Это письмо Лассаля есть отличной иллюстрацией к словам Маркса, что «Лассаль желал разыгрывать с бранден-
1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXV, стр. 438.
2 В том месте же, стр. 446—447.
3 Меринг тут же додаёт, что, «потому, что они поверили им, ясно, что они отстранились от перемещения,
начатого Лассалем». Тем самым Меринг позволяет понять, что он оправдывал бы разрыв Энгельса и Маркса с Лассалем в
том случае, если бы предположения о сделке Бисмарка с Лассалем были честными.
4 Gustav Meyer. Bismark und Lassalle. Ihr Briefwechsel and ihre Gesprache, S. 60, (Письмо Лассаля к Бисмарку от 8
июня 1863 г.)
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
17
бургским Филиппом II маркиза Позу пролетариата, предоставив Бисмарку роль сводника между ним и прусской короной»1. В собственных переговорах с Бисмарком Лассаль дошел до того, что давал слово ему помощь со стороны рабочих в осуществлении аннексии Шлезвиг-Гольштейна.
Меринг верно показывает, что Лассаль «омеги и альфы» Энгельса мировоззрения и нового Маркса — исторического материализма не осознал и что «следствием этого было то, что Лассаль как экономист не шел ни в какое сравнение с Марксом, и экономические взоры Маркса он слишком мало усвоил либо кроме того совсем неверно осознавал» (стр. 332). Но, излагая экономические взоры Лассаля и устанавливая их отличие от взоров Маркса, Меринг впадает в тут и противоречие же ошибочно заявляет, что Лассаль формулу о полном продукте труда словно бы бы заимствовал у Маркса, тогда как в конечном итоге Энгельс и Маркс много раз подвергали резкой критике это неверное лассальянское положение2.
Столь же неверно утверждение Меринга, что так называемый «металлический закон» заработной платы Лассаль забрал не у Рикардо и Мальтуса, как показывали Энгельс и Маркс, а из «Коммунистического манифеста». Наряду с этим Меринг игнорирует тот факт, что сам Лассаль при изложении «металлического закона» ссылался на Рикардо и Мальтуса3. Пропаганда Лассалем лженаучного «металлического закона» заработной платы, связанного с мальтузианской теорией народонаселения, приносила только вред рабочему движению. Исходя из этого закона, в соответствии с которому зарплата при капитализме не имеет возможности встать выше минимума средств существования, нужных для его жизни семьи и поддержания рабочего, лассальянцы отрицали значение опытных альянсов и необходимость экономической борьбы рабочего класса.
Резкая критика Лассаля Энгельсом и Марксом вовсе не означала отрицание ими известных хороших сторон пропагандистской деятельности Лассаля. Маркс показывал, что «Лассаль — и это остается его бессмертной заслугой — снова пробудил рабочее перемещение в Германии по окончании пятнадцатилетней спячки»4. Ленин, что неоднократно быстро осуждал оппортунизм Лассаля и при анализе расхождений между Марксом и Лассалем полностью становился на сторону Маркса, признавал одновременно с этим за Лассалем узнаваемые исторические заслуги. В. И. Ленин показывал, что «историческая заслуга Лассаля перед германским рабочим движением» пребывала в том, «что он совлек это перемещение с того
См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXV, стр. 439.
См., к примеру, работу Маркса «Критика Готской программы».
См. Лассаль, Соч., т. II, изд-во «Круг», стр. 60.
См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXV, стр. 536.
18
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
пути прогрессистского тред-юнионизма и кооперативизма, на что оно стихийно направлялось…»1.
