Ученых, вычисляющих, что никакого Иисуса по большому счету не было, мало. Подобный вывод в большинстве случаев рассматривается как неотёсанное злоупотребление имеющимися историческими данными. Кроме того Рудольф Бультман, стремившийся демифологизировать Новый Завет, сказал: «Ни в коей мере мы не находимся во власти тех, кто сомневается либо отрицает, что Иисус жил на свете»
Но это мнение выяснилось достаточно живучим и иногда всплывает заново. Сообщённое относится, в первую очередь, к более популярным трактовкам судьбы Иисуса. Как выглядят подобные доводы? Тут мы разглядим взоры двух ученых, отстаивающих эту точку зрения.
Джордж А. Уэллс
В нескольких недавних сочинениях[29] Дж. А. Уэллс растолковывает собственную позицию, в соответствии с которой Иисус, быть может, и был историческим персонажем, но все же неизвестным. Создатель не исключает, что Иисуса ни при каких обстоятельствах кроме того и не было, а в Новом Завете Его история основана на древних мистических культах.
Центральная тема работ Уэллса – хронологический порядок новозаветных книг, что якобы очень многое говорит о развитии христологии. Уэллс выделяет четыре периода, самый ранний из которых представлен в посланиях Павла, написанных до 60 г. н. э. Потом следуют канонические послания, авторство которых не в собственности Павлу, после этого – неканонические сочинения и пасторские послания Игнатия Антиохийского, а последний период представлен Евангелиями. Уэллс думает, что все эти книги, за исключением посланий Павла, были написаны достаточно поздно. Последние три периода он датирует 70-120 гг.н.э.
Согласно точки зрения Уэллса, относительная скудость исторических подробностей о жизни Иисуса в посланиях Павла свидетельствует, что последнему практически ничего не было известно о ней – он не знал ни времени Его смерти и рождения, ни к какому периоду относятся сообщения о Его явлениях по окончании Воскресения. Создатель говорит, что Павел воображал Иисуса «сверхъестественным существом, совершившим краткое время на земле в образе неизвестного человека, а после этого распятым» – быть может, за пара столетий до времени самого Павла[30].
На втором этапе новозаветных писаний, в не принадлежащих перу Павла посланиях, отмечаются кое-какие трансформации в мышлении. Их авторы считают, что Иисус жил на земле сравнительно не так давно – элемент, что, согласно точки зрения Уэллса, совсем отсутствует у Павла. В неканонических сочинениях и пасторских посланиях Игнатия просматривается более поздний, третий этап, относящийся к началу второго века, в то время, когда считалось, что Иисус жил в правление Пилата и принял смерть от рук римлян. Евангелия, в той либо другой степени придуманные, воображают четвертый этап, на котором отмечается интерес к полной истории Иисуса. В соответствии с Уэллсу, ранняя церковь реконструкцию судьбы Иисуса в той мере, в которой она не противоречила вторым уже устоявшимся учениям. Евангелие от Марка было написано раньше всех (90 г. н. э.), за ним последовали Евангелия от Луки и Матфея, а Евангелие от Иоанна было написано последним (в начале второго века)[31].
Вооружившись собственной реконструкцией, Уэллс делает вывод, что исторические факты, относящиеся к судьбе Иисуса, по большей части были поздним добавлением к Новому Завету, поскольку Павел – создатель самых ранних книг – не знал таких подробностей и не особенно ими интересовался. А для ранних христиан ответственнее был не исторический Иисус, а божественный Христос, не очень отличавшийся от мистических всевышних вторых народов. Ранние представления об Иисусе формировались под действием не только мистических религий, но и иудейского учения о мудрости.
Получается, что Иисуса, быть может, ни при каких обстоятельствах и не было, а если Он и был, то особенного внимания к Себе при жизни не завлекал. Так или иначе, христианство, согласно точки зрения Уэллса, зародилось вне какой-либо связи с историческим Иисусом, смерть Которого относят приблизительно к 30 г. н. э., в силу того, что «лишь в более поздних текстах его земной путь стали отождествлять с местом и определённым временем». Никаких правильных сведений о Нем нет, поскольку в Новом Завете отсутствует информация из первых рук[32].
