В НБА существовала строгая иерархия. Обладатели чемпионских титулов были в праве покрикивать на тех, кто таковых не имел. Бёрд, Джордан и Джонсон этим правом при случае пользовались. В общении между собой чемпионам дозволялось подшучивать приятель над втором. Как-то вечером Джордан, Бёрд и Джонсон коротали время в холле барселонского отеля. Знаешь, — сообщил Майкл, обращаясь к Ларри, — в то время, когда я бываю в нью-йоркском Мэдисон-сквер-гарден, всегда вхожу в Зал баскетбольной славы. И вот разглядываю висящие в том месте флаги великих чемпионов… — Майкл тут сделал перерыв (ненароком не обидеть бы Бёрда и его известный клуб Бостон Селтикс), — и мне делается жаль, что в том месте нет еще одного флага.
Бёрд, трехкратный обладатель чемпионского титула, парировал: Майкл, поболтаем о флагах, в то время, когда и твой клуб станет в третий раз чемпионом лиги. — Не знаю, Ларри, — сообщил Джордан, — безрадостно все это. Ты был таковой великий игрок, а на данный момент сидишь в конце скамьи запасных и обмахиваешься полотенцем…
После этого Джордан обратился к Мэджику Джонсону, что покинул опытный баскетбол летом 1991 г., но, однако, за прежние заслуги был включен в олимпийскую сборную. Ты знаешь, — сообщил Майкл, — на данный момент стало неинтересно ездить на матчи в Лос-Анджелес. Твой бывший клуб не показывает прошлую игру. В то время, когда в следующий раз в том направлении прилечу, заберу с собой двух собственных детишек. Превосходно выспятся на трибунах — их ожидает скука смертная. Да, в то время, когда ты игрался за Лейкерс, совсем другое дело было. Майкл помолчал и с ухмылкой добавил: Но в случае, если внезапно ты возвратишься в клуб, я прихвачу с собой лишь одного парнишку — в знак уважения к тебе.
В тот же вечер Джонсон завел разговор о том, что хорошо бы сыграть на очередной тренировке один на один с Джорданом. Его идею не было возможности назвать успешной. Не обращая внимания на то, что Мэджик справедливо считался баскетбольным асом, в игре один на один он ни при каких обстоятельствах не преуспевал и к тому же он не был общепризнанным снайпером.
Услышав его пожелание, Ларри Бёрд быстро встал как ужаленный. Ты в собственном уме? — задал вопрос он Джонсона. — К чему позориться. Майкла один на один никто, возможно, победить не имеет возможности. Наблюдай на вещи реально!
В тот вечер Ларри Бёрд был не в лучшем настроении. Всю последнюю семь дней он страдал от болей в пояснице. Это, само собой разумеется, сказывалось на его игре. В матче, что имел возможность стать последним в его жизни, он не собрал ни одного очка. Однако, Ларри набрался терпения и совершил с Джонсоном воспитательную работу, растолковав ему, что их время, увы, кончилось. Минуло ни довольно много, ни мало 13 лет с того времени, как они пришли в НБА, дабы вдохнуть в нее новую судьбу.
Уместно тут упомянуть о ставшем сейчас легендой тренировочном матче, прошедшем в Монте-Карло. Маленькая кучка зрителей, которым посчастливилось его заметить, запомнили его как торжественный фейерверк баскетбола. Игрались лучшие баскетболисты всех времен и народов, и игрались с таковой страстью, что дух захватывало. К сожалению, матч проходил за закрытыми дверями, и место для его проведения подобрали не лучшее: Монте-Карло никак не назовешь столицей баскетбола. В зале кроме того не было табло, где фиксировался счет. Так что по поводу окончательного счета появились разногласия. Но всем было очевидным, какая команда победила и кто был лучшим на площадке.
