XIX век был насыщен большими историческими событиями в жизни России. В начале века показались новые тенденции в развитии книгоиздания и литературного процесса и, как следствие, – в развитии редакторского дела.
самые приметными вехами в редакционно?издательской деятельности стали опыт подготовки альманахов как особенного вида изданий, и редакторская деятельность A.C. Пушкина. Особенного внимания, без сомнений, заслуживают и новшества А.Ф. Смирдина в процесс редактирования изданий.
Слово «альманах» происходит от арабского «аль манах», что свидетельствует – календарь. В Средние века альманахи являлись справочниками энциклопедического характера. Понемногу темперамент их изменялся, справочные тексты заменялись литературными, но универсальность сохранялись. Принято вычислять основателем русских альманахов Н.М. Карамзина, что в 1794 г. выпустил альманах «Аглая», но ему не удалось наладить сотрудничество друзей?писателей. Исходя из этого две книги альманаха «Аглая» (за 1794 и 1795 гг.) он составил практически полностью из собственных произведений. По окончании «Аглаи» Карамзин в 1796–1799 гг. одну за второй опубликовал три книги альманаха «Аониды», составленные из стихотворений русских авторов – не сильный, Державина, Капниста, других поэтов и Дмитриева. Редактор представил читателю широкую картину русской поэзии.
В конце XVIII – начале XIX века альманах стал единственной возможностью познакомить читателя с произведениями малых форм. В отличие от вторых изданий на альманах не требовалось цензурного разрешения. Согласно точки зрения Н.П. Смирнова?Сокольского, «это были как бы отдельные номера изданий, издававшиеся не иногда, от случая к случаю»[30]. Альманахи в это время выходили один раз в год, только кое-какие из них имели по нескольку выпусков в год. В отличие от изданий в альманахах не могли печататься произведения больших литературных форм.
Особенность альманаха как типа издания сформулировал Карамзин в предисловии к первой книге «Аонид», где он пишет, что не разрешил себе поменять ни одного слова в материалах авторов. Так, издатель альманахов не правил текстов авторов. Задачи его были другие: верстка материалов, придумывание заголовков, написание предисловия, подбор иллюстраций и вторая, чисто техническая работа.
Такими были все альманахи, выходившие до 1823 г., среди них и такие популярные у читателей, как «Талия и» Свиток «муз». Они во многом подражали карамзинским альманахам.
Потому, что, как упоминалось, для выпуска альманахов издателям не требовалось особого цензурного разрешения, возможно с громадной степенью возможности предположить, что именно по данной причине декабристы, а после этого и A.C. Пушкин обратились к этому виду издания.
Альманахи имели классическую внешнюю форму: карманный формат (1/12 часть страницы) оформлялся рамками и виньетками. Они носили причудливые условно?поэтические заглавия: «Свиток муз», «Цветы изяществ», «Утренняя заря», «Ореады», «Минерва либо Женская карманная книжка на 1811 год в пользу, наслаждение и забаву», декабристские «Полярная звезда», «Мнемозина», «Северные цветы».
В большинстве случаев, альманахи включали предисловия, в которых издатель высказывал признательность авторам, отправившим собственные произведения, эпиграфы, и примечания, иллюстрации. Произведения в альманахах опубликовались или по большому счету без подписи, или подписывались таинственными инициалами. Иллюстрации в большинстве случаев не были связаны по содержанию с текстом, а имели личные пояснения.
Подбирая материалы для альманахов, издатели исходили из расхожей истины, что «более всего приятно разнообразие». Исходя из этого произведения в альманаха размешались так, дабы данный принцип выделить, т. е. вперемешку, но в «содержании» их перечисляли, уже собирая по жанрам. Время от времени в этих жанровых групп в «содержании» произведения размешались по алфавиту, как к примеру в «Сборнике отечественных муз на 1827 год»[31].
