дал согласие, дабы мама покормила нас – сам он имеется
не стал и был уже, я бы сообщил, не весьма спокоен, не смотря на то, что
и продолжал что-то делать, но осознавал уже, что это
все не окажет помощь – резина прикипела насмерть. Мама
неуверено внесла предложение обратиться к кому-нибудь за по-
мощью. В принципе, это было логично и легко – мы
были на краю шоссе, мимо проезжало довольно много автомобилей,
а также грузовых – а в том месте так как специалисты.
Но папа заявил, что справимся сами и продолжил по-
пытки снять покрышку. Я был не активным участ-
ником действия, а только делал указания. Начи-
нало темнеть, мама опять постаралась подать голос в
пользу обращения за помощью, но папа был неумо-
лим, а мамина излишняя настойчивость (так как сообщил
же один раз – нет!), позвала только дополнительное
неудовольствие. Девочки, да и я также, по большому счету дескать-
чали – в таких обстановках, в то время, когда папа раздражен,
лучше не привлекать к себе внимания… Вот на данный момент
я думаю — так как было ясно, что папа не знал, что
с этим делать, и что мы не первые, кто сталкивает-
ся с этим – ну, другими словами, самое время поинтересоваться у кого-
нибудь, что с этим делать. Но нет, нам легких дорог
не нужно, мы сами справимся. Стало холодно, мрачно и
ясно, что до утра мы никуда не уедем – в темноте
тем более ничего не окажется. Так что мы заночева-
ли прямо в том месте, на обочине, в машине. Рано утром папа
остановил машину… Я так осознаю, чувство ответс-
твенности перед семьей победило… Шофер, моло-
дой юноша, взглянуть на колесо и заявил, что в таких
случаях, как отечественный, нужно на покрышку
машиной – никаким вторым методом ее не снять.
В этот самый момент же проделал это – за 120 секунд покрышка
была снята. Мы скоро поставили колесо и отправились
к себе. Кайф был немыслимый: папа включил отоп-
ление (за ночь мы очень сильно замерзли и никак не могли
согреться), мама дала нам по бутерброду… Но самое
основное – было тихо, папа был в хорошем на-
строении, соответственно, и мы имели возможность расслабиться. Всю
дорогу папа сказал, какой хороший юноша данный шо-
фер, что помог нам, настоящий специалист.
И точно сам думал – чего сходу не обратился за
помощью? Потом, вспоминая об этом случае,
я постоянно отмечал, что, само собой разумеется, нужно было сходу кого-
то попросить оказать помощь — и нам не было нужно бы провес-
ти такую ночь под открытым небом. Весьма логично и
ясно. Но не оказывает помощь. И я сам также стараюсь из-
бегать обращаться за помощью, не смотря на то, что и осознаю, что
это довольно глупо, а на замечания жены растолковываю, что это
наследственное, так что я не виноват.
Приблизительно к 12-13 годам я уже управлял автомобилем сов-
сем отлично, и папа время от времени разрешал мне ездить са-
мостоятельно. Так, к примеру, в то время, когда он лежал в боль-
нице, я подъезжал на машине, он выходил в одной
пижаме — как бы погулять — садился в машину, и я вез
его к себе — возможно, принять ванну, да и по большому счету по-
быть дома. Я не забываю, папа с гордостью сказал сосе-
дям по палате, что за ним приехал сын на машине. Да
я и сам этим гордился. А по окончании 8-го класса (т.е. мне
было 14 лет!), в то время, когда мы на машине ездили к бабушке
с дедушкой в Гжатск (сейчас Гагарин – город в 170 км
от Москвы), папа давал мне управлять автомобилем по улицам
Ленинграда и Москвы! Само собой разумеется, я сдал на права, как
лишь мне исполнилось 18. Я до сих пор – как и папа
в свое время — весьма обожаю управлять автомобилем.
С последней машиной связано еще одно воспоми-
нание. Эта машина также была с ручным управлени-
ем – рычаги газа и тормоза были сделаны для рук.
