Всем, кому дорог отечественный край, думается весьма интересно услышать историю создания гимна Кубанского казачьего войска «Ты Кубань, ты наша страна».
Знак — одно из самых многозначных понятий в культуре. Изначальный суть этого слова — удостоверение личности, которым служил simbolon — половинка черепка, бывшая гостевой табличкой. Знак в культуре — универсальная категория, раскрывающаяся через сопоставление глубинного смысла и предметного образа. Переходя в знак, образ делается прозрачным, суть как бы просвечивает через него. Эстетическая информация, которую несет знак, владеет огромным числом степеней свободы, намного превышая возможности людской восприятия. П. Рикер именовал знаком всякую структуру значения, где прямой, первичный, буквальный суть свидетельствует одновременно и второй, косвенный, вторичный, иносказательный суть, что возможно осознан только через первый. Данный круг выражений с двойным смыслом образовывает фактически герменевтическое поле.
Характеризуя жанр песни «Ты Кубань, ты наша страна» как гимн, мы обратились к справочной литературе, в которой «гимн» трактуется как национальный знак, сплачивающий народ, нацию. Данный жанр известен еще с древности. Но официальный статус взял только с формированием наций и образованием государств. Чтобы содержание гимнов было ясно и доступно народу, большая часть из них писалось на базе известных мелодий, например, гимн царской России «Боже, царя храни».
Ф. Елисеев, написавший брошюру «История войскового гимна казачьего войска» так характеризует жанр данной песни. Он думает, что национальный гимн – это имеется праздничная песнь, славящая и прославляющая в государствах абсолютизма главу ее, короля, императора и собственный Отечество, а в государствах представительного образа правления – народ и Отечество. В нем – лучшая и самая высокая народная поэзия, в которой выражаются национальные особенности народной души, отраженные в музыке и словах. Он – выразитель души народа, его стремлений и национальных идеалов. В нем – государства и прошлое народа и его порыв к будущему. Он отражает в себе черты народного характера, усиливает народ в 60 секунд тяжёлых опробований, облегчает народные страдания и двигает на подвиги в поддержу своего Отечества и национальной чести, преимущества. Гимн – это мощь народной души, ее порыв, ее национальный воспламенитель.
Разбирая песню «Ты Кубань, ты наша страна» С. Якаев и В. Тёмный высказывают показатели, по которым песню нельзя называть гимном. Согласно их точке зрения, стать гимном как таковым песне не дала конкретная географическая «точка», с которой казаки высказывают собственные патриотические эмоции и возвеличивают отчизну:
Из далеких государств полуденных…
Из турецкой стороны…
В национальном гимне, пишут они, прославляются подвиги народные безотносительно к одной раздельно забранной войне. А разглядываемое произведение – песнь-тоска, послание на родину сыновей, находящихся вне ее пределов, в то время как гимн предполагает выражение настроения, идеалов и чувств народа в целом, а не его части, находящейся в походе за рубежом отчизны.
Иначе, — песнь «Ты Кубань, ты наша страна» имеет показатели гимна. То есть, само наименование, данное К. Образцовым: песня-плач. Причем, плач он осознавал как «сплав героико-патриотического и лирико-драматического жанров, как откровение души, как обращение в тяжёлый, критический период к высоким, идеалам и светлым понятиям, неодолимая тоска по дому».
Авторы брошюры дают оценку этому произведению, ссылаясь на высказывание В. Науменко – кубанского войскового атамана в зарубежье в 20-50-е годы прошлого века, который считал, что это – войсковая песня Кубанского войска. В дни невзгод она пелась казаками как молитва, возбуждая щемящие воспоминания, боль и тоску за собственной матерью-отчизной. И потом. Песня эта много раз игралась историческую роль в жизни Кубанского казачества,….. пелась во всех праздничных моментах судьбы кубанцев. Он кроме того издал особый приказ, в котором выделено, что из-за отсутствия у нас гимна и ввиду того значения, которое купила песня «Ты Кубань, ты наша страна», приказываю впредь вычислять ее войсковой песней, и пение ее сопровождать почестями, присвоенными народному гимну.
Часто конкретно музыкальный фольклор делается базой гимнической музыки. Выше мы обратили внимание на то, что народное творчество неотделимо от повседневной судьбы людей. В нем отражена их судьба и история.
