Благодаря изучению многих древних свитков, среди них и тех, каковые мы перевели, я уверен, что легендарные Элдерлинги из легенд и наших мифов были настоящими людьми, каковые населяли огромную территорию в течение многих поколений, но их города и культура пришли в упадок задолго до основания замка Баккип. Дополнительные сведения, полученные из библиотеки, которую мы именуем камнями памяти, лишь больше убедили нас в том, что мы правы.
Отчего же Элдерлинги, обладающие могущественной магией и невероятной мудростью, пропали из отечественного мира? Можем ли мы связать их падение с исчезновением драконов, еще одним событием, которому у нас нет объяснения? Сейчас, в то время, когда драконы и, быть может, Элдерлинги, возвратились в мир, как это отразится на будущем человечества?
Что свидетельствует легенда о старом альянсе между Видящими и Элдерлингами, том самом, что желал возродить Верити, в то время, когда возглавил экспедицию в Дождевые Чащобы? Столкнулся ли он с живыми Элдерлингами либо только с запечатанными в камень воспоминаниями о том, кем они когда-то были? Вот вопросы, на каковые мы можем отыскать ответы, в случае, если продолжим изучать камни памяти.
Чейд Фаллстар, Исчезновение Элдерлингов.
Моя мать раньше так делала со мной. В то время, когда желала перенести.
Смутное воспоминание: логово, мать, которая держит меня за загривок. Это не моя идея -просто первое, что пришло мне в голову. Кто-то схватил меня за волосы, воротник и кожу рубахи. Воротник душил меня. Кто-то запротестовал, в то время, когда меня потянуло вверх из трясины:
— Тут нет места. Брось ее. Нет места.
Безотносительная чернота. Дуновение воздуха на лице. Я моргнула, дабы проверить, правда ли глаза открыты. Да, открыты. Нет звезд. Нет отдаленных огней. Нет ничего. Лишь темнота. И что-то весьма густое, пробующее затянуть меня обратно.
Я неожиданно была рада удушающей хватке на моем воротнике. Запаниковав, я схватилась рукой за чью-то рубаху и заползла на Керфа, что распростерся подо мной, лежа на боку. Я подняла голову и обо что-то ударилась. Хуже того, кто-то держал меня за руку и тянул за нее, выползая наверх за мной. Мужик подо мной перевернулся на пояснице. Я упала с него и была зажата между ним и каменной стеной. Было весьма тесно, и я инстинктивно постаралась оттолкнуть калсидийца, дабы высвободить больше места, но не справилась с его весом; я услышала, как Алария не легко дышит и со стонами карабкается наверх, дабы занять мое место сверху Керфа.
Стоны превратились в прерывающиеся всхлипы.
— Отпусти меня! Отпусти! — барахталась она на Керфе.
— Ты меня пинаешь, — возразил Винделиар.
— Отпусти меня, — закричала Алария.
— Я тебя и не трогаю. Прекрати пинаться, — приказала ей Двалия. — Винделиар, слезь с меня!
— Я не могу. Я застрял! Тут нет места! — он задыхался от кошмара.
Где мы? Что с нами произошло?
Двалия постаралась сказать командным тоном, но у нее не получилось. Ей не хватало воздуха.
— Замолчите все!
— Меня тошнит, — я услышала, как Винделиар давится. — Это было плохо. Они все цеплялись за меня. Я желаю к себе. Я больше не могу. Ненавижу все это. Мне необходимо к себе, — всхлипывал он, как мелкий ребенок.
— Отпусти меня! — пронзительно закричала Алария.
— Помогите! Я вязну! Прошу вас, подвиньтесь! Я не могу пролезть через вас, — я не только услышала, но и почуяла Реппин: зараженная рука пахла отвратительно. Похоже, что рана открылась, пока она пробовала выбраться. — Моя рука… Я не могу вылезти. Вытяните меня, кто-нибудь! Не оставляйте меня тут! Не оставляйте меня с ними!
Где мы?
Успокойся. Осознай, что произошло, перед тем как искать выход.
