Действительно, направляться иметь в виду, что не всегда возможно достаточно строго разграничить многозначность и семантическую недифференцированность. Так, не в полной мере светло, как трактовать отношение между русским глаголом плыть и его британскими соответствиями swim, float и sail. Можно считать (как это делает, к примеру «Толковый словарь русского» под ред. Д. Н. Ушакова1), что плыть (в прямом смысле) имеет три различных значения: 1) ‘держаться на поверхности воды посредством определенных перемещений тела, ‘передвигаться по ней (о животных и человеке)’; 2) ‘мчаться, двигаться по течению воды’; 3) ‘передвигаться по поверхности воды при помощи особых приспособлений, ‘устройств, автомобилей и т. п. (о судах)’. При таковой трактовке британские swim, float и sail выясняются соответствиями этих трех разных значений русского слова. Вероятна, но, и вторая трактовка — можно считать, что русский глагол плыть во всех трех указанных случаях имеет одно да и то же значение ‘передвигаться по воде’ (такая трактовка представляется нам более верной). В этом случае мы имеем основания сказать о семантической недифференцированности русского плыть если сравнивать с тремя приведенными выше британскими глаголами, любой из которых содержит в собственной семантической структуре показатель, отсутствующий в содержании русского слова.2 В целом, но, не обращая внимания на существование таких спорных либо промежуточных случаев, понятия многозначности и смысловой недифференцированности различаются достаточно четко.3
§ 20.При изучении взаимоотношений между семантическими структурами знаков в различных языках смогут видеться и более сложные, чем вышеприведенные, случаи смысловой недифференцированности. Разглядим, к примеру, отношениямежду русскими словами творог и сыр и их
1 См. т. III, 311
2 См. В.Н. Комиссаров. Слово о переводе, с. 92.
3 Примеры из вторых языков см. в книге L. Bloomfield Language, N.Y., 1933, pp. 278-279.
британскими соответствиями cheese и cottage cheese1. На первый взгляд британские слова (в случае, если отвлечься от тогофакта, что cheese в разговорном языке имеет и другие значения не считая ‘сыр’) являются полными семантическими эквивалентами русских. В действительности, но, тут имеет место более сложное соотношение: в английском cottage cheese — это одна из разновидностей cheese тогда как русское творог не есть (по крайней мере, в литературном языке2) заглавием для разновидности сыра; вправду, по-русски возможно сообщить Это — не сыр, а творог, В продаже не было ни сыра, ни творога и пр., тогда как по-английски нельзя сказать It is not cheese but cottage cheese, neither cheese nor cottage cheese и т. п. Так, британское слово cheese оказывается в целом семантически недифференцированным если сравнивать с русскими творог и сыр, не смотря на то, что в английском и существует особенное словосочетание, семантически абсолютно соответствующее русскому творог.
Возможно привести и другие примеры подобного рода; так, в русском языке слова чугун и железо (мы говорим об общенародном языке, а не о особой металлургической терминологии) трактуются как заглавия двух различных металлов; ср. производство чугуна и железа. Британское же слово iron есть недифференцированным заглавием как железа, так и чугуна, не смотря на то, что в английском существует и словосочетание cast iron, в точности совпадающее по собственному референциальному значению с русским чугун, по трактуемое как наименование одной из разновидностей железа — из этого невозможность сообщить по-английски *production of iron and cast iron. Подобным образом соотносятся русские слова кресло и стул и британские chair и armchair: британское armchair имеется наименование одной из разновидностей chair (ср. определение armchair, даваемое в словаре Вебстера: “a chair with supports at the sides for one’s arms or elbows”), так что по-русски возможно сообщить: Это не стул, а кресло, тогда как британское предложение *This is not a chair but an armchair звучит нелепо. (См. кроме этого пример в § 40 данной главы.) В таком же соотношении находятся русские слова огород и сад и британские garden и kitchen (vegetable) garden (последнее имеется только разновидность первого;
1 См. R. Jakоbsоn. On Linguistic Aspects of Translation. “On Translation, ed. by R. Brower, Cambridge, Mass., 1959, p. 233
2 В диалектах сыром именуется кроме этого и творог.