И. Петрусенко в собственной книге «Кубань в песне» отмечает, что в ратных походах Первой мировой, в Турции, у священника 1-го кавказского полка Кубанского казачьего войска отца Константина Образцова появились слова, которым в будущем было суждено стать базой войскового гимна кубанского казачества. По этому поводу К. Образцов напишет: «Сообщение казака со своей почвой довольно часто выражалась так зримо, что, покидая родные пределы, другой солдат забирал набитый душистым чабрецом вещевой мешок, что служил ему подголовьем в дальних походах. Укладываясь на ночлег, время от времени за тысячу верст от дома, и вдыхая запахи трав родной степи, казак, так, поддерживал собственные силы, уносясь в снах к свежевыбеленной саманной хате, тенистому ерику в летний зной либо безымянному кургану за околицей – месту желанных встреч с любимой».
Кто же таковой Константин Николаевич Образцов? Первые сведения об этом человеке читаем в издании «Кубанский казачий вестник» (1917, № 3), где опубликован его автобиографический очерк. Занимательный материал, основанный на архивных источниках, собран старшим научным сотрудником отдела истории Краснодарского национального историко-археологического музея-заповедника Н. Суворовой.
деятельность и Жизнь Образцова обрисовывали его однополчанин полковник Ф. Елисеев, краеведы В. Бардадым и И. Федоренко. Так, Ф. Елисеев думал, что автора гимна расстреляли коммунисты в Тифлисе за его храбрые выступления, В. Бардадым, ссылаясь на воспоминания старожилов, поддержал версию о том, что папа Константин погиб от сыпного тифа. По словам И. Федоренко, К. Образцов стал жертвой органов ВЧК-ОГПУ, в первой половине 20-ых годов двадцатого века был казнен и похоронен в Краснодаре на Всесвятском кладбище. В качестве доказательства собственной версии Н. Суворова предлагает следующее. В документах русского зарубежья, хранящихся в национальном архиве РФ, она отыскала сведения об Образцове (без отчества и указания имени) — протоиерее 1-го военного корпуса в Галлиполи. Как мы знаем, что в те годы в целях конспирации эмигранты именовали себя лишь по фамилиям. 16 ноября 1921 года протоиерей Образцов переведен на пост священника технического полка. Месяцем позднее он был назначен на пост законоучителя в кавалерийское военное училище.
Основываясь на материалах, опубликованных названными выше авторами, мы составили рассказ о Константине Образцове.
Итак, Константин Николаевич Образцов появился 28 июня 1877 г. в Ржеве. В 1882 г. его отца Николая Дмитриевича перевели в Тифлис трудиться на Закавказской железной дороге. Он рано утратил мать, и его воспитанием занялась вторая супруга отца, грузинка Ефросинья Мерабовна, которая не только занималась его воспитанием, но и познакомила с поэзией. Он начал писать стихи.
В девять лет он начал получать образование училище при Александровском учительском университете, после этого продолжил обучение в Тифлисском духовном училище, по окончании которого поступил в семинарию. 3 сентября 1893 г. Тифлисская газета «Новое обозрение» опубликовала его стих «Утешение». В 1900 г. К. Образцов блестяще окончил курс семинарии и его как лучшего воспитанника управление семинарии направило в Духовную Академию Санкт-Петербурга, но он предпочел юридический факультет Юрьевского университета (г. Тарту, Эстония). Но спустя год К. Образцов переводится на историко-филологический факультет этого университета. Сейчас он не прекращал писать стихи. Его кумирами были А.С. Пушкин и М.Ю. Лермонтов. Он зачитывался стихами Некрасова, Плещеева, Майкова, увлекался поэзией Байрона, Шелли, Шекспира, зачитывался Гюго. Просматривал и запрещенную литературу (Белинский, Писарев, Шелгунов, и др.). В архиве Тартуского университета до сих пор хранится его личное дело, которое говорит о том, что он прилежно обучался и ни в чем «предосудительном» замешан не был, т.е. революционные идеи его особенно не увлекали.
Домашние события (женитьба и смерть отца) вынудили его покинуть университет и принять сан священника (13 июня 1904 г.). В 1908 г. его переводят на пост миссионера-проповедника по Борчалинскому уезду Тифлисской губернии (уроч. Джелал-Оглы), а после этого, в том же году, на работу во владикавказскую епархию ассистентом епархиального миссионера.