Игра проходила не в стиле матча Всех Звезд, в то время, когда защита действует не жестко, дабы, во-первых, показать зрителям атакующую мощь игроков, а во-вторых, дабы не нанести соперникам случайные травмы. Именно напротив, данный матч по самоотдаче и напряжённости всех его участников напоминал решающую игру финальной серии чемпионата НБА. На площадке сражались команды Майкла и Мэджика.
Чак Дейли опасался, что кое-кто из игроков возможно травмирован. Но другие тренеры, в особенности Ленни Уилкенс, ветхий соперник Чака, а временно ставший его ассистентом, думали, что игрокам направляться играться жестко и не опасаться силовых единоборств. Игроки разделяли их точку зрения. Больше всех за твёрдую игру ратовал Мэджик Джонсон. Тут, в олимпийской сборной, как и у себя в свое время в Лейкерс, Джонсон был не просто игроком, а одним из тренеров. Наставники сборной пристально прислушивались к его рекомендациям и неизменно с ним консультировались.
Дейли все же побаивался, что игроки напрасно израсходуют на внутрикомандную встречу столько сил, азарта, страсти и перегорят. Исходя из этого на таковой вариант дал согласие нехотя. Сами же баскетболисты, которым надоели облегченные тренировки, соскучились по настоящей игре и рвались в бой, хотя бы и против собственных. Сначала лидерство захватила команда Джонсона. Как утверждают кое-какие, она повела со счетом 14:2 (но, говорят кроме этого, что счет был сначала 14:0). Партнерами Джонсона были Крис Маллин, Чарльз Баркли, Дэвид Клайд и Робинсон Дрекслер. За команду Джордана выступали (не считая него, конечно) Патрик Юинг, Карл Мэлоун и Скотти Пиппен.
Как вспоминают немногочисленные очевидцы, первым словесную перебранку на площадке устроил, наверное, Мэджик Джонсон. Но не все с этим согласны. К примеру, Джош Розенфельд, отвечавший в клубе Лейкерс за связи с общественностью, думал, что Джонсону хватило бы ума не заводить свару: так как он превосходно осознавал, какая ответная реакция будет у Джордана. Розенфельд утверждал, что зачинщиком перебранки был узнаваемый скандалист Чарльз Баркли. Джонсон же, именно желал остановить его, сообщив наряду с этим: Прекрати насмехаться над Майклом, в итоге, ты опекаешь не его. Позднее Джонсон согласился немногим репортерам, которых разрешили войти в зал под самую концовку матча, что, сообщив эту фразу, он совершил неточность: Джордан разозлился.
Игра отправилась неотёсанная. Баскетболисты соревновались не в узких комбинациях, а в физической силе. Тон задавал Майкл Джордан. Он абсолютно забрал игру на себя. Взяв мяч, Майкл обязательно устремлялся к кольцу соперников, перехватывал пасы партнеров Джонсона, а за самим Мэджиком устроил настоящую охоту. Наряду с этим он непрерывно поливал бранью и соперников, и товарищей по команде. В какой-то момент матча все его броски подряд были правильными и он собрал 12 очков без единого промаха (но, кое-какие очевидцы уверены в том, что Майкл собрал в те 60 секунд 16 очков). Джонсон также разгорячился. В то время, когда команда Джордана взяла право на штрафные броски, Мэджик не выдержал и закричал судьям: Это что, чикагский стадион? По какой причине вы подсуживаете в пользу парней из Буллз? — Я тебе сообщу, что это такое! — прокричал ему Джордан. — Это 90-е, а не 80-е годы. Игра обострилась, страсти накалялись. Крыжевски, пристально замечавший за игроками всю последнюю семь дней, воображал, что они выложатся в этом матче абсолютно, но для того чтобы накала чувств, таковой самоотдачи он от них не ожидал. Нечайно на ум ему пришло сравнение. Как будто бы бы сидишь дома и слышишь, как на улице бушует ураган. После этого из любопытства открываешь дверь, и зрелище предстает более страшное, чем ты ожидал. Чак Дейли, сидевший у лицевой линии, смотрелся напуганным и расстроенным. Как он считал, тренировочный процесс вышел из-под его строгого контроля, и по сей день произойдёт что-то страшное. Не дай всевышний, кто-нибудь из вверенных ему звезд возьмёт травму.
