Ветхий миф об избранности формирует новый типаж паразитов при помощи техники отечественного времени и глобальной цивилизации ставшего бездушным мира*.
Римские средства воспитания. — Противоречивые учения одного и того же ордена. — Пий IX о разрушении и Бисмарке Германии. — Германия. — Федерализм Константина Франца. — Мстящая справедливость за отделение. — Церковная банда святее народной. — Величайшая ересь. — Задача отечественного времени.
Власть римской Церкви основана на вере католиков в представительство Всевышнего папой. Цели протащить и сохранить данный миф помогают все действия и тезисы его слуг и Ватикана. Миф о представительстве Всевышнего не имела возможности признать высшей сокровищем ни одна раса либо нация, а лишь силу любви и покорность приверженцев по отношению к воображающему Всевышнего папе. За такое подчинение было обещано вечное
* Тут не место детально останавливаться на иудейском вопросе. Я показываю свои работы: След иудеев в трансформации времен, Безнравственность в Талмуде, Враждебный стране сионизм, Интернациональная финансовая аристократия.
счастье. В сущности римского (сирийско-еврейско-альпийского) мифа лежит, так, отрицание личности как самобытной формы высокопородного расового отбора, но вместе с тем кроме этого объявление народа просто-напросто неполноценным. Раса, народ, личность — это средства, каковые должны помогать его власти и наместнику Бога над миром. Рим исходя из этого в силу необходимости кроме этого не знает ограниченной пространственной политики, а лишь центр и диаспору в качестве общины верующих. Руководящим началом для папы, сознающего собственный долг перед мифом, может исходя из этого быть лишь обоюдное упрочнение диаспоры посредством центра, и поднятие авторитета центра за счет удач диаспоры.
Как мировое государство верующих душ Рим не имеет национальной территории либо требует ее лишь как знак и для права на земное господство. Так, он и тут свободен от всех порывов воли, сросшихся с пространством, землёй и кровью. Как подлинный иудей видит лишь чистых и нечистых, магометанин — правоверного и неверного, так Рим видит лишь католика (которого он сходу назначает христианином) и некатолика (язычника). На работе у мифа, так, Ватикан расценивает как религиозную, так и национальную и классовую борьбу, династические и экономические распри лишь с той точки зрения, как уничтожение некатолической религии, нации, класса и т.д. неспециализированному числу католиков — не имеет значение белым либо тёмным, либо желтым — обещает прирост власти. В этом случае он обязан воспитать у верующих волю к борьбе. Инструменты Рима воображают иногда идею безотносительной королевской власти, в то время, когда это казалось целесообразным либо в то время, когда давление света потребовало уступки, для того, чтобы кроме этого легкомысленно по окончании трансформации условий в мире XVIII века провозгласить идею народного суверенитета. Они были за алтарь и трон, вместе с тем за биржу и республику, в случае, если такая позиция давала слово прирост власти. Они были шовинистскими до последней возможности либо проповедовали пацифизм как подлинное христианство, в случае, если необходимо было ослабить либо стереть с лица земли соответствующий класс и соответствующий народ. Наряду с этим было совсем необязательно, дабы инструменты Ватикана — нунции, кардиналы, епископы и т.д. -были обманщиками и сознательными лжецами, наоборот, они могли быть в личном замысле безукоризненными людьми, но Ватикан, четко оценив принимаемые к сведенью личности, беспокоился о том, дабы в Париж, к примеру, пришел нунций, что легко в альянсе с Institut catholique имел возможность бы заявить о споре с Францией; кроме того в случае, если это будет означать борьбу с Всевышним, он беспокоился о возвышении пылкого бельгийца
Мерсье (Mercier), что собственных католических соотечественников подстрекал к сопротивлению прусским протестантским варварам, вместе с тем и о том, дабы на высокие посты в Германии были назначены пацифисты. Бывает и так, что, к примеру, один иезуит во имя христианства проповедует неприязнь и опять неприязнь, а представитель того же ордена в второй стране отвергает неприязнь, как противоречащую христианству, и требует покорности и подчинения. Как, например, может закрасться фальшь в отношении к римскому мифу как к оси всех событий, так римское воздействие последовательно и вольно от сентиментального морализирования… В силу того, что в качестве критерия христианства так же мало, как и политики и экономики. Одно, как и второе является средством чтобы определенное настроение души привязать к мифу о представительстве Всевышнего на земле. Как бы ни звучали временные лозунги, вопрос о целесообразности, центральный миф определяет все другое. Его полная победа означала бы, что каста священников господствует над миллиардами людей, лишенных воли и расы, каковые в виде по-коммунистически организованного общества разглядывают собственный существование как дар Божий, переданный через всесильного шамана. Что-то подобное иезуиты пробовали осуществить в Парагвае.
