— в “широком” смысле (вся народная классическая крестьянская духовная и частично материальная культура) и “узком” (устная крестьянская словесная худож. традиция).
Фольклор — это совокупность структур, интегрированных словом, речью, независимо от того, с какими несловесными элементами они связаны. Возможно, правильнее и определеннее было бы пользоваться давешним и с 20-30-х гг. вышедшим из потребления терминологич. словосочетанием “устная словесность” либо не весьма определенным социологич. ограничением “устная народная словесность”.
Такое потребление термина определяется трактовками связей и различными концепциями предмета фольклористики с др. слоями и формами культуры, неодинаковой структурой культуры в различных государствах Америки и Европы в те десятилетия прошлого века, в то время, когда появлялись фольклористика и этнография, разными темпами последующего развития, различным составом главного фонда текстов, к-рые применяла наука в каждой из государств.
В соврем, фольклористике громаднейшим авторитетом пользуются четыре главные концепции, к-рые вместе с тем всегда взаимодействуют:
а) фольклор — устно передаваемый знания и простонародный опыт. Наряду с этим имеются в виду все формы духовной культуры, а при максимально расширенном толковании — и нек-рые формы материальной культуры. Вводится лишь социологическое ограничение (“простонародные”) и историко-культурный критерий — архаичные формы, господствующие либо функционирующие в качестве пережитков. (Слово “простонародный” определеннее, чем “народное”, в социологическом отношении, и не содержит оценочного смысла (“заслуженый артист”, “народный поэт”); б) фольклор — простонародное художественное творчество либо, по более современному определению, “художественная коммуникация”. Эта концепция разрешает распространять потребление термина “фольклор” на сферу музыкального, хореографического, изобразит. и т.д. простонародного творчества; в) фольклор — простонародная вербальная традиция. Наряду с этим из всех форм простонародной деятельности выделяются те, к-рые связаны со словом; г) фольклор — устная традиция. Наряду с этим устности придается первостепенное значение. Это разрешает выделять фольклор из др. вербальных форм (в первую очередь противопоставлять его лит-ре).
Т.о. перед нами следующие концепции: социологическая (и историко-культурная), эстетич., филологич. и теоретико-коммуникативная (устная, прямая коммуникация). В двух первых случаях это “широкое” потребление термина “фольклор”, и в двух последних — два варианта “узкого” его потребления.
Неравноценное потребление термина “фольклор” приверженцами каждой из концепций говорит о сложности предмета фольклористики, о его связях с разными видами человеч. деятельности и человеч. быта. В зависимости от того, каким конкретно связям придается особенно ответственное значение и какие конкретно считаются второстепенными, периферийными, складывается и будущее главного термина фольклористики в рамках той либо другой концепции. Исходя из этого названные концепции в определенном смысле не только пересекаются, но и подчас как бы не противоречат друг другу. Так, в случае, если самые важными показателями фольклора будут считаться вербальность и устность, то это совсем не обязательно влечет за собой отрицание связи с др. худож. формами деятельности либо, тем более, нежелание принимать во внимание с тем, что фольклор постоянно существовал в контексте народной бытовой культуры. Исходя из этого так малосодержателен был не в один раз вспыхивавший спор — есть фольклористика наукой филологической либо этнографич. В случае, если речь заходит о вербальных структурах, то их изучение неизбежно должно быть названо филологическим, но потому, что эти структуры функционируют в народном быту, — они изучаются этнографией. В этом смысле фольклористика — одновременно составная часть и той, и второй науки, в любой момент ее существования. Но это не мешает ей быть в определенном отношении независимой — специфика же исследовательских способов фольклористики неизбежно начинается на скрещении этих двух наук, и музыковедения (этномузыкологии), социальной психологии и т.п. Характерно, что по окончании споров 50-60-х гг. о природе фольклора (причем не только у нас) фольклористика заметно филологизировалась и в один момент этнографизировалась и сблизилась с музыкологией и неспециализированной теорией культуры ( работы Э.С. Маркаряна, М.С. Кагана, теория этноса Ю.В. Бромлея, семиотика культуры и др.).
