Не сами несчастия желательны, но то мужество, с которым они должны быть перенесены.
Nam ubi se pr?paravit et indixit sibi patientiam, non ?que apparet, quantum habeat ver? firmitatis.
В тех случаях, в то время, когда человек подготовился и решился терпеть, он выкажет больше твёрдости, чем у него её имеется на деле.
Non enim pati tormenta optabile est, sed pati fortiter. Illud opto ‘fortiter’, quod est virtus. ‘Quis tamen umquam hoc sibi optavit?’ Qu?dam vota aperta et professa sunt, cum particulatim fiunt, qu?dam latent, cum uno voto multa conpressa sunt. Tamquam opto mihi vitam honestam. Vita autem honesta actionibus variis constat: in hac est Reguli arca, Catonis scissum manu sua vulnus, Rutili exilium, calix venenatus, qui Socrates transtulit e carcere in c?lum. Ita cum optavi mihi vitam honestam, et h?c optavi, sine quibus interdum honesta non potest esse.
Предметом жажд являются не сами бедствия, но то, дабы переносить их мужественно. Нужно именно это «мужественно», которое и имеется добродетель. «Но разве кто-либо хочет себе кроме того и этого?» Имеется жажды явные во всех подробностях, и, наоборот того, имеется жажды скрытые, подразумеваемые под одним каким-либо словом. Так, к примеру, хотят праведной судьбе. Но праведная судьба слагается из многих элементов: темница и тут Регула, и суицид Катона, и ссылка Рутилия, и чаша яду, перенесшая Сократа из колонии на небо. Захотев себе праведной жизни, я захотел себе и всего этого, поскольку в противном случае жизнь не была бы праведна.
Dubitas, an optimum est memorabilem mori et in aliquo opere virtutis?
Несомненно, замечательно погибнуть со славой в доблестном деле.
Cum aliquis tormenta fortiter patitur, omnibus virtutibus utitur. Fortasse una in promptu sit et maxime appareat patientia. Ceterum illic est fortitudo, cujus patientia et perpessio et tolerantia rami sunt. Illic est prudentia, sine qua nullum initur consilium, qu? suadet, quod effugere non possis, quam fortissime ferre. Illic est constantia, qu? deici loco non potest et propositum nulla vi extorquente dimittit. Illic est individuus ille comitatus virtutum: quicquid honest fit, una virtus facit, sed ex consilii sententia. Quod autem ab omnibus virtutibus conprobatur, etiam si ab una fieri videtur, optabile est.
В том, кто мужественно переносит страдания, возможно, присутствуют все добродетели, и лишь одно терпение у всех на виду и кидается в глаза. Но тут играет роль и мужество с его следствиями – терпением, твёрдостью и выносливостью. благоразумие и Тут, без которого не имеет возможности явиться убеждение, что то, чего нельзя избегнуть, направляться переносить мужественно. постоянство и Тут, которое не разрешает отказываться от намеченной цели и бросать собственное место, не обращая внимания на все старания враждебной силы. Словом, тут целый хор неразлучных между собой добродетелей: всё, что праведно, совершается одною какою-либо добродетелью, но с одобрения всех других. Того же, что одобрено всеми добродетелями, направляться желать, хотя бы и казалось, что тут участвует лишь одна из них.
Nihil habere, ad quod exciteris, ad quod te concites, cujus denuntiatione et incursu firmitatem animi tui temptes, sed in otio inconcusso jacere non est tranquillitas: malacia est.
Не иметь в жизни никаких желаний и стремлений, не знать никаких случаев, в которых бы испытывалась твёрдость духа, но всегда пребывать в невозмутимом бездействии – это не самообладание, а расслабленность.
Vis tu cogitare id in manibus esse consilium, ad quod fama non pertinet!
Неужто ты думаешь, что вероятен какой-либо поступок, о котором бы не делали выводы вкривь и вкось?
