Эмма скоро взглянуть на Джулиана, дабы заметить услышал ли он это. Она не считала, что он слышал – он не наблюдал на нее, он наблюдал в вакуум, а его светло синий?зеленые глаза наблюдали вдаль и напоминали океан. Она задавала вопросы себя: что если он вспоминал прошлое либо переживал о будущем – она грезила о том, дабы она имела возможность перемотать часы обратно, вернуть ее своих родителей, вернуть отца Джулсу, вернуть Хелен и Марка, склеить то, что было разбито.
– Мне жаль по поводу Аматис, – сообщила Джиа. – И я переживаю о детях Блэкторнов, поверь мне. Но мы всегда были сиротами – мы Нефилимы. Ты знаешь об этом так же отлично, как и я. А по поводу девочки Карстаирс, то она, вероятнее, будет доставлена в Идрис – я переживаю, что она возможно мало упрямой, – Эмма толкнула дверь и открыла ее, и это далось ей значительно легче, чем она ожидала, исходя из этого она наполовину упала вовнутрь.
Она услышала, как Джулиан испугано вскрикнул, а после этого последовал за ней, схватив за заднюю часть ее пояса и пробуя поставить ее в вертикальное положение.
– Нет! – сообщила она.
И Джиа, и Люк с удивлением взглянуть на нее – Джиа раскрыла собственный рот, а Люк выдавил из себя ухмылку:
– Мало? – сообщил он.
– Эмма Карстаирс, – начала Джиа, в то время, когда та поднялась на ноги. – Как ты смеешь…
– Как вы смеете? – и Эмма была полностью поражена тем, что это сообщил Джулиан, блеща глазами. За пять секунд он превратился с озабоченного мальчика в яростного молодого человека, его каштановые волосы дико выделялись, словно бы они также злились.
– Как смеете вы кричать на Эмму, в то время, когда вы дали обещание. Вы давали слово, что Конклав ни при каких обстоятельствах не откажется от Марка, пока он жив – вы давали слово!
Джиа смотрелась пристыжено.
– Он сейчас один из Дикой Охоты, – сообщила она. – Они не являются ни живыми, ни мертвыми.
– Так вы знали, – сообщил Джулиан. – В то время, когда вы давали слово, вы знали, что это обещание ничего не означает.
– Имелось в виду спасение Идриса, – сообщила Джиа. – Мне жаль. Вы оба были мне необходимы и я… – ее голос звучал так, словно бы она задыхалась, пробуя сообщить что?то. – Я бы выполнила обещание, если бы имела возможность. Если бы был какой?то метод – если бы это могло быть сделано – я бы проследила, дабы это было сделано.
– Тогда, вы сейчас задолжали нам, – сообщил Эмма, держа собственные ноги прямо перед столом Консула. – Вы задолжали нам нарушенное обещание. Вы должны сделать это на данный момент.
– Сделать что? – Джиа наблюдала на нее с удивлением.
– Я не буду переезжать в Идрис. Я не буду. Я родом из Лос Анджелеса.
Эмма почувствовала замеревшего Джулса сзади неё. – Само собой разумеется, они не переместят тебя в Идрис. – сообщил он. – О чём ты говоришь?
Эмма обвиняюще указала на Джиа. – Она это сообщила.
– Полностью нет. – сообщил Джулиан. – Эмма живёт в Лос Анжелесе, это её дом. Она может остаться в Университете. Это то, что делают сумеречные охотники. Университет должен быть убежищем.
– Ваш дядя будет трудиться в Университете. – сообщила Джиа. – Это зависит от него.
– Что он сообщил? – настойчиво попросил Джулиан, а за этими тремя словами таилось изобилие эмоций. В то время, когда Джулиан обожал людей, он обожал их в любой момент; в то время, когда он их ненавидел, он ненавидел их в любой момент. У Эммы было чувство, что вопрос о том, возненавидит ли он собственного дядю окончательно висел на волоске конкретно сейчас.
– Он заявил, что заберёт её. – сообщила Джиа. – Но в действительности, я пологаю, что для Эммы имеется место в Академии Сумеречных охотников тут, в Идрисе. У неё необыкновенный талант, она будет в окружении самых лучших инструкторов. Имеется много других студентов, каковые понесли утраты, и смогут оказать помощь ей с её горем.