Я почувствовала, как меня наполняет самообладание Волка-Отца. Собственное дыхание оглушительно плакало в груди, но его голос в моей голове звучал умиротворяюще.
Слушай. Чувствуй. Нюхай. Что ты можешь осознать?
Сохранять хладнокровие, в то время, когда рядом кто-то копался, пыхтел и толкался, пришлось нелегко. Алария взмолилась:
— Отпусти! Нет места! Не тяни меня обратно! Ай!
Реппин не вскрикнула, а только протяжно застонала. Неожиданно ее стон поглотил хлюпающий звук, как словно бы тяжелый камень достали из лужи жидкой грязи. Сейчас лишь тяжелое дыхание Аларии нарушало тишину.
— Ее затянуло обратно в камень, — сообщила Двалия, скорее утверждая, чем задавая вопросы. И с этими словами я отыскала в памяти, что это она затащила нас в Скилл-колонну.
— Мне было нужно! Я должна была оттолкнуть ее. Тут больше нет места! Ты сообщила бросить ее. Я не виновата! — Алария скорее отпиралась, чем сожалела.
— Замолчите! — голос Двалии охрип из-за нехватки воздуха. — Я говорю. Винделиар, слезь с меня!
— Простите, я застрял. Керф толкнул меня на вас, в то время, когда вылезал. Я не могу пошевелиться. На меня давит камень, — он был на грани истерики. — Меня так тошнит. Я ничего не вижу! Я ослеп? Лингстра Двалия, я ослеп?
— Нет, тут легко мрачно, тупица. Не смей блевать на меня. Ты меня раздавишь. Подвинься, — до меня донесся шорох их возни.
Винделиар захныкал.
— Тут нет места, куда я имел возможность бы подвинуться. Я также зажат.
— Если не можешь ничего сделать, то не шевелись. Калсидиец? — Двалия судорожно глотала воздушное пространство, потому, что Винделиар был не мелким товарищем, и она была под ним в ловушке. — Керф?
Он захихикал. В темноте данный звук, исходивший из его широкой груди, раздался жутко.
— Прекрати! Двалия, он меня лапает! — Алария была разгневана и в один момент напугана.
Керф захихикал опять. Я почувствовала, как он выдернул из-под меня руку и просунул ее наверх, высвободив для меня маленькое пространство, и додумалась, что он обнял Аларию.
— Приятно, — сообщил он охрипшим голосом, и я почувствовала, как он прижал к ней бедра.
— Прекрати, — взмолилась она, но ответом послужило рычание, за которым последовал глухой смешок. Плечи Керфа были прижаты ко мне, и я почувствовала, как напряглись его мускулы, в то время, когда он притянул Аларию ближе к себе. Его дыхание стало глубже, он начал ритмичные перемещения, в результате которых я была прочно вжата в стенке. Алария зарыдала.
— Игнорируй его, — холодно приказала Двалия.
— Он пробует меня изнасиловать! — пронзительно крикнула она. — Он…
— Ему не хватит места, игнорируй его. Он не имеет возможности снять собственные брюки, не говоря уж о твоих. Представь, что он небольшая собачонка, которой вскружила голову твоя нога, — раздалось ли в голосе Двалии ожесточённое удовлетворение? Упивалась ли она унижением Аларии? — Мы в ловушке, а ты кричишь по причине того, что тебя лапает какой-то мужик? Чуть ли это настоящая опасность.
Алария ответила испуганными причитаниями, каковые вторили звукам возни Керфа.
— Эта девчонка, Пчелка. Она смогла пройти? Она жива? — настойчиво попросила ответа Двалия.
Я хранила молчание. Я высвободила больную руку и, не смотря на то, что раненое плечо протестовало, постаралась нащупать границы отечественной колонии. Камень подо мной. Слева — тело на следующий день. Справа, так на большом растоянии, как я имела возможность дотянуться — каменная стенки. Я потянулась дальше и скользнула пальцами по стенке. Камень был обработанный и ровный, как отполированный пол. Я вытянула ноги: опять камень. Кроме того если бы я появилась в этом месте одна, то не имела возможность сесть. Где мы?
