Философия дает самопознание культуре, смысловые ориентиры людской судьбе. Справедливо подчеркивалось, что подлинная философия имеется живая душа культуры. Само собой разумеется, социальный смысл и социальные истоки философских учений зависят от вызывающих их к судьбе социальных форм.
Глобальная философия, в сущности, вращается около вечных неприятностей. К их числу в собственности и природы взаимоотношений и проблема человека, которая в сегодняшний переломный момент людской истории купила, к сожалению, ужасное звучание. Среди бессчётных социально значимых неприятностей, основное место заняла неприятность выживания Человечества и всего живого на Земле. Людской бытию угрожает самоуничтожение. Это событие, как и экологические, научные и другие моменты, много раз интерпретировались мыслителями самых разных мировоззренческих ориентаций.
Быстро проявившиеся сейчас отрицательные для самого человека и природы последствия антропогенной деятельности заставляют внимательнее всмотреться в совокупность экологических взаимоотношений, задуматься над проблемой их гармонизации. По какой причине обращение обязана идти конкретно о гармонии человека с природой, и слишком мало сказать, к примеру, лишь об их единстве? Дело в том, что в силу собственной объективной диалектичности противоречивое единство человека с природой имеет место и на тех этапах их взаимоотношений, в то время, когда эти отношения обострены, как, к примеру, на данный момент. Вместе с тем потребность выхода из настоящего кризисного состояния приводит к необходимости становления особенной природы единства и формы человека, которая и обеспечила бы это. Такой и есть гармония человека с природой.
Человек, как и все живое на Земле, неотделим от биосферы, которая есть нужным естественным причиной его существования. Природа естественная основа и предпосылка жизнедеятельности людей, причем полноценная их жизнедеятельность вероятна лишь в адекватных природных условиях. Человек существует только в достаточно определенных и очень узких рамках окружающей природной среды, соответствующих биологическим изюминкам его организма. Он испытывает потребность в той экологической среде, в которой проходила эволюция человечества в течении всей его истории.
Возможность существования общества возможно гарантирована лишь в контексте развития биосферы, да и то лишь в довольно узком диапазоне ее параметров. Знание этого диапазона — жизненная необходимость людей. Само собой разумеется, любой человек владеет возможностью приспосабливаться к изменяющимся (в известных пределах) условиям природной среды, новой для него среде обитания. Дж. Уайнер отмечает, что Все представители вида Homo Sapiens способны показать нужную пластичность реакций в ответ на трансформацию внешних условий. Но при всей их мобильности и широте, адаптационные возможности людской организма не безграничны. В то время, когда скорость трансформации окружающей природной среды превышает приспособительные возможности организма человека, тогда наступают патологические явления, ведущие, в конечном итоге, к смерти людей.
Поэтому появляется настоятельная потребность соотнесения темпов трансформации экологии с адаптационными возможностями человеческой популяции и человека, определения допустимых пределов их действия на биосферу исходя из допустимых границ ее трансформации. Человечество как живое вещество неразрывно связано с материально-энергетическими процессами определенной геологической оболочки Почвы с ее биосферой,- подчеркивал Вернадский.- Оно не имеет возможности физически быть от нее свободным ни на одну секунду. В противном случае говоря, человек как биосоциальное существо для развития и полноценной жизнедеятельности испытывает недостаток не только в качественной социальной среде, но и в естественной среде определенного качества. Это значит, что наровне с материальными и духовными потребностями объективно существуют потребности экологические, вся совокупность которых поражается биологической организацией человека. Экологические потребности — особенный вид публичных потребностей. Человек испытывает недостаток в определенном качестве естественной среды его обитания.
Только при сохранении должного качества таких фундаментальных условий существования людей как воздушное пространство, почва и вода вероятна их полноценная судьба. Разрушение хотя бы одного из этих крайне важных компонентов экологии привело бы к смерти судьбы на Земле.