Само собой разумеется, это делало управление машиной менее
приятным – руки в любой момент заняты, маневрировать
сложнее. Вы лишь представьте, что нереально,
к примеру, крутить двумя руками руль (к примеру, в
повороте) и в один момент прибавлять газ – а ведь это
простая обстановка. Исходя из этого, конечно же, мне всег-
да хотелось поводить обычную машину (уверен,
что и отцу – также!). И вот в один раз родители собира-
лись на 15 дней отдыхать на Воложку, и я их обязан
был в том направлении на машине отвезти (и, значит, машина
оставалась в моем полном распоряжении на две не-
дели!). Предвкушая 2 семь дней владения машиной, я
поменял ее управление – снял рычаги газа и тормоза
и поставил на место них простые педали (они сохра-
нились в наборе автомобили). В то время, когда папа заметил это,
он весьма расстроился, начал говорить, что я напрасно это
сделал, приводя какие-то неестественные доводы.
В действительности, само собой разумеется, ему было легко не очень приятно:
опоздал уехать, а уже все поменяли – тут различные ас-
социации смогут появиться. Тогда, само собой разумеется, я этого
не осознал – и мне так как так хотелось поездить с педаля-
ми! А на данный момент все видится по-второму: так как это было
летом 1982 года, последнее лето отца, он уже знал о
собственном диагнозе – и вот, опоздала закрыться дверь, а
сын уже…
на данный момент я довольно часто думаю – вот на данный момент бы отцу поез-
дить! на данный момент автомобили с автоматической коробкой
передач, т.е. педалей лишь две, и папа тихо
имел возможность ездить без всякого ручного управления, да
и машины-то совсем другие… Не смотря на то, что, быть может, папа
от собственной автомобили испытал значительно больше наслажде-
ния, чем мы – от отечественных.
Вождение автомобили, правильнее, обучение этому, было,
пожалуй, единственным занятием, которое мы де-
лали с отцом совместно (ну, другими словами, он меня учил) и при
этом фактически ни при каких обстоятельствах не ругались и не ссори-
лись. В силу того, что нет земли для споров – один учит,
второй обучается. Но я и тут обнаружил время от времени предлоги.
не забываю, в один раз, я вел машину, папа сидел рядом
и сказал мне, дабы я увеличил расстояние до впе-
реди идущего грузовика. Я, по всей видимости, не увеличивал,
и папа заявил, что за такими грузовиками страшно
ехать так близко, в силу того, что он может быстро оста-
новиться – потому, что сверхтяжелый – и я в него
въеду. На что я в полной мере обоснованно возразил, что
чем тяжелее машина, тем дольше у нее будет тор-
мозной путь, да и расстояние в полной мере обычное.
И так как был прав! Но – в который раз – не всегда важ-
но быть правым. Надо-то было легко увеличить
расстояние, в силу того, что, во-первых, это ни при каких обстоятельствах не
повредит, а, во-вторых, нужно постоянно слушать, что го-
ворит папа – теперь-то я в этом полностью уверен,
но пока не могу втолковать это своим детям. Не по-
нимают до тех пор пока. Не смотря на то, что кое-какие уже начали задумы-
ваться, так что еще имеется надежда. Кстати, вот этот-
час отыскал в памяти, что в то время, когда машину ведет моя супруга,
главное замечание, которое я ей делаю (а как же
мне обойтись без замечаний!) – через чур малое рас-
стояние до впереди идущей автомобили… Может, это
также наследственное, а расстояние-то в полной мере нор-
мальное.
Так вот, в то время, когда мы выезжали за грибами, я еще и
машину водил, что делало такие поездки еще более
желанными. Я мало не забываю подробностей таких по-
ездок, но вот что мне запомнилось совершенно верно – это состо-
яние счастья и покоя. Я не забываю, что в этих поездках
у отца всегда было хорошее настроение. Сидя за ру-
лем, он насвистывал какую-либо мелодию либо прос-
то такие соловьиные трели, приговаривал «отлично
так как, Анёк?» либо «ну, парни, отлично так как?». Маши-
на, дорога, скорость, вся семья рядом – все это, ко-
нечно, положительно оказывало влияние на настроение отца, и я
не помню ни одного раза, дабы мы приобретали от него
какие-либо воспитательные выволочки в эти дни –
как словно бы устраивалось негласное перемирие. Так
что уже за одно это возможно было обожать эти поездки.
Собранные грибы мы солили, заготовляли на
зиму – но это уже не самая любимая стадия таких по-
ездок, а просто неотъемлемая, как «саночки возить».