Не обращая внимания на громадную занятость, Образцов не прекращал литературную деятельность (сотрудничал в духовных изданиях «Русский Паломник», «Кормчий», «Странник», «Воскресный Благовест» и др.). Его поэтическое творчество – это яркая, тёплая, искренняя исповедь чистой православной русской души. Любой его стих, пишет В. Бардадым, наполнен громадной эмоциональной силой, дышит истой верой, упованием и милосердием на волю Господню. К примеру, стих «Три креста» возможно назвать необычным жизненным кредо поэта и священника Константина Образцова:
Три креста неизменно лежат
На житейском пути человека,
Те кресты тайну судьбы хранят
И счастье будущего века.
Крест Христов – это первый из них.
Крест второй посылается Всевышним:
Он – в страданьях и слезах людских,
В опробованье жёстком и строгом.
Крест последний – в избытке страстей,
Тех, что с правдой небесною споря,
Портят лучшие силы людей,
Как будто бы бури мятежного моря.
Но, чьи души надеждой полны,
Кто о первом Кресте вспоминает,
Тем другие кресты не страшны:
Крест Христов их легко побеждает!
В 1909 г. он знакомится с терскими казаками, взяв приходское место настоятеля в ст. Слепцовской. Позднее, в ноябре 1912 года папа Константин переходит на работу в военное ведомство, взяв назначение в 1-й Кавказский казачий полк Кубанского казачьего войска, где знакомится с кубанскими их образом и казаками судьбы.
Первый историограф автора стихов кубанского гимна полковник Ф. Елисеев поведал о судьбе Константина Образцова, расстрелянного, по его версии, в его стихах и Тифлисе в брошюре «История войскового гимна казачьего войска», изданной зимний период 1930 г. в Париже и переизданной в первой половине 50-ых годов XX века в Нью-Йорке. Эти сведения дополняют образ К. Образцова, что составлен выше. По мысли Ф. Елисеева это был человек маленького роста, сутуловатый, близорукий, снаружи нескладный, в очках, с красным одутловатым и лоснящимся лицом, с рыжей поповской косичкой. Его внутренние преимущества — обостренное чувство правды: папа Константин имел снаружи неказистый вид, и был с некоторыми странностями и недостатками. Невысокого роста, легко сгорбленный, близорукий, в любой момент в очках и в любой момент, как-то всей собственной неказистой фигурой наблюдавший вперед и вниз, в любой момент с красным одутловатым и лоснящимся лицом, с худенькой рыженькой поповской косичкой на голове, с жирными и маленькими пальцами на руках, в полуистоптанных сапогах – он создавал на всех самое обыкновенное чувство, дабы не сообщить – нехорошее… А вдруг учесть , что порою, он не отказывал себе в лишней рюмке водки и не останавливал себя в «речах» при всех полностью случаях, с подчеркиваемой мыслью о какой-то «правде» – то его кроме того недолюбливали, легко третировали, а казаки подсмеивались над ним за глаза. Но наровне с недостатками и этими странностями – он имел громадной запас гражданского мужества, порою наивно-вызывающего, достаточного как для противостояния несправедливости комполка, так и для обличения неправедной с его точки зрения власти в годы Первой мировой полковой священник о. Константин Образцов, как духовный пастырь, побывал с казаками в Персии, а после этого и в Турецкой Армении. 22 октября 1915 г. по Наибольшему докладу исправляющего должность обер-прокурора Святейшего Синода за отличия на протяжении боевых действий ему был пожалован орден св. Анны 3 ст. без клинков (Кубанский казачий вестник. — 1915. — 22 ноября. — № 47. — С. 11). В соответствии с приказу №159 от 6 июня 1916 г. Константин Образцов был переведен на открывшуюся вакансию священника во 2-й Туркестанский саперный батальон. На этом его след теряется.
невзгоды и Трудности нескончаемой походной судьбе не убили в нем желание заниматься литературным творчеством. Он сотрудничает с изданием «Кубанский казачий вестник», в котором публикует многие собственные стихи, песни, письма, пронизанные любовью к Отчизне. Тут в первый раз опубликовано стих «Ты Кубань-ли, наша страна» (№ 28, июнь 1915 г.) под заглавием «Плач кубанских казаков». В подзаголовке написано: «Казакам 1-го Кавказского казачьего полка в память боевой их славы во вторую Великую Отечественную войну».
По какой причине песня именовалась «Плач кубанских казаков»? стихи и Звучание мелодии навевали величаво-грустный суть песни-молитвы, песни-клятвы, песни любви к Отчизне.