Приводит к сомнению та оценка, которую Меринг дает одному из лучших памфлетов Маркса — работе «Господин Фогт», написанной в 1860 г. Меринг видит в данной книге только рвение Маркса защититься от клеветнических нападок на него со стороны мелкобуржуазного пошлого демократа, платного бонапартистского агента Карла Фогта. Меринг думает, что содержание данной книги незначительно и что переиздание ее не было бы оправдано. В конечном итоге значение памфлета Маркса выходит далеко за пределы личной самозащиты. В «Господине Фогте» Маркс защищал в первую очередь пролетарскую партию, вождем которой он был. «Господин Фогт» есть одной из броских страниц в борьбе Маркса за освобождение пролетариата от пут буржуазного и мелкобуржуазного влияния, за создание независимой пролетарской партии, за революционное разрешение вопроса об объединении Германии. «Господин Фогт» — одно из лучших произведений Маркса, в которых он боролся против бонапартизма. Маркс писал Фрейлиграту 23 февраля 1860 г., что разоблачение Фогта имеет «важное значение для исторического оправдания партии и для ее будущего положения в Германии…»2. «Это — лучшее полемическое произведение, какое ты когда-либо написал…»3, — отмечал Энгельс в письме к Марксу 19 декабря 1860 г.
Теоретические неточности Меринга обусловили то, что он допустил последовательность неточностей кроме этого при освещении истории I Интернационала и Энгельса и роли Маркса в нем.
Недооценка Мерингом роли марксистской теории выявилась уже при анализе им предпосылок происхождения I Интернационала. Меринг верно разглядывает изменения рабочего и рост движения, каковые в нем случились в 50-е годы, как главную, объективную обстоятельство происхождения Интернационала. Но он не учитывает, что не считая роста самого рабочего движения вся деятельность Энгельса и Маркса, начиная с Альянса коммунистов, подготовила создание Интернационала. Это выразилось в первую очередь в выработке Энгельсом и Марксом стройной теории научного коммунизма, а также в том, что вся практическая деятельность Энгельса и Маркса в рабочем движении подготовила кадры для Интернационала. Весьма большую роль в подготовке рабочего класса к созданию первой независимой рабочей партии сыграла без сомнений борьба Энгельса и Маркса со всеми разновидностями утопического и мелкобуржуазного социализма. Исходя из этого совсем неверно утверждение
См. В. И. Ленин, Соч., 4 изд., т. 5, стр. 356.
См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXV, стр. 295.
См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXII, стр. 550.
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
19
Меринга, что только по счастливой случайности, в силу внешних событий на долю Маркса само собой выпало духовное управление Интернационалом (стр. 346). Присутствие Маркса на митинге в Сент-Мартинс Холле, на котором случилось основание Интернационала, было обусловлено не случайностью, а всей предшествующей деятельностью Маркса, из-за которой он к этому времени был уже признанным авторитетом среди фаворитов рабочего движения разных государств1.
При изложении Мерингом истории I Интернационала отразилось недостаточное познание им того, что марксизм создавался и развивался в непримиримой борьбе не только против господствовавшей буржуазной идеологии, но и против направлений и оппортунистических течений, и анархистских, авантюристических элементов в рабочем движении.
Определяя задачи и цели I Интернационала и деятельность Маркса в нем, В. И. Ленин писал: «Объединяя рабочее перемещение различных государств, стараясь направить в русло совместной деятельности разные формы непролетарского, домарксистского социализма (Мадзини, Прудон, Бакунин, британский либеральный тред-юнионизм, лассальянские качания вправо в Германии и т. п.), борясь с теориями всех школок и этих сект, Маркс выковывал единую тактику пролетарской борьбы рабочего класса в разных государствах»2.
Энгельс и Маркс в собственной непримиримой борьбе с разными враждебными пролетарской идеологии течениями исходили из ясного понимания их классовой сущности. Не обращая внимания на острую критику «теоретических» положений анархизма, имеющуюся в произведениях Энгельса и Маркса, Меринг старается сблизить это течение с марксизмом, не видя его принципиального классового отличия от научной пролетарской идеологии и не останавливаясь на его критике Энгельсом и Марксом.
При рассмотрении отдельных теоретических лассальянства анархизма Швейцера и положений Бакунина Меринг допускает последовательность важных неточностей. Он отрицает, к примеру, лассальянства и сектантский характер анархизма и думает, что нельзя ставить на одну доску прудонизм, оуэнизм, лассальянство и анархизм Бакунина, как учения, при всем их различии одинаково враждебные марксизму и являющиеся формами домарксистского, мелкобуржуазного социализма, в корне противоположного научному пролетарскому социализму.
