новые правила правописания: 1. преобразования русского: новые чины, морское дело, преобразование госуд. «молодости честное зерцало», «Приклады, како пишутся комплименты различные» и т.п. В для того чтобы рода произведениях, внедрявших «светский политес» в среду еще слишком мало образованного и культурного дворянства, всегда встречались и неологизмы, и заимствованные из европейских языков выражения и слова, перемежавшиеся с архаизмами и традиционными церковнославянизмами. 2. Происхождение периодической печати: 1 газета «Ведомости о военных и иных делахъ» 2 января 1703 г. сперва ее печатали церковнославянской кирилловской азбукой, а после этого, по окончании реформы графики, гражданским шрифтом. Происхождение регулярной периодической печати повлекло за собой развитие многих новых жанров литературного языка: корреспонденции, заметок, статей, на базе которых потом, в конце XVIII — начале XIX в., появляется публицистический стиль литературного языка. 3. Реформа русской азбуки: реформа графики, введение так называемой гражданской азбуки, т.е. той формы русского алфавита, которую мы используем до сих пор. Ветхая кирилловская славянская графика, помогавшая русскому народу во всех ответвлениях его письменности в течение семи столетий, сохранилась по окончании реформы только для печатания церковно-богослужебных книг. Были устранены те буквы старославянского кирилловского алфавита, каковые уже с покон веков являлись лишними, не передавая звуков славянской речи, — буквы кси, пси, большой юсы и малый и зело.Всем буквам были приданы более округлые и простые начертания, приближавшие гражданский печатный шрифт к обширно распространенному в те годы в Европе латинскому шрифту «антиква». Отменены были все надстрочные символы, использовавшиеся в кирилловской славянской печати: титла (сокращения), придыхания, «силы» (значки ударений). Это все также приближало гражданскую азбуку в европейской графике. 4. Европеизация лексики русского заимствования слов из живых западноевропейских языков: германского, голландского, французского, частично из британского и итальянского. Наровне с этим лексика пополняется и из латинского языка. тех либо иных языков книг научного либо этикетного содержания, Во-вторых, проникновение иноязычных слов в русскую лексику из речи экспертов-чужестранцев — офицеров, инженеров либо мастеров, служивших на русской работе и не хорошо знавших русский язык. В-третьих, привнесение в русский язык иноязычных речений и слов русскими людьми, посылавшимися по почину Петра I за границу, заимствования нем. Дрель, слесарь. англ. Имеется от yes Военная лексика, кроме этого существенно пополнившаяся в Петровскую эру, заимствуется в большинстве случаев из германского, частично из французского языков. Германского происхождения слова юнкер, вахтер, ефрейтор, генералитет, лозунг, цейхгауз, гауптвахта, лагерь, штурм и др. Из французского пришли к нам барьер, брешь, батальон, бастион, гарнизон, пароль, калибр, манеж, галоп, марш, мортира, лафет и др.
Словарь обиходной речи дворянства, и лексика, которая связана с представлениями светского «политеса», пополняется в большинстве случаев из французского языка: ассамблея, бал, супе (ужин), интерес, интрига, амур, вояж, компания (собрание друзей), авантаж, кураж, резон и мн. др.5. Стилистическая неупорядоченность языка В языке рабочий письменности Петровской эры сосуществовали противоборствуя элементы ветхие, классические, и новые. К первым отнесем формы и церковнославянские слова, и выражения из старомосковского языка распоряжений; ко вторым — малоосвоенные языком иноязычные заимствования (варваризмы), просторечие, черты диалектного словоупотребления, формообразования и произношения.