Первая и самый расширит, концепция в ее конкретных очертаниях имела возможность и должна была появиться в фольклористики и развития раннюю пору этнографии. Эти науки не могли еще предложить единого способа изучения столь разных областей народной культуры как сказка (либо баллада), народное жилище, кузнечное ремесло и эпическая песня. Они не готовы были вместе с тем и к дифференцированному рассмотрению различных сфер классической культуры.
Вторая концепция (эстетическая), будучи жестко запрограммированной (лишь худож. формы народной культуры), чревата игнорированием естественной природы классических архаических форм фольклора в контексте народной культуры. Четкая выделенность прилагательного “художественные” всегда грозит своим превращением в оценочную категорию, критерий к-рой очень относителен.
Эстетич. функция многих фольклорных жанров при ближайшем рассмотрении выясняется не единственной, не главной. В собственном более либо менее чистом виде она сформировалась довольно поздно. Но, она поздно сформировалась кроме того в сфере опытной культуры. Так, в истории рус. лит. прозы то, что возможно было бы назвать литературой,
для к-рой эстетич. функция стала главной, появилось лишь в 17 в.
Средневековая лит-ра, музыка, хореография, изобразит. мастерство в позднее время воспринимаются как в основном художественные явления, но как правило доминантой для них была функция практическая, информационная, волшебная, религиозная, а эстетич. функция часто оставалась вторичной, сопутствующей, появлявшейся по крайней мере в синкретич. единстве с вышеназванными либо др. функциями. Рассечение на художественное и нехудожественное при таковой ситуации нереально: одно переливается в второе и существует в органическом комплексе. Тем более такое рассечение нереально в сфере фольклора.
К первому относятся обрядовый фольклор, заговоры (главная функция к-рых — волшебная и также обрядовая), причитания (по тем те обстоятельствам), значит, часть легенд и преданий, быличек (функция к-рых в первую очередь информационная и к-рые пересказы вались далеко не всегда “художественно”, по крайней мере, таковой психологич. установки у исполнителей не было). Фольклорные жанры группируются в два единства: в первом из них господствует какая-то внеэстетич. функция, во-втором — эстетич. Во втором — сказки, эпические и историч. песни (в сочетании с функцией информационной, выступающей в виде историч. памяти), баллады, историч. песни и нек-рые другие жанры. Сообщённое сопоставимо с обстановкой, к-рая всегда была характерна для народного мастерства. В крестьянском быту практически не было вещей, не имевших практич. назначения. Резьба на фронтоне избы, резьба и роспись на прялке, орнамент и форма на бытовой керамике, украшения на головных уборах и женской одежде и т.д. органически сочетали практическое и художественное.
Изучение народного мастерства — один из естественных разделов этнографии, но в такой же мере — истории мастерства, подобно тому как словесный фольклор — один из этнографии и разделов филологии. Кроме того народная музыка, разглядываемая во всем ее количестве (“музыка устной традиции”, как ее время от времени именуют музыковеды), содержит формы с весьма отчетливой практич. функцией. Такова, к примеру, пастушеская музыка, в особенности развитая в горных районах, и формы, которые связаны с самыми разнообр. волшебными действиями. Очевидно, существуют и комплексы (песенные, инструментальные), эстетич. функция к-рых достаточно развита, но осознать их возможно в связи с теми комплексами, для к-рых практич. функция столь же серьёзна либо .
Третья из вышеназванных концепций выделяет словесные (вербальные) формы, признает фольклор речью, вербальной коммуникацией. Наряду с этим появляются две неприятности. Первая — выделение фольклора из обыденной, рабочий, практич. речи. В случае, если любой язык — это не просто инструмент для говорения либо письма, а совокупность, моделирующая человеч. мир, представления о мире, картину мира, то фольклор (так же, как мифология, лит-ра) — вторичная моделирующая совокупность, пользующаяся языком как материалом.
Вторая неприятность — в том, что в отличие от повседневной речевой практики, порождающей разовые тексты по определенным правилам (грамматическим, логическим и т.п.), в собственной совокупности составляющим традицию языка, на к-ром общаются говорящие, фольклорная традиция — это трансмиссия текстов, вхождение текстов в традицию, усвоение их и воспроизведение. Тут также нет четко обозначенной границы. Тексты поставляются в традицию конкретно в ходе речевого общения. Первоначально создаются разовые тексты, среди них и будущие фольклорные. Это тексты минимального количества — фразеологизмы, устойчивые речевые обороты, получающие вторичный суть, вторичный моделирующий темперамент, это как бы “вторичные слова”, входящие из речи в традицию языка. Они обретают собственную функцию и становятся несложными элементарными фольклорными формами. Большие по количеству тексты — контаминированные сказки, эпические поэмы и т.д. Между элементарными и большими формами размещается все разнообразие фольклорных жанров, имеющих различные функции и структуру.
