догматов. Но главный тезис схоластики «философия — служанка теологии» направляться осознавать не в смысле полного поглощения философии теологией либо полного подчинения ей, а в смысле ограничения свободы философской мысли, которой была поставлена задача обосновывать и защищать главные догмы религии (бытие всевышнего, бессмертие души и т. п.) и не выступать с критикой всех других догматов.
Разглядим сперва историю схоластической логики в Сирии и Византии.
Иоанн Дамаскин (VIII в. н. э.) первенствовал автором, что применял аристотелевскую логику и метафизику для систематизации христианского вероучения. В его произведении «Источник знания» содержится краткое изложение аристотелевской онтологии и логики, после этого следуют опровержение ересей и, наконец, подробное систематическое изложение ортодоксального учения церкви Иоанн Дамаскин не ставит собственной задачей сообщить что-либо новое, он пытается только допустимо лучше упорядочить имеющийся материал, представив его в стройной систематической форме. Он наблюдает на церковное учение как на завершенное целое, не требующее предстоящего развития. Согласно его точке зрения, в теологии, философии и логике все уже сообщено, остается только привести это в совокупность, причем философия и в первую очередь логика должны играться служебную роль по отношению к теологии, являясь орудием ее защиты и обоснования, и более совершенного размещения материала при изложении богословских учений.
Так, у Иоанна Дамаскина четко выступает фундаментальной принцип всей схоластики. Как на христианском Востоке, так и на Западе в схоластической литературе его авторитет стоял весьма высоко и его авторитет было громадным и долгим.
Логическая часть «Диалектики» Иоанна Дамаскина заключала в себе изложение учений Аристотеля о категориях и Пор-фирия о пяти терминах (первые 48 глав), учений Аристотеля о суждении (49-я глава) и о окончательном силлогизме (50-я глава).
Из работ по логике на греческом языке, написанных в эру феодализма, не считая произведения Иоанна Дамаскина, необходимо отметить в первую очередь комментарии Иоанна Филопона на аристотелевские «Категории» и «комментарии» и Аналитики Стефана Александрийского на произведение Аристотеля «Об истолковании».
направляться отметить деятельность во второй половине IX в. патриарха Константинопольского Фотия, автора широкого произведения «Библиотека», содержавшего в себе бессчётные выдержки из произведений различных философов с оценкой их учений. Фотий выступает тут как соперник Платона, которого он упрекает в том, что тот противоречит самому себе и высказывает научно не обоснованные, фантастические взоры.
Фотий отдает предпочтение Аристотелю. Ученик же Фотия епископ Аретас, наоборот, ставил Платона выше Аристотеля (до нас дошло его произведение о категориях Аристотеля).
В X—XI вв. в Византии в логике господствует линия Иоанна Дамаскина, в связи с чем отмечается сильное увлечение логикой Аристотеля, причем из нее выхолащивается все живое и полезное.
Из византийских работ по логике самые значительными являются произведения Михаила Псёлла (XI в.), что был многосторонним ученым. Псёлл ‘преподавал в Академии, которая была открыта Константином Мономахом в середине XI в. в целях изучения философии Платона. Он отдавал предпочтение Платону перед Аристотелем.
Псёлл написал комментарии на логический трактат Порфи-рия и на произведения Аристотеля «Об Категории» и «истолковании». Главным его сочинением по логике был сжатый очерк логики, носивший заглавие «Обзор логики Аристотеля», в пяти книгах (довольно часто данный очерк именуют легко «Синопсис»). В данной работе Михаил Псёлл излагал содержание «Исагоге» Порфи-рия и произведений Аристотеля «Об истолковании», «Категории», «Первая Аналитика», «Топика», причем учения, каковые Аристотель развил в «Топике», излагаются в том виде, как они были обработаны Боэцием,— в том направлении включены (в качестве 25-й и 26-й глав пятой книги) разделы о сигнификации и суппозиции, содержание которых восходит не к Аристотелю, а к стоикам.
Логика М. Псёлла высоко оценивалась в эру феодализма, и почитатели именовали ее «наукой наук и искусством искусств».
