Весной 1848 г. британские рабочие жадно ловили вести с континента Европы. Это были весёлые, волнующие вести!.. Во Франции, Германии, Австрии начались революционные события. Февральская революция во Франции вдохновила британских пролетариев на борьбу.
По всей стране рабочие планировали на многолюдные бурные митинги. Часто они созывались ночью. Факелы освещали изможденные, усталые лица пришедших с работы людей. На бессчётных флагах возможно было прочесть лозунги: «Рабочие — действительно добропорядочная часть нации!», «Побольше свиней, мельче попов!», «Реализовав одежду, приобрети оружие!»
Но особенно довольно много было флагов, на которых повторялся одинаковый лозунг: «Общее избирательное право! Хартия! Хартия!»
Уже 10 лет рабочие Англии вели самоотверженную борьбу под этим лозунгом. Они упорно потребовали провести в судьбу закон о правах народа — Хартию. На бесчисленных митингах чартисты обосновывали, что избирательная совокупность в Англии несправедлива. Рабочий класс практически лишен права выбирать в парламент. Избирательным правом пользуется только малый часть населения страны. В парламенте заседают лишь представители промышленников и помещиков. Он не защищает заинтересованностей народа.
— Нужно, — говорили агитаторы, — дабы любой взрослый британец был в праве голоса, достигнув 21 года. Необходимо отменить имущественный ценз.
Уже два раза чартисты воображали в парламент петиции — просьбы о введении Хартии, т. е. закона об установлении общего избирательного права. В первый раз такая петиция была подана в мае 1839 г. Ее подписали 1250 тыс. человек. Но парламент отказался кроме того ее разглядеть.
Практически сразу после этого собралась конференция чартистов. На ней было решено создать национальную чартистскую организацию со своим уставом, членскими билетами, партийными взносами. В маленький срок появилось около 400 местных организаций чартистов, охвативших 40 тыс. человек. Такая организация первенствовала в мире рабочей партией.
Началась новая, еще более широкая кампания сбора автографов под петицией. В этом случае под нею стояло уже 3,5 млн. автографов. 2 мая 1842 г. праздничная процессия чартистов доставила ее в парламент. И снова последовал отказ разглядеть петицию. Буржуазия страшилась введения общего избирательного права.
Вторичное отклонение петиции было прямым вызовом рабочему классу и всем, кто поддерживал перемещение за народную Хартию. По стране прокатилась волна забастовок. Но эти забастовки не превратились во общую стачку, как о том грезили чартисты. Многие из них не осознавали необходимости решительных действий. Так, к примеру, один из начальников рабочих Лондона, столяр-ремесленник Ловетт, думал, что функционировать необходимо без всякого насилия либо потрясения, методом мирной агитации, пользуясь только одной «моральной силой», т. е. силой публичного мнения.
Другую точку зрения отстаивал популярный среди промышленных рабочих севера Англии ирландец юрист О’Коннор.
— Слишком мало, — сказал он, — бороться за Хартию, опираясь только на одну «моральную силу». Рабочие «с небритыми подбородками и мозолистыми руками» знают, что любая почетная победа достигалась физической силой. Запрещено ограничиваться лишь пропагандой тактикой: и мирной агитацией.
Ловетта и его приверженцев О’Коннор насмешливо именовал партией «розовой водицы».
Подавляющая часть британских рабочих наивно верила, что предлагаемое Хартией общее избирательное право приведет к коренным социальным переменам; избранные в парламент представители рабочих примут меры к большому улучшению положения пролетариата, не смотря на то, что машины производства (и средства фабрики) так же, как и прежде останутся в руках буржуазии.
Каковы должны быть эти меры — у многих чартистов не было ясного представления. Так, к примеру, О’Коннор желал, дабы все рабочие взяли стали и земельные участки небольшими собственниками-крестьянами. Это означало, что О’Коннор желал возвращения к тем временам, в то время, когда капиталистическая индустрия еще не была развита, а большая часть населения составляли крестьяне. Но такое перемещение истории вспять нереально. Развитие капитализма неизбежно ведет к разорению и расслоению ремесленников и крестьян: одни обогащаются, преобразовываются в капиталистов, другие (большая часть) разоряются и становятся наемными рабочими.