Непонимание Мерингом марксистского учения о диктатуре пролетариата стало причиной тому, что он в собственном произведении
1 См., к примеру, письмо Эккариуса К. Марксу от 26 сентября 1864 г., сб. «Основание Первого Интернационала»,
Партиздат, 1934, стр. 58.
2 См. В. И. Ленин, Соч., 4 изд., т. 21, стр. 33.
20
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
«Карл Маркс» не смог вскрыть главного отличия анархизма от марксизма, выражающегося в том, что анархизм отрицает необходимость организации рабочего класса в политическую партию, необходимость политической диктатуры и борьбы пролетариата. Благодаря этого Меринг, разбирая опыт Парижской Коммуны, совсем сглаживает принципиальное отличие марксизма от анархизма, создавая неверное чувство, словно бы Бакунин и Маркс находились в оценке опыта Коммуны на одних и тех же позициях.
Меринг неверно расценивает выступление Бакунина на Базельском конгрессе Интернационала с требованием, дабы Интернационал заявил отмену права наследования исходным пунктом создания социалистического общества, именуя это заявление «капризом мысли» Бакунина, чем-то несущественным и преходящим. В это же время отмена права наследования была одним из узловых моментов в анархистской пропаганде Бакунина, и не просто так Энгельс и Маркс много раз возвращались к критике этого положения, разоблачая его утопичность и мелкобуржуазную сущность.
Во время I Интернационала, в то время, когда сектантская деятельность лассальянцев во главе со Швейцером, их связи с бисмарковским правительством (Швейцер приобретал субсидию от Бисмарка на издание центрального органа лассальянцев — «Нового социал-демократа») наносили большой ущерб рабочему движению в Германии, борьба Маркса, Энгельса, Либкнехта и Бебеля со Швейцером сыграла огромную роль, подготовив создание единой германской социал-демократической партии. Меринг же не видел принципиального характера расхождений Маркса со Швейцером. Он не знал фактов, подтверждающих прозорливое указание Маркса на сообщение Швейцера с бисмарковским правительством, но и Маркс, не зная этих фактов, в борьбе с лассальянством исходил из глубокого понимания их мелкобуржуазной, сектантской сущности, из анализа тактики Швейцера. Маркс светло видел, что объективная деятельность лассальянцев во главе со Швейцером была на руку Бисмарку, и установленные потом факты только подтвердили, что начальники лассальянства были конкретно связаны с правительством Бисмарка, Беря под защиту Швейцера, Меринг усугубляет собственную неточность тем, что не останавливается в собственном труде на резкой и принципиальной критике Швейцера, которая имеется в произведениях Маркса, а главное внимание направляет на индивидуальные взаимоотношения Маркса с фаворитами лассальянцев.
Непонимание сущности лассальянства привело и к тому, что Меринг пробует доказать, словно бы политика Швейцера была более предусмотрительна и более верна, чем политика Бебеля и Либкнех-та. без сомнений, что и Либкнехт и Бебель допускали в собственной деятельности более либо менее важные неточности, но при всех
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
21
собственных неточностях они оставались на позициях революционного пролетариата, тогда как лассальянцы находились на мелкобуржуазных, антипролетарских позициях.
В области изучения конкретных фактов дезорганизаторской деятельности Альянса1 в Интернационала здесь появлялся солидарным с анархистскими историками. Он практически не приводит такие факты, не смотря на то, что они и имеются в работах Энгельса и Маркса периода Интернационала («Мнимые расколы в Интернационале», «Альянс социалистической народовластии и Интернациональное Товарищество Рабочих» и др.), а вдруг и приводит, то неправильно освещает их. К примеру, ничего общего с действительностью не имеет утверждение Меринга, что во время Базельского конгресса никаких интриг против Главного Совета Бакунин не вел. В конечном итоге на Базельском конгрессе Бакунин усиленно вербовал в собственный тайный Альянс новых участников из среды делегатов конгресса (к примеру, Рейя и др.). По окончании Базельского конгресса, в то время, когда Бакунин жил в Локарно и, как думает Меринг, не вел подрывной работы в Интернационале, Бакунин методом переписки (известны его письма Гильому, Ришару, Гамбуцци, Набруцци, Швицгебелю, Перрону, Мораго, Сен-тиньону и вторым анархистам) руководил дезорганизаторской деятельностью Альянса в Интернационала. Практические результаты данной деятельности Бакунина особенно ярко сказались в Испании и в меньшей степени в Италии, где сейчас под маркой Интернационала создавались группы анархистского Альянса. В подтверждение игнорирования Мерингом подпольной деятельности Бакунина в Интернационала, что находится в связи с его попытками реабилитировать Бакунина, возможно было бы привести намного большее количество фактов, но достаточно остановиться хотя бы на двух самые важных моментах.