Данной безрасовой и безличностной совокупности* еще сейчас помогают миллионы, сами того не осознавая, поскольку все они связаны в национальном, территориальной и классово-политическом замысле и имеющееся местами содействие их собственным заинтересованностям разглядывают как великое благо и подлинную заботу со стороны наместника Всевышнего на земле.
* Как правда время от времени ускользает от приверженцев великоримской партии, показывает нижеследующее высказывание издателя строго церковного Красивого будущего д-ра Йозефа Эрбеле в Вене. Довольно раздора между римской и мексиканским правительством Церковью во второй половине 20-ых годов XX века Эрбеле писал в №46 от 2 августа 1926 года указанного издания: Церковные башни в Мексике не воображают ничего нового. Уже приблизительно сто лет, с того времени как было скинуто испанское господство и сильный авторитарный режим, они все время стоят на повестке дни. В самих отношениях между населением имеются определенные предпосылки для религиозно-культурных беспорядков. Craliia supponil naturam забота о сверхъестественной жизни предполагает упорядоченные естественные отношения. Они отсутствуют в стране со смешанным населением — 19 процентов белых, 38 процентов индейцев, 43 процента метисов, где имеет место постоянная борьба этих слоев между собой. Эта расовая смесь есть, возможно, одной из обстоятельств того, что вМексике, как и в некоторых вторых американских южных штатах, христианство, католичество в среднем типе народа не достигло того большого уровня, как где-либо в другом месте, по какой причине эти южные американские штаты вынуждены обходиться пасторатом зарубежного духовенства.
Эти слова человека, что борется с идеей национального страны как с антихристианской, являются атакой на римское мировоззрение, острее которой тяжело себе представнть, в силу того, что из этого признания фанатичного приверженца церковно-католической партии делается ясно, что не римская вера определяет духовный и нравственный уровень народа, в противном случае, что лишь человек, относящийся к высокоценной
То, что эта римская политика срывается вторыми силами, довольно часто задолжала им снаружи уступать, в случае, если в душах появляется вторая верховная сокровище, хорошая от любви к Риму, не меняет сущности и воли Ватикана, пока миф о представительстве Всевышнего и вместе с ним претензия на власть существуют во всех душах. Лишь это центральное признание делает политику иезуитов, прелатов и кардиналов в течение столетий понятной: тип священника служил шаманскому мифу в церкви, мастерстве, политике, науке и воспитании.
Несчастье, которое сейчас пришло в мир, сломало и многих честных людей. Поверженные снаружи и внутренне наземь, миллионы искали помощь у остававшихся неподвижными типов. Эту разорванность душ римский миф применял в собственных заинтересованностях. Так, получается, что доарийские слои, ускользнувшие благодаря германской силе от римского воспитания, опять склоняются к ветхой вере а также участвуют в проповеди о праве на мировое господство над отечественным населением украины из Рима.