Quanta dementia est vereri, ne infameris ab infamibus?
Нелепо опасаться, что о тебе сообщат дурно плохие.
Tu vero metuenda declina. Quidquid consilio prospici potest, prospice. Quodcumque l?surum est, multo ante quam accidat speculare et averte. In hoc ipsum tibi plurimum conferet fiducia et ad tolerandum omne obfirmata mens.
Не мешает ликвидировать опасности. Что возможно предвидеть умом, направляться предвидеть. Старайся за довольно много вперёд предугадать опасность и отклонить её. Для данной самой цели тебе довольно много послужит твой ум и твоя твёрдость, закалённый в перенесении всяких бедствий.
Potest fortunam cavere, qui potest ferre. Certe in tranquillo non tumultuatur. Nihil est nec miserius nec stultius quam pr?timere. Qu? ista dementia est malum suum antecedere?
Кто может переносить несчастия, может всё-таки остерегаться их. Он не волнуется лишь на протяжении подлинного самообладания. Потому что нет ничего горестнее и нелепее, как опасаться вперёд. Подлинное сумасшествие – предвкушать зло.
какое количество metus sequitur. Nec miror ista sic ire: utrumque pendentis animi est, utrumque futuri exspectatione solliciti. Maxima autem utriusque causa est, quod non ad pr?sentia aptamur, какое количество cogitationes in longinqua pr?mittimus. Providentia, maximum bonum condicionis human?, in malum versa est.
Ужас стережёт надежду. И в этом нет ничего необычного. Оба эмоции – итог напряжения нервов, оба вызываются ожиданием будущего. Главная причина обоих эмоций в том, что мы не ограничиваемся настоящим, но направляем отечественные помыслы на будущее. Таким-то образом предусмотрительность, в которой наилучший залог людской благополучия, способна обращаться во зло.
Fer? pericula, qu? vident, fugiunt; cum effugere, secur? sunt: nos et venturo torquemur et pr?terito.
Животные бегут от опасности, но лишь избегнут её, успокаиваются; мы же, люди, мучимся и настоящим, и прошедшим.
Cupiditatium finis etiam ad timoris remedia proficit. Desines timere, si sperare desineris.
Ничего не хотеть – верное средство против страха. Прекратишь опасаться, в случае, если прекратишь сохранять надежду.
Ex istis, qu? terribilia videntur, nihil est invictum. Singula vicere jam multi.
Из всего того, что тебе думается страшным, нет ничего непреодолимого. Кое-что из этих кошмаров уже преодолели раньше разные люди.
Facilius enim crescit dignitas quam incipit. Pecunia quoque circa paupertatem plurimum mor? habet, dum ex illa erepat h?ret.
На пути к отличиям и почестям всего тяжелее начало. Совершенно верно кроме этого и достаток растёт всего медленнее, пока человек близок к бедности, а раз он из неё вырвется, оно отправится расти стремительнее.
Fama vocem utique desiderat, claritas potest etiam citra vocem contingere contenta judicio.
Для известности нужны слова, для славы же – нет. Потому что слава, ограничиваясь лишь мнением людей, возможно достигнута и кроме речи.
Licet enim vir bonus taceat, sed aliquem judicet dignum laude esse, laudatus est.
В случае, если хороший человек и молчит, но вычисляет кого-либо хорошим похвалы, то это всё равняется, как если бы он уже похвалил его.
Quid intersit inter claritatem et gloriam dicam: gloria multorum judiciis constat, claritas bonorum.
Между знаменитостью и славою имеется следующая отличие: для знаменитости необходимо одобрение многих людей, для славы – хороших.
Cogita, quantum nobis exempla bona prosint: scies magnorum virorum non minus pr?sentiam esse utilem quam memoriam.
Отыщи в памяти, какую пользу приносят нам примеры хороших людей, и ты осознаешь, что память о них столь же нужна, как и самое присутствие их.
