«Нет, – сообщил я. – Я дарю его вам». Обеими руками я оттолкнул бинокль от себя. «Вам он значительно нужнее, чем мне».
Было видно, что пастух сомневается. Но позже он обширно улыбнулся и забрал презент, знаком благословив и поблагодарив меня. Это был прекрасный момент, совсем спонтанный. Меня поразило, как красива жизнь этого пастуха, и было весьма приятно сделать презент человеку, живущему на вершине горы, ездящему на лошади, смотрящему за пасущимися верблюдами и опытному заглавия всех гор около. Он так органично тут смотрелся и был с нами так любезен, что в тот момент я прямо?таки влюбился и в него, и во все эти горы, и в Монголию.
Мы простились с пастухом и отправились вниз с горы. Спуск также был тяжелым, мотоциклы всегда скользили на грязи и песке, но у нас все получалось. Чарли ехал чуть в первых рядах, и мы скоро продвигались, поскольку душу грела приятная идея: не так долго осталось ждать снова покажется дорога.
«Я упал. Очень сильно». Это был Клаудио по радио. Он так тихо сказал, что сходу стало очевидным: дело важное. «Ну все, кирдык, – поразмыслил я, – дело не хорошо».
«На какую сторону? На какую сторону байк упал? – задал вопрос Чарли в этот самый момент же поправился: – Другими словами, ты цел?»
«Ну само собой разумеется, Чарли, молодец, ты желал сообщить: „Ты сперва сам упал и лишь позже мотоцикл уронил“, да?» – сообщил я, злясь, что Чарли, наверное, больше тревожило состояние мотоцикла, а не Клаудио.
Мы развернулись и отправились наверх, где и нашли Клаудио: его мотоцикл лежал на боку, а сам он стоял рядом с озабоченным выражением лица. Мотоцикл зацепился за гора правым кофром, от этого его развернуло, и он упал на левый бок, где уже была трещина. Чарли соскочил с мотоцикла.
«Ну блин, ну как же так возможно?то! Осмотрительнее нужно было… Это же совсем… – набросился он на Клаудио. – Мы же тебе все время говорили – не нужно лихачить».
Чарли стоял над мотоциклом Клаудио, качая головой: «Ну да хорошо, что сейчас… Сделанного не воротишь. С целой стороны сорвало ящик. А левая сторона, где была трещина, стала еще хуже, весьма жаль».
Клаудио падал значительно реже, чем мы с Чарли, а сейчас он безрадосно стоял рядом со своим поврежденным мотоциклом. «Основное, что ты сам цел, – сообщил Чарли. – Но, думается, с этого момента тебе лучше ехать за кем?нибудь из нас, ясно?»
«Отлично», – сообщил Клаудио.
«У нас больше опыта на этом гравии…»
«Ну, очевидно…» – подтвердил Клаудио. Он стоял, наклонив голову, как провинившийся школьник, которого отчитывает преподаватель.
«…и если ты будешь ехать за нами, тебе будет полегче, – продолжал Чарли, – но, тороплюсь добавить, все равно далеко не просто».
«Мне весьма жаль».
«Хорошее место для аварии ты выбрал, красотища какая около».
«Ну, простите меня».
«Не проси прощения, – сообщил я. – С тобой все в порядке? Это основное. Ты не ушибся?»
«Нет, со мной все нормально. Я разбил собственный байк, и неприятность на данный момент в этом».
Чарли уже переговорил по телефону с Говардом из британского представительства BMW. Продемонстрировав на раму мотоцикла Клаудио, Чарли сообщил: «Самая громадная неприятность твоей аварии, Клаудио, в огромных размерах данной трещины. По словам Говарда, ехать дальше, не починив ее, мы не можем». Часть рамы, на которой была трещина, сейчас развалилась пополам. Говард внес предложение чем?нибудь ее перемотать и ехать в ближайший город, дабы в том месте ее сварить. В таких краях сварка время от времени не редкость потрясающе качественной, в силу того, что тут довольно много ветхих автомобилей, каковые все время ломаются. С практикой приходит совершенство.
«Что он еще сообщил?» – задал вопрос я.
«Он заявил, что нам, возможно, на данный момент весьма не хорошо. Сообщил: помните радоваться. Посмотрите друг на друга и улыбнитесь».
