— Не кори себя. Я бы на твоём месте так же поступил. — Уоррен покачал головой, сжав губы, словно бы забрал в рот лимон. — Да любой — не только я.
— Хватит об этом, хорошо?
— А, само собой разумеется. Забудь обиду, не желал…
— Ничего. — Громким голосом Эллис окликнул Фредди: — Ну-ка, плесни нам с втором «Джека»! У нас сейчас праздник.
Фредди налил виски, и Уоррен поднял стакан:
— За продолжительную судьбу. Эллис поднял собственный.
— За будущее.
Они чокнулись и выпили.
Глава 2 Время пришло
В то время, когда Эллис возвратился к себе, прошлое возбуждение сошло на нет. Лишь на данный момент он осознал, что в действительности планировал сделать. Ну нет, запрещено и пропасть бесследно. Не имел возможности он кинуть Пегги, выйдя за пресловутой пачкой сигарет. Ну не ладили они между собой, и что с того? Так как она поделила с ним тридцать пять лет судьбе и заслуживала, дабы супруг с ней простился по-человечески. А что, в случае, если Эллис совершил ошибку, не так что-нибудь соединил, либо Хоффман был неправ, и…
«Что, если она отыщет в гараже ещё один труп? Запрещено же так с ней! О господи! Я что, рехнулся?»
Нужно ей поведать, растолковать. Если она определит, что для него это так принципиально важно, что в будущем его смогут вылечить, быть может, она даст ему собственное благословение. Эллис обдумывал, что сообщить, как внезапно понял, что на кухне до сих пор горит свет. Напольные часы в прихожей пробили одиннадцать. Он возвратился к себе раньше простого, но последние шесть лет его супруга каждую ночь ложилась дремать не позднее половины одиннадцатого.
«Так по какой причине она покинула свет?»
Лампы горели и в прихожей. И в гостиной. А телевизор был отключён. Эллис удивился. И встревожился.
— Пегги? — позвал он. Посмотрел в пустую ванную. Крикнул громче: — Пегги? — и поспешил наверх.
В то время, когда он вошёл в спальню, тревога и удивление сменились настоящим кошмаром. Пегги нигде нет! Но тут Эллис увидел на постели открытую шкатулку, и всё поднялось на собственные места. Пегги нашла его кражу. Очевидно: он же всё оставил на виду. Видно, она зашла в гардеробную за пижамой и сходу заметила пустую шкатулку.
«Линия! Она сделала вывод, что нас ограбили! Точно перепугалась, не захотела одна оставаться дома. Лишь бы в полицию не отправилась. Нет, она бы мне вначале позвонила, правильно?»
Он дотянулся из кармана телефон. Совершенно верно — вот голосовое сообщение от Пегги. Он коснулся иконки и включил громкую сообщение.
«Эл! О, господи, Эл, забери трубку! Прошу вас, прошу тебя! — Она сказала звучно, но не кричала. Голос дрожал от страха. — Мне необходимо с тобой поболтать. Необходимо знать, что ты решил… Я виновата, хорошо? Признаю, но это было давным-давно. Сама не знаю, для чего я по большому счету хранила эти письма. Дура я, вот и всё. Клянусь, я о них совсем забыла.
Нужно было тебе поведать, знаю. О боже, забери же ты трубку. Слушай, ты ещё у Брэди? Я на данный момент приеду. Буду через двадцать мин.. Тогда и поболтаем, отлично?
Прошу вас, не злись. Уоррен ни в чём не виноват. Да… и к чему сейчас виноватых искать? Просто так вышло. Знаю, знаю, нужно было всё тебе поведать, но… ах… если ты слушаешь, подожди меня, не уходи никуда. Не делай никаких глупостей, отлично?»
Финиш сообщения.
Эллис с открытым ртом наблюдал на телефон.
«Сама не знаю, для чего я по большому счету хранила эти письма».
Он подошёл к шкатулке в постели, вспоминая, что в ней видел: открытку, корешок от билета, фотографии, письма и стихи. Вот лишь их сейчас не было. Эллис несколько секунд смотрел в шкатулку, пока не сообразил, что забрал их с собой.