Так, экологические потребности кроме этого стары, как и потребности человека в пище, одежде, жилище и т. д. в течении всей предшествующей истории их удовлетворение, происходило машинально и люди были уверенны, что воздухом, почвой и водой они обеспечены в достатке на все времена. Отрезвление наступило только пара десятилетий назад, в то время, когда в связи с нарастанием угрозы экологического кризиса стал все острее ощущаться недостаток чистого воздуха, почвы и воды. Сейчас всем ясно, что здоровая окружающая среда не меньше значима, чем материальные и духовные потребности. Было бы громадным заблуждением полагать, словно бы бы с экологическим кризисом возможно совладать посредством одних только экономических мер. Экологический кризис обусловлен стрелками, направлявшими перемещение отечественной технократической цивилизации к категориям и конкретным ценностям, без корректировки которых нельзя приступить к радикальным трансформациям. При переориентации категорий понятие природы будет центральным, так что само отношение человека к природе будет иным, чем было до этого. Принципиально важно осознать и принять новые ценностные ориентиры, смысловые установки, создать новый образ человека — в противовес человеку потребителю человека доброго по отношению к самому себе и природе. без данной глобальной философской перестройки взаимоотношений в совокупности Человек- Природа все меры экономического, экологического, научного характера будут иметь только частное значение и не смогут стать какое количество-нибудь значительным препятствием на пути надвигающейся экологической трагедии. Конечный вывод философов, занимающихся данной проблемой, достаточно твёрд: Или он (человек) обязан измениться, или ему суждено пропасть с лица Почвы.
В десятнадцатом веке, по мере ухудшения экологической обстановке, в разрешение неприятности гармонических Природы и взаимоотношений Человека втягивалось все большее число учёных и философов. Появились кроме того новые отрасли знаний: философия экологии, социоестественная история, рожденные на стыке естественных и гуманитарных дисциплин, что было вызвано масштабностью и разноплановостью неприятности.
природы и Единство человека
Думается, чего несложнее — поделить природные и публичные начала- одни предметы отнести к природе, а другие — к обществу. В действительности это не верно легко. Деревья в саду посажены человеком. Их семена и процесс роста — природный факт. Земля — та часть природы, грамотный человеком. Домашние животные — объекты природы, в которых в известной мере реализованы цели человека при помощи неестественного отбора. Строения выстроены человеком, а материалы, каковые для этого использованы, — дар природы. Человек имеется, конечное, природное существо; он — венец природы, верховный биологический вид. Но он в первую очередь социальное существо. Человек живет на земле в пределах узкой ее оболочки — географической среды. Это та часть природы, которая находится в очень тесном сотрудничестве с обществом и которая испытывает на себе его действие. В географическую среду входят не только река, которая прямо либо косвенно связана людской деятельностью, но и канал, не только берег, но и плотина, не только лес, но и неестественная лесная полоса, так же как и поля, и выгоны, и пастбища, и луга, и города, и все другие поселения, климатические и почвенные условия, нужные ископаемые, растительное и животное царство.
В географической среде появилась и начинается жизнь. История имеется продолжение истории Почвы; это, по словам А.И.Герцена, две главы одного романа, две фазы одного процесса, весьма далекие на закраинах и очень родные в середине. Географическая среда — это та часть природы (земная кора, нижняя часть воздуха, воды, почвенный покров и почва, растительный и животный мир), которая образовывает нужное условие судьбы общества, будучи вовлеченной, в процесс публичного бытия. Мы связаны с географической средой «родными» узами, и вне ее наша жизнь неосуществима: она есть естественной базой судьбы человека. Между природными и публичными началами нет пропасти, что, очевидно, не свидетельствует отсутствия качественной специфики. Не обращая внимания на все собственные качественные отличия, общество остается частью более широкого целого — природы.
