Аннотация
Юная красивая женщина Ронуин предпочитала игре на лютне и вышиванию неподобающие женщине забавы – турниры и скачки.
Только двое мужчин заметили в Ронуин не бессердечного солдата, не деву-рыцаря, но – ДАМУ. Даму красивую и желанную, созданную для эйфорий любви. Один из этих мужчин был для нее неприятелем, таинственным чужеземцем. Второй – мужественным и бесстрашным рыцарем, вынудившим ее гордое сердце запылать неудержимым огнем любви…
Бертрис Смолл
Память любви
Коре Александре Смолл, в то время, когда она станет взрослой
ПРОЛОГ. Уэльс, 1257 год
Принц, потный, раскрасневшийся, со стонами удовольствия неутомимо вонзался в любовницу под равнодушным взором находившегося у изголовья ребенка. Нежданно принц поднял голову и встретился глазами с девочкой.
– Иди на улицу, Ронуин, – приказал он.
– В том месте ливень, – проныла малышка.
– Тогда забери овечью шкуру и ложись у огня, – буркнул принц.
Дама, лежавшая под ним, негромко замурлыкала, зазывно немного подняв бедра навстречу замечательным толчкам.
– Желаю спать с мамой, – упрямилась Ронуин.
– Нет, девочка, – улыбнулся принц, – сейчас с твоей мамой дремлю я. А сейчас иди к очагу. В случае, если заставишь меня подняться, возьмёшь трепку. Скоро!
Девочка покорно склонила голову, легла у огня и прикрылась мягкими шкурами. Как она ненавидела те ночи, в то время, когда конь принца останавливался у их домика! Мать сходу забывала о ней и мелком сыне. Действительно, она довольно часто твердила, что принц – их отец и они обязаны обожать его и повиноваться ему. Не будь его, вся их семья погибла бы с голоду.
Брат уже мирно дремал у огня, сунув в ротик громадной палец. Чёрные ресницы – такие долгие, что касались розовых щечек, – казались густыми опахалами. Ронуин обожала Глинна больше всех на свете. В отличие от матери он не предпочитал ей принца. Но необходимо дать должное Ллуэлину ап-Граффиду: он ни при каких обстоятельствах не являлся в их дом без подарков и всегда ласкал детей. Лишь Ронуин все равно думала, что не обязана его обожать.
Послышался пронзительный крик матери.
– Мощи Христовы, – пробасил принц, – никто не имеет возможности унять мою чесотку так умело, как ты, Вала!
Мать ответила ласковым грудным хохотом.
Глаза Ронуин сами закрылись. Как отлично… Все равно ненужно бодрствовать. Принц точно совершит тут всю ночь.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РОНУИН. 1258 – 1270 годы
Глава 1
На дворе стояла поздняя весна, но ливший как из ведра ливень казался ледяным. Тяжелые капли просачивались через битую черепицу и маленькими озерцами планировали на полу.
Пламя погас еще незадолго до, и дети не знали, как его развести.
Было нужно прочно обняться и скорчиться в уголке, дабы не замерзнуть совсем. Тело матери лежало в постели в луже тёмной крови, уже успевшей свернуться. Не обращая внимания на мороз, смрад стоял невыносимый. Ветер голодным волком завывал в окнах, и мальчик жалобно хныкал, прижимаясь к старшей сестре.
Ронуин, дочь Ллуэлина, второй сутки ломала голову, пробуя придумать, как спастись от смерти. Мама погибла, рожая принцу очередного ублюдка. Поблизости не было никакого жилья – какая порядочная дама потерпит соседство шлюхи принца и ее незаконного отродья? Ветхая колдунья, помогавшая Вале произвести на свет Ронуин и Глинна, В этом случае опоздала явиться, в силу того, что схватки начались преждевременно. Через чур рано.
«Сперва необходимо согреться, – сонно поразмыслила Ронуин. – Как разжигают пламя? Ах, если бы ливень прекратил!» Может, они сумели бы добрести до какой-нибудь фермы либо деревни! Беда в том, что она ни разу за последние пять лет не спустилась с бугра, на котором стоял их дом.
Трехлетний Глинн опять начал плакать, и девочка прижала его к себе.
– Имеется желаю, – пожаловался он.
