— Это не игра… — негромко ответила она. – Я, действительно, не пологаю, что со мной что-то может случиться. Ну, да, тут не весьма приятный райончик. Но… У меня с собой чудесная палочка, в итоге.
Действительно, здравый суть подсказывал, что палочка тут будет и у каждого встречного, а в остальном перечень ее преимуществ был не через чур впечатляющ. Он улыбнулся.
— Значит, действительно, наивная. Все. Данный вопрос не обсуждается.
— Но…
По его взору стало ясно, что его терпение достигло отметки где-то на уровне нуля. Женщина покорно набралась воздуха. Он кроме того упрямей, чем Рон.
— Был еще какой-то вариант, — недовольно проговорил она.
— Возвратиться утром, — последовал ответ.
— Другими словами совершить ночь тут? – не поверила своим ушам Гермиона, оглядывая бар.
— Ну, не прямо тут. На втором этаже имеется помещения.
— Нет, Малфой. Кроме того не думай об этом. Это нереально.
— А что тут для того чтобы? Ты еще сообщи, что гриффиндорцы ни при каких обстоятельствах не опаздывали из Хогсмита.
— Нет! – честно ответила Гермиона, — ну, не то что не опаздывали, но…
Не говорить же ему про потайные ходы. Не смотря на то, что… Это вариант. Женщина взглянуть на Малфоя. Вариант… Но не для них. Она не имеет возможности открыть тайну Гарри этому человеку. Смешно распорядилась жизнь. Ей приходится лгать. Причем всем. И приятелям и… ЕМУ. Запрещено быть честной наполовину. Права умная пословица. Неправда – как водоворот. Чем больше в нем находишься, тем тяжелее выбраться. Она взглянуть на парня. Расслабленная поза… Если он и напрягся от всего этого, то чертовски отлично может это скрывать.
— Так что?
— Я не планирую тут ночевать.
— Превосходно. Тогда пошли в Хогвартс.
Он умышленно поднялся.
— Нет! Другими словами… – захотелось звучно закричать и что-то разбить. – Хорошо.
— Что, забудь обиду? – изобразил вежливость на лице данный невыносимый человек.
— Давай останемся. Все равно выхода нет. А по какой причине ты сделал вывод, что с утра мы сможем тихо возвратиться?
— В силу того, что с утра Филч редко дежурит у входа. Центральный вход раскрывается около шести. Мало ли кто-то занимается бегом по утрам либо летает.
Гермиона с большим удивлением немного подняла бровь. Ей такое и в голову не приходило. А все по причине того, что она все за книгами и за книгами.
— Так что мы сможем без особенных неприятностей попасть в замок.
Он сел на собственный место. Гермиона снова посмотрела назад по сторонам. Перспективка та еще. Но… сама виновата. Возможно, само собой разумеется, обвинить Малфоя: заманил, заболтал. Но себе лгать было довольно глупо. Она сама совсем забыла о времени. Она САМА желала совершить это время с ним. И, в случае, если возвратиться на пара часов назад и снова иметь возможность ответить на его вопрос… Ответ был бы тем же. Пауза затянулась. Молчание из легко неловкого превратилась в напряженное.
— Мы можем посидеть еще тут либо…
Гермиона жадно передернула плечами. Он улыбнулся.
— Если судить по твоему настроению, «посидеть тут» не окажется.
Женщина подняла на него взор. Неужто он совсем не переживает? Нет. Снаружи совсем спокоен. Легкая ухмылка, раскованные перемещения. Гермиона неожиданно позавидовала его способности так легко относиться к судьбе. Самой ей было…страшно.
Меж тем Малфой кому-то улыбнулся, вынудив ее жадно обернуться. Выяснилось, он просто подозвал официантку.