Нужен дифференцированный подход к закрытым и открытым структурам (сравним причитания и сказки либо колыбельные песни), и к структурам, имеющим сильные (целый обрядовый фольклор, игровые песни и т.д.) и не сильный внетекстовые связи (эпические песни, баллады, многие виды лирических песен и др.) Внетекстовые связи — один из наиболее значимых параметров различения целой группы фольклорных жанров и лит-ры.
И, наконец, четвертая концепция делает упор на устности как ответственной особенности фольклора. Она тесно связана с третьей филологической концепцией и выстроена на рвении выделить среди словесных форм устные, связать главные изюминки фольклора с принципиально иным, чем в лит-ре, типом коммуникации — прямым и контактным (fase to fase communication, direkte Kommunikation), и с ролью памяти в функционировании и сохранении фольклора, с функционированием текста как средства, реализующего и процесс, и итог коммуникации, с ролью и варьированием в нем исполнителя (субъекта коммуникации) и принимающего (реципиента) как потенциального исполнителя. Теоретически не меньше серьёзна неприятность обратной связи, его текста и зависимости исполнителя от их реакции и слушателей в ходе восприятия текста, и процесс формирования вербальных формул — стереотипов (о роли к-рых в ходе выполнения писали А. его последователи и Лорд, а в РФ еще в середине 19 в. — А.Ф. Гильфердинг).
Разработка неприятности устности в 20 в. фактически не была ее открытием как специфич. явления. “народность” и “Устность” (=простонародность) фигурировали во всех четырех концепциях, о к-рых говорилось выше. Это обязывает нас оценить “народность”, хотя бы чис-
то теоретически, как социологич. категорию, неизменно фигурирующую в работах фольклористов. Появилась она в связи с фольклором во время, к-рый в истории публичной мысли в большинстве случаев именуют романтическим. Это было время вызревания фольклористики (равняется и этнографии) как науки. В историко-культурном смысле это был начальный период урбанизации самые развитых государств Европы, в то время, когда начал намечаться процесс изживания архаических традиций. фольклористика и Этнография появились в то время, в то время, когда земля начала уходить у них их-под ног. Носителями архаической традиции все в основном появились люди из социальных низов — крестьяне и низшие слои жителей. Они представлялись фольклористам единственными хранителями этнич. традиции, что в пору созревания нац. самосознания европ. народов купило особенное значение и особенный культурный статус. Расставание с архаической традицией стимулировало создание необычной иллюзии — общество Нового времени стало подчас казаться лишенным всякой традиции если сравнивать с уходящим “обществом классическим”.
Современная культурология подчеркивает традиции “и связь культуры”. Нет об-ва без культуры, т.е., по Э.С. Маркаряну, — адаптивно-адаптирующего механизма, снабжающего функционирование об-ва. Подобный механизм не имеет возможности сформироваться без “негенетической памяти коллектива” (Ю.М. Лотман), т.е. без традиции, к-рая в значит, мере является системой социально-значимых стереотипов. Переход от доиндустриального об-ва к индустриальному и урбанизированному сопровождался не ликвидацией традиции как такой либо (что в этом случае одно да и то же) культуры как такой, а сменой одной совокупности традиций второй, одного типа культуры вторым. Т.о. противопоставление доиндустриального об-ва как “классического” индустриальному как “нетрадиционному” не имеет теоретич. основания и сохраняется по инерции либо (что чаще) очень условно.