«Вот и всё».
Он вложил руку в карман пальто.
«Знаю, нужно было всё тебе поведать».
И дотянулся всю охапку. На ковёр посыпались фотографии, стихи а также обрывок билета. В руке остались лишь конверты. На штемпелях — девяносто пятый год, через пара месяцев по окончании смерти Айзли. Адрес — почтовый ящик Пегги, что она завела для рабочей переписки. Почерк — Уоррена.
«Уоррен ни в чём не виноват».
Эллис застыл от потрясения. После этого услышал шум автомобили — Пегги? — и направился с письмами в гараж. Тот стоял раздельно, вдалеке от дороги и служил ему единственным укромным уголком. Пегги по окончании смерти Айзли ни при каких обстоятельствах ко мне не заходила. на данный момент Эллису необходимо было время, и он скрылся в собственной личной «Территории 51».
—
Изнутри гараж смотрелся не совсем в большинстве случаев. Целый опутанный проводами, он напоминал логово Чужого. В центре стояло водительское сиденье, которое Эллис выкрутил из собственного ветхого минивэна. Под ним — тёмная коробка с резиновым покрытием, растянувшая по полу щупальца шлангов, а около — стенки пластиковых коробок для продуктов. От них паутиной расходился дюжина толстых кабелей, каковые соединяли бронзовые пластины, реле и аккумуляторная батареи на стенах и потолке. Двухместный домашний гараж стараниями Эллиса стал похож на Большой адронный коллайдер.
На одной стенке обилие проводов и железа расступалось около двух непримечательных предметов. Первым был календарь за 1993-й год с чёрно-белыми фотографиями Энсела Адамса, запечатлевшими Йосемитскую равнину. Его Эллису подарил на Рождество пятнадцатилетний Айзли. Каждую страницу украшали водопады и восхитительные горы, но календарь всегда был раскрыт на сентябре — на любимом снимке Эллиса. На том месяце, в то время, когда погиб Айзли.
На постере по соседству была изображена команда «Меркурий семь». В юные годы он висел у Эллиса в спальне рядом с похожими снимками астронавтов из программы
«Аполлон». Эллис нашёл его на чердаке, пока искал лишний кабель, и не устояв, приколол в гараже. На легко выцветшей фотографии в первый раз всему миру предстала семёрка астронавтов США — девятого апреля 1959-го, в то время, когда Эллису ещё не было и трёх лет. Два последовательности решительных с виду мужчин в блестящих костюмах и белых шлемах. Больше всех ему нравились Джон Гленн и Алан Шепард. Последний — особенно. Не только по причине того, что он стал первым американцем в космосе, но и по причине того, что совершил данный подвиг на пятый сутки рождения Эллиса.
Войдя в гараж, он закрыл за собой дверь. Было сложно дышать, любой вдох хрипел в груди, но, наверное, сейчас подвели не только лёгкие. У него в разбилось что-то второе.
Спроси кто-нибудь, обожает ли он жену, Эллис ответил бы «да». Не смотря на то, что не знал толком, что означает «обожать». Это всё равняется, что пробовать представить себе эдем. Если он пробовал дать чёткое определение, в голову лезли избитые штампы — те сопли, за песни и которые фильмы выдавали любовь. «Вторая половинка», «ветер между крыльев». Прекрасные, эргономичные фразы, но кто в действительности что-то подобное испытывал? Он к Пегги таких эмоций не питал, и она к нему, вероятнее, также.
Познакомились они на вечеринке у Билли Рэймонда, приятеля Уоррена. Прошло шесть лет с окончания школы, Эллис именно взял первую степень магистра, а Уоррен трудился в сборочном цехе в Уиксоме. Он и уговорил Эллиса пойти к Билли. Уоррен в любой момент чем-то притягивал девушек, в то время как Эллису было несложнее привлечь к себе молнию. И его потрясло, в то время, когда с ним внезапно заговорила Пегги. Она была прекрасной, и Эллис радовался, что на него хоть кто-то обратил внимание. Пара месяцев они иногда виделись, и в один раз Пегги согласилась, что беременна и опасается, что Эллис кинет её, как Уоррен — собственную Марцию. Но Эллис поступил верно. По крайней мере, так ему тогда казалось.