А что мы по большому счету понимаем под природой? Не смотря на то, что со словом «природа» соединяются очень разнообразные значения, но в то время, когда говориться о природе по большому счету, без всякого ближайшего определения, то, по словам В.Соловьева, постоянно подразумевается некое значительное и в себе единое начало, создающее из себя все вещи. С этим согласуется и этимологическое значение слова «природа», что показывает в ней на начало произведения либо порождения вещей. Так как природа все из себя создаёт, то мы находим в ней основание всех вещей: она имеется их единая неспециализированная база.
Со времени появления общества на Земле происходит три рода процессов: фактически природные, своеобразные публичные и как бы сплавленные, каковые сочетают в себе и те и другие.
общества взаимодействия и Диалектика природы такова, что по мере развития общества его яркая зависимость от природы значительно уменьшается, а опосредственная — улучшается. Это и ясно: познавая все в основном, законы природы и на их базе преобразуя природу, человек увеличивает собственную власть над ней; вместе с тем общество на протяжении собственного развития вступает во все более широкий и глубочайший контакт с природой. Человек и исторически, и онтогенетически неизменно, изо дня в сутки общается с природой. Так, по словам И.А.Ильина, обстоит дело у земледельца и у лабораторного ученого, у ЖД сторожа и у живописца.
Любой из них по-своему вступает в общение с природой. Любой обучается у нее, любой старается приспособиться к ней, применять ее для собственных целей, как бы уговорить ее. И это прислушивающееся уговаривание природы, это овладевающее ею обучение у нее, это осмотрительное одолевание и подчинение ее есть для каждого духовного живущего человека одной из эйфорий в жизни. Не редкость так, что природа его умудряет, утончает собственными красотами его эстетические эмоции, время от времени и наказывает, а время от времени награждает его сторицею.
Природа требует взаимности: у нее необходимо не только брать, но и давать. Природа на ранних этапах становления общества была либо всемогущей деспотической матерью, как говорит В.Соловьев, младенчествующего человека, либо чужой ему рабой, вещью. В эту вторую эру пробудилось безотчетное и робкое чувство любви к природе как к равноправному существу, имеющему либо могущему иметь жить в себе.
43.мифологический тип и Миф сознания. современность и Истоки.
Мифология — форма публичного сознания; метод понимания
природной и социальной действительности на различных этапах общест-
венного развития.
В публичном сознании первобытного общества мифология не-
сомненно господствовала. Мифология по большей части ориентирована на пре-
одоление фундаментальных антиполий людской существования,
на гармонизацию личности, природы и общества. Предпосылкой мифо-
логической логики помогали неспособность человека выделить себя
из экологии и нерасчлененность мифологического мышления,
на неотделившегося от эмоциональной аффективной среды.Следствием
было метафорическое сопоставление природных и культурных объектов,
очеловечивание окружающей природной среды,а также одушевление
фрагментов космоса. Мифологическому мышлению характерно отчетли-
вое разделение объекта и субъекта, знака и предмета, вещи и кожный покров-
ва, его имени и существа, пространственных и временных взаимоотношений,
сущности и происхождения, безразличия к несоответствию и кожный покров.п. Объ-
екты сближались по вторичным чувственным качествам, смежности в
пространстве и времени, выступали в качестве знаков вторых пред-
метов и т.п. Научный принцип объяснения заменялся в мифологии то-
тальным генетизмом и этиологизмом: объяснение вещи и мира в целом
сводилось к рассказу о творении и происхождении. Мифологии свойс-
твенно резкое разграничение мифологического, раннего (сокрально-
го) и текущего, последующего (профанного) времени. Все происходя-
щее в мифическом времени получает значение парадигмы и преце-
дента, т.е. примера для воспроизведения. Моделирование оказывает-
ся своеобразной функцией мифа. В случае, если научное обобщение строится
на базе логической иерархии от конкретного к абстрактному и от
обстоятельств к следствиям, то мифологическое оперирует конкретным и
персональным, использованным в качестве символа, так что иерархии
следствий и причин соответствует гипостазирование, иерархия мифо-
логических существ, имеющая систематически полезное значение. То,
что в научном анализе выступает как сходство либо другой вид отноше-
ния, в мифологии выглядит как тождество, а логическому разделению
на показатели в мифологии соответствует разделение на части. Миф
в большинстве случаев совмещает в себе два нюанса:
диахронический (рассказ о прошлом)
— 5 —
синхронический (объяснение настоящего либо будущего).
