Пьеру хотелось сообщить ей, что нет обстоятельств переживать, что он ни за что не причинит Анжелике боли, что он через чур ценит Анжелику чтобы обращаться с ней как с каждый дамой в собственном прошлом. Но как он имел возможность подобное давать слово? Совсем сравнительно не так давно он убеждал себя, что не разрешит себе впутаться в отношения с дамой, а сейчас думает о том, как бы очаровать Анжелику.
– Жан будет благодарен Пьеру за помощь. – Матушка схватила Анжелику за руку. – И в то время, когда он возвратится, заметит, что все осталось таким же, как было при нем.
В словах матушки слышалось мягкое предупреждение: возвратившийся Жан очевидно захочет заметить Анжелику таковой, как ее покинул, ожидающей и готовой стать его женой.
– Жан не составит большого труда радостен. Действительно, ангел?
Анжелика повесила голову, но Пьер успел заметить проблеск вины. Она что?то в соответствии с пробормотала, помогла Мириам переступить порожек и повела ее в темноту помещения.
– Пьер, иди посиди с нами, – позвала его матушка, перед тем как скрыться из виду.
Он поразился силе собственного жажды последовать за Анжеликой и матушкой. Он с наслаждением приготовил бы Анжелике ужин – пожарил утку, которую подстрелил по окончании обеда. С хрустящей корочкой из свежей петрушки и зеленого лука. А позже добавил бы репы и моркови, каковые лишь?лишь набрались сока.
Ей понравился бы ужин. Пьер был в этом уверен.
Ему так нравилось замечать, как она наслаждается каждым кусочком.
Рукоять топора в ладони показалась ему неподъемной. Так хотелось выпустить ее из пальцев и поддаться собственной импульсивной натуре. Пускай у него не было времени жарить утку, но что?то второе он совершенно верно успел бы сделать. И замечал бы, как светятся от наслаждения ее ожившие глаза, радовался бы тому, как ей нравится его готовка.
В доме зажглась масляная лампа, мягко осветив интерьер.
Пьер смог рассмотреть отцовское весло, висевшее на стене. броские цвета – светло синий и красные полосы – как будто бы издевались над ним, напоминая о дне, в то время, когда папа повесил весло на стену и поклялся, что ни при каких обстоятельствах больше им не воспользуется, что дни торговли мехом остались в прошлом.
Это было весной, по окончании последней отлучки отца. Он приплыл на остров, ушел от собственной бригады по берегу и сразу же, войдя в дом, в первую очередь повесил весло на стену. А позже подхватил матушку на руки, поцеловал ее, продолжительно и страстно, и поклялся, что больше ни при каких обстоятельствах не уйдет.
От этих воспоминаний к горлу Пьера подкатил неприятный комок.
Папа заявил тогда, что он изменился, что посвящает собственную жизнь Господу и желает сейчас привести дом в порядок – желает обожать детей и свою жену так, как велит ему Господь. Он заявил, что, в случае, если у приятели имеется дети и жена, нельзя бросать их на девять месяцев в году, предпочитая работу.
И Пьер был согласен. Он также поклялся, что ни при каких обстоятельствах не поступит так со своей женой. Он не начнёт жениться на даме, дабы бросать ее.
И уж точно не поведет ее за собой в лесную глушь. Жизнь в каноэ никак не доходила детям и женщинам.
Пьер всматривался в висящее на стене весло. Истина заключалась в том, что, если он желал жить с любимой дамой, он должен был кинуть торговлю мехами, как и его папа.
А сможет ли он это сделать? Сможет ли поступиться любовью к путешествиям и лесам для любви к даме?
Дверь в дом была открыта, и он видел, как Анжелика оказывает помощь матушке сесть на стул, а после этого расплетает косу, которую матушка носила подвязанной у шеи, и расчесывает долгие волосы.
Сердце сжалось при мысли о том, как рисковала Анжелика, оставляя таверну, дабы оказать помощь Мириам искупаться и вымыть волосы.
Анжелика Мак?Кензи была самой хорошей и милой дамой из всех, кого он знал.
