И опять мы возвратились к здоровым детям, дабы шепетильно изучить то, что они делали, с целью выяснить, что из себя воображает ползание на четвереньках. Замечая за обычным ребенком, ползающим на коленях и руках, мы шепетильно регистрировали отдельные функции каждой из его частей тела в отдельности и в гармоничном целом. Даль-ше мы имели возможность бы попытаться наложить эти способности на поврежденный мозг, что из-за повреждения не имел возможности делать собственную функцию.
Ползание на четвереньках отличается от ползания на животе тем, что оно не только развивает координацию, но и требует ее. Существо, которое ползет на животе, может перемещать собственные четыре ноги более либо менее хаотично и, однако, делать удачи. Существо, которое подняло собственный тело над почвой, должно обучаться, но, не поднимать обе задние конечности либо обе передние конечности в один момент — в противном случае оно упадет. Эффективность требует поднятия правой передней конечности лишь в комбинации с левой задней конечности (либо напротив) в перекрестном типе координации. Лишь существа со средним подкорковыми областями и мозгом имеют данный навык.
Тэмпл Фэй в далеком прошлом применял термин перекрестная модель в собственных изучениях о том, как перемещаются ящерицы либо аллигаторы (оба существа с развитым средним подкорковыми областями и мозгом). Он кроме того развил разные дороги прохождения больных детей через те же самые перемещения, процедуру, которую он назвал копирование. Это копирование, казалось, помогало, но по мере применения, практически, не давало результатов в обучении парализованных детей ходьбе. Мы решили пробовать опять. Мы пара поменяли его модели, воображая, как двигаются здоровые дети в отличие от рептилий, не смотря на то, что было довольно много неспециализированного между ними. Мы усилили частоту копирования,, не забывая, сколько времени здоровый ребенок проводит в этих перемещениях. После этого мы начали использование этих моделей.
Разрешите мне тут растолковать отечественную логику. Фэй заявлял, что мозг каждого существа охватывает те способности, каковые требуются для выживания, плюс те способности, каковые имеет каждое существо ниже его по эволюционному формированию. Ящерица не вспоминает над преимуществами перекрестного ползания. Она просто обеспечена мозгом, что разрешает ей ползать перекрестным образом, и у нее нет необходимости думать об этом. Мы, как ее потомки, все еще имеем данный встроенный инстинкт
перекрестного передвижения. При с нашим копированием все, что мы пробовали делать, должно было пробудить эти унаследованные инстинкты.
У здорового ребенка рефлексы создают перемещение, которое он может ощущать. То, что он ощущает, развивает его свойство ощущать по большому счету, и наряду с этим зреют сенсорные части его мозга. По мере того, как мозг зреет, начинает оцениваться соответствие между сенсорным ответом и моторным действием. Он делается талантливым добровольно затевать воздействие, которое было первоначально рефлексом. Любой дополнительный цикл развивает обе части мозга: потребляющую и создающую .
При с ребенком, что не смог по какой-либо причине закончить данный цикл самостоятельно, имели возможность ли мы оказать ему внешнюю поддержку? Вместо того, дабы сохранять надежду абсолютно на случайные рефлексы, обучающие его мозг ощущению перемещения, имели возможность ли мы наложить перемещения извне и этим дать его мозгу возможность ощутить перемещения, каковые были бы кроме того более целеустремленными и энергичными?
Мы решили пробовать. В случае, если ребенок имел повреждения в среднем подкорковых областях и мозге, и не имел возможности перемещать ноги и свои руки целеустремленно, лежа на
животе, мы решили попытаться двигать его ноги и руки за него — и в правильной модели, на которую подкорковые области и средний мозг вычислены. Мы решили копировать ее.
Модель выполнялась тремя взрослыми, каковые должны были функционировать гладко и ритмично. Один взрослый поворачивал голову, тогда как второй взрослый сбоку, к которому была развёрнута голова, сгибал руку и вытягивал ногу. Взрослый на противо-положной стороне вытягивал руку и сгибал ногу. В то время, когда голова поворачивалась в другую сторону, положение конечностей изменялось на противоположное. (См. Рис. 6.)