***
Реформа литературного языка при Петре I.1. Реформа литературного языка, которая назревала уже в XVII в., стала совсем неизбежной в обстановке всей преобразовательной деятельности Петра I. Распространение европейского просвещения, техники и развитие науки создавали необходимость в составлении и переводе таких книг, содержание которых не могло быть выражено средствами церковнославянского языка с его семантикой и лексикой, порожденной церковно-религиозным мировоззрением, с его грамматической совокупностью, оторванной от живого языка. Новая, светская, идеология потребовала соответственно и нового, светского, литературного языка. Иначе, широкий размах просветительской деятельности Петра потребовал литературного языка, доступного для широких слоев общества, а церковнославянский язык данной доступностью не владел. 2. В отыскивании базы для нового литературного языка его сотрудники и Петр обратились к столичному деловому языку. Столичный рабочий язык отличался нужными качествами: во-первых, это был язык русский, т.е. дешёвый, понятный для широких слоев общества; во-вторых, это был язык светский, вольный от символики церковно-религиозного мировоззрения. Крайне важно было то, что столичный рабочий язык уже взял общегосударственное значение и еще в XVII в. подвергся литературной обработке. Возможно, лучше всех выразил направление и смысл реформы литературного языка при Петре I один из его работников, Мусин-Пушкин, что показывал переводчику Географии: Со всем усердием трудися, и высоких слов славенских не надобеть, но посольского приказу употреби слова. При Петре I литературный язык приобретает русскую национальную базу. Господство церковнославянского языка кончается. 3. Но было бы совсем неправильно думать, что литературный язык, взявший русскую национальную базу, вовсе исключал потребление церковнославянских оборотов и слов. обороты и Церковнославянские слова употреблялись в литературном языке Петровской эры в большом количестве, частью по традиции, частью для обозначения отвлеченных понятий, частью для выражения большого в собственной базе литературного языка, употреблялись как элементы этого языка. функция и Пределы употребления церковнославянских элементов в литературном языке Петровской эры не были достаточно выяснены. Определение места церковнославянских элементов в совокупности русского литературного языка в собственности уже позднейшему этапу его развития. 4. Обращение к столичному деловому языку как к базе нового литературного языка еще не решало всех стоящих перед новым литературным языком задач. Столичный рабочий язык был, в случае, если возможно так выразиться, языком особого назначения. Он вырос в практике столичных канцелярий, в законодательной деятельности столичного правительства и был приспособлен для обслуживания только определенных, своеобразных, сторон публичной судьбе — всякого рода деловых сношений. С этим связана и большая бедность, односторонность его словарного состава, и малая выразительность и однообразие его синтаксиса. В это же время новый литературный язык предназначался для выражения самого разнообразного содержания — и научного, и философского, и художественно-литературного. Новый литературный язык должен был быть оплодотворен, обогащен множеством слов, оборотов, синтаксических конструкций, чтобы стать подлинно эластичным и многосторонним средством выражения мысли. Предстоял долгий и тяжёлый путь развития, а в Петровскую эру были сделаны только первые шаги по этому пути. В Петровскую эру громадное значение для обогащения и формирование литературного языка взяли развитые национальные языки Западной Европы, что в полной мере согласуется с неспециализированным духом реформ Петра, прорубавшего окно в Европу из замкнутого и затхлого Столичного царства. 5. В XVII в. сношения России с западноевропейскими государствами существенно усилились. В XVII в. в русский язык попадает множество зарубежных слов (ремесленные термины и военные, заглавия некоторых бытовых предметов и др.). К концу века, незадолго до Петровской реформы, западноевропейские влияния существенно выросли. Но зарубежные слова оставались за пределами литературного языка, обращались, в большинстве случаев, в разговорной речи. Зарубежные влияния не игрались конструктивной, организующей роли в развитии литературного языка. Знание зарубежных языков было распространено мало. Григорий Котошихин был недалек от истины, в то время, когда заявлял: А иным языкам, латинскому, греческому, неметцкого, и некоторых не считая русского, научения в Русском стране не бывает. Опытные зарубежные языки исчислялись единицами. На занятия зарубежными языками наблюдали подозрительно, опасаясь, что вместе с ними проберётся в умы москвичей католическая либо лютеранская ересь. 6. Данный резкий перелом во взорах на зарубежные языки замечательно выразил один из известнейших деятелей Петровской эры — Феофан Прокопович. С гордым пафосом он показывал, что не смотря на то, что прежде этого не считая российского языка книг читания и писма никто из русского народа не умел, и, боле, то в зазор, нежели за мастерство почитано, но сейчас видим и самого его величество германским языком глаголющего, и пара тысящей подданных его русского народа, мужеска и женска полу, искусных различных европейских языков, якоже латинского, греческого, французского, германского, итальянского, британского и голландского, и для того чтобы притом обхождения, что непостыдно смогут равняться со всеми вторыми европеискими народы… И вместо того, что не считая церковных книг, почитай никакая вторая в РФ не печатывано, сейчас многие не токмо на чужестранных языках, но и на славенороссийском, повелением и тщанием его величества, напечатаны и еще печати предаются. 