Её горе. Сознание Эммы внезапно закружилось в образах: фотографии тел её своих родителей на пляже, покрытые метками. Явное отсутствие интереса у Конклава в том, что с ними случилось.
Её папа согнулся, дабы поцеловать её, перед тем как он ушёл к машине, где ожидала её мать. Их хохот развевался на ветру.
– Я уже переживал утраты, – процедил Джулиан через зубы. – И могу оказать помощь ей.
– Тебе двенадцать, – сообщила Джиа так, как словно бы бы это растолковывало все.
– Мне не всегда будет 12! – закричал Джулиан. – Эмма и я, мы знаем друг друга всю жизнь. Она как… она как…
– Мы планируем стать парабатаи, – сообщила Эмма нежданно, перед тем, как Джулиан смог заявить, что она как его сестра. По некоторым обстоятельствам она не желала этого слышать.
Глаза каждого обширно окрылись, а также глаза Джулиана.
– Джулиан задал вопрос меня, и я дала согласие, – сообщила она, – Нам двенадцать, мы достаточно взрослые, дабы решить.
Глаза Люка вспыхнули, как она взглянуть на нее.
– Вы не имеете возможность поделить парабатаи, – сообщил он. – Это против закона Конклава.
– Нам необходимо тренироваться совместно, – сообщила Эмма. – Чтобы сдать экзамены совместно, совершить ритуал совместно…
– Да, да, я осознаю, – сообщила Джиа. – Отлично. Твой дядя не против, Джулиан, в случае, если Эмма будет жить в университете, а парабатаи превыше всего.
Она взглянула сперва на Эмму, потому на Джулианна, их глаза сияли.
Он смотрелся радостным, в действительности, радостным в первый раз за продолжительное время, что Эмма не имела возможности отыскать в памяти, в то время, когда видела его с таковой ухмылкой.
– Вы уверены? – добавил консул.
– С т а н о в и т с я парабатаи – это весьма важный процесс, к нему не нужно относится легкомысленно. Это обязательство. Вы обязаны присматривать приятель за втором, защищать друг друга, заботится о втором больше, чем о самом себе.
– Мы уже это делаем, – с уверенностью сообщил Джулиан. Эмме потребовалось мало времени, дабы заговорить. Она по?прошлому видела собственных своих родителей в голове. Лос?Анджелес содержал ответы на все, что произошло с ними. Ответы, в которых она нуждалась. В случае, если никто ни при каких обстоятельствах не мстил за их смерть, похоже на то, что они и не жили вовсе.
И это не означало, что она не желала быть парабатаем Джулиана. Идея о том, что всю собственную жизнь она совершила рядом с ним, ни при каких обстоятельствах не расходясь с ним, обещание, что она ни при каких обстоятельствах не будет одна, она пропустила голос в собственной голове, что шептал: Подожди…
Она решительно кивнула.
– Полностью. Мы полностью уверены.
В осеннюю пору, в то время, когда Клэри в первоначальный раз побывала в Идрисе, он был зеленый, золотой, и красновато?коричневый. Он был жёсток в собственном великолепии поздней зимний период, ближе к Рождеству: горы ??выросли на расстоянии, укрытые белым снегом, а деревья на протяжении дороги, которая вела от озера к Аликанте были обнажённые, их нагие ветви создавали кружевные узоры на фоне броского неба.
Они ехали не спеша, Вэйфаррер легко ступал по дороге, Клэри держалась сзади Джейса, ее руки были обернуты около его торса. Время от времени он замедлял лошадь, дабы указать ей на усадьбы более богатых семей Сумеречных Охотников, скрытые от дороги громадными деревьями, но известный на данный момент.
Она ощущала, как его плечи напряглись, в то время, когда они проезжали ту усадьбу, которая фактически заросла плющом, а камни практически сливались с лесом, около нее. Она, разумеется, была сожжена дотла и перестроена.
– Усадьба Блэкторнов, – сообщил он. – Что означает, что где?то около поворота данной дороги имеется…
Он остановился, в то время, когда Вэйфаррер взобрался на вершину мелкого бугра, а после этого Джейс придержал его, дабы они имели возможность взглянуть вниз в том направлении, где дорога расходилась на две части. Одна из них вела обратно к Аликанте – Клэри имела возможность видеть Демонские Башни на расстоянии – в то время, когда вторая свернулась вниз к громадному строению из мягкого золотого камня, окруженному низкой стеной.