Я принялся колотить ящик на мотоцикле Клаудио, дабы поставить его на место, а Чарли тем временем залатал раму – более мастерской халтуры я в жизни не видел: посредством приблизительно сорока соединительных тросов и двух монтажных лопаток для шин он на месте разлома сделал что?то наподобие бандажа. Меня поразило, как Чарли и сделал все это, не говоря ни слова, но точно зная, что следует сделать. Завершив, он отошёл и взглянуть на дело рук собственных. «Должно продержаться, – сообщил он, – в случае, если повезет». Смотрелось это как настоящее произведение искусства.
Мы отправились дальше. Было весьма тяжело. Мы двигались медлительно, и к обеду я впал в нехорошее настроение, которое лишь усугубляла возможность совершить сутки без еды. В итоге, израсходовав полтора дня на объезд разлившейся реки, мы возвратились на основную дорогу. На ней стало полегче, но я ехал позади, а дорога была таковой пыльной, и следующие пара часов я все время глотал грязь, отбрасываемую мотоциклами Клаудио и Чарли. В то время, когда мы стали подниматься на третий перевал за данный сутки, я уже засыпал в седле, к тому же до черта надоело возить на своем мотоцикле часть оборудования с мотоцикла Клаудио: мой байк был так перегружен, что управление потребовало огромных упрочнений.
Мы доехали до вершины перевала и остановились. Я тут же набросился на Чарли и начал выговаривать ему, что он через чур очень сильно пылит, через чур скоро едет – и еще наговорил кучу вторых вещей, совсем необоснованных и вызванных только нехорошим настроением. Позже я отошел в сторону, сел на камень и начал смотреть на раскрывающуюся из этого поразительную панораму. Было видно, как дорога, по которой мы ехали, извивается по дну равнины, позже поднимается в гору и прячется где?то за ней. Я закрыл глаза и просидел так мин. пять, вдыхая горный воздушное пространство, которым ветер обдувал лицо. Иногда я открывал глаза, дабы опять заметить потрясающий пейзаж, вобрать его в себя, позже опять закрывал глаза, ощущая, как в лицо дует ветер, и опять открывал. У меня дух захватывало любой раз, как я все это видел. Тут нереально продолжительно оставаться в плохом настроении. Я извинился перед Чарли, и мы отправились дальше, с горы и позже по равнине, пока, пара часов спустя, нас не обогнала парочка на неказистом желтом русском мотоцикле. Они но двигались значительно стремительнее. В то время, когда парочка проехала, я взглянул вперед и заметил мелкий русский джип с прицепом, что ехал параллельно нам. «По какой причине это он не качается, – поразмыслил я, – и пыли за собой не поднимает?» В этот самый момент до меня дошло: он ехал по дороге. Я уже и забыл, что такое не редкость, уже воображал езду по песку и гравию до самого Улан?Батора. Мир сходу начал казаться прекрасным местом.
ЧАРЛИ: Мы прибыли в Улаангом – открытый всем ветрам город с населением в пара тысяч – и остановились у участка полиции. Рама на мотоцикле Клаудио до тех пор пока держалась, но ее необходимо было сварить. Мы уже знали, что в первоначальный момент, к какому монголу ни подойди, лицо у него совсем ничего не будет высказывать. Данный раз не стал исключением. Не знаю, осознали ли меня местные обитатели, но мимикой, демонстрацией и жестами поломки, думается, я им все растолковал. Один из них вышел вперед, сел на собственный мотоцикл и продемонстрировал, дабы мы ехали следом. Он привез нас к сварщику, что сидел на углу, на улице, прямо в пыли. Сварочный аппарат был ветхий, старый и издавал при работе страшноватые звуки, но другого выхода не было.
«Что думаешь по этому поводу?» – задал вопрос я Эвана. «Ну он же сварщик, правильно? – ответил он. – У него имеется маска и сварочные пруты».
