Мы изложили выше все главные мысли, заставляющие нас заключить , что эгоцентрическая обращение является рядом ступеней, предшествующих формированию внутренней речи. Отметим, что эти мысли были троякого характера-функционального (мы нашли, что эгоцентрическая обращение выпол-няет~интеллектуальные функции подобно внутренней), структурного (мы нашли, что эгоцентрическая обращение по строению приближается к внутренней) и генетического (мы сопоставили замечаемый Пиаже факт отмирания эгоцентрической речи к моменту наступления школьного возраста с рязом фактов, заставляющих отнести к этому же моменту начало развития внутренней речи, и сделали из этого заключение, что на пороге школьного возраста происходит не отмирание эгоцентрической речи, а ее перерастание и переход во внутреннюю обращение). Эта новая рабо-
Л С ВЫГОТСКИЙ
чая догадка о структуре, функции и судьбе эгоцентрической речи дала нам возможность не только перестроить радикальным образом все учение об эгоцешрической речи, но и пробраться в глубину вопроса о природе внутренней речи. В случае, если отечественное предположение, что эгоцентрическая обращение представляет собой ранние формы внутренней речи, заслуживает доверия, то тем самым решается вопрос о способе изучения внутренней речи.
Эгоцентрическая обращение в этом случае ключ к изучению внутренней речи. Первое удобство содержится в том, что она представляет собой еще вокализованную, звучащую обращение, т. е речь_ внешнюю по методу проявления и вместе с тем внутрен-нююЪсГсрГункциям и структуре. При изучении сложных внутренних процессов чтобы экспериментировать, объективизировать замечаемый внутренний процесс, приходится намерено создавать его внешнюю сторону, связывая его с какой-либо внешней деятельностью, выносить его наружу. Это разрешает сделать вероятным его объективно-функциональный анализ, основывающийся на наблюдениях внешней стороны внутреннего процесса. Но при эгоцентрической речи мы имеем дело как бы с естественным опытом, выстроенным по этому типу Это имеется дешёвая прчмол’у экспериментированию и наблюдению внутренняя обращение, т. е внутренний по природе и внешний по проявлениям процесс В этом основная обстоятельство того, по какой причине изучение эгоцентрической речи и есть в отечественных глазах главным способом изучения внутренней речи.
Второе преимущество способа пребывает в той, что он разрешает изучить эгоцентрическую обращение не статически, а динамически, в ходе ее развития, постепенного убывания одних ее медленного нарастания и особенностей вторых. Именно поэтому появляется возможность делать выводы о тенденциях развития внутренней речи, разбирать то, что для нее несущественно и что отпадает на протяжении развития, как да и то, что для нее значительно и что на протяжении развития улучшается и увеличивается. И наконец, появляется возможность, изучая генетические тенденции внутренней речи, заключить посредством способов интерполяции, что является движением от эгоцентрической речи к внутренней в пределе, т. е. какова природа внутренней речи.
Перед тем как перейти к изложению главных результатов, каковые мы добыли посредством этого способа, остановимся на неспециализированном понимании природы эгоцентрической речи, чтобы совсем уяснить теоретическую базу отечественного способа. При изложении будем ‘исходить из противопоставления двух теорий эгоцентрической речи—Пиаже и отечественной. В соответствии с учению ПиажеА эгоцентрическая обращение ребенка представляет собой прямое выражение эгоцентризма детской мысли, что, со своей стороны, есть компромиссом между изначальным
МЫШЛГНИЕ И Обращение
аутизмом_детского мышления и постепенной его социализацией— компромиссом, особенным для каждой возрастной ступени, так сообщить, динамическим компромиссом, где по мере развития ребенка убывают элементы аутизма и увеличиваются элементы социализованной мысли, благодаря чему эгоцентризм в мышлении, как и в речи, понемногу сходит на нет.
