Параллелизм (от греч. ?????????? — рядом идущий) — потребление однообразных либо сходных элементов, сопоставляемых по их близости либо по контрасту: звуков, значений, ритма сюжетных линий. Чаще, но, параллелизм рассматривается как фигура поэтической речи, один из видов повтора. Для уподобления явлений создаются однотипные высказывания о них — синтаксически однородные, лексически либо ритмически сближенные либо противопоставленные.
Поэтическая фигура может состоять как из двух, так и из большего количества параллельных образов:
«— Как в двадцать лет
Силенки нет, —
Не будет, и не ожидай.
— Как в тридцать лет
Рассудка нет, —
Не будет, так ходи.
— Как в сорок лет
Зажитка нет, —
Так дальше не смотри…
(А. Т. Твардовский.
«Страна Муравия»)
Синонимический параллелизм встречаем в русских народных песнях, в карельской «Калевале», «Песне о Гайавате» Г. У. Лонгфелло:
Только одно определил он горе,
Только одну скорбь изведал.
(Перевод И. А. Бунина)
А вот параллелизм, выстроенный на противопоставлении:
От вторых мне хвала — что зола,
От тебя и хула — похвала.
(А. А. Ахматова)
В большинстве случаев параллелизм строится на сопоставлении действий и уже на данной базе — лиц (либо предметов) и событий. Члены параллелизма смогут относиться к одной сфере судьбы (к примеру, волны и звезды: «В светло синий небе звезды блещут, / В светло синий море волны хлещут»), но чаще к разным сферам, как, к примеру, в стихотворении М. Ю. Лермонтова «Волны и люди». В этом случае из разнородных элементов создается единый поэтический образ, причем второй параллельный последовательность относится к главному предмету изображения, а первый — к запасному.
В русской песне картина природы является средством для передачи людских переживаний. Изображенное явление природы лишь как бы припоминается, а переживания и невидимые чувства являются той действительностью, для воспроизведения которой и создан параллелизм. Сходство между двумя явлениями не столько внешнее, сколько внутреннее: они сближены по тому неспециализированному впечатлению, которое вызывают сопоставляемые образы. Узнаваемый критик А. Н. Веселовский назвал таковой параллелизм психотерапевтическим и дал его подробное описание в работе «Психотерапевтический его формы и параллелизм в отражениях поэтического стиля». В фольклоре данный вид параллелизма видится чаще всех других художественных средств, за исключением лишь эпитета.
Устойчивость аналогичных пар ведет к тому, что первый образ, окруженный постоянным эмоционально-смысловым ореолом, приводил к необходимому представлению кроме того тогда, в то время, когда вторая, обозначающая человеческое переживание, часть параллели опускалась.
Образ со временем получает последовательность новых функций. Обычно это зачин, эмоциональный ключ к последующей картине, часто и ко всей песне. Появляется некая недоговоренность, создается лирический подтекст, основанный на впечатлении, что сопоставляемые явления находятся между собой в прочной связи. Подчас композиция всей песни может свестись к параллелизму, в особенности в случае, если эта песня мала по размеру (русская частушка, польский краковяк, украинская коломийка). Во многих случаях первой части параллелизма как бы возвращается его действительность, но уже не мифологическая, а сюжетно-художественная; она изображает место либо время действия, как, к примеру, в украинской песне:
Ой, взойди, взойди ты, зоренька вечерняя.
Ой, выйди, выйди, девчоночка моя верная.
Отталкиваясь от фольклорной образности, поэты находят собственные уникальные параллельные последовательности. У настоящего поэта самобытно звучит кроме того параллелизм, в котором использованы классические образы. Так, М. В. Исаковский смело сочетает в одном параллелизме образы двух противоположных эмоциональных последовательностей — радостного и грустного:
Расцветали груши и яблони,
Поплыли туманы над рекой.
Выходила на берег Катюша,
На большой берег, на крутой.
Особенное место в поэзии многих народов занимает отрицательный параллелизм («антипараллелизм»). Вот начало популярной сербской народной баллады в переводе А. С. Пушкина:
Что белеется на горе зеленой?
Снег ли то, али лебеди белы?
Был бы снег — он уж бы растаял,
Были б лебеди — они б улетели.
То не снег и не лебеди белы,
А шатер Аги Асан?аги.
Двухчастная отрицательная конструкция — без первого утверждения — в русском песенном фольклоре с его сильно выраженным монологизмом очевидно преобладает над трехчастной, прямо либо косвенно тяготеющей к диалогу. Конкретно в этом виде её охотнее всего и воспроизводят русские поэты:
Не ветер бушует над бором.
Не с гор побежали ручьи,
Мороз-воевода дозором
Обходит владенья собственные.
(Н. А. Некрасов.
«Холод, Красный шнобель»)