— Значит, для полного величия мне следовало бы день назад отрубить головы всем вам?.. Но покинем это. Как вы совладали с моими стражами?
— Весьма легко. Они тренированы на бездумное исполнение и безответственность. Это влечет за собой утрату разумного восприятия, тупость и потерю воли — главного компонента устойчивости. Это уже не индивидуальность, а биомашина с положенной в нее программой. Нет ничего легче, как заменить программу…
Из-за драпировки так же неожиданно, как и ее супруг, показалась дама неординарной для тормансианки красоты. Одного роста с Фай Родис, значительно более хрупкая, она двигалась с особенной гибкостью, очевидно рассчитанной на эффект. Волосы, такие же тёмные, как у Родис, но матовые, а не блестящие, были зачесаны назад с большого ровного лба, ложась на виски и затылок тяжелыми волнами. На темени блистали две переплетенные змеи с разинутыми пастями, тонко отчеканенные из яркого, с розоватым отливом металла. Ожерелье этого же металла в виде узорных квадратов, соединенных розовыми камнями с алмазным блеском, охватывало высокую шею и спускалось четырьмя сверкающими подвесками в ложбинку между грудей, чуть прикрытых фестонами упругого корсажа. Покатые узкие плечи, большая часть и красивые руки поясницы были обнажены, отнюдь не в правилах повседневного костюма Торманса.
Долгие, легко раскосые глаза под ломаными бровями наблюдали внимательно и властно, а губы большого рта с немного поднятыми уголками были хорошо сомкнуты, высказывая недовольство.
Дама остановилась, дерзко разглядывая собственную гостью. Фай Родис первая отправилась навстречу.
— Не обманывайте себя, — тихо сообщила она, — вы, несомненно, прекрасны, но красивее всех быть не имеете возможность, как и никто во вселенной. Оттенки красоты вечно разны — в этом достаток мира.
Супруга владыки сощурила чёрные коричневые глаза и протянула руку жестом величия, в котором проступало что-то нарочитое, детское. Фай Родис, уже усвоившая приветствие Торманса, с опаской сжала ее узкую ладонь.
— Как вас кличут, гостья с Почвы? — задала вопрос та высоким, резковатым голосом, отрывисто, как бы приказывая.
— Фай Родис.
— Звучит отлично, не смотря на то, что мы привыкли к иным сочетаниям звуков. А я — Янтре Яхах, в обыденном сокращении — Ян-Ях.
— Вас назвали по имени планеты! — вскрикнула Родис. — Успешное имя для жены главного владыки.
По губам дамы Торманса пробежала презрительная усмешка.
— Что вы! Планету назвали моим именем.
— Не может быть! Переименовывать планету с каждой новой властительницей — какой огромный и напрасный труд в переписке всех обозначений, сколько путаницы в книгах!
— Хлопоты с трансформацией имен — пустяк! — вмешался Чойо Чагас. — Отечественным людям не достаточно занятий, и постоянно найдутся работники.
Фай Родис в первый раз смутилась и без звучно стояла перед владыкой планеты и его красивой женой.
Оба по-своему истолковали ее смущение и сделали вывод, что настал успешный момент для завершения личной встречи.
— Внизу, в желтом зале, ожидает инженер, приданный вам для помощи в получении информации. Он будет постоянно находиться тут и являться по первому вашему кличу.
— Вы сообщили инженер? — переспросила Родис. — Я рассчитывала на историка. Так как я невежда в вопросах разработки. Помимо этого, у нас на Земле история — наиболее значимая отрасль знаний, наука наук.
— Дабы распоряжаться информацией, нужен инженер. У нас это так. — Чойо Чагас снисходительно улыбнулся.
— Благодарю. — Родис поклонилась.
— О, мы встретимся еще неоднократно! В то время, когда вы продемонстрируете мне фильмы о Земле?
— В то время, когда захотите.
— Отлично. Я выберу время и скажу. Да, — Чойо Чагас кивнул на драпировки, — отдайте их в прошлое состояние.