Из для того чтобы понимания природы эгоцентрической речи вытекает воззрение Пиаже на структуру, функцию я судьбу этого вида речи. В эгоцентрической речи ребенок не должен приспосабливаться к мысли взрослого; исходя из этого его идея остается максимально эгоцентрической, что находит собственный выражение в непонятности эгоцентрической речи для другого, в ее сокращен-ности и других структурных изюминках. По функции эгоцентрическая обращение в этом случае не может быть ни чем иным, как несложным сопровождением, сопровождающим главную мелодию детской деятельности и ничего не меняющим в самой данной мелодии. Это скорее сопутствующее явление, чем явление, имеющее независимое функциональное значение. Эта обращение не делает никакой функция в мышлении и поведении ребенка. И наконец, потому, что она есть выражением детского эгоцентризма, а последний обречен на отмирание на протяжении детского развития, конечно, что ее генетическая будущее имеется также умирание, параллельное умиранию эгоцентризма в мысли ребенка. Исходя из этого развитие эгоцентрической речи идет по убывающей кривой, вершина которой находится в начале развития и которая падает до нуля на пороге школьного возраста.
Так, об эгоцентрической речи возможно сообщить словами Ф. Страницы о вундеркиндах, что все ее будущее в прошлом. Она не имеет будущего. Она не появляется и не начинается вместе с ребенком, а отмирает и замирает, воображая собой скорее инволюционный по природе, чем эволюционный процесс. В случае, если развитие эгоцентрической речи совершается по непрерывно затухающей кривой, конечно, что эта обращение на всяком данном этапе детского развития появляется из недостаточной «социализации детской речи, изначально личной, и есть прямым выражением степени данной неполноты и недостаточности социализации.
В соответствии с противоположной теории, эгоцентрическая обращение ребенка представляет собой один из феноменов перехода от интерпсихических функций к интрапоихическим, т. е. от форм социальной, коллективной деятельности ребенка к его личным функциям. Данный переход есть неспециализированным законом, как мы продемонстрировали в одной из отечественных прошлых работ*, для развития
* Имеется в виду работа Л. С Выготского «Развитие высших психологических функции», ьоторая будет опублш овлн i в третьем томе Собрания сочинений — Примеч ред
Л С ВЫГОТСКИЙ
всех высших психологических функций, каковые появляются первоначально как формы деятельности в сотрудничестве и только после этого переносятся ребенком в сферу собственных психологических форм деятельности. Обращение для себя появляется методом дифференциации изначально социальной функции речи для других. Не постепенная социализация, вносимая в ребенка извне, но постепенная индивидуализация, появляющаяся на базе внутренней социальности ребенка, есть главным трактом детского развития. В зависимости от этого изменяются и отечественные воззрения на вопрос о структуре, функции и судьбе эгоцентрической речи. Структура ее, представляется нам, начинается параллельно обособлению ее функций и в соответствии с ее функциями. В противном случае говоря, получая новое назначение, обращение, конечно, перестраивается и в структуре сообразно с новыми функциями. Мы ниже детально остановимся на этих структурных изюминках. Скажем до тех пор пока, что эти особенности не отмирают и не сглаживаются, не сходят на нет и не инволюционируют, но усиливаются и увеличиваются, эволюционируют и развиваются вместе с возрастом ребенка, так что развитие их, как и всей, но, эгоцентрической речи, идет не по затухающей, а по восходящей кривой.
Функция эгоцентрической речи представляется нам в свете отечественных опытов родственной функции внутренней речи: это менее всего сопровождение, это независимая мелодия, независимая функция, служащая целям умственной ориентировки, осознания, препятствий и преодоления затруднений, мышления ‘и соображения, это обращение для себя, обслуживающая самым интимным образом мышление ребенка. И наконец, генетическая будущее эгоцентрической речи представляется нам менее всего похожей на ту, которую рисует Пиаже. Эгоцентрическая обращение начинается не по затухающей, но по восходящей кривой. Ее развитие имеется не инволюция, а подлинная эволюция. Она менее всего напоминает те отлично узнаваемые в педиатрии и биологии инволюционные процессы, каковые проявляются в отмирании, как процессы рубцевания пупочной отпадения и раны пуповины либо облитерация Боталлова пупочной вены и протока во время новорожденности. Значительно больше она напоминает все процессы детского развития, направленные вперед и воображающие по собственной природе конструктивные, созидательные, полные позитивного значения процессы развития. С позиций отечественной догадки эгоцентрическая обращение является речью внутреннюю по психологической функции и внешнюю по структуре. Ее будущее— перерастание во внутреннюю обращение.