Команда Джордана сравняла счет, а позже вышла вперед, побеждая 10 очков. До конца встречи оставались считанные 60 секунд. Джордан подготавливался совершить два штрафных броска, в то время, когда Крыжевски прокричал в его адрес слова, обычные для тренера, желающего подбодрить игрока: Не торопись, времени еще достаточно. Майкл, разозлившись, ударил мячом об пол и ответил: К линии все! Времени не осталось. Игра окончена. По окончании чего оба раза промазал. Но его команда все равно победила — 36:30. По окончании матча Дейли наконец-то имел возможность с облегчением набраться воздуха. Вошедшие в раж игроки желали, дабы тренер назначил дополнительное время, но он заявил, что с него хватит и того, что успел насмотреться. Дейли в полной мере был искренен: он воочию убедился в том, что его команда готова к олимпийским баталиям. Кроме того более чем готова.
По окончании матча Ян Хаббард, один из немногих журналистов, находившихся на нем, спустился на площадку побеседовать с игроками. Джордан все еще не остыл по окончании игры, но отыскал в себе силы подурачиться. Дело в том, что сейчас, снимаясь в роликах, рекламирующих прохладительные напитки, он переключился с кока-колы на Гэторейд. И вот на данный момент, стоя у лицевой линии и пародируя самого себя, он держал в высоко поднятой руке бутылку этого напитка и высокомерно произносил: Время от времени меня одолевает мечта… Что и сказать — он наслаждался этим моментом, осознавая, что он на площадке был лучшим среди лучших. А в 30 ярдах от него сидел утомившийся Мэджик Джонсон и говорил репортерам: Мы переборщили. Не нужно было так злить Майкла. Ни к чему эти словесные перепалки. Что ж, сами виноваты.
Ян Хаббард подошел к Джордану. Вы вычисляете, что должны в любой момент выигрывать, не так ли? — задал вопрос он Майкла.
Майкл, расплывшись в собственной известной лучезарной ухмылке, ответил: Пробую сделать из этого привычку.
| Глава 25. Чикаго; Финикс, 1992-1993 гг. |
К осени 1992 г. Дрим Тим завершила собственную миссию. Но, не совсем. Журналисты, освещавшие события в НБА, поделили историю лиги на две эры — ту, что предшествовала созданию чудо-команды, и ту, что последовала за ее исчезновением. Дэвид Стерн с жаром взялся за поиски юридических лазеек для удач игроков НБА на ниве коммерции, а заодно много сделал, дабы баскетбол сравнялся по окупаемости и популярности с другими видами опытного спорта. Американские баскетболисты-профи стали самыми популярными в мире спортсменами. В таких городах, как Барселона, они, само собой разумеется, были более известны, чем их соотечественники-бейсболисты либо футболисты (речь заходит, очевидно, о специалистах американского, а не европейского футбола). Баскетбольные звезды США стали фигурами интернационального масштаба, чему много содействовали бесчисленные рекламные ролики с их участием. Благодаря их огромному росту и чёрному цвету кожи они были легко узнаваемы. В Барселоне они пользовались таковой популярностью, что жизнь в Олимпийской деревне была им не в эйфорию. Их осаждали не только болельщиков и толпы туристов — поглазеть на них приходили и другие спортсмены-олимпийцы из различных государств. Соответствовало ли такое почитание совершенствам, провозглашенным олимпийским перемещением, — вопрос спорный, но факт остается фактом. Игроки баскетбольной сборной США не могли тихо ходить по Барселоне. Кроме того Джону Стоктону, не доходившему под стереотипы звезд НБА (он не отличался огромным ростом и к тому же был белым), поклонники не давали проходу.