В случае, если и существовала та, для которой он имел возможность бы кинуть прошлую собственную жизнь и остепениться, то Пьер конкретно на данный момент наблюдал на эту единственную.
Глава 13
С опаской пройдя по чёрному коридору, Анжелика взялась за лестницу, ведущую на чердак, молясь про себя, дабы ступени не скрипнули.
Она через чур задержалась, помогая Мириам.
И в то время, когда сумела проскользнуть обратно на постоялый двор, мимо забитой людьми столовой в сторону тёмного хода, она старалась не дышать, ожидая, что в любой миг Эбенезер выйдет из кухни и остановит ее. Но, по всей видимости, он задержался на пляже с индейскими дамами.
Она пошарила рукой в темноте, нащупывая задвижку люка, и застыла, в то время, когда пальцы наткнулись на металлический крюк, вольно свисающий вместо того, дабы надежно сидеть в петле. Анжелика напряглась. Кто?то был в ее комнате. Эбенезер довольно часто взбирался на чердак за припасами, но, в то время, когда он спускался, он постоянно закрывал люк. Может, кто?то из вояжеров пробрался по чёрному коридору? И сейчас ожидает ее в том месте, готовый выпрыгнуть из засады, когда она доберется до матраца?
Анжелика толкнула люк и помедлила. Раньше у нее ни при каких обстоятельствах не было неприятностей с вояжерами, каковые останавливались в жилых помещениях постоялого двора. Эбенезер настаивал на том, дабы все приятели пользовались внешней лестницей, ведущей в долгую спальню над столовой.
Неожиданно со стороны помещения, которую Эбенезер дробил с Бетти, донесся резкий крик. Кто?то напал на Бетти? Анжелика содрогнулась, соскальзывая с лестницы. Она не имела возможности разрешить кому?то причинить вред данной бедняжке, не говоря уж о нерожденном ребенке.
Анжелика с опаской шла по чёрному коридору, ведя пальцами по стенке, пока не наткнулась на дверную ручку. После этого остановилась и прислушалась. Снизу долетали привычные громкие голоса и раскаты смеха мужчин, каковые выпивали и игрались в карты. Сигаретный дым от их трубок пеленой застывал во мокром и жарком ночном воздухе. В комнате Бетти было негромко.
Если бы лишь у нее было оружие! Возможно, стоит возвратиться на кухню и забрать нож? Либо прихватить из собственного тайника гребень с костяной ручкой? У него весьма острые зубцы.
Она уже начала разворачиваться к лестнице, в то время, когда из помещения раздался новый крик. Времени идти за оружием не было, Анжелика, больше не медля, открыла дверь и нырнула в чёрную помещение.
– Бетти?
Шорох простыней мешался со звуками надрывного дыхания.
Анжелика прищурилась, всматриваясь в темноту над кроватью. Бетти лежала одна, сжавшись и обхватив руками собственный пузо.
– Думается, пришло время рожать, – простонала она.
Анжелика подошла к краю кровати. Все прошлые страхи были смыты волной паники.
– Я позову повитуху.
Бетти испустила очередной узкий крик.
– Уже… уже через чур поздно для этого.
– Но что я могу? – Анжелика практически ничего не знала о том, как рождаются дети, и с кошмаром воображала, что сделает с ней Эбенезер, если она не отыщет повитуху. Его последняя супруга погибла на протяжении родов. И он точно не захочет, дабы рождению его ребенка от Бетти помогали лишь неопытные руки Анжелики.
– Но я правда обязана позвать повитуху, – сообщила она дрожащим голосом, шаря в темноте в отыскивании фонаря.
– Если бы ты была дома, в то время, когда я тебя искала, было бы время ее позвать. А сейчас через чур поздно.
Так значит, это Бетти забиралась на чердак и нашла ее отсутствие.
– Также, возможно, бегала на пляж пораспутничать, – злобно прошипела Бетти.
– Нет! – Целый прошедший месяц она видела, как Бетти делается все мрачнее. И видела, как Бетти провожала Эбенезера взором по вечерам, как искажалось от неприязни ее лицо. Анжелика не имела возможности кроме того представить, как больно было данной девочке от неверности ее мужа.
