Неприятность посягательства на старославянский язык была, как узнается, очень актуальной в РФ и два столетия назад. «Славенский старый, коренный, ответственный, прекрасный язык отечественный, — взывал к современникам А.С. Шишков, — на котором преданы нам нравы, дела и законы предков, на котором основана церковная работа, вера и проповедание слова Божия, этот язык покинут, презрен.Никто в нем не упражняется, а также само духовенство, сильною рукою обычая влекомое, начинает от него уклоняться. Что ж из этого выходит? Феофановы, Георгиевы проповеди, которым надлежало бы остаться безсмертными, греметь в позднейшем потомстве и быть училищами русского красноречия… эти проповеди не только не имели многих и богатых изданий, как то в других почвах с меньшими их писателями делается. Но и одно издание до тех пор в целости лежало, покуда наконец принуждены были распродать его не книгами, но пудами, по цене бумаги! какое количество человек в РФ просматривают Вольтера, Корнелия, Расина? Миллион либо около того. А какое количество человек просматривают Ломоносова, Кантемира, Сумарокова? Первого просматривают еще человек тысяча-вторая, а последних двух вряд и сотню соберёшь ли».
Может это и покажется кому-то парадоксальным, но сегодняшний церковный язык имеется итог реформы, которую некогда совершили (а вернее сообщить — сотворили) святые равноапостольные Мефодий и Кирилл, «учителя словенские», как высоко именует их признательная Матерь Церковь. И в случае, если потребность в очередной реформе языка все же назрела, то и приступить к ней, как рассуждают умелые священники, возможно только экспертам соответствующего духовно-нравственного и интеллектуального уровня.
Не могу не обмолвиться хотя бы несколькими словами и о непостижимой искренности, открытости отечественной веры. Посудите сами: богослужения, таинства, молитвы — все это происходит, в отличие от всех иных религиозных конфессий, действующих в стране, на языке, максимально приближенном к общенациональному. Как будто бы зеркальное отражение душевной открытости самого русского человека.
Являясь печальными свидетелями бессчётных попыток переломить русскую обращение через колено, возблагодарим Господа еще и за то, что церковный язык отечественный имеется охрана и ограждение языка русского от возводимой на него брани.
Вот принесешь, бывало, на даче ведро студеной колодезной воды, она постоит денек-другой — смотришь, и нет уже в ней той давешней превосходной свежести. В случае, если же продолжительнее, да на свету, то и вовсе зацветет — для грядок еще сгодится, а более никуда, хоть выливай. Но не беда, возможно еще нанести, благо имеется недалеко колодец. А вдруг, не приведи Господи, злые люди изгадят его, как тогда быть, где забрать свежей воды?!
Вот и получается, что церковнославянский язык имеется некоторый необычный неиссякаемый источник с незамутненной живительной влагой, в котором пребывают в первозданной сохранности корни отечественного с вами языка, великой русской речи, незримо и таинственно связующей нас с самим Христом.
Воистину гениально предвидение великого Ломоносова о том, что «Российский язык в полной силе, красоте и достатке упадку и переменам не подвержен утвердится, коль продолжительно Церковь Русский славословием Божиим на славянском языке украшаться будет».
Русь Святая
«Мировое окаянство» против…
Святая Русь… Довольно часто мы произносим это привычное словосочетание как что-то само собой разумеющееся, не вспоминая — а по какой причине, фактически? Приходилось ли вам слышать, скажем, о святых Казахстане, Эстонии, Америке, Франции, Ираке, Китае, Мадагаскаре, Австралии?.. Возможно продолжать данный последовательность очень долго, не находя убедительного разъяснения таинственному феномену. Согласитесь, нам и в голову не придет сомневаться в глубоко органичной связке двух маленьких слов, их непреходящей, какой-то тектонической незыблемости.
Так же, как, став свидетелями чего-то, что сделано, на отечественный взор, не по-людски, привычно сокрушаемся: как-то не по-русски это. Согласитесь, нам и в голову не придет сообщить о чем-то схожем, что это, мол, как-то не по-киргизски, не по-латышски, не по-уругвайски… В одной аудитории взял сравнительно не так давно любопытную записку: «В копилку Ваших примеров русскости. На Украине говорят (в повелительном наклонении): Я тобi руським языком кажу… ».