И вдобавок часть грибов мы отдавали тем соседям, у ко-
торых не было возможности самим их собирать – в
отечественном доме жили пара пожилых людей, и ро-
дители отправляли нас к ним с этими вот подарками.
Еще отдельным воспоминанием есть отечественный са-
довый участок и по большому счету строительство. Под строи-
тельством имеется в виду создание разнообразные до-
машних приспособлений: полок, кухонных шкафов
и пр., и и проектов помасштабнее – к примеру,
мелкий садовый домик. И в этих — «побочных» —
занятиях также проявлялись отцовские изобретатель-
ность, свойство обнаружить нестандартные ходы и
реализовывать их. К примеру, в то время, когда мы жили в 2-х
комнатной квартире (родители, трое детей, няня, ко-
торая жила у нас, и Витя – мамин брат), папа, что-
бы уместить нас троих в одной комнате (а помещения
были малюсенькие), сделал 2-х ярусную кровать.
на данный момент этим вряд ли кого поразишь, а тогда никто
кроме того придумать такое не имел возможности, и к нам ходили смот-
реть на эту кровать как на техническое чудо. Знаю об
этом, конечно же, от мамы, но и сам смутно не забываю
эту кровать справа от двери — я, само собой разумеется, дремал навер-
ху. Мама говорила, что лишь через пара
лет в первый раз о 2-х ярусных кроватях где-то написа-
ли, как о каком-то совсем новом изобретении…
Либо, к примеру, домик на отечественном садовом участке.
Участок был неподалеку от города, тогда многие их по-
купали (в Ижевске их именовали, да и до сих пор на-
зывают — «садоогород») – убивать время на приро-
де, а, быть может, и для обеспечения себя фруктами и
овощами. Я не забываю, как мы в первоначальный раз приехали
в том направлении. Участок воображал из себя 3 сотки почвы (ну,
другими словами 300 кв.м., другими словами территория 15х20 м), на ко-
торых были разбиты грядки (я не забываю одну – с зем-
ляникой), и были сложены какие-то ветхие до-
ски. Ничего другого в том месте не было. не забываю, как мама
сказала нам, что мы данный участок приобрели. Очевид-
но, она желала сказать об этом как-то необычно,
нежданно, дабы еще больше расширить отечественную без
сомнения предполагаемую эйфорию от этого события.
Мы пололи грядку (занятие, которое я потом
ненавидел с таковой силой, что кроме того на данный момент, отыскав в памяти
об этом, почувствовал некое подобие тошноты). Оче-
видно, мама желала показать нам, как
это здорово – копаться на своем участке, и позвать
просьбы и наши восторги срочно таковой приобрести.
В этот самый момент бы она и сообщила – а вот, мы уже его приобрели! Но
восхищений мама не дождалась, наверное, в силу того, что я
не забываю, что она подошла к сообщению о покупке по-
второму: она задала вопрос нас, как мы думаем, сколь-
ко данный участок стоит. Он стоил, как я позже определил,
600 рублей – это были большом деньги.
Возможно, мама ожидала, что мы будем поражены
величием участка и скажем, что он бесценен (я пом-
ню, что при приеме в комсомол, в то время, когда тебя проверя-
ли на политическую подкованность, так надеялось
отвечать на вопрос «какое количество стоит хлеб») Но я мами-
ных надежд не оправдал и с уверенностью назвал предпо-
лагаемую цену – 10 рублей! Мама предприняла пос-
леднюю попытку и удивленно-возмущенно сообщила
«Да ну что ты!». Тогда я осознал, что не предугадал в этот самый момент
же исправился – ну, рублей 25! Меньше, я с самого
начала это приобретение не оценил. Потом
мама неоднократно сказала мне, что вот с возрастом я
осознаю как это отлично – копаться в грядках! Не знаю,
о каком совершенно верно возрасте мама сказала, но, наверное,
до стольких лет мало кто доживает… Папа, насколь-
ко я не забываю, также не был фанатом ни прополки гря-
док, ни вторых сельскохозяйственных мероприятий,
участия в них не принимал, он занимался строитель-
ством. Так что я обожал помогать ему – по большей части,
возможно, делая выбор в пользу строительства меж-
ду собиранием и строительством коровьего навоза
на полях – «для удобрения грядок» — либо прополки
этих же грядок. Я превосходно не забываю, как мы с ведрами
ходили по прилегающим полям и искали эти коро-
вьи «следы», которое мама именовала «шоколадом»,
пробуя, разумеется, нас вдохновить. Нужно сообщить,
прием срабатывал. По крайней мере, прополку гря-
док я ненавидел значительно больше, чем собирание это-
го шоколада. Участие отца в данных мероприятиях
ограничивалось организацией: в то время, когда мы начинали
высказывать недовольство этим занятием либо сомнение
в его целесообразности – папа бросал на нас взор.