– Быть может, это ты сманиваешь моего мужа? – Бетти дышала звучно и неровно. – Я видела, какими глазами он на тебя наблюдает.
– Он на меня не наблюдает . – Анжелика содрогнулась от одной мысли об этом.
Бетти сдавленно вскрикнула.
– Я не осознаю, по какой причине он до сих пор от тебя не избавился. Ты старше меня. Ты уже давно должна быть замужем.
– Моего жениха вынудили уехать с острова, и он на данный момент сражается на войне. – Анжелика подошла ближе к постели. – Я выйду за него, когда он возвратится.
– А что, если он погибнет? Что ты тогда будешь делать?
Анжелика приложив все возможные усилия гнала от себя подобные мысли. Не разрешала себе думать о том, что ожидает ее, в случае, если Жан не возвратится. Многие приятели гибли на войне, но она знала, что Жан не погибнет. Он не имел возможности погибнуть.
С выдохом и каждым вдохом голос Бетти становился все пронзительнее.
– Ты что, решила окончательно остаться в данной таверне и искушать моего мужа?
– Я не соблазняю его.
– Если бы тебя не было тут, он оставался бы со мной, а не сбегал неизменно, дабы избежать искушения!
Анжелика имела возможность только покачать головой. Обвинения были забавными и полностью необоснованными. И когда Бетти додумалась до таковой глупости? Анжелика же приложив все возможные усилия старалась не быть привлекательной, как мама либо сестра.
Юная дама застонала и скорчилась на постели, обнимая себя руками. В смутном свете, проникавшем через окно, Анжелика видела, как спутались простыни около ног Бетти, и видела чёрные пятна крови, которую она уже утратила.
Анжелика погладила ее по напряженной пояснице.
– Не трогай меня! – зашипела Бетти, сгибаясь в очередной схватке.
– Что мне сделать? Как тебе оказать помощь?
– Необходимо было быть дома и привести повитуху!
– Я на данный момент приведу. – Анжелика попятилась к двери.
Бетти помотала головой и начала кричать.
Анжелика споткнулась о разбросанные ботинки и ударилась о край сундука. Если бы лишь она не отправилась сейчас посетить Мириам! Она знала, что рискует, уходя с постоялого двора. Но она рисковала всю зиму, а с последнего визита к Мириам прошло уже пара дней. И как бы ей ни хотелось это отрицать, Анжелика стремилась заметить Пьера. Она с детства умела придумывать всевозможные обстоятельства повидать его и погулять с ним. Рядом с Пьером она ощущала себя в безопасности, кроме того в то время, когда он оставался снаружи и колол дрова, пока она помогала Мириам. Ощущать его присутствие, видеть его хоть мельком, ловить на себе его взор – все это придавало ей сил.
И в то время, когда он заявил, что планирует остаться до конца лета, сердце Анжелики наполнилось эйфорией.
У нее будет не меньше двух месяцев с ним. Целых два продолжительных месяца.
– Кроме того не сохраняй надежду, что я не поведаю моему мужу о твоем сегодняшнем проступке! – закричала Бетти.
Анжелика не пробовала защищаться и возражать. Она смирилась с тем, что Эбенезер опять накажет ее, запрет на чердаке без еды и вынудит отмаливать грехи.
Он сделает это, даже в том случае, если нужно будет нанять кого?то из детей индейцев, живущих на берегу, для исполнения ее обязанностей по хозяйству. Тем детям он платил вещами, исходя из этого ассистент не будет стоить ему ни пенни.
– И сейчас, – продолжила Бетти, – он, может, наконец?то примет решение избавиться от тебя!
Анжелика постаралась отмахнуться от все растущего тревоги, но обвинения Бетти задели ее. Нет, в Бетти точно говорит ее боль. Она же не имеет возможности в действительности верить в подобную чушь. Когда родится ребенок, Бетти точно забудет собственные ожесточённые слова.
К тому же, пока Пьер на острове, все будет отлично. Он ее защитит.
И все же сердце Анжелики заныло, давая предупреждение, что ей необходимо быть осмотрительнее и больше не злить ни Бетти, ни Эбенезера. Ей больше нельзя рисковать.