С выходом «Полярной звезды», т. е. с 1823 г., начался «альманашный» период отечественной литературы, что длился около 10 лет. Это было одно из самых занимательных и броских изданий первой четверти XIX века. Издатели A.A. Бестужев и К.Ф. Рылеев, выпустив три книги «Полярной звезды» на 1823, 1824 и 1825 годы, сделали альманах, пожалуй, самым читаемым и популярным изданием. Ни один современный орган печати не имел для того чтобы успеха у читателей.
Бестужев – талантливый критик и поэт в далеком прошлом грезил издавать периодический орган. Еще в 1818 г. он просил цензуру дать ему выпускать литературный издание «Зимцерла»[32]. Но цензурное ведомство отказало Бестужеву, сославшись на кое-какие неосновательные обстоятельства. В действительности препятствием стала публикация в издании «Сын отечества», в которой Бестужев сказал о тяжелой жизни крепостных крестьян. Рылеев, что также в далеком прошлом желал издавать издание, слыл неблагонадежным как создатель смелой и острой сатиры «К временщику». Осознавая, что при существующих цензурных условиях право на издание издания взять нереально, Рылеев и Бестужев решают приняться за выпуск альманахов.
Для маскировки издатели придали «Полярной звезде» форму, характерную для тогдашних альманахов как представителей «малой» периодики: она печаталась форматом в 1/12 долю страницы и на титуле значилось, что это «карманная книжка для любителей и любительниц русской словесности». Бестужев и Рылеев желали выделить, что собираются производить чисто литературный альманах, не отступая от традиций Карамзина.
К сотрудничеству в «Полярной звезде» издатели привлекли лучшие литературные силы – А. Пушкина, А. Грибоедова, Ф. Глинку, В. Кюхельбекера, Д. Давыдова, П. Вяземского и др. Эпизодически в альманахе приняли участие кроме того такие одиозные реакционные журналисты, как Булгарин и Греч, пока еще прикрывавшиеся показным либерализмом и не порывавшие связей с передовыми деятелями. Их участие в «Полярной звезде» ослабляло бдительность цензуры.
Рылеев управлял в альманахе отдел поэзии и печатал собственные «думы», отрывки из поэм «Войнаровский» и «Наливайко». Бестужев ведал прозой, помещал повести и критические обзоры литературы, проникнутые идеями свободолюбия. На нем лежали главные издательские и редакторские обязанности, переговоры с цензурой и сотрудниками, отбор материала, корректура книжек и составление альманаха.
Любая книга раскрывалась обзором литературы, написанным Бестужевым, а после этого помещались литературные произведения (стихи и проза), каковые были собственного рода художественной иллюстрацией выдвинутых в обзоре положений. Статьи Бестужева являлись организующим началом в книжках «Полярной звезды», информируя им четкую направленность.
За два с лишним года, что отделяли первую книгу альманаха от третьей, случились большие сдвиги в мировоззрении издателей, в один момент являвшихся и редакторами альманаха. В третьей книге классический бестужевский обзор литературы уже смело возможно назвать политическим выступлением, где в полный голос звучит кредо дворянского революционера.
В конце статьи Бестужев писал о «тумане, лежащем сейчас на поле русской словесности», намекая этим на тяжелые политические и цензурные условия. Современники разгадали намек Бестужева. «Ты умел в 1822 г. жаловаться на туманы отечественной словесности», – с удовлетворением вспоминал Пушкин в письме Бестужеву в июне 1825 года[33].
Так, третья книга альманаха была уже подлинно революционным изданием благодаря не только подбору материалов в номер, но и новым выговорам, раздавшимся в 1825 г. как в материалах самих издателей, так и в других материалах, каковые они правили как редакторы.
Огромная популярность у читателей первых двух книжек альманаха разрешила издателям уже в третьей книге выплачивать авторам гонорар – явление по тем временам необычайное.
В.Г. Белинский, время от времени осуждавший Бестужева?писателя, высоко ценил его как редактора и критика. Не обращая внимания на то что жанр литературного обозрения в первый раз показался в издании «Сын отечества» (в 1815 г.), Белинский вычислял А. Бестужева подлинным создателем этого жанра, что имел громадный успех у читателей русских альманахов первой трети XIX века[34].