Содержание мифа представлялось первобытному сознанию реаль-
ным а также в высшем смысле настоящим, т.к. воплощало коллективный
надежный опыт осмысления действительности множества поколений,
что являлся предметом веры, а не критики. Мифы утверждали при-
нятую в данном обществе систему ценностей, поддерживали и санкци-
онировали определенные нормы поведения.
Мифологическое мироощущение выражалось не только в повест-
вованиях, но и в действах (обрядах, танцах). обряд и Миф в древ-
них культурах составляли известное единство — мировоззренческое,
функциональное, структурное, являя собой как бы два нюанса пер-
вобытной культуры — словесный и действенный, теоретический и
практический.
Мифология — исторический тип мировоззрения.
На ранних этапах истории выраставшие из материальной практи-
ки эмпирические знания об окружающей действительности помогали
ориентиром в повседневной судьбе и источником формирования
мировоззрения. Первобытные эмпирические знания тесно переплета-
лись с мифологическими и религиозными представлениями.Эти предс-
тавления являлись фантастическим отражением действительности, вы-
ражением бессилия человека перед стихийными силами природы и ил-
люзорным преодолением этого бессилия.
Мировоззрение всегда представляет собой интегральный резуль-
тат всего многокомпонентного духовного развития данной эры.
Мифология — это необычная форма проявления мировоззрения
старого общества. Потому, что в ней имеются представления о
сверхъестественном, она содержит элементы религии. В мифологии
отразились кроме этого и нравственные взоры, и эстетическое отношение
человека к действительности. Образы мифологии в разном осмыс-
лении довольно часто употреблялись мастерством. В идеологии нового и но-
вейшего времени понятие мифа употребляется для обозначения различ-
ного рода иллюзорных представлений, оказывающих влияние на массо-
вое сознание.
Для XX века громадное значение получает политический миф,
ведущий к санкранизации страны, нации, расы, и т.д., что
с громаднейшей полнотой показалось в идеологии нацизма. Причем ис-
пользуемый миф выясняется то традиционно религиозным, как древ-
негерманская мифология; то сконструированным в рамках буржуазной
философии; то демагогически абсолютизированной настоящей общ-
ностью, как нация, народ и др.
Кое-какие особенности мифологического мышления смогут сохра-
няться в массовом сознании наровне с элементами философского и на-
учного знания, строгой научной логикой.
При некоторых условиях массовое сознание может служить поч-
вой для распространения социального либо политического мифа,
но в целом мифология как ступень сознания исторически изжила се-
бя. В развитом цивилизованном обществе мифология может сохранять-
ся не только фрагментарно, спорадически на некоторых уровнях.
Разные формы публичного сознания и по окончании совсем-
го выделения из мифологии пользовались мифом как своим
языком, расширяя и по новому толкуя мифологические знаки.
В частности, в двадцатом веке отмечается кроме этого сознательно обраще-
ние некоторых направлений литературы к мифологии (Дж.Джойс,
Т.Манн, Ж.Котто и др.), причем имеет место как переосмысление
разных классических мифов, так и мифотворческтво — создание
собственных поэтических знаков.
44.религиозный тип и Религия сознания. современность и Истоки.
