ПТИЦЫ, ЦВЕТЫ и ПЧЕЛЫ
Египетское картиночное письмо – одна из самых привлекательных совокупностей письма, когда-либо изобретенных. Кстати, верное существительное для мелких изображений – иероглифы; популяризаторы время от времени именуют их иероглификой, и это коробит слух египтолога, как скрип ножа по стеклу. Иероглифическое (прилагательное) письмо, очевидно, совсем превосходно от египетского языка. Конкретное письмо возможно использовано для записи нескольких языков, и конкретный язык возможно записан более чем одним письмом. Иероглифы ни при каких обстоятельствах не употреблялись для записи какого-либо языка, не считая египетского, но египетский был записан в нескольких совокупностях письма.
Типы иероглифических шрифтов
А – скопировано с древних рисованных и резных иероглифов в их самые развитых формах. В – современный печатный вариант иероглифов. С – современный упрощенный рукописный вариант
В то время, когда я лишь начала учить египетский, я была, как многие студенты, зачарована иероглифическим письмом. Было так забавно копировать мелких птичек, цветочки и человечков, что появлялась прискорбная тенденция тратить учебные часы на воспроизведение мелких картин, вместо того дабы зубрить неинтересные грамматические правила. Действительно, старшекурсникам время от времени нужно копировать тексты, потому, что часть материала, намеченного для перевода, видится лишь в книгах, каковые в далеком прошлом нереально приобрести либо каковые ужасающе дороги. Но копирование не есть цель в себе. Оно отнимает время, которое должно быть израсходовано на менее декоративные, но более нужные занятия, и оно включает, сначала, ответ о том, что именно копировать. Сначала иероглифические тексты, каковые оказались в книгах, воспроизводились средствами фотографического процесса, а не печати. Всего пара типографий имели наборы иероглифических шрифтов. Шрифты эти совсем очаровательны; они близки к воспроизводству картин, поскольку египтяне вырезали их, и тонко детализированы. Студент скоро осознаёт, что он не в состоянии дублировать красивые детальные типографские варианты иероглифов. Кроме того если он обладает нужными художественными навыками, у него нет времени. Он обязан обучиться писать, а не рисовать.
В большинстве случаев на этом этапе вмешивается один из докторов наук и предлагает классические упрощения, каковые оставляют в личных картинах подробности, именно достаточные для стремительной идентификации. С некоторыми типами значков традиция – вещь непростая; в иероглифическом письме имеется пара дюжин различных птичек, все с различными значениями и все весьма похожие, за исключением контура хвоста либо появления хохолков и гребешков в стратегически ответственных местах. Из техники упрощения выплывает один интересный факт: иероглифический почерк двух различных людей столь же разен, как их британский почерк. Мы, студенты, постоянно могли сообщить, кто копировал этот текст, даже если он не был подписан.
В то время, когда студент преодолел начальное увлечение миленькими картинами и обучился писать пара сот значков, он сталкивается с страшным фактом – с тем, что учить нужно не только письмо, но и язык. Это доходит до него, если не дошло раньше, в то время, когда он начинает пользоваться стандартным книжкой – «Египетской грамматикой» Гардинера. Эта книга, в которой около 600 страниц, выдержала пара изданий. Не смотря на то, что она выстроена как каждая грамматика, с словарём и упражнениями по окончании каждого урока, она кроме этого есть стандартным справочником для взрослых ученых. Господин Алан Гардинер есть, по-видимому, ведущим специалистом в египетском языке, и необходимо быть весьма опрометчивым человеком, дабы не соглашаться с ним, в то время, когда он произносит решение суда по поводу перевода либо грамматических тонкостей.
Студент храбро плывет дальше через начальные главы монументальной «Грамматики». В египетском языке нет падежных окончаний и имеется лишь два рода, что делает прилагательные и существительные весьма несложными. Но после этого студент сталкивается с египетским глаголом. Вот тут начинаются утраты. Я не планирую обсуждать тут египетские глаголы. Важное изучение этого феномена требует всей жизни. Достаточно заявить, что в языке дюжины глагольных форм, каковые практически одинаково пишутся, но по значению резко отличаются друг от друга.