7. В Петровскую эру в русский язык вошли бессчётные зарубежные слова, в значительной мере сохранившиеся и од отечественного времени. Это были слова для выражения новых понятий в технике и науке, в морском деле и военном, в администрации, в мастерстве и т.д. С петровских времен существуют в отечественном языке такие зарубежные слова, как алгебра, оптика, глобус, апоплексия, ланцет, компас, крейсер, порт, корпус, армия, гвардия, кавалерия, нападать, штурмовать, рабочая группа, контора, акт, аренда, проект, рапорт, тариф и мн.др. Заимствование этих слов было явлением прогрессивным; эти слова обогащали русский литературный язык. Развитие русской судьбы потребовало обозначения новых понятий, и конечно было забрать эти обозначения (слова) из тех языков, где они уже были, у тех народов, у которых обучалась отсталая тогда Российская Федерация. 8. Но в Петровскую же эру новоиспеченные европейцы стали бестолково увлекаться потреблением зарубежных слов в русской речи, загромождая ее зарубежными словами без смысла и без потребности. Эта мода на зарубежные слова была отрицательным , некрасивым явлением; она особенно распространилась у аристократов, длительно бывавших за рубежом, видевших собственный идеал в щеголихах и щеголях европейских столиц и высказывавших собственной иностранщиной оторванность от народа и пренебрежение к нему. Петр быстро отрицательно относился к загромождению речи зарубежными словами, тем более, что оно приводило довольно часто к неосуществимости осознать написанное; он писал, к примеру, собственному послу Рудаковскому: В реляциях твоих употребляешь ты зело многие польские и другие термины и иностранные слова, за которыми самого дела выразуметь нереально: того для тебе впредь реляции собственные к нам писать все русским языком, не употребляя терминов и иностранных слов. 9. Самый наглядно и, в случае, если так возможно выразиться, материально проявилась преобразовательная деятельность Петра в области литературного языка в реформе алфавита. Петр отменил церковнославянскую азбуку и заменил ее новой, так называемой гражданской. Реформа пребывала в том, что последовательность церковнославянских букв и значков был изъят вовсе, а остальным был придан внешний вид западноевропейских букв. Церковнославянская азбука сохранилась только в фактически в церковных книгах. Реформа азбуки проходила не без сопротивления со стороны косных ревнителей старины, и не просто так, что еще в 1748 г. учёный и известный писатель XVII в. В.К. Тредиаковский, младший современник Петра I, посвятил громадное произведение защите новой азбуки. Тредиаковский замечательно осознал суть реформы алфавита: Петр Великий, — говорит он, — не покинул и того, чтобы ему не приложить старания собственного и о фигуре отечественных букв. Видя толь красную (т.е. прекрасную) печать в европейских книгах, потщился и отечественную кроме этого сделать подобную… Красивая была сия самая первая печать: кругла, мерна, чиста. Словом, совсем уподоблена таковой, какова во французских и голландских типографиях употребляется. Реформа азбуки высказывала, с одной стороны, разрыв с церковнославянщиной, а второй — европеизацию литературного языка. Это были две стороны одного и того же процесса. 10. Забота о доступности литературного языка, о понятности, внятности издаваемых книг, в особенности переводных, попадает всю литературную деятельность Петра и его работников. Но эта забота имеет в виду, само собой разумеется, не широкие народные веса, а новую интеллигенцию, которую выращивал Петр. Не нужно приписывать реформам Петра, строившего купцов и государство дворян, вправду демократическое значение. Любопытно, но, что, озабоченные проведением политической и религиозно-нравственной пропаганды среди народа, его сотрудники и Петр в первый раз в истории русского общества четко поставили вопрос об издании книжек специально для народа, о массовом популярном языке. 11. Феофан Прокопович утверждал, к примеру, что всеконечная потребность имеется имети некие краткие и простым человеком уразумительные и ясные книжицы, в которых бы находилось все, что к народному наставлению достаточно имеется; существующие книжицы подобного рода он считал неудачными, в силу того, что писано не просторечно и для того несложным не вельми внятно. Сам Петр, обращаясь к синоду по поводу издания катехизиса, показывал: Дабы , так чтобы и поселянин знал, либо на двое: поселянам простяе, а в городах прекраснее для сладости слышащия. 12. Литературный язык Петровской эры в отношении фонетических и грамматических норм воображал собою еще пеструю неорганизованную картину. Но, который связан с живым русским языком, он по мере установления все большего единства в самом живом языке, первым делом в языке Москвы, выработал в более позднее время стройную совокупность норм, которая была, наконец, закреплена в первый раз в грамматике Ломоносова. Петров язык был национальным литературным языком в том смысле, что в его основе лежал русский язык (а не церковнославянский), но это был национальный язык, находящийся в периоде стройки, организации, в силу того, что он не имел еще установившихся и зафиксированных в грамматиках фонетических и грамматических норм.