…По высоким красивым берегам канала имени Москвы высятся церкви. Когда-то их было довольно много, но практически все они были либо стёрты с лица земли, либо переданы для разных, вовсе не церковных, потребностей. В лихую годину безбожной власти над сооружением канала, этого воистину большого проекта, трудились много тысяч невинно осужденных людей — политзаключенных, взявших лихое прозвище-клеймо: зэк. Среди этих людей, страдающих от издевательств и непосильного труда, было много священников. Более того, как свидетельствуют очевидцы, именно на этом грандиозном постройке их было больше всего. Тут они умирали сотнями, тут же их спешно зарывали в почву. А сейчас ответьте сами: какой стала эта почва, любая горсть которой полита кровью и позже святых мучеников и в которой поныне покоится их прах? Отыщем в памяти, сколько таких каналов прорыто по всей отечественной почва, сколько таежных лесов повалено, сколько возведено великих строек, гидроэлектростанций, проложено дорог, добыто руды, намыто золота, нарублено угля… И разве лишь в новейшей отечественной истории?
направляться оговориться: всегда во всех странах люди погибали за родную почву — это так конечно, так верно. Но Российская Федерация среди них все равно страна особенная. По какой причине? В силу того, что нескончаемые сонмы полчищ, всегда идущие на нее войной, все это, по выражению Ивана Шмелева, «мировое окаянство» — шло против Христа, образ Которого и поныне пребывает незамутненным в сердце каждого действительно русского человека. Без Всевышнего русский человек не мыслил и не мыслит себе настоящей жизни. А они все лезут и лезут на Русь, посягая не только на ее ее богатства и землю, но и на души отечественные и детей отечественных: разномастные легионы тех, кто так и не принял Богочеловека, распял Его, готовя из века в век трон человекобогу, поливая его ужасный путь кровью и устилая плотью лучших русских людей.
Думается, нет ни пяди русской почвы, в которой не покоились бы люди — мученики, праведники, страдальцы за Православную веру, за Божию матерь, за святых и Христа Его угодников всегда отечественной истории. И вдобавок сонмы и сонмы тех, кто прожил собственную жизнь по-божески, по-христиански, по-русски, чья жизнь была успешна, но не в этом значении этого слова, означающего, в большинстве случаев, денежное либо опытное преуспеяние, а в исконно русском. Имеющий «уши слышать» не имеет возможности не уловить, что слово успех случилось от слова успеть. Но что же самое основное для всех нас?! Успеть спастись.
И пускай кому-то это покажется преувеличением, но я глубоко уверен, что у любого — на выбор — русского человека в каком-то поколении непременно окажется в роду святой, и притом несколько. Так, среди предков великого отечественного поэта А.С. Пушкина — 12 святых по прямой линии и 20 — по боковым ветвям! Легко он, в отличие от миллионов собственных соотечественников, но в согласии с обычаем предков, вел собственную родословную нить.
Вспоминаю еще рассказ одного пожилого русского человека, услышанный мною незадолго до его смерти. В нем он поведал о том, как когда-то, будучи еще малышом, спросил у собственной бабушки — какая из рук правая? «А какой крестишься, та и правая», — дама. Как же тонко прочувствовал это второй отечественный поэт Федор Тютчев, написавший такие строки о родной почва:
Удрученный, ношей крестной,
Всю тебя, почва родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил, благословляя.
не забываю, как поведал об этом одному привычному. Позже он звонит и говорит: «Воображаешь, сейчас не могу кроме того плюнуть на землю…» Поведал-то не ему одному, а вот нужно же…
Воистину Русь — это высочайшее дерево с вечнозеленой величественной кроной, корнями собственными уходящее в Небо.
Так было всегда, так совершается и поныне. И не в данной ли почва получили, наконец-то, покой много замученных отечественных мальчиков: избитых, поруганных, порубленных и обезглавленных, жертв войны в Чечне, подобно Евгению Родионову и его братьям по оружию отказавших утратившим всяческий человеческий вид преступникам, казалось бы, в малом — снять с себя нательный православный крестик.
Святая Русь, как выясняется, не только старый знак, напоенный божественной поэтикой. Русская почва свята не только мистически — ее тысячелетняя святость осуществилась и на физическом уровне. Она и в самом деле свята, как и целый строй души действительно русского человека, каким он был задуман Творцом. Задуман и осуществлен конкретно Всевышним, а не коммунистами, ввергнувшими Россию в трагедию, не лукавыми либералами и не суемудрыми интеллектуалами-безбожниками. А его, русского человека, всегда зачем-то «придумывают»: то декабристы, то народовольцы, то разночинцы с демократами всех мастей, то идеологи коммунизма, а сейчас вот политтехнологи (слово-то какое!?) — словом, все эти «пиджачники» и «не хорошо крещенные приват-доценты», по меткому выражению историка В.Л.Величко, автора занимательнейшего изучения «Кавказ», в первый раз изданного в 1903 году.