иначе, русскому фруктовый сад в британском соответствует orchard, которое не есть разновидность garden); русские арбуз и дыня и британские melon и water melon и пр.
Пара другой случай семантической недифференцированности имеет место тогда, в то время, когда два слова в различных языках не смотря на то, что и совпадают по собственному референциальному значению, но в одном из этих языков имеется кроме этого и особенное слово для обозначения определенной разновидности данного понятия, а в другом языке для того чтобы слова нет. Так, как было отмечено выше, в значении ‘предмет мебели’ русское стол и британское table абсолютно совпадают; но для одной из разновидностей стола — письменного (либо чертежного) в английском имеется особенное слово desk, тогда как в русском языке для обозначения данного понятия приходится прибегать к определительному словосочетанию письменный стол. Русскому глаголу похищать (человека) соответствует британский kidnap, но, в то время, когда речь заходит о похищении дамы, употребляется особенный глагол abduct1. Русскому прилагательному преступный соответствует британское criminal, употребляемое для обозначения правонарушений, совершаемых против имущества и человеческой жизни и не являющихся по собственному характеру политическими; в британском же языке для того чтобы особенного прилагательного нет, и русское уголовный переводится на английский при помощи того же недифференцированного criminal (ср. правонарушение — crime, уголовное правонарушение — также crime2).
§ 21. Из сообщённого тут о семантической недифференцированности знаков одного языка по сравнению с другим не нужно, само собой разумеется, делать вывод, что тот либо другой язык «не в состоянии» обозначить то либо иное понятие и в этом отношении «менее развит», чем тот язык, в котором имеется особенный символ для данного понятия. Как мы много раз подчёркивали на протяжении прошлого изложения, любой язык в состоянии обозначить принципиально любое понятие — речь заходит только о различных методах для того чтобы обозначения. Из того, что русское слово рука по значению менее дифференцировано, чем британские arm и hand, не нужно за-
1 Но, в языке современной прессы abduct используется кроме этого ожидая обозначения похищения, позванного политическими мотивами.
2 Сочетание уголовный кодекс переводится как penal code.
ключать, что средствами русского нереально обозначить отличие между кистью руки и другой ее частью, равно как из того факта, что британское cherry есть семантически недифференцированным если сравнивать с русскими черешня и вишня, нельзя сделать вывод, что британцы не «не видят» отличия между этими ягодами. Речь заходит о втором, то есть о том, что один язык позволяет не высказывать отличия между определенными понятиями, тогда как второй язык вынуждает пользующегося им непременно выразить эту отличие. Так, русский язык при необходимости очень уточнить указание на ту либо иную определенную часть людской руки прибегает к помощи особых слов, таких как плечо, предплечье, кисть; но наличие в русском недифференцированного семантически слова рука позволяет не уточнять в каждом отдельном случае отличия между arm и hand, тогда как английский язык как бы «вынуждает» говорящего всегда уточнять эту отличие. Совершенно верно кроме этого средствами английского, в тех случаях, где это нужно, возможно уточнить отличие между вишней — sour cherry и черешней – sweet cherry либо между синим цветом — dark blue и голубым — light blue1 (по большому счету, как это видно из примеров, вышеприведенных в § 19, для разделения тех либо иных понятий при отсутствии особых лексических единиц язык прибегает, в большинстве случаев, к помощи определительных словосочетаний.) Но, где нет необходимости в для того чтобы рода разделения, английский язык дает в распоряжение пользующегося им семантически нерасчленённые cherry, blue и пр., тогда как в русском языке нужно всегда уточнять данное понятие ввиду отсутствия в нём соответствующих недифференцированных обозначений. В данной связи Р. Якобсон справедливо подмечает в вышеуказанной (сноска к стр. 82) работе, что «языки различаются, в большинстве случаев, в том, что они должны выразить, а не в том, что они смогут выразить».