Рис. 6. ПЕРЕКРЕСТНОЕ КОПИРОВАНИЕ
Спустя десятилетия главная модель осталась такой же, лишь с маленькими модификациями. В конечном счете, мы поняли, что, в то время, когда это копирование делалось достаточно довольно часто и последовательно, тогда, вправду, многие дети с повреждениями в среднем подкорковых областях и мозге начинали ползать на четвереньках и, само собой разумеется, умея ползать, начинали после этого ходить, поскольку с корой головного мозга все было нормально.
Мы сейчас ответили на плохо ответственный вопрос, по крайней мере, довольно тех людей, у кого были повреждения в среднем подкорковых областях и мозге. Имели возможность ли мы вправду лечить этих людей? Ответом было решительное да. В случае, если лечение подразумевает настоящее действие конкретно на заболевание, то это, конечно же, был отечественный первый подлинный способ лечения, очень важный сам по себе, в отличие от несложного предоставления обычной возможности, которую мы снабжали, в то время, когда помещали детей на пол. Сейчас оставалось выяснить, имели возможность ли мы развить подобные процедуры для других областей мозга, совершенно верно имитируя то, что делают здоровые дети, проходящие каждую из стадий.
Рис. 7. ОДНОСТОРОННЕЕ КОПИРОВАНИЕ
С данной мыслью в голове, мы пошли сейчас назад, вниз по лестнице, дабы выяснить, существовал ли способ, что мы имели возможность бы применять, дабы наложить навыки обычного ползания на животе на мозг ребенка, поврежденный в стволе мозга и ранних подкорковых областях.
И опять мы шепетильно изучили здоровых детей, В этом случае, проходя ступень ствола мозга и ранних подкорковых областей, либо стадию ползания на животе (в большинстве случаев, в пределах пяти месячного возраста). И опять, по окончании многих попыток и многих неудач, мы развивали способ, что был весьма похож на способ, применяемый Фэем, чьи блестящие заключения относительно амфибий мы сейчас сравнивали с обычными перемещениями здоровых детей. Эту модель действий он когда-то назвал односторонним копированием, и это нам показалось достаточно хорошим заглавием.
Эта модель кроме этого выполнялась тремя взрослыми. Один взрослый поворачивал голову, тогда как сбоку второй взрослый, к которому была развёрнута голова, сгибал ногу и руку. Взрослый на противоположной стороне вытягивал обе конечности. С поворотом головы согнутые конечности вытягивались, а вытянутые, напротив, сгибались. (См. Рис. 7) Мы поняли, что, в то время, когда эта модель использовалась достаточно последовательно и довольно часто, размеренно и ритмично, многие из детей с повреждениями в стволе мозга и ранних подкорковых областях начинали ползать на животе.
В то время, когда они начинали ползать на животе, в случае, если их средний мозг, кора и подкорковые области не были повреждены, они скоро продвигались через ползание на четвереньках к ходьбе, и без всяких неприятностей. (Весьма интересно обратить внимание на то, что из всех способов копирования, каковые были обрисованы Фэем в его учении о развитии людской расы, односторонняя модель — единственная, которая осталась практически совершенно верно таковой, какой он обрисовал ее в собственной начальной работе.)
Сейчас оставались лишь вершина и основание — ранний ствол мозга со спинным мозгом и кора головного мозга. Мы обратили отечественное внимание сперва на связку и ранний ствол мозга, самую нижнюю ступень, которая руководила самыми главными начальными перемещениями ног и рук, каковые предшествуют ползанию.
Как было сообщено ранее, в случае, если здоровый младенец сразу после рождения помещен на пузо, а не на пояснице, то возможно замечать обычное перемещение ног и рук. Это синхронные перемещения конечностей и тела, каковые нацелены на ползание. И снова тут мы изобрели модель перемещения. Мы назвали это перемещением туловища, либо сокращенным копированием. Опять голова поворачивалась одним взрослым, тогда как двое вторых взрослых трудились по обе стороны тела. В то время, когда голова развёрнута влево, бедро и левое плечо были подняты на пара дюймов от стола. В то время, когда голова была развёрнута вправо, бедро и правое плечо были немного подняты, а бедро и левое плечо были прижаты к столу.
И опять успех был достигнут со многими детьми.