Итак, редакторские обязанности в альманахе делал его издатель. Что же касается обязанностей редакторов изданий, то они в то время мало отличались от обязанностей издателей альманахов. Начало века было ознаменовано возникновением увлекательного, содержательного издания «Вестник Европы», что в отличие от вторых изданий той поры стал редким долгожителем, потому что выходил практически 30 лет – с 1802 года по 1830 г. Столичный книгопродавец И.В. Попов, задумавший издавать данный издание, пригласил на должность редактора Н.М. Карамзина. В течение двух лет Карамзин руководил изданием этого издания, приобретая три тысячи рублей в год; в истории русской журналистики это первенствовал случай оплаты редакторского труда.
Конкретно с этого времени редактирование начинает формироваться как независимая сфера деятельности. Карамзин был не только блестящим писателем, но и гениальным редактором. При Карамзине «Вестник Европы» складывался из отделов «Литература и Политика» и «смесь». Громадной заслугой редактора было выделение «Политики» в независимый отдел: Карамзин угадывал запросы читателя, хотевшего видеть в издании не только литературное издание, но и публично?политический орган, осмысливающий явления и факты современности. В отделе помещались заметки и статьи политического характера, касавшиеся событий не только в Европе, но и в РФ, политические обозрения, переведенные Карамзиным либо им самим написанные, речи госдеятелей, манифесты, отчеты, указы, письма и т. д.
Редакторская деятельность Карамзина в «Вестнике Европы» была одобрена многими его современниками?писателями. Вот что, например, писал по поводу редакторской деятельности Карамзина В.Г. Белинский: «До Карамзина у нас были издания, но не было ни одного издания: он первый дал нам его. Его “Вестник Европы” и “Московский журнал” были для собственного времени явлением необычным и огромным»[35].
Вторым продолжительно издававшимся русским изданием был «Сын Отечества». Он начал выходить в Санкт-Петербурге в 1812 г. и просуществовал с некоторыми перерывами до 1852 г. Его редактор?издатель, преподаватель словесности и секретарь цензурного комитета Н.И. Греч смог приступить к выпуску издания лишь по окончании того, как царь Александр I пожаловал ему тысячу рублей на начальные затраты, сохраняя надежду на то, что редактор будет придерживаться проправительственного направления. Но издание Греча был слишком мало благонамеренным и не оправдал надежд царя. Материалы издания отличались патриотическим содержанием, среди них читатели, конечно же, обращали внимание на басни И.А. Крылова «Волк на псарне», «Обоз», «Ворона и курица» и др. Фактически все политические, научные и художественные материалы, помещаемые в «Сыне Отечества», содействовали возбуждению в современниках патриотического подъема.
Греч как редактор полагал, что оптимальнее патриотический пафос будет обеспечиваться наличием публицистических жанров, каковые были ведущими в издании. В поэзии преобладали ода, гимн, послание, историческая песнь, патриотическая басня. Взволнованность, эмоциональная приподнятость, вопросительно?восклицательные интонации, экспрессивные фразеология и лексика, обилие слов с политической окраской («тиран», «мщение», «свобода», «гражданин») – все это заметно выделяло «Сына Отечества» среди вторых современных изданий и тем самым исподволь подготавливало политическую терминологию и лексику будущих декабристских изданий.
Греч ввел в издании занимательное новшество – иллюстрации, содержание которых подчинялось неспециализированной патриотической цели издания. В первый раз в журналистской практике иллюстрации были подчинены общей идее издания, потому что главным жанром иллюстраций стала политическая карикатура, высмеивающая его сподвижников и Наполеона.
Но по окончании окончания Отечественной войны 1812 г. издание заметно изменился: с его страниц провалился сквозь землю тот гражданский, патриотический пафос, что так завлекал большая часть читателей. Из публично?политического издания издание превратился в научно?литературный, причем реакционной окраски, что заметно снизило интерес к нему читателей.
В это время редакторские обязанности делились между автором либо корректором и переводчиком. Они сводились в большинстве случаев к соблюдению точности воспроизведения оригинала. И не смотря на то, что издатель был лицом, важным за книгу, в самом ходе ее издания он не принимал участие.