Для перевода данное явление, как и многозначность, воображает трудность в отношении того, что при передаче слова, семантически недифференцированного в ИЯ, нужно произвести выбор между вероятными соответствиями в ПЯ; так, при передаче на английский русского
1 Но, существование в русском языке таких сочетаний как темно-светло синий, голубой- и пр. и осложняет передачу соответствующих слов на английский.
рука любой раз нужно делать выбор между arm и hand, при передаче русского часы — между watch и clock и т.д. Как правило возможность сделать верный выбор обеспечивается показаниями контекста — узкого либо широкого (о роли контекста см. в разделе «ситуация и Контекст в переводе»). К примеру, русское предложение Он держал в руке книгу при переводе на английский требует применения слова hand, предложение же Она держала на руках ребенка — слова arm. Но направляться иметь в виду, что может встретиться контекст, не содержащий требуемого уточнения и исходя из этого не дающий возможности произвести однозначный выбор эквивалента, к примеру, русское предложение Он был ранен в руку возможно переведено и как Не was wounded in the arm, и как Не was wounded in the hand. В случае, если нельзя найти соответствующих указаний в широком контексте, то верный выбор требуемого соответствия при переводе вероятен лишь при условии выхода за пределы знания и языкового контекста самой настоящей обстановки либо ситуации (см. ниже в том же разделе). Так, для верного перевода того места в романе Пушкина «Евгений Онегин», где речь заходит о «женских ножках», нужно знание вкусов, моральных установок и нравов данной эры. Обращение имела возможность идти лишь о feet, но никак не о legs, что было бы, по тем временам, очень неприличным; необходимо кроме этого знать, что в черновиках Пушкина на полях против соответствующего места в тексте нарисованы конкретно feet, а не legs.
К тому же направляться иметь в виду, что мы до сих пор вели обращение только о референциальных значениях, отвлекаясь от наличия в языковых символах кроме этого и значений прагматических. В это же время кроме того при наличии в языке того либо иного соответствия слову ИЯ по его референциалыюму значению оно не всегда возможно использовано ввиду существования определенной (время от времени очень значительной) отличия в прагматических значениях слов в ИЯ и ПЯ. Так, английском существует слово digit, по количеству собственного референциального значения абсолютно совпадающее с русским палец (как на руке, так и на ноге); но это слово возможно употреблено для передачи русского палец только в сугубо особом научном тексте, потому что его стилистическая черта абсолютно исключает возможность его применения в разговорной речи либо художественной литературе (немыслимо русское Он указал на меня пальцем перевести как Не pointed his digit at me). To же самое отно-
сится и к британскому слову timepiece, которое имеет то же самое референциальное значение, что и русское часы (оно обозначает как ручные либо карманные, так и настольные, настенные либо башенные часы, другими словами покрывает собой как watch, так и clock), но носит книжный темперамент и не употребляется, в большинстве случаев, в разговорной речи либо в художественной литературе.
То же самое относится к таким русским словам, как ступня и кисть, каковые, не смотря на то, что и совпадают по количеству собственного референциального значения с британскими hand и foot, но благодаря собственной стилистической характеристике смогут быть употреблены как эквиваленты соответствующих британских слов только в текстах особого характера, к примеру, в трудах по анатомии либо же в сугубо специальных обстановках, к примеру, при примерке перчаток либо обуви (ср. Ботинок не лезет — у меня через чур широкая ступня). В этом отношении увлекателен пример, приводимый в вышеуказанной работе В.Н. Комиссарова:1
…he was slightly disturbed by the cashier, a young and giggling Wisconsin school-teacher with ankles… (S. Lewis, Arrowsmith)
Мартина легко тревожила юная кассирша, школьная учительница из Висконсина, хохотунья с красивыми ножками… (пер. Н. Вольпин)
Не смотря на то, что правильным референциальным соответствием британскому ankle есть русское лодыжка, последнее, как ступня, кисть и пр., носит темперамент специального анатомического термина и неуместно в литературно-художественном тексте; исходя из этого переводчик прибегает к недифференцированному русскому ножка.
