В 60-х годов XX века у нас философия науки понемногу начала превращаться в одну из самые престижных областей философской деятельности. В данной области был намного меньший идеологический контроль, чем, к примеру, в социальной философии. Многие исследователи, деятельно трудившиеся в философии науки, имели особое, значительно чаще естественнонаучное, образование. К концу 1960-х годов в стране сложилось достаточно бессчётное и интегрированное сообщество философов науки. Решающую роль в его формировании сыграло сотрудничество изучений по философии естествознания, гносеологии и логике.
Значительным импульсом к активизации этих изучений были работы Б. М. Кедрова, П. В. Копнина и М. Э. Омельяновского. Они были участниками АН СССР, занимали влиятельные административные должности в Академии наук. Их труды сыграли ключевую роль в преодолении догматического марксизма сталинской эры, что было нужным условием последующих продуктивных отечественных изучений в области философии науки.
Как мы знаем, политические кампании 1950-х годов, направленные против кибернетики и генетики, нападки на теорию относительности и квантовую механику сопровождались примитивизацией и искажением марксистской философии. Идеологизированные и вульгаризированные её предположения предлагались в качестве мировоззренческого обоснования разрушительных для науки идеологических кампаний. Исходя из этого обращение к аутентичному марксизму было нужной предпосылкой становления отечественной философии науки.
В изучениях П. В. Копнина были акцентированы деятельностно-практические нюансы марксистской гносеологии, исторический подход к анализу процессов познания, идеи методов познания и взаимного соответствия предмета. С этих позиций неприятность интеграции наук рассматривалась как перенос понятийных методов и средств из одной науки в другую и выработка общенаучных представлений и понятий об исследуемых объектах.
интеграции и Проблема дифференциации научного знания занимала одно из основных мест и в работах Б. М. Кедрова. Он выделил правила, каковые определяют диалектико-материалистический подход к ответу неприятностей философии науки. Во-первых, анализ связи предметов наук как особенных состояний развития материи. Во-вторых, учёт исторического развития самого научного познания, его способов, понятий и представлений, определяющих то либо иное видение мира. Опираясь на предложенную Ф. Энгельсом концепцию форм перемещения материи и соответствующую ей классификацию наук, Б. М. Кедров модифицировал её с учётом открытий XX века. Он подчернул, что представление о механическом перемещении как одной из форм развивающейся материи было пережитком механистических представлений о мире.
Механическое перемещение выступает нюансом физических процессов, но оно не имеет какого-либо одного материального носителя, а характеризует кое-какие неспециализированные черты физических процессов мкромира. В микромире физические процессы характеризуются как квантово-механическое перемещение, которое кроме этого есть нюансом физических процессов, относящихся к целому последовательности сотрудничеств — от сотрудничества элементарных частиц до образования ядер атомов, молекул и атомов. Исходя из этого физическая форма перемещения материи в микромире, в соответствии с Б. М. Кедрову, обязана рассматриваться как две формы — атомно-физическая и молекулярно-физическая. Между ними находится химическая форма перемещения, изучаемая в совокупности химических дисциплин. Квантово-механическое описание относится не только к атомно-физической, но и к химической форме перемещения (учитывая происхождение квантовой химии). Б. М. Кедров выделил кроме этого геологическую форму перемещения, соответствующую формированию планет на протяжении космической эволюции. Совокупность наук о Земле, согласно его точке зрения, изучает конкретно эту форму движущейся материи.
Предложенная Б. М. Кедровым классификация породила последовательность дискуссий по проблеме соответствующих форм форм и развития движения материи. Продуктивным нюансом этих дискуссий стала разработка категорий «материя», «перемещение», «время» и «пространство» с учётом достижений естествознания XX века (работы С. Т. Мелюхина, Н. Ф. Овчинникова, РА. Аронова, Я. Ф. Аскина и других). Второй серьёзной областью изучений Б. М. Кедрова были процессы научного открытия, методов и развития понятий научного познания. В данной области уже в середине 60-х годов XX века он показал эффективность истории науки и тесной связи философии.