Quidni ego magnorum virorum et imagines habeam incitamenta animi et natales celebrem? Quidni ego illos honoris causa semper appellem? Quam venerationem pr?ceptoribus meis debeo, eandem illis pr?ceptoribus generis humani, a quibus tanti boni initia fluxerunt.
О, я готов хранить изображения великих людей, дабы они наполняли душу мою восхищением, и праздновать дни их рождения. Для чего не принято призывать их имена в молитвах! Должно почитать этих наставников человечества, покинувших по себе столько славных открытий, в такой же мере, в какой мы чтим отечественных собственных наставников.
Proice omnia ista, si sapis, immo ut sapias, et ad bonam mentem magno cursu ac totis viribus tende. Si quid est, quo teneris, aut expedi aut incide.
Отложи всё житейское, если ты умён, в случае, если же ещё нет, то чтобы стать умным, и стремись приложив все возможные усилия и всеми средствами к совершенствованию. Старайся избавиться от всего, что задерживает тебя на этом пути.
Si sapis, sis apis.
Если ты умный, то будь трудолюбивым, как пчела.
Mihi certe multum auferre temporis solet contemplatio ipsa sapienti?: non aliter illam intueor obstupefactus quam ipsum interim mundum, quem s?pe tamquam spectator novus video. Veneror itaque inventa sapienti? inventoresque: adire tamquam multorum hereditatem juvat. Mihi ista adquisita, mihi laborata sunt. Sed agamus bonum patrem famili?: faciamus ampliora, qu? accepimus. Major ista hereditas a me ad posteros transeat. Multum adhuc restat operis multumque restabit, nec ulli nato post mille s?cula pr?cludetur occasio aliquid adhuc adiciendi.
Я лично готов тратить довольно много времени на созерцание мудрости: я кроме этого восторженно созерцаю её, как созерцал бы отечественный мир, если бы видел его в первоначальный раз. По большому счету, я уважаю научные открытия и тех, кто их делает. Мне приятно вступать в права наследства столь многих мудрецов. Для меня они искали, для меня трудились. И я желаю выказать себя хорошим хозяином. Умножу полученное мною, и наследство, возросшее моими трудами, перейдёт к потомкам. Ещё довольно много остаётся дела, и довольно много останется его по окончании. Кроме того через тысячу столетий не устранится возможность прибавить что-либо новое к тому, что уже имеется.
Multum egerunt, qui ante nos fuerunt, sed non peregerunt.
Довольно много совершили те, кто жили раньше нас, но они не переделали всего.
Licebit tuto vadere, quod magis necessarium est per se eunti et suam sequenti на следующий день. Non ergo sequor priores? Facio, sed permitto mihi et invenire aliquid et mutare et relinquere. Non servio illis, sed adsentior.
Я могу итти один, что очень нужно для того, кто желает итти сам по себе и следовать по собственному пути, поскольку, не смотря на то, что я иду по дороге, проложенной раньше меня, но я разрешаю себе и самому обнаружить что-то собственное, изменяя и отбрасывая кое-что из того, что достигнуто моими предшественниками: я соглашаюсь с ними, но не покоряюсь им раболепно.
Magna какое количество spatiosa res est sapientia. Vacuo illi loco opus est: de какое количество humanisque discendum est, de pr?teritis de futuris, de caducis de ?ternis.
Предмет мудрости велик и пространен. Для неё нужно довольно много времени. Приходится обучаться и людской и божескому, и прошедшему и будущему, и преходящему и вечному.
Repr?sentat opes sapientia, quas cuicumque fecit supervacuas, dedit.
Мудрость заключает в себе подлинное достаток, которым она награждает всякого.
Nil sapienti? odiosius acumine nimio est.
Ничто так неотвратительно мудрости, как мудрствование.
[Для мудрости нет ничего ненавистнее хитрости.]
