Не проси ничего у мира, только тогда ты сможешь познать Божественное. Не принимай никакой награды тут, только тогда ты сможешь взять приз в том месте.
Сахаджо говорит: не забывай Всевышнего
тайно, в глубине сердца.
Твои губы не шелохнутся,
никто не определит.
Сахаджо говорит: не забывай Всевышнего так,
дабы об этом знали только ты и Всевышний…
Не считая Всевышнего, никто не должен знать. Если он услышал, дело закрыто. И он не так глух, дабы тебе было нужно кричать ему с крыши мечети. Кабир говорит: Разве Всевышний глухой? По какой причине ты кричишь так звучно? Он услышит. Он слышит не то, что ты говоришь, но кто ты таковой. Он слышит не слова, каковые ты повторяешь. Он слышит не поверхностные слова, но то, что скрыто у тебя в сердце.
Сахаджо говорит: не забывай Всевышнего так,
дабы об этом знали только ты и Всевышний,
но мир не определил.
Мир не должен знать об этом. В случае, если знает лишь Всевышний, этого достаточно. Ты не забываешь это в простой судьбе: любовники видятся в уединении, не на рыночной площади. В случае, если любовники видятся на рыночной площади, они забывают о ней, имеется лишь они. Конкретно исходя из этого любовники видятся в таком месте, которое делается для них немногословным. Любовники желают видеться в негромких местах, в силу того, что для любви необходимо уединение. Необходимо ли что-нибудь показывать миру? Разве это представление, в котором ты становишься на одно колено и повторяешь диалоги Маджну? В представлении это уместно, в силу того, что актер говорит о том, что ищет собственную возлюбленную в лесу — как в пьесе о жизни Рамы — и задаёт вопросы деревья: Где моя Сита?, и одновременно с этим наблюдает, пришел ли фотограф, сказали ли журналистам. И он кричит: Где моя Сита? Это отлично в представлении.
Рама, должно быть, задавал вопросы деревья, но кричал ли он? Знают ли деревья человеческий язык? Они понимают язык сердца. Рама, возможно, опирался на дерево и плакал. Возможно, в его сердце появлялся вздох — я говорю, вздох, не слова Где моя Сита?. Возможно, это слышали небеса, деревья слышали, как Рама плачет. Это слышало существование. Но кричал ли он? Было ли это выставкой на рынке?
… дабы об этом знали только ты и Всевышний…
Сахаджо говорит: Прячь это от мира, совершенно верно как любовники желают уединения в любви. Они не желают толпы. В случае, если имеется двое любовников и входит кто-то третий, ритм любви нарушен. Присутствие третьего человека делается препятствием. В присутствии третьего человека нельзя сказать ничего личного и интимного, третий человек сделает все плоским. Необходимы лишь двое — и в то время, когда двое в глубокой любви, остается только один. Как смогут оставаться двое? В этом единстве, ничего не говоря, они делятся любовью. В толпе, даже если ты будешь кричать, любовью нельзя поделиться.
Психологи увидели, что люди довольно часто говорят: Я тебя обожаю, я так тебя обожаю — остерегайся их, они обманывают тебя. Возможно ли выразить любовь, сообщив это? Если она имеется, ее возможно определить; в случае, если ее нет, человеку приходится сказать о ней. Супруг говорит жене: Я тебя обожаю, я не имел возможность прожить без тебя и мгновения, но в он думает прямо противоположное: В то время, когда я освобожусь от данной дамы? Он говорит: Я не смогу жить без тебя, не смотря на то, что, в то время, когда жены рядом нет, ты видишь, что он радостен. В то время, когда супруга возвращается, все идет не так. И жены неизменно говорят: Я доверяю тебе, я отдаюсь тебе…
в один раз на рынке я заметил Муллу Насреддина. Какой-то человек пробовал реализовать ему ножи. Он сообщил:
— Насреддин, даже в том случае, если тебе они не необходимы больше ни для чего, ими ты сможешь распечатывать письма и конверты.
Насреддин сообщил:
— Тогда они мне не пригодятся. Мои письма приходят распечатанными — я женат.
Доверяет ли супруга мужу достаточно, дабы отдавать ему письма нераспечатанными? Нет, она открывает и просматривает их. И она говорит, что доверяет ему, что он для нее всевышний, но не доверяет ему кроме того так. Преданность, доверие, любовь — все это стало лишь словами, показухой. Мы говорим одно, а делаем что-то совсем второе.