Через пять мин. они уже шли каким-то непонятным коридором вглубь помещения. Гермиона жадно озиралась в полутьме. Сейчас уже заведение не вызывало особенного доверия. Не смотря на то, что… в чем-то Малфой был прав, выбирая его: никого из привычных они не встретили. Она увидела, что место, куда они шли, было, что именуется «для взрослых». Сама Гермиона ни разу в аналогичных не бывала. Да и Рон с Гарри также, как она имела возможность делать выводы. А вот слизеринца тут знали. По крайней мере, бармен и официанты с ним приветливо поздоровались. Ох! Вот влипла. Навстречу шла парочка в обнимку. Наряду с этим женщина звучно смеялась, а юноша что-то шептал ей на ухо. Гермионе стало неприятно. А ведь, что о них думают со стороны. Точно то же: пришли дети поразвлечься. И в случае, если парень в данной ситуации смотрелся эдаким крутым юношей, то женщина вызывала однозначные мысли. Она ни при каких обстоятельствах не думала как неприятно ощущать себя проституткой . От взора шедшего навстречу приятели появилось желание помыться. В полутьме она кроме того не столько заметила, сколько почувствовала. А Малфой шел будто бы ничего не случилось чуть в первых рядах и что-то еще под шнобель напевал.
Быть может, он знал заблаговременно, что так все обернется.
— Находись, — жадно окликнула женщина.
Он быстро остановился и с большим удивлением посмотрел назад.
— Я не отправлюсь.
Теряя остатки терпения, парень возвел глаза к потолку и что-то тихо сказал. В полутемном коридоре его лицо было видно не четко.
— Что В этом случае?
— Можешь смеяться, но мне не наплевать на то, что обо мне поразмыслят.
— Кто поразмыслит?
Мимо прошла еще одна парочка, полуодетая женщина чуть задела Гермиону плечом, мужик игриво извинился за собственную спутницу.
— Они поразмыслят, — махнула рукой Гермиона неизвестно в чью сторону.
— О, Мерлин! Ты видишь их в первоначальный и последний раз.
— Все равно.
— Постой. Я осознал: ты издеваешься, да?
— Нет. Я не издеваюсь. Я…
Она опоздала договорить, как он схватил ее за локоть и потянул по коридору.
— Находись. Прекрати меня тащить. Я…
— Слушай, я и без того проявляю чудеса терпимости. Еще одна выходка, и мы отправимся в Хогвартс. Прямо на данный момент.
Гермиона уставилась в пол, лишь дабы не наблюдать на него.
— Ты не шутишь? – он все еще не имел возможности поверить в серьезность ее переживаний.
Она кивнула. Захотелось разреветься. Это довольно глупо. Это чертовски довольно глупо. Но вот такая она была. Ее постоянно интересовало то, что думают о ней другие. Быть может, исходя из этого ей так хотелось первенствовать во всем: видеть одобрение в глазах преподавателей, зависть в глазах однокурсников. Быть лучше всех. Смешно.
Она услышала над собой обреченный вздох и, подняв голову, заметила, что парень, глядя в потолок, беззвучно шевелит губами. Вычисляет до десяти что ли, дабы не совершить убийство. Наконец, он взглянуть на нее и вкрадчивым голосом сказал:
— А вдруг я сделаю тебя невидимой и сам закажу помещение?
Нежность его голоса заставляла поразмыслить о том, что отказ от предложенной возможности будет последним сознательным поступком в жизни несчастной девушки Гермионы, так опрометчиво вступившей на данный скользкий путь…
— Давай, — тут же дала согласие она.
— парень дотянулся палочку и сказал заклинание. Для самой Гермионы ничего не изменилось. Она выдернула локоть, что он так же, как и прежде сжимал, и сделала ход назад.
— Кроме того не думай, слышишь? – безобидным голоском проговорил ее спутник. – В случае, если постараешься куда-то деться, я возвращусь в Хогвартс и заявлю о твоей пропаже.
— И сам себя выдашь, — не удержалась Гермиона.
Он сориентировался мгновенно — ее локоть снова был зажат как будто бы тисками.
— Я похож на сумасшедшего? Я , дабы ты обнаружилась.