В это же время русский человек, вопреки их мудрствованиям, в дочерях и лучших сыновьях собственных и поныне пребывает с немеркнущей иконой Христа, начертанной в самом его сердце, с неугасимым Фаворским светом, дивно озаряющим и согревающим его душу, и нетленным, неоскверненным русским языком на устах. Без загадочного сплетения этих двух православной — русского веры и начал языка — русскому человеку, по плану Божию о нем, состояться легко нереально. И еще одна важная изюминка действительно русского человека: дабы физически болело сердце всегда, в то время, когда не хорошо говорят о России, в то время, когда ее обижают и унижают.
О том же, что случается с русским человеком, в то время, когда он отлучен от этих основополагающих для него начал, куда как красноречиво свидетельствует вся отечественная национальная история и, не в последнюю очередь, кровавая драма последнего столетия, отзвуки которой болью отдаются в нас и поныне. Отыщем в памяти, как с печалью вскрикнул когда-то Ф.М. Достоевский: «Русский человек без Всевышнего — дрянь».
Носители родной речи и веры
Поймал себя на мысли, что с особой негромкой эйфорией обожаю наблюдать телепередачи с участием потомков русских эмигрантов первой волны. Не обращая внимания на кое-какие особенности их произношения, они создают чувство полностью русских людей. И, в первую голову, по той очевидной причине, что есть живыми носителями родной речи и Православной веры, унаследованной ими от своих родителей. Чего не сообщишь о детях новых эмигрантов.
Я не оговорился: речь заходит не просто о русскоязычии, то есть о наличии в человеке русского как родного — того, на котором видишь сны. Это крайне важно, поверьте. Не подлежит никакому сомнению, что солидным вкладом в русскую литературу стали превосходные художественные произведения таких выдающихся писателей, как Чингиз Айтматов, Максуд и Рустам Ибрагимбековы, Олжас Сулейменов, Фазиль Искандер, Чингиз Гусейнов и многих вторых русскоязычных писателей. Но нам (как и им самим) и в голову не придет вычислять их русскими. Так что совсем не просто так понятие народ в старославянском языке звучит как язык. «Разумейте и покоряйтеся, языцы, яко с нами Всевышний!» — возглашают в Церкви.
Поразительную историю поведал некогда народный поэт России умный Расул Гамзатов в книге «Мой Дагестан». В одной из глав он говорит, как в один раз в Париже встретил земляка-живописца, что практически сразу после революции уехал в Италию обучаться, женился на итальянке и не возвратился к себе. «Отчего же вы не желаете возвратиться?» — поинтересовался у него поэт. Тот ответил: «Поздно. В свое время я увез с родной почвы собственный молодое жаркое сердце, могу ли я возвратить ей одни ветхие кости?» «Приехав из Парижа, — продолжает создатель, — я разыскал родственников живописца. К моему удивлению, была еще жива его мать. С грустью слушали родные, собравшись в сакле, мой рассказ об их сыне, покинувшем отчизну, променявшем ее на чужие почвы. Но как словно бы они прощали его. Они были счастливы, что он все-таки жив. Внезапно мать задала вопрос: Вы говорили по-аварски? — Нет. Мы говорили через переводчика. Я по-русски, а твой сын по-французски. Мать закрыла лицо тёмной фатой, как закрывают его, в то время, когда услышат, что сын погиб… По окончании продолжительного молчания мать сообщила: Ты совершил ошибку, Расул, мой сын в далеком прошлом погиб. Это был не мой сын. Мой сын не имел возможности забыть языка, которому его научила я, аварская мама».
Глава в данной книге завершается стихотворением «Родной язык», отрывок из которого не могу не привести тут:
…И, смутно слыша звук родимой речи,
Я оживал, и наступил тот миг,
В то время, когда я осознал, что меня излечит
Не доктор, не знахарь, а родной язык.
Кого-то исцеляет от заболеваний
Второй язык, но мне на нем не петь,
И в случае, если на следующий день мой язык провалится сквозь землю,
То я готов сейчас погибнуть.