Сварщик, одетый в ветхий заношенный халат, рассматривал мотоцикл Клаудио, а я тем временем звонил Говарду. Около нас уже собралась масса людей – всем хотелось взглянуть на мотоциклы и понаблюдать за происходящим. «Не давайте ему ничего делать, пока я с Говардом не поболтаю», – прокричал я через толпу. Я опасался, что неверная сварка еще больше навредит и без того поврежденному мотоциклу. Но сварщика было уже не остановить. Он отыскал неполадку и установил на шнобель огромные тёмные очки, какие конкретно раздают на заправках безвозмездно. В то время, когда я услышал в трубке голос Говарда, сварщик уже готовься приложиться сварочными электродами к мотоциклу.
«Находись!» – закричал я. Но поздно. Сварщик принялся за дело сразу после того, как Говард сообщил проверить, отсоединена ли батарея.
«Ничего ужасного, – сообщил я. – Он лишь начал. Говард говорит, что батарею нужно отсоединить». Мы отсоединили хороший вывод, и сварщик продолжил.
«Ух ты! Ну ничего себе!» – вскрикнул я, в то время, когда он закончил. Работу сварщик сделал на превосходно. «Вы молодчина. Хорошая работа. Настоящий мастер!» Обходясь минимумом инструментов, сварщик заварил разлом и скрепил его дополнительной полосой металла. Поломка была устранена. «какое количество с нас?» – задал вопрос я у сварщика. Он пожал плечами и улыбнулся.
«Дай ему пятерку, Чарли, – сообщил Эван. – Думаю, пять долларов будет в самый раз». Дело того стоило.
Я устроил мотоциклу маленькой тест?драйв на площадке перед рядом безлюдных грузовых контейнеров. С рамой все было нормально, но при сварке мы повредили противоюзную тормозную совокупность. Тормоза у Клаудио трудились, но не в полную силу. Сейчас мотоцикл не имел возможность переехать никого из сегодняшних гор. Тормоза нам необходимы были не только для остановки и замедления, но и для преодоления всех неровностей и кочек на дороге. Я опять начал звонить Говарду.
«Вот линия, – сообщил я по окончании беседы. – Он заявил, что нужно было оба вывода отсоединить». Мы застряли среди Монголии, в тысяче километров от Улан?Батора, три человека и два трудящихся мотоцикла. Ничего не оставалось, не считая как снять все лишнее с поврежденного мотоцикла и взглянуть, не смогу ли я что?нибудь с ним сделать. Но целый сутки и целый вечер работы в одном из безлюдных и неосвещенных помещений результата не дали. Тормозам требовался важный ремонт.
Два монгола, ошивавшихся рядом, попытались реализовать нам вместо один русский мотоцикл, но у того тормозов по большому счету не было. К тормозному рычагу не доходило никаких кабелей. В этот самый момент, откуда ни возьмись, в данной монгольской глуши показался американец. Его кликали Кайл, и он трудился в американском консульстве – следил за работой монгольских армейских радиосистем. Он носил маленькую стрижку и смотрелся весьма накачанным. Мы сразу же поразмыслили, что Кайл шпион и трудится на ЦРУ, но он дал нам весьма простое объяснение по поводу собственной работы: Монголия бедная страна, и руководство США предоставило ее пограничным работам бесплатное радиооборудование. Звучало в полной мере убедительно, и лишних вопросов нам задавать не хотелось, тем более что Кайл сильно помог с организацией транспортировки сломанного BMW до Улан?Батора за 300 долларов. Он же связал нас с Тоддом, сотрудником гуманитарной миссии, также американцем, и вдобавок вторым и последним человеком с Запада в Улаангоме. Мы договорились с ним сходить на следующий день на местный рынок и приобрести для Клаудио новый мотоцикл.
«Отлично, что мы с Кайлом познакомились, он тут узнаваемый человек, – сообщил Эван. – Как Игорь на Украине, так и тут Кайл. Он все вопросы примет решение».
На следующее утро Тодд повел нас на рынок: последовательности прилавков, цементные будки и морские грузовые контейнеры с открытыми дверями – продавалось в том месте все что угодно, среди них и мотоциклы.
«И как же данный рынок трудится?» – задал вопрос Эван у Тодда. «Методом обмена товара на дензнаки. Люди отдают деньги и в обмен приобретают товар». Суховатый у Тодда был юмор. «Ты прямо как преподаватель», – сообщил Эван.
«А я и имеется преподаватель, – ответил он. – Преподаю британский в местной школе».