В «Синопсисе» Михаила Псёлла в первый раз вводятся символические обозначения: для различных видов суждений — гласные буквы, для различных модусов силлогизма — особенные слова, в которых гласные обозначают, какие конкретно суждения входят в тот либо другой модус. То есть: греческая буква «альфа» (а) является обозначением общеутвердительного суждения, буква «йота» (i) — лично-утвердительного, буква «эпсилон» (е)—общеотрицательного и буква «омикрон» (о) — частноотрицательного суждений. В соответствии с этим составлены и символические наименования модусов. Для аристотелевских модусов первой фигуры окончательного силлогизма в «Синопсисе» Псёлла даны слова: уращьала. lypaipe, vpaq)i6i, texvixos.
Запоминание символических наименований модусов облегчается тем, что эти четыре слова образуют имеющую суть фразу (в отличие от показавшихся позднее латинских названий модусов окончательного силлогизма), они означают: «Буквы написал грифелем умник». Подобным образом подобрана символика и для других фигур.
Принадлежность «Синопсиса» Михаилу Псёллу и вместе с тем его приоритет в вопросе введения в логику символических
мнемонических обозначений для разных видов модусов и разных суждений окончательного силлогизма обосновывает Прантль. Противоположный взор представлен В. Розе, Шарлем Тюро и Р. Стаплером. Дело в том, что на мюнхенской рукописи, датируемой XIV в., стоит надпись: «Синопсис умнейшего Михаила Псёлла», а в столичной и оксфордской исходниках сообщено: «Из диалектики магистра Петра Испанского. Изложение (ер(at)veto) Схолария».
На этом основании было выдвинуто предположение, что греческий текст «Синопсиса» есть переводом логики жившего в XIII в. Петра Испанского, выполненным Георгием Схоларием, жившим в XV в. В этом случае дата написания греческого текста «Синопсиса» отодвигается с XI на XV в. Наряду с этим отмечается, что и латинский оригинал «Синопсиса» — очерк логики Петра Испанского «Summulae logicales» («Краткое изложение баз логики») — имел предшественников в отношении введения в логику мнемонических обозначений в лице Вильгельма Шервуда и Ламберта.
Главным доводом тех, кто считает, что произведение Петра Испанского было переведено с латинского на греческий, есть указание на наличие больших противоречий между содержанием «Синопсиса» и другими логическими произведениями Михаила Псёлла. Но данный довод ‘неубедителен, потому, что по большому счету изменение взоров автора в произведениях, написанных в различное время, имеется явление в полной мере закономерное. Для защиты той точки зрения, что оригиналом есть латинский, а не греческий текст, было выдвинуто кроме этого предположение, что переводчиком был не Георгий Схоларий, а Максим Плаунд, живший во второй половине XIII — начале XIV в. Но и это предположение неубедительно. Мы полагаем, что слово «epurjveb*» в надписи столичной и оксфордской исходников направляться осознавать как «пояснительное замечание», а не как «перевод», и при таких условиях эта надпись говорит только о высказанной Схоларием догадке, словно бы содержание «Синопсиса» забрано из логики Петра Испанского.
Итак, в данном вопросе мы становимся на сторону Прантля.
В защиту этого мнения я выдвинул бы еще тот довод, что мнемонические обозначения модусов окончательного силлогизма у Петра Испанского отличаются громадным совершенством, чем у М. Псёлла, поскольку последние не заключают в себе указаний на приемы сведения модусов второй, третьей и четвертой фигур к модусам первой фигуры, в то время как у Петра Испанского в заглавия модусов входят буквенные обозначения этих приемов. Конкретно поэтому преимущества мнемонические обозначения модусов Петра Испанского завоевали себе прочное место в формальной логике и по настоящее время приняты в ней.
Заслугой же Псёлла есть только то, что им был сделан первый ход в этом направлении.
Добавления к «Топике» Аристотеля, сделанные в последней главе «Синопсиса» Псёлла (разделы о сигнификации и суппо-зиции), составили особенную часть логики, которая позднее в западноевропейской средневековой логике стала называться «De ter-minorum proprietatibus» («О особенностях терминов»).