Один лишь взор, но таковой, что сразу же станови-
лось ясно, что нужно идти и как возможно стремительнее. Таковой
вот взор бросал на нас папа, и этим исчерпывалось
его участие в общем деле удобрения грядок.
Так вот, папа выстроил на этом месте мелкий
домик. Домик – звучно сообщено. Это было строе-
ние площадью, я думаю, максимум 6-7 не.м. и ни-
каких перегородок в – для них уже легко
не оставалось места. Уже позже, через много лет,
в то время, когда отца уже не было, я оценил – как же
изобретательны и нестандартны были его решения!
Так, к примеру, отопление. Ночевать в этих хоро-
мах без него было холодно. Но о том, дабы делать
печку (единственный узнаваемый в то время метод
отопления дома за городом), не могло быть и речи.
Во-первых, печку сам не сложишь — нужно кого-то на-
нимать, к кому-то обращаться за помощью – и одно
это уже делало таковой вариант нехорошим. Во-вторых,
нужно брать кирпичи, цемент – а где это приобретёшь.
И самое основное – в случае, если делать печку, она именно бу-
дет размером с данный дворец. Папа устроил обогрева-
тельную совокупность домика из ветхого титана. Кто не
знает – это раньше была такая совокупность для подогрева
отопления и воды в ванной помещении – металличес-
кий цилиндр диметром около 30-40 см и высотой,
возможно, метра 1,5, с отсеком для сжигания дров –
находились во многих квартирах до появления газовых
колонок. Так вот что сделал папа: он засунул вовнутрь
этого цилиндра трубу для выхода дыма, вывел ее на
крышу домика, а полость между данной трубой и ци-
линдром заложил глиной, оставшейся у нас в боль-
шом количестве по окончании того, как нам вырыли колодец.
Колодец – это отдельная история, позже поведаю.
Сейчас при отоплении помещения эта глина нагревалась – как
в настоящей печке – и хранила тепло долго-долго!
Либо окно – это было снова же совсем необыч-
ное для того времени ответ. Простое окно в са-
довом домике – это маленькое вертикально располо-
женное окно, с двумя форточкой и створками. Другими словами
нужно было иметь раму по размеру, стекла по разме-
ру (дотянуться-то стекло было тяжело, а уж отрезать по
размеру – тем более). Окна в большинстве случаев были мелкие.
Окно в отечественном домике было совсем вторым (но,
по какой причине было – домик – то до сих пор стоит, выполняя
функцию летней кухни, которая маме весьма нравит-
ся). Это горизонтальное, в пол-стенки, окно без всяких
створок – легко громадное оргстекло в раме. Плюсов –
полно: светло, зафиксировать возможно (раскрывалось
наружу, петли вверху) в любом положении, не нужно
никаких форточек, нет опасности разбить стекло!
И сделать это было значительно несложнее и стремительнее! Кста-
ти, по-моему, с того времени мне нравятся громадные окна и
яркие помещения.