Интерес древних авторов к историческому Иисусу
Тезис Уэллса проблематичен во многих качествах; тут мы разглядим пять главных. Первый и самый серьёзный: в ранних книгах Нового Завета в полной мере светло просматривается интерес к судьбе исторического Иисуса, в особенности к Его смерти и Воскресению. Тут направляться упомянуть сохранившиеся свидетельства очевидцев этих событий.
Не просто так одно из наиболее значимых подтверждений этого интереса видится конкретно у Павла – в 1Кор.15:3 и далее[33], где он приводит весьма раннее христианское вероисповедание, которое показалось задолго до самого послания. Такие ранние предания довольно часто видятся в Новом
Завете и складываются из проповедей и устных учений, каковые повторялись до тех пор, пока не были включены в Новый Завет. Так, эти вероисповедания древнее книг Нового Завета, в которых они записаны. Данное предание повествует о смерти, погребении, явлениях и Воскресении Иисуса, подчеркивая, что Он воскрес на третий сутки. Потом направляться перечисление тех, кому Он явился.
В этом вероисповедании проводится сообщение судьбы Иисуса и, например, самой сути Евангелия (ст. 3-4), с теми очевидцами, каковые стали свидетелями явлений Иисуса по окончании Воскресения, начиная с третьего дня по окончании Его смерти (ст. 5-7). Помимо этого, Павел не только виделся с некоторыми из этих очевидцев лично (Гад. 1:18-19, 2:9), но и растолковывает, что его проповедь об этих событиях тождественна их личному свидетельству (1Кор.15:11; ср. 15:14, 15). Так, свидетели судьбы Иисуса и в особенности Его Воскресения говорили то же, что и Павел. Очень принципиально важно подчернуть, что эта информация весьма близка по времени к самим событиям, исходя из этого ее нельзя отбросить как более поздний материал либо как свидетельства, основанные на слухах. Критики не только принимают эти сведенья, но и первыми признали ее раннее происхождение[34].
Павел говорит о том, как серьёзны для него исторические факты, которые связаны с явлениями Иисуса по окончании Воскресения; он говорит, что если бы эти факты не были подлинными, то христианская вера не имела бы под собой совсем никакого основания (1 Кор.15:12-19, 32). Это раннее последующие свидетельства и вероисповедание опровергают тезис Уэллса о том, что первых христиан не интересовали факты из судьбы Иисуса: из свидетельства и вероисповедания светло направляться, что истинность сообщений о смерти и Воскресении Иисуса Павел кроме того готов вычислять основанием христианской веры.
Иисус жил в I веке
Вторая неприятность. Уэллс признает: его позиция основана на допущении, что христианство имело возможность зародиться и без исторического Иисуса, жившего мало раньше. Он считает, что, с позиций Павла, Иисус имел возможность жить и весьма в далеком прошлом, и «у него не было последователей , пока он, воскреснув, не начал являться людям во дни Павла»[35]. Но это – самое не сильный место в тезисе Уэллса. Как мы говорили, вся проповедь Павла строится на фактичности евангельской информации, и в качестве дополнительных подтверждений этих недавних событий он приводит свидетельства очевидцев, видевших явления Иисуса,-людей, которых он знал лично. Свидетельство подкрепляется и тем, что вероисповедание показалось практически сразу после самих событий. Другие отрывки из посланий Павла кроме этого подтверждают это заключение, в противовес Уэллсу.
Павлу кроме этого как мы знаем, что Иисус жил сравнительно не так давно. Он упоминает современников Иисуса: Кифу и Двенадцать (1Кор.15:5); Апостолов, братьев Господа и Кифу (1Кор.9:5); Иакова (брата Господня) и Апостола Петра (Гал.1:18-19); Апостолов Петра, Иоанна и Иакова (Гал.2:8-9); Петра раздельно (Гал.2:11). Лучшее объяснение фразы «в третий сутки» (1 Кор.15:3-4) следующее: Павел имеет в виду конкретное время, а очевидцам Иисус начал являться через три дня по окончании воскресения из мертвых[36]. Потом Павел показывает, что большая часть из 500 человек, в один момент видевших воскресшего Иисуса, еще были живы, в то время, когда писалось 1 послание к Коринфянам – около 55-57 г.н.э. В следующем разделе мы разглядим другие неприятности для того чтобы рода.