Они с Пегги говорили нечасто. Он трудился в «Дженерал моторс», повышал эффективность солнечных аккумуляторов и панелей, а Пегги отдавала всю себя Айзли. Сын являлся мостиком между ними, их неспециализированным интересом. С его смертью они превратились в двух незнакомцев под одной крышей. Исходя из этого Эллиса поразило, как больно по нему ударила её измена.
Да, они не жили «душа в душу», но Пегги всегда была рядом. Они друг другу доверяли. Имела возможность провалиться сквозь землю гравитация, измениться скорость света, пропасть бесследно смерть а также налоги, но постоянно будет Пегги и Эллис услышит: «Дабы не опаздывал, сейчас вторник — у нас лосось на ужин». Письма в его руках означали, что солнце больше не взойдёт. Мир прекратил вращаться, время остановилось.
Либо нет?
Не так долго осталось ждать Пегги возвратится для важного беседы. Лишь Эллис не желал сказать. И никого не желал видеть. Уж лучше .
Он посмотрел на сиротливое автомобильное кресло за стеной пластиковых коробок.
«Время не остановить. Разве лишь для меня».
Он встал, дошёл до коробки с предохранителями на стене и щёлкнул заблаговременно установленными выключателями. Сейчас они пропускали ток, и Эллис имел возможность применять всю мощность электростанции Детройта, пока не расплавятся провода либо на станции не сработает катастрофический выключатель. А это случится весьма не так долго осталось ждать, но Эллис к тому времени выкачает хватает мегаватт. Лампы под потолком заметно притухли: машина начала отнимать питание у дома. Воздушное пространство в гараже наполнился негромким гулом, как от высоковольтных линий.
Эллис снял плащ и сунул под моток троса. Всё необходимое собрано ещё пара месяцев назад. Он обвёл взором гараж, задержавшись на календаре. Вот и целый его мирок. Эллиса охватило одиночество, словно бы он был среди пустыни; осталась лишь машина времени — единственная дверь в конце коридора, откуда нет пути обратно. Он сел в кресло и поставил коробки на место. Через их ячейки был видимым постер с астронавтами. Может, они ощущали то же самое, в то время, когда поднимались в ракету и подготовились к прыжку в неизвестность? Должно быть, сознавали, что по окончании всё изменится:
и для них, и для всей земли.
Эллис пристегнул ремень.
Забрал в руки планшет, включил и разблокировал. Отыскал собственное приложение и проверил все показания.
«Не уходи никуда, не делай никаких глупостей, отлично?»
А по какой причине нет? Как пела Дженис Джоплин, «свобода» переводится как «нечего терять».
Кнопка на панели светилась красным светом — всё подключено, к запуску готово. Его «Атлас» стоит на космодроме. Его «Bell X-1» готов вылететь из бомбового отсека
«Суперфортресса» навстречу истории.
Люди путешествуют во времени ежедневно, не отдавая себе в этом отчёта. Кто-то с одной скоростью, кто-то с другой, в силу того, что перемещение в пространстве замедляет перемещение во времени. Эйнштейн понял, что измерения связаны между собой, расположены на двух чашах весов — так же как, в случае, если тратить время, дабы получить деньги, его не останется, дабы их израсходовать. Никто этого раньше не подмечал, в силу того, что отличие вечно мелка. Но отправьте астронавта в полёт до ближайшей звезды и обратно, и в случае, если у него это займёт двадцать лет, на Земле пройдут целые века. Само собой разумеется, не у каждого во дворе стоит ракета, но имеется и второй метод оказать влияние на время — поменять его сообщение с пространством.