Темп толчков калсидийца ускорился, как и его судорожное дыхание.
— Алария, пощупай около. Девчонка смогла пройти?
— Она… должна была… Ой. Я вылезла… держась за… нее, — голос Аларии звучал все тише и уже.
Калсидиец продолжал собственный дело.
— Это мерзко! — взвыла она. — Он обслюнявил мое лицо. Он воняет! Прекрати! — вскрикнула она, но калсидиец начал кряхтеть под ней.
— Ты можешь ее нащупать? Она жива? — упорно задала вопрос Двалия.
Я лежала, не шевелясь. Не обращая внимания на страстную возню Керфа, я почувствовала, что Алария пробует нащупать меня рукой, и задержала дыхание. Алария коснулась моего лица, после этого груди.
— Она тут. Она не двигается, но ее тело теплое. Винделиар! Вынуди его прекратить!
— Я не могу. Меня тошнит. Меня так тошнит.
— Винделиар, тебе бы лучше отыскать в памяти, что я, и лишь я, отдаю тебе распоряжения. Алария, замолчи!
— Их было так много, — простонал Винделиар. — Они все хватали меня. Меня так тошнит.
— Терпи без звучно, — рявкнула Двалия.
Алария задыхалась от кошмара. Она больше не сказала, но я слышала ее низкий стон и тихие всхлипы калсидийца, в то время, когда он, наконец, достиг удовлетворения. Она постаралась вывернуться, но я почувствовала, как мускулы на его руках напряглись, и осознала, что он удержал ее на месте. Меня это устраивало. Я не желала, дабы она скатилась с него на меня.
— Удостоверьтесь в надежности все, до чего имеете возможность дотянуться, — скомандовала Двалия. — Кто-нибудь нащупал выход из данной гробницы?
Выбор слов был неудачен.
— Гробница, — повторил Винделиар и издал продолжительный стон отчаяния.
— Негромко! — хрипло скомандовала ему Двалия. — Ощупай камень над головой. В том месте имеется какое-нибудь отверстие?
Я слышала, как они копались в темноте, скребли ногтями стенки и шаркали сапогами о камень. Я оставалась неподвижной.
— Что-нибудь нашли? — из темноты настойчиво попросила ответа Двалия.
— Нет, — угрюмо ответила Алария. — Везде, куда я могу дотянуться, лишь камень. Я чуть могу немного поднять голову. Рядом с тобой имеется место?
Тело калсидийца расслабилось, и по его шумному дыханию я осознала, что он заснул. Быть может, сумасшествие было милосердием в аналогичной обстановке.
— Разрешила бы я Винделиару лежать на мне, если бы имела возможность сдвинуться? — задала вопрос Двалия.
Тишина. После этого Алария внесла предложение:
— Может тебе направляться переместить нас обратно?
— К сожалению, в то время, когда калсидиец вышел, он прижал меня к стенке и затолкал на меня Винделиара. Он лежит на портале, до которого я не могу дотянуться.
— Мы набились тут, как селедка в бочке, — безрадостно увидел Винделиар и чуть тише добавил: — Я думаю, мы все тут погибнем.
— Что? — Алария чуть ли не кричала. — Погибнем тут? Голодной смертью в темноте?
— Ну, поскольку выбраться мы не можем, — угрюмо ответил Винделиар.
— Молчать! — приказала им Двалия, но было через чур поздно. Алария сломалась. Она начала прерывисто рыдать, а через несколько мгновений я услышала приглушенные всхлипы Винделиара.
Погибнуть тут? И кто же погибнет первым? Мне захотелось закричать.
Эти мысли не принесут пользы, — упрекнул меня Волк-Отец. — Дыши. Успокойся.
Я почувствовала, как его твердость подавила панику, которая чуть не захлестнула меня.
Поразмысли о том, как спастись. Как думаешь, сможешь ли ты пройти через камень одна? Сможешь дотянуться до выхода под калсидийцем и вернуть нас в лес?
Я не уверенна.
Попытайся.
