– Держись, разведчик, вся война в первых рядах, а награды для вас – я поразмыслю. Не легко с орденами, товарищи, еле проходят в высших инстанциях – мы же с вами, наподобие, как на учениях… Хорошо, Михаил Федорович, ты останься, а Марченко подготовься сражаться, так и сообщи своим разведчикам.
– Имеется, товарищ генерал. Разрешите идти?
– Идите.
Генерал пожал мне руку, и я вышел с КП комдив. Мин. через пятнадцать прибыл в роту.
– Иван Геннадьевич, командиру дивизии доложил, как положено! К нашим действиям претензий нет, а вот к войне подготавливаться нужно – так сообщил генерал.
– Отлично, Валер, отдыхай, не ровен час, снова куда-нибудь дернут.
– Благодарю, Иван, уже дремлю.
Я упал в постель, укрывшись курткой, и скоро уснул.
Проснулся под вечер от шума движка. Загорелся свет, в палатку вошел довольный Артемыч, нёсший ответственность за освещение.
– Ну, как?
– Превосходно, Анатолий Артемович, возможно и письма черкнуть, – повеселел ефрейтор.
– Всем написать, проверю – сообщил замполит из собственного уголочка.
– Артемыч в далеком прошлом не писал, Владимир Николаевич, – «закладывает» Отчизна Слободов.
– Е… мать, нехай, день назад послал!
Мало пошутили над Родиным, его брянским происхождением, но решили покинуть его в покое. В действительности, Анатолий Артемович писал письма часто, об этом мы знали и шутили. Он же отечественные «подначки» принимал уж через чур без шуток и болезненно, от чего становился объектом еще громадных нападок.
– Что в том месте, на улице, Толик?
– Ветер встал, теплеет.
Полог палатки трепало больше простого, то и дело раздавались хлопки брезентовой ткани при очередном порыве снаружи. Я решил прогуляться, поглядеть на погоду. Хлебнув водички, вышел прогуляться по свежему воздуху, взглянуть, чем занимаются разведчики. Накинув десантную куртку, я вышел из палатки, которую рвали прохладные ветры с Пагмана. Белые шапки вершин горной совокупности взметнулись в небо на четыре с половиной тысячи метров. Рваные клочья облачной пелены обложили равнину – Ходжа Бугра провалилась сквозь землю в тумане вместе с перевалом отрога, отделявшего аэропорт от Паймунара и Дехъийхья. Ветер не просто резкий – твёрдый, принес низкую облачность, которая вот-вот прольется холодным дождем. Правильно, говорили летчики, летавшие в Кабул по нескольку лет, сезон дождей в Афганистане – опробование не только для авиации, но и для тех, кому лазать в горах. Ненастный прогноз подтверждался наступившим хмурым и неуютным вечером. Промозгло до дрожи в лопатках, пожалуй, разрешу команду приготовить плащ-палатки к выходу в завтрашний поиск.
– Товарищ гвардии лейтенант, разрешите обратиться? – прервал размышления Кибиткин, ходивший со мной на задания.
– Да, Сергей, – поглядел я на юношу, отлично продемонстрировавшего себя в боевой обстановке.
– Такое дело, товарищ лейтенант, – замялся связист.
– Не тяни кота за хвост, говори.
– Думаю поступать в военное училище, товарищ лейтенант, желал посоветоваться с вами.
– А чего стесняешься? Обычное дело – решил, значит, поболтаем. Так, Серега?
– Так совершенно верно.
– Но ты подошел конкретно ко мне, а не к собственному начальнику Тютвину, значит, решил поступать не в училище связи, а в десантное. Так?
– Так совершенно верно.
– Вот и молодец. Сообщу сходу, у тебя имеется все сведенья для поступления в Рязанское высшее воздушно-десантное училище – остальным премудростям научат. Основное решить для себя – желаю ли я связать собственную жизнь с армией, ВДВ? В случае, если – да, значит, максимум уверенности в себе, собственных силах и все окажется. Давай сделаем так – поболтай с ребятами, может, еще кто-нибудь решил посвятить себя данной стезе, подходите ко мне – обсудим тему подробней. Добро?
– Так совершенно верно.
– А на данный момент набирайся сил – на следующий день отправишься с группой, Есаулков отдохнет. Кстати, какие конкретно впечатления от задач, каковые решаем сейчас?
– Обычные, лишь аккумуляторная батареи станций скоро садятся.
– на следующий день с утра проверь и подготовь к работе, я попрошу Тютвина, дабы дал тебе время.
– Осознал, товарищ лейтенант.
– Отдыхай, Сергей, напиши письма, а по поводу училища проконсультируйся с родными.
– Отлично, я осознал.
Приложив руку к головному убору, Кибиткин сделал четкий поворот кругом и отправился в размещение взвода. «Хороший юноша, – подумалось мне, – толковым будет офицером». Подошел к разведчикам, Сафаров рассказал о подготовке личного состава к выходу на Паймунар.
ГЛАВА 28
Утро следующего дня не принесло хорошей погоды, действительно, дождевые потоки умерили пыл, но тропинки и дороги до штаба дивизии превратились в непролазное месиво. Рваные клочья туч мчались над палатками, выбрасывая новые потоки воды. Ветер швырял их в лица, приводя к ознобу холодного душа – зябко было от жидкости, пробравшейся до самых кишок. Неприятное чувство приводила к сырости в палатке, мокрой одежде, постельном белье, мокрые портянки не лезли в сапоги. Вечером у раскаленного «Палариса» и «капельниц» мы сушили одежду, от которой исходил кисло приторный запах цианидов.
Я готовил группу к исполнению новой задачи. С заданием было ясно, вот что предпринять от дождя? Простыть легко, а для разведчиков в тылу соперника насморк – демаскирующий показатель, может стать роковым, жар уложит в постель любого амбала. Прошел к разведчикам взглянуть подготовку к поиску.
– Подняться. Смирно, – скомандовал Ксендиков.
– Вольно, щеглы, как настроение?
– Да, как-то не весьма, – уныло ответил Сокуров.
– «Зигфрид», а где блеск в глазах у высшей расы?
– О-о-о, товарищ лейтенант, – покачал головой громадный юноша.
– Давайте, гусары, больше оптимизма. Мы еще повоюем! Сафаров, что с плащ-палатками?
– В порядке, товарищ лейтенант, но через час под дождем станут «колом», скуют перемещения.
– Значит, так, Сергей, попрошу старшину приготовить нам сменку, переоденемся по возвращении на базу. на данный момент всем надеть носки, в противном случае ноги натрем.
– Товарищ лейтенант, а не забывайте – в Витебске вы с нас снимали «вшивники», носки и рвали на ветошь? – задал вопрос Архипов, невинно глядя в глаза.
– не забываю, Архипов и обещаю – в Витебске буду рвать, а на данный момент всем быть в носках.
– Товарищ лейтенант, – вкрадчивым голосом обратился Сокуров, – а фронтовые 100 грамм нам положены?