Сложилось пара предположений об авторе музыки будущего гимна Кубанского войска. В соответствии с первой, музыку к песне, как удалось установить В. Бардадыму, написал дирижер Кубанского оркестра М. Сириньяно. Идея о причастности к авторству музыки гимна М. Сириньяно подтверждает и узнаваемый кубанский краевед А. Слепов.
По версии Н. Корсаковой, автором музыки был «хороший терский казак, музыкально образованный, Михаил Петрович Колотилин». Ее она подтверждает документами из архива писателя и кубанского казака Ф. Елисеева, привезенные из америки в 2001 году, где она нашла письмо, в котором он (Ф.И. Елисеев) именует автором музыки «хорошего терского казака, музыкально образованного, Михаила Петровича Колотилина». Н. Корсаковой удалось вернуть биографию этого человека. Вот кое-какие ее штрихи. Михаил Петрович Колотилин появился в первой половине 60-ых годов девятнадцатого века в станице Сунженской. Редкий по красоте голос выяснил его судьбу. Он поступает в Тифлисское музыкальное училище, а после этого совершенствует собственный мастерство в Императорской капелле. Собственную работу он начал регентом хора конвоя главнокому Кавказским армейским округом с зачислением в 1-й Сунженско-Владикавказский полк, а после этого впредь до 1917 года был регентом хора конвоя наместника императора на Кавказе в Тифлисе. М. Колотилин был известен не только как музыкант, начальник хора, но и как композитор. Лучшие его песни исполнялись многими хоровыми коллективами и были опубликованы. Среди них: «Приветствие войсковому атаману», «Херувимская», «Не орел под тучами», «Дремли, ты дремли, моя родная» и другие. В 1907 году он стал инициатором проведения в г. Владикавказе состязания певческих станичных хоров Терского казачьего войска. По итогам этого состязания лучшие из них были награждены серебряными кубками, золотыми и серебряными жетонами.
Возвратимся к гимну. В 1910 году император Николай I утвердил рабочую группу по улучшению музыкального дела в армии и на флоте. А в 1911 году наказной атаман Кубанского казачьего войска М. Бабыч утверждает правила конкурса на составление кубанского войскового гимна, в которых, например, отмечалось, что «преимущество марша должно определяться кроме яркого настроения и художественности рельефным выражением жизни и характера кубанских казаков, наличностью музыкальных фраз и аккордов, в особенности в каденциях, употребляемых малороссийским народом, и, в случае, если создатель отыщет нужным, и музыкальной чёртом народов, соприкасающихся с кубанскими казаками».
Быть может, музыка гимна на слова К. Образцова показалась конкретно тогда, в то время, когда М. Колотилин был на Кавказском фронте. По словам Ф. Елисеева, в первый раз показалась эта песнь к осени 1916 г. на Кавказском фронте. Переложенная на милую музыку и с восхищением подхваченная в полках всей дивизии, ее глубочайший суть одинаково затронул изболевшуюся и надорванную душу каждого казака. В 1916 году песня вошла в «Сборник славы кубанцев», дабы уже через некое время стать официальным гимном Кубанской Рады.
В 1916-1917 гг. в Тифлисе была издана граммофонная пластинка с произведениями М. на данный момент, на которой была запись песни «Ты, Кубань, ты наша страна», называющиеся «Кубанская казачья песня».
Примечательно, что важный политический конфликт между казаками-кубанскими властями и фронтовиками, появившийся в ноябре 1917 г. на совещании Краевой Рады Кубанского края, разрешился пением конкретно песни «Ты, Кубань, ты наша страна». Дело в том, что фронтовая молодежь, незадолго до этого возвратившаяся на Кубань, была быстро настроена против участников Рады, настаивавших на борьбе с большевизмом. Дабы погасить конфликт, один из участников Рады – офицеров, полковник Роговец «… сказал с громадным подъемом обращение, в которой сказал о любви фронтовой молодежи к казачеству, о любви к родному краю и к Российской Федерации, о готовности фронтовиков на предстоящие жертвы и, наконец, о том, что отцы неправильно осознали детей, и … дети просят других носителей и Атамана власти забрать обратно собственный отказ. Прервав обращение, Роговец повернулся к фронтовикам и затянул тогда еще неизвестную на Кубани песню, созданную казаками именно на Кавказском фронте:
Ты, Кубань, ты наша страна,
Вековой отечественный богатырь!»