направляться отыскать в памяти одну из ранних статей тогда еще совсем молодого В.Г. Белинского «Литературные мечтания» (1834), где он, обозревая главные вехи развития отечественной литературы, выделяет ее четыре периода – ломоносовский, карамзинский, пушкинский, прозаически?народный. А пятым периодом именует смирдинский, началом которого стал выход первой части альманаха «Новоселье». С возникновением А.Ф. Смирдина в издательском деле России наступил коммерческий период, названный так по причине того, что Смирдин профессионализировал писательский труд, установив гонорар за публикацию литературных произведений.
Размах издательской деятельности Смирдина был таковой, что современники сравнивали его с Новиковым. Он издавал произведения Державина, Батюшкова, Жуковского, Карамзина, других русских и Крылова писателей в хорошем типографском выполнении, громадными тиражами, что, конечно, разрешало снижать цену изданий. Но редактировать этих авторов Смирдин не имел возможности, поскольку был человеком малообразованным. Но необходимость иметь редакторов он признавал. К сожалению, выбор им редакторов не всегда был успешен. Одним из таких редакторов был О. Сенковский, которому Смирдин поручил редактировать первый русский издание для домашнего чтения «Библиотека для чтения» (1834), созданный как энциклопедическое универсальное издание, ежемесячный «издание словесности, наук, художеств, индустрии, мод и новостей». Количество каждого номера составлял 25–30 печатных страниц. Выходил издание с необыкновенной точностью – первого числа каждого месяца. Уже во второй год издания «Библиотека для чтения» насчитывала 5 тысяч подписчиков, а через два года их число увеличилось до 7 тысяч. Громадный тираж разрешил Смирдину установить относительно низкую подписную плату – 50 рублей за год.
Сенковский как редактор стремился к одному – чистоте языка, занимательности и лёгкости изложения. Он заявил о собственной единоличной ответственности за издание и не по причине того, что не имел возможности отыскать себе ассистентов, равных ему по литературным способностям и образованию. Нашлась бы достаточно таких ассистентов, весьма гениальных, многие из которых принадлежали к более прогрессивному лагерю и защищали интересы определенных групп русского общества. Но Сенковский предпочитал все делать в издании сам. К сожалению, потом это повредило изданию. Многие исследователи истории русской литературы не без основания оценивают его редакторство как недобросовестное[36].
скептицизм и Открытый консерватизм, выделенная беспринципность, поверхностное остроумие, показная, развязная веселие, назойливая болтовня, ничем не ограниченное многословие, трескучие фразы («ракеты, искры, бенгальский пламя, свистки, шум», по определению Герцена) – все это было характерно для Сенковского[37].
Но нельзя не согласиться с тем, что в известном смысле Сенковский был незаурядным редактором. Уже подзаголовок «Библиотеки для чтения» – «Издание словесности, художеств, индустрии, наук, мод и новостей» свидетельствовал о его энциклопедическом характере. Как всякое коммерческое издание, издание содержал «товар» на все профессии и вкусы, композиция каждого журнального номера идеально подчеркивала эту особенность издания.
Но в случае, если в отделе сельского хозяйства и промышленности сотрудничали многие известный ученые, то в литературном отделе хозяйничал фактически сам Сенковский (особенно на третьем году существования издания). Его редакторские правила сформулированы им самим достаточно открыто: «У “Библиотеки для чтения” имеется таковой ящик – что уж таиться в этом! – с пречудным механизмом в работы одного чародея, в который стоит лишь положить подобный рассказ, дабы, развернув пара раз рукоятку, рассказ данный перемололся целый, выгладился, выправился и вышел из коробки достаточно приятным и блестящим, по крайней мере четким. Многие, многие им пользуются! В “Библиотеке для чтения” редакция значит редакция в полном смысле этого слова, другими словами сообщение доставленному труду принятых в издании форм, предмета и обделки слога, если они требуют обделки…»[38].