И довольно много еще возможно привести примеров того, как
папа обожал мастерить и какие конкретно наряду с этим обнаружил
увлекательные и необыкновенные ответы. Наряду с этим нужно
учесть, что мастерить-то было совсем не из
чего – никаких стройматериалов тогда не
реализовывали. Да что в том месте тогда – я замечательно не забываю,
в то время, когда я уже стал отцу помогать в этих занятиях, а
после этого стал и самостоятельно делать какие-то такие
вещи, материалы собирал где попало: древесные
планки от упаковки мебели, доски ДСП по случаю,
шурупы на рынке… В то время, когда на данный момент я хожу в магазин
за чем-нибудь для для того чтобы строительства, в любой момент ду-
маю, вот бы папа это заметил: имеется все, чего лишь
придумаешь, и довольно много еще чего, о чем кроме того
не думал… По окончании смерти отца я выбирал его «сто-
лярный уголок» — все его инструменты, шурупы и
другая утварь для постройки находились на
полках, выстроенных им же в собственном кабинете – ма-
ленькой комнатке в отечественной последней (для него)
квартире. Помещение была площадью, я думаю, около
8 кв.м – не больше. В том месте были кровать отца, пись-
менный стол и данный столярный уголок в виде полок
от пола до потолка. В том месте было довольно много чего: отвертки,
электродрель, шурупы, гвозди, плоскогубцы, же-
лезные планки, древесные планки, пластиковые
пластины, кроме того был токарный станок – он лежал
на полу в нерабочем состоянии. Само собой разумеется, папа со-
бирался когда-то его вернуть и применять…
По большому счету, все пребывало не в совершенном порядке,
но в состоянии готовности к совершенному порядку,
были какие-то ящички, в каковые, возможно, пред-
надеялось в будущем разложить шурупы и гвозди,
какие-то баночки из-под майонеза, дабы в каждую
положить, возможно, отдельный вид шурупов, гаек
и шайб… Одна полка, на уровне пояса, одновремен-
но делала роль верстака – другими словами на ней было
мало свободного места для работы с материа-
лом… Само собой разумеется, папа точно грезил о том време-
ни, в то время, когда забот станет меньше, и он сможет больше
времени проводить за этим занятием. И вот тогда
уж он наведет в этом деле идеальный порядок, и
так приятно будет трудиться – не торопясь, с расстанов-
кой, зная, где что лежит, и все это комфортно так орга-
низовано… Я перебрал все это хозяйство, сложил,
что-то выкинул, но по большей части большая часть оста-
вил – я так как уже разбирался в этом и осознавал, что
это сейчас все мое, как и заботы о семье. Мы позже
неоднократно переезжали, я все это перевозил с собой,
понемногу заменяя на новое, и также стараясь по
мере возможности держать в готовности и порядке.
Сейчас, само собой разумеется, все второе, инструменты совре-
менные, никаких материалов «про запас» хранить
не нужно – отправился в магазин и приобрел, в то время, когда потребует-
ся. И я также весьма обожаю что-нибудь делать собственными
руками для дома. И у меня сейчас имеется кладовка для
инструментов и верстак в гараже, и я стараюсь все
держать в порядке. Но получается пока не совсем –
нет времени. Но когда-то позже, в то время, когда забот станет
меньше, я наконец все устрою как нужно…
Еще на отечественном садовом участке был колодец. Это
было велением того времени – делать колодцы. Де-
лали их так: приезжала особая машина, ко-
торая бурила дыру диаметром 1 м и глубиной 3 м.
Я так осознаю, это был «колым» водителей таких
автомобилей. Пробурить эту дыру стоило 10 рублей. В ре-
зультате рядом с ней оставалась огромная куча гли-
ны, а сама дыра понемногу заполнялась нечистой во-
дой. Действительно, мама утверждала, что это весьма чистая
вода, легко еще глина не осела. Допустимо. Но она
это сказала и через год, и через два. Не смотря на то, что, навер-
ное, вода вправду была чистая – если судить по тому,
что лягушки в ней плавали с наслаждением. Все,
кто сделал такие колодцы, потом вставляли
в нее трубу – такую цементную трубу, диаметром как
раз стенки – и метр колодца больше не осыпались.
Где люди брали трубу – не знаю, поскольку тогда ничего
для того чтобы в магазинах не продавалось, а трубы эти ис-
пользовались в строительных работах чего-то, может, водо-
провода. Но в те времена люди не брали, а «доста-
вали» — т.е. договаривались где-то приобрести что-то из
того, что не продается в магазинах. Для этого было
два пути. Путь первый: вы имеете «блат», т.е. зна-
комого начальника конторы, в которой это «что-то»
имеется. Тогда вы имеете возможность это приобрести совер-
шенно легально по совсем низкой цене – так как
все это находится во внутреннем национальном
обороте и стоит по документам весьма дешево – и вы
по данной цене это берёте! И все законно – вы ку-
выпивали у страны и заплатили стране. Нужно
лишь, дабы глава таковой конторы захотел вам
это реализовать – так как он не магазин, а, к примеру, стро-
ительная контора. И он не обязан реализовывать всем.