Вы сделали это и с Всевышним. ваши молитвы и Ваше поклонение также стали показухой. В то время, когда в храме довольно много людей, взгляни, как человек, что молится, начнет притворяться более опьяненным. Он начнет прыгать около. Если он один, в случае, если рядом никого нет — лишь тогда он говорит Всевышнему: До свиданья. Разреши мне пойти к себе. Какой суть молиться? Сейчас никто не пришел наблюдать.
Молитва — это весьма частное дело. Нет ничего более личного, чем молитва. Она глубже глубочайшей любви. Это сердце любви, душа любви.
Конкретно исходя из этого Сахаджо права, в то время, когда говорит: не забывай Всевышнего так, дабы об этом знали только ты и Всевышний. Либо знаешь лишь ты, либо, значительно лучше, знает лишь Всевышний. Это поразительное мгновение. Дабы об этом знали только ты и Всевышний… Самое большее, ты знаешь это. Кроме того это собственного рода слабость, в силу того, что, в то время, когда любовь появляется у тебя внутри, ты определишь ее. Но кроме того лучше, если ты об этом сам не знаешь и знает лишь Всевышний — в случае, если никто не знает, этого достаточно.
Ты также часть мира. То, кто ты — твоя личность, твое эго, — это также часть мира. Нет необходимости в том, дабы эго знало. Это последнее, высочайшее: пускай знает лишь Всевышний. Тебе не требуется вовлекать больше никого. И в то время, когда знает Всевышний, прекрасный философский камень необходимо прятать. Его необходимо прятать так, дабы никто о нем не знал — не смотря на то, что люди его и увидят.
Сейчас я сообщу последнее. Те, кто желает продемонстрировать это вторым, найдут в итоге: люди смогут заметить, что все это лишь показуха. Ты слеп, и желаешь продемонстрировать людям, что у тебя имеется глаза? какое количество ты сможешь поддерживать эту видимость?
Мулла Насреддин влюбился в одну даму. С ним все было в порядке за исключением того, что он не хорошо видел. И он задал вопрос окулиста:
— Что мне делать? Из-за нехорошего зрения и толстых очков эта дама может меня отвергнуть. Я кроме того ее не вижу. Лишь наощупь я могу выяснить, где у нее голова, а где руки. Это стало проблемой… и в случае, если я не ношу очки, тогда я не смогу определить, кто имеется кто. Эти очки смогут создать для меня проблему. Дама может поразмыслить, что я наполовину слепой, и откажется выйти за меня замуж. Запрещено ли что-нибудь сделать?
— Сделай одно, — сообщил врач. — Притворись, что ты видишь на большом растоянии. Сделай что-нибудь, дабы убедить ее, что ты можешь видеть то, что на большом растоянии.
Как говорят, слепые смогут видеть то, что весьма на большом растоянии. И Насреддин решил постараться. в один раз вечером, сидя в парке, он приколол к дальнему дереву иголку, которую не заметили бы и люди с хорошим зрением. Он сидел со своей подружкой в ста шагах от дерева. Была звездная ночь. Неожиданно он сообщил:
— Думается, кто-то воткнул иголку вон в то дерево.
Женщина была мало поражена, в силу того, что сомневалась, что он отлично видит: Как он может заметить иголку на таком расстоянии?
Она ее не видела — кроме того дерево было тяжело обнаружить. Как он может заметить иголку, которую кто-то воткнул в дерево? И она сообщил:
— Насреддин, я ее не вижу.
— Я отправлюсь и принесу ее.
Он поднялся — и упал лицом вниз, в силу того, что перед ним стоял буйвол. Он не заметил кроме того буйвола!
Твое притворство не имеет возможности продолжаться продолжительно. какое количество оно может длиться? Притворство непременно будет найдено, не смотря на то, что, возможно, люди этого и не сообщат, в силу того, что думается мало невежливым сказать тебе, что ты притворяешься. Это думается им невежливым, в силу того, что они делают то же самое. Конкретно исходя из этого происходит данный компромисс, обоюдный заговор, обоюдная сделка:
— Ты не разоблачаешь меня, я не разоблачаю тебя.
Так живет мир. Ты пробуешь продемонстрировать, что ты великий опытный, а я пробую продемонстрировать, что я великий отрекшийся — мы оба должны заботиться приятель о приятеле. Если ты создашь для меня какие-то неприятности, я также могу создать неприятности для тебя. Конкретно так длится мир. Но любой знает, что представление — это лишь представление. Как бы ты ни притворялся, ты не можешь одурачить вторых.
