Достатки ослепляют толпу и привлекают внимание , если они много сосредоточены в одном доме, в случае, если крыша его позолочена, а прислуга отличается красотою и крепким сложением. Такое достаток заставляет о себе сказать. То же, о котором я говорю и которое не зависит от народа и судьбы, доставляет внутреннее довольство.
Nam quod ad illos pertinet, apud quos falso divitiarum nomen invasit occupata paupertas, sic divitias habent, quomodo habere dicimur febrem, cum illa nos habeat. E contratio dicere solemus: febris illum tenet. Eodem modo dicendum est: diviti? illum tenent.
У тех людей, скрытая бедность которых прикрывается фальшивым именем достатка, имеется достаток в том смысле, в каком говорят, что у кого-нибудь лихорадка. В сущности, направляться сказать напротив: «такой-то в лихорадке». Совершенно верно так же нужно сказать и что «таким-то обладают богатства».
Inter reliqua hoc nobis pr?stitit natura pr?cipuum, quod necessitati fastidium excussit. Recipiunt supervacua dilectum: hoc parum decens, illud parum laudatum, oculos hoc meos l?dit. Id actum est ab illo mundi conditore, qui nobis vivendi jura discripsit, ut salvi essemus, non ut delicati. Ad salutem omnia parata sunt et in promptu, delicis omnia misere ac sollicite conparantur. Utamur ergo hoc natur? beneficio inter magna numerando et направляться nullo nomine melius illam meruisse de nobis, quam quia quicquid ex necessitate desideratur, sine fastidio sumitur.
Один из наилучших даров природы пребывает в том, что нужное не надоедает. Наоборот, в том, что лишнее, проявляются капризы: то неприлично, это непохвально, то оскорбляет отечественное зрение. А в это же время, создатель мира, предписавший нам законы судьбы, имел в виду отечественное здоровье, а не изнеженность. Всё нужное для здоровья в любой момент наготове; развлечения же добываются с большим трудом и скудно. Итак, воспользуемся этим благодеянием природы и будем вычислять за один из величайших её даров то, что нужное не надоедает.
Necessarium est parvo adsuescere: mult? difficultates locorum, mult? temporum etiam locupletibus et instructis ad voluptatem prohibentes occurrent. Quidquid vult, habere nemo potest, illud potest, nolle quod non habet, rebus oblatis hilaris uti.
Нужно привыкнуть ограничиваться малым. Довольно часто негативные условия времени либо места мешают выполнению жажды кроме того знатных людей и богатых. Никто не имеет возможности иметь всё, чего захочет; но каждый может не желать того, чего у него нет, и ограничиваться тем, что под руками.
Illa sunt certissima argumenta, qu? ex tempore dedit, si non †tum ?cus molestias, sed placidus aspexit; si non excanduit, non litigavit; si quod dari deberet, ipse sibi non desiderando supplevit et cogitavit aliquid consuetudini su?, sibi nihil deesse.
Самые убедительные доказательства – это те, каковые даются без подготовки. Лишь они смогут дать уверенность в том, что человек способен не только хладнокровно, но кроме того с кротостью переносить неприятности, не злиться, не ссориться, что он способен, не взяв какой-либо вещи, компенсировать её нежеланием её иметь, и считает, что в случае, если ему чего недостаёт в жизни, то этого недостаёт не ему фактически, но его привычкам.
Multa quam supervacua essent, non intelleximus, nisi deesse c?perunt. Utebamur enim illis, non quia debebamus, sed quia habebamus. Quam multa autem paramus, quia alii paraverunt, quia aput plerosque sunt!
Мы лишь тогда бываем способны осознать, как много у нас лишнего, в то время, когда лишимся его. Мы им пользуемся не потому, дабы оно было нужно, но по причине того, что оно у нас имеется. Сколь довольно много вещей мы получаем сами, сколь довольно много приготовляют для нас другие лишь по причине того, что эти вещи имеется ещё у большинства вторых.
Quanta dementia est heredis sui res procurare et sibi negare omnia, ut tibi ex amico inimicum magna faciat hereditas. Plus enim gaudebit tua morte, quo plus acceperit.
Не безумно ли копить имущество для собственного наследника и отказывать себе во всём, зная, что богатое наследство лишь обращает друзей во неприятелей? Потому что, чем больше останется по окончании тебя, тем больше будет радоваться твоей смерти твой наследник.
Ad securitatem non opus est fortuna.