Он ухмыльнулся. Гермиона прикусила язык, дабы не сообщить то, что весьма хотелось сообщить в адрес этого… этого…
— А тебе не думается, что ты выглядишь забавно, в то время, когда держишь меня за локоть, — невинно спросила она, в то время, когда они прошли пара шагов, в силу того, что в конце показалась освещенная помещение со стойкой администратора.
— Я желаю ощущать, что ты тут, — тихо проговорил он, производя ее локоть.
Доверие? Мелкий шажок навстречу. Он предлагал ей выбор. Женщина с опаской взялась за его свитер и чуть дернула.
— Превосходно. Идем.
До тех пор пока Малфой заказывал помещение, она с интересом вертела головой, пользуясь тем, что невидима. Первое чувство о заведении было обманчивым. В данной комнате все было приличным и благопристойным. На маленьком диванчике сидела пара мелких гномиков, ожидавших своих родителей, заказывающих помещение. Малыши были жутко забавными. Один из них звучно похрюкивал, что-то говоря. По всей видимости, он так смеялся. Гермиона нечайно улыбнулась. На соседнем диванчике что-то просматривал пожилой колдун. Наоборот него парил поднос с чаем и данный господин иногда отпивал из кружечки и опять ставил ее на поднос. Несколько раз чуть не поставил мимо, но поднос услужливо переместился за его рукой. Забавно. Столько лет Гермиона жила среди колдунов, но до сих пор постоянно удивлялась тому, как они приспособили окружающий мир под себя. Весьма интересно. А ведь магглам до всего приходилось доходить сомостоятельно. Их путь был сложнее. Не смотря на то, что…просматривая историю волшебства, не было возможности заявить, что путь колдунов был так уж легок. Необходимо взглянуть правде в глаза: имеется два мира. Два великих мира. У одних имеется смертельное заклятие «Авада Кедавра», а у других — атомное оружие. Им нельзя враждовать, им нельзя сталкиваться между собой. Для чего Волдеморт все это затеял? Это довольно глупо. Это бессмысленно. Миллионы тщетных жертв. В случае, если начнется открытый конфликт, то погибнут все. Перед мысленным взглядом появилась картина: безлюдная выжженная почва и… ничего.
Женщина почувствовала, что свитер выскользнул из ее пальцев. Она с большим удивлением посмотрела назад: Малфой, оказывается, успел расплатиться и преспокойно двинулся в направлении одного из коридоров, сопровождаемый одним из служащих заведения. Он кроме того не посмотрел назад, не постарался отыскать ее. Значит, был полностью уверен, что она некуда не убежит. И был прав, линия побери. Гермиона набралась воздуха и, стараясь ни с кем ненароком не столкнуться, двинулась за юношей.
В то время, когда она приблизилась, услышала часть весьма занятного беседы.
— …В случае, если захотите отдохнуть, прекрасные девушки смогут скрасить ваш досуг.
Гермиона почувствовала, что начинает закипать от возмущения. Досуг скрасить…
— Я поразмыслю, — с милой улыбочкой ответил Драко Малфой.
Поразмыслит он? Он поразмыслит? Гермиона ощутимо ткнула его кулаком в пояснице. Он чуть покачнулся, и его губы снова прикоснулась ухмылка.
— Но в случае, если что, вы лишь обратитесь и….
— Отлично, — вежливая ухмылка. – Обязательно.
Гермиона сделала вывод, что никуда не отправится с этим несносным, этим… Сильная рука перехватила ее ладонь и прочно сжала. Складывалось чувство, что он просматривал ее мысли. Она на миг закрыла глаза, отдаваясь ощущению его горячей руки. Это было так… необычно. От его руки веяло уверенностью. «Кроме того самоуверенностью», — горько улыбнулась женщина про себя. Не смотря на то, что… ей, фактически, все равно, как он в том месте планирует проводить вечер. Ей должно быть все равно. Должно быть…
Малфой поблагодарил провожатого, толкнул дверь в номер и потянул Гермиону вовнутрь. Вообще-то она как-то сохраняла надежду на различные номера, но, услышав краем уха от пожилой пары, что в Хогсмите проводится какое-то мероприятие, и номера в далеком прошлом заказаны, она смирилась с одним. Ну, в итоге, они же цивилизованные люди. Под ложечкой засосало. Неожиданно что-то провалилось сквозь землю. Его рука… Он, наконец, выпустил девушку. Стало безрадостно. Хорошо. Плевать. Возможно до тех пор пока оглядеться.