Сейчас оставался лишь вопрос о том, вправду ли мы имели возможность воспроизводить последнюю стадию ходьбы у детей с повреждениями в коре головного мозга. Сперва нам казалось необычным, что это самая сложная неприятность для ответа, не смотря на то, что с течением времени обстоятельства становились все более и более очевидными.
Мы изучили ходьбу здорового ребенка до самых мелочей — в особенности то, что следовало за ползанием на четвереньках, но предшествовало обычной ходьбе. Здоровый ребенок между ползанием и абсолютно обычной ходьбой делал довольно много вещей. К примеру, поднимался на колени и ходил в течение кратких периодов времени на них. Он кроме этого подтягивался, держась за мебель, и ходил, держась за мебель. Он кроме этого экспериментировал, поднимаясь в центре пола самостоятельно не на колени и руки, а на ноги и руки в собственного рода фигуре перевернутого U, и оттуда пробовал подняться без помощи. Это последняя стадия, которую Фэй обрисовал как «ходьба слона», и он ощущал, что это полезно, поскольку это была стадия, имевшая место в эволюционном прошлом человека. Не смотря на то, что мы пробовали это много раз в качестве техники, предшествовавшей ходьбе, мы не получали нужных результатов кроме того при том, что мы видели здоровых детей, делающих это достаточно довольно часто. Но мы нашли, но, что ходьба на коленях имела возможность время от времени быть нужной прелюдией к ходьбе, и что устройство для подтягивания себя на чем-нибудь устойчивом, типа мебели, и ходьба с опорой на что-либо были кроме этого нужной техникой.
Две другие техники, применяемые здоровым ребенком, кроме этого доказали собственную полезность– ходьба с руками над горизонтальной плоскостью как с устройством для балансирования и ходьба с руками ниже горизонтальной плоскости, применяемыми в качестве поршней, тянущих тело вперед.
Наконец, модель воспроизводства обычного у ребенка с повреждением коры головного мозга купила следующую форму. Мы сделали вывод, что будет полезно отложить начало процесса ходьбы максимально на долгое время с того момента, как ребенок достиг уровня совершенного перекрестного ползания на четвереньках, поскольку мы поняли, что чем больше он ползал, тем лучше становились его синхронные перемещения и тем легче после этого было подвести его к ходьбе. При откладывании момента ходьбы максимально на долгое время ребенку позднее разрешали это делать, но в то время, когда он настаивал на этом, подтягивался, опираясь на мебель для предстоящего путешествия, либо ходил на коленях, в случае, если так ему было лучше. В случае, если ребенок затем начинал делать первые нетвердые шаги, не держась ни за что, предстоящее лечение направлялось на обучение верной ходьбе.
Тут необходимо подчернуть, что время от времени ребенок с повреждением в коре мозга травмирован лишь в одном полушарии, а человек имеет два –правое и левое. Это жизненно принципиально важно для человека. В то время, когда у ребенка травмирована лишь одна сторона коры, это ведет к параличу лишь одной стороны его тела. Мы поняли, что чем продолжительнее таковой ребенок имел возможность ползать на четвереньках, тем больше было возможности, что он достигнет хорошего контроля за парализованной стороной собственного тела либо через созревание поврежденной коры, либо кроме того через передачу ответственности за отсутствующую функцию неповрежденной части коры. (Имеется довольно много обрисованных случаев, в то время, когда целое полушарие мозга было удалено хирургическим методом, и тогда оставшееся полушарие перенимало его функции.)
Думается, будет разумным указать, что упомянутый выше способ копирования чуть ли может именоваться способом Темпла Фэя либо конкретно отечественной команды. Ни один из этих способов не может быть так представлен, потому, что, как заметил Фэй намного раньше, это были не его способы: они имели скорее божественное происхождение. Мы подражать природе, как это быть может, и делать эти перемещения, как собиралась это делать сама природа.
Мы узнали, что, в случае, если эти модели использовались строго, в определенном порядке и с религиозным рвением, дети с повреждениями мозга развивались. В случае, если все это выполнялось наровне с дополнительными методиками отечественного центра (см. ниже), практически все дети, не считая самые тяжёлых случаев, демонстрировали заметное улучшение. Мы следили за природой и действовали, как Босуэлл (Boswell), записывая все, что видели. И таковой подход себя оправдал.
12.