Я опасаюсь пробовать. Что, в случае, если я застряну в камне? Что, в случае, если я выйду одна неясно где?
А что будет, если ты останешься тут и погибнешь от голода? Само собой разумеется, по окончании того, как остальные сойдут с ума и начнут нападать друг на друга. А сейчас пробуй.
В то время, когда я упала с Керфа, то была на пояснице. Сейчас я перевернулась на бок, не смотря на то, что для этого было нужно лечь на больное плечо. Эту же руку я должна была просунуть под совместный вес Керфа и Аларии. Я постаралась медлительно протиснуть ладонь под его поясницей, где поясницы прижималась к камню не так хорошо, и тихо вскрикнула от боли. Сопение Аларии закончилось.
— Что это? — выкрикнула она и потянулась ко мне. — Она шевелится! Она жива и пришла в сознание.
— И вдобавок я кусаюсь, — напомнила я, и она отдернула руку.
Сейчас, в то время, когда они знали, что я в сознании, прятаться не было смысла. Я пропихнула руку под Керфа так на большом растоянии, когда смогла. Он пошевелился, придавив ее, рыгнул и опять захрапел. Плечо горело от боли, но я проталкивала руку, обдирая ее о камень. Услышав собственное испуганное дыхание, я закрыла рот, дабы дышать через шнобель — стало тише, но я была все кроме этого напугана. Что, в случае, если я коснусь руны, и меня неожиданно затянет вовнутрь? Может ли меня протащить мимо Керфа? Либо они с Аларией упадут совместно со мной, как если бы я открыла под нами дверь? Кошмар начал давить на мой мочевой пузырь, но я не обращала внимание. Я не обращала внимание ни на что, не считая руки, которая протискивалась по камню. На поверхности плиты под моими пальцами неожиданно обнаружилась маленькая углубление. Я с опаской изучила ее — это была руна.
Что-нибудь ощущаешь? Можешь вынудить ее трудиться?
Я пробовала. Неохотно я надавила пальцами на руну и погладила ее выгравированную поверхность.
Ничего. Ничего не происходит, Волк-Отец.
Отлично. Значит необходимо придумать что-то еще.
Не смотря на то, что слова его были спокойными, я почувствовала, что в нем зарождается ужас.
Вытащить руку из-под Керфа выяснилось больнее, чем протиснуть под него. В то время, когда я, наконец, высвободила ладонь, меня накрыла неожиданная волна паники. Все около давило на меня: теплое тело Керфа, твёрдый камень подо мной и такой же камень позади. Я отчаянно желала подняться, потянуться, вдохнуть прохладного воздуха.
Не требуется сопротивляться, — убеждал Волк-Отец. — Это только затягивает силки. Не двигайся и думай. Думай.
Я постаралась, но все давило на меня. Алария опять рыдала. Керф храпел. Я ощущала перемещение его ребер при каждом его вдохе. Моя рубаха перекрутилась и пережимала одну руку. Мне было жарко. Хотелось выпивать. Я всхлипнула кроме воли и почувствовала, что в горле застрял крик, готовый вот-вот вырваться наружу.
Нет. Не делай этого. Закрой глаза, щенок. Будь со мной. Мы в лесу. Отыщи в памяти прохладную ночь, пахнущую лесом. Лежи тихо. Будь со мной.
Волк-Отец втянул меня в собственные воспоминания. Я появилась в лесу. Брезжил восход солнца, и мы уютно устроились в логове.
Пора дремать, — убеждал он. — Дремли.
Должно быть, я заснула. Придя в себя, я попыталась сохранить самообладание, которое подарил Волк-Отец — больше мне не за что было цепляться. Во тьме я измеряла течение времени по поведению моих товарищей по несчастью. Керф проснулся, в то время, когда Алария начала метаться в истерике. Он обнял ее и начал напевать калсидийскую колыбельную. Через некое время она успокоилась. Позже Двалия разразилась криками беззащитной гневе, в то время, когда Винделиар обрисовал ее.