И еще одно, что необходимо осознать: тот, кто прячет это внутри, не имеет возможности это прятать через чур продолжительно. Он может пробовать сделать это, но оно все равно станет очевидным. Он как беременная дама — может ли она это скрыть? Изменяются ее перемещения, изменяется ее лицо, изменяются ее глаза. Простая дама проста, а мать, беременная дама, — это совсем второе явление. Произошла революция, в нее вошла новая судьба. Громадно ее великолепие. Красоты беременной дамы нет в простой, в силу того, что вместо одной две души сияют в одном теле. Словно бы бы две свечи горят в одном доме, и свет более интенсивен — ты не можешь это скрыть. В то время, когда прекрасный философский камень у тебя в и ты носишь Божественное в собственном чреве, как тебе это скрыть? Запрещено скрыть кроме того ребенка во чреве.
Сахаджо говорит: Скрой это. Я говорю, что ты не можешь это скрыть. Никто ни при каких обстоятельствах не имел возможности этого скрыть. Слепые начинают это видеть, глухие начинают слышать у тебя в предельную музыку. Кроме того люди, лишенные обоняния, — их носы наполнит запах предельного, исходящий изнутри тебя.
Божественность — это весьма заметное явление. Да, если ты постараешься ее скрыть, она станет видимой, а если ты постараешься ее продемонстрировать, значит, у тебя ее совсем нет. Предоставь все Всевышнему, а со своей стороны скрой ее. И если она станет видимой, что ты тогда можешь сделать? Если она видима, она видима. Как в противном случае ты определил бы Будду? Как в противном случае Сахаджо пела бы собственные песни? Как в противном случае ты определил бы Фарида? Это было бы нереально.
В то время, когда в ком-то в нашем мире происходит опыт Божественного, они приложив все возможные усилия пробуют его скрыть, но все усилия тщетны. Божественное у них в узнаваемо. А те, кто не познал, даже если они приложив все возможные усилия пробуют его продемонстрировать, им нечего показывать. В собственных упрочнениях продемонстрировать они лишь показывают собственную глупость. Их упрочнения продемонстрировать его обнажают их неправда. В то время, когда они это показывают, люди только ощущают их полную вакуум.
На сегодня хватит…
Ищи, и потеряешь
Первый вопрос:
Ты поведал историю о том, как королю было нужно быть ожесточённым, дабы спасти человека от змеи, которая заползла ему в пузо. У нас также в имеется зависти и змеи страсти. По какой причине ты не используешь к нам тот же способ?
Нет необходимости обнажать клинок в том месте, где хватает иглы. И работу, которую возможно сделать иглой, нельзя сделать клинком. В действительности, клинок лишь сломает работу иглы. Не цепляйся за слова историй, каковые я говорю. Осознай их сущность.
без сомнений, ты болен, но заболевание эта не неотёсанная, а тонкая. Змея зависти и страсти заползла тебе в пузо, но ее нельзя извлечь, причиняя боль телу. Ты обязан пройти через такой же узкий процесс. Если бы змея была обычной змеей, сработало бы то, что сделал в данной истории король. Он избил человека хлыстом, вынудил его съесть гнилые фрукты, и, в то время, когда его желудок наполнился до самого горла, его начало тошнить. Король бил этого человека, и в данной боли из него вышла змея.
Если ты принимаешь эту историю практически… И не страно, если ты понимаешь ее так, в силу того, что монахи и твои святые понимали ее так же. Заболевание внутри, а они бьют собственные тела; заболевание внутри, а они заняты попытками поменять собственный поведение. Эго скрыто глубоко внутри, и все же они стоят на солнце, муча тело. Они хлещут себя хлыстами. Они лежат на колючках, а эго так тонко, что его не имеет возможности коснуться ни одна колючка. Наоборот, от этого оно лишь делается посильнее. Если бы змею возможно было бы извлечь, влияя на тело, задача была бы весьма простой.
Змея не в теле, змея в уме. Она в узких, бессознательных слоях ума. Если ты можешь осознать, я сообщил бы, что если бы змея была настоящей, все было бы весьма легко. Но змея мнимая, несуществующая, ты ее мнишь. Конкретно исходя из этого необходимы узкие способы.
Разреши мне поведать еще одну историю; возможно, с ее помощью ты осознаешь.