Вопрос о передаче при переводе прагматических значений будет рассмотрен ниже, во втором разделе данной главы.
§ 22. До сих пор мы разглядывали только отношения между отдельными, изолированными словарными единицами двух языков. Уже при таком подходе раскрывается, как мы убедились, очень сложная картина; но она делается еще сложнее, в случае, если проводить сопоставление не между отдельными словами, а между целыми группами семантически сходных слов (в языкознании они довольно часто именуются «семантическими» либо «лексическими полями»). Слова, как
1 В.Н. Комиссаров. Слово о переводе, с. 147; действительно, В.Н. Комиссаров дает данному примеру пара иное истолкование.
известно, существуют в совокупности языка не как изолированные единицы, а в составе определенных, более либо менее широких семантических группировок, в пределах которых значение каждого слова во многом определяется его местом в данной группировке, его отношением к семантике других слов, входящих в ту же группировку («лексическое поле»). В этом, например, проявляется то связь и взаимодействие между референциальными и внутрилингвистическими значениями слов, о которых было сообщено выше (см. § 14).
При сопоставлении двух языков особенный интерес получает сравнительное рассмотрение таких «лексических полей» для обнаружения различия и чёрт сходства между семантически родными «лексическими» полями» в этих языках. Испытания для того чтобы рода сопоставительного анализа лексики двух различных языков уже существуют; в частности, в лингвистической литературе предметом рассмотрения много раз были лексические поля прилагательных, обозначающих цвет в различных языках. Выше мы уже подчернули, что в английском имеется одно недифференцированное (прилагательное blue, тогда как русский язык «дробит» соответствующую часть спектра на два отдельных цвета — «светло синий» и «светло синий». Вправду, на уроках физики (конкретно физики, а не русского) в русской школе учитель говорит ученикам о том, что существует семь главных цветов спектра— красный, оранжевый, желтый, зеленый, светло синий, светло синий и фиолетовый; в то же самое время в британской школе на занятиях по физике обращение уже идет не о семи, а о шести таких цветах — red, orange, yellow, green, blue, purple (в некоторых книжках вместо purple именуется violet). Это последнее прилагательное —purple — кроме этого не находит себе прямого соответствия в русском языке: «Громадной англо-русский словарь» под ред. И.Р. Гальперина дает ему два русских соответствия: 1) ‘пурпуровый цвет’; 2) ‘фиолетовый цвет’, додавая еще как подзначение пурпуровый слово багряный. Может создаться чувство, что британское purple многозначно; на деле же оно если сравнивать с русскими пурпуровый, фиолетовый и багряный семантически недифференцировано, потому что имеет одно значение, более широкое, чем три приведенных выше русских прилагательных — «Оксфордский словарь» определяет его mixture of red and blue in various proportions. В случае, если забрать другие британские цветообозначения, к примеру, crimson, scarlet и пр., то окажется та же картина – ни одно из них не сходится во всем количестве собственного семанти-
ческого «поля» с подобными прилагательными русского.