Иногда складывалось чувство, что НБА добилась успеха за неестественно маленькие сроки. Ее денежное благополучие, наступившее столь скоро, напоминало перевернутую пирамиду. Само собой разумеется, в лиге неизменно было 5-6 клубов экстра-класса, но их процветание не основывалось на прочном фундаменте. За последние 30 лет число клубов входящих НБА, быстро увеличилось, но по-настоящему хороших, крепких команд было очевидно слишком мало. Не многие клубы имели возможность похвастаться тем, что за них выступают, по крайней мере, три высококлассных игрока. Много было команд-середнячков, исходя из этого большая часть календарных матчей не воображали интерес для зрителя. Вершину НБА занимали пара весьма хороших клубов, ниже размешалась внушительная несколько середнячков, а у самого подножия прозябали пара неисправимых неудачников с весьма не сильный составом. В следствии многие матчи не оправдывали ожидания болельщиков. Это все равно как вам в ресторане вместо бифштекса подадут только шипящую сковородку.
Пробуя спасти положение, на сцену вышли эксперты по маркетингу. Во многих городах проходные матчи обставлялись как финалы НБА. В спортзалах царил оглушающий шум — но не шум возбужденных болельщиков, а шумы неестественные, усиленные бессчётной электронной аппаратурой. Нужно было подсластить пилюлю зрителям — да, матч скучный, но воздух торжественная. Представьте себе, что вы присутствуете на концерте популярной рок-группы и шоу должно длиться.
Не отставали в актуальных новшествах и в Чикаго. Зрителей, приходивших на матчи в сравнительно не так давно открывшийся новый Дворец спорта Юнион Центр, ожидало что-то большее (быть может, что-то меньшее), чем баскетбол. Казалось, администрация дворца думает, что новому поколению болельщиков, в отличие от старожилов, когда-то осаждавших ветхий Чикагский стадион, сама игра не через чур увлекательна. Исходя из этого на полную мощность включалась музыка, а до тех пор пока игроки сидели в собственных раздевалках, на площадке устраивались забавы для зрителей. Трехлетние малыши соревновались в велосипедных гонках. Демонстрировали трюки акробаты. Либо извлекали на площадку какого-нибудь болельщика, завязывали ему глаза, он крутился волчком, пока у него не начинала кружиться голова. Позже повязку с глаз снимали, и бедолага пробовал закинуть мяч в кольцо. В случае, если ему это получалось, он приобретал приз.
По ходу матча, в перерывах, на площадку выскакивали девушки в легкомысленных костюмах и демонстрировали эротические (согласно точки зрения хореографов) танцы. Болельщики, лишенные голоса и слуха, соревновались в пении. Устраивались электронные игры типа погоня за ватрушкой либо пончиком. Боб Райан, журналист из газеты Бостон Глоб, пораженный тем, что на протяжении матча Бостона и Атланты многие болельщики удалились из зала, не ждя овертайма, написал, что сегодняшнему зрителю занимательнее заметить собственный изображение на экране Джумботрона, нежели взглянуть захватывающую концовку напряженного баскетбольного матча. Райана кроме этого поразило, что с таковой безвкусицей и помпезностью проводятся не только календарные встречи открыто не сильный команд, но и матчи финальных серий.
Наблюдательные журналисты подметили, что с переносом матчей из Чикагского стадиона в Юнион Центр Буллз пара сдали в игре. И Майклу Джордану, и его партнерам не нравилось освещение на новой спортивной арене. Но основное — они привыкли к ветхому помещению. Именно там они ощущали себя как в родных стенках, а из этого — тем преимущества, каковые им давали домашние матчи. Ветхий стадион наводил кошмар на соперников Буллз а также на судей так неистовствовали чикагские болельщики. Гул на трибунах стоял таковой, что, как сказал Дик Мотта, возможно было протянуть руку и пощупать его.
Публика, приходившая в Юнион Центр, была побогаче (билеты на новом стадионе стоили дороже) и вела себя значительно тише, потому, что не через чур отлично разбиралась в тонкостях баскетбола. Буллз так же, как и прежде выигрывали матч за матчем. Но шум на трибунах все же создавался искусственно.