Младшим современником Михаила Псёлла был Иоанн Итал, написавший комментарии к произведению Аристотеля «Об истолковании» и к первым пяти книгам его «Топики». Итал был кроме этого автором сочинений по логике: «О диалектике» (это произведение было размещено в Тбилиси в 1924 г.), «О материи силлогизмов и их составе» и др. Произведение И. Итала «О диалектике» представляет собой краткое изложение науки логики в ясной и общедоступной форме.
Тут И. Итал дает определение диалектики, т. е. логики, и говорит о ее применении и задачах, пересказывая то, что об этом сообщено в «Топике» Аристотеля. Он говорит, что диалектика (логика) помогает для упражнения разума, она используется в рассуждениях и нужна для философских наук, потому, что делает ум более острым и предохраняет нас от софизмов.
Орудием диалектики Итал вычисляет силлогизм. Потом он говорит, что в суждениях, из которых состоят окончательные силлогизмы, высказывается о предмете либо его род, либо вид, иди личный его показатель, либо его случайный показатель. Помимо этого, имеются силлогизмы, в которых посылки имеют не окончательный, а проблематический темперамент. опровержение и Доказательство смогут осуществляться только через индукции и посредство силлогизмов. Нужно мочь верно использовать силлогизм и индукцию. Итал дает анализ состава силлогизма — его посылок и терминов. После этого он разглядывает классификацию окончательных суждений по количеству, качеству и отношения и модальности между суждениями (контрарность, контрадикторность, подчиненность, суб контр арность).
Потом направляться учение о силлогизме. Итал пишет, что имеются лишь три (и не больше) фигуры силлогизмов. В изложении учения о окончательном силлогизме он строго придерживается Аристотеля кроме того в методе выражения мысли. Так, следуя- Аристотелю, он лишь при характеристике первой фигуры силлогизма употребляет выражения: «первый, средний и последний тер-мины», а в отношении второй и третьей фигур говорит о большем, меньшем терминах и среднем. Мнемонических обозначений модусов, данных Псёллом, Итал не приводит. Очень коротко он говорит о гипотетических и дизъюнктивных силлогизмах.
При изложении учения о гипотетических и дизъюнктивных суждениях Итал пользуется стоической, а не перипатетической терминологией. Говоря о силлогизмах по большому счету, он отмечает, что
из подлинных посылок нереально взять фальшивого вывода, но из фальшивых посылок время от времени получается подлинное заключение. Потом он по Аристотелю излагает учение о логических неточностях в дедуктивных умозаключениях.
В целом произведение Итала «О диалектике» представляет собой конспективное изложение логики Аристотеля с кое-какими добавлениями из послеаристотелевской логики. Данный трактат Итала содержит мало уникального, но он есть обычным для того времени, в то время, когда эрудиция в сочетании с преклонением перед авторитетами заняла место творческой деятельности в области науки.
Современник Иоанна Итала Михаил Эфесский также пользовался известностью как создатель комментариев на отдельные части аристотелевского «Органона». Краткое изложение логики Аристотеля («Эпиктоме») составили Никифор Блеммид (XIII в.) и Георгий Махимер (XIV в).
В тесной связи с развитием логики в Сирии и Византии стояло развитие логики в Армении и Грузии.
По истории логики в Грузии имеется особая работа Г. М. Каландаришвили2 В ней устанавливается, что логика в Грузии изучалась уже в IV в. в колхидской риторической школе. Так, в Грузии (как в Греции, других странах и Древней Индии) логика первоначально пребывала в тесной связи с наукой о красноречии и служила делу развития ораторского мастерства. Колхидская школа пользовалась таковой славой, что для обучения в ней приезжали кроме того из Греции. В данной школе основательно изучалась логика Аристотеля, как возможно заключить из того, что питомцем колхидской школы был таковой выдающийся знаток Аристотеля, как Темистий. В будущем для периода раннего феодализма в Грузии в V—X вв. свойственны те же самые явления, что и для Сирии и Византии того времени,— споры об отношении философии и логики к теологии: с одной стороны, отрицательное отношение к философии и логике, с другой, рвение применять их в качестве служанки теологии. Последнюю точку зрения отстаивал Петр Ивер BVB.
