От бактерии до гориллы
«От бактерии до гориллы, либо Как мозг обучался думать»: Детская литература; Ленинград; 1988
ISBN 5-08-000081-3
Аннотация
Изучение людской мозга — одной из глубочайших тайных природы — путь к научному познанию человека. Пробуя пробраться в тайны «второй Вселенной», как именуют мозг, ученые исследуют психологические функции животных от несложных организмов до приматов — ближайших «родственников» людей. В книге рассказывается о работе русских и зоопсихологов и советских биологов в данной области.
Борис Фёдорович Сергеев.
От бактерии до гориллы, либо Как мозг обучался думать
Могут ли животные думать?
У меня дома живет огромная оливково-серая жаба. Она самый большой житель террариума, исходя из этого чувствует себя тут полной хозяйкой, и ее соседи с этим считаются. У жабы в ее стеклянном доме имеется любимое место. Тут она в большинстве случаев и восседает, устремив в пространство немигающий взор. Вечером я протягиваю ей на долгом пинцете червяка. Ни одного перемещения не появляется у неподвижной фигуры. Думается, что жаба глубоко задумалась и не подмечает предложенного ей лакомства. Но проходит секунда-вторая, рот на мгновение раскрывается, и червяк исчезает в широкой пасти. Жаба делает глотательное перемещение и снова замирает, устремив в пространство неподвижный взгляд. Только раз в неделю глубокой ночью покидает она собственную резиденцию, дабы мало поразмяться и выкупаться в мелком бассейне, а под утро возвращается на собственный любимое место. Так и коротает жаба ночи и дни. Спит ли она с открытыми глазами, спит ли, грезит ли о чем либо, возможно, думает собственную неторопливую жабью думу? Но чему посвящены жабьи мысли, да и по большому счету смогут ли они появляться в ее голове? Вопрос данный отнюдь не праздный, как может показаться на первый взгляд. Он в далеком прошлом интересует ученых. О том, могут ли думать животные, желали определить еще ученые старого мира, а полтора столетия назад данный вопрос купил практическое значение. Конкретно сейчас Чарлз Дарвин, великий британский биолог, решился опубликовать результаты собственного изучения, над которым он трудился больше двадцати лет. А решиться, вправду, пришлось тяжело. Фундаментальный труд Дарвина, что мы сейчас для краткости именуем «Происхождение видов», ниспровергал одну из главных догм христианской религии. Церковники с самого зарождения христианства вбивали в головы верующих, что все около нас, а также сам человек и животные, были когда-то созданы всевышним. С того времени якобы они и живут на Земле, не претерпев никаких трансформаций. В юности Ч. Дарвин участвовал в кругосветном плаванье на экспедиционном судне «Бигл». На протяжении путешествия он изучал животный мир отечественной планеты и собирал зоологические коллекции. Яркое столкновение с многообразным необычным миром живой природы нечайно вынудило его задуматься над обстоятельством происхождения для того чтобы огромного количества снаружи мало похожих друг на друга животных. Еще тогда он осознал, что миф христианской религии о божественном акте творения несостоятелен. С того времени он подыскивал одно за вторым все новые и новые доказательства того, что существующие в его время животные случились в следствии эволюции от вторых ранее живших на Земле видов, другими словами от совсем примитивных организмов. Такие идеи возможно было высказать вслух, лишь располагая безукоризненными доказательствами, и Дарвин все двадцать лет настойчиво трудился над собственной книгой. Нам на данный момент тяжело представить, какую бурю возмущения позвала книга Ч. Дарвина в церковной среде. Да и не только в церковной! Многие ученые не приняли высказанных