Объяснение, которое дает этим текстам Уэллс, слишком мало и ошибочно[37]. К примеру, он считает, что, в то время, когда Павел именует Иакова братом Господа, он подразумевает не брата в прямом смысле (т.е. родственника), а группу людей в ранней церкви, именовавшуюся «братьями Господа»!
Очевидно, что у этого допущения имеется пара значительных неприятностей. Оно совсем не увязывается с самоё естественным толкованием слов Павла как в Гад. 1:19, так и в 1 Кор.9:5. Помимо этого, все четыре евангелиста не раздумывая говорят о братьях Иисуса очевидно в контексте Его физической семьи. Независимо от того, были ли эти четыре книги написаны позднее, все они конкретно опровергают позицию Уэллса. Помимо этого, старый историк Иосиф Флавий писал, что Иаков приходился «братом Иисусу, именуемому Христом»[38]. Разумеется, что обращение тут не идет о какой-то иерусалимской фракции верующих (см. обсуждение ниже)! Наконец, нет никаких древних свидетельств, каковые подкрепляли бы позицию Уэллса. И это не говоря об неспециализированной предвзятости его аргументов.
Объяснение Уэллса является хорошим примером обычного крючкотворства. Вместо того дабы трудиться конкретно с материалом, создатель формирует «дымовую завесу». Но эти ухищрения не оказывают помощь ему растолковать исторические упоминания о земном служении Иисуса. Кроме того в случае, если нас не устраивает то, что сообщено в текстах, нельзя доводить сообщённое в них до вздора, заставляя Его современников и Иисуса провалиться сквозь землю из истории.
По данной и вторым схожим обстоятельствам практически все без исключений исследователи Нового Завета признают оче-иидный суть текстов, показывающих на то, что Иисус выпивал современником Павла и других Апостолов и жил не-ыдолго до написания Нового Завета. Не смотря на то, что в посланиях 11 лила подробности судьбы Иисуса упоминаются нечасто, иг г оснований вычислять, что они мало интересовали Апо-I юла. Из одних лишь посланий Павла возможно составить мпечатляющую подборку фактов об Его служении и Иисусе; эти факты были изложены в свидетельствах тех, кто шал Его весьма хорошо[39]. Потому, что Уэллс признает главные послания Павла, считая их самым ранним и серьёзным материалом, эта информация противоречит его скеп-тческой позиции.
Древние мистические культы
Третий большой недочёт в подходе Уэллса – обращение к древним мистическим культам, благодаря которым создатель пробует растолковать истоки раннехристианского поклонения Иисусу. Подобный тезис о развитии преданий был популярен в конце девятнадцатого столетия, но с того времени большая часть исследователей от него отказались, и у них были на то веские обстоятельства.
Две главные неприятности, которые связаны с теорией развития преданий, уже упоминались. Вероисповедание, которое Павел приводит в 1Кор.15:3 и сл., говорит о том, что Воскресения Иисуса и провозглашение смерти относится к раннему периоду и основывается на свидетельствах очевидцев. Так, направляться с должным вниманием отнестись к словам надежных свидетелей, утверждавших, что они вправду видели Иисуса живым по окончании смерти. Панненберг делает вывод:
«При таких событиях тщетным представляется поиск параллелей из истории религий в попытках растолковать зарождение первого христианского учения о Воскресении Иисуса»[40].
Иными словами, другие Апостолы и Павел вправду пережили это событие, что исключает легенду в качестве объяснения, поскольку начальное учение о явлениях Иисуса основано на свидетельствах очевидцев, а не на более поздних преданиях. Данный опыт требует адекватного объяснения.
С этим соглашался кроме того Отто Пфляйдерер, около сотни лет назад защищавший тезис о мифе. Он отмечал, что мифы не смогут быть яркой обстоятельством, стоящей за явлениями воскресшего Иисуса ученикам, поскольку эти явления были настоящим опытом, связанным с историческими фактами, а не с преданиями-параллелями[41].
Тезис о развитии преданий сопряжен и с другими проблемами, каковые мы тут только коротко упомянем. Обычно при перечислении сходств с мистическими культами не показывают на огромные различия между ними и происхождением христианства. Пфляйдерер признает обоснованность и этого аргумента[42]. К примеру, Уэллс говорит о языческих мифических божествах, каковые, по преданию, возвращались к судьбе на третий сутки, но не упоминает о тех, каковые, как считалось, восстали из мертвых в первоначальный, второй либо четвертый день[43].