— Я выдерживал, сколько имел возможность, — запричитал он, и запах мочи вынудил меня отыскать в памяти о собственном мочевом пузыре.
Двалия тихо сказала ему что-то, голосом мягким и ужасным, как змеиное шипение, и он начал всхлипывать. Позже затих, и я сделала вывод, что он уснул. Алария молчала, Керф начал петь, уже не колыбельную, а какую-то походную солдатскую песню. Неожиданно он остановился на середине куплета.
— Девочка. Пчелка. Ты жива?
— Да, — ответила я, обрадовавшись, что он прекратил петь.
— Я запутался. В то время, когда мы входили в камень, я был уверен, что мы мертвы. Но в случае, если мы все же живы, то плохо тебе умирать вот так. Я пологаю, что смогу дотянуться до твоей шеи. Желаешь, я тебя задушу? Это не скоро, но всяко стремительнее, чем голодная смерть.
Как заботливо.
— Нет, благодарю. До тех пор пока нет.
— Тебе не следует тащить. Я ослабну. И не так долго осталось ждать тут станет весьма не очень приятно. Моча. Дерьмо. Сходящие с ума люди.
— Нет, — я что-то услышала. — Тсс!
— Я знаю, что мои слова тебя расстраивают, но я только желал тебя предотвратить. Мне может не хватить сил, дабы свернуть тебе шею. Так было бы стремительнее.
— Нет. До тех пор пока нет.
До тех пор пока нет? Что же я говорю? После этого, совсем издали, опять донесся какой-то звук.
— Слушайте. Вы это слышите?
По окончании моих слов Алария зашевелилась:
— Слышим что? — напряженно задала вопрос она.
— Ты что-то слышишь? — рявкнула Двалия.
— Замолчите! — зарычала на них я, подражая сердитому голосу отца, и они подчинились. Мы все прислушивались. Звуки были не сильный: медленное цоканье копыт по брусчатке, женский голос, напевающий монотонную мелодию.
— Это молитва? — предположила Алария.
— Это ранняя лавочница. Она поет: хлеб, свежий, этим утром испеченный, хлеб еще теплый, прямо из печи, — растроганным голосом сообщил Керф.
— Помогите нам! — отчаянный крик Аларии раздался так пронзительно, что у меня зазвенело в ушах.
— Помогите! Помогите! Мы в ловушке!
В то время, когда у нее, наконец, сбилось дыхание и она прекратила кричать, у меня в ушах все еще звенело . Я напряглась в надежде услышать песню дамы, реализовывавшей хлеб, либо цокот копыт, но не услышала ничего.
— Она ушла, — безрадостно сообщил Винделиар.
— Мы в городе, — заявил Керф. — Лишь в городах лавочники реализовывают хлеб на улице по утрам.
Он прервался на мгновение, а после этого сообщил:
— Я пологал, что мы мертвы. Я пологал, что ты желаешь попасть в уничтоженный дворец мертвого герцога, дабы быть погребенной в том месте. Разве продавцы хлеба поют , в то время, когда умирают? Нет, я так не думаю. Какая у мертвых потребность в свежем хлебе? — его вопрос приветствовала тишина. Я не знала, о чем думали остальные, но я думала о его прошлых словах. Уничтоженный дворец. Как же довольно много камня над отечественной гробницей?
— Итак, мы не мертвы, — устало рассудил он. — Но не так долго осталось ждать погибнем, если не сможем выбраться. Быть может, в то время, когда город проснется, мы услышим вторых людей. И, быть может, они услышат нас, в случае, если мы будем кричать.
— Тогда до тех пор пока помолчите, — предотвратила Двалия. — Молчите и слушайте. Я сообщу, в то время, когда молить о помощи, и мы закричим дружно.