Я за него в любой момент душой болею,
Пускай говорят, что беден мой язык,
Пускай не звучит с трибуны ассамблеи,
Но, мне родной, он для меня велик.
Всегда, вспоминая эту историю, постоянно изумляюсь жёсткой мудрости данной дамы. Появившись и состарившись в высокогорном ауле, она ведала о том, чего не разрешено постичь иным высоколобым мудрецам века этого. А какое царственное преимущество! Как, откуда, каким духом прознала она, что язык, по Шишкову, это еще и я зык — другими словами я звучу. И в случае, если кто-то внезапно прекратил звучать на родном языке, то его и в действительности нет, поскольку звучать, быть зычным может лишь живой. Поразительно! Лишь вдумайтесь, поскольку речь заходит о языке небольшого народа. Маленького, как узнается, лишь в количественном измерении — таком неубедительном.
И как же обращаемся со своим языком мы?! Языком, на котором в течении многих столетий создавались величайшие творения всемирный духовной и художественной мысли. Как прискорбно расточительны бываем мы подчас! Непременно, это происходит и от широты отечественной, о которой уже так много сообщено и написано, и от национального ощущения богатейших кладезей. Не будем же забывать о том, что неисчерпаемых кладезей не бывает, сорить же достатком и швырять сокровищами — прерогатива богатого. Что если пробросаемся?!
С какой скрупулезностью прописаны страной положения и всевозможные законы, регламентирующие добычу и охрану нужных ископаемых — алмазов, нефти. Лишь прикоснись — руку оторвут, в противном случае и голову! Но разве не настало давным-давно время на самом наибольшем уровне — по окончании всеобщего дискуссии — принять Закон о защите русского как наиболее значимого национального достояния?!
Лики Отчизны
Прискорбно, но целые народы, вычисляющие себя цивилизованными, да что в том месте народы — континенты, живут так, как будто бы и не было ни при каких обстоятельствах Иисуса Христа. И, что совсем непостижимо для сознания православного человека, — живут без святых, без для того чтобы привычного для несложной деревенской русской бабушки и непонятного иному продвинутому европейцу молитвенного общения. Вообразите: обращаясь мысленным взглядом к Небесам, мы молим о тех, кто покоится в святой почва, лучшие из которых, спасшиеся, снискавшие венцы, прославленные Всевышним, просят о нас, пока еще живущих на данной святой почва. Мы живем по вертикали!
Как же мы богаты, да мы легко сказочно богаты, что в том месте Гарун аль Рашид! Как преизобилует любовь, обращенная на нас. Поясню: отчизна имеется у каждого — крымский татарин именует ее «ана вэтэн», что означает отчизна-мать, азербайджанец сообщит «ана торпаг», что имеется мать-почва. И конечно же у каждого человека — независимо от цвета разреза и кожи глаз — имеется та единственная мама, что даровала ему жизнь.
Но мы, православные, все равно богаче — так как у каждого из нас имеется еще и крестная мать. Та, что призвана печься о нас не меньше, в противном случае и более собственной отечественной матери, и в первую очередь — о отечественном духовном возрастании, о отечественном спасении. какое количество русских людей имели возможность бы поведать необычные истории о том, как неустанными стараниями, тёплой молитвой собственной крестной матери ко Христу, Богородице, святым угодникам Божиим были отмолены и спасены.
И еще имеется у нас Матерь-Церковь, где рождаемся для вечной судьбы в Таинстве Святого Крещения и в лоне которой благословенно пребываем до скончания дней отечественных, Церковь, которая нас, окаянных, все более сознающих собственный недостоинство и несовершенство, сподобляет однако причащения Святых Христовых Тайн, освящает все пути отечественные, молится о здравии отечественном, венчает отечественный брак, очищает отечественные жилища, поставляет нам духовных пастырей, а в то время, когда настает срок, благословляет сам уход отечественный, продолжая без устали молиться об упокоении отечественных душ.