– Усадьба Эрондейлов, – закончил Джейс.
Встал ветер – ледяной, он трепал волосы Джейса. У Клэри был ее капюшон, но он был с непокрытой головой и с без всякого оружия, говоря, что он не обожал одевать перчатки, в то время, когда катался на лошадях. Он обожал ощущать борозды правления в собственных руках.
– Желаешь пойти в том направлении и осмотреться? – задала вопрос она.
Его дыхание вырвалось белым облаком.
– Я не уверен.
Дрожа, она прижалась ближе к нему.
– Ты переживаешь о том, что мы пропустили совещание Совета?
Она волновалась, не смотря на то, что они и возвращались на следующий день в Нью?Йорк, она не имела возможности придумать лучшего времени тайно развеять прах ее брата, дабы он покоился – рядом был Джейс, что внес предложение забрать лошадь из конюшни и отправиться на озеро Лин, в то время, когда практически все в Аликанте были уверены, что они в Зале Соглашения.
Джейс осознавал, что для нее означала мысль похоронить брата, не смотря на то, что это было бы сложно растолковать практически всем вторых.
Он покачал головой. – Мы через чур молоды, дабы голосовать. К тому же, я пологаю, что они смогут обойтись и без нас, – он нахмурился. – Мы должны были проехаться, – сообщил он. – Консул сообщила мне, что до тех пор пока я буду оставаться Джейсом Лайтвудом, у меня не будет прав на имущество Эрондейлов. У меня ни при каких обстоятельствах не было кольца Эрондейлов. Ни одного не осталось. Металлическим сестрам нужно будет сделать новое. В действительности, в то время, когда мне исполнится восемнадцать, я утрачу право на имя абсолютно.
Клэри сидела без движений, легко придерживаясь за его талию. Были времена, в то время, когда он задавал вопросы, и времена, в то время, когда он этого не делал; это бы именно таким. Он бы пришел ко мне один. Она держалась за него и негромко дышала, и неожиданно он напрягся по ее прикосновением и уперся каблуками в бока Вайфарера.
Лошадь трусцой направилась вниз по тропе к усадьбе. Низкие ворота, украшенные металлическим летящими птицами, были открыты, и тропа открыла путь на круговую дорожку из гравия, в центре которой стоял каменный фонтан, но сейчас он был сухой. Джейс остановился перед широкими ступенями, каковые вели к передней двери, и уставился в безлюдные окна.
– Это – место, где я появился, – сообщил он. – Это тут погибла моя Валентин и мать вырезал меня из нее. Где Ходж забрал меня и запрятал, дабы никто не определил. Все это также было зимний период.
– Джейс… – Клэри обхватила его руками, ощущая, как под ее ладонями бьется его сердце.
– Я пологаю, что я желаю быть Эрондейлом, – неожиданно сообщил он.
– Так будь им.
– Я не желаю предавать Лайтвудов, – сообщил он. – Они – моя семья. Но я понял, что если не заберу фамилию «Эрондейл», отечественный род закончится на мне.
– Ты не обязан…
– Я знаю, – сообщил он. – В шкатулке, что дала мне Аматис, было письмо отмоего отца, направленное мне ещё до моего рождения. Я прочёл его пара раз. В то время, когда я просматривал его в первый раз, я его, не обращая внимания на то, что он писал, что обожает меня. Но в том месте было пара предложений, каковые я никак не могу забыть .
– Он сообщил: «Я желаю, дабы ты был лучше, чем был я. Не давай никому сказать тебе кто ты таковой либо кем ты должен быть».
Он отклонил собственную голову назад, словно бы он имел возможность прочесть будущее по завитками на карнизе дома. – Поменять собственный имя – это не означает поменять собственный естество. взглянуть на Себастиана – Джонатана. Именовать себя Себастианом не было никакого смысла в итоге я желал отвергнуть имя Эрондейл, в силу того, что я пологал, что ненавидел собственного отца, но я не ненавижу его. Быть может, он был не сильный и принял ошибочное решение, но он знал это. Нет никакой обстоятельства, дабы я ненавидел его. И были же поколения Эрондейлов перед ним – и эти семьи сделали много хорошего – и дать всему их дому упасть лишь из?за моей злобы на моего отца, будет безлюдной тратой всего этого.