в один раз ночью одному человеку приснился сон. Во сне он заметил, что он проглотил змею. Испуганный, он поднялся. Сон казался таким настоящим, и его охватил таковой сильный ужас, что он закричал. Проснулась его другие люди и жена в городе, и они постарались его убедить, что это ему приснилось. Он сообщил:
— Нет, я все еще ощущаю, как она шевелится у меня в животе.
Ему было нужно привести к рвоте. Ничего не произошло, из него не вышла никакая змея — настоящая змея вышла бы, если бы она в том месте была. Но в то время, когда его стошнило и змея не вышла, конечно, логика ему посоветовала, что змея пробралась глубже:
— Эта рвота лишь поверхностна, возможно, змея пробралась в мои внутренности.
Он испробовал все лекарства, но врачи были в растерянности. Ему сделали рентген; не обнаружилось никакой змеи, но человек не имел возможности этого принять. Он сказал:
— Обязан ли я доверять себе, либо вашим устройствам? Обязан ли я слушать ваши анализы, либо собственные переживания? Я ощущаю, как змея шевелится. Я не могу ни находиться, ни сидеть, ни имеется, ни выпивать.
Он практически сошел с ума.
Тогда его стали причиной психоаналитику, в силу того, что змея была не в теле, а в уме. Что сделал психоаналитик? Он выслушал его историю и сообщил:
— Само собой разумеется, змея имеется. Рентген имел возможность ее не продемонстрировать, возможно, доктора не осознали, но я ее вижу.
Он ощупал пузо человека и сообщил:
— Вот змея, ты прав.
Он поверил этому врачу. Он сообщил:
— Думается, ты единственный умный человек в этом городе.
Но психоаналитик лгал, в силу того, что в случае, если должно быть стёрто с лица земли фальшивое, нет другого средства, не считая фальшивого лекарства.
Ты ни при каких обстоятельствах не думал об этом? — фальшивое нельзя удалить настоящим, в силу того, что фальшивое и настоящее ни при каких обстоятельствах не видятся. Как стереть с лица земли эту змею? В случае, если заболевание фальшивая, ни при каких обстоятельствах не принимай аллопатических лекарств кроме того по неточности, в противном случае ты причинишь себе вред, в силу того, что лекарство-то настоящее.
Гомеопатия оказывает помощь от фальшивых заболеваний; это фальшивое лекарство. Это основанное на веровании лекарство от фальшивых заболеваний. Травяная медицина никому еще не причиняла вреда. Она может оказать помощь, но ни при каких обстоятельствах не навредит, в силу того, что кроме того дабы повредить, лекарство должно быть настоящим. Это сахарные пилюли. Дело не в том, что гомеопатия не работает. Она трудится, в силу того, что человек весьма сложен. Это не особенность гомеопатии, это особенность заболевания человека.
Девяносто заболеваний из 100 фальшивые. А использовать настоящее лекарство для лечения фальшивой заболевании страшно, в силу того, что настоящее лекарство что-то сделает. В случае, если болезни нет, оно принесет тебе вред. Если бы была заболевание, оно излечило бы заболевание. В случае, если его применять неправильно, это может привести к фатальным итогам. Это яд. Если бы была заболевание, яд излечил бы заболевание, но в случае, если болезни нет, яд распространится по всему телу. Исходя из этого аллопатия не для псевдопациентов; псевдопациентам подойдет гомеопатия — а псевдопациентов больше, чем настоящих. Исходя из этого гомеопатия обязана рекламироваться в мире наравне с аллопатией, не смотря на то, что это и фальшивое лекарство. Но что делать? Болезни фальшивы. Болезни еще не произошли, но людей уже необходимо лечить.
И врач сообщил:
Без сомнений, змея имеется.
Он поверил этому врачу, тот показался ему умным. Доктор сообщил:
— Мы извлечем ее. Прими это лекарство, отдохни ночью и утром приходи, и, в то время, когда ты отправишься в туалет, змея выйдет.
Человек всю ночь дремал тихо. В случае, если отыскать верного доктора, добрая половина заболевания излечена. Этому врачу удалось отыскать змею, и утром в первую очередь человек отправился в туалет и приготовился к появлению змеи.
В то время, когда он вышел из туалета, психоаналитик сообщил:
— Сейчас давай отправимся и посмотрим, змея должна была выйти. И они нашли в туалете змею.