Еще более убедительным представляется аргумент, что нам не известен ни один пример вразумительного учения о воскресении мифических божеств в мистических культах, показавшихся раньше финиша второго столетия отечественной эры – конкретно по окончании зарождения христианского учения. Вопрос не в том, позаимствовали ли мистические культы данный нюанс из христианства. Но попытки доказать, что ранние верующие черпали воодушевление из столь поздних учений, бесплодны.
Помимо этого, всевышние мистических культов не были историческими персонажами. Тут очевиден контрасте учением ранних христиан, уверенный в том, что их вера имеет под собой прочное фактическое основание.
Наконец, Сейчас исследователи приходят к выводу, что в Палестине первого века влияние мистических культов фактически не ощущалось. Майкл Грант отмечает, что это важная проблема тезиса Уэллса: «Иудаизм был средой, возрождения и которой доктрины смерти мифических божеств казались такими чуждыми, что появление в ней аналогичной фабрикации представляется маловероятным»[44]. С таковой оценкой соглашаются и другие ученые[45].
Поздняя датировка Евангелий
Четвертая значительная неприятность в тезисе Уэллса – поздняя датировка Евангелий, имеющая яркое отношение к его утверждению, что ни один новозаветный источник до 90 г. н. э. не связывает смерть Иисуса с Пилатом. Такая датировка Евангелий, быть может, и была распространена в девятнадцатом веке, но на данный момент большая часть ученых-критиков отказались от нее ввиду веских обстоятельств. В рамках данной книги мы не можем детально решить вопрос датировки Евангелий, но напомним, что большая часть ученых датируют Евангелие от Марка приблизительно 65-70 гг. н. э., а Евангелия от Луки и Матфея – приблизительно 80-90 гг. н. э., что на двадцать-двадцать пять лет раньше, чем даты Уэллса. Евангелие от Иоанна в большинстве случаев датируют финишем первого века (90-100 гг. н. э.), а не вторым. Кое-какие принимают и более ранние даты, но большинство ученых-критиков не соглашаются с выводами Уэллса. Кроме того такие историки, как Майкл Грант, склоняются к более ранним датам, вопреки Уэллсу[46].
Очевидно, сущность вопроса не в том, сколько ученых отстаивают ту либо иную позицию, а в том, на чем основаны их взоры. Однако, в случае, если датировка Евангелий большинством современных исследователей верна, в противовес позиции Уэллса, то и его предположение об отсутствии в Новом Завете связи между Пилатом и Иисусом до 90 г. н. э. кроме этого ошибочно.
Кроме того если не касаться вопроса датировки, Уэллс прибегает еще к одному очень вызывающему большие сомнения доводу, растолковывая, по какой причине в ранней церкви царило единодушие по поводу Пилата. Он говорит, что «Пилат совсем конечно приходил на ум… так как он был конкретно таким человеком, что имел возможность убить Иисуса»[47]. Тут направляться задать вопрос, по какой причине все евангелисты остановились на этом имени, даже в том случае, если Пилат и соответствовал описанию? Разве Ирод не был кроме того лучшим кандидатом? Уэллс очевидно отдает предпочтение собственному тезису, поскольку он лучше соответствует его четырехступенчатой модели создания Нового Завета. Но его взоры неубедительны, поскольку они противоречат фактам.
Историческая методика
Пятое возражение против тезиса Уэллса пребывает в том, что, исследуя материал Евангелий, он не применяет простую историческую методологию[48]. С ее помощью возможно собрать исторически точный материал об Иисусе. Майкл Грант обращает особенное внимание на эту значительную проблему:
«Но в первую очередь, в случае, если использовать к Новому Завету те же критерии, что и к вторым древним документам, содержащим исторический материал (как и направляться делать), то уже нереально отрицать существование Иисуса – как нереально отрицать существование многих языческих персонажей, чья историческая действительность ни при каких обстоятельствах не вызывала сомнений» [49].
Пользуясь простыми историческими параметрами, которыми подтверждаются другие события старой истории, мы можем получить данные и об Иисусе.