Мы ожидали в удушающей жаре. Иногда до нас доносились приглушенные звуки города. Звон храмового колокола. Гул быка. в один раз мы поразмыслили, что слышим даму, кличущую ребенка. На этом Двалия вынудила нас хором кликать на помощь. Мне казалось, что звуки не приближались, и я поразмыслила, не замурованы ли мы на бугре над городом, а не в самом городе? Через некое время Винделиар помочился опять, и, думаю, Алария также. Запах становился все посильнее: моча, страх и пот. Я пробовала вообразить, что я в собственной постели в Ивовом Лесу. В комнате мрачно. Не так долго осталось ждать зайдет папа, дабы взглянуть на меня. Он всегда пологал, что я дремлю, в то время, когда заглядывал ко мне поздним вечером, перед тем, как самому лечь в постель. Я уставилась во мрак, мня его шаги в коридоре. Оттого, что я продолжительно наблюдала в темноту, перед глазами поплыли белые мушки. Я моргнула и осознала, что одна из мушек превратилась в узкую полосу.
Я внимательно наблюдала на нее, не осмеливаясь сохранять надежду, и медлительно подняла ступню как возможно выше. Часть полосы света скрылась за ней. В то время, когда я опустила ногу, свет показался опять, став бросче.
— Я вижу свет, — тихо сказала я.
— Где?
— Рядом со своей ногой, — сообщила я, но сейчас свет начал попадать отовсюду. Сейчас я видела, что каменные блоки заточившие нас, были сложены непоследовательно. Да, это был обработанный камень, но скорее легко сваленный в кучу, нежели уложенный в кладку.
— Я не вижу, — сообщила Двалия таким тоном, как словно бы я лгала.
— И я, — подтвердил Керф. — Моя дама загораживает мне обзор.
— Я не твоя дама, — возразила Алария.
— Ты дремала на мне. Ты помочилась на меня. Я предъявляю на тебя права.
Поднятой ступней я чуть доставала до полосы света. Я прицелилась пальцами ноги, толкнула и услышала звук падающего гравия снаружи отечественной колонии. Щель стала мало шире. Я повернулась на бок, как это было быть может, и протиснулась мимо Керфа ближе к свету. Сейчас я имела возможность надавить всей ступней на камень ниже луча света, что и сделала. Стуча по моему ботинку, посыпались более большие обломки. Стало ярче. Я яростно пнула, и полоса света увеличилась до размера моей ладони. Я заколотила по появившейся щели так, словно бы отбивалась от муравьев, кусавших меня за ноги, но камни больше не падали. Я лягнула булыжник, что являлся сводом отечественной гробницы, но без какой-либо пользы. Лишь в то время, когда не осталось сил, и я была вынуждена остановиться, до меня дошло, что остальные что-то задают вопросы и пробуют подбодрить. Мне было все равно. Я не желала, дабы меня охватило самообладание Волка-Отца. Устремив взор на тускло освещенный потолок собственной гробницы, я горестно всхлипнула.
Калсидиец заерзал, отпихивая меня в сторону, дабы просунуть руки над головой и упереться в камень. Он со стоном извернулся, и его бедро вдавилось в мои ребра, прижав меня к стенке так, что я чуть имела возможность дышать. Алария пищала и верещала оттого, что он распластал ее по потолку. Он подтянул колено, вжимая меня в камень еще посильнее, и после этого с громким рыком неожиданно и очень сильно пнул.
Посыпалось каменное крошево, пыль попала мне в нос и глаза и осела на губах. Я не имела возможности дотянуться рукой до лица, дабы стереть ее, в силу того, что Керф пригвоздил меня к месту. Пыль прилипла к мокрым от слез щекам и забилась за воротник. В то время, когда она улеглась, и я практически смогла вдохнуть чистого воздуха, он повторил собственный маневр. Показалась еще одна вертикальная полоса света.
— Это каменный блок. Попытайся еще раз, девочка. Сейчас толкай, а не пинай, я помогу тебе. Медлительно упри ступни у основания камня.
— Что, в случае, если все эти камни упадут на нас?
— Погибнем стремительнее, — сообщил Керф.
Я ужом протиснулась ближе к полосе света, согнула колени и поставила ноги на основание камня. Калсидиец уперся своим громадным сапогом чуть выше моих ступней.