Это относится и к фольклору. Любая трансмиссия текста, фольклорного либо литературного, устного либо закрепленного на письме, распространенного изустно тиражированием рукописи либо типографским методом изготовленной книги, имеется традиция. Различие между ними — это различие в содержании того, что передается при помощи прямой либо опосредствованной коммуникации, в методах формирования таковой трансмиссии. комплекте стереотипов, способах и темпе их обновления. По окончании высказанных мыслей, которые связаны с намеченными четырьмя главными концепциями потребления термина “фольклор”, появляется вопрос:
запрещено ли при их учете дать определение фольклора, к-рое все-таки имело возможность бы быть “сквозным”, т.е. корректным, для различных народов на различных ступенях истории? В случае, если ориентироваться на узкое определение фольклора, которое связано с филологической и теоретико-информативной концепцией, но наряду с этим учитывать и более широкий этнографич. контекст, то возможно было бы заявить, что фольклор — совокупность вербальных либо вербально-невербальных структур, функционирующих в быту. Наряду с этим имеются в виду структуры, функционирующие изустно в контактных группах (семье, общине, населенном пункте, районе, регионе, этносе и в рамках ареала того либо иного языка либо двуязычия). В этом определении нет характеристики содержания, стилистич. изюминок, жанрового, сюжетного репертуара, в силу того, что при всей традиционности фольклора — он, в случае, если разглядывать его многовековую историю, был явлением динамичным. По крайней мере, на различных стадиях истории духовной культуры он получал определенные (далеко не всегда нам узнаваемые) изюминки.
Функции фольклора в целом и отдельных его жанров не могли не изменяться в зависимости от общих трансформаций структуры всей духовной культуры, от типа соотношения фольклорных и, условно говоря, “видов” духовной и нефольклорных форм культуры.
В случае, если иметь в виду лишь интересующий нас нюанс, то возможно было бы сказать о трех стадиях развития духовной культуры.
Первую их них возможно было бы обозначить как синкретическую (общество архаического типа). Фольклорные формы, в не сильный.ч. и те, к-рым была уже в какой-то степени знакома эстетич. функция в ее архаич. разновидности (довольно часто вторичная и не главная), были теснейшим образом переплетены с разнохарактерными комплексами, позднее породившими самые разные ветви духовной культуры — обряды, верования, религию, мифы, историч. представления, песни, нарративные жанры и т.д. На данной стадии фольклором можно считать все формы духовной культуры, которые связаны с языком, либо правильнее, все классические словесные тексты, образующие вторичные языковые моделирующие совокупности (монофольклоризм). Уже на данной стадии появляются и функционируют сложные по своим структуре и составу совокупности фольклорных текстов, обслуживающих разные потребности архаич. об-ва — коммуникативные, познавательные,социально-классификационные, семиотические, практические (закрепленный в слове опыт хозяйственных занятий, охоты, рыболовства, военных столкновений и т.д.).
Архаич. период развития духовной культуры сменяется стадией дуализма (либо, по терминологии Ю. Кристевой, “постсинкретическим” периодом), для к-рого характерен постепенный переход от гомогенной монофольклористики к параллельному существованию бытовых и, условно говоря, “внебытовых” форм духовной культуры, которые связаны с языком, т.е. форм, появляющихся за пределами быта первичной контактной социальной группы (в т.ч. и без того именуемые опытные формы) либо, напротив, творимых ею, но потребляемых за ее пределами. В этом смысле духовная культура развивалась не обособленно, а по неспециализированным законам, охватывающим и материальную культуру, и сферу социальной организации об-ва. хорошие примеры в этом смысле — фольклор и лит-ра.
Появление письменности было очень важ-
ным событием. В случае, если выполнение фольклорных произведений и их восприятие были в любой момент одномоментными и осуществлялись в рамках первичной формальной либо неформальной социальной группы контактного характера, то создатель литературного произведения и его читатель общаются при помощи письменно зафиксированного текста, смогут быть отделены друг от друга десятилетиями либо сотнями километров либо тем и вторым в один момент.
Архаический синкретич. комплекс все более дифференцируется. Рядом с фольклором понемногу формируются лит-ра, опытное изобразит, театр и искусство. В фольклорного слоя длится процесс жанровой разделении. Выделяются жанры с главной эстетич. функцией (сказка, эпическая песня, амурная песня и т.д.) и жанры, в к-рых внеэстетич. функция так же, как и прежде доминирует (заклинания и заговоры, обрядовые песни, так называемая “несказочная проза”, духовные стихи и т.п.). Вторая несколько жанров сохраняет собственную синкретич. структуру, сильные внетекстовые связи и др. архаич. особенности. Фольклор перестает быть единственной формой культуры, которая связана с языком, но в масштабах этноса он еще долго преобладает , т.к. в быту народа так же, как и прежде играется наиболее значимую роль. С течением времени фольклор понемногу начинает терять нек-рые из собственных функций, сообщает их, в большей либо меньшей мере, лит-ре, опытному театру, хореографии и профессиональной музыке. Новые функции, порожденные развитием об-ва, тем более вызывают к судьбе новые формы, существующие параллельно с фольклорными, подчас генетически связанные с ними, но уже не фольклорные.