— Имеете возможность подать сигнал, они свободны.
Чойо Чагас щелкнул пальцами, и в ту же секунду оба стража вышли из укрытия со склоненными головами. Один из стражей отправился в первых рядах Фай Родис через коридоры до зала, завешенного тёмными драпировками и устланного тёмными коврами. Из этого лестница тёмного камня двумя полукружиями спускалась к золотисто-желтому нижнему залу. Страж остановился у балюстрады, и Фай Родис отправилась вниз одна, ощущая необычное облегчение, словно бы за безрадостной чернотой вверху осталась тревога о судьбе экспедиции.
Среди на желтом ковре стоял человек, бледнее простого тормансианина, с густой и маленькой тёмной бородой, похожий на древний портрет эры ЭРМ. Могучий лоб, частые брови, нависшие над чуть выпуклыми фантастическими глазами, узкая дуга тёмных усов… Человек словно бы в трансе наблюдал, как спускалась по тёмной лестнице дама Почвы, поразительно верные и жёсткие черты лица которой были полускрыты прозрачным щитком. Что-то нечеловеческое исходило от сияния ее обширно открытых зеленых глаз под прямой чертой бровей. Она наблюдала как бы через него в безграничные, ей одной ведомые дали. Тормансианин сходу осознал, что это дочь мира, не ограниченного одной планетой, открытого просторам вселенной. Преодолев минутное смятение, инженер подошел.
— Я — Хонтээло Толло Фраэль, — четко сказал он трехсловное имя, обозначавшее низший ранг.
— Я — Фай Родис.
— Фай Родис, я отправлен в ваше распоряжение. Мое имя сложное, в особенности для гостей с чужой планеты. Кличьте меня легко Таэль, — инженер улыбнулся застенчиво и добро.
Родис осознала, что это первый по-настоящему хороший человек, встреченный ею на планете Ян-Ях.
— У вас имеется какие-нибудь приставки к имени, означающие уважение, отмечающие ум, труд, геройство, как у нас на Земле?
— Нет, ничего аналогичного. Всех кратко именуют «кжи»— краткожитель, жительница; ученых, техников, людей мастерства, не подлежащих ранней смерти, «джи»— долгожителями, а к правителям обращаются со словами «великий», «всемогущий» либо «повелитель».
Фай Родис обдумывала услышанное, а инженер жадно водил по ковру носком собственной обуви, жёсткой и скрипучей, в отличие от бесшумных, мягких туфель «змееносцев».
— Возможно, вы желаете выйти в сад? — практически неуверено внес предложение он. — В том месте мы можем…
— Отправимся… Таэль, — сообщила Родис, даря инженеру ухмылку.
Он побледнел, повернулся и отправился в первых рядах. Через окно-дверь они спустились в сад, в узкие аллеи, распланированные совсем по-земному.
Фай Родис осматривалась, припоминая, где она видела что-то похожее. В какой-то из школ третьего цикла в Южной Америке?
Безлепестковые цветы-диски, ярко-желтые по краям и густо-фиолетовые в середине, качавшиеся на узких обнажённых стеблях над бирюзовой травой, ничем не напоминали Почву. Чуждо смотрелись желтые воронковидные деревья. Через биофильтры чуть уловимо проникал пряный запах вторых цветов, резкого светло синий оттенка, гроздьями свисавших с кустарника около круглой полянки. Фай Родис сделала ход к широкой скамейке, собираясь присесть, но инженер энергично продемонстрировал в другую сторону, где конический холмик увенчивала беседка в виде короны с тупыми зубцами.
— Это цветы бездумного отдыха, — пояснил он, — достаточно посидеть в том месте пара мин., дабы погрузиться в оцепенение без мыслей, забот и страха. Тут обожают сидеть главные правители, и слуги уводят их в назначенное время, в противном случае человек может пробыть тут неизвестно продолжительно!
Тормансианин и гостья с Почвы поднялись в беседку с видом на сады Цоам. На большом растоянии внизу, за голубыми стенками садов, у подножия плоскогорья, раскинулся громадный город. Его стеклянные улицы поблескивали наподобие речных проток. Но воды-то не весьма хватало кроме того в садах Цоам.