Гермиона вошла в помещение. Она ожидала нехорошего. Но помещение была милой: тут было все, что нужно, но не наблюдалось излишеств, которых возможно было ожидать – так как выбор делал представитель аристократического рода. Из мебели – громадная кровать, пара кресел и небольшой диванчик. Ну, это в одной комнате. А дальше… Женщина толкнула дверь – шкаф. Встроенный шкаф. Гермиона огляделась в отыскивании второй двери. Так как обязана же быть еще одна помещение. Так так как?
Она жадно посмотрела назад на парня. Он стоял, прислонившись к косяку, и чуть радовался, глядя в пространство. Все верно. Она так как до тех пор пока невидима. Но что свидетельствует эта улыбочка?
Никак не хотя мириться с очевидным, она возвратилась в коридор, чуть толкнув по пути, парня плечом. Ага. Дверь! А за дверью… ванная. Миленькая такая. Ничего лишнего: душ, пара халатов, пара полотенец. Хорошая такая ванная!!! Славная ванная!!! Она непременно должна быть в каждом номере!!! Ванная!!! А основное, всего по паре. Гермиона почувствовала, что начинает паниковать. Опять возвратилась в помещение, повторила целый собственный путь, открывая все, что попадется. Кроме того на балкон вышла. Ветер кинул в лицо брызги дождя. Нужно же, погода все-таки испортилась. Гарри давал предупреждение об этом еще утром, опасаясь, что матч будет тяжелым. Матч… Гарри… В то время, когда же это было?
Женщина набралась воздуха и возвратилась в помещение. Она отказывалась верить в происходящее, а ухмылка этого милого мальчика прямо-таки поглощала ее терпение с необычной скоростью.
***
Драко Малфой стоял, прислонившись к дверному косяку, и с ухмылкой замечал, с каким остервенением распахиваются ни в чем не повинные створки в маленькой помещении. Нужно же! Такому упорству возможно . Прямо, успех воли над разумом. Двери раскрывались по паре раз. Кроме того дверь бара. Ну, в том месте могла быть комнатка, разве что для домового эльфа.
Он опять улыбнулся. Ну, само собой разумеется!!! Эта помещение совмещается со второй спальней именно через балкон. Конкретно так. Это дабы зимний период эргономичнее было из одной помещения в другую бегать. До тех пор пока до ванной помещения добежал – проснулся. В то время, когда же она угомонится? Нет тут второй помещения — нет.
Пустота перед ним колыхнулась, явив какие-то непонятные оттенки и цвета, а позже сформировалась в Гермиону Грейнджер. Нужно сообщить, весьма злую Гермиону Грейнджер.
Похоже, лучше убрать ухмылку подальше, как бы чего не вышло. Не смотря на то, что… как тут не улыбнуться, в то время, когда она такая забавная. Весьма интересно, ей кто-нибудь сказал, что она смешно злится. Раскраснелась, жадно кусает губы и очевидно желает сделать что-то нелицеприятное. Вот Блез, к примеру, злилась не так. Она злилась утонченно и эффектно: с хлопаньем дверьми, гневными выкриками. Либо, скажем, Пэнси. Та начинала радоваться. От ее ухмылки Драко становилось не по себе. Как-то он задался вопросом: по какой причине? Ответ пришел скоро. Ее приторно-милая ухмылка была хуже криков Блез, в силу того, что неизвестно во что выливалась. А во что-то выливалась непременно.