в ней идей и также обрушились на ее автора. О накале бушевавших тогда страстей возможно делать выводы хотя бы по тому, что они совсем не улеглись и по сей день. До сих пор длятся попытки ниспровергнуть учение Дарвина, не смотря на то, что сейчас, на фоне всемерного развития науки, они звучат как минимум смехотворно. Однако в целом последовательности штатов США до сих пор не разрещаеться не только преподавание в школах дарвинизма, но кроме того любое знакомство с ним обучающихся. А всего пара лет назад с целым циклом лекций-проповедей против эволюционного учения выступил по радио глава православной церкви в Америке Иоанн Санфранциский. Он говорил в микрофон, и радиоволны разнесли данный абсурд в мире, о том, что свиньи и ослы, жабы и крокодилы были созданы всевышним, а вовсе не случились от более примитивных животных методом постепенной эволюции. В подтверждение собственной правоты влиятельный мракобес привел два довода. Первое его подтверждение носило обобщенный темперамент: он утверждал, что различные виды растений и животных не смогут происходить друг от друга по причине того, что этого не имеет возможности. Второе подтверждение было конкретнее. Иоанн утверждал, что от петуха ни за что не удастся взять козла. Этот довод по собственной беспардонности не уступал первому. В случае, если придерживаться строго научной объективности, нужно будет признать, что новоявленное научное светило не имело права оперировать подобным доказательством, поскольку никто не пробовал получить от петуха козла, да никто и не контролировал, допустимо ли это, соответственно, Иоанн ничем подтвердить собственный утверждение не имел возможности. Здравый суть нам подсказывает, что подобные превращения, вправду, неосуществимы. Но так как и сам Дарвин ни при каких обстоятельствах не сказал аналогичных глупостей. Спустя десятилетие по окончании опубликования собственной известной работы Ч. Дарвин подарил миру второе фундаментальное произведение — «Происхождение человека…». В нем он обосновывал, что человек имеет общее с животными происхождение и появился от обезьяноподобного предка. Это было еще громадным грехом. Возможно заявить, что это подлило масла в пламя и существенно усилило нападки на ученого. Прогрессивные русские ученые одни из первых в мире приняли дарвинизм и включились в его разработку. Уже через пара лет по окончании выхода в свет известной книги Ч. Дарвин стал членом Русском Академии наук и почетным участником Столичного общества испытателей природы. Его роль в развитии биологии высоко оценили К. Маркс, Ф. Энгельс и В. И. Ленин.
И. М. Сеченов (1829–1905)
Иван Михайлович Сеченов — выдающийся ученый, папа русской физиологии, как именуют его сейчас благодарные потомки. Он внес весомый вклад в развитие многих разделов физиологии, первым делом в изучение нервной совокупности. И. М. Сеченов доказал, что тайну психологической судьбе возможно раскрыть способами естествознания, и первый попытался представить психологические процессы чисто физиологически. Он считал, что идея — всего лишь сложный рефлекс и, как любой рефлекс, возможно изучена физиологом. Эти идеи И. М. Сеченов в первый раз высказал в статье, написанной им по просьбе Н. А. Некрасова для издания «Современник». охранка и Царские министры верно осознали, что статья направлена на разоблачение мифа о существовании божественной непознаваемой других догм и души христианской религии. Это так напугало царских госслужащих, что номер «Современника» был конфискован цензурой, а в то время, когда статья была издана в виде отдельной книги, озаглавленной «Рефлексы головного мозга», на нее был наложен арест и возбуждено судебное преследование автора.