Тодд начал рассказывать, что Монголия разделена на 18 административных провинций, каковые именуются аймаги. Улаангом – региональная столица, либо аймаг?город. Аймага Уве – местный транспортный и торговый комплекс. Посредством Тодда мы нашли место, где продавались совсем новенькие мотоциклы, но нам хотелось приобрести бэушный, на котором ездили приблизительно год, – дабы не было неприятностей с обкаткой. Заметив годовалые, как нас уверяли, мотоциклы, мы тут же передумали: тормоза у них не трудились, шины были изношенные, и при езде шел какой?то светло синий дым. Мы решили брать новый, и Тодд начал договариваться о цене в «америк долла» с монголкой, которая торговалась за любой цент. В итоге мотоцикл за $1 034,48 был приобретён, распакован и подготовлен к дороге, и где?то через час Клаудио стал его владельцем. У мотоцикла были красные рама и бак и длиннющие хромированные выхлопные трубы (таких долгих никто из нас ни у одного мотоцикла еще ни при каких обстоятельствах не видел), мы назвали его «Красным сатаной». Мне не нравилась мысль с новым мотоциклом. Дорога предстояла тяжелая, и я был уверен, что до отечественных BMW ему будет не дотянуть, но Клаудио был радостен до неосуществимости. Ему плохо хотелось ехать дальше, и именно на этом мотоцикле.
К середине дня «Красный сатана» готовься , мы собрали вещи, а пострадавший BMW Клаудио был загружён на грузовик и послан в Улан?Батор. Эван отчаянно жаждал отделаться от отечественной технической команды, не смотря на то, что мы и договорились сейчас ночевать лагерем. Он отправился в первых рядах, не соблаговолив ни у кого задать вопрос дорогу. Мы, очевидно, тут же заблудились, не успев еще кроме того из Улаангома выехать. Клаудио тем временем весело катил на мелком «Красном сатане» и совсем не интересовался направлением езды. Я обогнал его, вышел вперед и вывел нас к перекрестку, от которого в различных направлениях расходилось множество дорог.
«Как, блин, мы отыщем что?или в этом, блин, месте, в случае, если мы, блин, кроме того дорогу верную отыскать не можем? – прокричал я. – Эти же долбанные тропы во все стороны идут!»
Но кое?как мы все?таки выбрались из города и отправились в сторону озера Уве. Ехать пришлось нелегко, всегда попадались участки с грязью и мягким песком. На небе планировали тёмные облака, и мы остановились недалеко от скопления нескольких юрт, планируя разбить лагерь. В первоначальный раз я по?настоящему захандрил. Нам опять приходилось ночевать под открытым небом, а мне так хотелось в город, в эргономичную гостиницу. Уровень качества дорог меня добивало, и я очень сильно сомневался, справимся ли мы с Монголией.
Вечером кочевники пригласили нас к себе в юрту. Мы все – техническая команда, отечественные монгольские связные, Эван, Клаудио и я – отправились к себе домой. Тодд предотвратил, что в юрту необходимо входить слева, а зайдя – поздороваться и принять предложенную чашку чая, так что мы всё это проделали и уселись около громадного котла, кипящего на огне в центре. Обнажённую почву покрывали восточные ковры, стенки украшали материи и тканые покрывала с причудливыми узорами.
«Яичек попытаться не желаете?» – задал вопрос отечественный монгольский ассистент.
«Какие конкретно яички вы имеете в виду?» – переспросил Расс.
«Бычьи, – сообщил Эван. – Натурально бычьи тестикулы. Я видел, как они за юртой нескольких животных кастрировали, где?то с час назад».
«Не?е?е?ет, – сообщил Расс. – Нет?нет, благодарю».
Монголка, которая и пригласила нас в собственную юрту, подняла крышку у кипящего котелка. В была какая?то коричневая жидкость с белой пеной, в ней плавало что?то похожее на кусочки хряща. Она помешала содержимое котелка черпаком, собрала в него мало этих кусочков и вылила их обратно. Никакой неточности. Это вправду были яички. Штук двести либо около того. Бараньи, бычьи и козлиные яички. Божественное угощение для монголов и кошмар для нас. Дэвид натянул ворот собственной спортивной олимпийки, дабы закрыть рот, Эван жадно принялся поглаживать бороду, а меня прошиб пот.