Во время развитого феодализма (с XI в.) в Грузии образование находится в руках церкви и сосредоточивается в основном в монастырях. В XI—XII вв. тут было основано пара академий.
В XI—XII вв. в Грузии господствовала схоластическая идеалистическая философия. В громадном почете был Иоанн Дамас-
2 Г М Каландаришвили Очерки по истории логики в Грузии Тбилиси, 1952
кин, «Диалектика» которого два раза переводилась на грузинский язык. В схоластической философии этого периода шла борьба между аристотелизмом и неоплатонизмом.
самые оригинальным из грузинских логиков эры развитого феодализма был Иоанн Петрици (1055—ИЗО). Он взял образование в Византии и в том месте начал дружественные отношения с М. Псёллом и И. Италом. В начале XII в. по приглашению царя Давида Строителя он начал вести научную работу в Гелат-ской академии в Грузии.
В вопросе об отношении между верой и разумом, между теологией и философией И. Петрици был не только соперником тех, кто не допускал участия разума в делах веры и отвергал философию как богопротивное занятие, но и шел дальше тех, кто видел в философии послушную служанку теологии, находящуюся в рабской зависимости от нее. И. Петрици стремился придать философии и логике хотя бы частично независимое значение.
И. Петрици принимает деление философии на физику, этику и логику. В то время логика (называющиеся диалектики) входила в состав общеобразовательных наук, преподававшихся в школах (так именуемые семь свободных искусств). Логика вместе с риторикой и грамматикой составляли гуманитарный цикл в данной совокупности.
И. Петрици придерживался взора на логику как на науку о опровержении и доказательстве и центральной ее проблемой вычислял учение о окончательном силлогизме.
В собственных взорах на неприятности теории познания и логики И. Петрици пробует сочетать аристотелизм с неоплатонизмом Прокла, произведение которого «Элементы теологии» он перевел на грузинский язык. С одной стороны, И. Петрици направляться учению Платона о том, что неспециализированные понятия являются прообразами видов и родов вещей чувственного мира и существуют раньше их, и принимает платоновскую теорию анамнеза (познание имеется воспоминание души о том, что она созерцала до соединения с телом), иначе, он признает и умелое знание.
Несложной элементарной формой мышления И. Петрици признавал, по-видимому, суждение, поскольку в понятии он видел сокращенное суждение. В отличие от Аристотеля он учил, что не только суждение имеется утверждение либо отрицание чего-либо о чем-либо, но и всякое понятие кроме этого является утверждением либо отрицание, но данное в скрытом виде.
О понятии И. Петрици сказал, что со стороны содержания оно раскрывает природу охватываемых им предметов, а со стороны количества показывает на их общность Понятия по количеству Петрици дробит на родовые, видовые и единичные. Он сочетает аристотелевское учение о категориях с признанием стоящего над всеми категориями самого широкого безграничного понятия.
В учении об умозаключении И. Петрици, следуя Аристотелю, признает лишь окончательный силлогизм единственной строго научной формой умозаключения. Об этом он говорит, говоря о роли среднего термина в умозаключении: «Всякое познание, всякое изучение приходит через среднее»3. Глубоко создано у Петрици учение о структуре окончательного силлогизма, причем отношения между громадным, меньшим терминами и средним в окончательном силлогизме он поясняет уникальным методом при помощи полукругов, в каковые вписаны эти термины.
Особенное внимание И. Петрици уделяет выяснению роли среднего термина как связующего звена между двумя крайними терминами. Как и Аристотель, он в среднем термине силлогизма усматривает растолковывающую явления обстоятельство (причем настоящая обстоятельство у него рационалистически отождествляется с логическим основанием). Ссылаясь на Аристотеля, он пишет, что научное знание имеется знание обстоятельств явлений природы и что обстоятельство выступает в силлогизме в качестве среднего термина (так, силлогизм понимается им материалистически как отражение опосредствованной связи явлений ‘природы).