Согласно точки зрения Уэллса, отсутствие и написания поздняя дата Евангелий точной информации стали причиной тому, что их авторы строили довольно много предположений и принимали на веру практически все, что сообщалось об Иисусе. Но мы только что заметили пара примеров того, как отказ Уэллса от исторического способа стал причиной появлению значительных неприятностей в его тезисе.
К примеру, в случае, если большая часть критиков правы, признавая более раннюю датировку Евангелий, то эти тексты хронологически намного ближе к обрисовываемым в них событиям, чем допускает Уэллс. У Воскресения Иисуса и евангельского описания смерти имеется жёсткая историческая база, на которую не оказывали влияния мистические религии – кроме этого вопреки тезису Уэллса. Значительность роли очевидцев кроме этого говорит о подлинности материала[50]. Ранняя дата создания Евангелий говорит в пользу их достоверности – в особенности в случае, если удается показать, что авторы или были очевидцами событий, или имели возможность проверить сведения[51]. В следствии этого обзора мы приходим к выводу, что раннехристианские тексты совсем не таковы, какими воображал их Уэллс.
Майкл Мартин
Один из немногих ученых, принявших тезис Дж. А. Уэллса,– философ Майкл Мартин, что говорит, что имеется разумные обстоятельства подвергать сомнению все данные об историческом Иисусе, не считая самого главного минимума[52]. Мартин соглашается с тезисом Дж. А. Уэллса о том, что на самом раннем этапе формирования христианского учения «Иисус не помещен в исторический контекст, и биографические подробности его жизни не приведены». Солидная же часть отлично известных подробностей, в частности евангельских, появляется не раньше финиша первого столетия, в противном случае и позже[53]. Так, согласно точки зрения Мартина, «возможно выстроить убедительные аргументы, опровергающие историчность Иисуса»[54].
Но Мартин делает неожиданный движение: он не только признает отсутствие научных доказательств в пользу тезиса Уэллса, но кроме того предпочитает не применять данный тезис в большей части собственной книги, поскольку он «противоречив и мало распространен»[55]. Не смотря на то, что данный маневр может разъясняться и другими обстоятельствами, появляется занимательный вопрос: возможно, он не так не сомневается в тезисе Уэллса, как готов признать? Нельзя исключать, что и сам Мартин поймёт значительные неприятности данной конструкции.
За Уэллсом Мартин постулирует «четыре слоя христианской мысли», самый ранний из которых «образовывает учение Павла о «Христе распятом», в котором Иисус не помещен в исторический контекст, и биографические подробности его жизни не приведены»[56]. Уэллс и Мартин не отрицают, что в этих ранних источниках находятся данные об Иисусе. Но вопрос в том, было ли авторам Нового Завета известно что-либо кроме самой минимальной информации об Иисусе и знали ли они по большому счету, что Он жил в то время, которое отводит Ему предание. Мартин утверждает: «Нет убедительных свидетельств того, что они верили, словно бы эти события случились в начале первого века». Эта информация показалась «лишь в конце первого столетия»[57].
Дабы совершить предстоящую оценку этого довода, мы разглядим три главных направления, каковые развивает сам Мартин: ранняя информация об Иисусе, которой предположительно располагает Павел, дата написания Евангелий и внебиблейские источники. Я собирается продемонстрировать, что в каждом из этих качеств Мартин делает огромное количество неточностей в основополагающих утверждениях.
Самые ранние послания Павла
Мартин признает, что из посланий, написанных конкретно Павлом, мы выясняем некоторые сведенья об Иисусе, в особенности о Его смерти и Воскресении. Не обращая внимания на это, Павел знает об Иисусе не довольно много; запрещено кроме того установить, знал ли он, что Иисус жил в первом веке[58].
Тут вопрос не в том, был ли Павел прав, но в том, что он думал о хронологии Иисуса. Кроме того в случае, если обратиться лишь к тем посланиям Павла, каковые признает Мартин, в них нет недочёта информации, подтверждающей, что Павел вычислял Иисуса своим современником, жившим ранее. Мы уже говорили, что Иисус погиб и воскрес и три дня спустя явился Своим последователям (1Кор.15:3 и потом). Среди очевидцев, видевших Его по окончании смерти, были Петр, ученики Иисуса, 500 верующих (большая часть из которых еще были живы), Апостолы и Иаков. После этого Павел информирует, что сам был современником этих свидетелей-Апостолов (15:9-11, 14-15).