Анализ научного открытия Б. М. Кедров проводил на конкретном материале истории химии, выявляя сообщение логико-методологических и социально-психотерапевтических качеств научного познания. Его реконструкция открытия Д. И. Менделеевым периодического закона была вариантом ставших потом актуальными в истории науки и западной философии так называемых «кейс стадиес». В этом типе изучений определённый фрагмент истории науки изучается комплексно — как формирование нового знания в контексте сотрудничества логико-методологических, психотерапевтических, социокультурных и личностных факторов.
Одно из центральных мест в отечественной философии в 1960-х годах занимала науки взаимосвязи и проблема философии. Преодоление догматического марксизма 1940–1950-х годов стимулировало разработку фундаментальных философских категорий под углом зрения достижений науки. Особенную роль сыграло осмысление открытий квантово-релятивистской физики. В работах М. Э. Омельяновского была сформулирована исследовательская программа в форме двух взаимосвязанных задач: во-первых, выяснения того, что дала современная физика для развития философских категорий; во-вторых, анализа тех методологических идей и регулятивов, выработанных философией, каковые серьёзны для развития физики XX века. С этих позиций М. Э. Омельяновский проанализировал категорию действительности. Он отмечал важность различения понятий «объективная действительность», «эмпирическая и» абстрактная «реальность ». Первое понятие обозначает объективный мир, изучаемый в науке, второе — тот нюанс действительности, что дан на уровне явлений в форме эмпирических фактов (и знаний наблюдений), третье — высказывает сущностные отношения, системно-структурные представления об изучаемых объектах, каковые выяснены моделями и теоретическими законами.
С учётом этих различений М. Э. Омельяновский проанализировал роль принципа наблюдаемости в современной физике. Он один из первых в отечественной литературе обратил внимание на идею А. Эйнштейна о том, что замечаемое и ненаблюдаемое определяются теоретическим видением действительности, которое очерчивает предметную область изучения. Принцип наблюдаемости используется как регулятив не при выдвижении догадок, а как способ их эмпирического обоснования, установления связи теоретических размеров с опытом.
Ответственной вехой в развитии отечественной философии науки стали активизация логических изучений и использование современных логических средств к анализу научного познания. В становлении этого подхода особенная роль принадлежала А. А. Зиновьеву.
В отечественной философии 1940–1950-х годов была необычная бдительность по отношению к математической логике, которую разглядывали лишь как область математики. Что же касается применения её средств при анализе познавательных процессов, то это расценивалось как уступка позитивизму. Для данной цели надеялось использование диалектической логики и как запасного средства классической формальной логики. Математическая логика считалась применимой лишь к сфере сложившегося знания, но не к анализу процессов развития знаний. Ответ этих задач относили к компетенции диалектической логики.
Данный подход был поставлен под сомнение ещё в начале 50-х годов XX века в диссертации А. А. Зиновьева. Её создатель продемонстрировал, что декларации о развитии понятий в «Капитале» через диалектическое несоответствие (а не через формально-логическое) не соответствуют настоящим фактам. Развитие знаний осуществлялось через обнаружение логических парадоксов и их снятие путём переопределения понятий. Уже из этого следовало, что разработка логических средств обнаружения парадоксов выступает одним из ответственных качеств методики науки. Последующие работы А. А. Зиновьева в области методологии и логики стимулировали как фактически логические изучения (в том числе и в таких новых направлениях, как многозначные логики), так и применение наработанных логических средств при анализе научного знания.
Отечественные разработки философии науки к концу 1960-х годов получили развитый и многоаспектный темперамент. В данной области появились профессиональные сообщества и оригинальные школы исследователей. Пара из них было в Москве. «Столичный методологический кружок», фаворитом которого стал Г. П. Щедровицкий, деятельно разрабатывал широкий круг неприятностей теории деятельности. Деятельностный подход к анализу науки органично соединялся с анализом рефлексии и с изучениями семиотики культуры. Ключевую роль в этом синтезе сыграли работы Г. П. Щедровицкого, Э. Г. Юдина и В. А. Лефевра.