Редакторские способы работы Сенковского над текстом читателей и авторов. К роману «Папа Горио» Бальзака он смело приписывает радостное окончание, делая Растиньяка миллионером, поскольку уверен, что для провинциального читателя предпочтительно конкретно такое, радостное окончание романов и повестей. Кардинально был им переделан роман Э. Сю «Парижские тайны» и другие литературные произведения.
О том, как «правит» Сенковский, с возмущением пишет Н.В. Гоголь: «Сенковский уполномочил сам себя властью решить, вязать: марает, переделывает, отрезывает финиши и пришивает другие к поступающим пьесам»[39].
Многие писатели – современники Сенковского, к примеру М. Погодин, Н. Полевой, М. Загоскин и другие, с возмущением пишут о его литературном разбое, о фактах дерзкого, беспардонного вмешательства редактора в авторский текст. Согласно точки зрения K.M. Накоряковой, изучившей редакторскую практику Сенковского, его правила «соответствовали совокупности его теоретических воззрений» и, например, той «теории разговорного языка», под знаком которой проходит вся его критическая работа. Стремясь не смотря ни на что сделать издание занимательным, привлечь к нему как возможно больше читателей, Сенковский решал проблему занимательности единолично, искажая личную манеру авторов[40].
Нельзя не дать согласие с выводами авторов книжки издательства МГУП[41], что в первой трети XIX века редактор наровне с издателем занимает позицию лидера и что именно редактор, его личность, его мастерство во многом определяют успех издания. Конкретно таких редакторов, как О. Сенковский и Н. Греч, которым А.Ф. Смирдин доверил редактирование собственных изданий, современники обвиняли в том, что содержание произведений из?под их редакторского пера далеко не всегда отвечало тем целям, каковые Смирдин ставил. В итоге он разорился, что кроме этого во многом было на совести упомянутых редакторов.
Так, публичное мнение уже тогда признавало позицию лидера редактора в издательском деле, его основную ответственность за успех издания.
броский след в истории редактирования первой трети XIX века покинул А. С. Пушкин. И по сей день его заслуги в разработке теории редактирования будут считаться отечественными писателями, журналистами, издателями, редакторами. Изучению опыта Пушкина?редактора посвящен последовательность монографий, статей, размещённых в периодической печати.
Редакторская деятельность Пушкина началась с января 1830 г., в то время, когда он приступил к должности редактора в «Литературной газете» A.A. Дельвига. Он блестяще выполнил обещание, данное читателям во вступительной статье первого номера газеты: «Знакомить грамотного публику с лучшими произведениями литературы европейской и особенно российской». Лучшие русские писатели группировались около газеты, и Пушкин как редактор стремился всегда расширять круг этих авторов. У Пушкина печатались Д. Давыдов, Ф. Глинка, Е. Баратынский, П. Катенин, И. Языков и многие другие популярные русские писатели.
«Литературная газета» существовала недолго, но современникам она запомнилась в большинстве случаев благодаря своим критическим статьям. В отделе «Библиография» систематично печатались критико?библиографические материалы на все большие произведения художественной литературы, вышедшие сейчас. Тем самым редактор стремился оказать помощь читателю разобраться в существе этих произведений, сориентировать читателей на осмысление лучшего и полезного в них, т. е. был воспитателем читательского вкуса.
Пушкин как редактор «Литературной газеты» вел неравную борьбу с реакционной продажной прессой и в первую очередь с одним из ее фаворитов – редактором проправительственной газеты «Северная пчела» Ф. Булгариным, что являлся агентом III отделения, в особенности этого не скрывая. Помимо этого, Булгарин знал, что практически все участники «Литературной газеты» в свое время пребывали в хватает близких отношениях с декабристами, и исходя из этого газета воспринималась правительством и современниками как орган русского просвещенного дворянства, политической оппозиции правительству. Политическая неблагонадежность Пушкина?редактора была основной темой постоянных намеков в публикациях Булгарина в собственной газете, в противном случае и откровенных доносов шефу жандармов Бенкендорфу.
И не смотря на то, что настойчивости и терпения в проведении собственных взоров Пушкину хватало, борьба была неравной. «Литературная газета» просуществовала только до середины 1831 г.