По большей части философия и логика И. Петрици носят идеалистический схоластический темперамент. Петрици пользуется силлогизмом для доказательства бытия всевышнего Но в его логике имеется и вторая тенденция, которая возвышает его над современными ему логиками. Он пытается к тому, дабы эта наука была не только служанкой теологии, но и служила орудием познания явлений природы. В данной тенденции заключалась прогрессивная сторона его учения.
В качестве хорошей стороны философии и логики И. Петрици направляться указать на наличие в них элементов диалектики. Так, он усваивает учение Гераклита о единстве небытия и бытия. «Все имеет бытие, соединенное с небытием». Поэтому в его мировоззрении значительную роль играется действительности и диалектическая категория возможности. Перемещение и все происходящее во времени он мыслит как переход от небытия к бытию. Яйца лишь в потенции сущность птицы, семена лишь в потенции сущность растения, дети лишь в потенции сущность землемеры и т. д.
И. Петрици воспроизводит и ту диалектику единого и многого, которую развил Платон в собственном диалоге «Парменид». Он показывает, что единое и очень многое, будучи противоположны друг другу, не только не исключают и не уничтожают друг друга, но, напротив, одно предполагает второе, одно без другого не существует. Петрици развивает учения о диалектиче-
Цит. пр: Г. М Каландаришвили. Указ соч, стр 28.
оком единстве единого и многого, различия и тождества, следствия и причины. Но и эти элементы диалектики даны у И. Петрици в плане идеалистической схоластической философии.
Философские и логические учения И. Петрици завлекают к себе внимание, причем одни относятся к ним отрицательно, другие же, наоборот, объявляют себя его приверженцами. К примеру, грузинский католикос Христофор (XVII в.) осуждал Петрици за то, что тот следовал учению неоплатоника Прокла об эманации.
За время с XIII по XVII в. включительно в Грузии не оказалось новых работ по логике.
В тесной связи с сирийской и византийской культурами пребывало развитие армянской культуры эры феодализма. Оно было связано кроме этого с персидской культурой. В ранний период феодализма Персия и Византия соперничали из-за обладания Арменией. Любой из этих могущественных в то время соседей Армении стремился не только покорить ее, но и утвердить в ней собственный идеологическое господство. Византия — методом распространения в Армении ортодоксального христианства, сассанидская Персия — методом насаждения зороастризма. Армения вела борьбу за собственную культурную самобытность и политическую независимость как с западными, так и с восточными соседями.
Феодальные производственные отношения рано установились в Армении и господствовали в ней около полуторы тысячи лет. Церковь, будучи большим землевладельцем, представляла собой громадную социальную и политическую силу.
Христианство распространилось в Армении первоначально из Сирии, и первыми христианскими церковными деятелями в Армении были сирийцы, богослужение в Армении сначала совершалось на сирийском языке. Позднее христианство в Армению идет из Византии и церковное богослужение переходит на греческий язык.
Победа христианства в Армении обязана деятельности Григория Просветителя, приверженца византийской ориентации. Христианство стало национальной религией в Армении в конце III в. н. э.
Неоплатонизм, господствовавший в то время в Сирии, стал первым течением философской мысли, утвердившимся в Армении. Аристотель стал известен тут в его неоплатоновской интерпретации. Самым большим представителем армянского неоплатонизма был Давид Непобедимый (Анахт). Деятельность его падает на первую половину VI в. н. э. В целях изучения философии и для осуществления перевода философских произведений с греческого на армянский язык Давид отправился в Константинополь, Афины и Александрию. В Александрии его преподавателем был узнаваемый неоплатоник Олимпиодор Младший. По возвращении на родину Давид подвергся преследованиям, благодаря чего пересе-
лился в Грузию, где и погиб. В то время, когда позднее его взоры взяли в Армении признание, Давиду стали приписывать и произведения, не принадлежавшие ему. Философские труды Давида Непобедимого показались на греческом и армянском языках. Греческий текст их был издан А. Буссе в 1904 г.4
В. К. Чалоян обосновывает, что Давид Непобедимый по своим воззрениям принадлежал не к сирийской и не к афинской школам неоплатонизма, а к александрийской неоплатоновской школе. Он отмечает близость воззрений Давида по принципиальным вопросам философии и логики к Олимпиодору, Аммонию и Элиасу. «Давид весьма высоко ценит этих известный представителей александрийской школы, чтит их как собственных преподавателей либо как авторов, взоры которых он абсолютно разделяет»5. Прантль же в собственной «Истории логики» ставил Давида в сообщение с афинской неоплатоновской школой (с Сирианом).