– Глинн, у нас не осталось ни крошки, – в десятый раз повторила она. – Когда ливень прекратит, мы выйдем и найдем еду. Раньше ничего не окажется.
Ронуин раздраженно поморщилась. Они вряд ли выживут. Если бы было чуть теплее, тогда и голодные судороги не казались бы такими ожесточёнными. Мать приказала Ронуин поддерживать пламя, и она выполнила бы поручение. Но в то время, когда мать начала истошно кричать от боли, Ронуин быстро увела брата во двор, дабы тот не пугался. Они продолжительно бродили по склону бугра, собирая цветы для новорожденного, а в то время, когда возвратились, мать уже не дышала, а пламя погас. Не осталось ни одного тлеющего уголька, что возможно было раздуть, как это довольно часто делала мама. В этот самый момент начался ливень. Он лил всю ночь и не прекращался ни на 60 секунд. Сутки клонился к сумеркам, а барабанная дробь капель по крыше лишь усиливалась.
Ронуин насторожилась: где-то за буграми слышался собачий лай, с каждой минутой становившийся все громче. Девочка чуть не начала плакать от эйфории. Дверь с шумом распахнулась, и на пороге в тусклом свете угасающего дня появился Ллуэлин ап-Граффид. Быстро ступив вовнутрь, он обвел взором помещение, заметил съежившихся, дрожавших детей и чуть не охнул.
– Что тут случилось?
– Мама погибла. Кроха запросился на свет через чур рано.
– По какой причине не было повитухи?! – взорвался Ллуэлин.
– Кому было за ней отправить? И откуда я знаю, где она?
Мама все кричала и кричала, тогда я забрала Глинна и убежала. В то время, когда мы возвратились, она уже не дышала. И огня не было.
Еды также. Что мне было делать? Куда идти? Это ты и твоя похоть убили маму! Она не погибла бы, если бы ты ее не обрюхатил!
Пораженный злобой, звеневшей в детском голосе, принц уставился на Ронуин так, как будто бы видел в первый раз. Как необычно… все равно что смотреться в зеркало. Правильная его копия, если не считать волос, волос Валы. Он постоянно знал, что девчонка его не выносит: недаром так свирепо уставилась собственными зелеными глазищами. Не будь обстановка столь ужасной, Ллуэлин засмеялся бы. Да, воистину Ронуин – его семя и столь же неукротима в бешенстве, как он сам.
– Я разожгу пламя, – ответил он. – Иди на улицу и принеси мою седельную сумку. В том месте еда. Псов не опасайся: они тебя не тронут. – С этими словами принц подошел к очагу и начал было высекать пламя, но, поймав взор крошки сына, поманил малыша:
– Иди ко мне, юноша, и я покажу тебе, как разводить пламя в очаге, дабы ты больше ни при каких обстоятельствах не мерз.
Мальчик подобрался ближе и, раскрыв рот, зачарованно уставился на ап-Граффида. Собрав хворост в кучку, тот вытащил из кошеля кремень и начал царапать его острием кинжала, пока рассыпавшиеся искры не подожгли сухие веточки.
Глинн изумленно вытаращил глаза, и принц с ухмылкой взъерошил чёрные волосы мальчика, по окончании чего подбрасывал дрова, пока пламя не заплясал в жерле очага, изгоняя сырость.
– Забери, Глинн ап-Ллуэлин! – вскрикнул принц, протягивая сыну кремень. – Сейчас ты знаешь, как разводить пламя, но запомни: до тех пор пока это возможно делать лишь в очаге.
Договорились?
– Да, па, – кивнул кроха, и принц опять улыбнулся.
Ребенок в первый раз назвал его отцом.
– Значит, тебе как мы знаем, что я твой папа, – кивнул он.
– Ма так сообщила, – Глинн.
– Она не лгала, да упокоит Господь ее ласковую душу, – набрался воздуха принц.
Что сейчас делать? Нужно похоронить любовницу, не смотря на то, что ни один священник не согласится прочесть над ее телом заупокойную молитву. Но разве это принципиально важно? Спаситель примет Валу, дочь Хью, в силу того, что она была хорошей дамой. Господь не отправит ее в преисподнюю лишь по причине того, что она была наложницей Ллуэлина ап-Граффида. У нее не было ни богатого приданого, ни могущественных родственников. Жаль, что он так и не женился на ней.