Если сравнивать с догадкой Пиаже эта догадка имеет в отечественных глазах последовательность преимуществ. Она разрешает нам адекватнее и лучше растолковать с теоретической стороны структуру, судьбу и функцию эгоцентрической речи. Она лучше согласуется с отысканными
РЕЧЬ и МЫШЛЕНИЕ
нами экспериментальными фактами возрастания коэффициента эгоцентрической речи при затруднениях в деятельности, требующей размышления и осознания, фактами, необъяснимыми с позиций Пиаже.
Но самое основное и решающее ее преимущество пребывает в тьм, что она дает удовлетворительное объяснение парадоксальному и необъяснимому в противном случае положению (вещей, обрисованному Пиаже. В действительности, в соответствии с теории Пиаже, эгоцентрическая обращение отмирает с возрастом, уменьшаясь количественно по мере развития ребенка. И мы вправе были бы ожидать, что ее структурные изюминки кроме этого должны убывать, а не возрастать вместе с ее отмиранием, потому что тяжело представить, дабы отмирание охватывало лишь количественную сторону процесса и никак не отражалось на его внутреннем строении. При переходе от 3 к 7 годам, т. е. от высшей к низшей точке в развитии эгоцентрической речи, эгоцентризм детской мысли значительно уменьшается в огромной степени. В случае, если структурные изюминки эгоцентрической речи коренятся конкретно в эгоцентризме, конечно ожидать, что эти структурные изюминки, находящие суммарное выражение в непонятности данной речи для других, будут так же стушевываться, понемногу сходя на нет, как и сами проявления данной (речи. Другими словами, следовало ожидать, что процесс отмирания эгоцентрической речи отыщет собственный выражение и в отмирании ее внутренних структурных изюминок, т. е. что эта обращение и по внутреннему строению будет все более приближаться к социализованной речи и, следовательно, будет становиться все понятнее.
Что же говорят факты на данный счет? Чья обращение более непонятна — трехлетки либо семилетки? Одним из наиболее значимых и самым важным по значению фактическим результатом отечественного изучения есть установление того, что структурные изюминки эгоцентрической речи, высказывающие ее отклонения от социальной речи и обусловливающие ее непонятность для других, не убывают, а возрастают вместе с возрастом, что они минимальны в 3 года и велики в 7 лет, что они, следовательно, не отмирают, а эволюционируют, что они выявляют обратные закономерности развития по отношению к коэффициенту эгоцентрической речи. Тогда как последний непрерывно падает на протяжении развития, сходя на нет и равняясь нулю на пороге школьного возраста, эти структурные изюминки проделывают развитие в противоположном направлении, поднимаясь практически от нуля в 3 года до практически стопроцентной по необычному строению совокупности структурных отличий.
Данный факт не только необъясним с позиций Пиаже, поскольку совсем неясно, как процессы отмирания эгоцентрической речи и детского эгоцентризма и внутрен-
И Л С Выютскии 321
Л. С. ВЫГОТСКИЙ
не свойственные ей изюминки смогут так бурно расти, но он в один момент разрешает нам осветить и тот единственный факт, на котором Пиаже сооружает, как на краеугольном камне, всю теорию эгоцентрической речи, т. е. факт убывания коэффициента эгоцентрической речи по мере роста ребенка.