Под почвой, в скрытых трубах, шумели ручейки и кое-где вливались в скромные бассейны. От высоченных ворот кроме того ко мне доносились нестройная музыка, слитный шум голосов, отдельные выкрики и смех.
— В том месте что-то происходит? — задала вопрос Родис.
— Ничего. В том месте прислуга и стражи садов.
— Отчего же они так невоздержанны? Разве живущие тут правители не требуют тишины?
— Не знаю. В городе шума значительно больше. Во дворце не слышно, а удобство вторых им безразлично. Слуги владык никого не опасаются, в случае, если угодны своим господам.
— Тогда они их весьма не хорошо воспитывают!
— А для чего? И что вы осознаёте под этим словом?
— В первую очередь умение сдерживать себя, не мешать вторым людям. В этом единственная возможность сделать совместную судьбу хорошей для всех подряд.
— И вы достигли для того чтобы на Земле?
— Значительно большего. самодисциплины и Высших ступеней восприятия, в то время, когда думаешь прежде о втором, позже о себе.
— Это нереально!
— Это достигнуто уже тысячелетия назад.
— Значит, и у вас не всегда было так?
— Само собой разумеется. Человек преодолел бесчисленные препятствия. Но самым тяжёлым и главным было преодоление самого себя не для единиц, а для всей массы. А позже все стало легко. Осознавать людей и помогать им принесло чувство собственной значимости, для чего не нужно ни особого таланта, ни необыкновенной интеллектуальности, следовательно, это и имеется дорога наибольшего числа людей. Они почувствовали, как становятся все более чуткими, искусными и широкими, с огромным преимуществом перед узкими интеллектуалами, хотя бы и самыми умными.
Инженер промолчал, прислушиваясь к далекому реву радио и людскому шуму.
— А сейчас поведайте мне о методах хранения информации на планете Ян-Ях. И помогите взять ее.
— Что интересует вас в первую очередь?
— История заселения планеты с момента прихода ко мне ваших людей и до последнего времени. Особенно увлекательны для меня периоды большой заселенности и последовавшего за этим резкого спада населения Ян-Ях. Само собой разумеется, с изменением и экономическими показателями преобладающей идеологии.
— Все, что касается отечественного появления тут, не разрещаеться. Так же запрещена все данные о периодах Громадной Мудрого Отказа и Беды.
— Не осознаю.
— Владыки Ян-Ях не разрешают никому изучать так именуемые запретные периоды истории.
— Поразительно! Мне думается, тут какое-то недоразумение. А до тех пор пока познакомьте меня хотя бы с той историей, какая разрешена, но лишь с правильными экономическими показателями и статистическими данными вычислительных автомобилей.
— Эти вычислительных автомобилей никому не показываются и ранее не показывались. Для каждого периода они обрабатываются особыми людьми в тайном порядке. Обнародовалось лишь разрешённое.
— Какое же значение эти сведения имеют для науки?
— Практически никакого. Любой период правители старались представить таким, каким желали.
— Имеется ли возможность добыть настоящие факты?
— Только косвенным методом, в рукописных мемуарах, в литературных произведениях, избежавших цензуры либо уничтожения.
Фай Родис поднялась. Инженер Толло Фраэль также встал, потупившись, униженный в собственном рабстве исследователя. Родис положила руку на его плечо.
— Так и поступим, — мягко сообщила она. — Сперва неспециализированный очерк истории в разрешенном количестве, позже попытайтесь дотянуться все, что сохранилось от прошлых цензур, исправлений, вернее, прямой и искажений дезинформации. Не печальтесь, на Земле были похожие периоды. А что оказалось позднее, не так долго осталось ждать заметите.
Инженер без звучно проводил ее до дворца.
ГЛАВА VI. ЦЕНА РАЯ
— Эвиза, где Родис?
— Не знаю, Вир.
— Я не видел ее три дня.