Тогда бы их дети считались законными. Что ж, он может официально признать их. Это порадовало бы Валу. Ему уже далеко за тридцать, а вторых наследников, не считая этих двух мелких бастардов, пока не предвидится.
В помещение вошла Ронуин. Открыв седельную суму, она вынула хлеб с сыром, наломала мелкими кусочками и дала брату.
– Что это? – удивилась она, взвесив на ладошке кремень.
– Дай! – завопил Глинн. – Мне па дал. Дабы делать пламя!
Ронуин, пожав плечами, протянула брату его сокровище.
– Ребенок появился? – шепотом задал вопрос ап-Граффид.
– Не знаю, – пробурчала девочка, сунув в рот хлеб с сыром. – Я не доходила к кровати.
Принц понимающе кивнул. Ему, очевидно, нужно будет посмотреть.
– Ливень прекратил, Ронуин?
– Да.
– Отправлюсь вырою могилу для вашей матери.
– Лишь в том месте, откуда виден закат, – попросила девочка. – Мама постоянно любила закаты.
Ап-Граффид порылся в маленькой кладовке и, отыскав лопату, направился к западному склону бугра. Небо успело проясниться, и последние лучи заходящего солнца бросали багряные отблески на мокрую почву. Выбрав подходящее место, он начал копать. Тревожные мысли не оставляли его: что сейчас делать с детьми? Действительно, между ним и британцами до тех пор пока сохраняется перемирие, но у него до сих пор нет места, которое он имел возможность бы назвать домом. Помимо этого, будет лучше, в случае, если как возможно меньше людей определят о существовании малышей. Их имели возможность захватить в заложники, похитить, дабы вынудить отца заключить хороший неприятелю соглашение, тем более что вторых детей у него нет. Ллуэлин был верен Вале еще и по причине того, что для других развлечений у него не хватало времени. Да и никто не имел возможности ублажить его так, как эта светловолосая красивая женщина.
Рыхлая земля легко поддавалась лопате, и не так долго осталось ждать яма стала достаточно глубокой. Сейчас необходимо принести труп. Отставив лопату, принц направился к дому. Не обращая внимания на страшную смерть, лицо Валы оставалось на удивление мирным и спокойным. Между раскинутыми окровавленными ногами лежало маленькое, но идеально сформировавшееся дитя.
– У вас могла быть сестра, – сказал Ллуэлин детям. – Принеси тазик, юноша, а ты, детка, поставь на пламя котелок с водой. Ваши сестричка и мама сойдут в могилу чистыми.
«Сестра», – безрадостно поразмыслила Ронуин. Как она желала сестру! Мама все выбирала имена и сделала вывод, что в случае, если родится мальчик, она назовет его Хью, в честь собственного отца, и Гуинллиан, в случае, если будет девочка.
Ронуин опустила ведро в находившийся в углу бочонок с водой, наполнила металлический котелок и подвесила над огнем.
Мало поразмыслив, она порылась в сундуке, дотянулась отрез белой ткани и безмолвно протянула отцу.
Ап-Граффид чуть заметно улыбнулся, не смотря на то, что глаза его оставались печальными. Он отыскал в памяти, как Вала просила у него белую ткань – она растолковала, что в случае, если погибнет она либо кто-то из детей, у них будет пристойный саван. какое количество лет прошло с того времени? Тогда он только посмеялся, но все же привез материю. Вала жила на этом зеленом бугре лишь по причине того, что захотела принадлежать ему, презрев законы приличия и отказавшись от общества соседей, от возможности попросить у них помощи, в случае, если окажется в беде. Она осознавала это и смирилась с судьбой, потому что преданно обожала его. Ах, ему следовало жениться на ней. Ее папа обладал маленьким участком земли и был свободным крестьянином. Когда-нибудь ап-Граффид заключит удачный брак, но обожал и постоянно будет обожать лишь Валу.
Вода согрелась, и Ллуэлин принялся обмывать тело дамы, которую обожал. Позже настала очередь недоношенного младенца. Окровавленные простыни было нужно сжечь.