С того времени как дарвинизм вошел в научный обиход, изучение остатков в далеком прошлом вымерших животных и сравнительное изучение существующих на данный момент организмов купили новый суть. Подобные научные разработки разрешали с громадными подробностями изучить, как шла на Земле эволюция животных. Выдающийся русский ученый-физиолог И. М. Сеченов познакомился с учением Ч. Дарвина практически сразу после выхода в свет его трудов. Он первым из физиологов обратил внимание на то, что в ходе эволюции животные не только изменялись снаружи, претерпевали трансформации органы их функции и тела этих органов. Сеченов осознал, что, прослеживая, как шла эволюция, как оказались у животных новые органы, как совершенствовалось их функция и строение у более развитых видов, удается глубже осознать деятельность и устройство этих органов у человека. Это крайне важно, поскольку над людской организмом нельзя производить опыты. Это было бы не гуманно! Исходя из этого он рекомендовал своим сотрудникам все физиологические процессы изучать под углом зрения их исторического развития. Его предначертания удалось реализовать только Сейчас. Около тридцати лет назад в Ленинграде под управлением наибольшего эксперта в области физиологии академика Л. А. Орбели был создан университет, где изучают, как происходили трансформации в строении организмов и их крайне важных органов, как совершенствовались их функции. Недаром университету присвоили имя И. М. Сеченова. Аналогичных университетов до тех пор пока нет нигде в мире. В это же время выполняющиеся в том месте изучения были очень ответственными. Русские физиологи ни при каких обстоятельствах не ставили себе задачу изучения конкретно собаки либо каких-либо вторых животных, не считая сельскохозяйственных. Их конечной целью всегда было познание самого человека. Для этого и проводятся лабораторные опыты. А изучение эволюции функций оказывает помощь осознать, как функционируют органы людской тела. Эволюционный подход в физиологии взял среди ученых нашей страны и за границей широкое распространение. При изучении самых сложных органов тела, а также нервной совокупности, он разрешает получать самые значительных удач. Конкретно об изучении мозга и отправится обращение в книге. Тут будет поведано о том, как ученые, прослеживая этап за этапом развитие нервной совокупности от ее появления у совсем примитивных организмов до человека и человекообразных обезьян, исследуют функции мозга различных животных. Это разрешило узнать, как мозг обучался думать, и разобраться в изюминках его работы. Сравнивая муравьев и поведение червей, рыб, птиц, других существ и обезьян, удалось осознать, в чем содержится различие психологических человека и процессов животных. С этими увлекательными изучениями и познакомит книга. Прочтя ее, читатель определит, могут ли животные думать и какие конкретно неприятности их тревожат.
На пьедестале собака
Мозг — самый таинственный и самый сложно устроенный орган людской тела. Он складывается из более 100 миллиардов нервных клеток, соединенных между собой посредством собственных отростков. Не обращая внимания на то что много ученых многих государств посредством простых и намного более замечательных электронных микроскопов в далеком прошлом изучают строение мозга, досконально разобраться в хаосе хитросплетений нервных волокон пока не удалось. Еще тяжелее осознать, как трудится мозг. Неудивительно, что лет сто — двести назад ученые об этом совсем ничего не знали. Они кроме того не воображали, как взяться за такое сложное дело. Многие выдающиеся биологи думали, что функции мозга по большому счету непознаваемы. Вот по какой причине эту книгу необходимо начать с рассказа о первых шагах по изучению функций мозга, о том, как удалось прорваться к его сокровенным тайнам. Тем более что эти выдающиеся открытия полностью принадлежат русской науке. Знакомство с ними окажет помощь осознать целый последующий движение изучения развития психики, развития умственных свойств животных. Восемьдесят лет тому назад Нобелевская премия заслуженно считалась самой высокой оценкой труда ученого. Среди отечественных соотечественников первым ею был удостоен Иван Петрович Павлов за долгий труд по изучению основных пищеварительных желез. В те годы ученые имели самое смутное представление о том, как в кишечнике и желудке переваривается пища. Знали, что имеется железы, каковые производят пищеварительные соки, но кто руководит их работой, кто определяет, в то время, когда, сколько и какие конкретно соки нужны для переваривания каждого вида пищи, — оставалось тайной. Годы усердной работы пригодились, дабы