Persevera ut c?pisti et на данный момент potes propera, quo diutius frui emendato animo et conposito possis. Frueris quidem etiam dum emendas, etiam dum conponis. Alia tamen illa voluptas est, без звучно? percipitur ex contemplatione mentis ab omni labe pur? et splendid?.
Продолжай, как начал, и спеши: чем скорее усовершенствуешь и разовьёшь собственную душу, тем продолжительнее будешь наслаждаться. Действительно, имеется удовольствие и в самом ходе развития и совершенствования. Но значительно высшее удовольствие содержится в самосознании ума, свободного от всяких слабостей и блещущего чистотою.
Primum argumentum conposit? mentis existimo posse быстро et secum morari.
Лучшим показателем уравновешенного ума я считаю уменье сосредоточиваться и терпеливо ожидать.
какое количество hoc ipsum argumentum в один раз in melius translati animi, quod vitia sua, qu? adhuc ignorabat, videt. Quibusdam ?gris gratulatio fit, cum ipsi ?gros se esse senserunt.
Уже да и то ясный показатель совершенствования, в случае, если подмечаешь в себе недочёты, о которых прежде и не подозревал. Для многих больных довольно много значит уже сознание собственной болезни.
Dubia plus torquet mala.
Малоизвестное больше всего мучит.
Dissice et conculca ista, qu? extrinsecus splendent, qu? tibi promittuntur ab alio vel ex alio, ad verum bonum specta et de tuo gaude. Quid est autem hoc ‘de tuo’? Te ipso et tui optima parte.
Презри и кинь всё, что прельщает нас извне, всё, что тебе обещают другие: стремись к подлинному благу и обнаружь собственные эйфории лишь в том, что твоё, другими словами, в себе самом и притом в лучшей части себя.
Sequere illum impetum animi, quo ad optima qu?que calcatis popularibus bonis ibas.
Следуй же порыву собственной души, влекущей тебя ко всему лучшему, презрев то, что считается за благо толпою.
Quemadmodum sine mixtura lucis nihil splendidum est, nihil atrum, nisi quod tenebras habet aut aliquid in se traxit obscuri, quemadmodum sine adjutorio ignis nihil calidum est, nihil sine aлre frigidum: ita honesta et turpia virtutis ac maliti? societas efficit. Quid ergo est bonum? Rerum scientia. Quid malum est? Rerum imperitia. Ille prudens atque artifex pro tempore qu?que repellet aut eliget. Sed nec qu? repellit timet, nec miratur qu? направляться, si modo magnus illi et invictus animus est.
Как без света нет блеска, без темноты либо тени нет тёмного, без огня нет тепла, без ветра – прохлады, так добропорядочное и низкое зависит от порока и примеси добродетели. Но благо – в познании вещей, а зло – в невежестве. Человек умелый и искусный, смотря по событиям, одно отвергает, второе принимает. Но он не опасается того, что отвергает, и не поклоняется тому, что принимает, в случае, если дух его велик и непреклонен.
Tutum iter est, jucundum est, ad quod natura te instruxit. Dedit tibi illa, qu? si non deserueris, par deo surges. Parem autem te deo pecunia non faciet: deus nihil habet. Pr?texta non faciet: deus nudus est. Fama non faciet nec ostentatio tui et in populos nominis dimissa notitia: nemo novit deum, multi de illo male existimant, et inpune. Non turba servorum lecticam tuam per itinera urbana ac peregrina portantium: deus ille maximus potentissimusque ipse vehit omnia. Ne forma quidem et vires beatum te facere possunt: nihil horum patitur vetustatem. Qu?rendum est, quod non fiat in dies ejus, quoi non possit obstari. Quid hoc est? Animus, sed hic rectus, bonus, magnus. Quid aliud voces hunc quam deum in corpore humano hospitantem? Hic animus tam in equitem Romanum quam in libertinum, quam in servum potest cadere. Quid est enim eques Romanus aut libertinus aut servus? Nomina ex ambitione aut ex injuria nata. Subsilire in c?lum ex angulo licet. Exurge modo ‘et te quoque dignum finge deo’.