***
Реформа литературного языка, которая назревала уже в XVII в., стала совсем неизбежной в обстановке всей преобразовательной деятельности Петра I.
Распространение европейского просвещения, техники и развитие науки создавали необходимость в составлении и переводе таких книг, содержание которых не могло быть выражено средствами церковнославянского языка с его семантикой и лексикой, порожденной церковно-религиозным мировоззрением, с его грамматической совокупностью, оторванной от живого языка. Новая, светская, идеология потребовала соответственно и нового, светского, литературного языка. Иначе, широкий размах просветительской деятельности Петра потребовал литературного языка, доступного для широких слоев общества, а церковнославянский язык данной доступностью не владел.
В отыскивании базы для нового литературного языка его сотрудники и Петр обратились к столичному деловому языку. Столичный рабочий язык отличался нужными качествами: во-первых, это был язык русский, т.е. дешёвый, понятный для широких слоев общества; во-вторых, это был язык светский, вольный от символики церковно-религиозного мировоззрения. Крайне важно было то, что столичный рабочий язык уже взял общегосударственное значение и еще в XVII в. подвергся литературной обработке. Возможно, лучше всех выразил направление и смысл реформы литературного языка при Петре I один из его работников, Мусин-Пушкин, что показывал переводчику Географии: Со всем усердием трудися, и высоких слов славенских не надобеть, но посольского приказу употреби слова. При Петре I литературный язык приобретает русскую национальную базу. Господство церковнославянского языка кончается.
Но было бы совсем неправильно думать, что литературный язык, взявший русскую национальную базу, вовсе исключал потребление церковнославянских оборотов и слов. обороты и Церковнославянские слова употреблялись в литературном языке Петровской эры в большом количестве, частью по традиции, частью для обозначения отвлеченных понятий, частью для выражения большого в собственной базе литературного языка, употреблялись как элементы этого языка. функция и Пределы употребления церковнославянских элементов в литературном языке Петровской эры не были достаточно выяснены. Определение места церковнославянских элементов в совокупности русского литературного языка в собственности уже позднейшему этапу его развития.
Обращение к столичному деловому языку как к базе нового литературного языка еще не решало всех стоящих перед новым литературным языком задач. Столичный рабочий язык был, в случае, если возможно так выразиться, языком особого назначения. Он вырос в практике столичных канцелярий, в законодательной деятельности столичного правительства и был приспособлен для обслуживания только определенных, своеобразных, сторон публичной судьбе — всякого рода деловых сношений. С этим связана и большая бедность, односторонность его словарного состава, и малая выразительность и однообразие его синтаксиса. В это же время новый литературный язык предназначался для выражения самого разнообразного содержания — и научного, и философского, и художественно-литературного. Новый литературный язык должен был быть оплодотворен, обогащен множеством слов, оборотов, синтаксических конструкций, чтобы стать подлинно эластичным и многосторонним средством выражения мысли. Предстоял долгий и тяжёлый путь развития, а в Петровскую эру были сделаны только первые шаги по этому пути.