Что свидетельствует в сущности факт падения коэффициента эгоцентрической речи? Структурные изюминки внухр-едаей речи и ее функциональная разделение с внешней речью _у_вели-чиваются вместе с возрастом. Что же убывает? Падение эгоцентрической речи не говорит ни о чем, помимо этого, что убывает только одна-единственная изюминка данной речи, конкретно ее вокализация, звучание. Возможно ли из этого сделать вывод, что звучания и отмирание вокализации равносильно отмиранию всей эгоцентрической речи? Эта думается нам недопустимым, в силу того, что в этом случае делается совсем необъясн’имым факт развития ее структурных и функциональных изюминок. Напротив, в свете этого фактора делается совсем осмысленным и понятным само убывание коэффициента эгоцентрической речи. Несоответствие между стремительным убыванием одного симптома эгоцентрической речи (вокализации) и столь же стремительным нарастанием вторых признаков (структурной, функциональной дифференциации) выясняется лишь кажущимся, видимым, иллюзорным несоответствием.
Будем рассуждать, исходя из несомненного, экспериментально установленного нами факта. Структурные и функциональные изюминки эгоцентрической речи увеличиваются вместе с развитием ребенка. В 3 года отличие данной речи от коммуникативной речи практически равняется нулю. В 7 лет перед нами обращение, которая практически по всем функциональным и структурным изюминкам отличается от социальной речи трехлетки. В этом факте находит выражение прогрессирующая с возрастом разделение двух речевых функций и обособление речи для себя и речи для других из неспециализированной, нерасчлененной речевой функции, делающей в раннем возрасте оба эти назначения практически совсем однообразным методом. Это без сомнений. Это факт, а с фактами, как мы знаем, тяжело спорить.
Но в случае, если это так, все другое делается понятным само собой. В случае, если структурные и функциональные изюминки эгоцентрической речи, т. е. ее способ и внутреннее строение ее деятельности, все больше развиваются и обособляют ее от внешней речи, то совсем в меру того, как возрастают эти своеобразные изюминки эгоцентрической речи, ее_^ внешняя, звучащая сторона обязана отмирать, ее вокализация обязана стушевываться и сходить на нет, ее внешние проявления должны падать до нуля, что и находит выражение в убывании коэффициента эгоцентрической речи во время от 3 до 7 лет. По
РЕЧЬ и МЫШЛЕНИЕ
мере обособления функции эгоцентрической речи, данной речи для себя, ее вокализация делается в той же мере функционально ненужной и тщетной (мы знаем собственную задуманную фразу раньше, чем мы ее сказали), а в меру нарастания структурных осо’бенностей эгоцентрической речи вокализация ее в той же мере делается неосуществимой. Совсем хорошая по строению обращение для себя никак не имеет возможности отыскать собственного выражения в совсем чужеродной по природе структуре внешней речи, особенная по строению форма речи, появляющаяся .в это время, нужно должна иметь и особенную фоому выражения, поскольку фазическая сторона ее перестает совпадать с физической стороной внешней речи. Нарастание функциональных изюминок эгоцентрической речи, ее обособление в качестве независимой речевой функции, образование и постепенное складывание ее самобытной внутренней природы неизбежно приводят к тому, что эта обращение делается беднее во внешних проявлениях, все больше отдаляется от внешней речи, все больше теряет собственную вокализацию. И в узнаваемый момент развития, в то время, когда обособление эгоцентрической речи достигает нужного предела, в то время, когда обращение для себя совсем отделится от речи для других, она обязана прекратить быть звучащей речью и, следовательно, обязана создать иллюзию полного отмирания и своего исчезновения.
Но это имеется конкретно иллюзия. Вычислять падение коэффициента эгоцентрической речи до нуля за симптом умирания эгоцентрической речи совсем то же самое, чго вычислять отмиранием счета тот момент, в то время, когда ребенок перестает пользоваться пальцами при перечислении и от счета вслух переходит к счету в уме. В сущности за этим симптомом отмирания, негативным, инволюционным симптомом, прячется совсем хорошее содержание. Падение коэффициента эгоцентрической речи, убывание ее вокализации, теснейшим образом связанные, как мы продемонстрировали только что, с обособлением и внутренним ростом этого нового вида детской речи, являются лишь по видимости негативными, инволюционными симптомами. А по сути дела это эволюционные симптомы вперед идущего развития. За ними прячется не_ отмирание» а нарождение новой формы речи
На убывание внешних проявлений эгоцентрической речи направляться наблюдать как на проявление развивающейся абстракции от звуковой стороны речи, которая имеется один из главных конституирующих показателей внутренней речи, как на прогрессирующую разделение эгоцентрической речи от коммуникативной, как на показатель развивающейся способносги ребенка мыслить слова, воображать их, вместо того дабы произносить, оперировать образом слова — вместо самого слова В этом хорошее значение симптома падения коэффициента эгоцен-
11* 323
Л С ВЫГОТСКИЙ
трической речи. Так как это падение имеет совсем определенный суть: оно совершается в определенном направлении, причем в том же самом, в котором совершается развитие функциональных и структурных изюминок эгоцентрической речи, конкретно в направлении к внутренней речи. Коренным отличием внутренней, речи от внешней есть отсутствие вокализации.