Для многих рабочих борьба за Хартию была в первую очередь, как они говорили, вопросом «ножа и вилки», «масла и хлеба». На борьбу за Хартию их толкали «очаги без горючего и столы без пищи». Выступавшие на митингах рабочие потребовали 10-часового рабочего дня вместо 11—12-часового.
самые революционные деятели чартизма, как Джулиан Гарни и Эрнест Джонс, пребывавшие под влиянием К. Маркса и Ф. Энгельса, находились не за раздел почвы на небольшие участки, а за ее конфискацию (принудительное изъятие) у помещиков. Вся почва будет собственностью страны. Гарни и Джонс потребовали установления демократической часового и 8-республики рабочего дня, запрещения труда малолетних. оратор и Талантливый журналист Джулиан Гарни заявлял: «Имеется лишь один метод взять Хартию: данный метод — восстание!»
Все громче и настойчивее звучало на бесчисленных митингах утверждение, что избирательная реформа есть для рабочего класса только средством к цели. Какова же сама цель? Достижение социального благоденствия, т. е. установление более честного порядка, отвечали самые революционные из чартистов.
4 апреля 1848 г. в Лондоне собралась конференция чартистов (Конвент). Сейчас под третьей петицией было собрано около 5,5 млн. автографов. Чартистский Конвент решил 10 апреля представить парламенту петицию и назначил на данный сутки демонстрацию. С музыкой и пением чартисты должны были собраться на демонстрацию, а после этого пройти через целый Лондон к парламенту. Петицию предполагали привезти на триумфальной колеснице, запряженной великолепно убранными лошадьми.
Но что делать, в случае, если парламент снова отклонит петицию? Гарии и Джонс предлагали ответить на это вооруженным восстанием. Но большая часть делегатов Конвента с ними не дало согласие.
В это же время правительство деятельно подготавливалось к расправе с чартистами. Буржуазная печать открыла неистовую кампанию против рабочих. «Лондон находится незадолго до восстания!», «Чартисты готовят свержение монархии!» — писали газеты.
Армии заняли стратегически здания Лондона и важные улицы. Королева, многие аристократы и буржуа в панике покинули столицу. Для усиления армий спешно создавались отряды необязательных милицейских, навербованных из среды буржуазии (около 200 тыс. человек). Мосты через Темзу защищала тяжелая артиллерия. Парламент безотлагательно принял закон об строгом наказании и охране короны за мятежные речи. Для борьбы с чартистами был образован особый армейский совет. Возглавил его «победитель Наполеона при Ватерлоо» — герцог Веллингтон.
Наступило воскресенье 10 апреля 1848 г. Правительство предотвратило О’Коннора, что демонстрация запрещена. Площадь, на которой должен был состояться митинг чартистов, оцепили войска. Собравшиеся тут 100 тыс. рабочих готовься к самой решительной борьбе. Но выступивший перед рабочими О’Коннор в полной растерянности начал уговаривать собравшихся разойтись и не нарушать порядка. Он давал слово сам отвезти петицию в парламент и добиться ее принятия мирным методом. Так, в решающий сутки борьбы за Хартию О’Коннор был на стороне проповедников «моральной силы», приверженцев направления «розовой водицы».
Петиция, весившая более 250 кг, была загружена на повозки, и О’Коннор отвез ее в парламент. Участники митинга разошлись, демонстрация не состоялась.
Парламент встретил О’Коннора оскорблениями и насмешками. Петицию передали в рабочую группу для проверки автографов. И опять петиция была отклонена под предлогом, что среди автографов якобы имеются фиктивные.
Буржуазия поспешила закрепить собственную победу. Правительство арестовало более 500 начальников борьбы за Хартию. Чартистское перемещение было обезглавлено.
Учителя интернационального пролетариата К. Маркс и Ф. Энгельс с величайшим вниманием смотрели за ходом чартистского перемещения,
вскрывали его неточности и всячески помогали самая революционной части чартистов вести социалистическую агитацию. Энгельс и Маркс придавали значение попытке чартистов создать первую в истории рабочую партию. Позднее В. И. Ленин кроме этого показывал на историческую роль чартизма и усматривал в нем «первое широкое, вправду массовое, политически оформленное, пролетарски-революционное перемещение».