Глава 14
– Что означает «ты не выпустишь ее из помещения»? – слова Пьера эхом раскатились в безлюдной таверне. В голосе звенела злость, которая увеличивалась и увеличивалась, пока не вытеснила все эмоции и мысли, не считая жажды высвободить Анжелику.
– Ей необходимо отбыть еще один сутки наказания. – Эбенезер потер широкую плешь на макушке, взмокшую от пота. Остров вот уже довольно много дней был окутан мокрой жарой, от которой расплодились огромные облака мух и москитов.
– Нет. Ты и без того два дня продержал ее взаперти. Этого достаточно. – Пьеру хотелось закричать, что Эбенезер идиот, но он вынудил себя задавить собственную гнев. Не было возможности усугублять обстановку – Анжелике будет лишь хуже. Глаза Эбенезера сузились в щелки.
– Я сообщил собственной падчерице, что ее ожидают три дня наказания, и я собирается сдержать собственные слова.
– Мисс Мак?Дугал приказала мне не возвращаться сейчас без Анжелики. – Все было мало не так, но Пьер через чур разозлился.
– Уверен, она все осознает, в то время, когда ты растолкуешь, что непослушание моей падчерицы чуть не стоило судьбе моей жене и новорожденному сыну.
Пьер посмотрел в сторону кухни, на жену Эбенезера, которая сидела перед камином, прижимая к себе младенца. Дама старательно прятала глаза, глядя только на ребенка.
– Если судить по тому, что я слышал, – продолжил Пьер, – Анжелика привела повитуху одновременно с.
– В первую очередь, ей не следовало шляться по острову, – с каждым словом голос Эбенезера становился все громче. Он прокашлялся и с вымученным самообладанием закончил: – Я не разрешу участнику моей семьи вести себя, как распутная девка.
Шляться? Распутная девка? Пьер чуть не фыркнул. Никто в здравом уме не сообщил бы, что Анжелика шляется либо ведет себя, как распутная девка. Она была самой чистой и невинной из всех, кого Пьер в то время, когда?или видел. Но стало ясно, что она не говорила Эбенезеру, куда ходит, не признавалась, что оказывает помощь бедной ослепшей вдове, дабы не быть наказанной еще и за это.
Пьер ощущал, что, в случае, если продолжит спор, придется ему уходить с безлюдными руками, как в прошлые два дня, в то время, когда он оказался с целью отвести Анжелику в форт. Эбенезер свихнулся на собственной власти. Пьер неоднократно встречал аналогичных людей, занимаясь торговлей. В случае, если применить силу, Эбенезер только посильнее упрется.
Пьер глубоко набрался воздуха и разжал кулаки. Рыжий Лис гордился бы им, если бы это заметил. Нет, он не начнёт решать проблему силой и кулаками. Он будет играть на слабости Эбенезера. По крайней мере, пока.
Он потянулся к ручке двери и с деланым равнодушием осмотрел маленького индейца и грязную комнату, отскребавшего липкий пол.
– Ну что ж, хорошего дня тебе и твоей супруге. Я передам мисс Мак?Дугал, что ты отказываешь в ее просьбе отпустить Анжелику в форт на ее уроки. Мисс Мак?Дугал будет разочарована тем, что ей не хотят идти навстречу.
Пьер задержал дыхание, молясь про себя, дабы Эбенезер не знал, что Лавиния страдает от лихорадки. Москиты как будто бы обезумели, и бедная женщина мучилась, не обращая внимания на дозы хинина, прописанные ей доктором. И все же, несмотря на заболевание, Лавиния хотела, дабы Пьер привел Анжелику в форт. Но только по причине того, что вынудила собственного портного мало поработать с платьем и сейчас желала заметить в нем Анжелику, готовую к будущим танцам.
– И не скажи позже, что я не давал предупреждение. – Пьер открыл дверь. – Не хотелось бы мне появляться на твоем месте, в то время, когда мисс Мак?Дугал пожалуется отцу. Полковник сейчас и без того не в духе от подготовки к нападению американцев, и он не обрадуется тому, что его дочь кто?то расстроил.
