичные отношения на земле питания, обеспечения пищей, жилищем и т. д. — неЯвления биологические? Так как размножение, питание, борьба за существование и т. п. — это своеобразные объекты биологии, но имеете возможность ли вы указать хотя бы одного социолога, что игнорировал бы эти явления и не считал бы их объектами социологии? Разве такие теории, как теории М. М. Ковалевского и У. Коста, не выстроены в основной собственной части именно на принципе размножения? Разве не все теории толкуют о борьбе за существование, и разве последовательность очень резонных теорий, к примеру теория Маркса, Энгельса, Баккаро, Гумпловича, Лапужа, Аммона и т. д., не основывается на борьбе за существование? Разве половой вопрос — не социологическая тема? Как же вы имеете возможность исключить их из сферы социологии и из сферы социальных явлений?
Да, без сомнений, могу ответить я, они должны были бы быть исключены из сферы социологии, если бы борьба за существование, размножение, питание и т. д. в социологическом смысле были бы тем же, что и в биологическом. Должны были бы быть исключены по той несложной причине, что незачем придумывать безлюдное слово для изучения тех явлений, каковые и без того уже во всем собственном количестве изучаются биологией. И незачем создавать лишнюю категорию социальных явлений, в то время, когда они превосходно изучаются как явления биологические. В этом случае вместо науки мы имели бы безлюдное слово социология.
Но эти явления нельзя исключить из области социологии, в силу того, что борьба за существование, к примеру, человека и растений — вещи глубоко разные. То же относится и к размножению, и к питанию. А разны они по причине того, что в высших животных и мире людей эти биологические функции покупают новый, то есть психологический темперамент, что их совершает новыми объектами и социальными явлениями особой науки. Именно это присоединение психики, а не что-нибудь иное заставляет вычислять их социальными явлениями и дает право для изучения их не только биологу, изучающему чисто жизненные формы данных взаимоотношений, но и социологу, изучающему их сознательные, социальные формы. Если бы половой вопрос целый заключался в конъюгации и в чисто биологических половых актах, то социологии, само собой разумеется, тут не было бы дела, и вопрос был бы не социальный, а чисто биологический. Но, думается, никто и ни при каких обстоятельствах еще не ставил данный вопрос как вопрос социальный, в данной плоскости, а в любой момент, говоря о половом вопросе, разумел под ним не сами половые акты, а в большинстве случаев те психологические отношения, каковые связаны с данной биологической функцией; то есть: допустимость либо недопустимость половых взаимоотношений по большому счету (аскетизм) между определенными лицами, их время, место, определенные формы брака и т. д. — с позиций религии, права, морали, науки и эстетики. Вот что составляло и образовывает сущность полового вопроса как вопроса социального, а это говорит, что и тут имелись и имеются в виду психологические формы, а не биологические. То же относится и к питанию как вопросу социальному. Кроме того, кроме того те лица, каковые областью социальных наук вычисляли только
К оглавлению
==40
мир людской общежития, и те сознательно либо бессознательно принимали за людскую общежитие не простое сожительство биологических особей (неделимых), то есть сожительство представителей homo sapiens как носителей психологической энергии. Если бы не эта черта, то не было бы никакого другого основания выделять мир людской общежития из вторых животных сообществ а также таких сборных единиц, как лес. В этом случае, пожалуй, возможно было бы общество вычислять если не организмом, то чем-то очень родным к нему. Не хорошо ли, отлично ли, но так именуемые социальные науки изучали в любой момент разные стороны деятельности людских сообществ конкретно как сообществ объединенных психотерапевтическими, а не только биологическими связями.Не говоря уже о таких науках, как науки о религии, праве, этике, эстетике, психике, имеющие дело конкретно с психологическими формами бытия, кроме того такие науки, как история и экономика материального быта, трактовали о тех же психологических формах людской деятельности. В действительности, что такое главные категории политической экономии наподобие хозяйства, ценности, капитала, труда и т. д.? Разве это не чисто психосоциальные категории? Совершенно верно так же описание определенных предметов материального быта разве трактует об этих предметах как о несложных физико-химических вещах? Обрисовывая картину Рафаэля, либо статую Венеры, либо египетскую пирамиду, либо хижину эскимоса, разве мы имеем в виду их состав, либо их удельный вес, либо температуру и другие физические и химические особенности? Ответ ясен и не требует комментариев. Выражаясь кантовским языком, возможно было бы заявить, что психологическое имеется априорная посылка социальных явлений.
§ 2. Две стороны социального явления: внутренне-психологическая и снаружи-символическая
Выяснив социальное явление как психологическое сотрудничество, мы сейчас должны задать вопрос себя: отчего же при таких условиях такие не психологические вещи, как храмы, музеи, автомобили, дома и т. д., имеющие чисто материальный темперамент, рассматриваются в качестве социальных явлений? Не помогает ли данный факт несоответствием вышеизложенному пониманию социального явления как явления, имеющего психологическую природу? И не только чисто материальные вещи, но и такие явления, как слова, музыка, последовательность тех либо иных перемещений (к примеру, мимически двигательный язык глухонемых), сами по себе не есть так как явления психологические? В действительности язык имеется по собственной материи не что иное, как та либо другая комбинация звуков, а звук сам по себе не есть что-то психологическое; то же направляться сообщить и о музыке, о перемещениях (из которых состоят так именуемые обряды) и т. п. В чем же тут дело? Уже из самой постановки вопросов ответ ясен. Все эти явления принадлежат к категории социальных фактов только по причине того, что они сущность знаки психологических переживаний либо, в противном случае говоря, они сущность реализовавшаяся психика. Кто видит в языке только совокупность звуков, тот не знает языка; для того должны были бы быть равнозначными по собственному Качеству речь человека — и шум автомобиля, песня и — звук грома и т. п. То же относится и к музыке… Лишь тот факт, что сзади этих физических явлений предполагаются психологические переживания, — лишь данный факт делает их социальным явлением. Где таковой подразумеваемое™ нет — нет и социального факта. Сообщённое в равной степени относится и к храму, и к дому, и к музею, и к картине, и к кокардам,
==41
и к вторым материальным вещам. Все они только знаки, значки психологических переживаний — и постольку они социальные явления. Храм делается храмом не по причине того, что бревна и кирпичи в нем соединены так, а не в противном случае; статуя Венеры Милосской сущность явление социальной категории не по причине того, что мрамор принял определенную форму, картина Рафаэля делается художественной сокровищем не благодаря соединению красок и холста — все они сущность социальные сокровища только потому, что объективируют собой субъективную психику: определенные эмоции, мысли, переживания, настроения и т. д.