Принц осторожно завернул застывшее тело в белый как снег саван и положил ребенка на руки матери, с большим трудом разогнув их. Конкретно так она желала быть похороненной. Он это знал.
– Подойдите, проститесь со своей ма, – шепнул он, подзывая детей.
Ронуин, чуть поколебавшись, забрала брата за руку и подошла к отцу. Принц в последний раз поцеловал ледяные губы возлюбленной, и дети последовали его примеру. Ронуин с опаской коснулась маленькой головки сестры, Ап-Граффид имел возможность бы поклясться, что в зеленых глазах блеснули слезы, но девочка тут же обернулась и устремила на него твёрдый взор.
– Во всем виноват ты, Ллуэлин ап-Граффид, – повторила она. – И что сейчас будет со мной и Глинном? Кто пригреет нас?
– Вы – мои дети, – пояснил он. – Я вас не кину.
Ваша мать верила мне. Отчего же ты меня отталкиваешь?
Так как я твой папа.
– Ты зачал нас, пролив собственный семя в утробу отечественной матери, – холодно кинула девочка. – Но разве был нам настоящим отцом? Ты приезжал лишь чтобы повидаться с ней и утолить собственную похоть. Из-за тебя я не видела в жизни ни одной живой души, не считая матери, брата, тебя да той ветхой карги, которая помогала при родах Глинна.
– Но я делал все, дабы вы не мерзли и не недоедали, – защищался Ллуэлин. – Для чего еще нужен папа? Мужик обязан сражаться и делать все, дабы добиться в жизни большего. Покорять неприятелей. Покупать новые почвы. Таков мир мужчин. Удел дамы – дети и дом. Ваша мать также так вычисляла. А сейчас давайте похороним ее и вашу сестричку, а позже я отвезу вас в надёжное место.
малышку и Валу с опаской опустили в сырую могилу, прикрыли их саваном. Ап-Граффид начал засыпать яму почвой под душераздирающие рыдания Глинна, жавшегося к сестре. Заходящее солнце в ослепительном великолепии красно-золотых полотнищ, расцветивших небо, освещало небеса. Ап-Граффид насыпал маленькой холмик и посадил выкопанные недалеко кусты, дабы на тела не позарились дикие животные либо осквернители могил.
– Нам придется провести здесь ночь, – сообщил он детям. – Ронуин, собери все, что захочешь забрать с собой, и вещи брата. Утром мы уедем. Идите в дом, а я до тех пор пока попытаюсь подстрелить кого-нибудь на ужин.
Возвратившись с двумя освежеванными зайцами, он заметил, что в домике прибрано и чисто. Но с кровати, которую он так довольно часто дробил с Валой, был снят соломенный тюфяк.
Ллуэлин сходу увидел это, но, ничего не сообщив, начал жарить кроликов над огнем. Часть мяса он кинул псам. Ронуин накрыла мелкий стол, добавив к угощению мало хлеба с сыром. Разумеется, кое-что из еды она решила оставить на утро. Ллуэлин без звучно замечал, как она шепетильно отделяет мясо от костей и кормит мелкого братца. Лишь в то время, когда Глинн насытился, девочка принялась за еду. Ронуин отлично усвоила уроки матери. Когда-нибудь она сама станет любящей матерью, поразмыслил принц.
Ллуэлин безрадостно покачал головой. Он обязан отыскать ей хорошего жениха. У таковой миленькой девочки не будет недочёта в обожателях.
Дети уснули перед огнем, завернувшись в шкуры.
С первыми лучами солнца Ллуэлин встал и поднялся в дверях. Он приезжал ко мне в последний раз. Кто имел возможность поразмыслить, что Вала уйдет так рано? Дорогая, прекрасная, здоровая дама… Ей было четырнадцать, в то время, когда он в первый раз встретился с ней в доме собственного дяди и увез с собой. Его семя породило новую судьбу в ее чреве по окончании первой же их ночи. Вала была невинной, а девять месяцев спустя родила Ронуин так же легко, как кошка – слепых котят. Через два года показался Глинн. По какой причине роды сейчас начались на два месяца преждевременно и стали причиной смерти Валы? Что за ужасный удар судьбы? Но сейчас Ллуэлин исправит собственную неточность – он отправится к священнику и признает детей собственными.