Он не стал ждать ответа Эбенезера и просто шагнул за порог. Любая мышца в его теле выступала против этого ухода. И Пьер сделал вывод, что, в случае, если Эбенезер не выпустит Анжелику из ее колонии на чердаке, он возвратится к ветхой проверенной практике – выбьет из старика дух, встанет наверх и заберет ее силой.
Шагая прочь от постоялого двора, Пьер практически ощущал, как не легко давит на него влажность, мешая дышать, как будто бы небо и озеро внезапно поменялись местами.
– Погоди!
Пьер выдохнул, услышав за спиной голос Эбенезера, и вынудил себя досчитать до пяти, перед тем как посмотрел назад. Эбенезер стоял на пороге двухэтажного беленого трактира, и бесформенная серая рубашка липла к его потному телу.
– Думается, ты прав, – хмуро продолжил Эбенезер. – Я не желаю доставлять полковнику лишнее беспокойство, в особенности в такие сложные времена.
Всех тревожило будущее наступление американцев.
Большая часть жителей кроме того начали запасаться прочими припасами и едой в ожидании новой битвы. Кое-какие думали, что американцы забросают город ядрами со стороны гавани. Другие подозревали, что будет замечательная стычка на берегу, по окончании чего нападавшие захватят форт. Были и те, кто сказал, что американцы устроят блокаду в надежде уморить голодом британский гарнизон острова.
Пьеру было известно не более, чем любому из островитян. Его общение с американскими силами было односторонним: он слал им свежую данные и ни при каких обстоятельствах не получал ответа.
– В случае, если я разрешу Анжелике отправиться с тобой в форт, – сообщил Эбенезер, – то только при условии, что ты сразу же вернешь ее к себе.
Пьер пожал плечами, как будто бы это не имело значения, но в действительности ему хотелось закричать Эбенезеру, что он ни при каких обстоятельствах не вернет ее назад.
– Я не распоряжаюсь ни жаждами мисс Мак?Дугал, ни ее уроками. Я всего лишь сопровождающий.
– А я могу отложить ее наказание на завтра.
Больше всего Пьер желал, дабы Анжелике не приходилось нервничать о вероятных «на следующий день» с Эбенезером.
– Она взрослая дама. – Он не сумел сдержать попытки ее обезопасисть. – Тебе необязательно наказывать ее, как ребенка.
– Я ее опекун. Я давал слово ее матери дать ей надежный дом. в один раз она поблагодарит меня за заботу, за то, что научил ее направляться заповедям и защитил от постыдных и безнравственных дорог ее сестры и матери.
Вот уж что Анжелика точно не начнёт делать, так это благодарить Эбенезера.
Но вместо того дабы возразить, Пьер взглянул вверх, на затянутое дымкой солнце, притворившись, что определяет время.
– Раз уж из?за тебя она опоздала на урок, возвращения одновременно с ожидать не рекомендую.
Эбенезер что?то пробормотал себе под шнобель и возвратился в таверну. Пьер проследовал за ним до двери и начал ждать.
Пара мин. спустя Эбенезер возвратился в столовую. Анжелика медлительно шла за ним, и Пьер не сдержал вздоха.
– Не думай, что, в случае, если я выпустил тебя из помещения, тебе не нужно будет отбывать наказание, в то время, когда ты возвратишься, – сообщил Эбенезер, отходя в сторону, дабы она имела возможность пройти.
Ее лицо горело нездоровым румянцем, выбившийся локон прилип ко мокрому лбу. Глаза запали и остекленели, а в то время, когда она взглянуть на Пьера, то как будто бы не определила его.
Сердце Пьера застыло. Анжелике было не хорошо.
Что Эбенезер с ней сделал?
Еще пара шагов, и она покачнулась, ей было нужно схватиться за край стола, дабы не упасть. Пьер рванулся вперед и подхватил ее под руку.
– Ты заболела?
Она не ответила, только оперлась на него.
– Она здорова, – отозвался Эбенезер. – Всего лишь переживает последствия собственного наказания, которое полностью заслуживает.
Пьер подвел девушку к двери. Анжелика волочила ноги, и ему казалось, что она вот?вот упадет.