А реализует он вам, в случае, если от вас будет польза – на данный момент
либо когда-то в будущем. Ну, если вы глава базы
либо учитель в университете, к примеру… И кто-то
вас порекомендовал, что вы вот таковой человек, кото-
рый может решать вопросы… Меньше, это был таковой
закрытый клуб, в который если вы сумеете войти –
то у вас непременно будет и труба для колодца, и во-
обще довольно много еще чего — и все фактически безвозмездно.
Путь второй: приобрести нужную вещь не у страны,
а у человека, что трудится на том складе, где эта
вещь хранится. Т. е. вы практически берёте воро-
ванное. И вы это осознаёте. Если вы, к примеру, по-
купаете у сторожа стройки кирпичи, то вы, само собой разумеется,
осознаёте, что он их не из дома принес… Никаких
вторых вариантов тогда не было. А если вы гордо от-
кажетесь от этих – то у вас ни при каких обстоятельствах не будет трубы
в колодце. Так как в магазинах их не реализовывают! Не смотря на то, что у
всех, не считая вас, эти трубы будут! Они будут торчать,
как положено, на метр из почвы – на участках ваших
соседей около вас и напоминать вам, что вы ни чер-
та не имеете возможность в данной жизни… И, имея собственный колодец,
вы станете отправлять собственных детей за водой к соседям, у
которых труба имеется.
Так что папа также желал поставить трубу. И я силь-
но подозреваю… да что в том месте подозревать! — я полностью
уверен, что папа пробовал пойти по второму вариан-
ту – криминальному. на данный момент растолкую, по какой причине я в этом
уверен. Нисколько не сомневаюсь, что папа легко имел возможность
бы отыскать данный самый блат и приобрести эту трубу офици-
ально, заплатив в кассу эти самые 68 копеек, напри-
мер. И все официально, и ты ничего не крадёшь – ты
берёшь. Ты – честный человек. Но имеется малень-
кая подробность: ты обязан дать согласие, что ты – «собственный».
Никто не требует от тебя письменного согласия, да и
устного также. Но ты сам, в себя, обязан с этим
дать согласие. С тем, что ты вот таковой избранный – лю-
бому с улицы не реализуют, а тебе реализуют. И не толь-
ко тут, но и во многих вторых еще местах, где также
эти «собственные». И дело кроме того не в том, что когда-то и к тебе
смогут прийти и также попросить сделать чего-то «в
виде исключения». Смогут и по большому счету не прийти. Не в
этом дело. А в том, что сейчас, пожимая руку
этому главе, что дал продать тебе
эту трубу (это полное собрание сочинений либо данный
гарнитур), ты признаешь, что вы оба – вот эта вот са-
мая «элита», и вы оба этим гордитесь и почитаете за
личное достижение и большую ценность – принадле-
жать этому кругу. От мамы я знаю, что папа ни при каких обстоятельствах
не пользовался «блатом», и я пологаю, что вот конкретно
исходя из этого. Я думаю, ему было неприятно об этом кроме того ду-
мать. Второй общеизвестный путь – обнаружить тех, кто
имеет доступ к тому, чего вам нужно, и может вам это
реализовать. Данный кто-то не потребовал от вас признаний его
заслуг, принадлежности к элите… Он просто воровал,
не скрывая от вас этого, зная, что за это и посадить
смогут, и не делая из себя интеллектуального храбреца.
И из этих двух вариантов папа предпочел – я это знаю
от мамы – данный второй. Мне таковой выбор весьма кроме того
понятен. Когда-то в далеком прошлом я взглянул фильм «Возвра-
щение «Святого Луки» — о том, как из музея похитили
известную картину и как ее перепродавали и пыта-
лись вывезти за границу. В данной цепочке были различные
люди. Преступник – что конкретно похитил картину
(игрался его Дворжецкий), и еще пара че-
ловек – посредники, перевозчики и т.д. Принимал участие
в данной цепочке и культурный таковой человек, из
научной сферы, (его игрался Басилашвили). Он непос-
редственно с кражей никак связан не был, ничего
не воровал, а только был посредником при перепродаже.