Солнце показалось над линией горизонта. Ап-Граффид возвратился в домик и разбудил детей. Они совместно прикончили все, что осталось из еды, и Ллуэлин дал малышам по глотку вина из меха. Глинн закашлялся, а Ронуин с наслаждением проглотила напиток.
– Значит, тебе вино нравится, – улыбнулся папа.
– Весьма, – кивнула девочка.
– Ты собрала все, что желаешь забрать с собой?
– Не так уж довольно много у нас вещей, – пожала плечами она. – Я все сложила в мамину шаль. – Она протянула отцу маленькой, не через чур аккуратный, но туго затянутый узелок.
– Забери брата и уходи, – приказал он. – Я на данный момент буду.
– Что ты задумал? – встрепенулась девочка. Взоры их скрестились.
– Сожгу лачугу, – пояснил он, но, к его удивлению, Ронуин не стала возражать. Напротив, она без звучно кивнула и выполнила приказ. Ап-Граффид кратко засмеялся. Вала была покорность и сама нежность. пряные ароматы и Сладость. Но их дочь – крепкий орешек. Такую не согнешь!
Вся в отца.
Не легко набравшись воздуха, он забрал заблаговременно приготовленный камышовый факел и сунул в очаг. В то время, когда коричневые бархатистые головки разгорелись, он обошел мелкий домик, поджигая все, что имело возможность гореть, а ступив за порог, кинул сноп камыша на пол. Все трое подождали, пока от домика остались только пылающие угли.
– Сейчас в путь, – приказал ап-Граффид. Подойдя к стреноженному коню, он взялся за поводья. – Ронуин, ты сядешь сзади меня, а Глинн устроится спереди. – Увидев в глазах мальчика кошмар, Ллуэлин поспешил успокоить его:
– Я осознаю, Глинн, ты в первый раз сидишь на таком чудовище.
Но Адден – отлично объезженная скотинка, он не причинит тебе вреда. Когда-нибудь я позабочусь о том, дабы у тебя был такой же жеребец. Быть может, от Аддена. Как тебе это понравится? – Он быстро встал в седло и прочно обнял сына.
– Весьма понравится, па, – тихо сказал тот, и голосок, не смотря на то, что и негромкий, больше не дрожал. Значит, парнишка не опасается.
Ап-Граффид перегнулся и, подхватив дочь, посадил себе за пояснице.
– Обними меня, девочка, – приказал он и, почувствовав, как обвились около пояса узкие ручонки, прикоснулся Аддена.
– Куда мы едем? – спросила Ронуин.
Ап-Граффид задумался.
– В Ситрол. Эта крепость в собственности мне. Из этого до нее с полдня езды.
Они скакали все утро. Псы спешили рядом, не отставая ни на ход. Иногда Ллуэлин задавал вопросы, не желают ли дети отдохнуть, но те неизменно отказывались.
Приятно, что они не нытики. До тех пор пока их возможно покинуть в Ситроле, но что позже? Необходимо время, дабы хорошенько обдумать их судьбу, поскольку ему и в голову не приходило, что отныне он станет их единственным защитником. Воспитывать детей – обязанность матери, но сейчас Ронуин и Глинн сироты.
Сам того не сознавая, ап-Граффид опять набрался воздуха и понурился.
«Он обожал ее, – поразмыслила Ронуин. – По крайней мере хоть это правда». От данной любви показались на свет она и Глинн, лишь вот к ним он особенных эмоций не питает. Что с ними будет? Какая еще крепость? По какой причине он обязан покинуть их именно там? Но ничего, она не начнёт бояться, в противном случае Глинн также испугается. Он и без того никак не имеет возможности опомниться от смерти ма. Мать желала бы, дабы сестра оберегала младшего брата… заботилась о нем… Но, Господи, как же ей страшно…
Неожиданно прямо перед ними появилось огромное сооружение из чёрного камня. Казалось, оно росло из самой горы.
– Ситрол, – пояснил ап-Граффид, направив коня прямо на груду тёмных булыжников.
Откуда-то сверху донеслось его имя. Адден промчался через массивные ворота. Двор нежданно ожил: отовсюду сбегались люди. Один забрал под уздцы коня, второй снял с седла Ронуин и Глинна. Ллуэлин спешился, приказал накормить и почистить Аддена и, осмотревшись, задал вопрос:
– Где Морган ап-Оуэн?