Для самообладания души не нужно богатства.
Ideo adhibebitur prudentia, qu? modum illis aut parsimoniam imponat, quoniam quidem licentia opes suas pr?cipitat atque urget. Nec umquam inmodica durarunt, nisi illa moderatrix ratio conpescuit.
Пускай благоразумие окажет помощь пользоваться этими благами умеренно и бережно; потому что расточительность не так долго осталось ждать исчерпывает собственные богатства, и тогда их не на много хватает. Нужно сберегать их умеряющей силой благоразумия.
Videamus, ne ista, per qu? admirationem parare volumus, ridicula et odiosa sint. Nempe propositum nostrum est secundum naturam vivere: hoc contra naturam est, torquere corpus направляться et faciles odisse munditias et squalorem adpetere et cibis non tantum vilibus uti sed t?tris et horridis. Quemadmodum desiderare delicatas res luxuri? est, ita usitatas et non magno parabiles fugere dementi?.
Нужно заботиться, дабы не казалось забавным и неприятным то, при помощи чего мы желаем добиться восхищения. Так как отечественная цель – жить сообразно с природой. Уродовать же тело, ненавидеть самую нужную опрятность, жить в грязи и имеется не питательную и вкусную пищу, а неприятную и тошнотворную, значит поступать против природы. Как можно считать роскошью рвение к изысканным вещам, так довольно глупо избегать простых и общепринятых удобств.
Qui domum intraverit, nos potius miretur quam supellectilem nostram. Magnus ille est, qui fictilibus sic utitur quemadmodum argento. Nec ille minor est, qui sic argento utitur quemadmodum fictilibus. Infirmi animi est pati non быстро divitias.
Войдя в отечественный дом, пускай дивятся не обстановке, а нам самим. В случае, если имеется величие в том, дабы на глиняной посуде имеется с таким преимуществом, как и на серебряной, то не меньше его и в том, дабы наблюдать на серебро так же равнодушно, как на глину. Лишь узкий ум не имеет возможности примириться с достатком.
Non est quod nos paupertas a philosophia revocet, ne egestas quidem. Toleranda est enim ad hoc properantibus vel fames. Quam toleravere quidam in obsidionibus, et quod aliud erat illis patienti? pr?mium quam in arbitrium non cadere victoris? Quanto hic majus est quod promittitur: perpetua libertas, nullius nec hominis nec dei timor.
Не только бедность, но и самая потребность не может служить помехой для философии. Те, кто пытается к ней, должны бы легче терпеть голод, чем осаждённые в крепости. Так как единственною призом этих последних будет то, что они не попадут в руки победителя. Как же больше этого даёт философия, ведущая за собою бесстрашие и вечную свободу перед богами и людьми.
Sed какое количество necessitates ultim? inciderunt, jamdudum exibit et vita et molestus sibi esse desinet. Si vero exiguum erit et angustum, quo possit vita produci, id boni consulet на данный момент ultra necessaria sollicitus aut anxius venti et scapulis suum reddet et occupationes divitum concursationesque ad divitias cuntium securus l?tusque ridebit.
Если бы мудрец и впал в крайнюю потребность, он в тот же миг прекратил бы быть себе в тягость. А раз у него имеется достаток, хотя бы скудный и жалкий, но на что он может жить, мудрец уже и его сочтёт за благо и, заботясь лишь о самом нужном, сократит потребности в одежде и еде и, довольный собственной судьбой, будет осмеивать ухищрения и труды богачей ищущих богатства.
Vitia sine pr?ceptore discuntur.
Нехорошим поступкам обучаемся без преподавателя.
Nobis quoque militandum est, et quidem genere militi?, quo numquam quies, numquam otium datur. Debelland? sunt in primis voluptates, qu?, ut vides, s?va quoque ad se ingenia rapuerunt. Si quis sibi proposuerit, quantum operis adgressus sit, sciet nihil delicate, nihil molliter esse faciendum.
Мы также на войне, и притом на таковой войне, на которой ни при каких обстоятельствах нет ни отдыха, ни спокойствия. Мы должны вести войну со страстями, а страсти, как видишь, овладевают время от времени кроме того самыми строгими умами. Хоть, кто предначертал себе совершить великое дело, обязан знать, что при исполнении его нельзя быть ни не сильный, ни мягким.