Допустим, но, что студент пережил первый год изучения египетского языка. То, что он выучил (не через чур твердо), имеется лишь одна из форм языка, и не самая ранняя форма. Хороший диалект египетского мы именуем среднеегипетским, не смотря на то, что его применение не исчерпывается эрой Среднего царства, и за него-то студент и берется сначала. Во время раннего Старого царства тексты писались в второй языковой форме, и египетский не в полной мере аналогичен диалекту, что мы находим в «Текстах пирамид». При Эхнатоне для письменных текстов начинает употребляться форма, известная как позднеегипетский язык. Возможно, ранее этого времени он был разговорным языком; письменный язык часто с опозданием отражает трансформации, произощедшие в разговорной идиоматике; обычным примером помогают итальянский и латинский.
До сих пор мы говорили о разных формах египетского языка, записывавшихся иероглифическим письмом. Но они записывались кроме этого и вторым письмом – скорописной формой, которую мы именуем иератической. Иероглифы смотрелись красиво на стенах гробниц либо храмов, но для занятого египетского писца они были так же неудобны, как и для нас. Как мы упрощаем иероглифические картины, дабы писать их стремительнее, так и древние писцы начинают применять скорописные формы. За годы – а процесс начался весьма рано, практически в один момент с возникновением самой письменности – формы становились все более и более скорописными, пока наконец у иератических значков осталось лишь отдаленное сходство с их иероглифическими предками. Иератические тексты писались пером на пергаменте либо керамике, но кроме того данный шрифт был через чур изнурителен для загруженных работой писцов позднейшей бюрократии. Около 700 г. до н. э. они создали второй шрифт – демотический. Иератическое письмо – детская игра если сравнивать с демотическим; в нехорошем варианте демотический текст складывается из последовательности за рядом нервозных запятых, любая из которых воображает собственный, совсем хороший от вторых значок. Для чтения это совсем страшная вещь. Посмотрите на правую колонку на рисунке, приведенном ниже, и представьте, как вы пробуете расшифровать страницу для того чтобы текста, да не на чистой белой бумаге, а на пожелтевшем, выгоревшем, крошащемся гнилом папирусе.
Примеры иероглифических, иератических и демотических знаков
Ссутулившись, страдая от близорукости, боли и головной боли в пояснице, отечественный гипотетический студент освоил, допустим, все формы письма и египетского языка, отмеченные до сих пор. Но это еще не финиш. Последняя форма египетского языка – коптский – записывалась не иероглифами, не иератическим и не демотическим письмом, а греческим алфавитом, дополненным несколькими значками, выработанными из демотического письма, дабы выразить звуки, в греческом не видящиеся. Как национальный язык Египта, коптский по окончании мусульманского завоевания был заменен арабским, но он сохранился в литургии коптской (египетской христианской) церкви. В Египте еще видятся люди, говорящие на языке Тутмоса III, не смотря на то, что вызывающе большие сомнения, дабы его тень имела возможность осознать их; в отдаленных районах страны мелкие группы, говорящие на коптском, без сомнений, существовали еще в 1930-е гг.
В коптском употребляется греческий шрифт, но это египетский язык, не смотря на то, что к словарю добавлены бессчётные греческие слова. Литература не через чур увлекает египтолога, что в большинстве случаев закрывает книгу на персидском завоевании. Но это один из предметов, в которых кандидат на докторскую степень обязан показать сноровку (забавное слово), как и в демотическом, иератическом, позднем, среднем и старом египетском, археологии, мастерстве, истории, а также в археологии, истории и языках соседних регионов, каковые он кроме этого изучал.
Коптский язык предлагает египтологу, что в основном лингвист, а не историк либо археолог, один великий дар. Потому, что в этом языке употребляется греческий алфавит, в нем воспроизводятся гласные. Так, для данной формы языка мы знаем произношение, которого в других формах египетского мы не знаем. Иероглифическое письмо высказывает лишь согласные, а потому, что иератическое и демотическое письмо случилось от иероглифов, то же относится и к ним. Исходя из этого, в то время, когда египтологи транслитерируют египетский, они пишут слово лишь согласными: nfr либо bn. В то время, когда студенты в классе просматривают вслух египетский текст, они следуют условности, которая, дабы содействовать артикуляции, вставляет между согласными «е»: nefer, ben. Но если вы слушаете человека, просматривающего на египетском вслух в соответствии с данной условности, вы слышите не тот египетский, на котором говорили в 1750 г. до н. э. Условность допускается лишь по причине того, что настоящая артикуляция еще приводит к. В сущности, потому, что мы имеем лишь согласные, поразительно уже то, что мы сумели достигнуть состояния сомнений, поменявших полное невежество. У нас имеется коптский, но он был записан спустя практически 3 тысячи лет по окончании того, как были составлены первые тексты на египетском. А за 3 тысячи лет язык может сильно измениться. Посредством сложных и нудных приемов, таких, как осмотрительная экстраполяция коптских примеров в прошлое, мы взяли сейчас смутное представление о том, как, быть может, произносились слова на старом языке. Второй нужный, но ограниченный ключ дают примеры египетских слов, написанных на вторых древних языках: имена сановников и царей, написанные в амарнских письмах клинописью, которая, как слоговое письмо, складывается из согласной плюс гласная.