В Петровскую эру большое значение для обогащения и формирование литературного языка взяли развитые национальные языки Западной Европы, что в полной мере согласуется с неспециализированным духом реформ Петра, прорубавшего окно в Европу из замкнутого и затхлого Столичного царства.
В XVII в. сношения России с западноевропейскими государствами существенно усилились. В XVII в. в русский язык попадает множество зарубежных слов (ремесленные термины и военные, заглавия некоторых бытовых предметов и др.). К концу века, незадолго до Петровской реформы, западноевропейские влияния существенно выросли. Но зарубежные слова оставались за пределами литературного языка, обращались, в большинстве случаев, в разговорной речи. Зарубежные влияния не игрались конструктивной, организующей роли в развитии литературного языка. Знание зарубежных языков было распространено мало. Григорий Котошихин был недалек от истины, в то время, когда заявлял: А иным языкам, латинскому, греческому, неметцкого, и некоторых не считая русского, научения в Русском стране не бывает. Опытные зарубежные языки исчислялись единицами. На занятия зарубежными языками наблюдали подозрительно, опасаясь, что вместе с ними проберётся в умы москвичей католическая либо лютеранская ересь.
Данный резкий перелом во взорах на зарубежные языки замечательно выразил один из известнейших деятелей Петровской эры — Феофан Прокопович. С гордым пафосом он показывал, что не смотря на то, что прежде этого не считая российского языка книг читания и писма никто из русского народа не умел, и, боле, то в зазор, нежели за мастерство почитано, но сейчас видим и самого его величество германским языком глаголющего, и пара тысящей подданных его русского народа, мужеска и женска полу, искусных различных европейских языков, якоже латинского, греческого, французского, германского, итальянского, британского и голландского, и для того чтобы притом обхождения, что непостыдно смогут равняться со всеми вторыми европеискими народы… И вместо того, что не считая церковных книг, почитай никакая вторая в РФ не печатывано, сейчас многие не токмо на чужестранных языках, но и на славенороссийском, повелением и тщанием его величества, напечатаны и еще печати предаются.
В Петровскую эру в русский язык вошли бессчётные зарубежные слова, в значительной мере сохранившиеся и од отечественного времени. Это были слова для выражения новых понятий в технике и науке, в морском деле и военном, в администрации, в мастерстве и т.д. С петровских времен существуют в отечественном языке такие зарубежные слова, как алгебра, оптика, глобус, апоплексия, ланцет, компас, крейсер, порт, корпус, армия, гвардия, кавалерия, нападать, штурмовать, рабочая группа, контора, акт, аренда, проект, рапорт, тариф и мн.др. Заимствование этих слов было явлением прогрессивным; эти слова обогащали русский литературный язык. Развитие русской судьбы потребовало обозначения новых понятий, и конечно было забрать эти обозначения (слова) из тех языков, где они уже были, у тех народов, у которых обучалась отсталая тогда Российская Федерация.
Но в Петровскую же эру новоиспеченные европейцы стали бестолково увлекаться потреблением зарубежных слов в русской речи, загромождая ее зарубежными словами без смысла и без потребности. Эта мода на зарубежные слова была отрицательным , некрасивым явлением; она особенно распространилась у аристократов, длительно бывавших за рубежом, видевших собственный идеал в щеголихах и щеголях европейских столиц и высказывавших собственной иностранщиной оторванность от народа и пренебрежение к нему. Петр быстро отрицательно относился к загромождению речи зарубежными словами, тем более, что оно приводило довольно часто к неосуществимости осознать написанное; он писал, к примеру, собственному послу Рудаковскому: В реляциях твоих употребляешь ты зело многие польские и другие термины и иностранные слова, за которыми самого дела выразуметь нереально: того для тебе впредь реляции собственные к нам писать все русским языком, не употребляя терминов и иностранных слов.