– Я тут, милорд, – прогремел низкий голос, и вперед выступил широкоплечий большой мужик с тёмной бородой, связанными на затылке блестящей лысиной и волосами на макушке.
– Нам необходимо поболтать, – обронил ап-Граффид, направляясь к донжону – основной башне крепости. Открыв дверь, он обернулся к детям:
– Идите, согрейтесь у очага.
Позже забрал протянутый ему древесный кубок с неприятным пивом, осушил тремя глотками и уселся на единственный стул, предназначенный для хозяина и господина.
– Вала погибла. Это отечественные дети. Ронуин лишь исполнилось пять, Глинну – три года. Я желаю покинуть их с тобой, пока не решу, что с ними делать, – сказал он Моргану, главе местного гарнизона.
– Ваше слово – закон для меня, господин, – поклонился тот, – но по какой причине тут и по какой причине конкретно я? Вы оказываете мне огромную честь, доверяя безопасность ваших отпрысков.
– Ты был родным родственником Валы, Морган, и помимо этого, я не желал утомлять их продолжительной дорогой. До сих пор они ни при каких обстоятельствах не покидали бугра, на котором стоял дом Валы.
– А вдруг послать их к вашим братьям?
– Практически не было человека, кто знал о Вале, а ух о детях тем более.
Сейчас о них будет известно лишь тебе, мне и священнику, которого я выберу. Ты знаешь, насколько велика опасность. Мои неприятели убьют парнишку и попытаются выдать Ронуин замуж к собственной пользе. Я уже немолод, и, если не женюсь, Глинн когда-нибудь станет моим наследником. И лишь папа в праве отыскать дочери мужа. Они такие мелкие, Морган, – улыбнулся Ллуэлин ветхому приятелю. – Неужто не приютишь их?
– Рядом с очагом в любой момент имеется место для ночлега, куда мы укладываем самых серьёзных гостей. Дети смогут до тех пор пока дремать в том месте.
Но что мне с ними делать?
– Они сами отыщут, чем заняться. Основное, следи, дабы они не мерзли, не недоедали и не попали в беду.
– А что сообщить моим людям? – допытывался ап-Оуэн.
– Растолкуй, что эти дети мне дороги, – отмахнулся Ллуэлин. – Пускай гадают, но до правды им все равно не доискаться.
– А вдруг дети проболтаются? – встревожился Морган.
– Ронуин, Глинн, ко мне! – скомандовал папа, и в то время, когда они подбежали, заявил:
– Вы мои дети, моя плоть и кровь, и я горжусь этим, но вы не должны никому сказать о отечественном родстве. Ронуин, я знаю, ты большая, дабы все осознать и растолковать брату. Сумеешь, девочка?
– Сумею, – кивнула Ронуин.
– Молодец, – похвалил Ллуэлин, чмокнув дочку в лоб и улыбнувшись при виде удивленной гримаски, промелькнувшей на ее лице. – А сейчас я обязан ехать. Меня ожидают в другом месте, и, не смотря на то, что и с опозданием, все же нужно добраться в том направлении.
– Ты возвратишься? – тихо сказала Ронуин.
– Непременно.
– В то время, когда?
– В то время, когда время придет, девочка. Тут вы в безопасности.
Морган ап-Оуэн – родственник вашей мамы. Он будет защищать вас. Дайте обещание, что станете его слушаться.
– Обещаю, – глухо пробормотала Ронуин.
– И я также, – пропищал кроха, радуясь, что может угодить отцу.
Ап-Граффид подкинул мальчика и, расцеловав в обе щеки, поставил на пол. Ронуин тихо взирала на происходящее, не подавая виду, что ревнует.
– Ты еще не составила мнения обо мне, так так как? – пошутил он.
Ронуин пожала узкими плечиками.
– Я не через чур отлично знаю тебя, но признательна за то, что приехал и увез нас. Больше я ничего не могу сообщить, Ллуэлин ап-Граффид.
– Ты моя дочь и честна до безобразия, – захохотал он. – Позаботься о братце, Ронуин. Я возвращусь, обещаю. – Он погладил ее по голове, повернулся и вместе с капитаном вышел во двор.