А вот Грейнджер злилась забавно. Весьма… честно. В ней злилось все. Казалось, кроме того растрепанные волосы вот-вот начнут потрескивать от разрядов. Она собрала полную грудь воздуха. Так, ухмылку лучше, действительно, запрятать. Кто ее знает…
— Тут нет второй помещения! – через зубы процедила эта наблюдательная девочка.
Что на это ответишь? оптимальнее пожать плечами, дескать, так оказалось.
— Тут нет второй помещения!!!
Весьма интересно, она истолковала пожатие плечами как несогласие с ее выводом?
— Я знаю, — ой! Нужно же! Он практически пискнул.
Пускай считает, что это от страха пред ее бешенством, в силу того, что в случае, если определит, что это — попытка сдержать хохот, расстроится.
— И как ты это растолкуешь?!
О! Его участие в беседе пригодилось.
— Свободных мест не было, — необходимо с опаской подбирать слова, в противном случае она уже и палочку зачем-то вытащила. – Номер удалось заказать, а вот мое желание ночевать в одиночестве в двух помещениях как-то не оценили. Время от времени кроме того деньги не смогут урегулировать все вопросы.
— По какой причине в одиночестве? — ее шепот превратился в свистящее шипение.
— В силу того, что я был один. Тебя не было. Ты опасалась, что поразмыслит о тебе эта масса людей, которой нет ни до кого дела.
— Ты все это намерено сделал…
— Что именно? – тон сам по себе стал холодным. Какого именно черта, в то время, когда делаешь что-то просто так, тебя начинают подозревать в корыстных мыслях. Какого именно черта она по большому счету возомнила?!
— Ну, это… — ее голос стал робким, а неизвестный взмах рукой оказался каким-то жалким.
— Не желаю тебя обижать, но ты не воображаешь никакой особенной ценности для чудесного мира, — какое привычное недоверие во взоре, испуг. Люди постоянно пугались, в то время, когда он начинал сказать негромко и весьма четко, выделяя каждое слово. – Ты – не Поттер. Осознаю: тебе приходит в голову возможность того, что тобой смогут воспользоваться как приманкой. Но, во-первых, на будущее включай мозги пораньше, в противном случае твой Поттер может крупно влипнуть по твоей вине; а во-вторых, по субботам в рядах Пожирателей Смерти выходной, — усмешка, — Так что можешь дремать тихо. С твоего позволения, я воспользуюсь ванной.
Он развернулся и хлопнул перед ее носом дверью ванной помещения, показывая тем самым, что ее позволения по большому счету ни для чего тут не нужно.
Гермиона наблюдала на древесную поверхность двери и ощущала, что вот-вот начнёт плакать. По какой причине он это сообщил? Для чего? Как он изменился в один миг. Сейчас ей казалось, что та ухмылка, с которой он следил за процессом осмотра помещения, . Отчего же она не оценила тот момент его ухмылки. Господи! Гермиона возвратилась в помещение, без сил опустилась на диванчик и закрыла лицо руками. Для чего он все это сообщил? Для чего он согласился ей в том, что есть Пожирателем?! Так как до этого она так не думала. Что-то в нее оправдывало этого необычного человека. Тот воспитательный маневр его отца давным-давно в поместье. Тогда казалось, что он не отправится по этому пути. Ни при каких обстоятельствах не отправится. А он отправился… По какой причине? Для чего? Господи! Как Забини имела возможность ему это разрешить? Как? По какой причине не остановила, не отговорила? Так как он просто человек, на него возможно как-то воздействовать. Он просто человек. В памяти всплыл его монолог минутной давности. Страно негромкий голос, непроницаемое выражение лица. Но основное то, как он это сказал… Каждое слово как будто бы впечатывалась в самое сердце. Он как словно бы клеймил собственными ужасными словами. Он…
А ведь она сказала не о том, что ее заманили. Она-то имела в виду совсем второе. Не каких-то в том месте Пожирателей Смерти. А ЕГО! ЕГО самого. Она считала, что это ОН все подстроил так, дабы оказалась эта комната и эта прогулка.