– Это в первый раз, в то время, когда ты именуешь его отцом и звучишь вот так, – сообщила Клэри. – В большинстве случаев, ты говоришь так о Валентине.
Она почувствовала, как Джейс набрался воздуха и накрыл ее ладонь собственной. Его пальцы были долгими, узкими и холодными – такими родными, что она определила бы их кроме того в темноте.
– Мы можем в один раз поселиться тут, – внес предложение он. – Совместно.
Клэри не смогла сдержать ухмылки, кроме того зная, что он не встретится с ней.
– Думаешь, можешь завоевать меня посредством собственного потрясного домика? Ты довольно много о себе возомнил, Джейс. Джейс Эрондейл, – добавила она и обвила его руками на холоде.
Алек сидел на краю крыши, свесив ноги за край. Он высказал предположение, что в случае, если кто?то из его своих родителей возвратится в дом и осмотрится, то они будут искать его и будут кричать на него, не смотря на то, что он сомневался, что Роберт либо Мариза возвратятся не так долго осталось ждать. Они были позваны в офис Консула после заседания и, вероятнее, все еще в том месте.
Новый соглашение с Дивным народцем будет создан через несколько дней, в течение которой они останутся в Идрисе, тогда как остальные Лайтвуды возвратятся в Нью?Йорк и отпразднуют Новый год без них. Алек, технически, будет трудиться в Университете эту семь дней. Он был удивлен, найдя, что с нетерпением ожидает этого.
Ответственность была хорошим методом отвлечься от вторых мыслей. От мыслей от том, как выражении лица Джослин, замечавшей, как ее сын умирает, либо как Клэри, лежа на земле, сдерживала собственные негромкие всхлипы, в то время, когда осознала, что им нужно будет возвращаться из Эдома уже без Саймона; каким мрачным и отчаянным смотрелся Магнус, в то время, когда назвал имя собственного отца.
Утраты были неотъемлемым элементом жизни Сумеречных охотников, ты готов к ним, но это не помогло Алеку, в то время, когда он заметил выражение лица Хелен в Зале Соглашений, определившей, что её ссылают на остров Врангеля.
– Ты не можешь ничего сделать. Не наказывай себя, – голос сзади него был привычным – Алек зажмурился, пробуя успокоить дыхание, прежде, чем ответить.
– Как ты встал ко мне? – задал вопрос он. Он слышал шелест ткани, в то время, когда Магнус присел рядом с Алеком на краю крыши. Алек кинул случайный косой взор на него. Он видел Магнуса только два раза, мельком, с того времени, как они возвратились с Эдома – в один раз, в то время, когда Безмолвные Братья выпустили их с карантина, и во второй раз сейчас в зале Совета.
Ни разу они не смогли поболтать. Алек взглянуть на него с тоской и подозревал, что это было заметно. Магнус возвратился к собственному обычному и здоровому цвету кожи, по окончании того, каким был он в Эдоме – его глаза опять были броскими и блистали под затемненным небом.
Алек отыскал в памяти, как он обвил собственные руки около Магнуса в демонской действительности, в то время, когда она отыскал его в цепях, и задавал вопросы себя по какой причине все эти вещи было легче сделать, в то время, когда ты думаешь, что он вот?вот погибнет.
– Я обязан сообщить кое?что, – сообщил Алек. – Я голосовал против ее отправки.
– Я знаю, – сообщил Магнус. – Ты и еще приблизительно 10 людей. Это было в подавляющем большинстве, но в пользу, – он покачал головой. – Люди напуганы и отрываются на тех, кто, как они думают, отличается.
Это тот же цикл, что я видел тысячу раз.
– Это заставляет меня ощущать себя ненужным.
– Ты совсем не ненужный.
Магнус наклонил голову назад, ища глазами небо, в то время, когда звезды начали выступать, друг за другом.
– Ты спас мою жизнь.
– В Эдоме? – сообщил Алек. – Я помог, но в действительности – ты сам себя спас.