У многих европ. народов в течении всего ср.-вековья и в первые века по окончании него фольклором был пронизан быт не только простонародья, но и средних, и верхних слоев об-ва. До изобретения книгопечатания количество рукописных копий любого лит. произведения было малым. Да и сама лит-ра, к примеру в РФ, как уже говорилось, еще в 17 в. лишь начала формироваться как литература, для к-рой характерно доминирование эстетич. функции. В случае, если в опытном мастерстве мы всегда встречаемся с разными разновидностями “фольклоризма”, т.е. с вторичным применением элементов фольклора, то народный быт, в большинстве случаев, так же, как и прежде знает в основном прямое (первичное) продолжение традиции. Нефольклорные по собственному происхождению тексты, попадая в устную и простонародную сферу, переживают в большинстве случаев интенсивное приспособление к традиционным способам и традиции функционирования.
Третья стадия соотношения фольклорных и нефольклорных форм духовной культуры исторически связана с Новым временем. Ее возможно условно назвать стадией урбанизации. Постепенная либо более стремительная переориентация деревни на формы культуры и городские ценности, ликвидация массовой неграмотности, развитие совокупностей образования, книгопечатания, прессы, позднее — радио, телевидения и др. технических средств массовой коммуникации ведет к тому, что социальный ареал фольклорных форм продолжает (и сейчас решительно) сужаться. Появляются общенац. формы языка и худож. культуры. Фольклорное наследие более либо менее активно применяется при их создании, но обобщенность и сравнит, однородность (гомогенность) духовной культуры начинается не в фольклорной сфере, а в сфере опытных форм литературного, музыкального, театрального и т.д. творчества, подобно тому, как общенац. язык начинается как письменный наддиалектный язык. Для данной стадии характерно все нарастающее проникновение опытных форм в быт нации (включая и низшие, и высшие его социальные слои) через книгу, периодическую печать, кино, радио, телевидение, звуко- (а позднее и видео-) воспроизводящие механизмы и т.д. При очень широком распространении письменных форм в условиях массовой грамотности приобретают бурное развитие новые устные (правильнее — аудиальные и аудиовизуальные) технич. формы коммуникации нефольклорного характера, к-рые употребляются, например,и для трансмиссии текстов как литературного, так и фольклорного (или условно-фольклорного, вторичного) характера. Образуется сеть над-(супер-) контактных связей, к-рая охватывает целые регионы земного шара и перекрывает связи контактных групп различного масштаба. Последние играются все меньшую роль в ходе трансмиссии и аккумуляции культуры. Фольклорное наследие все больше сохраняется в обобщенных, либо вторичных формах.
Таково было главное направление развития. Вместе с тем в 20 в. в ряде государств, наиболее страдавших от огромных армейских столкновений века, необходимо отметить периоды, в то время, когда совершалось что-то наподобие попятного перемещения, реанимации устных форм бытового характера. Особенно ярко это проявилось в РФ в годы гражданской и Великой Отечественной войн.