Самый наглядно и, в случае, если так возможно выразиться, материально проявилась преобразовательная деятельность Петра в области литературного языка в реформе алфавита. Петр отменил церковнославянскую азбуку и заменил ее новой, так называемой гражданской. Реформа пребывала в том, что последовательность церковнославянских букв и значков был изъят вовсе, а остальным был придан внешний вид западноевропейских букв. Церковнославянская азбука сохранилась только в фактически в церковных книгах. Реформа азбуки проходила не без сопротивления со стороны косных ревнителей старины, и не просто так, что еще в 1748 г. учёный и известный писатель XVII в. В.К. Тредиаковский, младший современник Петра I, посвятил громадное произведение защите новой азбуки. Тредиаковский замечательно осознал суть реформы алфавита: Петр Великий, — говорит он, — не покинул и того, чтобы ему не приложить старания собственного и о фигуре отечественных букв. Видя толь красную (т.е. прекрасную) печать в европейских книгах, потщился и отечественную кроме этого сделать подобную… Красивая была сия самая первая печать: кругла, мерна, чиста. Словом, совсем уподоблена таковой, какова во французских и голландских типографиях употребляется. Реформа азбуки высказывала, с одной стороны, разрыв с церковнославянщиной, а второй — европеизацию литературного языка. Это были две стороны одного и того же процесса.
Забота о доступности литературного языка, о понятности, внятности издаваемых книг, в особенности переводных, попадает всю литературную деятельность Петра и его работников. Но эта забота имеет в виду, само собой разумеется, не широкие народные веса, а новую интеллигенцию, которую выращивал Петр. Не нужно приписывать реформам Петра, строившего купцов и государство дворян, вправду демократическое значение. Любопытно, но, что, озабоченные проведением политической и религиозно-нравственной пропаганды среди народа, его сотрудники и Петр в первый раз в истории русского общества четко поставили вопрос об издании книжек специально для народа, о массовом популярном языке.
Феофан Прокопович утверждал, к примеру, что всеконечная потребность имеется имети некие краткие и простым человеком уразумительные и ясные книжицы, в которых бы находилось все, что к народному наставлению достаточно имеется; существующие книжицы подобного рода он считал неудачными, в силу того, что писано не просторечно и для того несложным не вельми внятно. Сам Петр, обращаясь к синоду по поводу издания катехизиса, показывал: Дабы , так чтобы и поселянин знал, либо на двое: поселянам простяе, а в городах прекраснее для сладости слышащия.
Литературный язык Петровской эры в отношении фонетических и грамматических норм воображал собою еще пеструю неорганизованную картину. Но, который связан с живым русским языком, он по мере установления все большего единства в самом живом языке, первым делом в языке Москвы, выработал в более позднее время стройную совокупность норм, которая была, наконец, закреплена в первый раз в грамматике Ломоносова.
Петров язык был национальным литературным языком в том смысле, что в его основе лежал русский язык (а не церковнославянский), но это был национальный язык, находящийся в периоде стройки, организации, в силу того, что он не имел еще установившихся и зафиксированных в грамматиках фонетических и грамматических норм.
Времена правления Петра Первого не считая всех других реформ характеризуются и потоком заимствованной иноязычной лексики. По окончании того как Петр возвратился из Западной Европы в Россию, заимствование слов из европейских языков значительно активизировалось. Церковнославянский язык, бытовавший до того времени в РФ, не соответствовал реалиям нового светского общества. Огромное влияние на язык того времени оказало проникновение многих зарубежных слов, в основном ремесленных терминов и военных, заглавия некоторых бытовых предметов, новых понятий в технике и науке, в морском деле, в административном управлении, в мастерстве.
Из Германии тогда были приглашены на работу в молодую столицу империи – Петербург много специалистов и учёных. В 1716 году вышел указ Петра об необходимом обучении административных служащих немецкому языку. Для этого пара десятков молодых служащих были отправлены в столицу Пруссии – Кёнигсберг. Скоро во многих областях ремесленного промысла сначала в Петербурге, а позднее и во многих городах России начали преобладать немцы.
Михаил Васильевич Ломоносов, получавший образование Марбурге и Фрайберге и считавшийся кроме всего другого основателем русском горной индустрии, металлургии, геологии и минералогии ввел в обиход массу германских терминов в указанных областях. шихта и Тут (Schichte), и шлиф (Schliff), и штольня (Stollen).