Путь к этому благу надёжен и приятен, и природа сама снарядила тебя в путь. Она дала тебе всё нужное чтобы стать равным Всевышнему, в случае, если лишь ты сам не растерял её даров. Так как не деньги делают равным Всевышнему – у Всевышнего их нет; и не должностное платье – потому что Всевышний наг; и не слава, не почести, не популярность в чужих государствах – Всевышнего нет человека, который знает; многие думают о Нём дурно, и Он не мстит за это; и не масса людей рабов, несущих твои носилки по муниципальным проезжим и улицам дорогам: Всевышний – величайший и могущественнейший – сам всё несёт на себе. И не красота, и не физические силы смогут сделать тебя блаженным – оне не выдерживают старости. Ищи того, что не портится со временем, чего нельзя расхитить и сломать. А такими особенностями владеет душа, но душа прямая, хорошая, великая. А как назвать её в противном случае, как не всевышним, обитающим в людской теле? Такая душа может встретиться как у римского наездника, так и у раба и вольноотпущенника. Потому что и римский наездник, и вольноотпущенник, и раб – только безлюдные имена, измышлённые несправедливостью и честолюбием. Попасть на небо возможно из любого места. Воспрянь же духом и сделайся равным бессмертным.
Si hominem videris interritum periculis, intactum cupiditatibus, inter adversa felicem, in mediis tempestatibus placidum, ex superiore loco homines videntem, ex ?quo deos: non subibit te veneratio ejus?
Если ты встретишь человека, остающегося бесстрашным среди опасностей, чуждого страстей, радостного при самых бедственных событиях, спокойного среди волнений и бурь, относящегося к людям как верховный и к всевышним – как равный, разве не охватит тебя благоговение перед ним?
Rationale enim animal est homo. Consummatur itaque bonum ejus, si id inplevit, cui nascitur. Quid est autem, quod ab illo ratio h?c exigat? Rem facillimam, secundum naturam suam vivere. Sed hanc difficilem facit communis insania: in vitia alter alterum trudimus. Quomodo autem revocari ad salutem possunt, quos nemo retinet, populus inpellit?
Человек имеется существо разумное. А потому он достигает высшего блага, в случае, если делает собственное прямое назначение, для которого появился. Чего же требует от него разум? Самой лёгкой вещи – жить сообразно с природой. Лишь неспециализированное сумасшествие сделало это тяжёлым. Мы сами вовлекаем друг друга в пороки. И как призвать ко спасению тех, которых никто не удерживает от смерти, а масса людей влечёт к ней!
Omnia ad rationem revocanda sunt.
Во всех событиях направляться сообразоваться с разумом.
Explicandus est animus et qu?cumque apud illum направляться sunt, subinde excuti debent, ut parata sint, quotiens usus exegerit.
Необходимо иногда разворачивать собственную память и перетряхать то, что в ней сложено, чтобы иметь необходимые сведения всегда, как они потребуются.
Talem animum nostrum esse volo: mult? in illo artes, multa pr?cepta sint, multarum ?tatum exempla, sed in unum conspirata. ‘Quomodo’ inquis ‘hoc effici poterit?’ Adsidua intentione: si nihil egerimus nisi ratione suadente. Hanc si audire volueris, dicet tibi: relinque ista jamdudum, ad qu? discurritur. Relinque divitias, aut periculum possidentium aut onus. Relinque corporis atque animi voluptates: molliunt et enervant. Relinque ambitum: tumida res est, vana, ventosa, nullum habet terminum, tam sollicita est, ne quem ante se videat, quam ne quem post se.