– Никто не заслуживает аналогичного обращения! – закричал он на Эбенезера, приложив все возможные усилия борясь с жаждой ринуться назад и применять отвисший пузо этого ублюдка вместо боксерской груши.
Но вместо этого Пьер подхватил Анжелику на руки и мягко прижал к груди. Она негромко ахнула, но не возразила. Он рывком открыл дверь и вышел наружу, кинув через плечо полный презрения взор.
– Будь уверен, мисс Мак?Дугал определит, как ты обращаешься с Анжеликой. Думаю, ее никак не порадует это открытие.
Пьер с наслаждением отметил, как Эбенезер встревоженно хмурится, и грохнул за собой дверью приложив все возможные усилия.
– Анжелика, macherie ? – Пьер вгляделся в ее измученное лицо. – Сообщи, что не так, чем я могу тебе оказать помощь?
– Мне бы попить, – тихо сказала она растрескавшимися губами.
Пьер опустился на колени, бережно поддерживая Анжелику, а позже потянулся к кожаной фляге, которую носил на поясе. Выдернул пробку и поднес флягу к губам девушки. Пара мин. она выпивала, а после этого слабо кивнула.
– Так?то лучше.
– Лишь не скажи мне, что Эбенезер все эти два дня не давал тебе выпивать, – сообщил Пьер, вешая флягу обратно на пояс и задевая пальцами охотничий нож. – В силу того, что в случае, если так, мне нужно будет вернуться и заколоть эту свинью.
Она ничего не сообщила, но ответ светло читался в ее глазах.
Данный напыщенный гад отнять у неё не только еды, но и воды. И, учитывая душную жару на чердаке, Анжелика имела возможность погибнуть, если бы Пьер не спас ее одновременно с.
Он напрягся и зарычал. И начал опускать ее на землю, зная, что у него не осталось выбора: он обязан возвратиться на постоялый двор и убедиться, что Эбенезер больше ни при каких обстоятельствах не сможет причинить ей вреда.
Но Анжелика обняла его за шею:
– Нет, Пьер. Прошу вас, не делай ничего сгоряча. Пожалуйста.
Пьер помотал головой и постарался высвободиться из ее рук.
– Я преподам этому ублюдку урок, которого он ни при каких обстоятельствах не забудет.
– И тем самым сделаешь мне лишь хуже. – Ее карие глаза обширно раскрылись, невидящий взор пропал, сменившись открытостью и чистотой, каковые он так обожал.
Пьер мрачно покосился на двери таверны.
– Пьер, со мной все будет в порядке. Особенно сейчас, в то время, когда я с тобой.
Он опять встал, крепче прижимая ее к груди, не в силах отпустить. Все тело ныло от подавленного импульса, от необходимости отомстить.
Но мольбе в глазах Анжелики было нереально отказать.
– Хорошо. Тогда я забираю тебя к себе и готовлю тебе хороший обед.
Она ответила не сильный ухмылкой.
* * *
Анжелика прижалась щекой к неотёсанной ткани его рубахи.
– Пьер, я могу идти, – сообщила она, зная, что голосу недостает уверенности.
– О, так ты намекаешь, что я слишком мало силен, дабы тебя нести?
Из его голоса наконец?то провалилась сквозь землю гнев, которая так ее напугала. Анжелика была уверена, что он вправду ринется обратно в таверну и прикончит Эбенезера.
– Ты таковой слабак, Пьер.
Он поднял ее повыше.
– Ты совсем ничего не весишь.
И опять злость пробралась в его голос.
Анжелика крепче обняла его за шею, стараясь забыть о пытке последних дней. Во рту все потрескалось от жажды, она то и дело теряла сознание. Эбенезер и раньше не давал ей еды – это было его любимое наказание. Но в первый раз за все эти долгие годы он запретил ей кроме этого и выпивать.
Она ни при каких обстоятельствах еще не видела его в таковой ярости, как в тот вечер, в то время, когда он выяснил, что она покидала таверну. Нет, он не кричал и не кидался на нее, но неистовая гнев в его глазах сообщила Анжелике, что сейчас она позволила себе слишком много, что он ни за что не забудет обиду ей опасность, которой подверглись его новорождённый ребёнок и жена.