Вместо того, дабы куда-то лететь, возможно объект массой с Юпитер и сжать его до плотности, близкой к чёрной дыре. Это создаст немыслимый гравитационный колодец, что свернёт пространство и замедлит время. А путешественнику необходимо лишь сесть по центру данной оболочки, как среди глаза урагана, где ветер времени его не затронет, и ожидать, сколько потребуется. Позже возможно выходить, и — здравствуй, новый мир. У для того чтобы метода имеется очевидные неудобства — вернее, были, пока Хоффман не придумал, как создать изолированный гравитационный колодец, что, во-первых, не поглотит всё около, а во-вторых, защитит сидящего в человека.
Для этого необходимо электромагнитное поле, которое будет отталкивать частицы одноимённого заряда и не разрешит оболочке схлопнуться. А также в случае, если что-то отправится не так и гравитационный колодец начнёт затягивать в себя вещество, в первую очередь он оборвёт подачу электричества и машина отключится — таковой вот встроенный предохранитель. Действительно, Эллис трудился практически вслепую, как братья Райт, и подвести имело возможность очень многое. Мельчайший промах — и поминай как кликали.
Но самое ужасное ожидало в конце. Приложение на планшете должно отслеживать путь и во времени, и в пространстве, так что, сколько бы Эллис ни совершил в хроношторме, он сможет выйти в том месте же, где сел в машину. Эти расчёты были самыми сложными. Ему было нужно учесть не только вращение Почвы, но и её орбиту около Солнца, и его полёт около центра галактики, и, наконец, перемещение той во Вселенной. Один просчёт — и Эллис окажется в звезды. Либо, что возможнее, — в открытом космосе.
Он выставил цель: 2014 год плюс 200 лет и 8 месяцев. Лишние месяцы он добавил, дабы попасть в будущее не в осеннюю пору, а летом, не смотря на то, что на такую точность очень рассчитывать не следует. Через чур много переменных. Напряжение в сети, количество батарей, материал проводов а также влажность воздуха в гараже — всё может переместить конечную дату на пара лет.
Эллис поднял палец и увидел, что он трясётся. Перед глазами горела кнопка зажигания. И наконец произошло: в голове пронеслась вся его жизнь. Вот его отец и мать, колледж, четырёхкилограммовый Айзли у него на руках и первая поездка сына на
велосипеде. Он заметил Пегги на горе Брайтон: снежинки на ресницах, красные щёки; она цеплялась за него мёртвой хваткой и заливалась хохотом. Он сам смеялся. Они так не смеялись уже…
Тоска, сожаление, обида и злость — вся эта боль пронзила грудь и тисками сжала сердце. Эллис судорожно набрался воздуха.
— Вот и всё парни, — сказал он и надавил на кнопку.
 |
Глава 3 на данный момент самое время
Сперва с хлопком потухли лампы в гараже. Значит, на подстанции сработал предохранитель и, вероятнее, отключил электричество во всём районе. Больше ничего не случилось.
От разочарования защемило сердце. Но тут Эллис увидел, что кнопка зажигания до сих пор светится, а шум нарастает . Кресло завибрировало, как будто бы массажное, и перед глазами у него всё расплылось. Он страшно желал, дабы машина времени сработала, но разум уверял, что это нереально. И как Фома твердил: «Не верю», в то время как все эмоции говорили: «Начинается!»
Через ячейки в коробках до сих пор был видимым плакат с «Семёркой Меркурий», но смотрелся он необычно: как словно бы посинел. Свет фонарей с улицы распался на все цвета спектра. В этот самый момент Эллис увидел перемещение. По полу медлительно ползли тени, будто кто-то перематывал видео: не скоро, еле заметно, но однако двигались. Время за коробками текло стремительнее, чем в. Значит, появился гравитационный колодец, стабильный и изолированный, а защитное поле не подвело. Это Эллис осознал легко по тому, что ещё был жив.
Он взглянуть на планшет: цифры сменяли друг друга, всё стремительнее с каждой секундой. В то время, когда таймер закончит отсчёт, программа обязана отключить электромагнитное и гравитационное поля. Но что произойдёт позже?