В случае, если довольно этого последнего факта остаются еще какие-то сомнения, Павел говорит, что сразу после его обращения в христианство по крайней мере некоторых Апостолов еще возможно было отыскать в Иерусалиме (Гад. 1:17). Три года спустя Павел ходил в том направлении и совсем светло говорит, что совершил 15 дней с Апостолом Петром, и видел «Иакова, брата Господня» (1:18-19). После этого, 14 лет спустя, Павел опять ходил в Иерусалим и встретился с Иаковом и Петром, и с Иоанном – «столпами» церкви (2:1-10). Позднее он виделся с Петром в Антиохии (2:11-14).
Очевидно, что Павел вычислял себя современником вторых Апостолов[59], и «братьев Господних» (1Кор.9:5). Апостолами могли быть лишь те, кто видел Господа (1Кор.9:1; ср. Деян.1:21-22).
В случае, если разглядывать эти утверждения непредвзято и практически, то они очевидно содержат последовательность указаний на то, что Павел проводил прямую связь между временем написания и Иисусом Посланий. Иисус погиб незадолго до этого, о чем свидетельствуют Его явления, начавшиеся три дня спустя, – их видели много людей, каковые были еще живы во времена Павла. Помимо этого, Павел не только именует Петра и Иакова в числе очевидцев, но вместе с Иоанном выделяет их как Апостолов, руководивших ранней церковью. Он кроме того именует Иакова и других братьями Иисуса.
Очень сложно осознать, как кто-то, зная все это, дал согласие бы с Мартином: «Очевидно, Павел и другие первые авторы посланий думали, что Иисус был распят и воскрес. Но нет достаточных свидетельств того, что они полагали, словно бы эти события случились в начале первого века»[60].
Изначально безтолку предполагать (Мартин этого и не делает), что Павел верил в явления воскресшего Иисуса, происходившие практически сразу после Его жизни, но ошибался. Не смотря на то, что против второй части этого утверждения возможно выдвинуть решительные возражения, вопрос тут не в этом. Как пишет Мартин в вышеприведенной цитате, вопрос конкретно в том, верил ли Павел, что события эти случились сравнительно не так давно. Какой же ответ дает Мартин?
Он фактически не растолковывает связь между Павлом и другими жившими в то время очевидцами-Апостолами, в частности Иоанном и Петром. Но Мартин сомневается, что Иаков, которого знал Павел, был в действительности братом Иисуса. Повторяя предположение Уэллса, которое он именует «правдоподобным», Мартин постулирует, что, потому, что в ранней церкви были фракции, очень чтившие Павла, Аполлоса либо Петра, «допустимо кроме этого, что в Иерусалиме была несколько, именовавшаяся братьями Господа; представители данной группы лично знали Иисуса никак не лучше, чем сам Павел»[61]. Потом Мартин с уверенностью заявляет: «Вызывающе большие сомнения, дабы «Иаков, брат Господень» означало «Иаков, брат Иисуса»»[62]. Так, он вычисляет Иакова участником христианской фракции, именовавшейся «братья Господни» и не пребывавшей в физическом, домашнем родстве с Иисусом!
Потому, что мы уже разглядывали это предположение, изначально выдвигавшееся Уэллсом, тут мы приведем лишь краткий ответ. Среди значительных неприятностей этого подхода – самоё естественное толкование слов Павла в Гал.1:19 и 1Кор.9:5; свидетельство всех четырех евангелистов; свидетельство Иосифа Флавия (именовавшего Иакова «братом Иисуса, именуемого Христом»[63]), и отсутствие каких-либо древних свидетельств, каковые подтверждали бы точку зрения Уэллса.
При ознакомлении с вызывающими большие сомнения интерпретациями Уэллса и Мартина складывается чувство, что их цель – не объективно растолковать слора Павла, а сообщить хоть что-то уводящее от ясного значения текста. Обстоятельство в этом случае очевидна. В случае, если Иаков вправду был братом Иисуса, то это опровергает предположение, что Иисус жил значительно раньше, не смотря на то, что первые христиане и верили, что Он пришел в I веке. Целый тезис в целом создаёт чувство предвзятости. Кроме того Мартин, наверное, видит слабость позиции Уэллса, додавая: «Интерпретация Уэллса может показаться непродуманной и произвольной»[64]. Думаю, большая часть ученых согласится с этим – в частности, по вышеупомянутым причинам[65].