— Толкай, — сообщил он, и я подчинилась. Камень нехотя заскрежетал, но начал сдвигаться. Передышка, и еще толчок. Щель была уже размером с ладонь. Опять попытка, и камень уперся во что-то. Нам пригодилось еще три толчка, дабы он сдвинулся с начал и места крениться влево. Еще толчок, и дело пошло легче. Я протиснулась вперед,дабы занять более удачное положение.
К тому времени, в то время, когда отверстие стало достаточно большим, дабы я имела возможность вылезти, сутки уже клонился к закату, и свет, что отыскал нас, начал меркнуть. Я протиснула ноги в отверстие, в которое еле могла пролезть, и, слепо извиваясь, расцарапывая кожу и разрывая рубаху, вылезла наружу. Я села, отряхивая пыль и каменную крошку с лица, и услышала, как остальные кричат, требуя, дабы я разгребла обломки и сообщила им, где мы. Я не обращала на них внимания. Меня не тревожило, где мы. Я имела возможность дышать, и никто не давил на меня. Я глубоко вдохнула холодный воздушное пространство, протерла рукавом пыльное лицо и размяла здоровое плечо. Я выбралась.
— Что ты видишь? — от отчаяния Двалия впала в гнев. — Где мы?
Я осмотрелась около и рассудила, что это какие-то развалины. Сейчас я видела, что воображала из себя отечественная гробница. Она была совсем не тем, что я думала: огромные каменные блоки были повалены в кучу, внизу на земле лежала упавшая колонна, которую частично прижимала упавшая сверху каменная плита, все кругом завалили обломки. Скилл-колонну сравняло с почвой очевидно не по воле случая. Я взглянуть на вечернее небо над зазубренными остатками стен и перевела глаза на выгравированные руны. Рядом лежала еще одна опрокинутая на землю колонна. Я боязливо отошла подальше.
Остальные выкрикивали мне противоречивые команды: отыскать помощь, заявить, что я вижу. Я не отвечала. Издали опять донесся звук храмового колокола. Я отошла на три шага, присела и облегчилась. В то время, когда я поднялась, то услышала скрежет камня и заметила, как ноги калсидийца появляются из отверстия, которое сейчас стало больше. Я быстро натянула гамаши и заметила, что он упирается ногами в камень и отодвигает его. Крики С опаской!, Ты обрушишь его на нас! остались без внимания.
— Нужно бежать, — тихо сказала я сама себе.
Рано, — кроме этого негромко ответил Волк-Отец в меня. — Из двух зол выбирай меньшее. Калсидиец был к тебе хорош. В случае, если мы в Калсиде, то ты не знаешь ни их языка, ни обычаев. Возможно, нам повезет, и камни завалят остальных. Спрячься и замечай.
Я попятилась и присела за поваленными камнями в том месте, откуда имела возможность замечать, но оставаться невидимой. Керф протискивался вперед, лежа на пояснице, дергая ногам и издавая сдавленные звуки. Он целый был покрыт серой каменной крошкой и пылью и напоминал ожившую статую. Его бедра прошли через отверстие, он повернулся на бок, извиваясь, как змея, дабы высвободить сперва одно плечо, а позже второе, и сел, моргая на вечернюю зарю. На лице, покрытом серой каменной пылью, выделялись только красный и бледные глаза язык, которым он облизнул губы. Он огляделся и забрался на каменную плиту, дабы осмотреть окрестности. Я пригнулась ниже.
— Возможно вылезать? — прокричала Алария, не смотря на то, что ее ноги уже показались из отверстия. Не ждя ответа, она ужом вылезла наружу, и не смотря на то, что она была меньше и худее калсидийца, но была не меньше нечистой. Она со стоном села и стёрла каменную пыль с лица.
— Где мы? — задала вопрос она.
Керф ухмыльнулся.
— В Калсиде. Я практически дома. Я определю это место, не смотря на то, что оно очень сильно изменилось. в один раз мы отпевали тут моего деда. Трон герцога стоял в конце огромного зала. Думаю, вон в том месте. Вот что осталось от дворца герцога, по окончании того, как драконы разнесли его в прах и пух, — он принюхался, стёр лицо рукой и кивнул сам себе. — Да. Герцогиня заявила это место проклятым и поклялась, что его ни при каких обстоятельствах не вернут.