В Университете философии АН СССР (ИФАН) деятельно анализировались на материале конкретных областей науки философские следствия её новейших достижений (Л. Б. Баженов, Ю. В. Сачков, И. А. Акчурин, Ю. Б. Молчанов, PC. Карпинская, В. В. Казютинский, И. К Лисеев и другие). Эти изучения были тесно связаны с разработками гносеологических и логико-методологических неприятностей науки (В. А. Лекторский, И. В. Кузнецов, B. C. Швырёв. Е. А. Мамчур, Е. П. Никитин, Л. А. Никифоров, Д. П. Горский, Г. И. Рузавин, B. C. Тюхтин, И. П. Меркулов, В. Н. Порус, И. Т. Касавин, Н. С. Авто-номова и другие).
Сформировалась удачно трудящаяся кооперация Московского Института университета и логиков философии (В. А. Смирнов, Е. А. Сидоренко, Е. Д. Смирнова, Е. К. Войшвило, B. C. Меськов, позднее А. С. Карпенко, В. А. Бочаров, В. И. Маркин и другие). Их разработки логического инструментария анализа науки удачно использовались при ответе логико-методологических неприятностей математики, естественных и социальных наук.
Ключевую роль в развитии новых подходов в философии науки, которые связаны с синтезом науковедческих и историко-научных изучений, сыграло сообщество историков и философов науки, сложившееся в 1960–1970-х годах в Университете истории естествознания и техники (ИИЕТ) АН СССР (Б. Г. Кузнецов, С. Р. Микулинский, Н. И. Родный, М. Г Ярошевский, П. П. Гайденко, М. К. Мамардашвили, А. В. Ахутин, Б. Г. Юдин, А. П. Огурцов, В. Ж. Келле, А. А. Печенкин, В. Л. Рабинович, И. В. Кузнецов, Ю. И. Соловьёв, Г. В. Быков, В. П. Визгин, ГМ. Идлис, Вик. П. Визгин, Т. Б. Романовская, А. В. Постников, Э. Н. Мирзоян, Э. Н. Колчинский, Е. Б. Музрукова, В. Н. Гутина, Ф. О. Хайтун, Л. А. Маркова, И. С. Тимофеев, Н. И. Кузнецова).
Интеграции философии науки с историко-научными изучениями содействовала кроме этого работа научного кружка B. C. Библера, в него входили кое-какие из перечисленных выше сотрудников ИИЕТа. Наконец, среди исследовательских сообществ, оказавших стимулирующее действие на становление новых подходов к философии науки, направляться выделить кооперацию философов, специалистов и логиков в конкретных областях науки и техники, занимавшихся системными изучениями (И. Б. Блауберг, В. Н. Садовский, Э. Г. Юдин, А. А. Малиновский, Э. М. Мирский, Ю. А. Шрейдер, ГН. Поваров, Ю. А. Урманцев и другие).
Столичные исследовательские коллективы философов, методологов и логиков наук взаимодействовали между собой и со школами в других городах страны. В этом сотрудничестве деятельно приняли участие и внесли значительный вклад в разработку неприятностей философии науки исследователи не только ИФАН, ИИЕТа, но и МГУ, вторых академических учреждений и московских Вузов (В. А. Готт, А. Ф. Зотов, Б. С. Нечистое, В. И. Купцов, А. И. Ракитов, Э. М. Чудинов, В. Д. Урсул, Л. М. Косарева, позднее А. Г. Барабашев, В. В. Миронов и другие).
Не считая нескольких столичных исследовательских сообществ и научных школ появились и другие школы, удачно трудившиеся в методологии науки и области философии. Сложилась уникальная ленинградская школа (В. А. Штофф, В. П. Бранский, А. С. Кармин, М. С. Козлова, М. В. Мостепаненко, A. M. Мостепаненко, Ю. Н. Солонин, Э. В. Караваев, Б. В. Марков и другие). Продуктивно трудилась киевская школа (М. В. Попович, С. Б. Крымский, А. Т. Артюх, П. И. Дышлевый, Н. П. Депенчук, В. М. Найдыш, В. И. Кузнецов, ВЛ. Храмова, B. C. Лукьянец, И. С. Добронравова и другие).