– Па! – жалобно взвыл Глинн.
– Ты же слышал – он не так долго осталось ждать приедет, – утешила его сестра. – Давай лучше обследуем все закоулки отечественного нового дома. Наблюдай, какая высота!
Мальчик мгновенно отвлекся.
В то время, когда сгустились зал и сумерки наполнился солдатами, дети было растерялись, но Морган усадил их за большой стол и заявил:
– Эти малыши весьма дороги отечественному господину Ллуэлину. С ними должно обращаться отлично и ни в чем не отказывать. Я назначаю восемь человек их личными телохранителями. Лаг, Эдда, Мейбон, Надд, Баррис, Дьюи, Кэдем и От! Я выбрал вас. И присмотрите, дабы с этими пташками ничего не произошло.
Солдаты продолжительно добродушно ворчали, не смотря на то, что втайне были довольны оказанной честью. Не требуется было быть семи пядей во лбу, дабы предугадать в малышах детей предводителя, пускай Морган и ничего не сообщил. И парнишка, и девочка были похожим него как две капли воды, если не считать ярких волос последней.
– Они – его кровь, правильно? – шепнул лейтенант капитану.
– Я ничего аналогичного не утверждал, – покачал тот головой, – и тебе не рекомендую.
Ронуин, кормя брата, рассеянно прислушивалась к беседе. Разумеется, их родитель – человек знатный!
По окончании ужина приятели собрались около детей, как свора громадных лохматых сторожевых псов. Ронуин по большей части молчала, предоставив брату завоевывать сердца взрослых: согласно ее точке зрения, прекраснее Глинна не было на свете ребенка. В то время, когда кроха начал клевать носом, От подхватил мальчика и уложил на тюфяк.
– Тебе также лучше бы лечь, – дал совет он Ронуин.
– Я старше, – покачала она головой и, заметив, как в дальнем финише зала стоят на коленях пара солдат, с большим удивлением задала вопрос:
– Что это они делают?
– Кости бросают, – улыбнулся От. – Игра такая.
– Я желаю обучиться, – настойчиво попросила Ронуин.
– Да ну? Уж и не знаю, что сообщит капитан.
– Но по какой причине бы нет? – настаивала девочка.
– Это азартная игра, – растолковал От.
– Не осознаю, – согласилась Ронуин. – Видишь ли, я совсем невежественна, в силу того, что всю жизнь прожила с мамой на бугре.
– Ясно, – кивнул солдат. – Что же, пожалуй, поучу тебя сам. Лишь не сейчас. Последние дни были тяжёлыми, и ты нуждаешься в отдыхе. Готов побиться об заклад, ты ни при каких обстоятельствах прежде не сидела на коне. Кстати, в конюшне имеется маленькая кобылка, на которой некому ездить. Я имел возможность бы продемонстрировать, как держаться в седле. Что сообщишь?
– Само собой разумеется! – была рада Ронуин.
– Тогда укладывайся рядом с братом, он уже успел уснуть. на следующий день у тебя довольно много дел.
От повел девочку к нише в каменной стенке, где уже дремал Глинн, дождался, пока она ляжет, и подоткнул овечьи шкуры.
– Хорошей ночи, крошка, – захотел он, перед тем как отойти.
– Молодец, – негромко похвалил его Морган.
– Но что, во имя Иисуса, побудило ап-Граффида покинуть тут этих крошек? – спросил От. – Разве такое место, как Ситрол, подходит для детей?
Он налил пива в древесную чашу и жадно выпил.
– Ничего, он не так долго осталось ждать приедет за ними, – вмешался Гэмон ап-Ллуид. – Они – его единственные отпрыски, в случае, если, очевидно, где-то нет еще двоих-троих.
– Он был верен моей кузине Вале, – тихо возразил Морган. – Готов поклясться, вторых у него нет. Кстати, разве я не запретил вам распускать языки?
– Мы все знаем, что это его дети, – упрямился Гэмон.
– Бедные крошки, – посочувствовал От. – Остались сиротками – ни своих родителей, ни настоящего дома. Но если они пробудут тут недолго, необходимо как-то их развлечь, тем более что до тех пор пока войны не предвидится.