Fortuna mecum bellum gerit: non sum imperata facturus. Jugum non recipio, immo, quod majore virtute faciendum est, excutio. Non est emolliendus animus: si voluptati cessero, cedendum est dolori, cedendum est labori, cedendum est paupertati; idem sibi in me juris esse volet et ambitio et ira: inter tot adfectus distrahar, immo discerpar.
Со мной вести войну сама будущее за то, что я не желаю покориться её велениям. Я не только не согласен подчиниться судьбе, но отвергаю её, а для этого нужна громадная храбрость. Раз поколебавшийся дух уже не в собственности себе: если он уступил страсти, нужно будет уступить скорби, труду и наконец бедности. Равным образом, захочет иметь над ним честолюбие и власть, и бешенство, и он не выдержит напора стольких влияний и погибнет.
Omnia licet foris resonent, dum intus nihil tumultus sit, dum inter se non rixentur cupiditas et timor, dum avaritia luxuriaque non dissideant nec altera alteram vexet. Nam quid prodest totius regionis silentium, si adfectus fremunt?
Пускай снаружи раздаются всевозможные звуки, только бы в душе не было никакой тревоги, только бы в ней не бушевали страсти либо ужас, и не явились во обоюдной неприязни расточительность и скупость. Что пользы в молчании окружающего мира, в случае, если в душе бушуют страсти?
Tunc ergo te scito esse conpositum, cum ad te nullus clamor pertinebit, направляться te nulla vox tibi excutiet, non si blandietur, non si minabitur, не si inani sono vana circumstrepet.
Вычисляй за показатель полного развития, если тебя не будет смущать никакой шум, не будут тревожить никакие голоса, слышатся ли в них льстивые слова либо угрозы, либо легко безлюдные звуки.
Nemo sine vitiis est.
Нет человека свободного от пороков.
Tua, qu? putas rerum, vitia sunt. Qu?dam enim locis et temporibus adscribimus. At illa, quocumque transierimus, secutura sunt.
Те пороки, каковые ты растолковывал внешними событиями, коренятся в тебе самом. Так как часто бывает, что мы приписываем что-либо времени либо месту, а после этого выясняется, что, куда мы ни переселимся, оно последует за нами.
Homines vitia sua et amant simul et oderunt.
Люди сходу и обожают, и ненавидят собственные пороки.
In totum jam per maxima acto viro turpe est etiamnunc deos fatigare. Quid votis opus est? Fac te ipse felicem. Facies autem, si intellexeris bona esse, quibus admixta virtus est, turpia, quibus malitia conjuncta est.
По большому счету, для мужа, подготавливающегося к великим делам, постыдно надоедать всевышним молитвами. К чему молитвы? Устрой себе сам собственное счастье. И ты устроишь его, в случае, если осознаешь, что отлично то, с чем связана добродетель, и дурно то, с чем соединён порок.
Nihil est virtute pr?stantius, nihil pulchrius. Et bonum est et optabile, quicqud ex hujus geritur imperio.
Нет ничего красивее, нет ничего славнее добродетели. И всё, что исходит от неё, – отлично и нужно.
Virtutes discere vitia dediscere est. Eo majore animo ad emendationem nostri debemus accedere, quod semel traditi nobis boni perpetua possessio est: non dediscitur virtus. Contraria enim male in alieno h?rent, ideo depelli et exturbari possunt.
Обучаться добродетели – значит разучиваться пороку. Но тем охотнее должны мы приступить к уничтожению отечественных пороков, что раз привитая добродетель остаётся при нас окончательно. Ей нельзя разучиться. Наоборот того, пороки, фактически, чужды нам: потому их легко оторвать с корнем и кинуть.
Fideliter sedent, qu? in locum suum veniunt. Virtus secundum naturam est, vitia inimica et infesta sunt.
Значительно твёрже держится то, что сидит на своём месте. Добродетель соответствует отечественной природе; пороки враждебны и неприятны ей.
Sed quemadmodum virtutes recept? exire non possunt facilisque earum tutela est, ita initium ad illas eundi arduum, quia hoc proprium inbecill? mentis atque ?gr? est, formidare inexperta. Itaque cogenda est, ut incipiat: deinde non est acerba medicina. Protinus enim delectat, dum sanat. Aliorum направляться post sanitatem voluptas est, philosophia pariter et salutaris et dulcis est.