Чеди искала ее везде — от Круга Сведений до покоев главного владыки, но в том направлении ее не допустили.
— Родис провалилась сквозь землю по окончании показа отечественных стереофильмов, когда Тивиса и Тор улетели в хвостовое полушарие Торманса, так и не дождавшись разрешения снять скафандры, — сообщил Вир.
— Увы, — дала согласие Эвиза, — придется еще мало поносить броню. Я привыкла к железной коже, а освобождение от трубок и лицевых щитков было прекрасным. Биофильтры мешают значительно меньше… Но вот Гэн Атал! Понимаете ли вы что-нибудь о Родис?
— Родис в Зале Мрака. Я поднимался по тёмной лестнице, а она шла рядом с Чойо Чагасом в сопровождении стражей, которых так недолюбливает Чеди.
— Не нравится мне все это, — сообщил Вир Норин.
— По какой причине вы тревожитесь? — невозмутимо задал вопрос Гэн Атал. — Фай уединяется с Чагасом. Владыка с владыкой, как она шутит.
— Эти не хорошо вежливые и вычисляющие себя выше дисциплины владыки похожи на тигров. Они страшны несдерживаемыми чувствами, толкающими их на нелепые выходки. А СДФ Родис стоит тут отключённый.
— на данный момент заметим, — инженер броневой защиты сделал в воздухе крестообразный жест рукой.
В тот же миг коричнево-золотистый, в цвет скафандра Гэна, СДФ подбежал к его ногам. Пара секунд — и цилиндр на высокой ножке, выдвинувшейся из купола поясницы робота, загорелся лиловато-розовым светом. Перед стеной помещения сгустилось, фокусируясь, изображение части пилотской кабины «Чёрного Пламени», перевоплощённой в наблюдения и пост связи.
Милое лицо Неи Холли казалось усталым в бликах зеленых, голубых и оранжевых огоньков на разных пультах.
Нея приветствовала Гэна воздушным поцелуем и, внезапно насторожившись, задала вопрос:
— По какой причине не в условленное время?
— Необходимо посмотреть на «доску судьбы», — сообщил Гэн.
Нея Холли перевела взор на светло-кремовую панель, где ярко и ровно горели семь зеленых огней.
— Вижу сам! — вскрикнул Гэн, простился с Неей и отключил робот.
— Мы все определили! — сообщил он Эвизе и Виру. — Родис цела, и сигнальный браслет на ней, но, возможно, ее держат… как это именуется…
— В плену! — посоветовал Вир Норин.
— Кто в плену? — прозвенела сзади Чеди.
— Фай Родис! Вир видел ее в Зале Мрака с Чойо Чагасом три дня назад, а мы совсем не виделись с ней.
— Так идемте в Зал Мрака, и пускай Гэн продемонстрирует, куда они ушли, — стремительная Чеди отправилась в первых рядах.
В конце серповидно изогнутой галереи они спустились на тёмные ковры в круге тёмных колонн, альковов и стен Зала Мрака, как именовали тот зал звездолетчики.
Гэн Атал отошел к лестнице с балюстрадой, поразмыслил пара секунд и с уверенностью направился к чёрному пространству между двух сближенных колонн. За ними была закрытая дверь. По окончании нескольких попыток открыть ее Гэн Атал быстро постучал.
— Кто смеет ломиться в покой владыки Ян-Ях? — рявкнул сверху усиленный электронными приспособлениями голос охранника.
— Мы, люди Почвы, ищем собственную владычицу! — закричал, подражая усилителю, Вир Норин.
— Ничего не знаю. Возвратитесь к себе и ожидайте, пока владыки не сочтут нужным явиться вам!
Земляне переглянулись. Чеди шепнула что-то Вир Норину, и на губах астронавигатора заиграла совсем мальчишеская ухмылка.
— Владыка Торманса делает так! — И он щелкнул пальцами.
Через пара секунд послышался легкий топот девятиножки, и в тёмном зале показался красно-фиолетовый СДФ.
— Что вы задумали, Вир? — с тревогой задала вопрос Эвиза. — Как бы не напортить Родис!