И вдобавок имеется у нас Матерь Небесная, Богоматерь — Та, что Присноблаженная и Пренепорочная, Честнейшая Херувим и славнейшая без сравнения Серафим, Всецарица, Матерь Света, Невеста Неневестная, Предивная Лествица, связавшая Небо и почву, отечественная Небесная Заступница, к Которой взываем в собственных скорбях и бедах: «…яко не имам иныя помощи разве Тебе, ни иныя предстательницы, ни благая утешительницы, токмо Тебе…»
Возможно ли не памятовать о том, что мы являемся обладателями единственной веры, где Всевышний — лишь вдуматься! — имеется отечественный Небесный Папа. И это не просто метафора, вот и святой апостол Павел свидетельствует: «Но в то время, когда пришла полнота времени, Всевышний отправил Сына Собственного (Единородного), Что появился от жены, подчинился закону, дабы искупить подзаконных, чтобы нам взять усыновление. А как вы — сыны, то Всевышний отправил в сердца ваши Духа Сына Собственного, возмутительного: Авва, Отче! Посему ты уже не раб, но сын; а вдруг сын то и наследник Божий через Иисуса Христа» (Гал. 4, 4-8).
Но разве не бывает среди людей так, что сын и отец перестают быть родными людьми, не дружат меж собой? Увы, довольно часто. Нас же, устами святого апостола Иоанна, именует Собственными приятелями Сам Всевышний. Лишь послушайте: «Вы приятели Мои, в случае, если выполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не именую вас рабами, потому что раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас приятелями, в силу того, что сообщил вам все, что слышал от Отца Моего» (Ин. 15,14-16). Разве такое может кроме того присниться? Всем нам имеется за что неизбывно благодарить Христа!
«Николаевское время»
Одно из воспоминаний детства связано с бабушкой, мамой моего отца, рано заменившей мне мать. Бывшая рабфаковка, она была учительницей начальных классов, единственная в отечественной громадной семье взявшая высшее образование на азербайджанском языке. Вспоминая «бывшую судьбу», дочь торговца первой гильдии, разоренного коммунистами, и супруга революционера, она вздыхала украдкой, повторяя чуть слышно: «Язых Николай! Язых Николай!» Какого именно для того чтобы Николая жалеет она, недоумевал я тогда, поскольку «язых» значит несчастный. Да не было в отечественной родне и среди родных никакого Николая, это я знал совершенно верно! Выяснилось — был. Так моя покойная бабушка Бадам-ханум сокрушалась, жалея казненного русского Царя. Моя жизнь незаметно для меня была связана с правителем. Я появился и жил в николаевском доме, гонял велик по Николаевской. Ветхие бакинцы по сию пору дореволюционное время именуют не в противном случае как николаевским.
В далеком прошлом это было. А вспомнилось на данный момент, в то время, когда забежала как-то к нам соседка с нижнего этажа, моя ровесница, попросила оказать помощь внуку Саше: в школе, говорит, задали написать доклад про Николашку.
А пишу я на данный момент об этом по причине того, что был у всех нас еще один папа — воистину папа всем народам некогда великой и славной империи, любимый и любящий. Очень многое, многое вкладывал русский человек в это наименование — Царь-батюшка. Очень многое несчастливо изменилось в Отечестве отечественном и судьбах отечественных с его смертью, очень многое померкло, в противном случае и попросту провалилось сквозь землю, как строки в вечернем молитвенном правиле: «Императору споборствуй» перед «путешествующим спутешествуй». Лишь и слышишь сейчас сетования: «А будет ли у нас опять Царь? Нужен он России, тяжко без него». И что ответить на это? Ну, был у нас правитель. И что мы с ним сделали? Как поступили с его женой, детьми, родными? Что сотворили со всей державою отечественной? Восстановимо ли все порушенное? На данном этапе необходимо, возможно, прежде получить царя в голове. А в том месте, смотришь …
В одном я не прав. В то время, когда заявил, что Царь отечественный — был. Он имеется и поныне, и пребудет с народом своим, покуда теплится в нас вера во Богородицу и Христа, пока молим мы о предстательстве угодников Божиих и в их блистательном сонме святых Царственных страстотерпцев: императора Николая, императрицу Александру, царевича Алексия, великих княжон Ольгу, Татиану, Анастасию и Марию, преподобномученицу великую княгиню Елисавету…
В свое время в Москве с громадной помпой прошел антифашистский съезд, о чем не преминула сказать пресса. Причем начался он, как было упомянуто в газетных статьях, с кинопоказа галереи самых известных нацистов двадцатого века, где среди извергов рода человеческого, которых тут и упоминать-то не хочется, был… последний русский Царь, уже прославленный к тому времени отечественной Церковью. Но мы и это проглотили. Либо попросту не увидели? Как не увидели когда-то ужасного злодеяния, совершенного в ночь на 17 июля 1918 года в Екатеринбурге, в подвале дома торговца Ипатьева.