Не смотря на то, что раз насаждённая добродетель уже не погибнет, и уход за нею лёгок, но, тут и начало тяжело, потому что неразвитой и больной душе характерно опасаться всего нового. Исходя из этого, нужно принудить её к началу. После этого и самое леченье прекратит быть неприятным. Наоборот того, чем потом будет подвигаться выздоровление души, тем более будет она наслаждаться. По окончании выздоровления ей захочется кроме того новых лекарств: философия не только нужна, она – приятна.
Id agere debemus, ut irritamenta vitiorum quam longuissime profugiamus. Indurandus est animus et a blandimentis voluptatum procul abstrahendus.
направляться непременно избегать кроме того самых предлогов к порокам. Нужно закалять собственный дух и удалять его от прельщения страстей.
Quod non vetat lex, hoc vetat fieri pudor.
Чего не запрещает закон, то запрещает сделать стыд.
Omnia enim vitia in aperto leniora sunt: morbi quoque tunc ad sanitatem inclinant, cum ex abdito erumpunt ac vim suam proferunt. Et avaritiam itaque et ambitionem et cetera mala mentis human? tunc perniciosissima scias esse, cum simulata sanitate subsidunt.
Все пороки ослабевают, в то время, когда обнаружатся; так и болезни, клонясь к выздоровлению, выступают наружу и проявляют всю собственную силу. Так же совершенно верно и скупость, и честолюбие и другие душевные пороки тем страшнее, чем более душа, заражённая ими, похожа с виду на здоровую.
Illa tranquillitas vera est, in quam bona mens explicatur.
Лишь такое самообладание прочно, которое обусловлено совестью.
Otiosi videmur, et non sumus. Nam si bona fide sumus, si receptui cecinimus, si speciosa contemnimus, ut paulo ante dicebam, nulla res nos avocabit, nullus hominum aviumque concentus interrumpet cogitationes bonas, solidasque jam et certas. Leve illud ingenium est nec sese adhuc reduxit introrsus, quod ad vocem et accidentia erigitur. Habet intus aliquid sollicitudinis et habet aliquid concepti pavoris, quod illum curiosum facit.
Время от времени, по виду, мы отдыхаем; но этого нет в действительности. Потому что если бы совесть отечественная была спокойна, и если бы мы, вправду, ушли от судьбы, презрев прельщения страстей, то, как я сообщил уже раньше, ничто бы не развлекало нас, никакие голоса, ни птичьи, ни человеческие, не могли бы помешать отечественным важным и глубоким размышленьям. Запрещено назвать сосредоточенным того человека, что готов прислушиваться к случайным звукам и посторонним голосам. Значит, внутри его имеется ещё частица страха и скрытое беспокойство, делающая его интересным.
Maximum putes instrumentum beatж vit? hanc persuasionem, unum bonum esse, в первых рядах honestum est. Nam qui alia bona judicat, in fortun? venit potestatem, alieni arbitrii fit: qui omne bonum honesto circumscripsit, intra se est felix.
Вычисляй лучшим средством для блаженной судьбы убеждение, что отлично лишь то, что праведно. Потому что кто вычисляет благом другие вещи, тот отдаёт себя во власть судьбы и перестаёт принадлежать самому себе. Тот же, кто считает, что все блага заключаются в праведности, радостен сам по себе.
Nihilominus enim magni spiritus est et erecti, exact? prudenti?, indeclinabilis justiti?. Ergo ?que beata est. Beatum enim illud uno loco positum est, in ipsa mente, grande, stabile, tranquillum, quod sine scientia divinorum humanorumque non potest effici.
Праведник в любой момент одинаково велик и возвышен душой, одинаково разумен и неуклонно честен, а следовательно, и одинаково блажен, в силу того, что счастье постоянно живёт в отечественном разуме и в любой момент величественно, прочно и тихо, поскольку основано на познании божеского и человеческого.
Virtus enim convenientia constat: omnia opera ejus cum ipsa concordant et congruunt. H?c concordia perit, si animus, quem excelsum esse oportet, luctu aut desiderio summittitur. Inhonesta est omnis trepidatio et sollicitudo, in ullo actu pigritia. Honestum enim securum et expeditum est, какое количество est, in procinctu stat.
Добродетель должна быть гармонична; все дела её согласуются с нею самой, а эта гармония провалилась сквозь землю бы, если бы душа, которая должна быть возвышенна, поддавалась тоске и печали. Каждый ужас, отчаяние и беспокойство несовместны с праведностью; потому что праведность влечёт за собою самообладание, бодрость, бесстрашие, готовность на бой.