Соврем, фольклористика, стремясь познать неспециализированные закономерности развития фольклора, не имеет возможности не принимать во внимание с тем, что он воспринимается самими народами как драгоценное для них выражение этнич. специфики, духа народа. Очевидно, соотношение общечеловеческого и своеобразны этнического любой раз обусловливается конкретными условиями развития этноса — степенью его консолидированности, характером его контактов с др. этносами, изюминками расселения, менталитетом народа и т.д. В случае, если пользоваться категориями генеративной грамматики, возможно было бы заявить, что неспециализированные, интернац. закономерности, в большинстве случаев, проявляются на уровне глубинных структур, а своеобразные национальные — на уровне поверхностных структур. В случае, если обратиться, к примеру, к сказкам либо сюжетным эпич. песням (интернациональная их повторяемость отлично изучена), то нельзя не констатировать, что их сюжеты в значит, степени интернациональны, а их воплощения в настоящих текстах варьируются в различных этнич. и локальных традициях, получая определенные этнич. черты (язык, интимно связанный с фольк-
лором, реалии быта, вер, комплект характерных мотивов, из к-рых, как сказал А.Н. Веселовский, “снуются сюжеты”, особенно их поведение и образы героев, природные условия, в к-рых начинается воздействие, характерные социальные отношения и т.д.). И сказочная, и эпическая традиции создают как бы собственный мир, не имеющий прямых аналогий в конечном итоге. Мир данный измышлен коллективной фантазией, он представляет собой преобразованную реальность. Но, как бы ни была сложна сообщение реальности и сказочной реальности настоящей, она существует и отражает не просто и не только что-то общечеловеческое, но и мышления и особенности бытия определенного народа.
Лит: Кагаров Е.Г. Что такое фольклор // Художественный фольклор. Т. 4/5. М., 1929; Гусев В.Е. Фольклор: (История термина и его современные значения)// СЭ. 1966. N 2: Он же. Эстетика фольклора. Л., 1967; Русин М.Ю. современность: и Фольклор Традиции. Киев, 1991; Фольклор Сейчас: пути и Аспекты изучения. М., 1991; Путилов Б.Н. народная культура и Фольклор. СПб., 1994; Историко-этнографические изучения по фольклору. М.,1994; Миролюбов Ю.П. Русский языческий фольклор: очерки нравов и быта. М., 1995.
К. В. Чистов
ФОРМА КУЛЬТУРНАЯ
— совокупность замечаемых показателей и линия всякого культурного объекта (явления), отражающих его утилитарные и символич. функции, на основании к-рых производится его атрибуция и идентификация. Наряду с этим не нужно смешивать понятие Ф.к. как комплекса отличит, показателей объекта с самим объектом в его конкретно-истор. действительности, воображающим собой интерпретации и артефакт использования данной Ф.к. Аналогичных артефактов, воспроизводящих одну и ту же Ф.к., возможно множество, сама же Ф.к. остается исходным примером для прямого либо вариативного репродуцирования. По онтологич. и семантич. параметрам Ф.к. в существ, мере подобна фразе (высказыванию) в естеств. языке и есть тем исходным “атомарным” элементом культуры, из сочетания к-рых формируются культурные совокупности, конфигурации, стилевые феномены и т.п.
Понятие Ф.к. касается не только материальных продуктов человеч. деятельности — вещей, сооружений, окультуренных территорий и т.п., но и продуктов духовного (символич.) производства — идей, знаний, текстов любого рода, худож. произведений, оценочных категорий и пр., видов коллективной самоорганизации и разделения функций людей — социумов, этносов, конфессий, гос-в, функциональных коллективов, общин, семей и др., языков и техн. средств коммуницирования, и иных рез-тов целеориентированной человеч. деятельности. Очень важно, что понятие Ф.к. в равной мере распространяется кроме этого и на технологии, методы, нормы и методы, при помощи к-рых осуществляется любая социальная практика людей — их производств., организац., регулятивная и коммуникативная деятельность, межличностное сотрудничество, каждые социально обусловленные акты поведения, интеллект. и творч. действия и т.п. Т.о., любая Ф.к. включает в себя показатели как результата (культурного продукта), так и технологии его успехи; причем последние являются более значимыми атрибутивными показателями Ф.к., потому, что историч. селекция Ф.к., их укоренение и нормирование в традиции касаются в первую очередь отбора социально приемлемых способов (разработок) удовлетворения тех либо иных человеч. заинтересованностей, необходимостей и потребностей.