Приобретшие популярность огромные-заработки и рок звёзд, игроки нечайно отдалились от людей, с которыми были традиционно связаны. Еще лет десять назад большая часть команд летало коммерческими рейсами, и в пути их сопровождала ватага репортеров, не смотря на то, что и летевших экономическим классом. журналисты и Игроки совместно останавливались в одних отелях, сидели за одними столиками в закусочных, совместно ехали в автобусе из аэропорта в гостиницу либо из отеля на стадион. репортёры и Баскетболисты относились друг к другу с обоюдным уважением. на данный момент все изменилось. Команды стали летать чартерными рейсами, что в принципе с позиций комфорта хорошо. А вот у журналистов денег на такие рейсы не было. К тому же их стали реже пускать в автобусы, идущие из отеля на стадион. Сообщение спортсменов с прессой существенно ослабла. На пресс-конференциях у важных спортивных журналистов их хлеб отбивали юркие радиорепортеры, являвшиеся в том направлении толпами. В общем, доступ пишущей братии к игрокам очень сильно затруднился.
В сегодняшней НБА сохранить, закрепить, развить успех существенно сложнее, чем в первый раз его добиться. На предстоящем пути победителя расставлено множество ловушек, а все около ожидают от него еще громадных свершений. Чем больше побеждает клуб, тем тяжелее ему сохранить удачи. И дело не только в том, что соперники горят жаждой стереть с лица земли везунчика. Угроза таится и в самой команды-триумфатора. В современном спорте успешные выступления, вопреки распространенному точке зрения, не дают победителям ощущения внутренней гармонии. Каждому хочется заслужить новые почести и титулы, добиться все более широкого признания. Честолюбие иногда ослепляет спортсмена. Громкая слава делается его идеей-фикс. Пэт Райли достаточно совершенно верно назвал данный синдром заболеванием непомерных ожидании.
Заболевание эта не нова, но в 70-е гг. с ней как-то справлялись. Тогда не было игроков и независимых агентств, каковые являлись собственными же свободными агентами. Так что опытные баскетболисты полностью пребывали во власти обладателей клубов, а суммы их контрактов определялись только менеджерами. Новое трудовое законодательство в области спорта нарушило стабильность составов команд. В отыскивании более высоких доходов игроки тихо кочевали из клуба в клуб. Агенты, воображающие их интересы, стали более влиятельными фигурами, чем владельцы и тренеры клубов. В центральных конторах клубов сейчас ищут размещения со стороны звезд. Осложнились отношения между игроками одной и той же команды — каждому хочется урвать побольше денег и славы. Костяк команд тяжело складывается. Редко случается, в то время, когда в клуб практически в один момент приходят 5-6 высококлассных баскетболистов, каковые бы игрались совместно пара лет. Тот факт, что главные игроки вчерашних чемпионов — Селтикс и Лейкерс — в течении всей собственной спортивной карьеры были верны своим клубам, сейчас уже начал вызывать удивление.
У Буллз были своеобразные трудности. За них выступал неповторимый игрок — Майкл Джордан, и любой из его партнеров обречен был оставаться в его тени, а это мало кому из хороших баскетболистов может понравиться.
Майкл Джордан, благодаря привлекательному имиджу и своему таланту, и постоянным съемкам в рекламных роликах, в далеком прошлом стал не просто известным спортсменом, а самым известным в мире американцем. По интернациональной популярности его возможно было сравнить, пожалуй, лишь с британской принцессой Дианой. И слава Джордана, как и слава Дианы, стала каким-то монстром. Чем большего успеха получал Майкл, тем большего прогресса от него ожидали. Он смело принимал новые вызовы, вечно совершенствовал собственный мастерство, а монстр тем временем обретал угрожающие размеры. Так как Джордан сейчас состязался не со своим братом Ларри либо с Лероем Смитом, как в молодости на заднем дворе. И не с Патриком Юингом, как в колледже. А также не с Мэджиком Джонсоном либо Исайей Томасом, в то время, когда он уже стал специалистом. на данный момент он получил самого ужасного соперника, которого возможно лишь вообразить, — самого себя. Его успехи в прошлом сезоне как бы зачеркивались, на следующий сезон перед ним ставили новую планку.