Отечественный разум обязан хранить в себе многие способности, многие знания, опыт многих столетий, но всё это должно составлять одно целое. Если ты захочешь руководствоваться его рекомендациями, он сообщит тебе: «Кинь всё, к чему пытается масса людей. Кинь богатства – они либо обстоятельство опасностей, либо бремя для обладающих ими. Откажись от страстей, как телесных, так и духовных: оне изнеживают и истощают. Покинь честолюбие: это вещь безлюдная, суетная, неверная, не имеющая пределов, тревожащаяся тем, что кто-нибудь направляться сзади нас либо идёт в первых рядах».
Illud non est quod te inpediat, quo minus de nobis bene speres. Quod malitia nos jam tenet, quod diu in possessione nostri est: ad neminem ante bona mens venit quam mala. Omnes pr?occupati sumus.
Нечего опасаться, что тебе может помешать самая давность твоих недочётов. Никому не получалось иметь праведную душу ранее неправедной. Все мы были предвосхищены злом.
Inperfectis adhuc interscinditur l?titia, sapientis vero contexitur gaudium, nulla causa rumpitur, nulla fortuna, semper et ubique tranquillus est. Non enim ex alieno pendet nec favorem fortun? aut hominis expectat. Domestica illi felicitas est; exiret ex animo, si intraret: ibi nascitur. Aliquando extrinsecus, quo admoneatur mortalitatis, intervenit, sed id leve et quod summam cutem stringat. Aliquo, inquam, incommodo adflatur: maximum autem illud bonum est fixum.
Веселье неразвитых людей возможно нарушено, но радость мудреца постоянна, и не может быть сломана никакими случайностями, никакими превратностями судьбы. Мудрец в любой момент и везде спокоен. Потому что он не зависит от вторых и не ожидает милости ни от судьбы, ни от людей. Его счастье – его собственное; он имел возможность бы лишиться его, в случае, если б оно вошло извне, но оно появилось в него самого. Время от времени извне что-либо напоминает ему о бренности, но это напоминание так ничтожно, что чуть задевает его снаружи. Он может испытывать кое-какие неудобства, но подлинное его счастье прочно.
Hoc, inquam, interest inter consummat? sipienti? virum et alium procedentis, quod inter sanum et ex morbo gravi ac diutino emergentem, cui sanitatis loco est levior accessio: hic nisi adtendit, subinde gravatur et in eadem revolvitur, sapiens recidere non potest, ne incidere quidem amplius. Corpori enim ad tempus bona valetudo est, quam medicus, etiam si reddidit, non pr?stat, s?pe ad eundem, qui advocaverat, excitatur: animus semel in totum sanatur.
Между мудрецом, постигшим мудрость, и учеником такая отличие, как между здоровым человеком и выздоравливающим по окончании серьёзной и продолжительной болезни; последний принимает за здоровье возрастание собственных сил. Если он будет хоть какое количество-нибудь неосторожен, он опять заболеет, и заболевание возвратится. Мудрец же не имеет возможности возвратиться в прошлое больного состояние, ни кроме того заболеть опять. Потому что телесное здоровье даётся на время. Доктор, вернувший его, не имеет возможности сделать его прочным, и довольно часто его кличут вторично к прошлому больному; душа же поправляется раз и окончательно.
Illud maxime revolvo mecum: si corpus perduci exercitatione ad hanc patientiam potest, qua et pugnos pariter et calces non светло синий hominis ferat, qua solem ardentissimum in ferventissimo pulvere sustinens aliquis et sanguine suo madens diem ducat: quanto facilius animus conroborari possit, ut fortun? ictus invictus excipiat, ut projectus, ut conculcatus exsurgat. Corpus enim multis eget rebus, ut valeat: animus ex se crescit, se ipse alit, se exercet.