В конце 1835 г. Пушкин выхлопотал разрешение на издание четырех томов «статей чисто литературных (как?то: повестей, стихотворений etc.), исторических, ученых, кроме этого критических иностранной словесности и разборов русской»[42].
«Современник» и был разрешён как литературный сборник, выходящий четыре раза в год. Внешним видом он напоминал альманах, имея всего два отдела – «Стихотворения» и «Проза». Громадной заслугой Пушкина как редактора и издателя «Современника» было то, что он сумел перевоплотить литературный сборник в публично?литературный издание со всеми характерными для для того чтобы издания материалами: в «Современнике» помещались не только художественные произведения, критика, библиография, статьи по теории и истории литературы, но и статьи, по вопросам современной политики, экономики, отечественной истории, в которых велась острая полемика с реакционными журналистами.
Пушкин?редактор и издатель проделал огромную работу по сплочению около издания лучших авторов. В «Современнике» приняли участие узнаваемые писатели – Жуковский, Гоголь, Вяземский, В.Ф. молодые и Одоевский начинающие писатели – Ф. Тютчев, Н. Дурова, А. Кольцов. Он вел переговоры о сотрудничестве в издании ссыльного Кюхельбекера, и сосланного за сообщение с декабристами историка В. Сухорукова. В осеннюю пору 1836 г. Пушкин решил пригласить на работу в издание В. Белинского.
Стремясь привлечь к изданию лучшие литературные и научные силы и всемерно содействуя профессионализации писательского труда, Пушкин начал выплачивать сотрудникам большой по тому времени авторский гонорар – 200 рублей за печатный страницу.
редактор и Издатель «Современника» проявлял громадную строгость при отборе произведений к печати. Он забраковал стих князя Шаликова «К портрету Карамзина», последовательность произведений В.Ф. Одоевского, целую «кипку статей», взятую от М. Погодина, пара другие произведения и рецензий Гоголя очень именитых авторов[43].
Разглядывая деятельность Пушкина?редактора, в первую очередь направляться отметить его бережное отношение к творчеству автора. Возможно с уверенностью утверждать, что Пушкин был основателем определенного направления в редакторском деле, признанного и в дореволюционной, и в советской республики, в то время, когда маститые писатели помогали подготовке молодых талантливых авторов, видя в этом один из способов служения предстоящему формированию отечественной литературы. Ниже мы разглядим эту тенденцию на примерах творчества Н. Некрасова, М. Салтыкова?Щедрина, А. Чехова, В. Короленко, К. Чуковского, М. других писателей и Горького.
Пушкин не только редактировал произведения начинающих авторов, но и содействовал публикации многих из них. Широко известен, к примеру, тот факт, что Пушкин имел яркое отношение к появлению записок известной участницы Отечественной войны 1812 года – «кавалерист?женщины», как ее именовали современники, Н.Дуровой. Конкретно Пушкин уговорил ее написать о том, что она заметила на войне. Яркое отношение имел Пушкин и к появлению в печати мемуаров известного актера М.С. Щепкина, потому что он собственной рукой написал первые строки этих мемуаров: «Записки актера Щепкина. Я появился в Курской губернии Обоянского уезда, в селе Красном, что на речке Пенка»[44].
По честному замечанию K.M. Накоряковой, лучшая школа для редактора – анализ редакторских поправок и замечаний Пушкина[45]. Пушкин высоко ценил творчество Батюшкова и вычислял этого поэта одним из собственных литературных преподавателей. Но, восхищаясь музыкальностью стихов и гармонической точностью Батюшкова, Пушкин не закрывал глаза и на их недочёты. Экземпляр принадлежавшего ему сборника произведений Батюшкова испещрен заметками, знакомство с которыми воображает громадный интерес для работников литературного труда.