В случае, если мы привлечем к рассмотрению другие языки, то окажется, что в каждом из них существует собственная своеобразная совокупность названий цвета, не совпадающая с той, к которой мы привыкли, пользуясь своим родным языком. Так, в бретонском языке одно да и то же слово glas обозначает участок спектра, покрываемый двумя британскими — blue и green и тремя русскими — светло синий, светло синий и зеленый.1 Существуют языки, в которых имеется всего два недифференцированных заглавия цвета — один для красной части спектра (включая отечественные красный, оранжевый и желтый) и второй — для синей (включая зеленый, светло синий, светло синий и фиолетовый). Само собой разумеется, нелепо было бы делать из этого вывод, что носители аналогичных языков «страдают дальтонизмом» и не могут различать цвета — как мы уже говорили, речь заходит не об этом, потому что в любом языке возможно при помощи определительных словосочетаний (ср. русск. темно-красный, зеленовато-желтый, иссиня-тёмный и пр.) передать какие конкретно угодно оттенки цвета, а о том, что эти языки позволяют не высказывать отличия между различными цветами, которая непременно должна быть выражена в других языках. Любопытно, что в то время, когда британским ботаникам пригодилось для целей научного описания иметь такие семантически недифференцированные обозначения для двух главных частей спектра – красной (включая желтый и оранжевый) и синей (включая зеленый, светло синий и фиолетовый), то, потому, что общенародный английский язык не дает возможности недифференцированно обозначить эти две части спектра, было нужно прибегнуть к неестественному словотворчеству и создать два особых термина — xanthic и cyanic.2
Как ни увлекательна разглядываемая неприятность, мы не станем больше на ней задерживаться, учитывая, что в целом она уже взяла достаточно хорошее освещение в научной литературе, и мы можем отослать интересующихся к особым работам по данной теме.3 Мы обратимся к рассмотрению в сопоставительном замысле другой семантической группы, то есть, названий главных частей дней в британском и русском языках. Начинающий изучать английский язык
1 См. Ж. Вандриес. Язык. М., Соцэкгиз, 1937, с. 221
2 См. Н.A. Gleason. An Introduction to Descriptive Linguistics. N.Y., 1958, p. 5.
3 См. канд. дисс.: В.А. Москович. Семантическое поле цветообозначений, М., 1965.
на первых же уроках определит, что русское утро по-английски обозначается словом morning, русское сутки — day, русское вечер— evening и ночь — night, другими словами им устанавливаются на первых порах следующие «равенства»:
morning = утро
day = сутки
evening = вечер
night = ночь
Но по мере того как обучающийся совершенствуется в знании английского, он начинает убеждаться в том, что эти «равенства» очень упрощают картину, которая на деле выясняется куда сложнее. Так, весьма не так долго осталось ждать отечественный мнимый обучающийся встретится с британским словом afternoon, которому по большому счету не нашлось места в приведенных выше «равенствах». Потом, при чтении уникальной британской литературы он будет все чаще и чаще сталкиваться с потреблением британских слов morning и night в таких контекстах, в которых они никак не смогут быть переведены русскими ночь и утро, к примеру:
They were not summoned to Hitler’s presence until 1.15 a.m. … And he saw at once, as he entered the Fuehrer’s study in the early-morning hour, that… (W. L. Shirer, The Rise and Fall of the Third Reich)
Rawdon left her and went home rapidly. It was nine o’clock at night. (W. направляться, Vanity Fair)
Так, изучающий английский язык скоро убедится, что вышеприведенные соответствия только очень приблизительны. В действительности лексическая совокупность британского и русского языков как бы «членит» не в полной мере однообразным образом одинаковый отрезок объективной действительности. В первую очередь, в английском нет особенного слова для обозначения понятия, высказываемого русским словом дни; соответствующее понятие возможно выражено по-английски только описательным образом, как day and night либо twenty-four hours. Потом, одинаковый отрезок времени в двадцать четыре часа делится по-различному в британском и русском языках. (Говорящие по-английски дробят данный период на три части: morning (от 0 до 12 часов дня), afternoon (от полудня до приблизительно 18 часов, другими словами до захода солнца) и evening (от захода солнца до полуночи, по окончании чего снова наступает morning). Что касается слов day и night, то они обозначают уже иное деление дней, не на
три, а на две части: светлую (day) и чёрную (night). Помимо этого слово day употребляется так же, как сокращение day and night, другими словами в значении русского дни.