Он желал, дабы она погибла? готовься избавиться от нее, устав копаться все эти долгие годы? Особенно учитывая жалобы Бетти… Анжелика слышала каждое злобное слово, доносившееся на чердак через трещины в полу. Бетти умоляла его избавиться от падчерицы, выдать ее замуж как возможно скорее.
Она содрогнулась.
– Данный человек – чудовище. – Пьер посильнее прижал ее к груди. – И сумасшедший.
При всех недочётах Эбенезера Анжелика не имела возможности забыть о том, что он сделал для нее по окончании смерти матери. Если бы не он, она была бы на улице. В то время, когда матушки не стало, Тереза сказала о том, что необходимо уехать с Мичилимакинака и отправиться на восток, поселиться в одном из громадных городов. Но на что бы они жили? Какую работу они имели возможность бы в том месте найти?
Анжелика умоляла Терезу остаться. И сестра осталась.
Эбенезер ни при каких обстоятельствах не угрожал тем, что выгонит их. Он ни разу не пожаловался на то, что должен жить с ними в одном доме, что ему необходимо кормить лишние рты и тратить деньги на их одежду. Пускай он не был щедр и не испытывал к ним отцовских эмоций, но он обеспечил им безопасность.
И по окончании всех тех лет, что он давал ей приют, Анжелика не имела возможности поверить, что Эбенезер решился ее убить. Это был бы через чур большой грех. Нет, он скорее выдаст ее замуж и пошлёт прочь, как сделал с Терезой.
Но она не разрешит этому произойти.
Анжелика уткнулась носом в рубаху Пьера и вдохнула его запах – запах пряных трав и дыма, каковые он додавал в еду, в то время, когда готовил этим утром для Мириам.
– Дать тебе еще воды? – Его дыхание щекотало ей шею.
– Нет, мне уже лучше, благодарю. – Они пара раз останавливались, дабы Пьер имел возможность ее напоить, и Анжелика начала оживать.
Она все еще чувствовала головокружение и слабость, но, по крайней мере, пришла в себя. Эмоции возвратились. Она разрешила своим пальцам коснуться кудрявых волос на его затылке. Каштановые пряди под пальцами были тяжелыми и прохладными.
Сердце довольно часто билось от таковой близости. От того, что Пьер несет ее на руках, от того, что он волновался и пришел спасти ее.
– Благодарю, что спас мне жизнь.
– Пожалуйста. Ты разве не знала, что это моя тайная работа? Выручать красивых дам из затруднительных положений?
Ее пальцы, как будто бы получив собственную волю, погладили его по шее, совершили линию до щетины, чёрной тенью окольцовывавшей его подбородок. Анжелика погладила сильную линию подбородка, изумляясь ощущению колкости под пальцами.
Пьер сбился с шага.
Она знала, что обязана остановиться, что у нее нет права прикасаться к нему с таковой фамильярностью. Но признательность пронизывала ее душу, признательность и что?то еще, чему Анжелика не имела возможности подобрать заглавия, что?то сладкое и практически болезненное.
– Полагаю, ты требуешь плату с тех, кого выручаешь? – радостно задала вопрос она.
Пьер быстро остановился и наклонил голову, дабы встретиться с ней глазами. От чёрного напряженного взора в ее животе разгорелся пожар. В тени окружающего их леса глаза Пьера казались еще чернее, еще глубже.
На миг Анжелике кроме того показалось, что они одни на этом острове, что это их дом, в котором они непременно должны быть совместно. Густой мох на стволах и камнях деревьев, цветы под ногами, высокие папоротники закрывали их от мира, как будто бы стенки комфортного дома.
Его взор задержался на губах Анжелики.
– Думается, я знаю, какая плата понравится мне более всех остальных.
Она посмотрела на его волевой рот. И память о поцелуе, что они поделили, возвратилась, дабы дразнить Анжелику сладостью и мягкостью его губ. Она не имела возможности отрицать, что сама думала о том, как бы поцеловать его опять.