В конце 1960-х — начале 1970-х годов известность купила новосибирская школа, соединявшая разработку вопросов динамики науки с социокультурной проблематикой (М. А. Розов, И. С. Алексеев, С. С. Розова, Л. С. Сычева и другие). Внесли свою лепту в развитие философии науки томские философы (А. К. Сухотин, В. В. Чешев, позднее И. В. Черникова и другие). В Ростове уникальные разработки в области науковедения и философии науки осуществила школа М. К. Петрова, в том месте же деятельно проводились изучения философских неприятностей естествознания (Ю. А. Жданов, Л. А. Миносян и другие).
Вклад в разработку неприятностей философии науки внесла и казахская школа философов (Ж. М. Абдильдин, А. Н. Насанбаев, ГА. Югайидр). В конце 1960-х — начале 1970-х годов сложилась минская школа философии науки, фаворитом которой признают автора данной книги (B. C. Стёпин, Л. М. Томильчик, А. И. Зеленков, А. Н. Елсуков, Е. В. Петушкова, Л. Ф. Кузнецова, Я. С. Яскевич и другие). В изучениях данной школы динамики и детальный анализ структуры научного знания проводился на конкретном материале истории науки и был связан с историческими реконструкциями становления главных концепций и теорий физики, социальных наук и биологии.
В 1970-х годах начали складываться экстерриториальные, неформальные сообщества исследователей, трудящиеся в отдельных областях философии науки по принципу «незримого колледжа». В первую очередь это было сообщество логиков, ориентированных на разработку методики математики, а потом и на неприятности методики компьютерных наук (не считая вышеперечисленных Московского Института университета и логиков философии, в этом сообществе деятельно трудились Ю. Л. Ершов, В. К. Финн, Е. Е. Ледников, А. И. Уемов, В. В. Целищев и другие). Появляется неформальное сообщество философов техники (В. Г Горохов, В. М. Розин, Б. И. Иванов, В. В. Чешев, О. Д. Симоненко и другие).
Начали формироваться в качестве особенного направления изучения по методологии и философии социально-гуманитарных наук (работы А. И. Ракитова, В. Ж. Келле, В. Г Федотовой, Л. А. Микеши-ной, М. С. Кагана, В. М. Розина, во второй половине 80-х годов прошлого века — Н. С. Розова, В. Г. Кузнецова и другие). Выделились в социологии науки и специальную область философии изучения институциональных форм научного познания в их исторической эволюции (Э. М. Мирский, A. M. Кулькин, Н. В. Мотрошилова, Т. Б. Длугач, М. Г Ярошевский, Е. З. Мирская, А. П. Огурцов и другие).
Дифференцировались изучения по философии естествознания. Сложилось широкое неформальное сообщество исследователей философских и методологических неприятностей физики, в котором активную роль игрались не только философы (Ю. В. Сачков, Л. Б. Баженов, И. А. Ак-чурин, Е. М. Мамчур, И. С. Алексеев, Э. М. Чудинов, С. В. Илларионов, B. C. Стёпин, О. С. Разумовский, А. А. Печенкин. Б. Я. Пахомов, А. С. Кравец, А. И. Панченко и другие), но и узнаваемые физики (Ф. А. Фок, В. Л. Гинзбург, Я. А. Смородинский, Е. Л. Фейнберг, М. В. Волькен-штейн, ГБ. Жданов, направляться. C. Барашенков, Д. С. Чернавский и другие). В консолидации сообщества исследователей философских и методологических неприятностей биологии ключевую роль сыграла кооперация, с одной стороны, философов (И. Т. Фролов, PC. Карпинская, И. К. Лисеев, Н. Т. Абрамова, Э. В. Гирусов, В. Г Борзенков, В. И. Кремянский, А. С. Мамзин и другие), а с другой — историков и биологов биологии (К. М. Завадский, Н. П. Дубинин, С. В. Мейен, П. Ф. Рокицкий, Ю. В. Чайковский, Э. И. Колчинский и другие).