Меринг приводит довольно много высказываний Бакунина, в которых он положительно отзывается о Марксе. Комментируются эти бакунинские «похвалы» в адрес Маркса совсем неправильно. Меринг не видит, что сущность их содержится в том, дабы, маскируясь словно бы бы объективными оценками Маркса, сеять недоверие к Марксу. Бакунин отлично знал, что если бы он открыто высказал собственную неприязнь к Марксу, примеры чего достаточно довольно часто видятся в его частных письмах к самый родным приятелям, то многие из его приверженцев отвернулись бы от него.
В книге допущена неточность в освещении так именуемого нечаевского дела, которому посвящена особая глава Энгельса и работы Маркса «Альянс социалистической народовластии и Интернациональное Товарищество Рабочих». Совсем
Анархистская организация, тайно существовавшая в I Интернационала.
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
необоснованно Меринг пробует снять с Бакунина полную ответственность за это дело и доказать, что в этом случае Бакунина возможно упрекнуть только в легковерности, а не в причастности к данной истории, являющейся броским выражением авантюристическо-анархистской тактики.
Меринг неправильно осознавал содержание деятельности I Интернационала и сущность Энгельса и борьбы Маркса в данной организации. Исходя из этого он не смог дать верной оценки последовательности документов I Интернационала и продемонстрировать их место в борьбе за подлинно пролетарскую партию.
Так, по поводу ответов Английской конференции «О интернациональных связях опытных альянсов», «О сельскохозяйственных производителях» и др. Меринг пишет, что они «имели при тогдашних событиях только отвлечённое значение» (стр. 495). В конечном итоге эти резолюции, составляя единое целое с резолюцией «О политическом действии рабочего класса», дополняют ее главную идея о необходимости создания независимых рабочих партий и намечают конкретные дороги для связи этих партий с весами. В тех условиях, в то время, когда вопрос о создании независимых пролетарских партий был поставлен на повестку дня всем ходом развития рабочего движения, эти резолюции били по всякого рода сектантству, намечали конкретные дороги создания подлинно пролетарских массовых партий. без сомнений, что они сыграли огромную роль в борьбе с анархизмом, в воспитании кадров пролетарских революционеров.
Неправильно охарактеризовано в книге и значение Гаагского конгресса, что был торжеством марксизма, завершающим актом борьбы с антипролетарскими течениями в Интернационала. Тут самый ярко отражается характерное для левых социал-демократов рвение Меринга примирить враждебные направления. Он осуждает Маркса конкретно за непримиримость его борьбы с антипролетарскими течениями. Меринг пишет: «… против Интернационала ополчился целый реакционный мир, и от для того чтобы натиска Интернационал имел возможность защищаться лишь тесной спаянностью всех собственных разрозненных сил» (стр. 504), осознавая под этим единение с анархистами и лассальянцами. Вправду, в условиях реакции, наступившей по окончании поражения Парижской Коммуны, перед рабочим классом стояла задача еще более тесного сплочения собственных последовательностей на базе уже сделанных им удач в рядах I Интернационала. Конкретно исходя из этого Энгельс и Маркс ставили задачу создания независимых политических рабочих партий. Но это сплочение пролетарских последовательностей и потребовало отмежевания от всех антипролетарских течений и первым делом от анархизма.