Manebit illi persuasio eadem, nihil illorum malum esse nec dignum, ad quod mens sana deficiat. Omnia, qu? facienda erunt, audaciter facit et prompte. Hoc enim stultiti? proprium quis dixerit, ignave et contumaciter facere, qu? faciat, et alio corpus inpellere, alio animum distrahique inter diversissimos motus. Nam propter illa ipsa, quibus extollit se miraturque, contempta est et ne illa quidem, quibus gloriatur, libenter facit.
Никакое бедствие не имеет возможности поколебать праведный ум. Всё, что мудрец делает, он делает отважно и обдуманно. Лишь дурак небрежен и рассеян и даёт телу направляться одной наклонности, а душе второй, и рассеивается между разными побуждениями: раз испытав презрение за те поступки, от которых дурак ожидал славы, он теряет охоту приниматься и за вправду хорошие дела.
Securitas magna portio est nihil inique facere: confusam vitam et perturbatam inpotentes agunt. Tantum metuunt, quantum nocent, nec ullo tempore vacant. Trepidant enim, cum fecerunt, h?rent: conscientia aliud agere non patitur ac subinde respondere ad se cogit. Dat p?nas quisquis expectat. Quisquis autem meruit, expectat.
Хороший залог для безопасности кроме этого и в том, дабы ни с кем не поступать несправедливо. Кто несправедлив с ближними, тот всегда смущён и тревожен. Такие люди столько же опасаются, сколько вредят, и не знают спокойствия. Они трепещут, в то время, когда совершат зло. Совесть их не спит и всегда требует к ответу. Кто ожидает наказания, тем самым уже отбывает его. А его ожидает каждый, кто заслужил его.
Tutum aliqua res in mala conscientia pr?stat, nulla securum: putat enim se, etiam si non deprenditur, posse deprendi. Et inter somnos movetur et, quotiens alicuius scelus loquitur, de suo cogitat: non satis illi obliteratum videtur, non satis tectum.
Для человека с нечистой совестью существует безопасность, но нет спокойствия. Потому что в случае, если кроме того его не изобличают, он считает, что в любой момент возможно изобличён. Сон его тревожен, и всегда, как говорят о чьём-либо правонарушении, он принимает это на собственный счёт. Его проступок ни при каких обстоятельствах не думается ему ни достаточно забытым, ни достаточно скрытым.
Juvenile vitium est regere non posse impetum.
Порок молодых – неумение руководить страстями.
Et hoc quidem pejor res est, quod auctoritatem habemus senum, vitia puerorum, nec puerorum tantum sed infantum.
Нет ничего хуже, как, будучи внушительным старцем, сохранять несовершенства детей и притом мелких детей.
Sed quemadmodum omnibus annis studere honestum est, ita non omnibus institui. Turpis et ridicula res est elementarius senex: juveni parandum, seni utendum est.
Не смотря на то, что нет для того чтобы времени, в то время, когда не нужно обучаться, и каждый возраст пригоден для научных занятий, не во всякое время отлично приобретать образование. Забавен и жалок старец, изучающий азбуку. Молодому прилично подготовлять; старику – использовать.
Docendo discimus.
Обучая вторых, обучаемся сами.
Sequerentur teneri et rudes animi recta monstrantem. Nemo difficulter ad naturam reducitur, nisi qui ab illa defecit. Erubescimus discere bonam mentem. At mehercules, si направляться est magistrum hujus rei qu?rere, illud desperandum est, posse nobis casu tantum bonum influere.
Ласковый и незагрубелый ум легко последует за тем, кто укажет ему подлинный путь. Лишь того, кто уже через чур отстал от природы, тяжело вернуть к ней. Мы стыдимся обучаться добродетели, но, клянусь небом, в случае, если и стыдно кликать учителя добродетели, то запрещено же сохранять надежду, что ты возьмёшь такое благо совсем случайно.
Otium sine litteris mors est.
Досуг без науки – то же небытие.
In rem pr?sentem venias oportet, primum, quia homines, amplius oculis quam auribus credunt; deinde, quia longum iter est per pr?cepta, breve et efficax per exempla.
направляться всё видеть самому, во-первых, по причине того, что по большому счету легче верить глазам, чем ушам; а, во-вторых, в силу того, что путём поучений цель достигается медленнее, чем посредством примеров.