Нескончаемые требования рекламировать продукцию разных корпораций, позировать для фото на обложках изданий, олицетворять собой храбреца нации — данный монстр в конце 80-х — начале 90-х гг. начал преследовать многих суперзвезд НБА. И лишь такие целеустремленные люди, как Майкл Джордан, могшие сконцентрироваться на самом ответственном, имели возможность выдержать столь нелегкие опробования. Любой новый знакомый Майкла, казалось, желал от него что-то взять. Одни руководствовались в полной мере хорошими намерениями, другие стремились к своим эгоистическим целям. Любой звонок телефона означал какую-нибудь просьбу и далеко не всегда вызывал у Джордана желание выполнить ее, не смотря на то, что другой раз это сулило ему миллион долларов. Менее умного и волевого молодого человека монстр имел возможность бы легко сожрать.
Но Майкл был не из таких. Быть может, но, монстр со временем сказался на его характере. В случае, если в юные годы Джордан встречал в штыки все, что ему было не по душе, то, повзрослев, он наблюдал на мир более цинично и в отношениях с людьми стал более дерзким. Он отличался завидной проницательностью и легко угадывал, чего от него в действительности желают. Вот Фил Джексон — тот вел себя по отношению к Майклу предельно тактично. Он ни при каких обстоятельствах не просил у него автографа, либо майки с дарственной надписью, либо участия в торжествах в школе , где обучались его дети. Единственное, о чем Джексон просил Джордана, так это чаще делиться мячом с партнерами.
У Майкла был радостный дар, он осознавал, что истина лежит в самом баскетболе, а все, что около него, мишура. А одновременно с этим многие гениальные баскетболисты честно верили в мифы, раздуваемые около игры и их самих. Джордан, с его умением и незаурядным умом сдерживать собственные эмоции, стойко переносил тяготы суперзвезды. Не смотря на то, что ноша всяческих ненужных обязательств и была обузой его, он обнаружил утешение в самой игре, баскетбол был для него настоящей отдушиной, глотком свободы. Тренировки и матчи — самое громадное наслаждение в данной жизни. Тут он отгораживался от мира и следовал кличу собственного сердца. Само собой разумеется, Джордану приходилось тяжело, но его партнерам — еще тяжелее. Они пребывали в достаточно необычном положении — вместе с ним они появились в центре внимания, но одновременно с этим оставались в его тени. Лучи славы только скользили по ним, и, как ни горько это было им сознавать, с этим приходилось мириться. Как бы отлично они ни игрались, общее внимание ни при каких обстоятельствах к ним не будет приковано.
Кое-какие игроки Буллз принимали собственную ущербность достаточно тихо, инстинктивно осознавая переменчивость и капризность спортивной славы. Джон Паксон, человек умный и набравшийся жизненного опыта, в один раз покупался в ее лучах, но скоро осознал ее недостатки. Став на какое-то время знаменитостью, он почувствовал себя некомфортно — Джон предпочитал простую судьбу простого человека. К собственному кошмару, он увидел, что его известность доставляет ему много проблем, и понял, что, к сожалению, он начинает к ней привыкать. Джон приучился пребывать в центре общего внимания, строить из себя человека, приятного во всех отношениях, приветливо встречать каждого навязчивого незнакомца, доходившего к нему в ресторане. В итоге, он отметил про себя, что именно с незнакомцами он более любезен, чем со собственными родственниками. Осознав иллюзорность собственного существования, Паксон начал раздражаться по любому предлогу.