Очевидцы вспоминают, что песня захватила всех. «По морщинам многих стариков – отцов – текли слезы…» 11 декабря 1917 г., на совещании Законодательной Рады краевого правительства, делегаты-фронтовики, стоя, пропели все шесть куплетов песни «Ты Кубань, ты наша страна». С той поры она именуется гимном Кубанского казачьего войска. Атаман донского войска А. Богаевский по этому поводу вспоминал, что необычная задушевность, глубокое чувство к родному краю, красота напева и строя сделали ее одним из высоких образцов народной поэзии. И недаром все казаки, какого именно бы войска не были, так честно полюбили эту красивую песнь. По словам Ф. Елисеева, юная Войсковая песнь-молитва… своим глубоким содержанием и заунывно-молитвенным напевом – остро вошла в сердца всего Кубанского казачества и пелась им молитвенно – и в высокоторжественных случаях, и в глубоко-ужасные моменты.
В феврале 1918 года Кубанское казачье войско под натиском Красной Армии без боя покинуло Екатеринодар. По окончании однодневного боя за станицу Калужскую, — пишет А. Нырко, — и правительство, и Счастлива разместились в просторной школе. Принесли сумки, кое-кто и седло, достали хлеб, сварили кипяток. И сейчас «зазвенели струны настроенных бандур». Зазвучало трио бандуристов (Шеремет и братья Конон Никон Бесчастные): «Ты Кубань, ты наша страна…» Все поднялись и подхватили гимн, что и пропели до конца последней строфы. 28 октября 1918 г. Чрезвычайная Счастлива Кубанского края начала собственную работу пением этого гимна. А 10 февраля 1919 года, стремясь упрочить самостоятельность Кубани как «национального образования», Законодательная Счастлива Кубанского края утверждает символику Кубанского края (а также трехцветный светло синий-малиново-зеленый флаг Кубани). По окончании принятия флага Законодательная Счастлива празднично выполнила гимн «Ты, Кубань, ты наша страна», на протяжении выполнения которого старейшина кубанского казачества Ф. Щербина держал новый кубанский флаг. С этим замечательным гимном, — писал в газете «Вольная Кубань» за 19 февраля 1919 года ее редактор Ф. Фендриков, — казачество будет продолжать собственный победное шествие навстречу голубеющим далям великого будущего многострадального – отечества и Родины Кубани – России.
По окончании разгрома Армии Юга России в марте 1920 г. потерпела Кубанская армия и поражение. 2 мая 1920 г. недалеко от Адлера около 60 тысяч кубанских казаков сдались в коммунистический плен. Среди них был и Ф. Елисеев. Колонну военнопленных, в которой он был, послали в Екатеринодар, где, как он пишет, совсем нежданно, снова услышал эту песню, в далеком прошлом уже ставшую родной для многих кубанцев: «… Снаружи казалось, что … нижний этаж каменного двухэтажного дома нежилой. Жизнь была только во втором этаже со многими огнями в раскрытых окнах. Внезапно из глубины этого, казалось, нежилого нижнего этажа, как словно бы весьма на большом растоянии, донеслась до нас столь знакомая мелодия дорогого нам напева:
Многоводная, раздольная,
Разлилась ты вдаль и вширь.
Мы насторожились и, болезненно прислушиваясь, без звучно переглянулись, как бы задавая вопросы один другого – кто это тут? И по какой причине они поют конкретно «Ты Кубань, ты наша страна?».
Песнь изнутри строения ширилась, укреплялась в собственной мощи и через заколоченные наглухо ставни, как будто бы рыдаючи по загубленной казачьей судьбе, достигла улицы:
За твою ли славу ветхую,
Жизнь собственную ли не дать…
Мы снова переглянулись в удивлении. И только позже выяснили, что тут помещалась «областная чека», а пели кубанские казаки-смертники, определившие о отечественном прибытии и дававшие нам о себе знать».
Поздней в осеннюю пору 1920 г. потерпела в Крыму Русская и поражение Армия генерала П. Врангеля. Десятки тысяч кубанских казаков были на чужбине. В приказе от 25 февраля 1921 г. атамана Кубанского казачьего войска в зарубежье В. Науменко говорилось, что эта песня напоминает о славном боевом прошлом, о эйфориях побед и о тяжелых страданиях трехлетней борьбы за счастье Отчизны и за собственную свободу, она напоминает станицы, хаты и кинутые семьи…В том месте же песнь «Ты Кубань, ты наша страна» была заявлена Войсковой и ей присвоили почести, соответствующие Народному гимну. С этого времени она исполняется на войсковом празднике (1 октября, на Покров) кубанскими эмигрантами.