Обратного пути уже нет.
Прошло мин. пять, и Эллис забеспокоился, что Пегги не так долго осталось ждать придёт. Заметит она его? Машина времени уже обязана двигаться через второе измерение, но раз гараж никуда не провалился сквозь землю — а лишь как-то растянулся, — возможно, и Пегги встретится с ним призрачную фигуру: стоп-кадр в миг, в то время, когда он надавил на кнопку. Возможно, позже, преодолев какой-то барьер, он провалится сквозь землю в яркой вспышке, как будто бы корабль «Энтерпрайз» из «Звёздного пути».
«Но в то время, когда? Поскорее бы».
Как будто бы по его просьбе, кресло дёрнуло, раздался вой и грохот, как от грузового поезда, и по окончании ярко-светло синий вспышки мир провалился сквозь землю за белой пеленой. В то время, когда шум оборвался, Эллис почувствовал, что падает. Быть может, он кричал, но сам ничего не слышал. В голове застыла единственная идея:
«Так вот что такое смерть».
—
Позже Эллис не знал, утратил он сознание либо само понятие «сознания» потеряло суть. В одном он не сомневался: человеческий мозг — создала его эволюция либо Всевышний —
на такое точно не вычислен. Он уже не имел возможности принимать такую искажённую действительность. У разума имеется собственные пределы, и по окончании того, как мир лишился всех привычных ориентиров, путешествие через его зазеркальную изнанку оставило в памяти Эллиса лишь мутный отпечаток.
Сложно кроме того сообщить, сколько оно продолжалось. Разум так привык надеяться на окружающий мир, что без него время утратило собственное значение. Додумайся Эллис раньше, то имел возможность бы вычислять вдохи либо отстукивать пальцем ритм, но такие трезвые мысли были ему тогда не по силам. Он не астронавт: его не учили встречать любую крайность со спокойным безразличием. Выронив планшет, он вцепился в подлокотники, стиснул челюсти и принялся молиться, а мимо в всполохах света и обрывках мыслей проносились года.
Эллис верил в методистского Бога и Библию. Сам он, действительно, Писания толком не просматривал и не сумел, как говаривала его мать, «узреть Господа». Но разве это принципиально важно? Он не бывал во Франции и не просматривал «Отверженных», но с радостью верил, что Париж существует. Эллис всегда ходил с Пегги в церковь, в то время, когда Айзли был жив, по окончании — реже, за последние десять лет — очень редко.
Как и с женой, отношения с Всевышним у него разладились, но отчего-то неистовый полёт на молнии с багажом в две много звёзд подтолкнул Эллиса собрать его номер. какое количество, возможно, тому приходится выслушивать пьяных звонков: «Блин, Всевышний, мне нужна твоя помощь. Я в такое дерьмо вля… Линия! Забудь обиду, что выругался… Твою мать! Я случайно!» Эллис мало удивился, что ещё не молил Всевышнего о спасении. Кроме того в то время, когда определил о смертном решении суда. От доктора Эллис отправился не к пастору в церковь, а в бар к Уоррену, сделав вывод, что Всевышний и без того всё знает. Ну и работёнка, в случае, если поразмыслить: целыми днями выслушивать миллиарды слезливых историй. Любой требует спасти от смерти либо пощадить близкого — словно бы не было человека, кто знал, на что подписывался. Но как бы Эллису ни претило молиться, ужас посильнее гордости, а его одолел настоящий кошмар. Он лишился
всего, не считая Всевышнего, и в первый раз за многие годы обратился к нему в молитве.
Первым возвратился звук. Негромкий сначала шум, нарастая, превратился в режущий уши звон. Эллис вонзил пальцы в мягкий велюр и прочно зажмурился, втягивая воздушное пространство через зубы. Наконец с громоподобным грохотом его тряхнуло последний раз.
И всё стихло.