Из игроков Буллз лучше всех умел справляться со сложностями звездной судьбы Скотти Пиппен. Скотти предпочитает быть вице-президентом, а не президентом, — сообщил о нем Гэри Пейтон из клуба Суперсоникс. Пиппен вправду предпочитал роль гениального партнера роли суперзвезды. Но, время от времени, действуя на подхвате у Джордана, он испытывал раздражение, что немудрено, учитывая требовательность Майкла к своим партнерам. К тому же, кроме того в то время, когда Скотти в составе Буллз завоевал чемпионский титул, он опасался, что Майкл все равно будет неудовлетворен его игрой. А шестое чувство подсказывало Пиппену, в чем его недочёты. У Джордана все замечательно получалось — и не только на баскетбольной площадке. Он умел общаться и с прессой, и с рекламодателями. Пиппен же в этом отношении был неумехой. В случае, если на площадке он не намного уступал Джордану, то вне нее не имел возможности кроме того с ним сравниться. Майкл был, казалось, рожден, дабы раскованно вести себя и толково излагать собственные мысли под прицелом телекамер. Скотти в аналогичных обстановках терялся.
Пиппен не особенно жаловал бессчётных имиджмейкеров. В то время, когда толпы журналистов врывались в раздевалку Буллз, то досужие репортеры знали заблаговременно, что из Скотти выбить что-либо полезное вряд ли им удастся. Он не обожал делиться информацией. Но с радостью делился мячами с партнерами. В случае, если какой-либо из игроков клуба пара раз промахивался по кольцу, Джордан больше не пасовал ему, а Пиппен прощал товарищам промахи и еще усердней снабжал их мячами. Джексон был уверен, что обстоятельство таковой щедрости Скотти кроется в его детстве. Пиппен, выросший в многодетной и бедной семье, привык с ранних лет делиться с сёстрами и братьями последним куском.
Уколы прессы Скотти почувствовал сначала собственной карьеры. Как зрелый игрок он формировался уже в Чикаго, другими словами на виду у всех. В случае, если Майкл Джордан пришел в опытный клуб, пройдя прекрасную школу Каролины, где его не только обучили тонкостям игры, но и приготовили к независимой судьбе, то Пиппен, бедный деревенский юноша без спортивной подготовки, в громадном городе сначала ощущал себя неуютно. Дабы смотреться более культурным, он кроме того носил очки с плоскими, без диоптрий, стеклами — со зрением у него было все в порядке.
Неотесанный юноша, Скотти неожиданно стал богатым и известным. Подобные обстановки страшны, а в Чикаго полно соблазнов. Как и многие новички НБА, Пиппен перед соблазнами громадного города не устоял. Он и его ближайший приятель Хорас Грант, начавший поддерживать Буллз в том же сезоне и имевший сходную со Скотти биографию, напоминали, как заметил один из менеджеров клуба, мальчишек, попавших в наибольший в мире кондитерский магазин. В связях с дамами Пиппен не придерживался общепринятых моральных норм. в один раз сходу две его любимые в один момент подали судебные иски против него на установление отцовства. Помимо этого, он был задержан полицией отыскавшей в его машине незарегистрированный пистолет. Но Пиппен понемногу взрослел, приспосабливался к новой судьбе, а основное — с каждым годом приобретал все большее наслаждение от игры. Мало кому из игроков НБА баскетбол доставлял столько эйфории. В то время, когда телевизионные камеры наезжали на скамью запасных и показывали Пиппена, отправившегося передохнуть, зрители подмечали, что Скотти всегда смеётся и обменивается шутками с товарищами. Казалось, он только что пережил самый весёлый момент в собственной жизни.
в один раз кто-то попросил Фила Джексона охарактеризовать Пиппена одной маленькой фразой. Тренер Буллз без промедлений ответил: Воплощение эйфории от баскетбола. Но в то время, когда дело происходило не на площадке, а, к примеру, в раздевалке, где происходили беседы с журналистами, на лице Скотти как бы оказалась маска. Он, очевидно, отвечал на вопросы репортеров, но подтекст его ответов был ясен: Прошу вас, покиньте меня в покое. Со временем журналисты отстали от него.