Великой заслугой Энгельса и Маркса есть то, что они довели борьбу с анархизмом в Интернационале до организационного отмежевания от него. Конкретно этими мыслями, а не личными
мотивами, как утверждает Меринг, и была позвана постановка на Гаагском конгрессе вопроса об анархистах. Кстати, направляться выделить, что Энгельс и Маркс ставили перед конгрессом вопрос
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
23
об исключении Альянса, как анархистской организации, а не отдельных анархистов. По окончании Гаагского конгресса Главный Совет дополнил резолюцию об исключении Бакунина и Гильома исключением отдельных анархистских организаций.
Так же как и анархистские историки, Меринг ошибочно возражает против ответа Гаагского конгресса об исключении Бакунина, в особенности против второй части мотивировки его исключения
— «исключить из Интернационала Михаила Бакунина, как основателя Альянса, и и за лич
ный проступок»…
В книге не вскрыты и главные обстоятельства роспуска I Интернационала, наиболее значимая из которых содержится в том, что «I Интернационал кончил собственную историческую роль, уступив место эре неизмеримо более большого роста рабочего движения во всех государствах мира, конкретно эре роста его вширь, создания массовых социалистических рабочих партий на базе отдельных национальных стран»1.Не осознав главных исторических задач Интернационала, Меринг не заметил и того, что эти задачи были выполнены и что Гаагский конгресс 1872 г. практически ознаменовал окончательную победу марксистских правил организации и тактики пролетарской партии над домар-ксовыми, мелкобуржуазными, сектантскими формами социализма, что всей собственной деятельностью Интернационал заложил фундамент для независимых рабочих партий в отдельных государствах, чем, фактически, исторические задачи Интернационала были исчерпаны.
Наибольшую неточность Меринг допускает в вопросе о развитии Энгельса и взглядов Маркса на диктатуру пролетариата в связи с оценкой им опыта Парижской Коммуны.
Меринг находит несоответствие между положениями «Коммунистического манифеста» о необходимости завоевания пролетариатом политической власти и положениями о необходимости слома ветхой, буржуазной национальной автомобили, к каким Энгельс и Маркс пришли на основании опыта революции 1848—1849 гг. и особенно Парижской Коммуны 1871 г. Упуская из виду, что речь заходит о сломе конкретно буржуазной национальной автомобили, он пробует доказать, словно бы бы Энгельс и Маркс вынуждены были отказаться от положений «Коммунистического манифеста» и признали необходимость упразднения страны по большому счету, т. е. сближает взоры Маркса со взорами Бакунина. В действительности никакого разногласия между этими двумя положениями нет
— одно есть логическим развитием второго. Меринг не осознал исторического значения Па
рижской Коммуны, как прообраза
См. В. И. Ленин, Соч., 4 изд., т. 21, стр. 33.
24
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
страны нового типа, зародыша диктатуры пролетариата, как это видели Энгельс и Маркс, а в будущем и В. И. Ленин.
Энгельс и Маркс на основании нового опыта пролетарской классовой борьбы, обобщая его, развивали дальше учение о диктатуре пролетариата. Серьёзной работой Маркса, в которой развиваются очень способные мысли о диктатуре пролетариата, есть «Критика Готской программы». Разбору этого произведения Меринг посвящает всего пара строчков. Он пишет: «В случае, если покинуть в стороне эту в высшей степени неприглядную сторону программного письма, то оно есть очень поучительным трактатом об фундаментальных правилах научного социализма. Оно, само собой разумеется, не оставляло камня на камне от коалиционной программы» (стр. 531). Характерно, что непримиримую критику Маркса, до конца разоблачающую антипролетарский темперамент лассальянства, Ме-ринг вычисляет «неприглядной стороной письма». Наиболее значимые же идеи Маркса, являющиеся предстоящим развитием главного в марксизме — учения о диктатуре пролетариата, как о стране переходного периода от капитализма к коммунизму, и о двух фазах коммунистического общества (коммунизм и социализм), — остались не освещенными Мерингом. В работах В. И. Ленина наиболее значимые положения марксизма о диктатуре пролетариата были восстановлены и творчески развиты в новых исторических условиях.