Глупая. А он думал совсем о втором. Но однако необходимо забрать себя в руки. До утра они тут. В данной комнате. Вдвоем. Быть может, эта их встреча станет последней. Кроме того вероятнее. Она ни при каких обстоятельствах не сможет осознать и принять Пожирателя. Ни при каких обстоятельствах. Гермиона подняла голову, кинув взор на закрытую дверь ванной помещения. Из-за нее слышался мерный шум воды. Вода… Она такая различная. Она может обжигать, может обдавать холодом. Она не редкость ласково-светло синий, как в Красном море, либо ярко-зеленой, как на Плитвицких озерах. Цвет Судьбы, цвет Надежды. Все это так не сочеталось с этим человеком. С ним по большому счету не сочеталось ничего, не считая броского холодного и лунного света хлесткого ветра.
Женщина вышла на балкон, дабы вкусить да и то, и второе полностью. Луны не было видно из-за туч, затянувших небо. Но холодного ветра и моросящего дождя было достаточно. Женщина подставила ему лицо. ЕМУ…
Драко стоял над раковиной в ванной помещении и наблюдал на то, как струи холодной воды разбиваются о его ладонь, затекают под фамильный кольцо, слетают с кончиков пальцев. Вода… Холодная и… НАСТОЯЩАЯ. Она возможно различной, но в любой момент искренней. Она не обманывает. Она такая, какая имеется.
парень зачерпнул воды и плеснул на собственный лицо. По какой причине она не верит? Да. Он не давал предлога верить, но… неужто ОНА не видит, что сейчас он был искренен. Ему было радостно и легко с ней. Он и сам ни при каких обстоятельствах бы не поверил в подобное. А она, оказывается, считает, что он все подстроил. Глупость. Какая глупость. Не смотря на то, что…. В этом имеется суть. Так как в один раз Чёрный Лорд уже убил часть Гарри Поттера, сыграв на его привязанности к крестному. Драко не был в курсе подробностей – от отца главной суть данной истории. Необычно… По какой причине тогда летом они не захватили Грейнджер? Так как это было логично. Из Поттера, действительно, возможно было бы веревки вить. Привязанность делает не сильный. Чертовски не сильный. Одному несложнее. парень взглянуть на собственный отражение. Взор у него какой-то нездоровый. Улыбнулся. Одному значительно несложнее. Вот лишь о тех несложных временах было нужно забыть этим летом, по окончании поездки на море с Нарциссой. Драко устало потер переносицу. Мысли возвратились к Грейнджер. Он внезапно представил ее в руках компании и Тёмного Лорда. Желудок болезненно сжался. Чувство не пришлось по нраву, и он попытался поскорее отогнать это видение. Пускай все будет так, как будет. У него собственной головной боли хватает. Пускай вычисляет его Пожирателем. Так несложнее. Тем более она поверила в данный факт безоговорочно. Да они все верят. Вспомнился спектакль с Дамблдором: какой была его первая идея при виде забинтованного предплечья. парень зло улыбнулся. Плевать. На все плевать.
Оставалась маленькая неприятность в виде совместной ночи … Не смотря на то, что… ее, возможно, это заботит не меньше. За невеселыми мыслями он успел принять душ и снова одеться – халат как вариант вечернего туалета был отметен сходу. Выйдя из ванной, он почувствовал порывы очень холодного ветра. В отблесках свечей, стоящих на подоконнике одинокая фигурка девушки под дождем смотрелась весьма… мило. Появилось глупое желание обнять и запрятать от дождя. Но с глупыми жаждами он обучился справляться весьма в далеком прошлом – тишину разрезал резкий оклик.
— В случае, если так и планируешь стоять всю ночь под дождем, то прикрой дверь с той стороны – дует.
Она обернулась. Лица не было видно – оно выяснилось скрыто капюшоном. Женщина без лица, женщина без прошлого, без настоящего и будущего. Женщина этого дождя и этого вечера. Неразгаданная, непонятая. В голову опять полезли глупые мысли.
Какими же тяжёлыми выдадутся следующие пара часов!