«Испытания в прозе и стихах» Батюшкова, изданные в октябре 1817 г., были объектом пристального редакторского внимания Пушкина. Более 160 замечаний сделано поэтом на страницах второго тома «Опытов», содержащих стихи самого Батюшкова. Время от времени эти пометы складываются из одного слова, время от времени занимают пара строчков. Из общего количества помет более тридцати похвален : «замечательно», «быстро», «прелесть» и др. Если судить по ним, Пушкин более всего ценил в поэзии Батюшкова ее музыкальность: «Последние стихи славны собственной гармонией» («Воспоминание»), «совершенство и Прелесть – какая гармония!» («Тень приятеля»), «Гармония очаровательна» («Мои пенаты») и др.
Более тридцати помет высказывают недовольство Пушкина отдельными стихами, словами и строками. Он пишет: «слабо», «вяло», «дурно», «пошло», «какая дрянь!», «линия знает, что такое!», «что за детские стихи!» и т. п. Помимо этого, строф и десятки строк Пушкин выделил, перечеркнул, забрал в скобки, тем самым выяснив к ним собственный отношение. К примеру, у Батюшкова имеется строки: «Так ландыш под серпом убийственным жнеца склоняет голову и вянет…» Пушкин исправил автора: «Не под серпом, а под косою: ландыш растет на рощах и лугах – не на пашнях засеянных».
Несообразность увидел Пушкин и в стихотворении Батюшкова «Мои пенаты»: в том месте были, не считая пенат (как назывались в римской Империи всевышние – покровители домашнего очага), упомянуты норы, кельи, двуструнная балалайка, на которой играется солдат, и другое. Пушкин по этому поводу увидел: «Основной порок в сем прелестном послании имеется через чур явное смешение древних обычаев миф[ологии] с обычаями обитателя подмосковной деревни. Музы – существа совершенные. Христианское воображение отечественное к ним привыкло, но норы и келии, где лары расставлены, через чур переносят нас в греч[ескую] хижину, где с неудовольствием находим стол с изорванным сукном и перед камином суворовского воина с двуструнной балалайкой. Это все друг другу через чур противоречит»[46].
замечания и Поправки Пушкина к указанному произведению носят самый всевозможный темперамент. Пушкин показывал не только на несообразности и смысловые ошибки, но и на неточности с позиций грамматики: «Средь бурей судьбе и болезнь», написано у Батюшкова в стихотворении «Воспоминание». Пушкин, выделив слова, исправил на полях: «Бурь, недугов».
Он отмечает нехорошие рифмы: драгоценен – уверен, усердным – милосердым, невозвратно – приятный, любимец – крылец, томный – подобный, несходен – неспособен, безмолвных – единокровных, благосклонен – вероломен и др.[47]
Так, на приведенных примерах правки Пушкина видны его требования к существу редакторского труда, выраженные в двух тезисах либо положениях:
1) «краткость и Точность – вот первые преимущества прозы. Она требует мыслей и мыслей – без них блестящие выражения ни к чему не помогают».
2) «Подлинный вкус состоит не в безотчетном отвержении для того чтобы?то слова, для того чтобы?то оборота, но в сообразности и чувстве соразмерности»[48].
не меньше требовательным Пушкин?редактор был и к прозаическим произведениям. Манерность, народности и отсутствие простоты, искусственность, цветистость высказываний, погоня за архаическими выражениями приводят к и едкие насмешки. Особенно без шуток Пушкин доходил к языку исторической прозы. Он с огромным интересом знакомился с записками, мемуарами и другими историческими документами. Многие историки, филологи детально изучали, как Пушкин трудился над «Историей Пугачева». Он весьма осторожно относился к источникам, каковые довольно часто помещал в приложении. Но, трудясь над текстом, он шепетильно его редактировал, причем обычно несколько раз. В первую очередь, он ликвидировал архаизмы синтаксиса и лексики, перенося динамику действия от качественных слов на глагол, заменяя довольно часто сложные предложения на простые.
Весьма интересно сравнить два текста – исторический его вариант и документ по окончании правки Пушкина.
В этом отрывке стремительность действия, динамика переданы сжатыми нераспространенными предложениями. Цифра «25», неуместная в литературном изложении передана словами[49].
Эти маленькие примеры разрешают сделать вывод о высоком профессионализме Пушкина?редактора. Методика редакторской работы Пушкина над текстом весьма поучительна для опыта работы современного редактора.