Тот самый отец, которому Европа обязана самым позорным документом всех времен, Пий IX, сделал высказывание, которое несомненно направляться разглядывать как следствие очевидного влияния римского мифа. 18 января 1874 года (т.е. в годовщину основания Германского рейха) он заявил на собрании интернациональных паломников: Бисмарк — это змей в раю человечества. Данный змей совратил германский народ, что захотел быть больше, чем сам Всевышний, а за этим гордостью последует унижение, которого еще не знал ни один народ. Лишь Вечный знает, отделилась ли уже песчинка в горах вечного возмездия, которая, вырастая в собственном падении до разрушения горы, через пара лет докатится до глиняных ног данной империи и перевоплотит ее в развалины, данной империи, которая была воздвигнута подобно Вавилонской башне против воли Всевышнего и во славу Всевышнего провалится сквозь землю.
Над этим вечным возмездием во славу Всевышнего усердно трудились присягнувшие римскому мифу дипломаты, совсем как во времена Карла Великого, Отто I, Фердинанда И. Так, смогло окажется так, что партия центра в Германии абсолютно осталась себе
расе, формирует из данной римской веры что-то полезное. Разлагающая расы римская Церковь испытывает недостаток, так, если она желает вырабатывать во все еще крепких расовых силах, тогда как сама пытается стереть с лица земли расы и народы собственной догмой. Практически одновременно с этим, в то время, когда д-р Эберле, не хотя того, записал приведенное выше признание, в Чикаго состоялся эвхаристический конгресс, в котором учавствовали католики всех рас. Неграм в Чикаго в собственности, к примеру, громадный собор, и тёмный епископ помогает в том месте святую мессу! Это указывает культивирование кровосмесительных явлений, каковые возможно замечать в Мексике, в Южной Америке, в Южной Италии, во всех частях света. Тут иудаизм и Рим идут рука об руку.
верна, в то время, когда перешла от алтаря и защиты трона к альянсу с враждебными религии марксистами, как это во второй половине 80-ых годов XIX века предсказал Бисмарк, в то время, когда он заявил в рейхстаге, что иезуиты станут в один раз вождями социал-демократии. Помогая вечному возмездию, центр потребовал братства по оружию с марксистами против протестантской императорской власти, и в эти важные дни 1914 года Ватикан побуждал католическую Австро-Венгерскую империю, дабы победить во всемирной войне, сокрушить русского еретика равно как и государство змея в раю. Пожертвовать наряду с этим миллионами правоверных католиков, как и при любом великом замысле сражения, было неизбежным.
На этом и тысячах вторых примеров видны как бы следствие и символическая причина в действии. Обстоятельством были восходящие к римскому мифу взоры Пия IX, заключающиеся в том, что Германский рейх должен быть уничтожен, взоры, каковые так же четко были выражены в известных словах Бенедикта XV, сожалевшего, что ему по сердцу лишь француз, как и в работах мелкого священника д-ра Мёниуса, что оспаривает факт бельгийских свободных стрелков, а германских воинов воображает как бандитов и осквернителей алтаря и весело заявляет, что католическая часть народа в Германии мешает образованию национального страны.
При способствовании крушению Германского рейха речь заходит не только о всееврейской биржевой политике, которая связана с миром паразитического инстинкта, но и о неизбежно устанавливаемом древнеримском, мифическом, сирийско-малоазиатском рвении. Поразительное признание в этом замысле сделал в конце 1924 года центральный орган Германия. Газета писала: Кто желает проследить основополагающие линии в позиции партии центра с 1917 года (!), обязан понять, что эту позицию определяют авторитетные католики, каковые со собственными действиями и политическими стремлениями не выходят за рамки главной католической позиции. Что совсем верно. В то время, когда вожди центра подорвали германское, соответствующее расе сознание силы, они помогали безрасовому римскому мифу против евангелистских и по большому счету германских еретиков. Потом следовало: Конкретно католик в Пруссии стоял совсем в другом окружении, чем, скажем, католик в Баварии. Его работу с 1917 года в глубочайшем смысле слова направляться осознавать, как преодоление бранденбургско-прусского исторического психоза и как попытку возврата к вратам средневековой Германии.