Человек был весьма радостен. Он сообщил:
— Все мое внутреннее беспокойство провалилось сквозь землю — змея вышла! А все эти идиоты говорили, что никакой змеи не было.
Твоя заболевание имеет ту же природу, что и в данной истории. Ты не болен, это твоя мысль. Ты находишься в иллюзии эго. Это лишь мысль, мысленная волна. И ее возможно удалить медитацией, не тяжёлым упрочнением.
Исходя из этого я не за тяжёлые упрочнения, я не говорю, что ты обязан делать необычные асаны, делать ширшасану — стойку на голове, находиться на солнце и зря мучить тело, поститься, стегать себя хлыстом — эго не будет удалено таким методом. Ты зацепился за первую историю больше, чем направляться. Осознай вторую, она уже. Техника должна быть такой же узкой. А также именовать ее узкой неправильно: ее по большому счету нет. Исходя из этого должно быть какое-то травяное лекарство. Медитация — это травяная стратегия удаления того, чего нет. Тебя лишь необходимо разбудить. Тебе снится сон, что принимаешь за действительность. Проснувшись, ты отыщешь, что ничего этого не было. Это необходимо не удалить, а просто понять.
Исходя из этого нет ничего, что вынуждает меня быть ожесточённым. Тебе бы больше понравилось, если бы я был ожесточённым. Тебе бы это понравилось, в силу того, что ты почувствовал бы, что что-то происходит. В то время, когда я прошу тебя медитировать, твоя сообщение со мной колеблется. Ты говоришь:
— Медитация? Вели нам что-нибудь сделать. Мы можем поститься. Морить себя голодом нетрудно. Но не думать тяжело.
Я предлагаю тебе отбросить эго. Ты говоришь:
— Это весьма тяжело. Прикажи нам заняться чем-то наподобие благотворительности, религии, просматривать и повторять священные писания, отрекаться, выполнять тяжёлые упрочнения, и мы это сделаем.
Но все эти вещи лишь усилят твое эго, и сейчас у твоего эго будет религиозная одежда. Твое эго станет благочестивым, но благочестивое эго значительно страшнее. В неотёсанном эго имеется примеси, но благочестивое эго — это чистый яд. Конкретно исходя из этого все твои лекарства терпят поражение, — ты принимаешь настоящие лекарства, не обращая никакого внимания на заболевание, которая фальшива.
Я сидел в лавке Муллы Насреддина. Пришел человек, и он попросил яду, дабы убить клопов. Насреддин дал ему яд. Тогда человек сообщил:
— Брат, это убьет клопов, но кто совершит грех, убивая их? Буду ли виноват я, либо ты? Я разбрызгаю яд, но ты его приготовил. Либо мы поделим грех пополам?
Насреддин сообщил:
— Никто не будет виноват, так что не волнуйся.
— Что ты имеешь в виду?
— Это было бы грехом, если бы клопы вправду умирали. Это средство индийское, сырое, домашнего изготовление. От него клопы не погибнут, это необходимо лишь для самоуспокоения.
Все твои тяжёлые упрочнения будут тщетны, в силу того, что ты не видишь верно то, что обязан убить, и погибнет ли оно. Между ними нет никакой связи. Целый твой аскетизм причинит вред, но ничего не излечит.
Целый выговор я делаю на медитации. В чем суть медитации? Медитация сделать ум таким безлюдным и немногословным, дабы он ничего не додавал к тому, что ты видишь. Если ты видишь розу, ты заметишь легко розу. Твой ум не должен сказать: Какая она прекрасная, какая дорогая, либо: Это ничто, я видел множество цветов значительно прекраснее. Ум ничего не должен сказать. Он не должен делать никаких комментариев. В то время, когда ум не делает никаких комментариев, это медитация. Тогда твой ум — это ясное зеркало. Тогда ты видишь то, что имеется.
на данный момент ты видишь то, чего нет, — то, что проецирует твой ум, то, что твой ум додаёт к существованию. на данный момент ты видишь собственные верования; верования эти иллюзорны. Везде ты видишь только то, что способен заметить. В то время, когда ты наблюдаешь с осознанностью, все эти веши выглядят по-второму.
Представь, что ты идешь по дороге и тебя кто-то оскорбляет. Прямо на данный момент ты ощущаешь, что, если он тебя оскорбляет, он плохой, не добрый человек и он должен быть наказан. Но в один раз, в случае, если это произойдёт опять и ты взглянешь с осознанностью, ты будешь знать, что данный человек говорит правду.