Датировка Евангелий
Мартин посвящает всего одну страницу вопросу, играющему очень ключевую роль в его тезисе,-датировке четырех Евангелий. Кроме того тут он не приводит доводы Уэллса, а просто пересказывает то, что, согласно его точке зрения, говорят об этом современные изучения. Обычный для него подход – заявлять, словно бы большая часть ученых склоняются к дате намного более поздней, чем та, которой большая часть придерживается в действительности.
Как пример возможно привести датировку того Евангелия, которое в большинстве случаев вычисляют самым ранним. Мартин с уверенностью заявляет, что Евангелие от Марка датируется 70-135 гг., и додаёт: «Большая часть библеистов датируют Евангелие от Марка приблизительно 80 г.». Никаких обоснований данной точки зрения он не приводит, если не считать ссылки на одну страницу в книге Уэллса[66].
Но даты, каковые применяет Мартин, вовсе не отражают мнение «большинства библеистов» современности. Джон Дрейн, которого Мартин одобрительно цитирует в данной же главе, информирует, что самая общепринятая датировка Евангелия от Марка – 60-70 гг.[67], что на 65 лет раньше! Гатри соглашается с ним, отмечая что «большая часть ученых с уверенностью датируют Евангелие от Марка 65-70 гг. н. э.»[68]. Очевидно, истина не определяется тем, какого именно взора придерживается большая часть современных ученых. Но Мартин не просто любит приводить и подытоживать взоры ученых; его аргументация страдает по причине того, что создатель не осознаёт современного состояния новозаветных изучений.
К сожалению для Мартина, его неточности в отношении Евангелий не ограничиваются поздними и неверными датировками. Он делает и другие утверждения, каковые в лучшем случае вводят в заблуждение. Он заявляет, что «Евангелие от Марка не упоминается вторыми авторами до середины второго столетия»[69]. Но он не учитывает серьёзное упоминание, содержащееся у Папия, которое в большинстве случаев датируют на 25 лет раньше, и в котором Евангелие от Марка связывается с Апостолом Петром[70].
Помимо этого, Мартин говорит, что Евангелие от Луки (и, быть может, от Матфея) не было известно ни Клименту Римскому, ни Игнатию Антиохийскому, а в первый раз упоминается у Поликарпа, труды которого он датирует 120-135 гг.[71] Но высказывания Иисуса, содержащиеся во всех трех синоптических Евангелиях, имеется у Климента, а Игнатий цитирует содержащийся у Луки отрывок о явлениях Иисуса по окончании Воскресения[72]. Помимо этого, не смотря на то, что Мартин и признает, что Поликарпу известны Евангелия от Луки и Матфея, он приписывает трудам этого старого автора дату довольно много более позднюю, чем та, которой придерживается большая часть ученых.
Тут направляться кроме этого упомянуть, что, ссылаясь на 24 главу «Послания к коринфянам», Мартин заявляет: Климент «не говорит конкретно» о том, вправду ли ученики взяли наставления Иисуса «на протяжении его жизни на земле». Но глава 42 этого труда представляется в полной мере ясной и, наверное, говорит о жизни Иисуса: «Апостолы были отправлены проповедывать евангелие нам от Господа Иисуса Христа, Христос от Всевышнего…»[73] Апостолы и Иисус жили в одно да и то же время.
Радикальные выводы Мартина необоснованны, но он, однако, сооружает на них другие утверждения. Заявляя, что самое раннее Евангелие, быть может, было написано «лишь в начале второго века», он делает вывод, что эти книги «не были написаны очевидцами»[74]. Однако, он не в состоянии обосновать ни одно из этих утверждений.
Внебиблейские источники
Наконец, Мартин разглядывает вопрос, содержится ли точная информация об историчности Иисуса в других источниках, не относящихся к Новому Завету. Но и тут изучения Мартина содержат неточности.