В то время, когда мы подходим к проблеме передачи египетских имен на британском, мы сталкиваемся с другим несоответствием. Между собой египтологи транслитерируют, приводя лишь согласные, каковые даны в иероглифических значках. Но вы не имеете возможность назвать Тутмоса III Dhwty-nht и ожидать, что вас осознает кто-нибудь, не считая египтолога. Имя «Тутмос» – одна из самых неприятных условностей. Элемент «Thut» происходит от греческого слова, обозначающего всевышнего мудрости Тота, египетское имя которого было Dwhty, «mose» свидетельствует «сын (кого-то)». Так мы взяли форму, полугреческую, полуегипетскую, которая неточна и неэстетична, но так отлично известна, что невыгодно пробовать поменять ее. В данной книге я отправилась по легкому пути, применяя варианты, каковые сходу приходили мне в голову, кроме того в то время, когда я знала лучшие. Господин Алан Гардинер в упомянутой выше «Египетской грамматике» говорит, что имя Хатшепсут должно писаться как Хатшепсоуи, и раз он говорит, это, возможно, так и имеется. Но я была не может вынудить себя это сделать. Я пробовала избежать таких устаревших форм, как Ихнатон, каковым именем Брэстед именовал великого еретика; начальный слог, возможно, произносился скорее «эх», чем «их» («х» – гуттуральное). Но в то время, когда доходит до Амона против Амена, читатель может сам сделать выбор.
Потому, что упомянутый читатель – человек культурный и образованный, я не буду оскорблять его, говоря, что иероглифы не алфавит. Первые шаги в ходе записи были, возможно, основаны на целых словах. Изображение пчелы означало «пчела», изображение наконечника стрелы означало «наконечник стрелы». Но полезность письменности возможно очень сильно увеличить, используя то, что мы именуем принципом ребуса. Слово «брат» имеет те же согласные, что и слово «наконечник стрелы» – «s» и «п». Тогда египтяне имели возможность применять слово «наконечник стрелы», дабы написать слово «брат». Но на письме появлялась неясность, которой не было в речи. Два слова произносились по-различному, но потому, что гласные не писались, на письме они смотрелись совсем одинаково. Типично египетское ответ данной неприятности было изобретательным – и сложным. В то время, когда они желали написать «брат», они додавали к «наконечнику стрелы» второй символ – сидящего мужчину, означавшего класс «человек». Применяя классовые значки либо, как мы их именуем, детерминативы, египтяне имели возможность различать довольно много слов, каковые по своим согласным были аналогичны.
Значки согласных, в противоположность детерминативам, означали звуки – один, два либо более согласных звуков. Один значок согласной имел возможность воображать целое слово либо имел возможность объединяться с другими значками, дабы составить слово. Посмотрим на пара примеров.