ВОПРОСЫ ВОСПРИЯТИЯ
И ВЫРАЖЕНИЯ
Я желаю еще раз указать на то, что обрисованные выше способы, имеющие дело с ногами и руками, перемещениями туловища и головы при имитации обычного, не являлись лечением рук, ног, туловища и головы, а конкретно являлись лечением поврежденного мозга. Жизненно необходимо помнить, что эти способы копирования не были ни за что упражнениями, направленными на усиление ног и рук, но вместо этого они организовывали поврежденный мозг так, дабы он имел возможность делать собственные функции. Так, это был полностью подлинный нехирургический подход к центральной проблеме конкретно мозга, в отличие от лечения периферии, где пребывали симптомы.
Отыскав один последовательность способов для успешного лечения ребенка с повреждением мозга, мы задавали вопросы себя, существуют ли другие действенные способы?
Разумеется, при ответе на данный вопрос разумный подход был в том, чтобы узнать, какие конкретно другие ограничения имеется у ребенка с повреждением мозга. Чем он еще отличается от обычного ребенка, не считая собственной неспособности делать что-то?
Тут, разрешите мне задать вопрос Вам, дорогой читатель, вопрос, что отечественная команда задавала себе в далеком прошлом. Предположим, что Вы повстречали приятеля на улице и сообщили ему: Как твои дела сейчас? Если бы приятель не ответил, то что бы Вы поразмыслили о причине отсутствия ответа? Вы предположили бы, что он не ответил по причине того, что он не имел возможности сказать, либо же, что возможнее, Вывешили бы, что он не слышал либо не видел Вас?
Это иллюстрирует ответственный вопрос. Может ли человек быть не в состоянии функционировать из-за неудачи в получении информации совершенно верно так же, как он был бы не в состоянии функционировать из-за неспособности выразиться? Предшествующий пример, само собой разумеется, подразумевает, что это конкретно так. И все же, принципиально важно обратить внимание, что мы постоянно рассматривали отказ функционировать скорее как неудачу в способности выразить, чем в способности воспринять. Мы сообщили, в сущности, что выражение равняется функции.
Разве это не конечно, что, в то время, когда человек не имеет возможности согнуть колено, все задают вопросы: Что произошло с его коленом либо с мышцей на ноге? Мы определили, но, что неудача в перемещении ноги может и не происходить от ноги конкретно, а обстоятельство может пребывать в передней части мозга, либо передней части спинного мозга, либо где-нибудь в моторной совокупности, и без того до самой ноги конкретно. До этого момента мы не спрашивали себя без шуток, имел возможность ли отказ функционировать происходить по обстоятельствам, каковые существовали вне моторной совокупности.
Уже довольно много добавило к нашему знанию замечание о том, что отказ функции имел возможность пребывать не в ноге конкретно, а в пределах моторной части центральной нервной совокупности. Но было ли вероятным, что данный отказ имел возможность исходить и из другого места в центральной нервной совокупности? Это было ответственным вопросом.
Предположим, что ребенок был рожден глухим. Из этого направляться (разве нет?), что он кроме этого был бы неспособен сказать. Кроме того в случае, если у него все было в порядке с его артикуляционным аппаратом, было бы очень тяжело для него обучиться сказать слова, каковые он не имел возможности слышать. Но, это было бы отказом скорее сенсорного приема (слух), чем отказом моторного действия (обращение).
В случае, если было как мы знаем, что в этом случае отказ функционировать был связан с неудачей в получении информации, а не из-за неудачи в выражении информации, то раскрывалась целая новая область для понимания неприятностей детей с повреждениями мозга.
Но, что более принципиально важно, в случае, если это было так, то имела возможность показаться целая новая область лечения детей с повреждениями мозга.
Само собой разумеется, сейчас намечалось изучение того, как человек приобретал данные, и кроме этого, как после этого самовыражался.
«Моторный» и «сенсорный» — являются медицинскими терминами, соответствующими тому, что мы именовали приёмом и выражением. Разрешите нам разглядеть их работу и физиологию.
В общем, задняя (либо затылочная) часть головного и спинного мозга важны за обработку всей поступающей информации. Это — сенсорные, либо принимающие, области мозга. (См. Рис. 8.)
Передняя же (либо лобовая) часть головного и спинного мозга важны за все выходящие ответы. Они именуются моторными, либо высказывающими, областями. (См. Рис. 9.)