В первые годы советской власти на Кубани песня «Ты Кубань, ты наша страна» была запрещена. Как мы знаем, что за ее выполнение был казнен в 1929 г. Петр Афанасьевич Авдеев — один из участников кубанского мужского квартета.
Но патриоты — кубанцы обращаются к секретарю Северо-Кавказского краевого комитета ВКП (б) А. Микояну прося дать им петь собственный гимн. И в газете «Красное знамя» за 19 июня 1925 года в статье «К вопросам быта казачества» он поддержал инициативу о восстановлении лучших кубанских народных песен, среди них и казачьего гимна «Ты Кубань, ты наша страна». Ответом на это разрешение стала музыкальная картина «буржуазии и Конец монархии» Григория Чистякова — начальника духового оркестра Краснодарского клуба милиции, в которой весьма интересно сочетались напевы трех мелодий: пролетарского гимна «Интернационал», кубанского гимна «Ты Кубань, ты наша страна» и царского гимна «Боже, царя храни!». Это произведение, складывающееся из шести частей, сочетает батальные сцены со скачками коней, выстрелами, имитацией заводских гудков, ударов молота по наковальне и т.д. Этим создатель произведения желал продемонстрировать борьбу трудящихся Кубани с неприятелями революции.
После этого гимн кубанского казачества «Ты Кубань, ты наша страна» раздался на краевом празднике колхозного казачества в Ростове-на-Дону по случаю 15-летия Северо-Кавказского военного округа в исполнении сводного казачьего хора из 200 певцов под управлением Г. Концевича, а мало позднее в Москве на встрече с маршалом С. Буденным. Гимн данный исполнялся и в обработке дирижёра и руководителя пляски и Государственного ансамбля песни кубанских казаков Я. Тараненко. Он стал одним из номеров вокально-хореографической композиции «Дума о Кочубее», составленной по роману А. Первенцева «Кочубей» (1940 г.).
Необходимо подчернуть, что строительство новой кубанской станицы внесло изменение в текст песни. Показались строки: «отечественный колхозный богатырь» и другие, каковые поменяли суть произведения – сейчас оно символизировало идеи социализма в кубанской деревне:
Ты Кубань, ты наша страна,
Отечественный колхозный богатырь.
Многоводная, свободная,
Разлилась ты вдаль и вширь.
Казаки семьей колхозною
Честным заняты трудом.
Про твои станицы свободные
Песни новые поем.
Ветер носит песню звонкую,
На большом растоянии она слышна
Над почвой плодородною,
Что навеки нам дана.
Необходимо выделить, что, не обращая внимания на то, что текст отличался от оригинала, в нем сохранился патриотический настрой, свойственный стихотворению о. К. Образцова: звучит готовность и тема Родины защищать ее до последней капли крови:
В случае, если прикоснётся неприятель кордоны
Нашей страны святой,
Снарядим коней в путь
И отправимся на смертный бой.
Мы отправим Кубани-матери
До сырой почвы поклон.
Не уроним в отечественной Армии
честь прославленных флагов.
Это подтвердилось и в годы ВОВ (1941-1945 гг.). Как пишет А. Слепов, конкретно тогда неизмеримо выросло публичное, мобилизующее значение данной песни-гимна.
Она поднимала дух бойцов, воодушевляла их на подвиги, вместе с ними прошла победный, но сверхтяжелый путь от Кубани до Берлина. Так, уроженец станицы Суворовской Н. Свидин пронес эту песню в собственном сердце через всю войну. Ему было нужно пройти через ужасные опробования: фронт, после этого ужасное окружение на Крымском фронте, плен, работа в фашистской неволе, побег, и опять фронт, тяжелое ранение, утрата ноги,… Но он сумел выстоять, выжить. И в этом ему помогала песня. В своих мемуарах он писал: «… меня перевели в больницу в Ессентуки. Втроем (все по имени Николай) ходили по палатам, где лежали тяжелораненые, и пели песни и обязательно «Ой, Кубань, ты наша страна». Кое-какие слушали и незаметно плакали…» В этих маленьких скупых словах передано то замечательное эмоциональное действие, которое оказывала эта песня на слушателей.