Эти слова обязан знать любой немец, чтобы выяснить, что происходит в мире уже 1500 лет. В 1917 началась открытая борьба
по разложению, в то время, когда центр, марксисты и демократы осуществили собственную немирную революцию. В 1917 Эрцбергер совершил разглашение тайны, в следствии чего письмо Чернина (Czernin) стало известно Антанте, в то время, как нарушивший честное слово император Карл совершил предательство с Пуанкаре*. Это выдается за католическую политику. И в случае, если Германия для Пруссии устанавливает другую среду, которая обусловливает кроме этого другую позицию католических политиков, то первое замечание имеет ввиду нордическое окружение с сознательной национальной честью. Германию Фридриха Великого необходимо было преодолеть и посредством союзных всееврейских биржевых партий подорвать протестантский Север. В Баварии, в второй среде, необходимо было последовательно проводить консервативную, сохраняющую народ политику, в силу того, что тут необходимо было защищать собственную конфессию. Политика единства, проводимая центром и федералистская политика отделившихся в Баварии до полной победы Адольфа Гитлера, помогали одной и той же цели: усилению сирийско-римского централизма.
Хорошим философом этого псевдофедерализма, что все это предпринял, что именовал себя великогерманским вместо на данный момент, есть, как мы знаем, Константин Франц. В собственной работе Религия национал-либерализма он заявил, что базой европейского объединения народов должна быть Германия как в политическом, так и в церковном замысле, а потому она должна быть кроме этого местом, где культивируется универсальное образование. Вместо этого ее желают сделать замкнутым национальным организмом, для которого существует лишь национальное образование, которое само служило бы власти. Плохо! Данный факт, вытекающий из разрушения ветхого альянса, имеет универсальный темперамент, что неизбежно имели бы германские дела. Германию нереально сделать единой страной как, скажем, Францию либо Италию. Но образцом и стержнем для неизменно развивающейся федерации должна быть и стать Германия — таково его определение. Сейчас спрашивается: кто это определяет? Германия либо чужой господин, стоящий над нами?
Потом Франц думает, что федерализм не исключает, а включает, он ничего особого не желает для себя, а в любой момент для всех разом. Ничего об ограниченной скромности запросов партикуляризма — ему необходимо все и громадное. Он пытается к единству, но через свободное объединение участников на базе духовной общности: так,
* Наблюдай: Фестер.Политика императора Карла.
вместо централизации скорее концентрация как сотрудничество независимых жизненных кругов, из которых любой существует самостоятельно и тем самым оптимальнее помогает целому.
Тут мы добрались до сути. Германский народ обязан войти федералистским методом в целостность. И это целое, для которого Германия должна быть средством для концентрированного господства, свидетельствует мировую политику Ватикана. Иначе говоря нужно постараться еще раз осуществить неудавшийся кровавый опыт конфессионального безрасового мирового страны. Для этого мы будут объектом опыта; кинуть все то, что было завоевано кровью сердец отечественных лучших представителей как национальная культура, начертать на знамени конфессиональная война (снова во любви и имя Бога) и подкрепить тем, что мы сами отказываемся от себя.
Произведение Германия открыто говорит (в первой половине 20-ых годов двадцатого века) о возврате в Средневековье. Кто осознал конкретно тогда арестант баварский конкордат, тот знает, что это означало первый ход по возвращению удач великого католика Эрцбергера (так звучало это в речи над его могилой) и превращению Баварии в трамплин для повторного завоевания Германии, т.е. в очаг конфессиональных распрей.
Через революцию к Средневековью! Необычный лозунг! Отец Пий XI сообщил (верный политике Пия IX) 23 мая 1923 года в консистории, что германское католичество как на протяжении войны, так и при теперешних запутанных отношениях применяло собственную деятельную силу и собственные организационные свойства чтобы опять восполнить печальный урон от отделения от римской Церкви, которое случилось 400 лет тому назад. Это светло. Но Байер. Курьер, орган баварского центра, неприкрыто угрожал нам всем в таковой манере, что возможно удивляться, что следующие слова были практически не услышаны. Он писал 5 июля 1923 года: Во всемирной истории действует имманентная справедливость, которая может наказывать и мстить, как она сделала это с германским народом, поскольку он не желал склониться перед представленным Всевышним авторитетом, что на четыре столетия принесло беду на германские почвы и выяснило закат германской нации, если она в последний момент не обучится извлекать уроки из истории.