Религиозное сознание, религия в целом — сложное, многостороннее явление, однозначного, всеми принимаемого определения которого просто не может быть (хотя бы из-за неверующих и различия верующих). Однако очень многое в чёрте религии установлено надежно и выражено достаточно светло. Оттолкнемся от суждения Г.В. Плеханова, обратившего внимание на три стороны (функции) религии: «Религию возможно выяснить как более либо менее стройную совокупность представлений, действий и настроений. Представления образуют мифологический элемент религии; настроения относятся к области религиозного эмоции, а воздействие к области религиозного поклонения либо, как говорят в противном случае, культа». Значит, религия имеется не просто знание (подлинное либо фальшивое — это другое дело), но и самочувствие человека, его внутренние, индивидуальные переживания и, что особенно принципиально важно, практические действия (не только конкретно культовые, церковные, но и во всех сферах судьбы человека, если он вправду религиозный человек). Послушаем сейчас правдоискателя и другого русского эрудита — А.Ф. Лосева: «В религии личность ищет утешения, оправдания, очищения а также спасения… религия имеется в любой момент… та либо другая попытка утвердить личность в бытии вечном, связать ее окончательно с бытием полным.. .религия желает конкретно спасения личности, для того чтобы ее утверждения, дабы она была уже не в состоянии попадать в сферу бытия ущербного. Религия имеется, в первую очередь, определенного рода жизнь. Она не есть ни мировоззрение, хотя бы это мировоззрение было максимально религиозным и мистическим, ни мораль, хотя бы это была самая высокая и притом самая религиозная мораль, ни чувство и эстетика, хотя бы это чувство было самым пламенным и эстетика эта была бы совсем мистической. Религия имеется осуществленность мировоззрения, вещественная субстанциальность морали, настоящая утвержденность эмоции, причем эта осуществленность — всяческая и в первую очередь ощутимо-физиологическая. Религии нет без тела, потому что тело имеется известное состояние души, как душа имеется известное состояние духа; и будущее духа имеется будущее души, а будущее души имеется будущее тела. Спиритуализм и любая метафизика — враждебны религии. Кроме того, что это сущность учения, а не сама жизнь. Это сущность учения, принижающие тело а также довольно часто вводящие его в иллюзию, тогда как в религии, да да и то не во всякой, осуждается определенное состояние тела, а не самый принцип тела. В самый «духовной религии Абсолют воплощен в виде обычного людской тела, и в итоге воскреснут и все обычные человеческие тела. В случае, если нет общения с Абсолютом в теле, то нет по большому счету никакого значительного общения с ним. От молитвы ощущают облегчение и утешение, о котором уже нельзя сказать, телесное оно либо духовное».
Так, по Лосеву, религия имеется сама жизнь, а не какая-либо одна из ее сторон, конкретно целостная судьба, такая, в которой личность пробует связать себя с бытием вечным и безотносительным, именуемым Всевышним. А.Ф. Лосев признает кроме этого как само собой разумеющееся мистичность и мифичность религии, родство ее с мистикой и мифологией. «Религия имеется вид мифа, то есть мифическая судьба, и притом мифическая судьба для самоутверждения в вечности… Она в самом собственном принципе уже содержит что-то мифическое». Религия неосуществима без мифа, не смотря на то, что последний вероятен без религии: «миф не есть намерено религиозное сознание». Это нужно выделить, чтобы избегнуть распространенного религии и отождествления мифологии. Запрещено использовать одно из этих понятий вместо другого, это не тождественные понятия. религии и Сходство мифологии имеется, обе они имеется «сферы бытия личностного…», но темперамент самоутверждения личности в этих двух сферах разен: «Так, религия постоянно живёт вопросами (либо, правильнее, мифами) о грехопадении, искуплении, спасении, грехе, оправдании, очищении и т. д. Может ли миф существовать без этих неприятностей? Само собой разумеется, сколько угодно… В мифе личность вовсе не живет непременно религиозным самоутверждением в вечности. В ней отсутствует самый нерв религиозной судьбе — искупления и жажда спасения… В мифе же мы находим в этом отношении некое приспособление к поэзии. Ему все равно, что изображать».