Разнообразие школ сочеталось с интегративными тенденциями установления и результатов совместного обсуждения исследования исследовательских коммуникаций между участниками сложившихся научных сообществ. В этом ходе активную роль игрались издания «Философские науки» и «Вопросы философии», и научно-организационная деятельность созданного в 1970-х годах Совета по социальным проблемам и философии науки и техники АН СССР. С середины 1970-х годов Совет возглавил узнаваемый философ И. Т. Фролов. Его работы содействовали продуктивному расширению тематики философии науки. Узнаваемые изучения И. Т. Фролова по философским проблемам биологии были дополнены широким контекстом глобальных этики проблем и анализа науки современной цивилизации. Он был одним из первых исследователей, начавших разбирать мировые проблемы и их влияние на темперамент научного развития. Благодаря деятельности И. Т. Фролова сформировались новые исследовательские программы высоких связей технологий и изучения науки, тенденций синтеза естественнонаучного и гуманитарного знания, новых этоса и анализа науки этических неприятностей научного творчества.
Научно-организационная деятельность возглавляемого им Совета была основополагающим причиной проведения последовательности всесоюзных и интернациональных конгрессов и конференций, придавших новый импульс изучениям по философии науки. Это всесоюзные заседания 1970–1980-х годов по философским проблемам естествознания, в которых наровне с философами активно учавствовали и выдающиеся естествоиспытатели страны (В. А. Фок, В. Л. Гинзбург, Н. Н. Семёнов, В. А. Анохин, А. И. Берг, Вл. А. Энгельгардт, В. А. Амбарцумян, A. M. Амосов, В. М. Глушков, П. С. Симонов, А. А. Марков и другие), и Интернациональный Конгресс по логике, философии и методологии науки в Москве (1987), наконец, уже в 1990-х годах — VII Интернациональный философский конгресс, совершённый в Москве (1993).
Заметную роль в консолидации и расширении сообщества философов науки сыграли школы молодых учёных, систематично проводившиеся в 1970–1980-х годах. Последовательность их участников стали потом известными исследователями в области философии науки (P. M. Нугаев, В. А. Бажанов, В. И. Курашов, И. В. Черникова, В. Г. Торосян и другие). В 1980-х — начале 1990-х годов в ряде ведущих Институтов страны создаются методологии науки и специализированные кафедры философии. Сейчас самые известные среди них кафедры Столичного и Петербургского университетов являются центрами не только подготовки молодых экспертов, но и разработки многих философско-методологических изучений. Так, кроме того эскизный обзор институциональных и коммуникационных качеств деятельности отечественных философов науки говорит о широте и разнообразии этого течения.
В конце прошлого века, по окончании распада СССР, показались оценочные сужения, в соответствии с которым в отечественной философии не было никаких достижений, что она была оторвана от всемирный философской мысли и неё нужно затевать с нуля. Для того чтобы рода суждения возможно встретить кроме того в энциклопедических словарях и философских учебниках того времени.
Они были чисто идеологическим феноменом, появившимся в русле огульной критики мировоззрения советской эры. То, что в советскую эру считалось хорошим, машинально объявлялось негативным, символ «плюс» заменялся на символ «минус». Но подобные утверждения, но не требующие какое количество-нибудь важной мыслительной работы, не выдерживают критики при обращении к настоящим фактам. Показательно, что узнаваемый американский историк науки, доктор наук Массачусетского технологического университета (Бостон) Лорен Грэхэм собственное фундаментальное изучение исторического развития философии науки в СССР завершил обобщающим выводом о том, что эта область изучений у нас есть «впечатляющим интеллектуальным достижением» 28, что «по степени и универсальности разработанности диалектико-материалистическое объяснение природы не имеет равных среди современных систем мысли» 29.