Песня звучала и во время шестимесячной оккупации края в годы ВОВ. По сведениям С. Якаева, в Краснодаре немцы дали организовать ансамбль кубанских казаков, в составе которого был хор из тридцати певцов, руководимый Георгием Васильевичем Богдановым, оркестр в двадцать пять музыкантов, и танцевальная группа из двенадцати человек. В программе хора значилась войсковая песня «Казачий гимн Кубань» («Ты Кубань, ты наша страна»), и казачьи песни На горе конопель, Ой, зацвела рожь, Щедрик-щедрик, Засвистали казаченьки и другие.
Все номера хора, танцевальной группы и оркестра казачьего ансамбля прошли твёрдое военно-цензурное сито, перед тем как их услышали и заметили зрители. Представители германского руководства и намерено выписанный для надзора за сферой культуры народов Северного Кавказа доктор наук Кельнского университета фон Ирмер, лично находились на закрытом просмотре концерта кубанских казаков, высказали замечания, по окончании чего хор «получил разрешение на обслуживание частей и кубанского казачества германской армии».
22 ноября 1942 года в краснодарском кинотеатре «Гигант» произошло первое выступление хора кубанских казаков. Концерт был открыт, информировала газета «Кубань», войсковой песней «Казачий гимн Кубань». После этого были выполнены украинские и русские песни.
Значение войсковой песни, ее неизменную популярность у кубанцев подчеркивает и тот факт, что практически еще в годы ВОВ знаменитый кубанский композитор Г. Плотниченко сделал обработку мелодии песни, а в победном 1945 г. включил ее в 7-ю часть собственной сюиты «Возвращение», посвященной теме возвращения и Победы казака к себе, на родную Кубань.
По окончании Отечественной войны 1941-1945 гг. гимн в обработке кубанского композитора Г. Плотниченко зазвучал на празднике песни в июле 1949 года на стадионе «Динамо» в Краснодаре. Обработка его включила интонационные элементы походных казачьих, революционных, советских массовых песен.
Уже тогда гимн стал позывным знаком краевого радио. Как писал А. Слепов, обновленный литературный текст песни и броская вдохновенная музыка передавали патриотические эмоции кубанцев послевоенной поры, их трудовое энтузиазм, любовь к родной почва.
Песня «Ты Кубань, ты наша страна» была выполнена хоровой капеллой под управлением А. Юрлова в сентябре 1968 года, в то время, когда отмечался пятидесятилетний юбилей композитора Г. Плотниченко, позднее записана на граммпластинке в Москве Всесоюзной компанией «Мелодия».
24 марта 1995 г. Законодательное Собрание Краснодарского края приняло Закон «О знаках Краснодарского края». Статья 16 гласила: «Гимном Краснодарского края есть произведение на стихи полкового священника К. Образцова, положенное на народную музыку» (Информационный бюллетень Законодательного собрания Краснодарского края. — 1995. — № 3. — С. 7).
В текст была внесена единственная поправка: слово «турецкой» было заменено «заморской». Так в год собственного 80-летнего юбилея песня «Ты Кубань, ты наша страна» стала официальным гимном Краснодарского края.
Музыка песни стала весьма популярной. Она исполняется оркестрами , звучит на праздничных концертах и официальных церемониях. Стихотворный размер гимна «Ты Кубань, ты ваша Отчизна» показывает на то, что в данной исповеди нет случайных слов. Мужская рифма подчеркивает своеобразную изюминку казачьего голоса, что придает скупое мужское начало неотъемлемому элементу всякой исповеди — покаянию. Самые глубинные чаяния казака-солдата находят тут собственный воплощение: любовь к Отчизне, вольность, служение на благо отечества, слава заветов и память прошлого не потерявшего чести воинства.
Повесть начинается с молитвенного обращения казачества к собственной Отчизне:
Ты Кубань, ты наша страна,
Вековой отечественный богатырь!
Многоводная, раздольная,
Разлилась ты вдаль и вширь.
Примечательно то, что создатель обращается к собственной Отчизне на «ты». Это не грубость. Отчизна для казака в буквальном смысле всегда была частью его самого, и как к самому себе немыслимо обращаться на «вы», так и немыслимо было обратиться на «вы» к собственной Отчизне.