Тряска также унялась. Эллиса охватил ступор, словно бы он всю ночь ехал за рулём и лишь на данный момент заглушил двигатель. Он открыл глаза, не зная, чего ожидать: дымящихся руин, сияющих небоскрёбов с летающими автомобилями либо апостола Петра перед жемчужными вратами, что покачает головой и, как петух из «Looney Tunes», прохрипит: «Сынок, по-по-послушай, ты рановато к нам пришёл». Увиденное его поразило, не смотря на то, что не должно было.
Перед ним находились пластиковые коробки.
Они сохранились. В другом случае он бы точно погиб, лишь вот что-то с ними было не так — их словно бы растянуло, как его гараж перед вспышкой. Может, время до сих пор искривлено? Но после этого Эллис осознал: они просто оплавились. коробки склеились, осели и накренились. Вдобавок от них поднимался дым. Запах напомнил о школе, в то время, когда Эллис лепил на трудах пресс-папье из полимерной глины.
Остальной мир изменился до неузнаваемости. Стояла ночь, но гараж пропал. Его поменял лес. Подул лёгкий ветерок, унося с собой солидную часть дыма и успокаивающе шелестя страницами.
Вот и всё, финиш путешествия. Оказалось! Что именно, ещё предстоит узнать. Эллис отстегнул ремень и толкнул коробки — те согнулись дружно. Было нужно пара раз их пнуть. Наконец выбравшись наружу, Эллис осознал, что, в джинсах, фланелевой рубахе и свитере, оделся очевидно не по погоде.
Раньше он бывал лишь в молодых рощицах, в большинстве случаев берёзовых либо кленовых. Со школы он не забывал, что все леса в Мичигане вырубили ещё в девятнадцатом веке — как и во многих вторых штатах. Древесина считалась простом товаром, как говядина либо кукуруза, так что большая часть американцев видели невинные леса лишь в национальных парках. в один раз папа забрал Эллиса в поход к северу от Грейлинга — вот это был лес! Громадный бор восточных сосен, каковые долгими шеренгами несли стражу среди папоротников; казалось, лесу нет финиша, и Эллис кроме того испугался на миг, что заблудится в данной дикой чаще, как Гензель и Гретель. Не смотря на то, что в действительности деревья были не такими высокими и росли прямыми последовательностями, выдавая руку человека.
Переступив через коробки, Эллис осознал, что если сравнивать с этим лесом сосны северного Мичигана были сорняками. Он почувствовал себя маленькой букашкой: деревья взмывали на немыслимую высоту, исчезая в темноте крон, как тонувшие в тучах небоскрёбы. Великаны, сидя на скрюченных корнях толщиной с автомобиль, раздавались вширь среди куцего подлеска: папоротников, редких кустов и мхов.
Эллис удачно «приземлился»: десятью шагами левее, и он был бы един с природой — в прямом смысле. Под конец программа должна была переместить точку назначения, дабы ни во что не врезаться, но кто знает — GPS-навигатор в один раз завёз Эллиса к озеру вместо заправки. В любом случае — сошлись расчёты либо помогло везение
— он никак не жаловался.
Сырой туман скрывал луну и бледно под ней светился, наполняя ночь мутным сиянием. Густой мох стелился по земле, обращая в подушки расколотые булыжники и ветви. Ленивыми петлями свисали лианы, каждую ложбину заполняли листья, а по стволам карабкался плющ. с далека через привычный стрекот сверчков прорезался незнакомый Эллису клёкот и писк.
«Я Люк Скайуокер. А мой корабль упал на Дагобу».
Продолжительное время он недвижно стоял и всматривался во мглу, дыша мокрым воздухом.
«Как же это? Я напортачил? Возвратился в прошлое? К динозаврам?» Всё около напоминало диорамы из какого-нибудь музея естественной истории, в которых трицератопсы в большинстве случаев отбивались от тираннозавра Рекса. И жарко, влажно, как будто бы в тропиках. Либо в Детройте среди июля.
«Куда меня занесло?» Должно быть, подвели пространственные расчёты. В принципе, Эллис имел возможность попасть куда угодно, кроме того на другую планету, но это было уж через чур поразительно. Он не в открытом космосе, значит, эту часть опыта можно считать успешной. В случае, если стоишь на ногах — с мягкой посадкой!