Разное применение иероглифических знаков
Значок, что транслитерируется как nfr и читается «нефер», изображает сердце и гортань животного, но почему-то свидетельствует «хороший» либо «прекрасный». Нефер – это трехбуквенный символ, в одиночку высказывающий три согласных, без всякой посторонней помощи (рис., а). Но в то время, когда египтяне пишут слово «прекрасный», они в большинстве случаев додают значки для «ф» и «р» (b). Слово читалось не как «неферер», а как «нефер»; дополнительные значки прочтение. Но значок «нефер» мог быть использован и в одиночку, в составном слове, таком, как «нефер-хат» (с), «диадема»; второй значок в данной группе изображает переднюю половину льва и свидетельствует, как вы и имели возможность ожидать, «перед». Сейчас, в то время, когда «нефер» употребляется как существительное, к значку добавляется детерминатив – свиток папируса, который связан с луком, что обозначает класс абстрактных понятий (d). «Неферет» может кроме этого быть женским именем – дополнительное «т» имеется женское окончание, – и в этом случае добавляется детерминатив для класса «дама» (e). Достаточно логично, что данный детерминатив обозначается фигуркой сидящей дамы. Как показывает данный пример, иероглифы вовсе не были загадочными эзотерическими символами, как думали ранние исследователи. Время от времени они кроме того через чур конкретны для утонченного вкуса. Детерминатив для «родить» (заберём достаточно безобидный пример) ясен из картины (f). Жаль, что другие слова не так очевидны.
Кстати, множественное число в египетском языке изображается тремя черточками либо троекратным повторением значка, и это додаёт «w» к прочтению единственного числа. «Неферев» – красотки – пишется с тремя гортанями (g), особенно неудачный выбор, обязана я признать. Пара лет назад в одном романе о Старом Египте оказалась героиня с мелодичным именем Нефер-нефер-нефер. По окончании прочтения приведенных выше абзацев вы имеете возможность видеть, что ни одна египетская женщина, кроме того куртизанка, не имела возможности иметь для того чтобы имени, и растолковать непонимание, которое привело автора к данной маленькой неточности.
Вы, несомненно, отметили еще один пункт, заслуживающий пояснений, не смотря на то, что я затронула его лишь легко. В случае, если «нефер» писалось с отдельными значками для «ф» и «р», то, возможно, египтяне имели-таки алфавит?
Любопытно, что они имели все его элементы. Имеется около двух дюжин значков, воображавших своеобразные звуки. Применив мало изобретательности, возможно было применять их, дабы записать целый египетский словарь. Вы имеете возможность написать с их помощью собственный имя либо любое второе британское слово иероглифами, в случае, если вам это весьма пригодится. Но египтяне так и не сделали, казалось бы, простой, но имеющий грандиозную важность ход. Они не отменили все значки, не считая означавших единичные звуки. Не задавайте вопросы меня по какой причине. Я не знаю. Но пчелы и птицы старого египетского письма смогут иметь к нашему алфавиту более прямое отношение, чем мы думаем.
Еще в 1905 г. вездесущий Флиндерс Питри трудился в дебрях Синайского полуострова, игнорируя адский климат со своим простым безразличием. В том месте была масса египетских надписей для копирования, потому что египтяне добывали красивую голубовато-зеленую синайскую бирюзу с старейших времен. Но среди материала, отысканного Питри, были таблички, написанные курьезным шрифтом, кое-какие значки которого были очевидно произведены из иероглифов, в то время как другие были малоизвестного происхождения. Питри скопировал тексты, не смотря на то, что и не смог прочесть их, сохраняя тот же дух, что помог ему сохранять некрасивые осколки керамики. Десятилетием позднее материал привлек интерес докторов наук Т.Э. Пита и Алана Гардинера, каковые трудились над всей совокупностью синайских надписей. Гардинер нехотя взялся за копии необычного малоизвестного шрифта, потому что у него было мало надежд извлечь из них что-нибудь нужное. Первый значок, что он отметил, изображал голову быка, и Гардинер сразу же отыскал в памяти ветхую теорию, что буквы иудейского алфавита были основаны на акрофоническом принципе. В отношении к иудейскому алфавиту начальный несложный картиночный значок начал означать начальную букву изображаемого слова, а имя буквы стало таким же, как имя предмета. «Алеф», что в иудейском соответствует отечественному «А» как первой букве алфавита, свидетельствует «бычья голова».
Не имел возможности ли необычный шрифт быть алфавитным с бычьей головой, обозначающей «алеф», задал вопрос себя Гардинер. Примеры из Синая датировали периодом Среднего царства, которое казалось через чур ранним для таких вещей. Но в Египте и на Синайском полуострове в то время были семиты, и они имели возможность сказать на языке, отдаленно родственном иудейскому. Это казалось через чур несложным, дабы быть правдой; но в то время, когда Гардинер двинулся дальше, он отыскал и другие соответствия. Момент успеха наступил, в то время, когда он смог прочесть слово «Баалат», применяя семитские значения, каковые он придал разным значкам. Это имя женской ипостаси презренного Ваала Ветхого Завета, и оно должно в полной мере логично показаться на табличках, посвященных богине, которая в собственной египетской форме была Хатор, богиней красоты и любви и покровительницей общины шахтеров, именовавших ее Повелительницей бирюзы.