«Ну, юноша, давай, – сообщил мне Расс. – Ты к этому привыкший. Ты же у нас родом из сельской местности».
«А по какой причине бы тебе первому не начать?» – задал вопрос я. Расс побледнел. Ему очевидно стало плохо. «Расс, по всей видимости, весьма разборчив в еде», – сообщил я.
«Предпочитаю сыр, хлеб и чай. Я юноша несложной, – ответил он. – Ну давай же, съешь яичко! взглянуть на него хотя бы».
Дама дотянулась по одному яичку для каждого и раздала миски, каковые мы поставили на мелкие пластиковые подставки?столики, стоящие перед всеми нами. «О, господи», – сообщил Расс, вытаращив глаза на собственную порцию. Его начала бить дрожь. Эван все так же поглаживал бороду. Я стал жадно напевать.
«Не желаю имеется то, из чего получается новая судьба», – сообщил я.
«Мы все это сделаем, – сообщил Расс. – Мы сделаем это дружно».
«Возможно, попытаться все же стоит, – сообщил Эван. – Но меня ещё мало тревожит, как их имеется».
«Тебя это тревожит лишь мало?» – переспросил Дэвид.
«Я вам поведаю, как это будет, – сообщил я. – Около яичка имеется толстый жировой слой. Само оно хрящеватое и наполнено семенем. Последние два, что попали в котелок, всего пять мин. назад болтались у животного».
«Но не считая них имеется еще двести – выбор богатый…» – сообщил Дэвид.
«Думается, я не смогу», – негромким голосом сообщил Эван. Я насадил яичко на вилку. Оно все было разбухшее и в жилках. «Я также, – сообщил я. – А ведь эти штуки в то время, когда?то имели возможность ощущать!»
«А давайте по считалочке! – внес предложение Расс. – Проигравший пробует первым».
«Нет!» – вскрикнули мы с Эваном хором.
«Я пас, – сообщил я. – Меня оторвёт. Оно сразу же обратно возвратится».
«Я это сделаю, – сообщил Эван. Он передумал: „Я съем одно мелкое, самое мелкое“. И без всяких колебаний он забрал яичко из миски, запихал его в рот, разжевал, проглотил и улыбнулся. „Ощущаю громадной прилив жажды – готов переспать со всеми дамами мира“, – заявил он. Я сходу осознал, что сейчас очередь за мной.
«Я также одно съем», – сообщил я.
«Все должны попытаться. По одному мелкому», – сообщил Эван.
«Ага, щас! – отозвался Дэвид. – Кто это решил по поводу всех?»
«Ну же, Дэвид, – подначивал Расс. – Они свеженькие такие, лишь сейчас отрезаны».
«Мое подергивается», – сообщил Дэвид, рассматривая яичко в собственной миске.
Я взглянуть на яичко перед собой. Из него выделялась какая?то прозрачная жидкость и стекала по зубцам вилки. Лучше было об этом не думать. Я положил яичко себе в рот, сжал зубы, но проглотить не смог. Было нужно выплюнуть.
Дэвид также забрал яичко, скоро прожевал и проглотил. «Хм?м, хорошо, – сообщил он, кивая. – Думается, я кроме того вошел во вкус. Энергии сходу так прибавляется».
«Так скушай еще одно», – дал совет Расс.
«Нет, сейчас твоя очередь, Расс», – сообщил Дэвид.
«Да?вай Расс! Да?вай Расс! Да?вай Расс!» – начал выкрикивать Эван. Уж сейчас?то Расс не имел возможности отвертеться.
«Ну хорошо, давайте», – дал согласие он. Расс целый отправился пятнами и вспотел, стал как?то подергиваться. Бледный как смерть, наклонив голову и зажмурившись, он сунул яичко в рот и стиснул зубы. Скоро прожевал и постарался проглотить, водя руками по лицу и по волосам. Но позже согнулся и срыгнул.
«Не могу», – сообщил он. Яичко опять выяснилось на тарелке.