Это заметно в заглавиях заболеваний типа tabes dorsalis (dorsalis свидетельствует задний) — сухотка спинного мозга — заболевание, поражающая заднюю часть центральной нервной совокупности. В следствии табеса восприятие потеряно, не смотря на то, что моторные свойства в передней части
СЕНСОРНЫЕ ДОРОГИ Рис. 8.
Рис. 9.
центральной нервной совокупности не затронуты. (Тут принципиально важно обратить внимание на то, что не смотря на то, что у больного все мускулы невредимы и все моторные факторы в норме, он качается при ходьбе, как пьяный, и, в конечном счете, не имеет возможности ходить по большому счету лишь по причине того, что он утратил чувствительность.) Это, само собой разумеется, поддержало отечественное новое направление в изучении. В этом случае возможно заявить, что табес — это заболевание скорее восприятия, чем выражения.
Моторная неспособность светло видна в переднем полиомиелите (детский паралич). Полиомиелит существует в фронтальной части спинного мозга и исходя из этого именуется передним полиомиелитом. Полиомиелит — это заболевание, которая затрагивает лишь моторную совокупность и никоим образом не нарушает чувствительность либо восприятие. Возможно заявить, что это скорее заболевание выражения, чем восприятия.
В случае, если это так, и мы докажем это по мере продвижения вперед, то формула, которую мы предварительно обрисовали, должна быть расширена, так, дабы вместо высказывания «выражение равняется функции», следовало бы сообщить «восприятие плюс выражение
равняется функции» либо, в медицинских терминах, «сенсорные плюс моторные свойства равны функции».
Сейчас мы заявляли и заявляем: дабы выполнить какую-то функцию, человек должен быть способен не только приказывать своим мышцам выполнить действия, но и обязан, также, иметь некую предшествующую данные, на которой возможно основывать перемещения, каковые он собирается осуществить. Без таковой предшествующей информации перемещение существует, но оно не будет целенаправленным либо функциональным.
Мы должны изучить эту точку зрения более детально, т.к. ее познание — жизненно принципиально важно для понимания следующего способа лечения детей с повреждениями мозга.
Каковы сенсорные либо принимающие свойства, благодаря которым человек определит не только об окружающей его среде, но и по большому счету обо всем? В случае, если их довольно много, то их возможно сократить до пяти значительных областей.
Пять дорог, которыми человек приобретает жизненную данные: (1) зрение, (2) осязание, (3) слух, (4) обоняние, (5) вкус. Много других крайне важных эмоций — баланс, положение тела, ощущения и т.д. — существуют, но смогут быть рассмотрены в пределах вышеперечисленных категорий.
Несложный опыт иллюстрирует то, как мы зависим от отечественных эмоций. Если Вы сели за стол, на котором лежит бумажная скрепка, Вы имеете возможность забрать ее. Возможно, следовательно, заявить, что у Вас имеется моторная, либо высказывающая, свойство, нужная для исполнения функции поднятия скрепки.
Давайте посмотрим, какие конкретно сенсорные, либо принимающие, факторы употребляются в поднимании бумажной скрепки и устраним их по одному, пока не станет нереально поднять скрепку, кроме того при том, что мускулы (моторные, либо высказывающие, факторы), применяемые наряду с этим, обычны и могут к поднятию скрепки— либо кроме того чего-
нибудь, что весит в тысячу раза больше.
Прежде, чем Вы сможете выполнить моторное, либо высказывающее, воздействие по подниманию скрепки, Вы должны сперва узнать, где она. Разумеется, пока скрепка не найдена, нереально подобрать ее, независимо от способностей и Вашей силы. самоё обычное применяемое принимающее чувство, которое Вы вероятнее применили в поднимании скрепки, — это зрение. Вы обнаруживаете скрепку при помощи зрения. После этого подбираете ее. Разрешите нам сейчас устранить зрение, и посмотрим, что окажется.
Если Вы сейчас закроете глаза и станете пробовать подобрать скрепку со стола, Вы станете водить рукой по столу, пробуя нащупать ее. Устранив самый в большинстве случаев применяемое чувство, зрение, Вы обращаетесь к следующему из эмоций, то есть, осязанию, дабы найти скрепку. Нащупав ее, Вы ее подбираете.