Процесс, при помощи которого эти неоцененные семитские гении вывели совокупность алфавитного письма, имел возможность идти следующим образом: они знали формы иероглифических значков, каковые покрывали скалистые уступы, где они трудились, не смотря на то, что не могли дать им их египетские имена. Так, они забрали символ воды (египетское обозначение «н») и прочли это как собственный слово для воды «мем» либо что-нибудь в этом роде. Использование акрофонического принципа дало им для этого символа значение «м». Применяя египетские иероглифы и собственные слова для объектов, каковые они воображали, семитские горняки выработали настоящий алфавит – один из старейших, – что распространился на Финикию и куда макар телят не гонял еще и стал со временем предком отечественного собственного алфавита.
К несчастью, «Баалат» была высшим достижением Гардинера; другие попытки применить принцип к дополнительным группам значков сработали не так отлично, и около его теории еще идут ученые дебаты. Мне она нравится по той несложной причине, что это весьма интересно (и по причине того, что так сообщил господин Алан Гардинер), и вот я передаю ее вам.
2. Посмотри НА ТРУДЫ МОИ!
Нет видимой обстоятельства, по какой причине Египет не должен был бы в прошлом блеске встать с пепелищ, покинутых небольшими пожарами амарнской ереси, как встал он по окончании огромных пожаров двух Переходных периодов. женщинам и Мужчинам, каковые прожили жизнь при первых царях XIX династии, восстановление, возможно, казалось очевидным. Но для меня – я думаю, было бы нечестно включать ко мне кого-то еще – величие Египта ушло. Слово «величие» непросто выяснить. Но определять ли египетские успехи в терминах успешного империализма и грозного Тутмоса III либо наглых духовных новшеств Переходного периода, сказочного иконоборчества Эхнатона либо более чем восточной роскоши двора его отца – в любом практически смысле расцвет египетской культуры окончился. Такая интерпретация мало отдает радикализмом и более чем мало – субъективизмом. Легче всего доказать ее в сфере политической деятельности. За исключением маленьких периодов внутреннего спокойствия при сильных фараонах, внутренняя картина отражает медленный, но несомненный упадок. Попытки фараонов XIX династии вернуть потерянные египетские владения далеко не достигли пределов, заложенных Тутмосом III, а их наследники не смогли удержать кроме того то немногое, что было возвращено. Неощутимые вещи отражают индивидуальные вкусы автора, но немногие смогут отрицать, что живопись и скульптура видели и лучшие дни, а литература, не смотря на то, что часто хорошая, не так красива, как произведения прошлого. Безрадосно видеть упадок таковой яркой и привлекательной культуры, как египетская, но было бы тщетно раскрашивать умирающий организм броскими красками судьбы. Возвратимся к истории в том месте, где мы ее покинули, в то время, когда катастрофа Амарны закончилась.
Эйе, ветхий сановник, что распорядился короной Тутанхамона и – я подозреваю – его вдовой, недолго наслаждался собственными вызывающими большие сомнения победами. По окончании его смерти в Египте не осталось человека, что имел возможность бы иметь хоть какое количество-нибудь легитимные притязания на трон Двух Земель. Эхнатон и все его наследники ушли, антиатоновское перемещение, начавшееся при Тутанхамоне, набирало силу. Современные надписи говорят нам, что внутреннее положение в Египте было на большом растоянии от процветания. Египет нуждался в сильной руке, дабы подавить внутренние беспорядки и гражданскую грызню. Сильную руку он и взял. Наследником Эйе стал человек армейский, по имени Харемхеб, что служил при Эхнатоне и Тутанхамоне. Достаточно безрадосно видеть, как мало подлинных обращенных взяла вера Атона. Воистину это была личная его семьи и религия царя; многие из ближайшего окружения Эхнатона быстро и позорно повернулись к ней спиной, когда он погиб.