– Не только в Эдоме, – сообщил Магнус. – Мне было… Мне практически четыреста лет, Александр. Волшебники, в то время, когда становятся старше начинают преобразовываться в известь. Они перестают ощущать. Заботится, радоваться либо удивляться. Я постоянно говорил себе, что со мной это не случится. Я пробовал быть как Питер Пен, ни при каких обстоятельствах не стареть, постоянно сохранять чувство чуда.
В любой момент влюбляться, удивляться, быть открытым к боли, кроме этого как и к счастью. Но спустя двести лет либо около того, я почувствовал, что это вылезет наружу в любом случае. Продолжительно не было никого до тебя. Я никого не обожал. Никого, кто поразит меня либо от кого захватит дух. Перед тем, как ты зашел на ту вечеринку, я начал думать, что ни при каких обстоятельствах опять не испытываю ничего посильнее этого.
У Алека перехватило дыхание и он взглянуть на его руки.
– Что ты сообщил? – его голос звучал неравномерно. – Это указывает, что ты опять желаешь быть совместно?
– Если ты также этого желаешь, – сообщил Магнус и он в действительности сказал неуверенно, достаточно того, что Алек взглянуть на него с удивлением. Магнус смотрелся весьма молодо, его широкие и золотисто?зеленые глаза, его тёмные волосы, причесанные в клочья.
– Если ты…
Алек сел и остолбенел. семь дней он сидел и грезил о том, как Магнус говорит совершенно верно такие слова, но сейчас, в то время, когда Магнус был, не ощущалось того, что должно было быть. НЕ было фейерверков в груди, он ощущал холод и пустоту.
– Я не знаю, – сообщил он.
Свет вымер в глаза Магнуса. Он сообщил: «Ну, я могу осознать, что ты… Я не был весьма хорош к тебе.»
– Нет, – прямо сообщил Алек. – Ты не был, но я и не пологаю, что порвать с кем?то любезно это тяжело. Дело в том, я сожалею о том, что я и сделал. Я был неправ.
Поразительно неправильно. Но обстоятельство, по которой я сделал это, она не изменится. Я не могу пойти по судьбе, ощущая, что я тебя не знаю по большому счету. Ты все время говоришь прошлое имеется прошлое, но прошлое сделало тебя таким, какой ты имеется.
Я желаю знать о твоей жизни. И если ты не готов сообщить мне о ней, то я не должен быть с тобой. В силу того, что я знаю себя, и я ни при каких обстоятельствах с этим не смирюсь. Так что я не должен проводить нас через это опять.
Магнус подтянул колени к груди. В сгущающихся сумерках он смотрелся неуклюжим против теней, все руки и длинных ноги и узкие пальцы, искрящие кольцами.
– Я обожаю тебя, – сообщил он негромко.
– Нет… – прервал его Алек. – Не нужно. Это нечестно. К тому же… – он отвел взор. – Сомневаюсь, что я первый – кто в то время, когда?или разбивал тебе сердце.
– Мое сердце было разбито больше раз, чем закон Конклава о запрете романов между нежитью и сумеречными охотниками, – сообщил Магнус, но его голос надломился.
– Алек, ты прав.
Алек отвел глаза глаза. Он не пологал, что в то время, когда?или видел волшебника таким уязвимым.
– Это не справедливо по отношению к тебе, – сообщил Магнус. – Я постоянно говорил себе, что я планировал быть открытым для новых впечатлений, и исходя из этого, в то время, когда я начал – затвердевать – Я был в шоке.
Я пологал, что я делал все верно, не закрывал собственный сердце. И тогда я поразмыслил о том, что ты сообщил, и я осознал, по какой причине я начал умирать в. Если ты ни при каких обстоятельствах не говоришь никому правды о себе, в итоге ты начинаешь забывать. Любовь, горе, радость, отчаяние, то, что я делал, было хорошим, то что я делал, было позором, в случае, если я держал бы все это внутри, мои воспоминания о них начали бы исчезать. А позже бы провалился сквозь землю и я.
– Я. – Алек не был уверен, что сказать.
– У меня было довольно много времени поразмыслить – по окончании того, как мы расстались, – сообщил Магнус.
– И я написал это.
Он вытащил записную книжку из внутреннего кармана пиджака: легко простой блокнот со спиралью с бумагой в линейку, но в то время, когда ветер потрепал его – он открылся, Алек имел возможность видеть, что страницы были покрыты узким, витиеватым почерком.