— То, что он говорит обо мне, — это правдивое описание, не оскорбление. Он назвал меня вором — я вправду преступник.
Ты можешь поклониться и коснуться его ног:
— Какая успех, что мы встретились. Ты указал мне факт — я преступник. Ты разбудил меня, ты разрешил мне понять. Я благодарю тебя. И прошу вас, постоянно будь так же хорош со мной. В то время, когда ты что-то увидишь, прошу вас, сообщи мне.
Тот, кто обнажает твои недочёты, — приятель, тот, кто их игнорирует, — неприятель. Но прямо на данный момент у тебя второе определение: ты именуешь кого-то втором, если он прячет твои недочёты, ты именуешь кого-то неприятелем, если он обнажает твои недочёты. Но в состоянии медитации все изменяется.
Кабир сообщил:
Держи рядом с собой критика.
Выстрой для него хижину во дворе.
В то время, когда ты находишь кого-то, кто тебя оскорбляет, в то время, когда ты находишь кого-то, кто тебя осуждает, пригласи его в дом и сообщи:
— Прошу вас, не уходи. Останься со мной. Я выстрою для тебя хижину во дворе, я создам тебе условия для жизни. В силу того, что, если ты будешь на большом растоянии и мы будем видеться только иногда, не знаю, сколько неточностей ты потеряешь. Оставайся рядом и замечай за мной, и, в то время, когда ты видишь, что что-то не так, сообщи мне об этом искренне, ничего не скрывая. Не думай о хороших манерах. Ничего не смягчая, сообщи светло, в силу того, что без тебя я могу заблудиться. Держи рядом с собой критика: это факт, что видит осознанность.
Если ты слушаешь оскорбления без осознанности, ты готов будешь бороться с этим человеком. Если ты слушаешь оскорбления с осознанностью, ты поблагодаришь этого человека. Тогда все жизненные обстановки изменятся.
Имеется два метода наблюдать на судьбу: один из ума, второй из медитации. Жизнь, видимая из ума, имеется мир. Тот же самый мир, видимый из медитации, имеется Всевышний. мир и Бог — это не две различные вещи, это два метода видения.
Я знаю, что твоя заболевание фальшива. Конкретно исходя из этого я всегда говорю, что, в случае, если захочешь, ты можешь пережить опыт Всевышнего в это самое мгновение. Не требуется откладывать ни на миг. Если бы заболевание была настоящей, это было бы нереально. На это требовалось бы время. В случае, если человек лежит в кровати пациент, вправду пациент, на то, дабы его излечить, смогут потребоваться годы. По окончании продолжительного лечения заболевание понемногу пройдет. Но в то время, когда человек лежит в кровати под обмороком, лишь думая, что болен, он в действительности не болен. Люди внушили ему, что он болен, но в действительности он не болен.
У меня был доктор наук, которого я весьма обожал. в один раз я сообщил ему то же самое, но он со мной не дал согласие. Он сообщил:
— Как это допустимо? Докажи это, сделай меня больным.
Я ничего не сообщил. Я кроме того не заявил, что покажу ему это, в силу того, что это стало бы препятствием. Я это замечание, и мы об этом забыли.
Через два либо три месяца я попросил его жену сделать мне одолжение: поднявшись утром, ему:
Ты что, не дремал ночью? У тебя красные глаза. Дай-ка я потрогаю тебе лоб, нет ли у тебя температуры?
Позже я попросил ее потрогать ему лоб и сообщить:
Боже мой! Думается, у тебя высокая температура. По какой причине ты не разбудил меня ночью?
— Что ты затеваешь? — задала вопрос супруга.
Я сообщил ей:
— Я провожу опыт. Лишь ничего ему не скажи. Легко сделай мне такое одолжение.
Я дал ей лист бумаги, на котором написал все, что она должна была сообщить, и попросил ее записать все, что он сообщит, на обороте, не прибавив от себя ни слова.
Я сообщил то же самое садовнику и слуге. Я всем им раздал листы бумаги. Слуге я сообщил:
— Сообщи ему, в то время, когда будешь подметать дом и он выйдет: Хозяин, думается, вы нездоровы, и запиши все, что он ответит.
Садовнику я сообщил:
— В то время, когда он отправится в университет, подойди к калитке и сообщи: У вас походка больного человека. Вы отлично себя ощущаете? и запиши, что он сообщит.