ЭВАН: Мы вышли из юрты и возвратились в палатки. Всю ночь и практически целый следующий сутки шел ливень, перевоплотив и без того непростые условия в настоящий кошмар. Мы всегда скользили и падали, в силу того, что мотоциклы заносило. Но я все еще желал оторваться подальше от команды. Мы замечательно обходились и без них, и без милицейских эскортов, прибегая лишь к помощи видящихся на пути людей. Чарли же был настроен по?второму.
«Нам же так не легко, – сказал он. – Знаю, как тебе хочется все делать самостоятельно, но мне думается, с командой значительно надёжнее. Я бы лучше за ними отправился. В противном случае весьма тяжело».
«Ну, Чарли, – ответил я. – Мы же первые дни в Монголии нормально пережили, как взрослые, независимые мальчики. И разве это не внушает уважение к себе? Я не желаю, дабы за мной тут опять присматривали». Я был полон решимости не дать нечистой дороге помешать нам определить Монголию так, как мне этого хотелось. В то время, когда автомобили физико-технической поддержки были рядом, динамика путешествия совсем изменялась, и не смотря на то, что я плохо обожал всю отечественную команду, мне больше нравилось ехать втроем, лишь с Клаудио и Чарли.
И все?таки ехать по грязи не весьма радостно. Получалось в среднем 16 км в час, и мотоциклы были близко заляпаны. Мы с Чарли пара раз падали, замечая, как Клаудио проносится мимо на своем «Дьяволенке», стреляя двигателем и жужжа, как оса. «Скинь скорость! – кричал тогда Чарли. – Страшно!» Но Клаудио гнал, не сбавляя, проезжая через колеи и скользя по грязи без всяких заносов, как словно бы не было ничего несложнее, чем ехать по данной «превосходной» дороге.
Но мотоцикл Клаудио был менее надежным, чем его хозяин. Мы лишь перекусили бутербродами и поковыляли к автомобилям, как подкатил Клаудио. У него не заводился мотоцикл. «Линия, что же делать?» – сообщил я.
«Не знаю, – ответил Чарли. – По большому счету без понятия». До тех пор пока мы находились над байком Клаудио, решая, как же нам его сейчас чинить, подъехал оранжевый русский джип с поднятым брезентовым верхом. Не имеет значение, в какой части Монголии ты находишься: имеется неприятность – не беда, кто?нибудь непременно подвернется. Из внедорожника выбрались два парня в неизменных светло синий бейсболках. Как и все местные, они первым делом внесли предложение закурить. Сунув зажженные сигареты в уголок рта, принялись за сломанный мотоцикл. До тех пор пока юноши снимали крышку с коробки передач, показались еще два наездника с табуном лошадей. Они также закурили и подошли ближе, один стал что?то рекомендовать, а второй – ловить посредством лассо одну из лошадей и тащить ее к себе. Так всем миром они и починили мотоцикл Клаудио – что?то подтянув и подправив в коробке передач – а также устроили ему тест?драйв по степи. Фактически одной отверткой они совершили сложнейшую операцию, вынудив машинку бегать всего за каких?то полчаса. Страно. Клаудио оседлал «Красного сатаны», и мы покатили дальше. Монголы продемонстрировали нам на прощание громадные пальцы.
Мы ехали, и с каждым следующим падением, с каждой колеёй и бороздой, в которой мы застревали, мне становилось тревожнее. Кроме того на заправках нереально было передохнуть. Бензин приходилось качать вручную – продолжительный и тяжелый труд с тремя?то мотоциклами. «Неслабые тут мозоли возможно натереть, – жаловался Чарли. – Мало нам взятых от мотоциклов…»
Позже мотоцикл Клаудио опять вышел из строя. Как и в первоначальный раз, мы не знали, за что взяться. И опять, как по команде и неясно откуда, показался тот же русский джип, из него выбрались отечественные хорошие приятели монголы?мастера. Опять по кругу пошли сигареты, и парни принялись за дело. Я тем временем посмотрел на карту и был очень сильно шокирован. Ежедневно мы должны были проходить по целой странице атласа, но вместо этого чуть продвигались на несколько дюймов. До Улан?Батора все еще оставалось около полутора тысяч километров, а за сутки нам чуть получалось сделать сорок. Я падал каждые пара километров, был удручен и подавлен, и мне это более чем осточертело. Энергии больше не осталось. Стращала дорога и все, что ожидало в первых рядах. Было страшно и думать о том, сколько времени нам пригодится, дабы доехать до Улан?Батора. В этот самый момент на меня снизошло озарение.