религия и Мифология появились в глубокой древности. Они являются формами публичного сознания, коллективно созданными людьми первобытно-общинного родового общества. Мифология существовала до религии. Мышление людей было еще не таким развитым в смысле свойства к более сильной и детальной абстракции, в смысле абстрагирующей силы анализа, отчленения одного от другого, дабы встать до расчленения естественного и сверхъестественного, до создания самих этих понятий. Такое расчленение было достигнуто существенно позднее. И в случае, если воспользоваться современным понятийным аппаратом для оценки раннего уровня первобытного мышления, возможно заявить, что сначала первобытные люди все принимали как естественное, но одно — как простое, присущее настоящим предметам, а второе — как менее либо кроме того совсем не простое, редко видящееся; одно — как видимое и в этом смысле отлично известное и понятное, а второе — как невидимое и малоизвестное. Особенно поражавшие людей собственной силой, мощью, грозностью, значимостью для их жизни явления потом, как видно, и стали оцениваться как сверхъестественные. На этом уровне развития сознания жизненный мир людей начал разделяться на два мира — естественный и сверхъестественный, и вдобавок потом на земной и небесный, материальный и духовный. Тогда же, возможно, люди стали различать природу и самих себя, внешние, природные и внутренние силы общины, в то время как изначально отдельный человек, род, природа (та ее часть, с которой неразрывно была связана жизнь рода) в сознании первобытных людей как бы сливались. У них не было еще понятий для отличения одного от другого. А в то время, когда эти понятия появились, в то время, когда появилось противопоставление естественного и сверхъестественного, тогда часть мифологии превратилась в особенную религиозную мифологию. Таково отечественное познание подхода А.Ф. Лосева к религии и мифологии.
Непременно нужно учитывать синкретичность первобытного сознания. Мифология, волшебство, мистика в смысле наделения отдельных вещей (предметов, растений, животных) особенными, невидимыми, но реально (согласно точки зрения людей с таким мышлением) свойственными им особенностями — все это уже было намного раньше появления религии как такой, которую нельзя отождествлять с указанными ее предшественниками. Это были намеки на религию, но еще ле религия. С отечественной современной точки зрения, легко исказить саму сущность, специфику первобытного сознания, приписать ему то, чем оно не было, что показалось существенно позднее.
На любом уровне развития люди сталкиваются с определенным соотношением познанного и непознанного, известного и малоизвестного. В развитой науке с этим всегда считаются, трудясь над проблемами, дешёвыми для ответа в данное время, и намечая подступы и новые проблемы к ним. Наряду с этим выдвигаются догадки, в которых, по определению, нереально строго отделить подлинное знание от лишь предполагаемого, настоящее от вымышленного, фантастического. В принципе возможно сказать о следующих познавательных обстановках. Отличая познанное от непознанного, возможно вправду уменьшать последнее или за счет контролируемой фактически и логически экстраполяции познанного на непознанное, или за счет открытия новых явлений и свойственных им новых объективных законов. Но возможно кроме этого осознанно либо неосознанно относиться к непознанному субъективно произвольно, подтягивая непознанное к привычному и заменяя недостающее знаниями придуманными, фантастическими аналогиями, ассоциациями и т. п. Результаты наряду с этим смогут быть либо легко мифологическими, либо уже религиозными, включающими представления о сверхъестественном. По пути к религии ведет кроме этого допущение, что имеется не только непознанное на данное время, но принципиально непознаваемое по большому счету, оцениваемое уже сознательно как недоступное людской разуму, как сверхъестественное, как проявление и свидетельство существования многих всевышних либо единственного Всевышнего.
Работа В.Б. Мириманова заслуживает добротностью изложения самой высокой оценки. Используем из нее еще один отрывок, адекватно характеризующий уже конкретно религию: «В отличие от науки, которая исключает из опыта все сведенья, не допускающие проверки и контроля, сознательно ограничивает собственную область, приводя ее на каждом этапе в соответствие со собственными возможностями, религия, среди них и первобытная, заключает в себе целый комплекс практических проблем и духовных. Причем ее цель — не отражение действительности, а прямое, совершенное удовлетворение практических нужд и духовных человека.