Феномен русскости
Язык народа — лучший, ни при каких обстоятельствах не увядающий и всегда снова распускающийся цвет всей его духовной судьбы.
Константин Ушинский
В случае, если власть и общество не отринут чисто коммерческий поход к культуре, не заявят о борьбе за торжество высших сокровищ, нас ожидает общее культурное обнищание, невежество, бедность духа, отечественная культура не будет способна рожать не только гениев, но и просто гениальных людей с широким взором на мир, людей, талантливых открывать новые горизонты, людей нравственных.
Валерий Ганичев, помощник главы Глобального Русского Народного Собора
1937 год. Лубянка. Лейтенант Лацис допрашивает доктора медицинских наук, и епископа Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого, будущего святого отечественной Церкви. Это был не первый и, увы, не последний его допрос. Политзаключенному было предъявлено обвинение в шпионаже в пользу Ватикана. В ответ на это нелепое обвинение следователь услышал: «Я всегда был русским». И не смотря на то, что формально владыка ответил не на поставленный вопрос (так как его задавали вопросы вовсе не о национальной принадлежности), ответ его раздался на уникальность убедительно.
Поясню собственную идея. Представьте, что похожее обвинение предъявляется мне самому. В шпионаже, ну, скажем, в пользу Уругвая (Китая, США — да чего угодно). Я же в ответ гневно восклицаю: «Да вы что? Я всегда был азербайджанцем!» По-моему, не только не убедительно, но кроме того и, согласитесь, смешно и нелепо. Отчего же тогда не появляется для того чтобы ощущения в прошлом случае? Ответ возможно лишь один. Для святителя Луки, как и для подавляющего большинства русского населения России того времени (какой удар для нынешних либералов!), попросту не могло быть разночтений между понятиями русский и православный. И коль так, то о каком таком Ватикане по большому счету имела возможность идти обращение?! А потому краткий ответ владыки так ёмок и убедителен, так органичен и правдив.
— Кто ты? — Русский.
Из века в век, именуя себя, обозначая собственную национальную принадлежность, русские люди — в отличие от всех иных народов — отвечают, по сути, не на привычный вопрос кто ты, а на вопрос какой. Тем самым, кроме того не отдавая в этом отчета, выбирают не примитивно-биологическую, а иную качественную доминанту. И конкретно русскость, как явление высшего порядка, сейчас остаётся непостижимым феноменом всех времен и народов, вызывающим разные, подчас толки и взаимоисключающие суждения. Конкретно об этом явлении так страно и прозорливо, как умел делать это лишь он, писал Федор Достоевский, именуя русских всечеловеками, мировыми людьми.
И как же обедняют собственную страну, ее науку и культуру, искусство и литературу те, кто и поныне с прискорбным упорством обосновывают понятие русскости, исходя преимущественно из биологической составляющей. В случае, если ее забрать за мерило русскости, то много светочей отечественной культуры, истории, религии и науки: тот же Достоевский, и Пушкин, Лермонтов, Даль, Куприн, Мандельштам, Шостакович, Суворов, Барклай-де-Толли, Багратион, Чапаев, Ахмадуллина, Ким, Окуджава, Левитан, Рихтер, Вахтангов, Симонов, Светлов, Хуциев, Данелия и многие-многие иные (данный перечень возможно продолжать до бесконечности) — как «не чисто русские» должны быть попросту скинуты с борта Русского Корабля. При «биологической» постановке вопроса в данный же «тёмный перечень» точно будут вписаны многие и многие имена последней русском царствующей семействе, и — страшно кроме того помыслить — венчающие Собор новомучеников и исповедников русских святые Царственные страстотерпцы, среди которых — великая княгиня Елизавета Федоровна, заживо погребенная коммунистами в шахте. В «нерусские» нужно будет зачислить и чудотворца всея Руси Пафнутия Александра и преподобного Свирского Боровского, и епископа Крымского Луку (Войно-Ясенецкого) — словом, сотни и сотни имен русских святых…
Да лишь тут, в РФ, имели возможность и, слава Всевышнему, смогут рождаться и жить собственную неповторимую судьбу русские немцы, русские иудеи, русские корейцы, русские татары… Автору этих строчков приходится все чаще и чаще встречать кроме того русских азербайджанцев, окруженных почитанием и любовью православных пастырей. Как превосходно это высочайшее родство, в то время, когда «крови неродной, а души одной».