— Хуже не будет. Пришла пора дать маленький урок всяким в том месте верховным существам и владыкам, которых тут такое множество.
Эвиза отошла в сторону с осуждающим, но все же заинтересованным видом, а Чеди и Гэн Атал восхищенно придвинулись к Вир Норину. По команде астронавигатора СДФ выдвинул вперед круглую, зеркально блеснувшую коробочку на толстом кольчатом кабеле.
— Закройте ушные фильтры, — распорядился Вир.
Невообразимый визг прорезал безмолвие дворца. Коробочка СДФ обрисовала в воздухе параллелограмм, и огромная дверь упала вовнутрь чёрного прохода, откуда послышались испуганные крики.
Вир Норин повел рукой, излучатель ультразвука спрятался под СДФ, уступив место простому раструбу фонопередатчика.
— Фай Родис! Приводим к Фаю Родис! — от громкого рева СДФ сверху посыпались кусочки стекол, закачался и погас грушевидный светильник, подвешенный между колонн.
— Кличем Фай Родис! — еще громче завопил СДФ, и внезапно земляне почувствовали, что пол тёмного зала уходит из-под ног, а они скользят по наклонной галерее. От неожиданности, при всей быстрой реакции землянина, Вир Норин опоздал отключить собственный СДФ. Девятиножка взывала к Фай Родис в беспросветной черноте подвала, куда скатились все четверо землян.
Вир Норин черкнул ладонью по воздуху, и СДФ умолк. Слепящие прожекторы скрестили собственные лучи на лицах землян. Те чуть имели возможность разглядеть, что провалились в круглый подвал со стенками из неотделанного, грубо склепанного железа. С пяти сторон зияли низкие проходы, и в каждом показалась несколько охранников в лиловой униформе, направивших тёмные раструбы собственного оружия на звездолетчиков.
Девятиножка выставила излучатель защитного поля, похожий на гриб с приостренной шляпкой. Земляне тихо осматривались, соображая, как выбраться из ловушки. Безмятежный вид нарушителей священного спокойствия дворца привел охранников в гнев. Разевая тёмные рты в неслышном крике, они ринулись к группе землян и были отброшены к металлическим стенкам. Из левого прохода показались люди с нашивками «глаз в треугольнике».
— Подлое приспособление! — негодующе вскрикнула Чеди.
— Остроумное, с их точки зрения, — сообщил Гэн Атал.
— Я думаю, как пробить потолок и встать в Желтый Зал, — с сомнением сообщил Вир Норин. — Но на это уйдет через чур много энергии.
— Не лучше ли подождать развития событий? — дала совет Эвиза.
— Пожалуй! — дал согласие астронавигатор.
Продолжительно выжидать не было нужно. Лиловые стражи сделали пара выстрелов из собственного оружия. Звездолетчики ничего не слышали — защитное поле не пропускало кроме того звуков, лишь увидели вспышки малинового пламени, вырывавшиеся из раструбов. Отраженные защитным полем пули ударили назад по тем, кто их выпустил. Стрелявшие с искаженными лицами упали на металлический пол.
Вир Норин озабоченно поглядел на указатель, волнуясь о разряде батарей и жалея, что еще четыре могучих ассистента безтолку стоят отключёнными в их помещениях наверху. Фай Родис просила выключать роботов, дабы каким-нибудь случайным знаком не вынудить их нарушить строгие правила.
Неожиданно — тут, на Тормансе, все случалось неожиданно, поскольку из-за незнания характера тормансиан и их публичных взаимоотношений гостям с Почвы было тяжело угадывать развитие событий — смятение закончилось, лиловые охранники скрылись в проходах, унося раненых, а в монотонное гудение защитного поля врезался сигнал Фай Родис:
— Выключайте СДФ, Вир!