ГЛАВА 40. Маленькая часть громадного мира.
Какими же тяжёлыми выдадутся последующие пара часов. Люциус Малфой откинулся на спинку древнего кресла… отцовского кресла. Так необычно. Днем ранее Люциус был всего лишь потенциальным наследником и сыном состояния. Сейчас он – хозяин…
— Хозяин…
Люциус сказал это слово вслух, как будто бы пробуя на вкус. Оно манило, притягивало. И вдобавок… пугало. Раньше казалось, что все будет несложнее. Как-то легче, либо, возможно, понятнее. А сейчас… Так происходит: в то время, когда желаешь чего-то сильно и позже приобретаешь, оказывается что желал вовсе не этого. По крайней мере, воображал себе все по-второму. Люциус дернулся и чуть не хлопнул себя по лбу за такие мысли. Желал? Он желал смерти отца?
Нет! Нет! Люциус весьма… уважал Эдвина, боготворил и… смертельно опасался. Да! Он грезил что-либо поменять. Ни при каких обстоятельствах ничего для этого не делал, но постоянно желал, страстно хотел изменений. А ведь измениться все имело возможность лишь в одном случае – при смерти Эдвина. Но тот казался незыблемым, таким неприступным, таким холодным… Нескончаемый кошмар в жизни сына. Но… так и должно быть. Так как он папа. Он в любой момент прав. Все, что он делал, было для блага единственного сына. Вот лишь Люциуса от этого самого блага.
А сейчас его нет. Неужто мысли материальны?
Неужто вся неприязнь (а это была неприязнь — Люциус четко понял), которую он испытывал к отцу в сутки собственной свадьбы годом ранее, вылилась в эту непонятную смерть?
Эдвин погиб необычно: неожиданно и необъяснимо. Как-то вечером он уехал на одно из собраний Пожирателей Смерти. Необычное наименование. Сперва оно забавляло Люциуса. Все это напоминало какую-то игру. А позже в следствии игр стали умирать люди. Ну не то дабы люди – так, магглы и грязнокровки, но Люциус все никак не имел возможности к этому привыкнуть. Ему еще ни разу не приходилось убивать, и он опасался, что не справится и тем самым разочарует отца, появлявшись недостойным собственной фамилии, собственного рода.
А сейчас опасаться нечего. Эдвина нет. Он погиб от сердечного приступа по дороге к себе. Эдвин Малфой – от сердечного приступа. Нелепей смерть сложно представить для Малфоя. Данный факт первенствовал камнем, выбитым из постамента, на котором возвышался авторитет отца в глазах собственного сына. Тогда Люциус еще не знал, что все это — первое звено ужасной цепочки, которая из года в год петля за петлей будет набрасываться на его шею легкой рукой другого человека.
А до тех пор пока он сидел в сейчас уже собственном кресле и понятия не имел, что обязан ощущать, о чем думать и что делать. И некому было давать указания. В первоначальный раз за собственные девятнадцать лет Люциус должен был принимать решения сам.
Громадная резная дверь с легким скрипом отворилась, и на пороге показалась его супруга. Последний привет Эдвина. А ведь произойди это раньше – годом ранее, первым независимым ответом Люциуса стало бы расторжение помолвки. И всеравно на слухи. Сейчас же он был женат. А Малфои не разводятся. Да и помолвки не расторгают, в случае, если на то пошло.
Люциус вопросительно немного поднял бровь.
— Люциус… в том месте прибыли новые гости. Тебе лучше выйти.
Он поднялся из-за громадного стола, обошел его и приблизился к девушке. В его кругу о красоте и манерах Нарциссы ходили легенды. Люциусу это льстило. За последний год он практически смирился с правильностью выбора отца. Лучшую партию для него было сложно отыскать. Не смотря на то, что они не через чур довольно часто виделись, в силу того, что Нарцисса только два месяца назад закончила обучение в Хогвартсе, но они успели совершить совместно ее каникулы и пара уикендов. Люциус кроме того один раз устроил для нее пикник. Сам он не через чур обожал бестолковое времяпрепровождение на солнцепеке, да и жевание чего-то непонятного при отсутствии обычных столовых устройств казалось ему необычным, но Белинда как-то проболталась, что Нарциссе подобное нравится. По всей видимости, она заблуждалась, в силу того, что Нарцисса восприняла это без восторженных криков: улыбнулась и сдержанно поблагодарила за заботу.