разгадать главные секреты процесса пищеварения, над расшифровкой которых бесплодно трудились в лучших университетах Америки и Европы. Дабы узнать это, необходимо было посмотреть вовнутрь пищеварительного тракта, и Иван Петрович придумал, как это сделать. Он создавал особые операции — отсоединял от желудка и различных отделов кишечника маленькие участки, изолировал их от остального пищеварительного тракта так, что пища в том направлении попадать уже не имела возможности, а в их стенках проделывал отверстия — фистулы. Дабы отверстия не зарастали, в них вставлялись фистульные трубки. Сейчас в любую секунду возможно было собирать пищеварительные соки, измерять их количество и, потому, что они не загрязнялись пищей, осуществлять их химический анализ. Сделанные открытия уже начали приносить ощутимые плоды. Докторам стали понятны обстоятельства многих форм расстройств пищеварения, и они по-новому начали их лечить. Кроме того материальное положение лаборатории Павлова улучшилось. Она начала приобретать доход от продажи желудочного сока, собираемого у псов, так нужного для лечения некоторых больных. Дополнительные финансовые поступления явились большим подспорьем к скудным средствам, отпускаемым на науку царским правительством. Казалось бы, основное достижение судьбы ученого сзади. Сейчас возможно, применяя новые способы, не спеша, расширять и углублять изучения. Конкретно так на его месте поступил бы каждый ученый. Но, в то время, когда король Швеции вручал Павлову диплом и золотую медаль Нобелевского лауреата, мысли ученого были далеки от изучения пищеварения. Ни Густав II, ни бессчётные ученые, съехавшиеся в Каролинский университет, дабы приветствовать успех русской науки, кроме того не думали, что Павлов уже пара лет не занимался физиологией пищеварения а также запретил своим сотрудникам завершать начатые работы.
И. П. Павлов (1849–1936)
Академик, первый русский лауреат Нобелевской премии, член 22 зарубежных академий Иван Петрович Павлов — выдающийся физиолог, последователь И. М. Сеченова. Его изучения содействовали формированию многих разделов физиологии, первым делом физиологии пищеварения, которую он, по существу, создал заново. И. П. Павлов первенствовал ученым, рискнувшим заняться изучением высших функций мозга. Он прославил отечественную науку изучением и открытием условного рефлекса, созданием условно-рефлекторной материалистического деятельности учения и концепции мозга о высшей нервной деятельности.
В то время, когда Павлов приехал в Стокгольм, ему шел пятьдесят шестой год, возраст, в котором ученые той эры вспоминали о пенсии, начинали планировать на покой. Иван Петрович был не таким. Конкретно сейчас его захватило жгучее желание узнать физиологические механизмы работы мозга, осуществить изучение, на которое не хватило бы молодого учёного и жизни и решиться на которое никто до него не отваживался. Христианская религия с самого начала собственного зарождения старательно внушала верующим, что людская психика полностью связана с деятельностью нематериальной божественной души. В XIX — начале XX века в это верило кроме того большая часть ученых. Считалось, что все мысли, идеи, намерения, каждые отечественные дела и поступки — это простые проявления бурной деятельности отечественной души. Материалистически настроенные ученые, конечно, не могли принять столь фантастическое объяснение. Понемногу, еще со времен древних греков, начинало складываться представление, что органом психики есть мозг, но о том, что происходит в его недрах, никто не пробовал высказать кроме того осмотрительного предположения. Первооткрывателями мозговой деятельности стали русские физиологи. В середине прошлого века великий русский ученый, доктор наук Петербургского университета И. М. Сеченов опубликовал брошюру «Рефлексы головного мозга». Он в далеком прошлом заключил , что тайну психологической судьбе возможно раскрыть способами естествознания, и первый попытался представить психологические процессы чисто физиологически. В собственном труде он писал, что идея — всего лишь сложный рефлекс и, как любой рефлекс, возможно изучена физиологом. Собственные предположения, собственный величайшее открытие И. М. Сеченов сумел убедительно обосновать, но приступить к систематическому изучению рефлексов, являющихся базой психологических процессов, он не смог. Тогдашняя наука еще не доросла до для того чтобы уровня, дабы возможно было осуществить столь грандиозное изучение. Научную эстафету подхватил И. П. Павлов. Он взялся за новые изучения, не обращая внимания на то что практически всем ученых, его современников, функции мозга