Почерк Магнуса.
– Я записал собственную жизнь.
Глаза Алека расширились от удивления:
– Всю собственную жизнь?
– Не всю ее, – с опаской сообщил Магнус. – Но кое-какие из инцидентов, каковые организовали меня. Как я в первый раз встретил с Рафаэлем, в то время, когда он был весьма молод, – безрадосно сообщил Магнус. – Как я влюбился в Камиллу.
История отеля Дюмон, не смотря на то, что Катарина обязан была оказать помощь мне с этим. Кое-какие из моих ранних романов, и кое-какие из моих более поздних. Имена допустимо ты знаешь – Эйрондел…
– Уилл Эйрондео, – сообщил Алек. – Камилла упомянула его.
Он забрал тетрадь; узкие страницы казались неровными, как словно бы при письме Магнус вдавил перо в бумагу.
– Ты был. с ним?
Магнус засмеялся и покачал головой.
– Нет, не смотря на то, что, на страницах имеется довольно много Эйрондела. Сын Уилла, Джеймс Эйрондел, был превосходный, как и сестра Джеймса, Люси, но я обязан сообщить, Стивен Эйрондел оттолкнул меня от семьи, пока Джейс не показался. Данный юноша был пилюлей.
Он увидел, что Алек наблюдал на него, и скоро добавил. – Никаких Эйронделов. Полностью никаких Сумеречных охотников, в действительности.
– Никаких сумеречных охотников?
– Никаких в моем сердце, не считая тебя, – сообщил Магнус.
Он постучал легко по блокноту.
– Вычисляй, что это первый взнос всего, что я желаю сообщить тебе. Я не был уверен, но я сохранял надежду, если бы ты желал быть со мной, как я желаю быть с тобой, ты сможете принять это в качестве доказательства. Доказательства того, что я готов дать тебе то, что я ни при каких обстоятельствах не давал никому: мое прошлое, правда обо мне. Я желаю поделить собственную жизнь с тобой, а это указывает сейчас, и будущее, и все мое прошлое, если ты желаешь этого. Если ты желаешь меня.
Алек опустил блокнот. На первой странице была нацарапана надпись: Дорогой Алек…
Он имел возможность видеть данный путь перед ним весьма четко – он имел возможность дать книгу обратно, уйти от Магнуса, отыскать кого?или еще, какого именно?то Сумеречного Охотника, дабы влюбится, быть с ним, поделится с ним предсказуемыми днями и ночами, ежедневной поэзией простой судьбе.
Либо он имел возможность сделать ход в небытие и выбрать Магнуса, далекого поэтичного незнакомца перед ним, его гнев и блеск, его радость и дурное настроение, его чрезвычайные волшебные свойства и не меньше захватывающую волшебство, которую он, необычайным методом, обожал.
Тут вряд ли был какой?то выбор. Алек сделал глубочайший вздох и сделал это.
– Отлично, – сообщил он.
Магнус повернулся к нему в темноте, со всей собственной энергией на данный момент, с его скулами и мерцающими глазами.
– Правда?
– Действительно, – сообщил Алек. Он протянул руку и переплел собственные пальцы с пальцами Магнуса. Было какое?то свечение, которое проснулось в Алека, в том месте, где было мрачно. Магнус обхватил собственными долгими пальцами место под нижней челюстью Алека и поцеловал его, а его прикосновение словно бы светилось на коже Алека – это был медленный и ласковый поцелуй, поцелуй, что давал слово больше «позже», в то время, когда они больше не будут находится на крыше и не будут осматриваться на то, идет ли кто?то.
– Так, я твой самый первый Сумеречный Охотник, а? – сообщил Алек, в то время, когда они наконец?то оторвались друг от друга.
– Ты самый первый в стольких вещах, Алек Лайтвуд… – сообщил Магнус.
Солнце садилось, в то время, когда Джейс покинул Клэри у дома Аматис, поцеловал ее, и направился вниз по каналу к дому Инквизитора. Клэри наблюдала, как он уходит, перед тем как развернутся и войти в дом со вздохом; она была счастлива, что они уезжали на следующий сутки.