Невольно приходит на идея, что, в случае, если тело путём постоянных упражнений возможно довести до того, что оно легко переносит и удары в битвах, и ушибы от швыряемых соперниками камней, и может целые дни подвергаться раскалённым лучам солнца, среди удушливой пыли, часто обливаясь собственной кровью, то не значительно ли легче закалить собственный дух, достигнуть того, дабы он безбоязненно переносил удары судьбы а также поверженный во прах и опрокинутый, опять бодро восставал? Так как чтобы иметь здоровое тело, необходимо многое; душа же растёт сама по себе, сама себя питает и развивает.
Si perpendere te voles, sepone pecuniam, domum, dignitatem, intus te ipse considera: nunc qualis sis, aliis credis.
В случае, если желаешь оценить самого себя, ты не должен принимать в расчёт ни денег, ни дома, ни звания. Посмотри вовнутрь себя. До тех же пор ты знаешь, каков ты, только с чужих слов.
Qu?cumque videntur eminere in rebus humanis, quamvis pusilla sint et comparatione humillimorum extent, per difficiles tamen et arduos tramites adeuntur. Confragosa in fastigium dignitatis via est: at si conscendere hunc verticem libet, cui se fortuna summisit, omnia quidem sub te, qu? pro excelsissimis habentur, aspicies, sed tamen venies ad summa per planum.
То, что люди вычисляют большим, в сущности ничтожно и выдаётся только если сравнивать с ещё более ничтожными вещами, а в это же время достигнуть этого возможно лишь с опасностями и большими трудами. Тернист путь, ведущий в обиталище славы. Достигнуть же той вершины, в виду которой бессильна сама будущее и с которой всё, что считается людьми высоким, будет под твоими ногами, возможно по совсем ровному пути.
Ego quid futurum sit, nescio: quid fieri possit, scio. Ex hoc nihil desperabo, totum expecto: si quid remittitur, boni consulo. Fallit me hora, si parcit, sed ne sic quidem fallit. Nam quemadmodum scio omnia accidere posse, sic scio et non utique casura. Utique secunda expecto, malis paratus sum.
Вправду, я не знаю, что будет, но я знаю, что возможно. И я не буду обольщать себя надеждой, что из вероятных бедствий какое-либо минует меня: я буду ожидать всего. В случае, если же какого-либо из них не произойдёт, я буду вычислять это за собственный выигрыш. Итак, для меня в будущем будет обман лишь в том случае, если я буду избавлен от какого-либо бедствия, но и это нельзя считать обманом. Потому что, не смотря на то, что я и знаю, что всё может произойти, но знаю кроме этого да и то, что не всё это обязательно произойдёт. Как я ожидаю благоприятного, так готов встретить и зло.
Quamvis enim virtus discenda sit, tamen non per litteras discitur. Quid est autem, quare existimem non futurum sapientem eum, qui litteras nescit, cum sapientia non sit in litteris? Res tradit, non verba, et nescio an certior memoria sit, qu? nullum extra se subsidium habet.
Не смотря на то, что добродетели необходимо обучаться, но ей обучаются не посредством наук. В действительности, по какой причине бы не имел возможности стать мудрецом тот, кто не может просматривать, в то время, когда мудрость не пребывает в грамотности? Мудрость учит делам, а не словам, и я не уверен кроме того, не будет ли та память твёрже, которая не пользуется никакими внешними пособиями.
Quamcumque partem rerum humanarum divinarumque conprenderis, ingenti copia qu?rendorum ac discendorum fatigaberis. H?c tam multa, tam magna ut habere possint liberum hospitium, supervacua ex animo tollenda sunt. Non dabit se in has angustias virtus: laxum spatium res magna desiderat. Expellantur omnia, totum pectus illi vacet. ‘At enim delectat artium notitia multarum.’ Tantum itaque ex illis retineamus, quantum necessarium est. An tu existimas reprendendum, qui supervacua usibus conparat et pretiosarum rerum pompam in domo explicat: non putas направляться, qui occupatus est in supervacua litterarum supellectile? Plus scire velle quam sit satis, intemperanti? genus est. Quid? Quod ista liberalium artium consectatio molestos, verbosos, intempestivos, sibi placentes facit et ideo non discentes necessaria, quia supervacua didicerunt.