представлялись загадочным, совсем непознаваемым божественным бесплатно. Вот по какой причине новое направление работы лаборатории Павлова было встречено в научных кругах не только без особенного энтузиазма, но кроме того с явным осуждением. На первый взгляд переход от изучения пищеварения к мозгу имел возможность показаться совсем неожиданным. Вправду, какая связь возможно между работой желудочно-кишечного тракта, работой мозга и перевариванием пищи, отечественной психологической деятельностью. В действительности сообщение была. Конкретно пищеварение натолкнуло Павлова на идея заняться изучением мозга и посоветовало блестящий метод для осуществления этого намерения, без которого проведение нового изучения выяснилось бы нереально. Еще во время изучения пищеварения сотрудники Павлова встретились с неожиданной трудностью. Простые испытания пребывали в том, что у собаки изучалось количество пищеварительных соков, выделяющихся на определенный вид пищи, и их состав. Испытания были трудоемкие, продолжались по многу часов подряд. Но стоило проголодавшемуся экспериментатору вынуть бутерброд, как следствия опыта заметно изменялись. Опыт нарушался, даже в том случае, если ученые выходили завтракать в второе помещение. Возвращаясь обратно, они приносили на лице и губах, на одежде и волосах не сильный запах только что съеденной пищи. У псов страно узкое обоняние. Бутерброд, лежащий в портфеле, имел возможность исказить результаты опыта. Особенно скоро и четко реагировали на посторонние раздражители слюнные железы. Стоило голодной собаке заметить корочку хлеба, услышать бренчание миски, из которой ее в большинстве случаев кормили, либо шаги служителя, что по окончании опыта уводил ее в виварий, где уже давно ожидал обед, и готово — из выведенного на щеку протока железы начинала обильно капать слюна. Это явление И. П. Павлов назвал «психологическим слюноотделением». Он подметил необычную изюминку: психологической секреции необходимо обучаться. У маленьких, сравнительно не так давно показавшихся на свет, щенят ни вид хлеба, ни бряканье миски либо шаги служителя, ни кроме того запах и вид мяса не приводили к слюны. У только что приобретённой собаки ни служители в виварии, ни ученые в лаборатории ни при каких обстоятельствах не подмечали случаев психологической секреции. Но стоит мелкому щенку разок отведать мясо либо новой собаке походить в лабораторию недельку-вторую, и готово, у них начинают капать слюнки, у щенка — при виде мяса, а у взрослой собаки — когда экспериментатор подойдет к шкафу, где хранится пища, которой на протяжении опыта ее подкармливали. Слюноотделение усилится, в то время, когда собака услышит скрип открываемой створки, заметит миску в руках ученого. В психологической секреции Павлова больше всего удивляло то, что выделение слюны вызывала не сама пища как таковая, не только ее вид, исходящий от нее запах, наконец, звуки, сопровождающие ее появление, но кроме того вид миски, ножа, которым отрезают кусочки мяса, доски, на которой его режут. Выходило, что в случае, если экспериментатор на протяжении опыта поднялся и отправился к шкафу, собака догадывалась, что ее собираются покормить, осознавала, что экспериментатор планирует достать мясо, и не забывала, что корм хранится конкретно в шкафу. Непременно, психологическую секрецию подмечали и до Павлова, но этому явлению никто не придавал значения. От него отмахивались как от случайных неточностей опыта. Гениальность Павлова была в том, что он сумел верно оценить значение психологической секреции. Павлов додумался, что, с одной стороны, это простое физиологическое явление, обычный пищевой рефлекс, такой же как и все другие. Иначе — эта секреция в один момент представляет собой и психологическое явление. Дело в том, что она в этом случае появляется не под действием пищи, как надеется появляться пищевым реакциям, а в следствии психологических процессов, потому, что собака додумалась о грядущем получении пищи, не забывала, где она хранится и кто ее кормит. Выходило, что, смотря за пищевой секрецией, возможно узнать, что знает собака об окружающем мире, что способна подметить из происходящих около нее событий и как она их принимает. Это необычное свойство психологической секреции, ее двойственность, Павлов и решил применять, дабы посредством физиологических способов изучить работу мозга, его психологическую деятельность. Психологическую секрецию и подобные ей рефлексы, вырабатывающиеся в ходе обучения, Павлов назвал условными, в отличие от абсолютных рефлексов, являющихся врожденными, так они безо всякого обучения передаются по наследству от своих