Пиппен не питал зависть к Джордану, пребывавшему в команде на особенном положении. В первые годы их совместных выступлений за Буллз Скотти ощущал, что Майкл (разумеется, в воспитательных целях) сдержанно отзывается о его удачах, но это его особенно не тревожило. В отличие от приятеля Хораса Гранта, что недолюбливал Джордана, считая, что он довольно много мнит о себе, Пиппен наблюдал на вещи реально. Да, Майкл намного выше его, но они в одной команде, и нужно самому подтянуться. В первые годы их совместной карьеры Майкл довольно часто ругал Скотти на тренировках, но тот был достаточно умен, дабы терпеливо переносить его придирки. Что ж, у Джордана стоит поучиться и как играться, и как по большому счету вести себя в жизни.
Попав в Дрим Тим, Пиппен наконец-то получил статус суперзвезды. До барселонской Олимпиады он демонстрировал игру самого большого уровня и превосходил многих участников олимпийской сборной США, репутация которых была раздута рекламной шумихой. Согласно точки зрения Чака Дейли, Скотти уступал в мастерстве лишь Майклу Джордану и играл на одном уровне с Чарльзом Баркли. Выступление Пиппена на Олимпиаде поразило всех, включая Джордана и Дейли. Осознать, как оптимален игрок, возможно лишь совершив с ним пара тренировок, — сообщил потом Дейли, — но Пиппен в Барселоне меня потряс. Я работал с ним до этого, но для того чтобы не воображал. Уверенность в себе, безукоризненная игра что в обороне, что в нападении — никто, возможно, от него этого не ожидал.
Пиппен поразил кроме того Джордана, игравшегося с ним совместно пара лет. В то время, когда Майкл прибыл на предолимпийские сборы, он разговаривал с тренерами сборной по поводу недостатков и достоинств тех либо иных игроков. Было разумеется, что он не был через чур не сомневается в Пиппене. Но, в то время, когда Джордан возвратился из Барселоны в Чикаго, он с восхищением говорил Филу Джексону об игре Скотти. Отлично, сообщил он собственному тренеру, что всю землю заметил, как он оптимален. Скотти прибыл в Барселону как легко хороший, но не выдающийся игрок. Никто не подозревал кроме того, на что он реально способен. А в то время, когда он начал играться — и на тренировках, и в турнирных встречах, оказалось, что он лучший защитник сборной. Посильнее Клайда, Мэджика и Стоктона. Отлично, что его игру видело столько людей.
В случае, если Пиппен мирился с тем, что ему приходилось быть в любой момент в тени Джордана, то Хорас Грант, пребывавший в таком же положении, принимал это очень болезненно. Особенный статус Джордана в клубе его всегда раздражал. Хорас думал, что тренеры и руководители Буллз его недооценивают. На площадке данный ловкий, стремительный, рослый юноша делал по большей части черновую работу. Отчаянно сражался в защите с соперниками, кроме того превосходившими его в росте. Непрерывно трудился под щитами. Но черновая работа не кидается в глаза, исходя из этого роль Хораса в команде при всей ее полезности, была незаметной.
Как полагали кое-какие тренеры Буллз, основная неприятность Гранта заключалась в том, что он — в отличие от того же Пиппена — опоздал толком сориентироваться в мире современного спорта и многого в нем не осознавал. Так как ни одному здравомыслящему игроку не пришло бы в голову тягаться с Джорданом в известности и славе. Не осознавал Грант и того, что особенным статусом наделили Майкла не Фил Джексон и не менеджеры клуба. Это дар Божий, в этот самый момент ничего не сделаешь. Кроме того в случае, если сам Джордан захотел бы от собственного статуса избавиться, он был бы бессилен. В клубе увидели, что в Хорасе поселился вредный вирус тёмной зависти.