Харемхеб гордился расчисткой хаоса в Фивах. Тутанхамон приписывал себе честь реставрации и восстановления ортодоксии храмов, оскверненных указами Эхнатона; Эйе был ревностным слугой Амона; но ни один из них не был достаточно благочестив в глазах Харемхеба. Ортодоксальность генерала так настойчива, что заставляет задуматься, не через чур ли умышленно он ее проявляет. В его царствование вправду началось активное преследование памяти об Эхнатоне. Божественный фараон, которого Харемхеб приветствовал, уткнувшись носом в песок, стал «этим преступником», в то время, когда настала очередь самого генерала сделаться всевышним.
Под каким благовидным предлогом Харемхеб настойчиво попросил себе трон Гора, мы, возможно, ни при каких обстоятельствах не определим. Амон, само собой разумеется, приветствовал его как сына, и кое-какие ученые считаюм, что он установил собственную легитимность, женившись на сестре Нефертити, которая пережила антиамарнскую чистку. Тяжело осознать, что пользы было бы от этого генералу. Нефертити не являлась членом царского дома, не считая как по браку, и в любом случае она была очень сильно запятнана ересью. Маловероятно, что супруга Харемхеба была ее сестрой; если бы такая женщина имелась в наличии, на ней женился бы Эйе. Самый возможно то, что Харемхеб претендовал на трон de jure bellis[5], как и многие до и по окончании него.
Хоть Харемхеб и был человеком армейским, он имел мало возможностей для войны. Хаос в Египте забрал у него солидную часть царствования, и он, думается, удачно с ним справился. Он не имел сына и, умирая, передал царство ветхому приятелю, также генералу, по имени Рамзес. С этого фараона начинается фактически XIX семейство.
Рамзес I был стариком, в то время, когда взошел на трон, и процарствовал всего год либо два. Его сын, Сети I, был человек в расцвете лет, мужественный и энергичный правитель. Ему в собственности честь последовательности более либо менее похвальных деяний: он обширно и со вкусом строил, держал под контролем внутренние дела и сделал первую попытку вернуть потерянные Египтом азиатские владения. Его армейские кампании были успешными, но ограниченными; казалось, он осознавал, что необходимо иметь больше сил, чем у тогдашнего Египта, дабы вернуть все территории, завоеванные Тутмосом III. Он посвятил своим победам серию прекрасных рельефов на стенах великого храма в Карнаке. Сейчас их красивые линии среди броского резких теней и солнечного света египетского климата делают их самыми декоративными из всех древних рельефов. Но для многих Сети памятен вторым – он обладает (либо обладал?) самой приятной мумией, когда-либо отысканной в египетской гробнице.
Египетские мумии по большому счету не через чур прекрасны, и назвать мумию Сети лучшей может показаться вызывающим большие сомнения комплиментом. Но она больше, чем лучшая из нехороших; это положительно красивая мумия, с чертами человека действительно благородного вида и царственной внешности, со спокойным лицом дремлющего.
Элегантная мумия Сети отыскана не в его гробнице; как многие другие царские мумии, ее неоднократно переносили по соображениям безопасности. Но гробница была хороша собственного жителя. Сейчас это одна из трех либо четырех гробниц Равнины царей, каковые постоянно показывают туристам, и она, несомненно, есть самая впечатляющей из всех. Ее неспециализированная протяженность более 300 футов, стенки камер и коридоров украшены привлекательной живописью, изображающей богов и фараона, во многом еще сохранившей начальные цвета. Эти следы краски постоянно вызывали у меня необычное чувство несущественности времени. Три тысячи лет прошло с того времени, как рука живописца накладывала оранжевый и белый, светло синий и золотой; и все же цвета остались, как хрупкие следы действительности, и в некоторых случаях мы можем видеть кроме того удар кисти в руке, в далеком прошлом обратившейся в прах.
Сети отвечает за еще один туристский аттракцион, В этом случае в Абидосе, что в полной мере хорош визита. Абидосский храм красив и владеет рельефами высокого качества. Будучи в Абидосе, он мог быть посвящен лишь Осирису, что предполагает приятную иронию: святилище убитого всевышнего выстроил человек, названный в честь его убийцы! Сети был назван в честь Сета, Неприятеля, он перенес столицу Двух Земель в город в северо-восточной Дельте, что был связан с Сетом, и он отдавал собственному титульному божеству подобающие почести. Отыскал в памяти ли он злосчастное перемещение Сета в далекий период II династии и постарался имитировать его? Это в высшей степени вызывающе большие сомнения; так как для него это была такая же старая история, как и для нас. Но если он знал о событии, отчего же предпринял попытки воздавать Сету более чем должное? В Абидосе, где изо всех мест на земле имя Сета было наименее уместным, фараон заменил фигуру Сета, образующую часть его собственного имени, иероглифическим образом Осириса. Вот ответ, которое лишь теолог либо египтянин может разглядывать как сносное.