Итак: либо германский народ подчинится девизу чужеземной власти, либо мстящая справедливость сотрет его с лица почвы.
Аугсбургер постцайтунг, ведущая южно-католическая газета, писала, правильно помогая римскому мифу, 16 марта 1924 года, полемизируя против Люденсдорфа: Она (церковь) представляет собой
единственное религиозное устройство большого стиля, — единственное устройство по большому счету на земле — которое ни при каких обстоятельствах не подчинялось стране… Исходя из этого ее связи являются более святыми, чем связи народа, ее порядки выше, чем порядки страны. Для нации народ и государство являются безотносительными, высшими целью и ценностью.
И тут с хорошей признательности прямотой указывается та непреодолимая пропасть, которая лежит между претензиями и немецким человеком на власть его институтов и чужого мифа, центр которых находится за пределами Германии. Причем совсем ясно, что народ и государство имеют для этого центра только подчиненное значение. Одновременно с этим совсем недвусмысленно выставляется требование правового преобладания церковных заинтересованностей над национальными и народными, т.е. права на измену и государственную измену стране во имя более большого идеала если сравнивать с малым. Нордический тип обязан подчиниться римской схеме, римскому волшебнику. Но в данной остроте многие хорошие нации не желают видеть проблему при конфликта с властными заинтересованностями Церкви из-за врожденной трусости либо из-за удобства. В действительности эта неприятность с каждым днем касается жизненных заинтересованностей каждого немца, и любой обязан решить, обязан ли он делать ставку первым делом на церковные претензии на власть либо на германские потребности, тем более, что тёмная пресса недвусмысленно пользуется привилегией церковной властной политики (не церковной заботы о душе).
Политика Пия XI, конечно, совсем конкретно находится под знаком новой антиреформации, стимулирующей все инстинкты инквизиции, дабы национальную Германию сломить окончательно. Уже в собственной речи при вступлении в должность он заявил мрачный дух реформации важным за все мятежи в течение четырех столетий. Лютер расшатал якобы христианские устои (моральное падение Церкви того времени было, оказывается, христианским устоем) и поставил себя между Богом и душой. Этого нарушения духовной посреднической деятельности римская Церковь, само собой разумеется, вынести не имеет возможности. В декабре 1929 года отец Пий ликовал по поводу упадка протестантства, дабы через пара месяцев выразить в Риме собственный недовольство по поводу прогресса этого протестантства и дерзко заявить его оскорблением божественного основателя католической Церкви. В рождественской речи 1930 года отец назвал протестантство коварным, скрытым, но одновременно с этим храбрым и наглым, дабы 16 марта усилить преследования, отважившись назвать все некатолические и протестантские вероучения пережитками ереси. Потому, что мир имеет тут дело не
с мелким капелланом-подстрекателем, а с главой всех католиков, что в большинстве случаев все слова взвешивает, то все эти выпады означают не что иное, как сознательное возбуждение свыше сотни миллионов людей с целью распространения завоеванных позиций власти методом блокирующих нападок на протестантство. В следствии вскрывается подлинная сущность царства Христова, так называемой католической компании, ослабляющей народ пацифистской политики партии центра, отлучения от Церкви германского национализма римским епископатом в Германии, заявлениями епископов против национализма по большому счету. Ни один германский католик не имеет возможности избежать ужасного признания того факта, что целенаправленная несентиментальная римская политика сплотилась с марксистскими представителями низшей расы, дабы завершить то, что не совсем удалось в 1918 году. Римская политика жертвует с целью достижения данной цели кроме того жизнью и существованием всего современного поколения католиков для того, чтобы новое поколение озабоченных наследников всех немцев подчинить собственной власти. Это имеется западноевропейская миссия, о которой все еще мечтают католические голоса в центре, то восстановление латинизма посредством угроз о насилии со стороны, к сожалению, все еще враждебной нам Франции и ее союзников.