Облегченно набравшись воздуха, астронавигатор убрал «зонтик»и услышал в усилителях приказ Чойо Чагаса: «Недоразумение прекратить, разойтись,» глазам» проводить гостей наверх, в их покои!«
Через пара мин. громадной подъемник доставил четырех храбрецов к тому изгибу коридора, откуда начинались хоры Зала Мрака. У открытого окна в сад четким силуэтом выделялась Фай Родис. Сквозняк чуть шевелил ее маленькие тёмные волосы. Первой к ней ринулась Чеди. Родис положила руки на ее плечи. Губы ее радовались, но глаза были печальны, печальней, чем в первые дни нахождения на Тормансе.
— Наделали переполоха, милые! — вскрикнула Родис без осуждения. — Я еще не пленница… еще!
— Скрыться так на долгое время! — укорила Эвиза.
— Вправду, я поступила не хорошо. Но я столько заметила за эти дни, что забыла о вашей тревоге.
— Все равно нужно было мало отрезвить их тут, — со злобой нахмурился Гэн Атал. — Жизнь делается неприятной от тщетных ограничений, глупейшего самодовольства и рассеянного около страха.
— Но Фай необходимо отдохнуть, — перебила Чеди.
Отдаваясь живительному душу отрицательных ионов, тогда как узкие лапки СДФ легкими прикосновениями биологически активизированных перчаток массировали ее, Фай Родис выбирала воспоминания о днях, совершённых в покоях Чойо Чагаса. Это опробование поколебало ее уверенность в намеченном ранее замысле.
Все началось с демонстрации стереофильмов Почвы. Два СДФ установили несущий канал, по которому» Чёрное Пламя» начал передавать жизненные и броские изображения, именуемые на Земле по-древнему стереофильмами. Для обитателей Ян-Ях они казались чудесным образом, перенесенной ко мне настоящей судьбой далекой планеты.
Члены Совета Четырех, их жены, пара высших сановников, инженер Таэль, затаив дыхание, следили, как перед ними развертывались жизни людей и картины природы Почвы.
К величайшему удивлению тормансиан, ничего загадочного и непонятного не было во всех областях судьбы этого прекрасного дома человечества. Огромные автомобили, лаборатории и автоматические заводы в подземных либо подводных помещениях. Тут, в неизменных физических условиях, шла неустанная работа механизмов, наполнявших продуктами дисковидные строения подземных складов, откуда разбегались транспортные линии, также скрытые под почвой. А под голубым небом расширялся простор для людской жилья. Тормансианам открылись большие парки, широкие степи, реки и чистые озёра, незапятнанной белизны шапка льда и горные снега в центре Антарктиды. По окончании продолжительной экономической борьбы города совсем уступили место звездным и спиралевидным совокупностям поселков, между которыми были разбросаны информации и центры исследования, музеи и дома искусства, связанные в одну гармоническую сетку, покрывавшую наиболее удобные для обитания территории умеренных субтропиков планеты. Вторая планировка отличала сады школ различных циклов. Они размешались меридионально, предоставляя для подрастающих поколений коммунистического мира разнообразные условия судьбы.
Сами земляне сперва показались обитателям Ян-Ях через чур важными и сосредоточенными. Их немногословие, нелюбовь к остротам и полное неприятие всякого шутовства, сдержанное выражение и постоянная занятость эмоций в глазах болтливых, нетерпеливых, психически нетренированных тормансиан казались неинтересными, лишенными подлинно людской содержания.
Только позже обитатели Ян-Ях осознали, что эти люди полны легкомысленной веселости, порожденной не невежеством и легкомыслием, а сознанием собственной неослабной заботы и силы всего человечества. искренность и Простота землян основывались на глубочайшем сознании ответственности за любой поступок и на узкой гармонии индивидуальности, упрочнениями тысяч поколений приведенной в соответствие с природой и обществом.
Тут не было искателей слепого счастья, и потому не было разочарованных, разуверившихся во всем людей. Отсутствовали психологически не сильный индивиды, остро ощущающие собственную неполноценность и благодаря этого отравленные садистской злобой и завистью. На сильных и верных лицах не отражалось ни смятения, ни настороженных опасений, ни тревоги о судьбе собственной и собственных родных, изолирующих человека от его собратьев.