Внутренняя обращение имеется немая, немногословная ^ечь. Это ее главное отличие. Конкретно в этом направлении, в постепенном нарастании этого отличия, и происходит эволюция эгоцентрической речи. Ее вокализация падает до нуля, она делается немой речью. Но так и должно быть, в случае, если эгоцентрическая обращение представляет собой генетически ранние этапы в развитии внутренней речи. Тот факт, что данный показатель начинается понемногу, что эгоцентрическая обращение раньше обособляется в функциональном и структурном отношении, чем в отношении вокализации, показывает лишь на следующее: внутренняя обращение начинается не^ методом внешнего ослабления звучащей стороны, переходя от речи к шепоту и от шепота к немой речи, а методом функционального и структурного обособления от внешней речи, переходя от нее к эгоцентрической и от эгоцентрической к внутренней речи. Это мы и положили в базу отечественной догадки о развитии внутренней речи.
Так, несоответствие между отмиранием внешних проявлений эгоцентрической речи и нарастанием ее внутренних изюминок выясняется видимым несоответствием. На деле за падением коэффициента эгоцентрической речи прячется хорошее развитие одной из центральных изюминок внутренней речи — абстракции от окончательной стороны дифференциации и звуковой речи внутренней и внешней речи. Следовательно, все три главные группы показателей (функциональные, структурные и генетические), все знакомые нам факты из области развития эгоцентрической речи (среди них и факты Пиаже) в соответствии с говорят об одном и том же: эгоцентрическая обращение начинается в направлении к внутренней речи, и целый движение ее развития не может быть осознан в противном случае, как движение постепенного прогрессивного нарастания всех фундаментальных отличительных особенностей внутренней речи.
В этом мы видим неопровержимое подтверждение развиваемой нами догадки о природе и происхождении эгоцентрической речи и столь же неоспоримое подтверждение в пользу того, что изучение эгоцентрической речи есть главным способом к познанию природы внутренней речи. Но чтобы отечественное гипотетическое предположение превратилось в теоретическую достоверность, должны быть отысканы возможности для критического опыта, что имел возможность бы с несомненностью ре-
РЕЧЬ и МЫШЛЕНИЕ
шить, которое из двух противоположных по шманий процесса развития эгоцентрической речи соответствует действительности. Разглядим эти этого критического опыта
Напомним теоретическую обстановку, которую призван быт дать добро отечественный опыт. В соответствии с точке зрения Пиаже, эгоцентрическая обращение появляется из недостаточной социализации изначально личной речи. По нашей точке зрения, она появляется из недостаточной индивидуализации изначально социальной речи, из ее дифференциации и недостаточного обособления, из ее невыделенное™. В первом случае эгоцентрическая обращение — пункт на падающей кривой, кульминация которой лежит сзади. Эгоцентрическая обращение отмирает В этом и состоит ее развитие У нее имеется лишь прошлое. Во втором случае эгоцентрическая обращение — пункт на восходящей кривой, кульминационная точка которой лежит в первых рядах. Она начинается во внутреннюю обращение. У нее имеется будущее. В первом случае обращение для себя, т. е внутренняя обращение, вносится извне вместе с социализацией — так, как белая вода вытесняет красную по упомянутому уже нами принципу. Во втором случае обращение для себя появляется из эюцентрической, т. е. начинается изнутри.