Совершенно верно так же, как пресса центра, высказывается и ведущая христианско-социальная партия в Австрии. В начале 1921 года в издании Новый рейх принцип чисто национального страны был прямо назван нехристианским. Необходимо же было отыскать такие слова! И ораторы на германском съезде католиков в первой половине 20-ых годов двадцатого века в Констанце заключили о том, что величайшей ересью современности есть тот утрированный национализм, что формирует самые опустошения и ужасные разрушения кроме того в головах католиков. Лозунг, что германские епископы повторяли месяцами.
Эти признания, каковые легко было расширить в тысячу раз, ясны и однозначны, но их затушевывали, в силу того, что иногда начальники центра, в случае, если в противном случае не получалось, источали прямо-таки любовь к отечеству и имели наглость, в силу того, что опять-таки в противном случае не получалось, заявлять о том, что помощь церковной политики власти исходит от немцев. На базе этих духовных взоров происходит оценка германской истории, отклоняется попытка создать вправду германскую империю, проявляется рвение в будущем ни при каких обстоятельствах не допускать действительно германский тип. Так называемая германская империя, то неорганичное образование, за которое много тысяч немцев зря пролили собственную кровь, окружено сейчас сказочной славой и
воображает время Средневековья как время мира, что обусловлен якобы тем, что Церковь определяет историю мира. Мы также почитаем великие фигуры германского прошлого; мы также гордимся личностями, каковые обладали в то время Европой. Но мы гордимся ими не как представителями церковных притязаний на власть, а как представителями германской крови и германской воли к власти. Генрих I, что в 925 году объединил враждебные германские племена, отклонил помазание папой и сделал Рейн рекой Германии, есть для нас основателем Германии. Совершенно верно так же одним из величайших людей отечественной истории есть Генрих Лев, что всей собственной властью сильной личности постарался положить конец завоевательным походам в Италию, начал завоевание Востока, чем заложил первый камень для будущей Германии и создал первые гарантии для укрепления и сохранения германской народности. Но это восторг не мешает нам отклонить злополучную совокупность безрасовой великоримской империи, которая должна была упасть и упала, в то время, когда другие населения украины основали собственные национальные страны. Желание протащить данный миф сейчас еще раз свидетельствует правонарушение перед германским народом, и мы все боремся за приход того времени, в то время, когда появление идеи об неспециализированной нации будет рассматриваться как попытка установления большевистской всемирный республики.
Все эти высказывания людей, привязанных к римскому мифу, не являются случайными, а являются только несколькими симптомами из тысяч, свидетельствующими о деятельности римской идеи мирового господства Церкви, которая требует любви, подчинения, рабской покорности, отрицания национальной чести во имя наместника Христа. Это вторая, наровне с демоническим иудаизмом, совокупность воспитания, которая в духовно-интеллектуальном замысле должна быть преодолена, в случае, если нужно происхождение сознающего собственную честь германского народа и подлинной национальной культуры.