Тормансиане не заметили ни одного побежденного скукой человека. Уединялись для размышлений, переживаний, для отдыха по окончании только что конченной тяжёлой работы. Но глубокий покой и временная неподвижность готовься мгновенно смениться могучим действием мысли и тела.
Живые видения красивой Почвы разбудили острую, невиданную прежде тоску у маленькой кучки землян, отрезанных от отчизны невообразимой пропастью пространства. Тормансиане старались отбросить неодолимую притягательность замеченного мира, убедить себя в том, что им продемонстрировали особые инсценировки. Но огромный охват, всепланетный масштаб зрелища свидетельствовал о подлинности стереофильмов. И, уступая очевидности, обитатели Ян-Ях были плененными практически такой же ранящей печалью, как и обитатели Земли. Но обстоятельство данной печали была второй. Видение сказочной судьбе показалось тут, на вершине бугра, в крепости грозных владык, взаимной ненависти и обители страха. Словно бы их подвели к обширно открытым воротам сада, нет ничего, что было скрыто от их жадных глаз и одновременно с этим недоступно. А внизу теснился скученный многомиллионный город Средоточия Мудрости, чье наименование звучало иронически на пыльной и скудной планете.
— Возможно, достаточно для первого раза? — задала вопрос Фай Родис, увидев утомление на лицах зрителей.
Чойо Чагас покосился по сторонам. Его супруга Янтре приложив все возможные усилия прижимала руки к груди. Инженер Таэль поднял голову и старался незаметно смахнуть слезы, скатившиеся в густую бороду. Такие же слезы Чойо Чагас заметил у Зет Уга. Вспышка необъяснимого бешенства вынудила его повысить голос:
— Да, достаточно! По большому счету достаточно!
Недоуменно посмотрев на владыку, Фай Родис отключила сообщение со звездолетом. СДФ погасили и убрали под крышки собственные излучатели. Зрители направились к себе, а Фай Родис подошла к Чойо Чагасу, что знаком попросил ее задержаться. В то время, когда в опустевшем зале остались только они двое, Чойо Чагас в первый раз забрал Родис под локоть, легко поморщился и отпустил ее руку. Родис захохотала.
— Я привык к вашему лицу без щитка и забыл, что все другое железное. Время от времени мне думается, что земляне легко роботы с головами живых людей, — пошутил владыка, вводя гостью в привычную помещение с хрустальным шаром и зелёными драпировками.
— А возможно, мы в действительности только роботы? — задала вопрос Родис, положив во улыбку и взгляд мало женского вызова и кокетства.
И Чойо Чагасу было нужно напрячь всю волю, дабы не поддаться могучей притягательности земной дамы. Он отвернулся, открыл тёмный шкаф и дотянулся что-то похожее на старую курительную трубку. Устроившись в кресле наоборот Родис, он закурил. Через быстро пахнущий дымок владыка планеты присматривался к Фай Родис, и его узкие глаза подернулись пеленой забытья. Он молчал так продолжительно, что Родис заговорила первая:
— Что означал ваш возглас «по большому счету достаточно»? Разве вам не понравилась Почва?
— Фильмы технически прекрасны. Мы ни при каких обстоятельствах не видели аналогичного!
— Разве дело в технике? Я имею в виду отечественную планету.
— Я не судья сказкам. Как я могу отделить неправда от правды, не зная о вашей планете ничего, не считая этих картин?
Фай Родис поднялась, чуть опершись на край неестественного стола, и пристально взглянуть на Чойо Чагаса.
— на данный момент вы лжете, — сообщила она ровно, избегая понижения и повышения тона, принятого у тормансиан. — Помогите мне осознать вас. Вы человек выдающегося ума, по какой причине вы избегаете сказать прямо, правдиво высказывая цели и свои убеждения? Чего вы опасаетесь?
Чойо Чагас медлительно встал, холодный и надменный. Фай Родис не дрогнула, в то время, когда он остановился перед нею, вытянув шею и навалившись на стол сжатыми кулаками. Их немногословный поединок продолжался , пока владыка не отошёл, вытирая лоб узким желтым платком.