Миф, религия и сопутствующее им мастерство, не решая неприятностей в научном замысле, снимают их, создавая иллюзорный мир. Так, в создании аппарата волшебства выражается не только ужас перед загадочными силами природы, но и вера в собственную возможность руководить этими силами, уверенность в собственной власти над ними. В данной уверенности как бы выражается предчувствие будущего могущества человека».
Сообщение религии с непознанным, более того, с непознаваемым несомненна и не может быть порвана. Так, «история христианства, не обращая внимания на отчаянные упрочнения поколений богословов, продемонстрировала, что концепты христианства и ключевые догматы (скажем, догмат Троицы, рассказ о сотворении человека, неприятность предопределения свободы и соотношения воли, признание все всемогущества и благости Всевышнего и т. д.) не смогут быть выражены в строго рациональном виде». С гносеологической точки зрения религия имеется фантастическое отражение в головах людей тех внешних сил, которым подчиняется их жизнь, причем земные силы принимают в религии форму неземных. Это определение религии Ф. Энгельсом справедливо и никем не опровергнуто, не смотря на то, что оно характеризует религию только как особенную форму представлений, но читатель уже знает, что религия высказывает наровне с представлениями настроения и особые чувства и в суммарном собственном виде предстает особенного рода практической судьбой. Исходные положения религии логически не доказываются, а берутся как эти нравственно-эмоционального акта — акта веры. И центральный объект ее — мысль Всевышнего, основная и самоценная мысль, из которой выводится все другое сознание религии. Мысль Всевышнего связывается в первую очередь с нравственной сферой. Исходя из этого в центре религиозного сознания такие неприятности, как соотношение добра и зла, справедливость, совесть, смысл и сущность человека его жизни и т. д. Верно говорят, что религиозное сознание дает не столько образ жизни человека, сколько образ праведной судьбе. А для по-настоящему верующих людей это и путь к праведной судьбе.
Религиозное сознание признает существование потустороннего мира, в котором находят совершенное разрешение несоответствия жизни людей. Вера в Всевышнего дает человеку опору в жизни, гарантию торжества хороша над злом. Верующий знает, как жить «по-божески», неверие же для него равносильно потере высоких нравственных начал. В вопросе о морали и соотношении религии показательно принципиальное совпадение атеиста и позиции материалиста Л. идеалиста и Фейербаха И. Канта. Глубоко верующий И. Кант в следствии религии и специального исследования морали приходил, как и Фейербах, к выводу, что религия основывается на морали, а не мораль на религии, что «мораль отнюдь не испытывает недостаток в религии; благодаря чистому практическому разуму она довлеет сама в себе». Действительно, Кант приходит к такому выводу как полный моралист, для которого действительно нравственный поступок должен быть полностью свободным, не связанным ни с каким принуждением, ни с какой личной заинтересованностью в последствиях поступка. А верующий пытается жить праведно еще и из-за боязни божьего суда, сохраняя надежду попасть в эдем, избежать мучений и адских наказаний.
существование и Возникновение религии вплоть сейчас обусловлено многими обстоятельствами, а также социально-потребностями человека и психологическими свойствами. Религия остается для большого числа людей источником нравственных сокровищ, поддержкой и психологическим утешением, гарантией справедливости, но она же дает только иллюзорное удовлетворение нравственных потребностей, содействует пассивно-созерцательному отношению человека к публичным событиям, потому, что для него все, в конечном итоге, происходит по воле Всевышнего (любая власть от Всевышнего и т. п.).
Да, потребность в сочувствии, утешении, сердечных взаимоотношениях у многих людей (как говорится, у обычных людей) существует. И они удовлетворяют ее по-различному: большая часть фактически обходятся без религии более либо менее выполняя требования действующей морали общества, меньшинство руководствуется религиозной верой. Что касается безнравственных, аморальных людей, то они видятся среди и верующих, и неверующих. На втором полюсе среди верующих история знает настоящих святых, а среди атеистов — настоящих храбрецов, мучеников высокой идеи, давших за нее жизнь, великих патриотов, тружеников, одним словом, без сомнений высоко нравственных людей. Так или иначе, у современных людей имеется выбор: быть ли верующим, атеистом либо обходиться без определенности в этом отношении. А был ли выбор у первобытных людей? Похоже, что не было: сначала все пользовались дорелигиозной мифологией, а позже неспециализированной судьбой стало уже фактически религиозное мироощущение.