Он нахмурился, как будто бы ему пришлось нелегко либо не очень приятно вспоминать об этом. Он проговорил медлительно, как будто бы во сне.
— Герцог Эллик поклялся, что это строение он вернёт первым делом и будет править из этого.
Алария, шатаясь, поднялась на ноги.
— Калсида? — тихо сказала она.
Керф подошел к ней и ухмыльнулся.
— Отечественный дом! Моя мать с удовольствием познакомится с тобой. Она в далеком прошлом желала, дабы я привел к себе даму, которая бы поделила с ней и моими сестрами обязанности по ведению хозяйства и выносила бы моих детей.
— Я — не твоя супруга.
— До тех пор пока нет. Но если ты окажешься достаточно трудолюбивой и родишь здоровых детей, тогда я, пожалуй, женюсь на тебе. Многие трофеи войны становятся женами. В итоге.
— Я — не армейский трофей! — возразила она.
Керф покачал головой и закатил глаза, раздосадованный ее невежеством. Алария смотрелась так, словно бы вот-вот закричит, ударит его и сбежит. Но ничего аналогичного она не сделала, а только перевела внимание на очередную несколько ног, показавшихся из каменной гробницы.
Винделиар пробовал выбраться и отчаянно дергал ногами.
— Я застрял! — закричал он с паникой в голосе.
— Прочь с дороги! — донесся приглушенный голос Двалии. — Я сообщила тебе сперва пропустить меня!
— Не было места! — в его голосе слышались слезы. — Я был должен протиснуться вперед, дабы слезть с вас. Вы сообщили слезь с меня, и лишь так я имел возможность это сделать.
Она выругалась, каменные стенки приглушили ее брань. Казалось, Винделиар не продвигается вперед. Я воспользовалась суматохой, дабы забраться за угол упавшей колонны подальше от них. Из этого я имела возможность следить за развитием событий, оставаясь незамеченной.
Винделиар застрял. Он бессильно стучал ногами по земле, как капризный мелкий ребенок. Застрял. Отлично, разгневанно поразмыслила я. Пускай он будет пробкой, которая окончательно запрет в Двалию. Не обращая внимания на его хорошее отношение ко мне, я знала, что он опасен. В случае, если я сбегу, Двалии ни за что не удастся меня поймать. Но в случае, если Винделиар натравит на меня калсидийца, я обречена.
— Брат! Брат мой! Прошу вас, отодвинь камень и высвободи меня!
Я не издавала тишина, скорчившись на своем месте и замечая за происходившим одним глазком. Керф подошел к камню.
— Поберегись пыли! — крикнул он Винделиару и согнулся, дабы налечь плечом на камень, что мешал тому выбраться. Я услышала, как булыжник скрипит по старому полу, и заметила, что крошка и маленькие камешки исчезают в трещине, которая показалась в груде камней от его усилий. Двалия закричала, но падавшие камни имели возможность оставить на ней только синяки. Керф сжал толстую ногу Винделиара и потянул его наружу. Застрявший Винделиар разревелся, но Керф, не обращая на внимания, вытащил его из отверстия. Я видела, как он сел, покрытый серой пылью, с кровоточащей царапиной с одной стороны лица.
— Я свободен! — заявил он, как словно бы в противном случае никто бы не осознал.
— Уйди с дороги! — закричала Двалия. Я не стала дожидаться, в то время, когда она выберется, и улизнула, пригнувшись пониже и, как будто бы мышка, виляя по лабиринту из поваленных камней. Косой свет весенним вечером создавал причудливые формы из теней. Я добралась до места, где упавшая стенки опиралась на поваленную колонну, образуя навес, и забралась под него.
Не высовывайся. Им легче подметить перемещение и услышать шаги, чем искать тебя среди этих булыжников.
Я была одна на большом растоянии от дома, желала выпивать и имеется и не сказала на местном наречии.
Но я была на свободе. Я сбежала.