— Мы имели возможность бы стереть с лица земли вас, — оскалился он в недоброй и неуместной ухмылке, — а вместо этого я еще должен отдавать вам отчет!
— Неужто эта жертва вас тяготит? — интонация Родис звучала неприкрытой усмешкой. — Вы опасаетесь, что явится второй звездолет и оба корабля сокрушат ваши города, дворцы, фабрики? Я знаю, что вы и ваши сподручные тихо примете смерть миллионов человек Ян-Ях, разрушение тысячелетнего труда, исчезновение великих произведений людской гения, только бы остались жить вы! Не так ли?! — внезапно быстро вскрикнула Родис.
— Да, — содрогнувшись, согласился Чойо Чагас. — А что жалеть? Дрянь, ничтожных людишек с небольшими эмоциями? Ветхий хлам отжившего мастерства, лежащий ненужными грудами в пыльных хранилищах? Вредных фантазеров «джи»?
— Так так как они люди! — вскрикнула Родис.
— Нет, еще нет!
— А разве вы помогаете им стать людьми? Я не моту осознать вас. Самое красивое в жизни — помогать людям, и особенно в то время, когда имеешь для этого власть, силу, возможности. Может ли быть радость выше данной? Неужто вы кроме того не помышляли об этом, несчастный человек?
— Нет, это вы несчастная! — закричал владыка. — Подлинна ветхая поговорка, что для дамы существует лишь будущее и настоящее, прошлого — нет. Какой вы историк, если не осознаёте, что море безлюдных душ разлилось по планете, выпив, обожрав, истоптав все ее уголки!
Фай Родис уже успокоилась.
— Известно ли вам, что мозг человека владеет превосходной свойством исправлять искажения внешнего мира, не только визуальные, но и мыслительные, появляющиеся из-за искривления законов природы в неправильно устроенном обществе? Мозг борется с дисторсией, выправляя ее в сторону красивого, спокойного, хорошего. Я говорю, очевидно, о обычных людях, а не о психопатах с комплексом неполноценности. Разве вам не знакомо, что лица людей издали в любой момент прекрасны, а чужая жизнь, замеченная со стороны, представляется занимательной и большой? Следовательно, в каждом человеке заложены грезы о красивом, сформировавшиеся за тысячи поколений, и подсознание ведет нас посильнее в сторону хороша, чем это мы сами думаем. Как же возможно сказать о людях, как о мусоре истории?
— Мне начинает нравиться ваша откровенность, — с кривой усмешкой сообщил Чойо Чагас. — Но продолжайте!
— Знаю, что вы сейчас не сомневаетесь в безвредности отечественных намерений. какое количество раз ваши люди пробовали уловить хоть каплю неприязни у любого из нас, кроме того по окончании пробной атаки звездолета по вашему приказу! Тут так как ничего не делается без приказа Совета Четырех?!
— Да, — опять поддаваясь необычной магнетической силе дамы Почвы, подтвердил владыка.
— В случае, если так, то дело в мнимой угрозе, якобы исходящей от нас. Я осознала, что вы желаете запретить показывать жизнь Почвы народу Ян-Ях. Но вы должны функционировать по каким-то побуждениям, продиктованным вашим видением мира, совокупностью взоров. Мы, земляне, не заметили в вашей примитивной пропаганде никаких глубоких забот о совершенствовании людей и вашего общества. Сохранение существующей структуры необходимо лишь горстке правителей. В истории Почвы это погубило много стран и миллионы людей. Вы тут недавно пережили трагедию перенаселения…
Фай Родис оборвала обращение, с удивлением глядя на исказившиеся черты владыки Торманса. Чойо Чагас в первый раз утратил самообладание.
— Хватит! Не желаю! Ничего о Земле! Ненавижу! Ненавижу проклятую Почву, планету бесконечного страдания моих предков!
— Ваших предков? — вскрикнула Фай Родис, и у нее перехватило горло — ее предположение подтвердилась.