Сопоставление отечественных и западных изучений говорит о том, что мы смогли не только совершить конструктивную критику позитивистской и постпозитивистской философии науки, ассимилировать самые продуктивные их успехи, но и взять новые, очень важные результаты. Многие из них, среди них и полученные автором данной книги, будут более подробно представлены в последующем изложении. Тут же я обозначу их в общем виде 30:
1. В отечественных изучениях 1960–1980-х годов намного более глубоко, чем в западной философии, проанализирована науки взаимодействия и проблема философии. Доминирование позитивистских концепций в западной философии долгое время исключало эту проблематику из историко-научных и философско-методологических изучений. Наоборот, критическое отношение к позитивизму активизировало отечественную разработку данной тематики. Сначала на конкретном историческом материале была прослежена эвристическая роль философских идей в становлении фундаментальных научных теорий. Следующим этапом стало обоснование данной роли, выяснение необходимости предварительно введённых категориальных матриц для теоретического осмысления новых типов объектов, осваиваемых в фундаментальных теоретических изучениях. Наконец, удалось распознать механизмы формирования таких матриц в философской деятельности, раскрыть неоднозначную функцию философских знаний в научном изучении — эвристическую, содействующую рождению новых научных идей, и функцию обоснования, снабжающую включение фундаментальных достижений науки в поток культурной трансляции.
2. В отечественных изучениях 1970-х годов более подробно, чем в подобных западных работах, проанализирована структура научного знания. Было продемонстрировано, что представление о сети теоретических конструктов, довольно которых формулируются теоретические высказывания, есть только первым приближением описания содержательной структуры теории. Выяснены уровни организации теоретических конструктов, связи между этими уровнями и их связи с эмпирическими знаниями. Установлены корреляции между операциональным и объектным смыслами эмпирических и теоретических высказываний. Особенное внимание уделялось анализу научной картины мира как своеобразной формы теоретического знания. Эта форма знания в западной философской литературе долгое время по большому счету отсутствовала; в постпозитивизме она в лучшем случае была только обозначена в отдельных работах.
Что же касается отечественных изучений, то тут мы существенно продвинулись в аналитической разработке данной проблематики: поставлена и решена задача нахождения показателей, отличающих научную картину мира от теории, узнаны содержательная структура картины мира, её связи с опытными фактами и теориями. Помимо этого, узнана типология научных картин мира, совершено различение трёх их главных типов:
1. Особых научных картин мира (дисциплинарных онтологии).
2. Естественнонаучной и социально-научной картины мира.
3. Общенаучной картины мира.
В отечественных изучениях аналитически прослежены функции картины мира в научном познании: её функционирование как исследовательской программы эмпирического и теоретического поиска, её функции как интегратора научного знания, её роль в объективации их включения и результатов исследования в культуру.
Достаточно обстоятельно выделены и проанализированы в качестве компонентов оснований науки нормы и идеалы изучения и философские основания науки. Тут кроме этого нами осуществлена более глубокая проработка соответствующей проблематики, чем в западной философии науки. Это относится типологии идеалов и их содержания и норм, процессов их трансформации в историческом развитии науки. Ответственными результатами стали совершённое различение между остальным и философскими основаниями науки массивом развивающегося философского знания и анализ смены философских оснований в ходе исторического развития научного знания.
В итоге всех этих изучений структуры науки выявилась неадекватность классического подхода к анализу научного знания, в то время, когда в качестве единицы анализа рассматривалась раздельно забранная научная теория и её отношение к опыту. Таковой подход, казавшийся очевидным, неявно предлагал образ научного знания как несложной совокупности, свойства которой конкретно определяются особенностями её фактов (и элементов теорий). Но теоретическое знание относится к второму, более сложному типу — исторически развивающихся совокупностей. Адекватным этому системному представлению есть выбор в качестве единицы методологического анализа не отдельной теории, а научной дисциплины как совокупности развивающихся теорий, рассмотренных и их сотрудничестве между собой и опытом, и включённых и междисциплинарные сотрудничества.