Характерно, что представление о Отчизне, как почва, на которой ты появился, в последних словах первой строфы уступает место образу водной стихии. Предки кубанцев еще в Запорожской Сечи с радостью селились «на водах» — бессчётных островах днепровских разливов.
Река Кубань в песне — это не столько конкретное географическое понятие, сколько обобщенное, нравственное. Куда бы не закинула будущее кубанского казака, его сообщение с Отчизной всегда была прочной — сыновней.
Из далеких государств полуденных,
Из заморской стороны
Бьем челом тебе, родимая,
Твои верные сыны.
Глубочайший суть гимна возможно подтвердить и словами автора его стихов о. К. Образцова: «…Обожает песню отечественный казак. Он в ней отдыхает, набирается новых сил. Она утешает его, смешит и учит, поднимает над лишениями и всеми невзгодами. Вот и сейчас. Сижу в палатке и вслушиваюсь в эти необычные переливы казачьих песен. Какая так как непогода, и чего лишь мы не пережили за эти недавние походы! Но нечайно отдаешься настроению этих песен, нечайно ощущаешь, что в них поет сама душа отечественного казака, могучая и широкая, братски ласковая и вместе с тем жёсткая, страстно любящая отчизну и в любой момент готовая на подвиг для нее. Гремит и рыдает казачья песня. «Бойцы поминают прошлые дни…» Поминают собственный отчий кров, собственные станицы; собственную ненаглядную родимую Кубань… И не насытится их сердце, поминая ее сокровенное, священное для них имя… И думается им, что это она, вековой их богатырь — наследие их славных дедов и отцов — около них катит собственные могучие струи, а не данный чуждый им, не смотря на то, что и библейский Евфрат!..». Осознание себя участником громадной семьи — казачества, где имеется «мать» — «степь широкая», «река раздольная», имеется «папа» — «батько атаман», предполает и братское отношение друг к другу. Неизменным идеалом казачьего братства есть доблесть, дешёвая только немногим храбрецам. Все остальные должны равняться на них. Это — равенство в преимуществах и ни при каких обстоятельствах — в недочётах:
О тебе тут вспоминаючи
Песню дружно мы поем.
Про твои станицы свободные.
Про родной отцовский дом.
Стержневое словосочетание третьей строфы «станицы свободные» показывает на то, что казачья вольность была гарантирована особенными, самобытными формами общежития:
О тебе тут вспоминаючи.
Как о матери родной,
На неприятеля, на басурманина,
Мы идем на смертный бой.
Отношение казака к главному делу собственной жизни — воинской работе — яснее всего выражается уточняющим противопоставлением: не работа, а служение:
О тебе тут вспоминаючи.
За тебя ль не постоять,
За твою ли славу ветхую
Жизнь собственную ли не дать.
Троекратный рефрен «О тебе тут вспоминаючи», с которого начинаются 3, 4 и 5-я строфы исповеди, заставляет нас задуматься о значении памяти в казачьей судьбе. Славяне постоянно тяготели к заветам прошлого. В случае, если в западном обществе случались смуты, то в большинстве собственном оттого, что ветхому выражалось недоверие. В РФ, напротив, такая обстановка в большинстве собственном появлялась от недоверия к новому.
Календарный сутки для казака начинался не с настоящего утра, а со вчерашнего вечера. Поэтому прошлое ни при каких обстоятельствах не ощущалось как что-то ушедшее, несуществующее, а в любой момент как начало, гость настоящего, причем лучшая его часть:
Мы как дань собственную покорную.
От прославленных флагов
Шлем тебе, Кубань родимая.
До сырой почвы поклон.
Исповедание казачьего «знака веры» завершается актом праздничного приношения. Ровная поверхность кубанской степи мыслится как алтарь, на что возлагается самое дорогое, что имеется у казака — хорошее имя. Умолкают последние звуки песни. Во всех кубанских войсковых частях поющие, будь то высшие чины в офицерском собрании, рядовые казаки в собственном кругу либо кроме того служилые товарищи-черкесы, при словах последнего двустишия:
Шлем тебе, Кубань родимая,
До сырой почвы поклон
непременно снимали папахи и кланялись.
Так завершалось пение.
В. Захарченко, сделавший собственную нотную обработку песни, считает, что это — одна из самых популярных народных песен на Кубани, она довольно часто исполняется по краевому радио разными самодеятельными хоровыми коллективами, и Национальным Кубанским казачьим хором. Слова и мелодия песни звучат подобно могучему гимну, — писал И. Варавва.