«Слушай, Чарли. Давай выберемся из этого. Отправимся в Россию. Наблюдай, до границы рукой подать», – сообщил я, продемонстрировав на карту.
Мы пребывали всего в ста километрах к югу от границы. «Развернём на север и уже не так долго осталось ждать опять будем в РФ, на обычных дорогах! Мы починим мотоцикл Клаудио и отправимся на восток к озеру Байкал. Это займет дня два?три, а позже, в случае, если захотим, развернём на юг и отправимся в Улан?Батор. В том месте всю дорогу асфальт, так что окажемся в том месте одновременно с».
Чарли аж подскочил, поняв возможность покончить со всей данной тоской. «А чтобы тебя! Хорошая мысль! Мне это все уже как заноза в пальце, – сообщил он. – В случае, если так не будет прекращаться, кто?нибудь из нас совершенно верно себе ногу либо руку сломает. Честное слово, если бы тут на данный момент приземлился вертолет и внес предложение отвезти меня к себе, я бы в него залез, не долго думая. Без вопросов и без сожалений. Мы очень многое сделали, но через чур это все не легко. Дорога больше не приносит эйфории. Отправимся из этого».
Я повернулся к Клаудио: «Ты как думаешь?»
«Я никак не думаю, – ответил он. – Решайте сами. И отправимся совместно». Клаудио, как в большинстве случаев, не вмешивался. Выбор оставался за нами.
«Давай позвоним Дэйву, – сообщил я. – Посмотрим, что он сообщит». Я дотянулся спутниковый телефон и уже не так долго осталось ждать говорил с Дэвидом.
«Алё? – это был он. – Да, Эван? С тобой все отлично?» «Да, все замечательно. Слушай, Дэвид. У нас тут идея показалась…»
«Линия… Эван… – у Дэйва внезапно стал таковой ужасный голос, какой делается у людей, в то время, когда они планируют сообщить что?то нехорошее. – Эван, ты не отходи на данный момент от телефона, отлично? Я тебе на данный момент перезвоню…» Дэйв сказал глухо и монотонно, высоким голосом, как говорит человек, только что определивший о смерти родственника либо еще о чем?то страшном.
«…У нас неприятность с… Линия… линия… линия… Расс на машине перевернулся… Линия забери… блин… Дай я тебе перезвоню».
И он отключился.
Снег в юрте
Баруунтуруун – Чита
ЭВАН: Мы полчаса ожидали, пока Дэвид перезвонит. Красота окружающей природы, практически починенный мотоцикл Клаудио, да и все другое прекратило иметь значение. Хотелось лишь знать, что с Рассом. Мне всегда приходила в голову идея: по какой?то совсем дурной причине Расс ни при каких обстоятельствах не пристегивался ремнем безопасности. Я ему неоднократно сказал: «Ты его на себе кроме того не почувствуешь, а в один раз он может спасти тебе жизнь». Но Расс лишь отмахивался. Позже я поинтересовался у Чарли, кто еще мог быть с Рассом в его пикапе, что мы именовали «Зверем».
«Василий, – ответил он. – Он постоянно ездит с Рассом». И Василий также ни при каких обстоятельствах не пристегивается. Я думал, они оба погибли. До тех пор пока мы ожидали звонка от Дэвида, нас мучили тревожные размышления. Особенно выделялась среди них одна идея: Расс, Василий, Дэвид, Джим, Сергей, Клаудио, Чарли и все, кто нам помогал в пути, – все тут из?за меня. Из?за моей грезы. В силу того, что мне захотелось на несколько месяцев вырваться из привычной обстановки и отправиться на поиски приключений. И вот сейчас мы еле пробирались по громадной стране без обычных дорог, на русском мотоцикле, что все время ломался. Команда рисковала, и по сей день два человека, быть может, мертвы либо не легко ранены, за сотню миль от поликлиники. Я задумался: стоило ли оно того. В случае, если с ними случилось что?то важное, мне не удастся себя забыть обиду.
Зазвонил телефон.