Довольно главного упоминания об Иисусе у Иосифа Флавия[75] Мартин говорит: «Фактически все сходятся во мнении, что данный отрывок поддельный»[76]. Само собой разумеется, он вправе иметь собственное мнение о состоянии современных изучений, но увлекательна сноска, которую он приводит. Мартин перечисляет имена пяти ученых, каковые поддерживают его позицию, и обвиняет Хаберма-са в том, что тот придерживается противоположной позиции, не будучи знаком с мнением ее соперников.
Но при более пристальном рассмотрении узнается, что как минимум двое из пяти ученых, на которых ссылается Мартин, в действительности не соглашаются с его позицией! На странице, которую приводит Мартин, Ф.Ф. Брюс растолковывает, что к тексту Иосифа Флавия были добавлены кое-какие слова; но дальше читатель заметит, что Брюс склоняется к точке зрения, что это упоминание об Иисусе настоящее и что в нем перечисляется пара главных фактов, а также распятие Иисуса при Поитии Пилате[77]. Мартин, наверное, совсем не учел и того события, что Джон Дрейн не только не соглашается с его тезисом, но и додаёт, что «большая часть ученых уверены в подлинности» большей части этого отрывка[78]. Итак, трое из шести ученых, которых перечисляет сам же Мартин, не согласны с ним, а Дрейн говорит, что большая часть вторых ученых кроме этого возражают; исходя из этого сложно осознать, как замечание Мартина подтверждает его дополнительный вывод, что «фактически все ученые вычисляют данный отрывок более поздней христианской вставкой»[79].
Обращаясь к так именуемому «принципу опровергающего доказательства», Мартин пробует опровергнуть свидетельства об Иисусе из нескольких внебиблейских источников. Но одно из условий этого принципа – «продемонстрировать несостоятельность всех имеющихся свидетельств, употребляющихся в поддержку того, чтор правильно»[80]. Но Мартину не удалось продемонстрировать, что это так, в особенности при с Иосифом Флавием. Появляются вопросы и в связи с его толкованием нескольких вторых источников, не относящихся к Новому Завету[81].
Так, Мартину совсем не удалось доказать утверждение, что у языческих авторов «мы не находим заслуживающих доверия свидетельств, подтверждающих историчность Иисуса». И никак нельзя согласиться с выводом: «Отечественное убеждение, что Иисуса ни при каких обстоятельствах не было, обоснованно»[82].
Подводя итог направляться подчернуть, что данных, подтверждающих историчность Иисуса, жившего в начале первого века, довольно много. Мы уже упомянули кое-какие главные линии доказательств (и в главе 7 разглядим многие другие). Павел знал учеников Иисуса и приходил к Петру и Иоанну. Кроме этого он знал Иакова, что был братом Иисуса. Много людей, ставших свидетелями явлений Иисуса по окончании Воскресения, были еще живы во времена Павла. Помимо этого, Евангелия были написаны в тот период, в то время, когда существовала возможность, что будет записана в значительной степени точная историческая информация об Иисусе. В некоторых внебиблейских источниках мы находим и другую данные об Иисусе. Аргументы Мартина против каждого из этих свидетельств основаны на доводах, каковые сложно назвать логичными, и каковые, скорее, граничат с легковерием.
Дальше мы перейдем к хорошим доводам в пользу историчности Иисуса; пока же мы продемонстрировали, что центральные положения тезиса Мартина не растолковывают имеющихся данных на самом базисном уровне. Многие его неточности происходят от того, что в лучшем случае возможно счесть не через чур тщательной оценкой имеющихся фактов. Как и при с Уэллсом, складывается чувство, что создатель придерживается этого тезиса, не обращая внимания на огромное количество данных, опровергающих его. Таковой взор лишен научной привлекательности (что Мартин сам же с готовностью признает) не по причине того, что кое-какие ученые не хотят принять столь радикальный тезис, а просто в силу необоснованности выводов.
Выводы
Ученых, каковые утверждали, что Иисус ни при каких обстоятельствах не существовал, либо пробовали усомниться в действительности событий Его служения и жизни, на удивление мало. Все подобные попытки встречали шумный протест научного сообщества. Как мы заметили, фактически все они опровергаются ранними свидетельствами очевидцев (у других авторов и Павла), и ранней датировкой Евангелий. На основании таких свидетельств Чарлзуорт приходит к заключению, например, относительно позиции Уэллса: «Против возражений и таких искажений возможно выдвинуть множество веских доводов»[83].