Сейчас разрешите нам устранить и зрение, и осязание, и посмотрим, как Вы подберете скрепку. Совершенный метод устранить осязание пребывает в том, дабы обезболить пальцы местной анестезией, но, поскольку это непросто дома, давайте сделаем следующее, что разрешит хоть и не устранить совсем чувствительность, но уменьшить ее достаточно для достижения отечественной цели. Если Вы сейчас заберёте скотч и абсолютно заклеите кончики ваших пальцев до конца первой фаланги так, дабы открытая кожа не касалась поверхности стола — мы достаточным образом уменьшим осязание в целях опыта. В случае, если сейчас Вы станете поднимать скрепку с открытыми глазами, у Вас все еще это окажется. Это будет некомфортно, поскольку Вы не имеете возможность применять ногти, но, однако, Вы все еще имеете возможность сделать это.
Если Вы сейчас закроете глаза, мы устраним и наблюдение (зрение) и осязание (тактильность). Если Вы попытаетесь сейчас поднять скрепку с закрытыми глазами и без осязания, Вы скоро осознаете, что не имеете возможность этого сделать и тогда начнете обширно водить пальцами по столу. По какой причине Вы делаете это? Вы осознаёте инстинктивно, что, дабы поднять скрепку, Вы должны сперва осознать ее расположение. Вы понимаете, что имеется лишь пять способов сделать это — наблюдение, осязание, слух, обоняние, вкус. Мы уже сделали неосуществимым для Вас наблюдение (вынудив закрыть Вас глаза) и осязание
(анестезируя кончики ваших пальцев). Вы понимаете, что Вы не имеете возможность ни понюхать, ни попытаться скрепку на вкус. Вы сейчас обратились к единственному остающемуся эмоции, слуху, дабы найти скрепку, и Вы водите пальцами по столу, сохраняя надежду услышать царапание скрепки о стол, если она попадется вам под руки.
Кроме того если Вы добьетесь успеха, Вы все еще не сможете подобрать скрепку, в силу того, что Вы не станете знать, в то время, когда конкретно Вам это удалось сделать. Будет мало толку, если Вы соедините громадной и указательный палец совместно тысячу раз и после этого поднимете их, сохраняя надежду забрать ими скрепку, поскольку Вы не станете знать, подняли ли Вы ее в конечном итоге.
Этим и многими вторыми опытами мы можем доказать, что свойство ощущать столь же жизненно нужна для функций, как и моторная свойство, и что, в случае, если все области восприятия либо эмоций уничтожены, человек будет абсолютно неспособен функционировать. В случаях, в то время, когда вовлечен спинной мозг, любой последующий паралич нижних конечностей может произойти скорее по обстоятельству утраты чувствительности от этих конечностей, чем от утраты свойства отправлять распоряжения к ним.
В случае, если вообразить человека, что не владеет никакой из таких свойств, как видеть, осязать, слышать, ощущать запах либо вкус, возможно представить себе лишь состояние смерти либо глубокой комы либо весьма глубокой анестезии. При таких событиях, даже в том случае, если человек имеет мозг редчайшего гения, какую сокровище он будет воображать?
Если бы гений был неспособен принимать посредством этих пяти эмоций, как бы он имел возможность проверить кроме того то, что он просто жив? Он не имел возможности бы ущипнуть себя, дабы доказать, что он жив, в силу того, что он не имел возможность ощутить, даже если бы он и смог себя ущипнуть. Он не имел возможности бы крикнуть звучно, в силу того, что кроме того если бы он сделал это, то он не услышал бы, дабы убедиться, что он кричал. Он не имел возможность взглянуть, дабы проверить существование собственного тела, потому, что он не имел возможности бы видеть. Он не имел возможность кроме того попытаться себя на запах либо вкус.
Опыты были совершены на очень здоровых молодых людях, каковые на некий период времени вызвались пребывать изолированными в полной тишине и
темноте при всех других факторах, уменьшенных до максимальной степени, дабы не привести к бессознательному состоянию. Не смотря на то, что лишь кое-какие из этих пяти эмоций были полностью устранены, за пара часов эти здоровые юные люди были полностью дезориентированы в отношении времени и места и были неспособны сообщить, как продолжительно они были в этом состоянии, либо что происходило в течение того времени.