Как чувствовали себя первобытные люди, какое сознание у них было? Соотношение личного и публичного сознания было у них принципиально, как следует иное, чем у нас. Значительно чаще на данный момент пишут так, словно бы личного сознания у древних людей по большому счету не было, словно бы мыслил и владел сознанием конкретно род как единое целое. Вторая крайность — воображать, что сперва появились отдельные людские существа, каковые уже умели мыслить, ощущать по-человечески, фантазировать и т. п., и лишь позже они объединились в родовую общину. Подобный (само собой разумеется, в крайнем его виде) антропологическо-психотерапевтический подход не был преодолен Л. Фейербахом в понимании истоков религии. К. Маркс осуждал его конкретно за то, что он не учитывал публичной природы «религиозного эмоции», что он должен «разглядывать религиозное чувство… обособленно и предположить абстрактного — изолированного — человеческого индивида». Маркс признавал и высоко оценивал заслуги Фейербаха в познании религии, но шел дальше, осознавая, что образование религиозных представлений нельзя сводить к сознанию изолированных отдельных индивидов, потому, что такие индивиды по большому счету ни при каких обстоятельствах не существовали. Люди вне общины ни при каких обстоятельствах не жили, не мыслили, не ощущали. Любой человек становился самим собой под действием на него рода (т.е. обобщенных действий участников общины друг на друга), но и община имеется продукт сотрудничества составляющих ее индивидов. Любой индивид жил по законам рода, был индивидом, включенным в сообщество себе аналогичных, выступал личным, особенным представителем рода. При всем превосходстве неспециализированного (рода) над отдельным (участником рода), общее (род) и тут имело возможность существовать лишь через отдельное (через связь, сотрудничество сородичей либо соплеменников). И тогда существовало не только коллективное, родовое, но и личное сознание. Причем общинное сознание нельзя представлять существующим кроме сознания отдельных его участников. Мыслили, ощущали, действовали отдельные люди, одни лучше, другие хуже, идея одних была бросче, вторых —не сильный, действия их также отличались различной степенью умелости. Как фактически первобытные люди имели возможность выжить лишь сообща, всем родом совместно, как фактически требования и запреты рода любой индивид должен был делать неукоснительно, так и в сознании каждого отдельного человека общее представлялось как какое-то особенное отдельное, существующее само по себе и подчиняющее себе все остальные отдельные. «Общее имеется отдельное» — прямая дорога к базе религии «общее имеется Всевышний». Другими словами в вопросе о сущности и происхождении религии нужно учитывать и социальные моменты (отношение «род — индивид), и психотерапевтические моменты (эмоции, настроения), и познавательные (первым делом отрыв неспециализированного от отдельного и подчинение отдельного неспециализированному).
По Марксу, появление религии обусловлено спецификой «древних публично-производственных организмов», которых отличала как «незрелость личного человека», так и «низкая ступень развития производительных сил труда и соответственная ограниченность взаимоотношений людей рамками материального процесса производства судьбы, соответственно, ограниченность их взаимоотношений друг к другу и природе». И как обобщающий вывод: «Эта настоящая ограниченность отражается идеально в древних религиях, обожествляющих природу, и народных верах». Полезно обратить внимание на то, что Маркс выделяет раздельно, т. е. не отождествляет народные верования и древние религии. Это подтверждает то, что не все верования древних людей нужно считать в качестве свидетельства существования религии. Многие тысячелетия, возможно, они не были связаны с представлениями о сверхъестественном, божественном, т.е. не были религиозными в современном смысле этого слова.