Ей не хотелось сопротивляться. Она ощущала, как напрягается ее тело от предвкушения того, что последует. Но память несла с собой и предупреждение о том, что она не имеет возможности позволить себе новой боли.
– Я не могу, Пьер, – тихо сказала она и запрятала лицо, уткнувшись в его шею, дабы не поддаться соблазну его поцелуя. Но соленая мокрая кожа манила ее еще больше. Анжелика мягко коснулась ее губами и срочно поняла собственную неточность.
Пьер быстро втянул воздушное пространство.
– Анжелика, – его голос охрип. – Если ты не желаешь со мной целоваться, то у тебя необычный метод это показать.
Она содрогнулась от стыда и отстранилась. Пара секунд он стоял без движений, и она не смела кроме того дышать, опасаясь, что опять потеряет контроль над собой.
И вот наконец Пьер перевел дыхание и зашагал вперед. Через пара мин. они достигли фермы. Он ничего не сказал, пока нес ее в дом и опускал на кресло.
Мириам принялась хлопотать около, ее ласковые пальцы наносили бальзам на кожу Анжелики, а нежные слова смягчали ее душу.
Анжелике хотелось проигнорировать Пьера, что начал делать салат из листьев одуванчика, щавеля и дикой горчицы и готовить запеканку из кукурузной муки, но она просто не могла не смотреть за каждым его перемещением. В первый раз она была счастлива, что Мириам не имеет возможности ее видеть. И все же Мириам необычно затихла и слепо уставилась на нее со собственного места за столом, как будто бы пробуя посмотреть в глубину души Анжелики.
– Ну какой идиот может честно верить, что оказывает помощь кому?то, закрывая ее на чердаке? – задавал вопросы Пьер.
Анжелика прекратила рассматривать его пояснице, и взор тут же метнулся к локонам на его шее, в каковые она совсем сравнительно не так давно запускала пальцы.
– Похоже, ему так сложно было с Терезой, что сейчас он думает, что необходимо приложить максимум усилий, только бы я не попала в беду.
– Никто не имеет возможности сравнивать тебя с Терезой. Она была эгоисткой.
Как ее мать . Эти слова раздались в ее мыслях, но Анжелика отказывалась сказать их вслух. Она приложив все возможные усилия старалась во всем быть противоположностью матери. Возможно, конкретно исходя из этого ей было несложнее принимать строгие правила Эбенезера, они не казались ей удушающими, как Терезе.
Но что, если она похожа на маму куда посильнее, чем ей казалось?
Пьер снял чугунок с пламенеющих углей.
– Ты больше ни при каких обстоятельствах не возвратишься в ту проклятую таверну.
Анжелика с нетерпением ожидала дня, в то время, когда сможет уйти от Эбенезера, но покинуть его по собственной воле она пока не могла.
– Ты же знаешь, что я обязана возвратиться.
– Нет. Ты не возвратишься. – В его словах раздалась такая категоричность, что Анжелика быстро встала со стула.
– И куда же я, по?твоему, отправлюсь?
– Ты можешь жить тут.
– Ну да, тебе же наплевать на собственную репутацию, но как по поводу моей? Так как все поразмыслят, что я живу с тобой!
– Я съеду из этого. Буду дремать на пляже с индейцами либо отыщу себе помещение на постоялом дворе.
Она имела возможность жить с Мириам? Огонек надежды затрепетал было, но тут же погас, в то время, когда Анжелика отыскала в памяти о том, какова ее обстановка.
– А в то время, когда ты уедешь? Что произойдёт тогда? Эбенезер отыщет метод наказать меня за то, что я посмела пойти против него.
– Я разрешу ему понять, что твоя жизнь его больше не касается. – Пьер подошел, неся открытую сковороду с кукурузной запеканкой, которую поставил в центр стола. Над золотисто?коричневой корочкой поднимался аппетитный пар. Анжелика вдохнула дразнящий запах, и ее безлюдный желудок заурчал.
Мириам безрадосно набралась воздуха.
– Пьер, это весьма мило, что ты желаешь обезопасисть Анжелику, но, опасаюсь, Эбенезер коварнее, чем ты можешь предположить.