Тогда, если он до сих пор на месте собственного гаража, вопрос — в каком веке? В соответствии с Хоффману, в прошлое попасть запрещено, значит, он должен быть в будущем. Но как на большом растоянии?
«Неужто Детройт так зарос за двести лет?»
Эллис прислонился спиной к ещё тёплым коробкам и отыскал в памяти слова ветхой песни: «В году 9595-м кто знает, жив ли ещё человек?» Может, произошло что-то страшное? Может, Эллис тут один, совсем один? Последний человек.
Он жадно хохотнул над данной нелепой мыслью. И закашлялся.
Он не желал шуметь в этом чуждом месте, не желал кого-нибудь встревожить, но не выдержал и согнулся в приступе кашля.
Рядом кто-то был. Раздался громкий треск, хруст тяжёлый шлёпок и веток. Затрещали сучья на земле. Эллис втянул ртом воздушное пространство и задержал дыхание. Шум удалялся и слабел. Ещё один маленький треск, и, выждав пара мин., Эллис больше ничего не услышал. Какое-то животное?
Горло саднило от кашля, и, почувствовав во рту вкус крови, он сплюнул.
«Что мне сейчас делать?»
Если бы он имел возможность, то возвратился бы назад. Эллис ожидал совсем другого. В будущем должны быть новые разработки: летающие автомобили и движущиеся тротуары, экспрессы и реактивные ранцы на спутники Сатурна. Вот на что он сохранял надежду. Но готовься , что угодит и в какой-нибудь сумасшедший пост-апокалиптический мир: как положено, с жестокими бандами байкеров, щеголяющих ирокезами. Вариант не лучше нынешнего, но хоть понятнее.
— Успокойся, — тихо сказал он. И наконец подав голос, услышав самого себя, набрался воздуха спокойнее.
«Я же ещё ничего не знаю. Запрещено делать выводы целую планету по одному уголку».
Эллис подождал пара мин., вслушиваясь: лишь сверчки и какой-то далёкий клёкот. Значит, в поход. Он не удивился. Для того он и забирал столько вещей. Лишь воображал себе всё в противном случае. Что будет идти на протяжении какой-нибудь супермагистрали, уворачиваясь от летающих автомобилей, а не продираться в духе Индианы Джонса через доисторический лес.
Эллис обошёл машину времени и отцепил позади переносной холодильник с остальными вещами. С собой он захватил два портфеля и выбрал тот, что мельче, с логотипом «JanSport» — обычный школьный ранец. Спальный мешок и палатку он решил покинуть тут — чем не место для лагеря? До тех пор пока сгодится. Лучше забрать самое нужное и выйти налегке.
Блокнот и ручку он положил в нагрудный карман, а компас — в карман брюк. Кинул в портфель энергетические батончики, две банки консервированного рагу, спички и до сих пор нераспакованный дождевик. Добавил пара пачек «MM’s» с арахисом, походный фильтр для воды, аптечку и куртку. Поразмыслил было дотянуться приобретённый через интернет счётчик Гейгера и проверить уровень радиации, но, осмотрев полный жизни лес, сделал вывод, что в этом нет потребности. Вместо него забрал аспирин и солнцезащитный крем. После этого повесил на шею флягу с водой, заткнул за пояс охотничий нож и дотянулся оружие.
В магазине Эллис узнал, что «пистолет» — вовсе не синоним «револьвера», и отличие между ними столь очевидна, что он почувствовал себя дураком. Забрал он «Кольт M1911», что лысоватый продавец за витриной с оружием назвал «хорошей штучкой»: полуавтомат несложного действия, спроектирован самим Джоном Браунингом. И без того потом: кто его прославил, какой у него вес, надёжность и калибр, но подкупило Эллиса второе. Во всех привычных ему фильмах такими же пистолетами — сорок пятого калибра с никелевым стволом — в большинстве случаев пользовались военные и шпионы, причём производили раз в десять больше пуль, чем в них имело возможность поместиться. Из собственного «Кольта» Эллис выстрелил всего пара раз, в тире, где ему выдали защитные очки и солидные шумоизоляционные наушники. Выяснилось, совсем не так страшно — кроме того радостно… Он надел на пояс приобретённую в том месте же кобуру и опустил в неё пистолет, проверив вначале, верно ли выставил предохранитель. Не хотелось ненароком прострелить себе ногу: вряд ли тут возможно позвать скорую.