Давид Непобедимый перенес в Армению логику неоплатонизма (логику Аристотеля в ее неоплатоновском толковании). Самому Давиду принадлежат произведения: «Определения философии», «Толкование „Анализ и» Аналитики «Аристотеля „Вве-дения Порфирия». его учениками и Давидом были ‘переведены с греческого языка на армянский произведения Аристотеля «Категории» и «Об истолковании», «Исагоге» Толкования и «Порфирия „Категорий Аристотеля» Элиаса. Потом направляться упомянуть произведения, каковые традиция приписывает самому Давиду, но принадлежность которых ему есть очень спорной — комментарии на произведения Аристотеля «Категории» и «Об истолковании». Согласно точки зрения Я. Манандяна, эти два произведения являются переводом с греческого и принадлежат Ямвлиху.
В собственной теории познания Давид исходит из того списка главных вопросов, стоящих перед научной мыслью, что был дан Аристотелем во «Второй Аналитике» (II книга, 1 и 2-я главы), изменяя только их порядок. Подобно Элиасу, на первое место при изучении какого-либо предмета он ставит вопрос, существует ли предмет изучения независимо от отечественного сознания либо он существует только в мышлении и нашем воображении. С данной точки зрения Давид дробит все предметы исследоч вания на объективно существующие (как, к примеру, человек, лошадь) и объективно не существующие (к примеру, козлоолень), и, сверх того, говорит еще о предметах вызывающей большие сомнения действительности (к примеру, антиподы). Реально существующее, по Давиду, не редкость неоднозначного рода: 1) чувственно принимаемые материальные вещи и 2) умопостигаемые предметы. К умопостигаемому миру, по учению Давида, относится всевышний, являющийся единым
4 «Davids Prolegomena et in Porphyrii Isagen Commentarium et A. Busse». Berlin, 1904.
6B К Чалоян Философия Давида Непобедимого Ереван, 1946,
Стр.70. .:-.::-. .
22?
началом всего существующего. Давид не принимает неоплатоновского учения о познании всевышнего методом мистического экстаза, но, подобно Элиасу, он говорит об интеллектуальном познании всевышнего как источника перемещения в мире. В этом вопросе Давид идет не неоплатоновским, а аристотелевским методом.
По окончании решения вопроса о действительности либо нереальности исследуемого предмета отечественное познание, по учению Давида, должно поставить второй вопрос: что имеется исследуемый предмет? после этого третий вопрос: какими качествами он владеет? и, наконец, четвертый вопрос: по какой причине либо для чего он существует?
Следуя Аристотелю, Давид делается на телеологическую точку зрения: все, что существует, должно существовать с какой-то целью; так, ложе существует для спокойствия человека, а человек существует для украшения Вселенной, поскольку без человека Вселенная не владела бы совершенством.
Научное познание нужно по причине того, что очень многое в природе не обнаруживается конкретно, но содержится в скрытом виде. Необходимо выведать у природы то, что скрыто. В этом и состоит задача науки.
Давид признает пять ступеней познания: чувство, представление, мнение, разум и рассудок. Чувство он материалистически осознаёт как следствие действия внешнего мира на человека и вместе с тем верно отмечает, что чувство дает только частичное знание, знание единичных вещей. Представление также относится к чувственному знанию и также дает только частичное знание. Оно имеет собственной базой ранее бывшее чувство, но в отличие от него имеет место при отсутствии внешнего предмета.
В отличие от представления и ощущения мнение, в соответствии с учению Давида Непобедимого, уже выходит за рамки чувственно единичного, потому, что в нем находятся обобщение и умозаключение.