Чтобы совсем решить, какое из этих двух точек зрения справедливо, нужно экспериментально узнать направление, в котором будут функционировать на эгоцентрическую обращение ребенка неоднозначного рода трансформации обстановки—ослабление социальных моментов обстановки, содействующих происхождению социальной речи, и их усиление. Все доказательства, каковые мы приводили до сих пор в пользу отечественного понимания эгоцентрической речи и против Пиаже, как ни громадна их роль в отечественных глазах, имеют все же косвенное значение и зависят от общей интерпретации. Данный же опыт имел возможность бы дать прямой ответ на интересующий нас вопрос. Исходя из этого мы и разглядываем его как expenmentum направляться.
В действительности, в случае, если эгоцентрическая обращение ребенка проистекает из эгоцентризма его мышления и недостаточной его социали-лизации, то всякое ослабление социальных моментов в ситуации, освобождение и всякое уединение ребёнка его от связи с коллективом, всякое содействие его психотерапевтической изоляции и потере психотерапевтического контакта с другими людьми, всякое освобождение его от необходимости приспособляться к мыслям вторых и, следовательно, пользоваться социализованной речью нужно должны привести к резкому увеличению коэффициента эгоцентрической речи за счет социализованной, в силу того, что все это должно создать максимально благоприятные условия для свободного и полного обнаружения недостаточности социализации мысли и речи ребенка. В случае, если же эгоцентрическая обращение проистекаег из недостаточной разделения речи для себя от
Л С ВЫГОТСКИЙ
речи для других, из недостаточной индивидуализации изначально социальной речи, из необособленности и невыделенное™ речи для себя из речи для других, то все трансформации обстановки должны сказаться в резком падении эгоцентрической речи ребенка.
Таков был вопрос, находившийся перед отечественным опытом. Отправными точками для его построения мы избрали моменты, отмеченные самим Пиаже в эгоцентрической речи и, следовательно, не воображающие никаких сомнений в смысле их фактической принадлежности к кругу изучаемых нами явлений.
Не смотря на то, что Пиаже не придает этим моментам никакого теоретического значения, обрисовывая их, скорее, как внешние показатели эгоцентрической речи, однако нас сначала не смогут не поразить три особенности данной речи: 1) то, что она представляет собой коллективный монолог, т. е. проявляется не в противном случае, как в детском коллективе при наличии вторых детей, занятых той же деятельностью, а не тогда, в то время, когда ребенок остается сам с собой; 2) то, что данный коллективный монолог сопровождается, как отмечает сам Пиаже, иллюзией понимания; то, что ребенок верит и думает, словно бы его ни к кому не обращенные эгоцентрические высказывания понимаются окружающими; 3) наконец, то, что эта обращение для себя имеет темперамент внешней речи, совсем напоминая социализованную обращение, а не произносится шепотом, невнятно, про себя. Все эти три значительные изюминки не смогут быть случайны. Эгоцентрическая обращение субъективно, с позиций самого ребенка, не отделена еще от социальной (иллюзия понимания), объективна от обстановки (коллективный монолог) и по форме (вокализация), не отделена и не обособлена от социальной речи. Уже это одно склоняет «ашу идея не в сторону учения о недостаточной социализации как источника эгоцентрической речи. Эти особенности говорят, скорее, в пользу через чур большой социализации и недостаточной обособленности речи для себя от речи для других. Так как они показывают, что эгоцентрическая обращение, обращение для себя, протекает в объективных и субъективных условиях, характерных социальной речи для других.