Это был Дэвид. «Все отлично… Господи, ну и кошмар… Вы бы знали. „Зверь“ перевернулся и на крышу поднялся. Они оба целы… тряхнуло их, само собой разумеется, очень сильно, но все нормально. Василий за пояснице держится, но, думаю, это пройдет».
Дэвид растолковал, что произошло. У «Зверя» лопнуло заднее колесо, в то время, когда Дэвид ехал в горку. Задняя часть автомобили просела, автомобиль два раза перевернулся и приземлился на крышу. Дэвид выбежал из?за бугра и заметил, как «Зверь» лежит, а все его четыре колеса наблюдают в небо. Они с Джимом и отечественными монгольскими связными достали Расса и Василия, что без шуток ушиб пояснице, и положили их на землю рядом с машиной. Василий поведал другую версию произошедшего: Расс через чур очень сильно гнал и утратил управление. Но это было не имеет значение. Самое основное – с ними все в порядке.
«И что сейчас Расс планирует делать?» – задал вопрос я.
«Да он попросил оказать помощь извлечь его машину на дорогу, наподобие, желает дальше ехать либо что?то типа того».
В этот самый момент шоковое состояние Дэвида появилось: «В смысле… линия… Знаешь, в чем неприятность?.. Я же это все собственными глазами видел». Он глубоко набрался воздуха. «А ты, по большому счету?то, для чего звонил?»
Отечественные неприятности сейчас казались пустяковыми, но посоветоваться с Дэвидом все же было необходимо. Я поведал ему об идее покончить с мучениями на местных дорогах и возвратиться в Россию. «Мне, само собой разумеется, не нравится думать, что мы тут перетрусили и решили слинять, – сообщил я, – но в случае, если взглянуть иначе: мы едем со скоростью 40 км/ч в лучшем случае – в самом лучшем случае, а до Улан?Батора еще полторы тысячи километров».
«Мы с Рассом на ваши решения воздействовать не планируем. Выбирать лишь вам, – сообщил Дэвид. – Но разреши мне сообщить одно: быть может, вы станете жалеть об этом до самой смерти… Обдумайте все отлично. Мы, само собой разумеется, сами составляли маршрут и не разговаривали ни с одним мотоциклистом, проехавшим Монголию… Но это же путешествие всей жизни – станет ли опоздание на 7 дней таким уж ужасным событием? Стоит ли пропускать для езды по асфальту культурные и духовные достопримечательности целой страны – я же вижу, что вам очень многое тут нравится. Тем более, в случае, если мы готовы признать собственные неточности в составлении графика и уменьшить ежедневный пробег до 80 км, а потерянное нагнать в Америке».
До тех пор пока Дэвид сказал, я отыскал в памяти поедание яичек и вчерашний вечер в юрте, а позже вышел на улицу и позвонил Ив. Я отошел от лагеря, стоял под дождем и замечал, как сыновья данной прекрасной кочевой семьи, так радушно принявшей нас, пасли стадо животных. В том месте было голов четыреста всех мастей – козы, овцы, коровы, яки. Солнце уже час как зашло, и начинало темнеть. Красота немыслимая – парни скачут по широкой, открытой и залитой сумеречным светом равнине, а их силуэты вырисовываются на фоне темнеющего неба. Картина, как будто бы из прошлого: приятели на лошадях пасут скот в тишине, их очертания размыты дождем. Прекрасное зрелище, я был тронут до глубины души.
«В конечном счете, решать лишь тебе, Эван». Это Дэвид все еще беседовать по телефону. «День назад шел ливень, и дороги сейчас из сложных превратились в полностью непролазные, грязь тяжеленная, и канавы из?за травы не всегда видно, в общем, будет весьма тяжело. Решать тебе, но я вижу, что тебе эта страна все?таки нравится. Думай, Эван. Ну, опоздаешь ты на 7 дней в Нью?Йорк – так уж ли это принципиально важно?»
В то время, когда Дэвид закончил, я уже полностью отказался от той идеи. Дэвид прав. Через Монголию я ни при каких обстоятельствах больше не отправлюсь и постоянно буду жалеть, что сдался в тяжёлый момент. Чарли отнесся к моим соображениям с пониманием. «Да, давай поправим маршрут», – сообщил он.