С пистолетом на бедре Эллис сходу осмелел. Сейчас он не букашка!
Сняв свитер, он надел портфель. Вес комфортно устроился между плеч и помой-му не очень сильно давил на пояснице, не смотря на то, что он ещё может передумать, прошагав так несколько часов. Куда, кстати? До тех пор пока что выбор несложной: вниз по склону либо вверх. С вершины возможно лучше осмотреться, не смотря на то, что что Эллис сохранял надежду заметить ночью в лесу? Поразмыслив о собственном далеко не олимпийском здоровье, он решил идти вниз. Включив фонарик, повёл им из стороны в сторону, но очень сильно тот не помог. В тумане без него, думается, видно кроме того лучше. К тому же одинокий луч света некстати напоминал о фильмах кошмаров. Эллис сверился с компасом, занёс азимут в блокнот и, отключив фонарь, дабы поберечь батарейки, отправился в путь. Каждые пять–десять шагов он вырезал на дереве полосу, отмечая, откуда пришёл.
Дно маленькой ложбины практически не отличалось от склона бугра, разве что тут стало меньше листьев, а мох рос гуще. Но тут Эллис услышал журчание воды. Здорово. Исследователи постоянно путешествуют на протяжении рек. Он проверил компас, записал, куда свернул, и отправился на звук воды, помечая по пути стволы деревьев. Выйдя к реке, он направился на протяжении берега вниз по течению.
Поток привёл его на поляну, где в разрыв между кронами заглядывали небо и звёзды. Кроме того туман не имел возможности скрыть ослепительную дымчатые облака и россыпь огней Млечного Пути. Эллис что-то подобное видел лишь в планетарии, и исходя из этого застыл в восторге. По небу пролетел метеор. Эллис чуть успел его подметить, но сходу улыбнулся.
«Я умираю один в мёртвом мире, но радуюсь падающей звезде».
К его удивлению, эта идея словно бы расправила ему крылья. Он жил в плену, как Джордж Бейли в «Данной красивой жизни», грезя о приключениях. И вот зашёл в том направлении, куда ещё не ступала нога человека. Не имеет значение, что не так долго осталось ждать всё точно окончится: из-за голода, каких-нибудь паразитов, а не справятся они — из-за заболевания. Это никак не имеет значения. Несмотря ни на что Эллис ощущал себя отлично, лучше, чем за всю собственную жизнь. Он осуществил что-то немыслимое — что-то прекрасное.
И до сих пор был жив и совсем, очень свободен.
—
Небо внезапно посветлело. Эллис не знал, чему так удивился, — ни разу на его памяти восход солнца не отменяли, но утро застало его неожиданно. Он уже фактически уверился, что находится на другой, далёкой планете с иными законами. И попросту забыл о солнце. Но вот его край показался над горизонтом, и Эллис замер, с ухмылкой на него щурясь. мшистая земля и Деревья казались чужими, нездешними, но солнце было его ветхим втором, и с последней встречи оно никак не изменилось.
Лес расступался перед покатым склоном просторной поляной, а у подножия два потока соединялись в широкую реку. Эллис наконец выбрался из мрачных сказок братьев Гримм и оказался на красочных страницах «Винни Пуха». Под золотыми рассветными лучами вездесущий туман отошёл в складки луга и наполнил лесной пейзаж безмятежностью. Сверкала роса, в зелёной траве желтели цветы, а над головой распускалось светло синий небо. В нём замелькали птицы и скоро заглушили своим пением стрекот сверчков.