Запрещено дать согласие кроме этого с приводимой в книге Меринга оценкой теоретического значения II и III томов «Капитала», данной Розой Люксембург (разделы о II и III томах «Капитала» были написаны по просьбе Меринга ею). Совсем неправильно Роза Люксембург говорит, что «в двух последних томах «Капитала» не нужно искать законченного готового ответа всех наиболее значимых неприятностей политической экономии» (стр. 395) и что часть этих неприятностей в них лишь поставлена и даны указания на то, в каком направлении направляться искать их разрешения. Это неверное утверждение Р. Люксембург вытекает из ее неточностей в вопросе о накоплении капитала, разглядываемом Марксом во II томе «Капитала».
Помимо этого, в книге имеется множество более небольших неточностей, и неточностей, каковые во вступительной статье не оговариваются и каковые нетрудно подметить.
Но, не обращая внимания на все эти недочёты, коммунистический читатель сможет почерпнуть в работе Ме-ринга довольно много серьёзного, нужного и увлекательного о жизни и учителя великого пролетариата и деятельности вождя.
Б. Крылов, Н. Колпинский
ПРЕДИСЛОВИЕ
Эта книга имеет собственную маленькую историю. В то время, когда зашла обращение об издании переписки Маркса с Энгельсом, г-жа Лаура Лафарг обусловила собственный согласие, потому, что оно было нужно, моим участием в качестве ее доверенного лица в редактировании переписки. В доверенности, подписанной в Дравейле 10 ноября 1910 г., она уполномочила меня сделать все примечания, сокращения и разъяснения, какие конкретно я сочту нужными.
Практически мне, но, не было нужно применять этих полномочий. Между издателями либо, вернее, издателем Бернштейном — так как Бебель дал лишь собственный имя — и мною не появлялось какое количество-нибудь значительных разногласий. Тормозить же его работу без особенной необходимости я, очевидно, не имел ни предлога, ни права, ни жажды, да это и не соответствовало бы духу поручения, возложенного на меня моей доверительницей.
Но на протяжении продолжительной работы над данной перепиской образ Карла Маркса, сложившийся у меня на основании долгого изучения, стал более выпуклым, и у меня нечайно появилось желание запечатлеть данный образ в биографии. Я знал к тому же, что это очень обрадует г-жу Лафарг. Я купил ее доверие и дружбу совсем не по причине того, что она считала меня самым ученым либо самым умным среди учеников ее отца, но по причине того, что я, согласно ее точке зрения, глубже всех осознал его как человека и вернее всех сумел бы изобразить его с данной стороны. Неоднократно письменно и устно она уверяла меня, что многие полузабытые воспоминания о родительском доме ожили в ней благодаря описаниям, каковые содержит моя история партии и особенно издание литературного наследия Маркса, и что многие имена, довольно часто слышанные ею от своих родителей, только благодаря мне облеклись кровью и плотью.
К сожалению, эта добропорядочная дама погибла задолго перед тем, как удалось издать переписку ее отца с Энгельсом. За пара часов перед тем как наложить на себя руки, она еще отправила мне дружеский привет. Она унаследовала великий дух собственного отца,
26
ПРЕДИСЛОВИЕ
и я до конца своих дней буду ей благодарен за то, что она доверила мне для издания многие сокровища из покинутого им литературного наследия, не сделав наряду с этим ни мельчайшей попытки оказать влияние на свободу моих суждений. Так, я получил от нее письма Лассаля к Марксу, не смотря на то, что из моей истории партии она знала, как довольно часто и решительно я отстаивал правоту Лассаля в споре с ее отцом.