Отечественная оценка этих трех моментов не есть следствием предвзятого мнения. Это видно из того, что к аналогичной оценке без всякого экспериментирования, лишь на основании интерпретации данных самого Пиаже, приходит А. Грюнбаум, на которого мы не можем не сослаться. В некоторых случаях, он утвержает, что поверхностное наблюдение заставляет думать, что ребенок полностью загружён в самого себя. Это фальшивое чувство появляется из того, что мы ожидаем от трехлетнего ребенка логического отношения к окружающему. Так как данный род взаимоотношений к действительности несвойствен ребенку, мы легко до-
РЕЧЬ и МЫШЛЕНИЕ
пускаем, что он живет загружённый в личные мысли и фантазии и что ему характерна эгоцентрическая установка. Дети 3—5 лет на протяжении совместной игры заняты довольно часто любой лишь самим собой, говорят довольно часто лишь любой самому себе. В случае, если с далека это и создаёт чувство беседы, то при ближайшем рассмотрении оказывается коллективным монологом, участники которого не прислушиваются друг к другу и друг другу не отвечают. Но в конечном итоге и данный, казалось бы, лучший пример эгоцентрической установки ребенка есть в действительности доказательством социальной связанности детской психики. При коллективном монологе нет места намеренной изоляции от коллектива либо аутизму в смысле современной психиатрии, но имеется то, что по психологической структуре прямо противоположно этому. Пиаже, что подчеркивает эгоцентризм ребенка совершает его основа всего собственного объяснения психологических изюминок ребенка, обязан все же признать: при коллективном монологе дети верят, что они говорят друг другу и что другие их слушают. Правильно, что они ведут себя, как бы не обращая внимания на вторых. Но это происходит лишь по причине того, что они полагают: любая их идея, которая не выражена вовсе либо выражена слишком мало, имеется вес же неспециализированное достояние.
Это и есть, в глазах Грюнбаума, доказательством недостаточной обособленности личной психики ребенка от социального целого.
Но, повторяем опять, окончательное решение вопроса в собственности не той либо другой интерпретации, а критическому опыту. Мы постарались в отечественном опыте динамизировать те три особенности эгоцентрической речи, о которых говорили выше (вокализация, коллективный монолог, иллюзия понимания), усиливая их либо ослабляя, для того чтобы получить ответ на интересующий нас вопрос о природе и происхождении эгоцентрической речи.
В первой серии опытов мы пробовали стереть с лица земли появляющуюся при эгоцентрической речи у ребенка иллюзию понимания его вторыми детьми. Для этого мы помещали ребенка, коэффициент эгоцентрической речи которого был нами предварительно измерен в ситуации, совсем сходной с опытами Пиаже, в другую обстановку: или организовывали его деятельность в коллективе глухонемых детей, или помещали его в коллектив детей, говорящих на зарубежном языке. В остальном обстановка оставалась неизменной как по структуре, так и во всех подробностях. Переменной величиной в опыте являлась »лишь иллюзия понимания, конечно появлявшаяся в первой и исключенная во второй ситуации. Как же вела себя эгоцентрическая обращение при исключении иллюзии понимания? Коэффициент ее в
Л С ВЫГОТСКИЙ
критическом опыте без иллюзии понимания быстро падал, как правило достигая нуля и в остальных случаях уменьшаясь в среднем в 8 раз
Эти испытания не оставляют сомнения в том, что иллюзия понимания не случайна, что она не есть побочным и незначащим придатком, эпифеноменом по отношению к эгоцентрической речи, а функционально неразрывно связана с ней. С позиций теории Пиаже, отысканные нами результаты не смогут не показаться парадоксальными Чем менее выражен психотерапевтический контакт между окружающими и ребёнком его детьми, чем более ослаблена его сообщение с коллективом, чем менее обстановка предъявляет требования к социализованной речи и к приспособлению собственных мыслей к мыслям вторых, тем свободнее обязан выявляться эгоцентризм в мышлении, а следовательно, и в речи ребенка.
К этому выводу мы нужно должны были бы прийти, если бы эгоцентрическая обращение ребенка вправду проистекала из недостаточной социализации его мысли и речи. В этом случае выключение иллюзии понимания должно было не снизить, как это имеет место на деле, а повысить коэффициент эгоцентрической речи. Но с позиций защищаемой нами догадки эти экспериментальные эти, думается нам, нереально разглядывать в противном случае, как прямое подтверждение того, что недостаточная индивидуализация речи для себя, невыделенность ее из речи для других — подлинный источник эгоцентрической речи, которая самостоятельно и вне социальной речи не имеет возможности жить и фукционировать