Задавая в разных аудиториях одинаковый вопрос, кто же из отечественных святых «самый русский», неизменно слышишь в ответ: Николай Чудотворец. И это поразительно, поскольку речь заходит о человеке, что появился и вырос вдалеке от России задолго до ее Крещения а также, вероятнее, ничего не знал об данной стране. Но, несмотря ни на что — он самый русский! Конкретно исходя из этого в одной из собственных превосходных проповедей, сказанных во второй половине 40-ых годов двадцатого века, святитель Лука сообщит: «Обратим собственный взгляд направо — в том месте возвышаются горы, на вершинах которых видим пророков, патриархов во главе с Авраамом, апостолов, сонмы мучеников Христовых, сияющую светом плеяду святителей и в первых рядах них — Николая, Чудотворца Мирликийского».
Вспоминаю в данной связи, как около шести лет назад названивал из Москвы привычному игумену в Сергиев Посад, в гимназию, которая была к тому времени передана его заботливому попечению. Всегда слыша от охранника, что «батюшка у Прасковьи», я приходил в большое смущение, зная Его Высокопреподобие как человека строгих правил. Теряясь в мыслях, о какой Прасковье идет обращение, я сообразил, наконец, что искать его нужно, конечно же, в храме праведницы Параскевы, где он был настоятелем. И не смотря на то, что эта праведница жила в третьем веке в Римской империи, она для отечественного народа стала совсем родной, русской — Прасковьей…
Воображаю удивление несложных русских людей, если бы им взялись пояснять, что многие русские святые, любимые ими с самого детства, молитвами к каким они были сохранены, появились отнюдь не в РФ, а в далеких от нее государствах и были «не русскими». И не только удивление, но и, быть может, обиду. Сподобился же создатель этих строчков более тридцати лет назад, только-только сдавший на превосходно научный атеизм, обидеть бабушку собственной однокурсницы, категорично заявив ей, постаравшейся неуверено отстоять бытие собственного Всевышнего, что на шее собственной она носит (забудь обиду меня тогдашнего, Господи!)… изображение иудея. Мне она возражать не стала, а внучка ее передала мне позже полные удивления слова сейчас покойной Александры Михайловны, бабы Шуры, лучшей души человека: «Ну, для чего он так? Он что, не знает, что Христос — русский?!» Каюсь, тогда — не знал.
«Кто имеет заповеди Мои и выполняет их, тот обожает Меня; а кто обожает Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим» (Ин. 14, 21). Эти слова Христа Спасителя непостижимым для нас, смертных, Промыслом Божиим самый полно, с детской доверчивостью были восприняты и выполнены людьми, именующими себя русскими. А сейчас ответьте сами: в случае, если из превеликого множества детей самые похожими на Отца стали русские дети, то каковым обязан именоваться Сам Папа их? И в случае, если кого-то смущают многие снаружи непривлекательные стороны нынешнего бытования русского человека, несовместимые, согласно их точке зрения, с избранностью, тогда всмотритесь в жизнь Самого Христа, пришедшего не во славе, а, по слову Тертуллиана, в «зраке раба», не имеющего где главу приклонити, оболганного и избитого, поруганного и распятого.
Увидено, что ретивые приверженцы «биологизма» значительно чаще оказываются вовсе не православными людьми, а неоязычниками всех мастей. Они не гнушаются посягать кроме того на Христа, призывая соплеменников возвратиться к забытым русским национальным всевышним, к нравам и нормам того далекого времени, которое они вычисляют благословенным (до навязывания народу, как они утверждают, иудаистской религии — так они смеют именовать христианство). Всевышний им судья.
Мы же в очередной раз поразимся тому, как животворная энергия хороша и блага, счастливо заключенная в настоящей русскости, самым непостижимым образом сподобилась очеловечить кроме того гнетущую мертвечину коммунистической идеи. Найдя собственную полную нравственную несостоятельность, русские прибегли конкретно к Христовым заповедям, окрестив их «Моральным кодексом строителя коммунизма».
Лишь русскость имела возможность преобразить жестокие выкрики диких солдат, их жестокий боевой клич «вур ай!», что по-тюркски значит «бей», — в русское ура. Да-да, в то самое родное ура, которое так торжественно-радостно звучит и над именинным столом, и по окончании успешной защиты диссертации, и над стройными последовательностями доблестных солдат. Воистину русский язык — это еще и плавильный котел. Довольно много чего попадает в его огненный замес; но вот отошли чистое — золото и шлаки слова уже брызжет в новую, вдохновенно отлитую для него народом-умельцем неповторимую форму.