Из этих и сотен вторых опытов мы можем заключить, что человек может цельно развиваться в прямой зависимости от того, как не повреждены его факторы восприятия.
Мы можем потом заключить, что в случае, если все антропогенные факторы восприятия удалить, то состояние, подобное смерти, наступит и останется, по крайней мере, до того момента, пока факторы восприятия не будут возвращены.
И в случае, если между этими двумя крайностями удалять по одной возможности человека обучаться, то мы будем уменьшать его свойство функционировать. Значит, мы можем конкретно сделать вывод о том, что для функций человека крайне важно, владеет ли он сенсорным приемом либо восприятием.
Известность Элен Келлер появилась, по большей части, не благодаря сути ее достижений; а благодаря тому, чего она достигла без двух ее крайне важных принимающих слуха: и качеств зрения. Мир в далеком прошлом признал огромные препятствия, к каким такие утраты приводят.
Скоро стало ясно, что дети с повреждениями мозга в большинстве случаев несовершенны, по крайней мере, в какой-либо из их принимающих функций. Дети, чья неприятность результат КЬ несовместимости, время от времени глухи, другие — слепы, и большая часть детей с повреждениями мозга имеют уменьшенную свойство ощущать. После этого мы шепетильно стали исследовать остальных детей новым и более умелым взором, чтобы выяснить, до какой степени травма мозга может создать сенсорные неприятности равно как и
моторные, в силу того, что мы знали, что они одинаково серьёзны для функционирования.
Было крайне важно ни на мгновение помнить, что имеется (1) сенсорные (принимающие) дороги, каковые приносят данные в мозг, и (2) моторные (высказывающие) дороги, по которым мозг реагирует, руководя моторными ответами, основанными на взятой информации.
Фэй учил нас тому, что все входящие сенсорные дороги — это односторонняя дорога в мозг, и что они неспособны к переносу выходящего сообщения, тогда как все выходящие моторные дороги совершенно верно так же неспособны к переносу сообщения в мозг. Это в далеком прошлом узнаваемый и признанный факт неврологии, но общая неспособность применить это в диагнозе показателей травм мозга частично растолковывала, по какой причине простые стратегии востановления были так неэффективны. Хорошие способы предполагали лечение больного с повреждением мозга в чисто моторном смысле. Результаты этого моторно-ориентированного лечения заключались в том, что независимо от того, какая информация сумела достигнуть мозга, она была случайна и на данный момент.
Врач Фэй, практически единственный в медицине, очарованный работой великого математического гения Норберта Винера, не только осознал его книгу «Кибернетика», вместе с тем осознал и ее значение для людей — особенно для людей с повреждениями мозга. Он настаивал, дабы и я прочёл и осознал ее так же.
Было очевидным, что человеческий мозг, подобно совокупностям авторегулирования врача Винера, трудился подобий кибернетической петле -только более идеальной.
Обычное кибернетическое функционирование мозга абсолютно зависит от целостности всех этих дорог. Полное разрушение всех моторных либо всех сенсорных дорог приведет к полному отсутствию выполнения функций у человека. Частичное разрушение одного либо другого приведет к частичному отсутствию выполнения функций.
Кроме этого безрадостно осознавать, что это отсутствие функции продолжится, пока определенные бывшие дороги не будут восстановлены, либо пока не будут установлены новые пути, каковые способны замкнуть полную петлю.
У человека эта петля, которая начинается в окружающей среде, следует по сенсорным дорогам к мозгу и по моторным дорогам от мозга назад в вохдух. (См. рис. 10)
Исходя из этого все усилия в лечении ребенка с повреждением мозга должны были быть направлены к обнаружению прерывания и к замыканию кругооборота.
Имели возможность ли мы отыскать методики для последующего замыкания и обнаружения прерывания кругооборота? Мы были обязаны это сделать, в случае, если желали урегулировать вопросы отечественных детей с повреждениями мозга.
Но как?
Рис. 10.
13.
УНИВЕРСИТЕТЫ РОЖДЕНЫ
Обнаружение прерывания в кругообороте было лишь одной из неисчислимых неприятностей, с которыми мы столкнулись. К тому времени у нас были и проблемы орг характера.