«Да, – поразмыслил Морган, – но на долгое время ли? А вдруг разразится очередная бойня, Ситрол окажется в гуще событий – недаром расположен чересчур близко к границе, защищая горный перевал между уэльскими и британскими участками Мачиз».
Должно быть, само провидение отправило принца на помощь отчаявшимся детям, в противном случае их ожидала бы неминуемая смерть. Само собой разумеется, Ронуин сделала бы все, дабы спасти брата, но так как она сама была еще через чур мелка и не сильный. Ап-Граффид показался именно вовремя, и все же Морган ощущал, что ожидать его скорого возвращения не следует. У него и без того много неотложных дел. Одному Всевышнему известно, сколько лет предстоит провести в Ситроле этим детям.
Значит, направляться позаботиться об их одежде. Дьюи, один из тех, кого он назначил защищать детей, считался хорошим портным. Ему нужно будет одеть в мальчишеское платье не только Глинна, но и Ронуин. Тогда любой шпион посчитает, что это дети кого-то из солдат, и ничего не заподозрит. Заметив же мелкую девочку, каждый вообразит, словно бы в крепости показались дамы, а это может оказаться очень страшным для благополучия жителей Ситрола.
Но что делать с детьми днем? Морган, как и его подчиненные, не умел ни просматривать, ни писать. Дабы Ронуин когда-нибудь удачно вышла замуж, она обязана что-то знать и мочь, Вообще-то это забота ап-Граффида. Вряд ли он ожидает, что неотёсанные мужланы способны дать детям принца подобающее воспитание. По какой причине ап-Граффид не отвез малышей к собственной сестре, аббатисе Гуинллиан? В Аббатстве милосердия им было бы куда лучше. Но ап-Граффид предпочел пойти по пути мельчайшего сопротивления. Действительно, его возможно простить: любовь к стране перевешивала все остальные пристрастия.
Исходя из этого он и откладывал женитьбу. Кроме того на данный момент, приближаясь к сорокалетию, Ллуэлин не думал завести законного наследника и жену.
Морган ап-Оуэн в отчаянии покачал головой. Двое детей! О чем думал господин?!
Он окинул взором зал. Многие солдаты уже успели завернуться в шкуры и лечь поближе к огню.
Морган встал и вышел во двор, дабы проверить, все ли в порядке. Ворота закрыты и закрыты. Стражники стоят на стенах. Все негромко и тихо. Небо совсем очистилось, и звезды блещут бросче драгоценных камней, среди которых медлительно плывет полумесяц. Холодный мокрый шнобель вжался в ладонь Моргана. Он рассеянно погладил любимую собаку, громадную ирландскую овчарку.
– Да, Бренин, ничего не сообщишь, упало на нас воротиле нежданно-негаданно! Надеюсь, ты также присмотришь за отечественными молодыми гостями. Парнишка, должно быть, через чур мелок, дабы проказничать, но я опасаюсь за его сестру.
Упрямица, как ее папа, и, думаю, такая же умная.
Собака заскулила, как будто бы соглашаясь, и подтолкнула хозяина массивной головой.
– Стареешь, Бренин, – хмыкнул Морган. – Я-то пологал, что в такую красивую ночь тебе захочется погоняться за сучками. Пожалуй, я также отправлюсь на покой.
животное и Хозяин совместно возвратились в зал. Морган нашёл собственный место, но, к его удивлению, овчарка устроилась между детьми. Капитан улыбнулся. Он постоянно знал, что Бренин осознаёт людскую обращение, даже в том случае, если остальные утверждали обратное.
Глава 2
– Да, детишки ап-Граффида мало чем отличаются от крестьянских, – набрался воздуха Морган, покачивая головой. – Ничего не видели, не считая собственного домика и окрестных холмов. Вала кроме того собаку не заводила! Им и поиграть-то не с кем было!
Сперва они побаивались Бренина, но громадный пес скоро завоевал размещение как настырной Ронуин, так и ее глупенького братца. Скоро Глинн уже ездил на нем верхом, стараясь подражать сестре, которую От обучал скакать на лошади.
– Необходимо бы добыть пареньку пони, – увидел как-то вечером От. – Совсем замучил старину Бренина, а вдруг пес сдохнет, капитан с нас шкуру сдерет.