Некогда Виссарион Белинский в известном эссе со характерной ему неистовостью кликал собственных современников в театр. Мне же, нынешнему, больше по душе Православный русский храм. Потому что лишь тут, в этих стенках, самым непостижимым образом пребывает в первозданной собственной небесной красоте Русь — не оболганная и не загаженная, Предивная и Преблагословенная, Русь преподобного Сергия, Русь Святая.
Она так испытывает недостаток в нас, в отечественной любви! Думается, лишь полюби ее всем сердцем — а в том месте и до Царствия Небесного неподалеку. Не просто так так как предателей Отчизны испокон столетий именовали тут христопродавцами. Народное сознание точно идентифицировало это тяжёлое правонарушение с богоотступничеством. Вот и у Гоголя в одном из писем находим необычное прозрение о России: «…Не считая свойства отчизны, имеется в ней что-то еще выше отчизны, совершенно верно как бы это та почва, откуда ближе к отчизне небесной».
Сейчас же на данной самой отчизне фарисеи и новоявленные саддукеи отечественного мутноватого разлива подняли легко вселенский шум около робких попыток, предпринятых исконным населением, факультативно (!) преподать своим чадам знания об базах Православной культуры, без которой легко нереально, по меткому выражению Пушкина, «самостояние» русского человека. При каждой попытке неравнодушных представителей коренного населения предпринять шаги, которые связаны с обретением национальных корней, восстановлением потерянных исторических и культурных связей, на них сыплются обвинения чуть не во всех смертных грехах, в том числе и в национализме. К тому же принялись стращать на все лады: мол, это неминуемо приведет к происхождению межнациональной розни.
Подобные вопросы были заданы автору этих строчков на протяжении беседы, состоявшейся на радиостанции «Радонеж». И тогда, и по сей день я глубоко уверен, что ознакомление школьников (и их близких и родных) с базами Православной культуры может содействовать только стабилизации морально-психотерапевтической обстановки в русском обществе.
Отыщем в памяти, в то время, когда вежливый человек приходит к себе домой, он — к этому обязывает этикет — не должен самостоятельно усаживаться за стол, терпеливо ожидая того момента, в то время, когда хозяева сами усадят его по собственному усмотрению, руководствуясь наряду с этим собственными мотивами. И это полностью нормально! Нынешняя же обстановка в громадном и гостеприимном Русском Доме такова, что превеликое множество непрошеных гостей не только не рекомендует дождаться соответствующего приглашения, но уже давно норовит спихнуть с собственного его места самого хозяина.
Основная цель изучения баз Православной культуры видится мне в том, дабы пробудить в русском человеке национальное преимущество. Конкретно преимущество, а не чувство национального превосходства над кем-либо, как это пробуют иногда трактовать. Кроме того на домашних животных (да простится мне такое сравнение!) принято заводить родословные, а уж человек без корней перестает быть человеком. Очень принципиально важно понять сейчас, что настоящая история культуры России, ее духовный рост начались не по окончании пресловутого 1917 года, как десятилетиями вдалбливалось в публичное сознание. История России неразрывно связана с Православной верой, и лишь в данной нераздельности подлежит как изучению, так и последующему научению. Поверьте, обогащенный этим новым для него знанием, как следует иным ощущением себя и собственного народа в мире и стране, обновленный русский человек и вести себя будет в противном случае — с невиданным доселе преимуществом. Как у себя в Русском собственном Доме, так и за его пределами. Может конкретно этого, в большинстве случаев, и опасаются его бессчётные, скрытные и явные, недруги?!
Не пора ли всем совместно ополчиться на тех, кто вот уже два десятилетия насмехается над русским народом и его будущим — над детьми?! Потоки ядовитой заразы льются в еще слабые души малышей с экранов телевизоров (этих, по чьему-то меткому выражению, икон сатаны), со страниц лживых книжек, искажающих историю нации, при помощи разнообразные программ в детские головы подспудно вдалбливаются блудливые мысли и эмоции. И добились-таки некоторых удач. Кроме того те единичные средние общеобразовательные заведения, в которых представители коренной национальности страны желали бы воспитать собственных детей в национальном духе, стыдливо именуются сейчас школами с русским этнокультурным компонентом. Вместо краткого и емкого — русская школа.