родителей их детям. Отличительной чертой условных рефлексов есть то, что их образование происходит легко и может осуществиться в течение маленького отрезка времени. высокая прочность и Быстрота образования — наиболее значимые особенности условных рефлексов. Они появляются в ответ на воздействие в полной мере определенных раздражителей. Их именуют условными. Другие раздражители, кроме того весьма похожие, привести к условному рефлексу, в большинстве случаев, не смогут. В случае, если обстановка, приведшая к образованию условных рефлексов, изменится, они угасают, другими словами перестают осуществляться. Прекратил экспериментатор подкармливать на протяжении опытов животное, и сейчас что бы он ни делал, его действия больше не приводят к у собаки слюны. Угасший условный рефлекс через некое время может самопроизвольно восстановиться. Но в случае, если обстановка к этому времени осталась без трансформации, в случае, если экспериментатор полностью перестал кормить собаку, рефлекс угаснет опять и сейчас уже совсем. Об изюминках образования условных рефлексов обращение еще в первых рядах. Изучение этого наиболее значимого элемента психологической деятельности было осуществлено под управлением И. П. Павлова. Три с половиной десятилетия длилась работа многочисленного коллектива ученых по изучению физиологии мозга. Изучения в павловских лабораториях проводились в большинстве случаев на псах. Ученые сохраняли надежду, что, исследуя психику собаки, удастся изучить многие особенности работы мозга, неспециализированные для животных и человека. Условный рефлекс — наиболее значимый, главный механизм работы мозга. Изучение изюминок его функционирования весьма не так долго осталось ждать убедило в этом ученых. Была уверенность, что условные рефлексы вырабатываются не только у псов, но и у большинства вторых четвероногих и пернатых жителей отечественной планеты. Исходя из этого, изучая развитие мозга разных животных, ученые первым делом старались узнать, образуются ли у них условные рефлексы и какие конкретно конкретно. Легко ли они появляются либо с большим трудом. Иными словами, в то время, когда желают разобраться в изюминках умственного развития животных, выясняют, способны ли они обучаться и чему их возможно научить. И. П. Павлов внес весомый вклад в мировую науку сперва собственными опытами по кровообращению, после этого широкими изучениями по пищеварению и, наконец, созданием особой науки о функциях мозга. Этим он на всю землю прославил отечественную науку. Успеху И. П. Павлова во многом содействовали собаки, его главные лабораторные животные. Отдавая дань уважения этим прославленным труженицам науки, во второй половине 30-ых годов двадцатого века по его просьбе в Ленинграде на территории Университета экспериментальной медицины под окнами физиологической лаборатории Ивана Петровича установили монумент собаке. На высоком постаменте четыре медных барельефа со сценами из судьбы лаборатории, демонстрирующими терпеливость и сообразительность псов.
Ход первый
Маленькие ученики
С чего либо, вернее, с кого начать изучение умственных свойств животных? Ну само собой разумеется, с самых несложных, примитивных одноклеточных организмов. Несложнее них кроме того представить что-нибудь тяжело. Такое животное складывается из одной-единственной клеточки, заполненной протоплазмой с загружённым в нее клеточным ядром. Многие виды одноклеточных кроме того не имеют настоящей клеточной оболочки. Необходимо ли сказать, что у них нет ни скелета, ни нервной совокупности, ни лапок, ни ушей, ни глаз. Не обращая внимания на это, многие одноклеточные очень активные шустрые создания. Одни из них — жгутиконосцы — плавают посредством долгого подвижного жгутика, находящегося на финише тела и трудящегося, как гребной винт лодочного мотора. Лишь двигаются они жгутиком вперед с огромной для собственных ничтожных размеров скоростью. Чемпионы среди них за секунду покрывают расстояние в тридцать миллиметров, что в шестьдесят — семьдесят раз превышает длину их тела. Дабы стало ясно, довольно много это либо мало, сравним быстроту их перемещения с перемещением автомобиля. Большая скорость, разрешенная на дорогах нашей страны, — девяносто км/ч, либо двадцать пять метров в секунду. Протяженность автомобиля «Волга» около пяти метров. Значит, за секунду автомобиль проходит расстояние, всего в пять раз превышающее собственную длину. Если бы жгутиконосцы были размером с «Волгу», они за полчаса пробегали бы расстояние в пятьсот — шестьсот километров, что соответствует расстоянию от Москвы до Ленинграда. Не каждому современному самолету дешева такая скорость.
