Многие знают Ю. Н. Тынянова (1894–1943) как писателя — автора романов о В. К. Кюхельбекере, А. С. Грибоедове, А. С. Пушкине. Эти романы быстро поменяли традицию прошлых биографий великих людей, где целью было познакомить читателей в занимательной и дешёвой форме со сводом биографических фактов. Книги Тынянова были явлением художественной прозы. Но писателем он стал тогда, в то время, когда уже был известен как исследователь литературы.
С юношеских лет его главным делом была наука о литературе. Студенческая судьба Тынянова пришлась на годы, в то время, когда закладывались базы нового литературоведения, стремившегося выработать особенный подход к литературе, в отличие от подхода историка, публициста либо критика-эссеиста. Тынянов был подготовлен к новым задачам теоретическим складом ума. Интеллект для того чтобы склада не ограничивается отдельными, пускай узкими а также блестящими, наблюдениями над исследуемым объектом, а ищет фундаментальные своеобразные его свойства, отличающие объект от вторых, пытается открыть закономерности его развития. Данный подход наталкивался на препятствия. История литературы в отечественной традиции привычно сливалась с историей публичной мысли, литературные храбрецы выступали как настоящие фигуры («…того и смотри отечественные пушкинисты выпустят изучение о родственниках Евгения Онегина», — иронически предвещал Тынянов в 1924 г.).
Тынянов нашёл и обрисовал фундаментальные особенности, отличающие стих от прозы. Несложный показатель — графическое размещение строчка под строчком — был (как это часто не редкость в науке) и основным: именно это размещение формирует, по мысли Тынянова, «единство» и «тесноту» стихового последовательности. Это указывает, что слова в стихе «выясняются в более сильной и тесной связи, нежели в простой речи» («Неприятность стихотворного языка», 1924), что сама ритмичность поэтической речи заставляет слова в стихе воздействовать друг на друга, усиливать одни оттенки смысла, приглушать другие. Так, в прозаической строчке «Гор не видно — вся даль одета лиловой мглой» в слове «одета» метафора стерта, она стала «ходовой, языковой», равнозначной слову «покрыта». Но стоит записать ту же фразу стихами:
Гор не видно — вся даль одета
Лиловой мглой, —
как «одета» вступает в более тесные отношения с «даль», отрываясь от привычного спаянного с ним в прозаической речи дополнения: «В следствии — оживление метафоры, обусловленное единством стихового последовательности».
В истории литературы Тынянов кроме этого искал и обнаружил закономерности, не сводимые к особенностям личности авторов либо к фактам биографии, раскрывал жизни и сложную взаимосвязь литературы. Исходя из этого его работы, размещённые в единственном прижизненном сборнике «новаторы и Архаисты» (1929), до сих пор стимулируют теоретическую и историко-литературную идея.