3. Новые результаты были взяты при логическом анализе процедур развёртывания теории. Продемонстрировано, что наровне с гипотетико-дедуктивным способом при построении теорий используется генетически-конструктивный способ, основанный на оперировании абстрактными объектами. При развёртывании теорий умелых наук данный способ господствует. Теория, как очень отмечал Т. Кун, развёртывается путём решения задач в соответствии с примерами, включаемыми в её состав. Тут появлялись неприятности структуры образцов и их генезиса. Генетически-конструктивный подход разрешил решить обе эти неприятности, и приоритет этих ответов принадлежал отечественной философии науки.
4. Созданные представления о структуре научного знания разрешили распознать новые очень важные нюансы его роста. В первую очередь это относится логико-методологических оснований процесса выдвижения догадок. В позитивистской и постпозитивистской литературе выдвижение догадки рассматривалось с позиций в основном психологии, но не логики открытия. В отечественной литературе были узнаны нужные логические процедуры этого процесса, роль научной картины мира в выборе средств и постановке проблем построения догадок, функции аналоговых трансляции и моделей абстрактных объектов как метода формирования гипотетического ядра будущей теории. В позитивизме логика обоснования и логика открытия быстро противопоставлялись друг другу. В конечном счете это стало причиной отказу от анализа логики открытия.
В отечественных изучениях эти два нюанса становления теории анализировались в их связи. Отечественные исследователи открыли ранее малоизвестную и не обрисованную в зарубежной философии процедуру конструктивного обоснования гипотетических моделей. Было прослежено, как формируется благодаря многократному применению данной процедуры эмпирическая интерпретация математического аппарата теории, происходит переопределение её понятий и развитие её концептуального аппарата.
5. Более глубоко, чем в западной философской литературе в 1970–1980-х годах, проанализированы ситуации научных революций, распознана типология научных революций, а в их анализе учтены роль и междисциплинарные взаимодействия социокультурных факторов. Тип научной революции, который связан с междисциплинарными «парадигмальными» прививками без происхождения предварительных «кризисов и аномалий», в западной литературе фактически не анализировался. Таковой анализ подробно совершён в отечественных изучениях.
6. Анализ научных революций соединялся у нас с изучениями типов научной рациональности и их исторического развития. Изучения научной рациональности осуществлялись в двух качествах: во-первых, как анализ трансформации научной деятельности в связи с освоением разных типов системных объектов и, во-вторых, как анализ трансформаций широкого социокультурного контекста, фундаментальных сокровищ, составной частью которых выступает научная рациональность. Таковой подход разрешил осмыслить современные трансформации научной рациональности и зафиксировать происхождение постнеклассической науки.
Перечисленные результаты касаются неспециализированных неприятностей философии науки. Но ими не исчерпывается вклад отечественных исследователей в развитие данной области знания. не меньше значимыми стали изучения философско-методологических неприятностей конкретных наук — физики, химии, биологии, технических, социальных и гуманитарных наук. Сейчас интенсивно начинается философско-методологический анализ междисциплинарных изучений. Данный тип изучений в современных обстановках все более тесно связывается с изучением объектов, воображающих собой сложные саморазвивающиеся совокупности. Потому, что такие совокупности владеют синергетическими чертями, в их философско-методологическом освоении ключевую роль играются методологические неприятности синергетики. Они выступают нюансом методики постнеклассической науки. В середине 1990-х годов сложилось расширяющееся сообщество философов, естествоиспытателей и математиков, ориентированных на разработку данной проблематики (С. П. Курдюмов, Г. Г. Малинецкий, Д. С. Чернавский, В. И. Аршинов, В. Г. Буданов, Е. Н. Князева, Л. В. Лесков, И. С. Добронравова, М. С. Каган, В. П. Бранский и другие).
Становление постнеклассического типа научной рациональности расширяет проблематику философии науки. В ней наровне с уже классическими гносеологическими и методологическими качествами акцентируются аксиологические неприятности. Появляются вопросы о ценностном статусе науки в современной культуре, о вероятных трансформациях структуры сокровищ современной цивилизации и о судьбах научной рациональности. Все эти неприятности деятельно обсуждаются на современном этапе развития отечественной философии науки.