Л. А. Орбели (1882–1958)
Академик Герой соцтруда, лауреат Национальной премии СССР, генерал медицинской работы Леон Абгарович Орбели — выдающийся коммунистический физиолог, последователь и ученик И. П. Павлова. Он внес значительный вклад в развитие физиологии высшей нервной деятельности, вегетативной нервной совокупности, органов эмоций, был инициатором изучений в области физиологии глубоководных высотных полётов и погружений. Л. А. Орбели — основоположник эволюционной физиологии как особенной научной дисциплины. Он был создателем Университета биохимии имени и эволюционной физиологии И. М. Сеченова АН СССР в Ленинграде и первым его директором.
У инфузорий нет жгутика, но все тело, как шерсткой, покрыто ресничками. Их около десяти — четырнадцати тысяч! Они трудятся, как весла. Перемещения ресничек строго координированы. Их взмахи волнами прокатываются на протяжении всего тела миниатюрного существа. Это разрешает инфузориям развивать большую скорость, покрывая за секунду расстояние, в пять-шесть раз превышающее собственную длину, что соразмерно скорости «Волги». Бактерии могут ползать. Сперва на их теле появляются мелкие выпячивания. Они скоро растут, преобразовываясь в долгий отросток. После этого тело бактерии переливается в отросток, и она производит новый. Так, производя отростки и переливаясь в них, бактерия энергично ползет по стеклу аквариума либо по странице растения. Кое-какие одноклеточные организмы устроены посложнее. На переднем финише тела эвглены через оболочку просвечивают красноватые капельки жира. Они образуют так называемый глазок. Он вправду владеет светочувствительностью. В случае, если аквариум с эвгленами поставить в тень, осветив в нем только маленький участок, все его жители, сколько бы их в том месте ни было, соберутся в освещенной части. Самый сложно устроенные одноклеточные существа — инфузории. Не считая бессчётных ресничек на теле инфузории туфельки находится многочисленное количество маленьких отверстий, в которых скрываются стрекательные палочки — трихоцисты. Они являются долгие полосатые стержни с плотными гвоздеобразными наконечниками. Трихоцисты предназначены для нападения и обороны. Ими животное выстреливает при мельчайшей опасности. Стоит дотронуться до тела инфузории кроме того узким волоском, и она ответит на раздражение залпом стрекательных палочек. По всей видимости, их наконечники, как боевые стрелы индейцев, содержат какое-то ядовитое вещество. Впиваясь в тело обидчика, они не только наносят глубокие раны, но и отравляют их своим ядом. У неприятелей туфельки, таких же мелких животных, наступает паралич, а вдруг в тело вонзилось довольно много стрекательных палочек, раненое животное погибает. На переднем финише тела инфузории находится ротовая впадина, на дне которой видно отверстие, ведущее в глотку. Одна из стен глотки покрыта пленочкой из слипшихся между собой ресничек. И реснички на стенках впадины и пленочка глотки все время колеблются, загоняя вовнутрь взвешенные в воде микробы. Каждые одну-полторы 60 секунд капелька воды с находящимися в ней бактериями втягивается вовнутрь туфельки и начинает странствовать в ее теле, делая функцию временного желудка. Пища переваривается за один — три часа. Полный «желудок» содержит тридцать — сорок бактерий. За день инфузория съедает их более сорока тысяч. Вот какие конкретно это нужные существа.