Порождение новой Ф.к. в любой момент высокофункционально и связано либо с потребностью в адаптации к.-л. природных либо истор. событий существования сооб-ва при помощи создания нужного утилитарного либо символич. продукта, метода деятельности, знания, организац. структуры и т.п. либо логикой развития опр. разработок в специализир. областях жизнедеятельности. Часто нужная Ф.к. заимствуется из к.-л. другой культурной совокупности по показателям функциональной актуальности либо как продукт респектабельного потребления и пр. Процесс генезиса Ф.к. включает последовательность этапов (фаз): осознание и возникновение новой потребности (интереса); артикулирование параметров заказываемой новации; реализации “заказа”, в большинстве случаев, в нескольких вариантах; “конкурс” этих вариантов (в основном конвенциональный) и выбор лучшего из них (значительно чаще по показателям яркой функциональной эффективности либо по технол. параметрам его “реализуемости”); интеграция новой Ф.к. в социальную практику; символич. освоение ее “потребителем” в качестве “собственной”, идентифицирующей его культурной особенности; превращение (в совершенстве) новой Ф.к. в принятую в данном сооб-ве норму либо стандарт по удовлетворению соответствующей потребности либо интереса. Заимствуемые Ф.к. включаются в данный процесс сразу же с фазы “конкурса” вариантов.
Потом начинается период функционирования Ф.к. в социальной практике в виде ее прямого либо вариативного воспроизводства в культурных артефактах, техн. тиражирования, формирования стандартов ее смысловой интерпретации и их постепенной изменчивости, межпоколенной трансляции данной Ф.к. в качестве одного из образцов культурной идентичности данного сооб-ва (т.е. включения ее в традицию) и т.п. Тут описывается “совершенный” случай функционирования Ф.к. Реально многие Ф.к. по тем либо иным обстоятельствам не становятся нормами, не обретают статуса образа идентичности и не включаются в культурную традицию, а эксплуатируются относительно недолго, в пределах срока их яркой утилитарной актуальности. Это связано с процессом истор. селекции Ф.к. по показателям как практич. эффективности, так и допустимости социальной цены и долгосрочных социальных последствий применения аналогичного метода удовлетворе-
ния соответствующей потребности. Наряду с этим большая часть Ф.к. не выдерживает аналогичной проверки социальным опытом и скоро выходит из потребления. Одна из гл. обстоятельств элиминации многих Ф.к. — изменение истор. либо природных условий судьбы сооб-ва, при к-рых часть Ф.к. утрачивает практич. функциональность.
Многие Ф.к., утратив социальную актуальность и выйдя из потребления в собственной изначальной функции, сохраняют значимость и ценность символич. характера (эстетич., мемориальную, идеологическую и пр.). В подобном случае Ф.к. преобразовывается впамятник культуры и истории, практич. эксплуатация к-рого происходит уже на совсем иных основаниях и с функциями и иными целями, нежели это имело место с “живой” (социально актуальной) Ф.к.
Особенный случай функционирования и порождения Ф.к. — феноменпроизведения — специфич. типа Ф.к., в большинстве случаев, отличающегося повышенным качеством практич. выполнения, выраженными показателями персонального авторства и в большинстве случаев создаваемом в единств, экземпляре, не предназначенном для вариативного воспроизводства (за исключением техн. тиражирования в виде тождественных оригиналу репродукций), как неповторимый в собственном роде “текст”. Не смотря на то, что в принципе каждая Ф.к., с семиотич. позиций возможно проинтерпретирована как “культурный текст”, подобного рода “текстовая сущность” Ф.к. самый выражена и функционально значима конкретно в произведении. Это возможно вербальный текст лит., филос., религ. либо научного творчества либо же невербальный изобразит., муз., телесно-пластич., пространственно-архитектурный, предметно-вещественный и другой вариант текста, передающего новое знание (интеллектуальное, эзотерич., этич., эстетич.) либо корректирующего, разъясняющего и трактующего прошлые представления, демонстрирующего репрезентативные эталонные образцы социально приемлемых видов поведения, оценок и суждений либо аргументирующего неприемлемость иных позиций и т.п.
Одна из самые общих социальных функций Ф.к. — коммуникативная. С данной т. зр., Ф.к. возможно выяснена какспособ удовлетворения какой-либо групповой либо индивид, потребности (интереса) людей, “текстуализированный” в собственном продукте (результате) и тем самым введенный в поле социальной коммуникации. Конкретно исходя из этого самоё полное смысловое “прочтение” Ф.к. допустимо только в ее естеств. культурном контексте, вне к-рого она заметно теряет собственную символико-смысловую наполненность и нормативно-регулятивную функциональность для принимающего ее человека.
Лит.: Бодрийяр Ж. Совокупность вещей. М., 1995; Флиер А.Я. К-ультурогенез. М., 1995.
А.Я. Флиер