И ощущал себя, само собой разумеется, человеком высокой куль-
туры, ценящим мастерство, и таким вот «вхожим и
избранным», ничего, само собой разумеется, не имеющим неспециализированного с
низом общества и уж тем более — с преступниками. И вот в ка-
кой-то момент фильма я осознал, что мне значительно более
красив преступник Дворжецкого, чем вот данный представи-
тель «элиты», которого игрался Басилашвили. Так что
выбор отца я в полной мере осознаю и одобряю. Мама рас-
сказывала, как он неоднократно, в начале утра подъезжал
на стройки, пробуя отыскать, где эти трубы имеется, с кем
нужно договариваться… Но так и не отыскал. И это для
меня также не страно. Так как в этот самый момент нужно мочь раз-
говаривать – по крайней мере, дабы тебе поверили,
что ты не из милиции и что ты по большому счету также в каком-то
смысле «собственный», т.е. для тебя по большому счету это естественно –
вот так брать… Папа, возможно, для того чтобы впечатле-
ния также не создавал… Так что в течение несколь-
ких лет (!) папа искал трубу, а я ежегодно спускался
в колодец, из которого предварительно откачивали
воду, и чистил его, складывая глину со дна в ведро,
которое мне спускали на веревке. Для чего я это делал –
не знаю, поскольку воду оттуда мы все равно не брали, а хо-
дили к соседям. Но мне говорили – я делал. Возможно,
папа любой раз думал, что вот в этом-то году совершенно верно
отыщет трубу, и уж нужно поставить ее в чистый коло-
дец. Глину снова складывали около колодца. Часть ее
ушла на печку, о которой я уже поведал, а осталь-
ное так и лежало около колодца. Колодец мы закрыва-
ли крышкой, которую папа сделал, дабы никто в том направлении
не провалился. Эпопея с колодцем закончилась бес-
славно. Я уже, возможно, был студентом, в то время, когда мама
сообщила мне, что колодец нужно засыпать. Совсем
ясно, что это она не сама приняла такое ответ, а су-
мела убедить в этом отца. Как в любой момент, решения до нас
(в этом случае до меня) доносила она. Не смотря на то, что — каза-
лось бы – значительно естественнее отцу сообщить мне об
этом, заявить, что я обязан сделать и как. Но вот так
всегда было, что такое общение происходило через
маму. Так что она дала мне 10 рублей и попросила, что-
бы я отыскал где-то машину с почвой и засыпал колодец.
Я договорился с каким-то водителем с машиной, запол-
ненной каким-то песком, и за 10 рублей он приехал к
нам на огород и высыпал данный песок в отечественный колодец.
Так что вот данный колодец в итоге стоил нам 20 рублей
и нескольких моих ежегодных спусков вниз и чисток.
В общем, не так уже и дорого…
У меня осталось жёсткое чувство, что отца все
уважали – и соседи, и коллеги, и просто привычные.
Я уверен, его уважали кроме того люди, пребывавшие с
ним в не весьма дружеских отношениях. Об одном
таком примере я знаю сам. Был в университете та-
кой доктор наук юрист Василий Васильевич Овсиен-
ко, он — как и папа — был ветераном войны и также без
ноги: нога его была ампутирована абсолютно, и он
ходил на палках. Уже по окончании смерти отца я посту-
выпивал на юридический факультет и на 5 курсе напи-
сал диплом об применении компьютеров в пра-
воохранительных органах. Тема была совсем
для того времени новая. А я был не самым угодным
студентом для некоторых учителей, особен-
но для одного из них. Обстоятельства для этого не было
никакой – он просто меня не обожал, в течение всей
учебы старался меня «закопать», а оттого, что это не
получалось, он не обожал меня еще больше. Так что
к пятому курсу он, наверное, видел уже собственной обязан-
ностью хоть как–нибудь меня «сковырнуть». О его
таком неравнодушии ко мне знали все на факульте-
те и следили за отечественными поединками. Так вот данный
товарищ, что меня не обожал, дал мой диплом
на рецензию громадному милицейскому главе,
что написал, по всей видимости, ожидаемую от него, ре-
цензию. Сущность рецензии сводилась к тому, что диплом
весьма плохой, никчемный, не проработанный и т.д.
Из конкретных недочётов было отмечено то, что
диплом набран на компьютере (дело тогда ред-
кое), что, согласно точки зрения критика, свидетельствовало
о непроизводительном применении мною ком-