В русском же языке картина другая — дни делятся на четыре части, то есть: утро (от рассвет до приблизительно 10 либо 11 часов), сутки (от 10 либо 11 часов до захода солнца),1 вечер (от захода до приблизительно 10 либо 11 часов) и ночь (между вечером и утром, другими словами время, в то время, когда люди дремлют). Итак, вместо вышеприведенных равенств обнаруживается следующая сложная картина обоюдных взаимоотношений британских и русских слов — наименований частей дней:
§ 23.Обнаружение для того чтобы рода «сеток» либо совокупностей обоюдных взаимоотношений подобных лексико-семантических группировок в различных языках представляет собой очень увлекательную и серьёзную, с позиций как теории, так и практики перевода, задачу. В определенной мере для того чтобы типа сопоставление, как проиллюстрированное нами выше на примере названий частей дней, возможно проводить при помощи анализа лексики, содержащейся в двуязычных словарях, сравнивая между собой показания русско-английского и англо-русского словарей. Таковой сравнительный анализ возможно проводить следующим образом. Допустим, нас инте-
1 Помимо этого сутки, как и британское day, имеет кроме этого значение ‘дни’, другими словами употребляется как сокращение словосочетания «ночь и день», ср.: Я ехал в том направлении целых четыре дня.
ресует сопоставление британских и русских слов, обозначающих посуду для питья. Для начала мы берем, скажем, русско-английский словарь и наблюдаем, какие конкретно соответствия он дает для слова стакан. Допустим, словарь дает нам три таких соответствия1 — glass, tumbler и beaker. Обращаемся сейчас к англо-русскому словарю и наблюдаем, какие конкретно русские соответствия имеются для этих трех британских слов. Слову tumbler дается лишь одно соответствие — стакан (для вина). Слово же glass (в значении ‘посуда для питья’) имеет в русском языке семь соответствий: стакан, рюмка, бокал, фужер, чарка, стопка, кружка. Уже это показывает нам отличие в семантическом содержании русского стакан и британского glass — русское стакан выделяется среди вторых наименований посуды для питья по форме обозначаемого предмета (цилиндрической либо приближающейся к цилиндрической), тогда как британское glass выделяется не по форме, а по материалу, из которого изготовлена эта посуда (стекло); исходя из этого русское бумажный (пластмассовый и пр.) стаканчик переводится на английский не как glass, а как (paper, plastic, и пр.) cup.
Проследим сейчас по русско-английскому словарю соответствия этих русских слов в английском. Рюмка переводится как (wine) glass, другими словами тут «цепочка соответствий» как бы обрывается. Русскому бокал в британском соответствуют glass, goblet и beaker. Возвращаясь к англо-русскому словарю, находим для goblet соответствия: кубок и бокал. Для кубок русско-английский словарь показывает четыре эквивалента — goblet, cup, beaker, bowl. Cup в англо-русском словаре приобретает перевод чашка, кубок, чарка, стопка, бумажный (пластмассовый и пр.) стаканчик. Русскому чашка, согласно данным русско-английского словаря, соответствуют: cup, bowl и basin. Bowl передается в англо-русском словаре как чашка, кубок, и как ваза, миска, таз, что наталкивает нас на познание семантического количества этого слова — оно обозначает широкую чашку без ручки, вазу без ножки и другую посуду подобной формы. Basin переводится на русский язык как (плоская) чашка (и как миска, таз, другими словами по значению оно близко к bowl).
1 Мы исходим из данных «совершенных» либо «полных» словарей, дающих все существующие эквиваленты лексических единиц в другом языке; практически, но, реально существующие двуязычные словари страдают неполнотой и не всегда дают все вероятные эквиваленты данного слова.