Кроме этого русский язык заимствовал и множество других слов из немецкого языка: фейерверк – Feuerwerk, гаубица – Haubitze, гауптвахта – Hauptwache, вахтёр – W;chter, портфель – Rucksack, бруствер – Brustwehr, штанга – Stange, штурм – Sturmangriff, верфь – Werft, шпиндель – Spindel, каюта — Kaj;te, шлюз — Schleuse, флигель – Fl;gel, фагот — Fagott, факел — Fackel. И это еще далеко не полный список! И бакенбарды, и мундштук, и курорт , и абзац, форзац, шпиндель, такие привычные всем нам слова, все также германского происхождения.
Кстати, часто германские слова – галстук, фартук и другие, немцы уже давно не употребляют, заменив их: Krawatte (галстук) , Sch;rze (фартук). Это показывает, что слова эти пришли в русский язык еще задолго до 20-го века. А такое популярное некогда германское обращение к девушкам: «Fr;ulein!» у нас осталось лишь в исторических романах про фрейлин, фельдъегерей и фельдмаршалов. Кстати, и егерь (J;ger), и ягдташ (Jagdtasche) – охотничья сумка -тоже «немцы».
А заберите шахматы! Тут и киндермат, и эндшпиль, и цугцванг, цейтнот, гроссмейстер, а шахматное время отмечается на циферблате (Zifferblatt). В технике применяют рейсфедер, штангенциркуль, штепсель. А также такие казалось бы исконно русские слова как дуршлаг и дышло были также германского происхождения: Deichsel – дышло, Durchschlag – дуршлаг.
Кроме того, казалось бы, такое полностью отечественное слово лобзик случилось от германского Laub (узор листвы) и s;gen (пилить, выпиливать). Что же касается слов, начинающихся с буквосочетаний: «шт» либо «шп», то тут германских заимствований целое море, фактически все такие слова — германского происхождения. Шторы, штопор, шторм, штиль, шпонка, шпиндель — все эти слова и произносятся, и означают одно да и то же в обоих языках.
Ко мне возможно еще добавить популярные разговорные выражения, почерпнутые из германского. Шахер-махер это от германского: Schacher (махинация) и Macher (мастак, воротила), цирлих-манирлих (zierlich — это изящно, изысканно), (manierlich —это вежливо), цап-царап в значении похитить — также германское, битте-дритте.
Но русский язык позаимствовал из германского не только существительные , но и глаголы. В русских глаголах полно германских корней. Глагол рихтовать от германского richten, индексировать от indexieren. Ну, и не считая всего другого, и в немецком, и в русском языках множество глаголов неспециализированного латинского происхождения: datieren, probieren, telefonieren, interessieren, motivieren, produzieren, manipulieren, plombieren, implantieren, interessieren, betonieren, musizieren, marschieren, kombinieren, reservieren, adaptieren, ironisieren и еще огромное множество других
Но, не только словарный состав, но и последовательность грамматических конструкций русского забраны из германского. Владимир Иванович Даль приводит примеры выражений, выстроенных на базе немецкого языка: Я не имею времени, мне некогда; имею честь быть и многие другие.
Перейдем сейчас от слов к идиоматическим выражениям. Как мы знаем, что идиома либо фразеологизм – это устойчивое сочетание слов, характерное лишь данному языку. В этот самый момент возможно замечать кроме этого довольно много неспециализированного между отечественными двумя языками.
Германские идиомы: gro;e Augen machen – сделать громадные глаза, mit dem Feuer spielen – играться с огнем, mit dem linken Bein zuerst aufgestanden – встать не с той ноги, goldene Berge versprechen – сулить златые горы – это же все отечественные родные привычные с детства выражения.
Либо такие: der Boden brennt mir unter den F;;en – у меня почва горит под ногами, wie ein Blitz aus heiterem Himmel – неожиданно, gesund sein wie ein Fisch im Wasser – почувствовать себя в своей тарелке . Die erste Geige spielen – играться первую скрипку, das Gesicht verlieren – утратить лицо, wie Hund und Katze zusammenleben – быть во вражде .