Люциус, по большому счету, поймал себя на мысли, что его супруга и взбалмошная Нарцисса Блэк — два различных человека. Кроме того будучи помолвленной с ним она разрешала себе высказывать недовольство, возмущение, проявлять какие-то эмоции. Нарцисса Малфой была второй. Создавалось чувство, что чувств у нее нет по большому счету. Кроме того безвременную смерть свекра, которого терпеть не могла, как подозревал Люциус, она восприняла с элементами сдержанной скорби: без тени удивления, облегчения либо расстройства. Ее реакция была совершенной с позиций протокола. Да! Люциус заполучил безукоризненную жену, вот лишь сейчас он понятия не имел, что творится в душе данной необычной девушки. Она разрешала видеть только спокойный взгляд и ослепительную улыбку.
Люциус был практически рад тому, что не приходилось завоевывать размещение, вести душещипательные беседы и что-то из себя изображать. Она принимала все его проявления как должное, остужая его вспышки бешенства ледяным самообладанием, а приступы меланхолии скрашивала собственной ухмылкой. Она ничего не потребовала, не выясняла взаимоотношений. Ему бы насторожиться, но он малодушно списал все на блестящее воспитание, так и не поняв, кого теряет в ее лице, а основное, кого может купить.
парень с опаской совершил по ее щеке.
— Да. Я выйду… через пара мин..
— Отлично, — Нарцисса кивнула и, чуть сжав, его руку повернулась, дабы уйти.
— Дорогая…
— Да? – в дверях прекрасная и чужая дама в тёмном платье посмотрела назад.
— Благодарю, — честно сказал он.
Не стал уточнять за что. То ли за то, что она возложила на себя подготовку похорон, тогда как он предавался размышлениям о смысле собственной судьбе, то ли за ее познание в эту самую 60 секунд.
— Отдыхай, — тихо проговорила она. – В то время, когда будешь в состоянии, выйдешь к гостям.
Люциус , внезапно почувствовав что-то похожее на нежность. Быть может, Эдвин был все-таки прав? Нарцисса негромко прикрыла дверь.
Люциус заложил руки за голову и прошелся по кабинету. Сейчас уже собственному кабинету…
Необходимо выйти к гостям. Вот лишь он был чертовски растерян и понятия не имел, как обязан смотреться: убитым горем либо стоически принявшим удар; сдержанно холодным либо же сердечно благодарным со всеми пришедшими. Он позавидовал Нарциссе в том, что она без видимых упрочнений держалась так, как и обязана, тогда как он сам метался в растерянности. Необходимо в первый раз в жизни принять независимое ответ, а он не знает, каким оно должно быть.
И вдобавок подспудно жгла идея о том, что ОН – СЫН — думает, как держаться в сутки похорон собственного отца. Это же… Чудовищно. Да! Чудовищно, но Люциус не испытывал ничего, не считая облегчения. Неужто его сын когда-нибудь будет ощущать себя так же? Не смотря на то, что… собственную смерть Люциус представить не имел возможности. Разве что это должно быть красиво. У его гроба будет рыдать вся его семья. Кроме того Нарцисса, отбросив собственную простую сдержанность, и Мариса, забыв о неприязни. А больше всех будет плакать ОНА… об утерянных неиспользованных возможностях и надеждах. Люциус так ярко заметил картину общего горя над собственной могилой, что ему и в действительности стало безрадостно и празднично. Да! Конкретно так и будет. Для его семьи это будет ударом. И вдобавок в том месте будет сын. Сын, что не сможет сдержать слез, что будет боготворить, уважать, восхищаться…