Были вещи, каковые она обожала в Идрисе. Аликанте оставался самым красивым городом, что она в то время, когда?или видела: За зданиями, на данный момент, она имела возможность видеть закат зажигающий искры на чистых вершинах демонических башен. Последовательности домов на протяжении канала погружались в мягкие тени, как бархатные силуэты. Но это было болезненно безрадостно быть в доме Аматис, зная сейчас совершенно верно, что она ни при каких обстоятельствах не возвратится в него.
В дом был теплым и слабо освещенным. Люк сидел на диване, просматривая книгу. Джослин дремала рядом с ним, свернувшись кольцом, с наброшенным пледом сверху. Люк улыбнулся Клэри, в то время, когда она вошла, и он указал в сторону кухни, причудливым жестом, что Клэри приняла за показатель того, что в том месте еда, если она желает имеется.
Она кивнула и на цыпочках, дабы не разбудить маму, встала вверх по лестнице. Она зашла к себе в помещение уже стаскивая куртку; ей пригодился только миг, дабы понять что в помещении имеется кто?то еще.
В комнате было холодно, холодный воздушное пространство вливался через полузакрытое окно. На подоконнике сидела Изабель. Она носила высокие сапоги на молнии поверх джинсов; ее волосы были распущены, и развивались легко на ветру. Она взглянуть на Клэри, в то время, когда она вошла в помещение, и натянуто улыбнулась.
Клэри подошла к окну и подтянувшись присела рядом с Иззи. Хватало места для них обеих, но не достаточно; носки ее обуви толкнули ногу Иззи. Она сложила руки на коленях и начала ждать.
– Забудь обиду, – сообщила Изабель наконец. – Я, само собой разумеется, должна была зайти через входную дверь, но я не желала пересекаться с твоими родителями.
– Все прошло отлично на совещании Совета? – задала вопрос Клэри. – Что?то случилось…
Изабель кратко засмеялась.
– Фейри дали согласие принять условия Конклава. В общем, это отлично, правда?
Допустимо. Магнус так не думает, – выдохнула Изабель. – Легко… в том месте все было острым, битым и торчащим везде. Это не было похоже на победу. И они послали Хелен Блэкторн на остров Врангеля обучать подопечных. Сделали это. Они сделали это, в силу того, что в ней имеется кровь фейри.
– Это плохо! А что по поводу Алины?
– Алина отправится с ней. Она так сообщила Алеку, – сообщила Изабель. – Дядя Блэкторнов позаботится о детях и о той девочке которой понравились вы с Джейсом.
– Ее кличут Эмма, – сообщила Клэри, толкнув ногой ногу Изабель, – Ты имела возможность бы запомнить. Она сильно помогла нам.
– Да, но мне мало тяжело, быть признательной сейчас. – Изабель совершила руками вниз по ее одетой в джинсы ноге и глубоко набралась воздуха. – Я знаю, что не было никакого другого финала разыгравшихся событий. Я все пробую представить себе один, но я не могу думать ни о чем. Мы должны были пойти за Себастьяном, и мы должны были выбраться из Едома либо мы все бы погибли в любом случае, но я по Саймону. Я скучаю по нему все время, и я пришла ко мне, в силу того, что ты единственная, кто скучает по нему равно как и я.
Клэри замерла. Изабель поигрывала красным камнем на шее, всматриваясь в окно отлично привычным Клэри, словно бы застывшим взором. Это был собственного рода взор, что сказал – я пробую не начать плакать.
– Я знаю –, сообщила Клэри. – Я также скучаю по нему неизменно, легко по?второму. Такое чувство, как словно бы проснувшись не находишь руку либо ногу, как словно бы что?то, что всегда было тут, было твоей опорой, сейчас пропало.
Изабель все еще наблюдала в окно. – Поведай мне о телефонном звонке, – сообщила она.
– Я не знаю, – Клэри колебалась, – Из, я не пологаю, что ты правда захочешь…
– Сообщи мне, – сказала Изабель через зубы, и Клэри набралась воздуха и кивнула.
Это не означало, что она ничего не помнила; любая секунда произошедшего засела в ее мозге.
Это было три дня по окончании того, как они возвратились, три дня, в течение которых все они были помещены в карантин. Ни один Сумеречный охотник не пережил поездку в измерении демонов до этого, и Безмолвные братья желали быть полностью уверенными, что они не принесли чёрную волшебство с собой.