Сущность сегодняшней всемирный революции содержится в пробуждении расовых типов. Не только в Европе, но и на всем земном шаре. Это пробуждение представляет собой органичное перемещение, направленное против последних хаотических проявлений либерально-экономического торгового империализма, объекты эксплуатации которого от отчаяния попались на уловку большевистского марксизма, дабы завершить то, что начала народовластие, — искоренение расового и народного сознания. Обстановка в Римской империи во время происхождения христианства была подобной сегодняшней обстановке в Западной Европе. Вера в ветхих всевышних кончилась, нордический господствующий
слой практически вымер в следствии деморализации, национальная воля сломлена. Ни один типообразующий идеал не обладал миром, но им обладали тысячи восторженных преподавателей из всех территорий. В этом хаосе религия любви ни при каких обстоятельствах не имела возможность победить. Она хоть и имела возможность привести к отдельным жертвам, к революциям и возмущениям, что было конечной целью Павла, в то время, когда он просматривал собственные гипнотизирующие проповеди, посещаемые по большей части пылкими дамами, она победила как форма лишь благодаря иудейской воле и характерному ей фанатизму, что в виде жажды власти, жажды всемирный власти был перенесен на подвергающееся штурму государство. Сейчас ветхие всевышние кроме этого мертвы, восточная вера в кайзера милостью Божьей безвозвратно закончилась, обожествление страны самого по себе кроме этого провалилось сквозь землю, в силу того, что без содержания оно стало бескровной схемой. Победила народовластие, которая сама уже была в состоянии парламентаристского разложения. Застывшие Церкви не дают ищущему больше удовлетворения, и армия сектантов ищет внутреннюю опору у уличных апостолов либо палаточных проповедников, каковые без шуток исследуют ветхую иудейскую Библию, дабы напророчить себе и своим последователям вечную судьбу тут на земле. Безрасовая мысль интернационализма достигла, так, апогея: большевизм и мировые тресты являются его знаком перед финишем эры, лицемернее и недобросовестнее которой история Европы еще не видела.
Хаос сейчас поднят практически до пункта осознанной программы. Последним следствием демократически деморализованной эры явились враждебные природе посланцы анархии во всех больших городах всех стран. Обстоятельство конфликта имеется так же в Берлине, как и в Нью-Йорке, Париже, Шанхае и Лондоне. В качестве единственной защиты против данной всемирный опасности по земному шару проходит новое чувство как неизвестный флюид, что инстинктивно и сознательно ставит в центр мышления расы и идею народности, связанную с органично поданными высшими сокровищами каждой нации, около которых вращается ее чувство. Эти ценности с покон веков определяли ее колоритность и характер ее культуры. Миллионы начинают наконец осознавать как задачу то, что частично было забыто, а частично покинуто без внимания: почувствовать миф и создать тип. И на базе этого типа создать жизнь и государство. Но сейчас спрашивается, кто в рамках всего народа призван создать и внедрить типообразующую архитектонику. Это затрагивает проблему, существующую в народности и расы, это — вопрос поколения.
II
поколения и Государство
Мужская и женская полярность. — Родовой коллективизм как средство отрицания закона полюсов. — Знаки распада. — Неспособность дамы. — Исторический обзор.
Мы видели, что за религиозными, моральными и художественными сокровищами стоят расово обусловленные народы, как в следствии безудержных смешений все подлинные сокровища в итоге уничтожаются, народная индивидуальность исчезает в расовом хаосе для того, чтобы влачить жалкое существование в виде нетворческой мешанины либо, являясь новой, сильной расовой воле, подчиниться ей духовно и материально. Но в этих глобальных противоречий между душами и расами, жизнь помимо этого колеблется между двумя полюсами: мужским и женским. В случае, если внешние расовые и самые глубокие духовные показатели, направления и ценностные структуры у женщины и мужчины одного, обусловленного типом, народа и однообразны, то природа, наровне с полярностями физического и мировоззренческого типа, создала кроме этого половую полярность, дабы создать органические напряжения, зачатия, разрядку как предварительное условие для всякого творчества. Из этого основополагающего понимания направляться
двойной вывод о том, что определенные изюминки мужского и женского начала, пускай кроме того в различных плоскостях и в рамках другого типажа, становятся похожими в силу несложных и вечных законов в замыслах построения этого мира, но тогда кроме этого и о том, что попытки устранить приведённые к полому напряжения неизбежно должны иметь следствием понижение творческих сил. Половой коллективизм при расового смешения свидетельствует смешение половых показателей в одной расы, причем, в случае, если разглядывать это с внешней стороны, второе появляется как следствие проповеди безрасового человечества.