Картуш Рамзеса II
Слушая рассказы друзей, каковые имели счастье путешествовать по Египту, я привыкла удивляться враждебности, которую они питали к Рамзесу II. Тогда я не знала об этом человеке ничего особенно благоприятного, но вместе с тем не осознавала ни одного деяния, которое имело возможность бы приводить к презрительному ворчанию при упоминании его имени. Сейчас, побывав в Египте, я понимаю их реакцию – я также рычу. От Рамзеса устаешь – от его лица, фигуры, имени, наляпанных на половине всех стенных поверхностей, еще стоящих в Египте. По крайней мере, так думается. Он был, возможно, самым монументальным эгоцентриком всех времен. Египетская скульптура во время его правления была в упадке, и статуи Рамзеса, мозолящие глаза, в большинстве случаев неотёсанны и непривлекательны. Но самое нехорошее – это легко их количество, уступающее лишь количеству его картушей.
Он был сыном Сети I и фараоном, что сделал имя Рамзес практически синонимом царской власти. Ему помог в этом еще один Рамзес, под номером третьим, но основная ответственность лежит на нем. В случае, если средний человек знает имя хотя бы одного египетского царя, это имя наверняка будет Рамзес, а слава Рамзеса II создана методом щедрого применения отлично известного принципа современной рекламы – повторения. Как мало заслуживал он репутации, которую выстроил для себя, возможно видеть всего по одному броскому эпизоду его карьеры и опытной пользе, которую он извлек из него, дабы создать желанный имидж.
Его папа Сети начал отвоевывать назад утерянные азиатские владения Египта. Как на большом растоянии старику удалось зайти, мы не знаем, но он, разумеется, опять поставил египетских вассалов на место в ряде областей Палестины и Сирии. Рамзес горел жаждой превзойти отца; он желал быть полководцем. Собственный первый поход, в четвертый год правления, он предпринял в Южную Палестину, легко разбив азиатские племена кочевников. В будущем году он подготовил более амбициозный проект.
Его цель была вправду известным сирийским городом. Тутмос III брал его два раза, хоть и не легко. Это был дом самого неприятного соперника Тутмоса, и он до сих пор оставался серьёзным в стратегическом замысле. Он именовался Кадеш. Кадеш был замечательной крепостью, и обороняла его замечательная армия, потому что соперниками Рамзеса были сейчас хетты. Суппилилиума, лишь раз перехитривший самого себя в деле со вдовой Тутанхамона, в далеком прошлом погиб, но его внук Муваталлу еще ощущал, что хетты имеют права на города-страны Северо-Восточной Сирии. Столкновение с хеттами в эти годы было так же неизбежно для любой египетской армии, нацеленной на экспансию, как столкновение с Митанни было неизбежно для Тутмоса III. Хеттское царство поменяло Митанни как самая ответственная держава региона, не смотря на то, что хетты были, возможно, более могущественными.
Египетская армия в это время была впечатляющей организацией, опытной по характеру, отлично обученной и отлично снаряженной. В одном она изменилась в сравнении с днями расцвета при Тутмосе: все больше частей состояли не из египтян, а из наемников и побежденных неприятелей, принужденных помогать под египетскими флагами. Армия Рамзеса была поделена на четыре корпуса, названных по именам величайших всевышних Египта – Амона, Ра, Птаха из Мемфиса и Сутеха, семитского божества, родственного (из всех всевышних) Сету.
Через месяц по окончании того как армия покинула Египет, Рамзес стоял на бугре приблизительно в 15 милях от Кадеша, возможно пробуя рассмотреть мощные стены и мрачные башни крепости на расстоянии. Мощь его армии и личная самоуверенность не оставляли у него сомнений в скорой победе. Он выступил на семь дней рано на следующее утро, сохраняя надежду закончить дело до заката.