Unum bonum est, quod beat? vit? causa et firmamentum est, sibi fidere. Hoc autem contingere non potest, nisi contemptus est labor et in eorum numero habitus, qu? neque bona sunt neque mala.
Единственное, подлинное благо, залог и причина радостной судьбе – это вера в себя. А её нельзя достигнуть в противном случае, как не опасаясь труда либо полагая его, по крайней мере, в числе вещей равнодушных.
Labor bonum non est. Quid ergo est bonum? Laboris contemptio. Itaque in vanum operosos culpaverim. Rursus ad honesta nitentes, quanto magis incubuerint minusque sibi vinci ac strigare permiserint, adprobabo.
Сам по себе труд не есть благо, но выносливость в труде – благо. Я осудил бы трудящихся для безлюдного, но тех, кто пытается к праведному, я тем больше готов одобрять, чем они прилежнее и чем менее распускаются и падают духом.
Generosos animos labor nutrit.
Труд воспитывает души добропорядочных.
Quiescenti agendum et agenti quiescendum est. Cum rerum natura delibera: illa dicet tibi et diem fecisse se et noctem.
работа и Отдых должны сопутствовать друг другу: тот, кто отдохнул, обязан трудиться, а тот, кто трудился, может отдыхать. Этому учит нас и природа, сотворившая и сутки, и ночь.
Parabile est, quod natura desiderat, et adpositum. Ad supervacua sudatur.
Нужное в любой момент легко купить. И лишь для избытков приходится трудиться в поте лица.
Nihil est, quod non expugnet pertinas opera et intenta ac diligens cura.
Постоянным трудом и внимательною, неслабеющею заботою возможно достигнуть всего.
Curvatas trabes calor explicat et aliter nat? in id finguntur, quod usus noster exigit: quanto facilius animus accipit formam, flexibilis et omni umore obsequentior.
Искривлённые брёвна возможно расправить теплом, и не смотря на то, что дерево выросло криво, оно всё-таки возможно переделано, сообразно отечественным требованиям. Как же легче образовать душу, эластичную и податливую всяким влияниям.
Et ideo ad rerum actus excitandi ac tractatione bonarum artium occupandi sumus, quotiens nos male habet inertia sui inpatiens. Magni imperatores, cum male parere militem vident, aliquo labore conpescunt et expeditionibus detinent: numquam vacat lascivire districtis nihilque tam certum est quam otii vitia negotio discuti.
Всегда, как овладеет нами тягостное чувство вялости, направляться стараться приняться за дело либо заняться искусствами. Умелые полководцы, подмечая, что воины не хорошо повинуются им, задавали им какие-либо работы либо предпринимали походы. Так, у воинов не оставалось времени на безлюдные мысли, а как мы знаем, что пороки праздности всего лучше искореняются посредством труда.
Labor est animi ipsa tolerantia, qu? se ad dura et aspera hortatur ac dicit: ‘Quid cessas? Non est viri timere sudorem.’
Труд развивает терпение, побуждающее душу на тяжёлые и высокие подвиги увещаниями: «не ленись, недостойно мужа опасаться усталости».
Etiam post malam segetem serendum est.
И по окончании нехорошего урожая нужно сеять.
Quod damnorum omnium maximum est, si amicum perdidisses, danda opera erat, ut magis gauderes, quod habueras, quam m?reres, quod amiseras. Sed plerique non computant, quanta perceperint, quantum gavisi sint. Hoc habet inter reliqua mali dolor iste: non supervacuus tantum, sed ingratus est. Ergo quod habuisti talem amicum, perоt opera? Tot annis, tanta conjunctione vit?, tam familiari studiorum societate nil actum est? Cum amico effers amicitiam?
Из всех бедствий громаднейшее – утратить любимого человека; но и в этом случае ты должен был бы более радоваться тому, что он всё-таки был у тебя, чем печалиться по его потере. Многие, но, неспособны соображать, какую пользу они извлекли, какую радость уже испытали. Скорбь в числе других зол заключает в себе ещё да и то, что она не только излишня, но и неблагодарна. Так как разве с потерей приятеля погибли и плоды дружбы? Разве в течение стольких лет самой тесной связи, самого интимного сотрудничества ничего не было сделано? Разве вместе с втором ты теряешь и дружбу?
Mihi amicorum defunctorum cogitatio dulcis ac blanda est. Habui enim illos tamquam amissurus, amisi tamquam habeam.