ресует сопоставление британских и русских слов, обозначающих посуду для питья. Для начала мы берем, скажем, русско-английский словарь и наблюдаем, какие конкретно соответствия он дает для слова стакан. Допустим, словарь дает нам три таких соответствия1 — glass, tumbler и beaker. Обращаемся сейчас к англо-русскому словарю и наблюдаем, какие конкретно русские соответствия имеются для этих трех британских слов. Слову tumbler дается лишь одно соответствие — стакан (для вина). Слово же glass (в значении ‘посуда для питья’) имеет в русском языке семь соответствий: стакан, рюмка, бокал, фужер, чарка, стопка, кружка. Уже это показывает нам отличие в семантическом содержании русского стакан и британского glass — русское стакан выделяется среди вторых наименований посуды для питья по форме обозначаемого предмета (цилиндрической либо приближающейся к цилиндрической), тогда как британское glass выделяется не по форме, а по материалу, из которого изготовлена эта посуда (стекло); исходя из этого русское бумажный (пластмассовый и пр.) стаканчик переводится на английский не как glass, а как (paper, plastic, и пр.) cup.
Проследим сейчас по русско-английскому словарю соответствия этих русских слов в английском. Рюмка переводится как (wine) glass, другими словами тут «цепочка соответствий» как бы обрывается. Русскому бокал в британском соответствуют glass, goblet и beaker. Возвращаясь к англорусскому словарю, находим для goblet соответствия: кубок и бокал. Для кубок русско-английский словарь показывает четыре эквивалента — goblet, cup, beaker, bowl. Cup в англо-русском словаре приобретает перевод чашка, кубок, чарка, стопка, бумажный (пластмассовый и пр.) стаканчик. Русскому чашка, согласно данным русско-английского словаря, соответствуют: cup, bowl и basin. Bowl передается в англо-русском словаре как чашка, кубок, и как ваза, миска, таз, что наталкивает нас на познание семантического количества этого слова — оно обозначает широкую чашку без ручки, вазу без ножки и другую посуду подобной формы. Basin переводится на русский язык как (плоская) чашка (и как миска, таз, другими словами по значению оно близко к bowl).
1 Мы исходим из данных «совершенных» либо «полных» словарей, дающих все существующие эквиваленты лексических единиц в другом языке; практически, но, реально существующие диуязычные словари страдают неполнотой и не всегда дают все вероятные эквиваленты данного слова.
Нам остается отыскать по русско-английскому словарю эквиваленты русским стопка и чарка — выясняется, что они переводятся как cup либо glass, другими словами на этом «цепочка соответствий», открываемая британским cup, обрывается. Исходя из этого мы возвращаемся к последнему из британских соответствий русского кубок — beaker и обнаруживаем, что в англо-русском словаре оно переводится как стакан (для вина), бокал либо кубок. Все эти слова нами уже были прослежены в отношении их переводческих эквивалентов; исходя из этого мы должны возвратиться к двум оставшимся неразобранными русским соответствиям британского glass – фужер и кружка. Первое из них в русско-английском словаре приобретает эквивалент (tall wine) glass. Второе переводится как glass, mug и направляться. Слову mug в англо-русском словаре дается соответствие кружка, a tankard — (высокая пивная) кружка, так что на этом «цепочка соответствий», открываемая русским словом стакан, обрывается, и мы можем вычислять законченным отечественный сопоставительный анализ данной лексической группы по двуязычным словарям,
Результаты совершённого нами анализа возможно изобразить в виде следующей схемы, которая наглядно показывает всю сложность взаимоотношений, существующих между значениями переводческих «эквивалентов» двух языков (см. стр. 93)
направляться иметь в виду, что сопоставление лексических групп по двуязычным словарям — это только первый этап анализа. За этим нужно найти значение каждого из включенных нами в данную группу слов по одноязычным (толковым) словарям; лишь тогда станет ясным, в чем конкретно содержится отличие в их семантическом содержании (напомним кроме этого, что мы говорим до тех пор пока что лишь о референциальном значении слов, отвлекаясь от их прагматических значений, таких как стилистическая окраска и пр.). Для еще более глубокого проникновения в семантику слов нужно не ограничиваться данными словарей и прослеживать их значение в настоящем речевом потреблении в контексте (напр., по данным художественной литературы).