Это были три дня Клэри, кричащей на Безмолвных Братьев, что она нуждалась в собственном стило, что ей нужен Портал, что она желала заметить Саймона, ей хотелось, дабы кто?то его и убедился, что он в порядке. Она не видела Изабель либо любого другого в те дни, кроме того собственную мать либо Люка, но они, должно быть также выливали долю собственных криков, в силу того, что в тот момент в то время, когда, все они были проверены Братьями, показалась охрана и совершила Клэри в кабинет Консула.
В кабинета Консула, в Гарде на вершине Гард Хилла, был единственный трудящийся телефон в Аликанте.
Он был зачарован трудиться где?то на рубеже века волшебником Рагнором Феллом, мало раньше до появления огненных сообщений. Он пережил разные попытки, изъятия его, поскольку теоретически имел возможность привести к со стороны подопечных, правда он ни при каких обстоятельствах не провоцировал на такие действия.
Единственным человеком в помещении была Джиа Пенхоллоу, и она жестом поманила Клэри сесть.
– Магнус Бейн сказал мне о том, что произошло с вашим втором Саймоном Льюисом в демонической реалии, – сообщила она. – Я желала заявить, что я весьма сожалею о вашей утрата.
«Он не мертв,» Процедила Клэри через зубы. «По крайней мере, не должен быть. Кто?нибудь удосужился проверить? Кто?нибудь взглянул, все ли с ним в порядке?»
– Да, – сообщила Джиа достаточно нежданно. – Он в порядке, живет в доме со своей сестрой и матерью. Он в общем выглядит в полной мере отлично: больше не вампир, само собой разумеется, легко примитивный, живущий совсем простой судьбой. По наблюдениям, у него не осталось никаких воспоминаний о Сумеречном мире.
Клэри содрогнулась, после этого выпрямилась.
– Я желаю поболтать с ним.
Джия поджала собственные губы. – Вы понимаете закон. Вы не имеете возможность сообщить примитивным о сумеречном мире, если он не находится в опасности. Вы не имеете возможность раскрыть правду, Клэри. Магнус сообщил демон, что высвободил сказал Вам так же.
Демон, что высвободил вас. Значит Магнус не упомянул, что это был его папа, не то, дабы Клэри обвинила его. Она не раскроет его тайну кому?или.
– Я не сообщу Саймону ничего, отлично? Я , дабы услышать его голос. Мне необходимо знать, что он в порядке.
Джиа набралась воздуха и подвинула телефон к ней. Клэри схватила его, задумавшись о том, как вы верно собрать номер из Идриса, как происходит оплата квитанций, после этого она решила не накручивать себя, она собралась номер так, как словно бы она была в Бруклине. Если бы это не сработало, она имела возможность бы молить о помощи.
К её удивлению, телефон зазвонил и телефонная трубка была снята фактически мгновенно, привычный голос матери Саймона отдавался эхом на линии.
– Слушаю!?
– Слушаю!.
Телефонная трубка чуть не выскользнула из рук Клэри; её ладони взмокли от пота.
– А Саймон дома?
– Что? О, само собой разумеется, он в собственной комнате, – сообщила Элен. – Могу я сообщить ему, кто звонит?
Клэри закрыла глаза.
– Это Клэри.
Наступило временное молчание, а позже Элен сообщила: «Простите, кто?»
– Клэри Фрэй.
Она почувствовала неприятный привкус метала во рту. – Я хожу в школу св. Ксавьера. Это на счет отечественного домашнего задания по британскому.
О! Отлично, отлично, тогда, – сообщила Элен, – я отправлюсь позову его.
Она положила трубку, а Клэри ожидала и опять ожидала даму, которая вышвырнула Саймона из собственного дому, именовала его монстром, покинула его рвать кровью стоя на коленях в канаве и отправившуюся определить, заберёт ли он телефон, как обычный ребёнок.
Это не была её вина. Во всём виновата Метка Каина, воздействовавшая на неё без её ведома, перевоплотившая Саймона в Скитальца, отделившего его от семьи. Так сказала себе Клэри, но это не останавливало тревоги и пылание гнева, наполнивших её вены. Она слышала удаляющиеся шаги Элен, ворчание голосов, опять шаги.