Какой бы области знания ты ни коснулся, везде наткнёшься на огромное число вопросов, каковые нужно изучить и изучить. Чтобы усвоить все эти знания, нужно стараться не быть обузой собственной памяти ничем лишним. Добродетель не даётся узкому уму; великое дело требует для себя простора. Всё нужно кинуть для него. Нужно предаться ему всем сердцем. «Но приятно знать очень многое». Нет, удержим в собственной памяти столько, сколько окажется нужным. Так как ты осуждаешь того, кто запасает себе лишние вещи и наполняет собственный дом ненужными предметами роскоши; тем более обязан ты осудить того, кто собирает себе ненужную умственную утварь. Знать больше, чем необходимо – собственного рода умственное обжорство. В действительности, занятие науками делает нас неинтересными, болтливыми, несносными, развивает в нас такое самомнение, что мы не обучаемся уже нужному, в силу того, что выучили лишнее.
Magno impendio temporum, magna alienarum aurium molestia laudatio h?c constat: o hominem litteratum! Simus hoc titulo rusticiore contenti: o virum bonum!
Какою тратою времени, какою скукою для слушателей покупается почётное имя учёного! Не лучше ли удовольствоваться более скромным эпитетом – хорошего человека?
In supervacuis suptilitas teritur: non faciunt bonos ista, sed doctos. Apertior res est sapere, immo simpliciter satius est ad mentem bonam uti litteris, sed nos ut cetera in supervacuum diffundimus, ita philosophiam ipsam. Quemadmodum omnium rerum, sic litterarum quoque направляться laboramus: non vit?, sed schol? discimus.
Отечественное остроумие теряется по мелочам. Имеется довольно много вещей, каковые сделают нас учёнее, но не сделают нас лучше. Мудрость значительно очевиднее а также несложнее. Многим нравится играться словами, и как люди вдаются в излишества в других вещах, так возможно предаваться им и в философии. Мы страдаем от неумеренности во всём, в том числе и в науках: мы обучаемся не для жизни, но для школы.
Satius est supervacua scire quam nihil. Illi non pr?ferunt lumen, per quod acies derigatur ad verum; hi oculos mihi effodiunt.
Но лучше уж знать лишнее, чем не знать ничего. Первое не даёт света, при котором возможно отыскать дорогу к истине, второе совсем исторгает зрение.
Non facile dixerim, utris magis irascar, illis, qui nos nihil scire voluerunt, an illis, qui ne hoc quidem nobis reliquerunt, nihil scire.
Не знаю, на кого больше злиться, на тех ли, каковые желают, дабы мы ничего не знали, либо на тех, каковые не желают дать нам кроме того и этого права – ничего не знать.
Qui licet prudens sit, licet exacto faciat cuncta judicio, licet nihil supra vires suas temptet, non continget illi какое количество illud integrum et extra minas positum, nisi certus adversus incerta est.
Тот, кто умён и всё делает по окончании зрелого размышления, ни при каких обстоятельствах не постарается сделать что-либо, превышающее его силы. Лишь на долю того, кто приготовился против всяких случайностей, выпадает неуязвимое, вне угроз судьбы лежащее благо.
Nam illud verum bonum non moritur, certum est sempiternumque, sapientia et virtus: hoc unum contingit inmortale mortalibus.
Подлинные блага – добродетель и мудрость – не умирают, но вечны и прочны. Они – единственное бессмертное, дешёвое смертным.
Qu?ris quod sit amplissimum vit? spatium? Usque ad sapientiam vivere. Qui ad illam pervenit, attigit non longissimum finem, sed maximum. Ille vero glorietur audacter et dis agat gratias interque eos sibi, et rerum natur? inputet, quod fuit. Merito enim inputabit: meliorem illi vitam reddidit quam accepit.