Давид, следуя учению, данному Платоном в диалоге «Теэтет», признает два вида мнения: мнение необоснованное и обоснованное. Первый вид мнения еще ограничивается единичными суждениями, второй вид уже входит в область неспециализированных суждений. Так, мнение есть той ступенью познания, на которой совершается переход от чувственно единичного к рационально неспециализированному знанию.
Рассудок представляет собой рациональную форму познания. При его помощи мы открываем основания и делаем теоретические выводы.
И, наконец, разум имеется самая верховная ступень рационального познания, при помощи которой достигаются наивысшие всеохватывающие обобщения. Отдельные науки (математика, к примеру) мыслились Давидом как сфера действия рассудка, а философия-—как сфера разума. Давид говорит, что не нужно
доверять ощущениям, поскольку они нас смогут обманывать. Так, весло, опущенное в воду, думается надломленным, солнце думается многократно меньшим, чем оно имеется в действительности. Ограниченность чувственного познания Давид видит в том, что оно не открывает нам обстоятельств явлений, не дает ни обобщения, ни обоснования выводов.
Научное знание Давид определяет как знание общее, точное и неизменное. Так, в понимании научного знания он стоит на метафизической позиции полной истины.
Все науки, по учению Давида, приобретают собственные правила из философии. Философия имеется наука о сущем как таковом; она имеется наука наук и искусство искусств.
В собственной теории познания Давид Непобедимый материалистически решает главной вопрос философии: он признает существование объективного материального мира, что своим действием вызывает у человека ощущения, и защищает положение о познаваемости мира, о познаваемости сущности вещей. Но он проявляет непоследовательность, дуалистически принимая духовное начало наровне с материальным и возвышая всевышнего над материальным миром как причину перемещения. Его философия — та разновидность объективного идеализма, которая носит название неоплатонизированного аристотелизма.
Логику Давид вычислял частью философии и понимал ее как орудие познания философских истин. По учению Давида, она заключает в себе четыре «диалектических способа»: разделяющий, определяющий, обосновывающий и разбирающий, потому что все, что существует, возможно поделено, выяснено, доказано и анализировано. Диалектика начинает с разделения, которое предшествует определению. Подтверждение же следует за определением, поскольку, по учению Аристотеля, определения являются началами, из которых исходят доказательства. И, наконец, диалектика завершается анализом, что идет от сложного к несложному в отличие от разделения, которое идет обратным методом,— от ‘несложного к сложному. Анализ ‘находится в обратном отношении и к определению, потому, что последнее воображает разные стороны предмета в единстве, в то время как анализ расщепляет единый предмет на множество отдельных сторон, и к доказательству, потому, что оно делает вывод из сопоставления некоторых положений, в то время как анализ исходное положение разбивает на отдельные положения, каковые после этого рассматриваются каждое очень.
Так, Давид дробит логику на четыре части: логика имеется учение о разделении, определении, анализе и доказательстве.
В собственном учении о логическом делении Давид принимает учение Платона, в соответствии с которому это деление, начинаясь с наи-
высшего рода, должно доходить по наинизших видов, не спускаясь до единичных вещей, поскольку логическое деление относится лишь к неизменному, неизменно сущему, в то время как единичные вещи подвержены постоянному трансформации. «Потому что наука,— пишет Давид,— возможно незыблемой лишь по отношению к тому, что неизменно, что постоянно имеет одно да и то же бытие»6.
Логическое деление не имеет возможности переходить от вида к индивиду, по учению Давида, и по причине того, что «индивиды бесчисленны к по числу неизвестны; они появляются и снова уничтожаются»7. К логическому делению Давид относит и деление целого на части.
Говоря о значении определений в науке, Давид говорит, что тот, кто желает верно мыслить о вещах, в первую очередь обязан знать их природу, т. е. иметь определение их. Предметом науки может стать только то, что имеет определение.
По Давиду, само понятие определения у людей появилось из практики обмеривания земельных участков, а после этого мысль определения была перенесена в область логики. Так, генезис абстрактных идей разума он связывает с конкретными материальными условиями судьбы людей.
Определение высказывает сущность и природу определяемой вещи; сущность же вещи имеется то, наличие чего обусловливает существование данной вещи.