В это же время ни тени благородства, свойственного данной даме, не нашли два сионских стража марксизма. В то время, когда я приступил к осуществлению собственного плана — написать биографию Маркса, они подняли крик добродетельного негодования, поскольку в «Neue Zeit» («Новом времени») я разрешил себе высказать пара замечаний об отношении к Марксу Лассаля и Бакунина, слишком мало расшаркиваясь наряду с этим перед официальной партийной легендой. Сначала К. Каутский обвинил меня во «неприязни к Марксу» по большому счету и в «злоупотреблении доверием», якобы допущенном мною в отношении г-жи Лафарг, — в частности. А так как я все же упорствовал в собственном намерении писать биографию Маркса, то из столь, как мы знаем, драгоценного места в «Neue Zeit» уделено было ни более ни менее, как целых шестьдесят страниц памфлету Рязанова, где тот пробовал уличить меня в постыднейшем предательстве по отношению к Марксу. Он осыпал меня наряду с этим обвинениями, недобросовестность которых может сравниться разве лишь с их бессмысленностью. Я покинул окончательное слово за этими господами под влиянием эмоции, которое из вежливости не назову надлежащим именем; но считаю своим долгом заявить, что я не сделал ни мельчайшей уступки их моральному терроризму и обрисовал в данной книге взаимоотношения Лассаля и Бакунина с Марксом в соответствии с требованиям исторической правды, совсем не считаясь с партийной легендой. Наряду с этим я, само собой разумеется, снова воздержался от всякой полемики, но в примечаниях легко вышутил главные обвинения, предъявленные мне Каутским и Рязановым, в назидание и на пользу более молодым работникам в данной области, которым пора привить полное равнодушие к припадкам попов марксистского прихода.
Если бы Маркс был в конечном итоге тем неинтересным примерным мальчиком, каким восторженно изображают его попы марксистского прихода, я не увлекся бы мыслью написать его биографию. Мое восторг, как и моя критика — а для хорошей биографии нужно в равной мере и то и другое — относятся к великому человеку, что о себе всего чаще и охотнее сказал, что ничто человеческое ему не чуждо. Воссоздать образ Маркса во всей его мощи, во всем его жёстком величии — вот задача, которую я ставил себе.
Уже сама цель определяла путь к ее достижению. История — в любой момент одновременно и наука и искусство, и это в особенности при-
ПРЕДИСЛОВИЕ
27
менимо к биографиям. Не помню на данный момент, какой ученый сухарь родил ту «бессмертную» идею, что в храме исторической науки эстетике делать нечего. Но я обязан — к моему, возможно, стыду — открыто согласиться, что кроме того буржуазное общество я не так глубоко ненавижу, как те более строгие мыслители, каковые, только бы лягнуть старика Вольтера, объявляют неинтересную манеру писать единственно разрешённой. Сам Маркс был в этом смысле также на плохом счету: совместно со собственными древними греками он причислял Клио к девяти музам. В конечном итоге муз ненавидит только тот, кем они сами пренебрегли.
Предполагая, что читатель одобрит избранную мной форму, я тем более обязан просить его о некоем снисхождении к содержанию. Я заблаговременно был должен принимать во внимание с неумолимой необходимостью не через чур перегружать книгу: необходимо было сделать ее дешёвой и понятной хотя бы для развитых рабочих, а книга и без того в полтора раза превзошла первоначально предполагавшийся количество. Как довольно часто приходилось мне исходя из этого ограничиваться одним словом вместо целой строчка, строчком — вместо страницы и страницей — вместо страницы! Особенно стал жертвой этого разбор научных произведений Маркса. Чтобы заблаговременно устранить всякие недоразумения, я вычеркнул из простого подзаголовка биографии великого писателя: «История его его сочинений и жизни» — вторую половину.
Несравненное величие Маркса в значительной мере обусловливается, без сомнений, тем, что в нем неразрывно связаны человек мысли и человек дела, взаимно дополняя и поддерживая один другого. Но столь же без сомнений да и то, что борец постоянно имел в нем перевес над мыслителем. В этом отношении все они, великие пионеры отечественного дела, мыслили одинаково1.Лассаль сообщил в один раз, что с радостью покинул бы ненаписанным то, что знал, только бы наступил, наконец, час практического действия. Сейчас мы с кошмаром убедились в том, как они были правы: мы видим, что важные исследователи, по три либо кроме того по четыре десятка лет высиживавшие каждую запятую в произведениях Маркса, сейчас, в тот исторический момент, в то время, когда они имели возможность бы и должны были бы функционировать, как Маркс, в действительности только крутятся около собственной оси подобно скрипучим флюгерам.
Не скрою, но, что я не ощущал себя призванным более вторых охватить до самых границ большую область знаний, которыми обладал Маркс. Кроме того чтобы дать в узких рамках моего изложения в полной мере ясное представление о II и III томах «Капитала», я попросил помочь моего приятеля Розу Люксембург. Читатели будут не меньше меня признательны ей за то,