По-моему, размышления об усопших приятелях приятны и сладки. В то время, когда они были живы, я знал что утрачу их; в то время, когда же я их утратил, я вспоминаю, что всё-таки имел их.
Mihi crede, magna pars ex iis, quos amavimus, licet ipsos casus abstulerit, apud nos manet. Nostrum est, quod pr?teriit, tempus nec quicquam est loco tutiore quam quod fuit. Ingrati adversus percepta spe futuri sumus, quasi non quod futurum est, si modo successerit nobis, cito in pr?terita transiturum sit. Anguste fructus rerum determinat, qui tantum pr?sentibus l?tus est: et futura et pr?terita delectant, h?c exspectatione, illa memoria, sed alterum pendet et non fieri potest, alterum non potest non fuisse.
Поверь, бульшая часть того, что мы любим, остаётся у нас, хотя бы сами любимые нами и были забраны у нас судьбою. Прошедшее стало отечественным, и притом конкретно по причине того, что оно прошло, оно вне всякой опасности. Сохраняя надежду на будущее, мы неблагодарны по отношению к прошедшему, тем более, что да и то, что будет, когда наступит, в тот же миг же станет прошедшим. Через чур мало ценит вещи тот, кто наслаждается ими лишь в настоящем. И в будущем, и в прошедшем оне смогут доставлять нам радость: в будущем путём надежды, в прошедшем через воспоминания. Но наряду с этим первые смогут не сбыться, вторые же не смогут не быть.
Nobis autem какое количество potest prolapsis ad lacrimas, si non nimi? decucurrerunt, si ipsi illas repressimus. Nec sicci sint oculi amisso amico nec fluant. Lacrimandum est, non plorandum.
Нам простительны слёзы, в случае, если лишь оне текут не через чур обильно и в случае, если мы сами стараемся их унять. Не нужно встречать весть о смерти приятеля с сухими глазами, но не нужно и разливаться в слезах. Возможно поплакать, но не нужно звучно рыдать.
Per lacrimas argumenta desiderii qu?rimus et dolorem non sequimur, sed ostendimus. Nemo tristis sibi est: o infelicem stultitiam! est aliqua et doloris ambitio.
В слезах мы ищем доказательства горя и не столько следуем влечению скорби, сколько показываем её вторым. Никто не плачет, оставшись один. Как это ни довольно глупо, но, имеется часть тщеславия в самой скорби.
Sic et illud fieri necesse est, ut cum aliquo nobis morsu amissorum, quos amavimus, nomen occurrat. Sed hic quoque morsus habet suam voluptatem.
Само собой разумеется, неизбежно испытывать печаль потери при воспоминании о тех, кого мы обожали; но в самой печали данной имеется известного рода удовольствие.
Si habemus alios amicos, male de iis et meremur et existimamus, qui parum valent in unius elati solacium: si non habemus, majorem injuriam ipsi nobis fecimus quam a fortuna accepimus: illa unum abstulit, nos, quemcumque non fecimus. Deinde ne unum quidem nimis amavit, qui plus quam unum amare non potuit. Si quis despoliatus amissa unica tunica conplorare se malit quam circumspicere, quomodo frigus effugiat et aliquid inveniat, quo tegat scapulas, nonne tibi videatur stultissimus? Quem amabas, extulisti: qu?re, quem ames. Satius est amicum reparare quam flere.
В случае, если у нас имеется другие приятели, то мы через чур низко их ценим, в случае, если считаем, что они ничего не означают при потере одного из них. В случае, если у нас нет больше друзей, то значит, мы сами причинили себе значительно больше вреда, чем причинила его нам будущее. Будущее забрала у нас лишь одного приятеля, а мы не сделали себе ни одного. Наконец, человек, у которого любви хватило лишь на одного, не имел возможности и этого одного обожать достаточно очень сильно. Если бы кто-либо, лишившись собственного единственного платья, стал бы плакаться вместо того, дабы поразмыслить, как защититься от холода и отыскать какое-либо одеяние, – разве не показался бы тебе таковой человек идеальнейшим дураком? Ты утратил любимого человека. Старайся полюбить другого. Разумнее заместить усопшего приятеля новым, чем плакать.
Finem dolendi etiam qui consilio non fecerat, tempore invenit. Turpissimum autem est in homine prudente remedium m?roris lassitudo m?rendi. Malo relinquas dolorem quam ab illo relinquaris, et quam primum id facere desiste, quod etiam si voles, diu facere non poteris.