Позже я отправился в университет и подошел к его служащему; я сообщил ему то же самое. По дороге было почтовое отделение, и я попросил почтальона задать вопрос его о здоровье, в то время, когда он пройдет мимо.
К тому времени, как мой доктор наук добрался до университета — это было не весьма на большом растоянии, возможно, в полумиле от дома, — у него покраснели глаза, и он целый дрожал. Я встретил его у входа. Он сообщил:
— Послушай, забери у кого-нибудь машину, моя сломалась. Я не смогу дойти до дома. У меня температура. Я был нездоров всю ночь.
Он сел на стул у входа на факультет и закрыл глаза. Я забрал у кого-то машину и отвез его к себе.
Вечером я пришел его посетить. Он лежал в кровати. Я измерил ему температуру — тридцать девять. Я собрал все бумажки с записями того, что он сообщил. В то время, когда супруга задала вопрос его, отлично ли он дремал, он ответил: Кто говорит, что я не хорошо дремал? Я превосходно дремал всю ночь. Ты даешь волю собственному воображению. А слуге он сообщил: Да, я не хорошо дремал ночью — а между первым беседой с женой и вторым со слугой прошло не так много времени! Тогда он добавил: Но я в порядке. Но он уже не отрицал этого так рьяно, как в беседе с женой.
Садовнику он сообщил: Да, думается, у меня температура. Но маленькая — все само пройдет. Почтальону он сообщил: У меня болит голова, и ночью мне было не хорошо. На кафедре он сообщил: Да, я весьма болен, мне было не хорошо всю ночь. Сейчас я не смогу просматривать лекцию, прошу вас, скажи им. И к тому времени, как он встретил меня, он просто свалился на стул. А к вечеру у него встала температура до тридцати девяти градусов. Я продемонстрировал ему все эти записи и сообщил:
— Вот твои слова — что вычислять правдой? Ход за шагом ты подошел к заболеванию. Утром ты был определенно здоров. Твоя супруга была рядом, и она говорит, что легко чудо, как это ты заболел, в силу того, что она лишь повторяла то, что попросил ее сообщить я. Твой садовник был рядом, и служащий университета. Я их всех ко мне позову. Они лишь повторяли мои слова. Ты заболел, твоя температура настояща, но заболевание фальшива. У тебя настоящий жар, но он позван фальшивой обстоятельством — верованием.
И он прочел бумажки одну за второй, и температура начала спадать. В то время, когда он прочел их все, он осознал всю обстановку. Он поднялся с постели и сообщил:
— Давай опять взглянуть на термометр.
Температура опять была обычной. Отличие в два градуса была психосоматической. Если бы жар был настоящий, его не излечило бы чтение бумажек. Жар был фальшивым.
Конкретно исходя из этого я говорю, что ты можешь познать Всевышнего прямо на данный момент, в это мгновение. Твоя мысль, что ты Его утратил, — это лишь мысль. Разве Всевышний — это что-то такое, что возможно утратить? Всевышний — это твоя природа — как ты можешь ее утратить? Ты можешь ее подавить, ты можешь ее прикрыть, но не можешь утратить. Но тогда у тебя в уме появляется ветхая мысль откладывания, и ты говоришь: В случае, если мы будем заниматься тяжёлыми духовными практиками, возможно, в один раз мы сможем познать Всевышнего. Как это может случиться так скоро? Это обман. Это откладывание. Ты не желаешь познать Всевышнего. В противном случае никто тебе не мешает познать его прямо в это мгновение.
Разрешите поведать вам французскую историю.
Это ветхая история. У одного человека был громадной сад с озером. Он весьма обожал белые водяные лилии и посадил эти лилии во всем озере. Но эти растения растут весьма скоро — они разрастаются в два раза за двадцать четыре часа. И он мало встревожился, в силу того, что в это же озеро он запустил и рыбу. Это была весьма вкусная рыба, и если бы лилии покрыли все озеро, рыбы бы погибли, в силу того, что им необходимо было открытое небо, воздух и солнце. Если бы лилии покрыли все озеро, все остальные виды судьбы в озере были бы стёрты с лица земли. Но он обожал и лилии. Он был перед задачей и решил пойти к эксперту и попросить совета. Эксперт сообщил:
— Лилии разрастаются в два раза за двадцать четыре часа. Видя размеры твоего озера, я могу заявить, что через тридцать дней лилии покроют все озеро. Так что поступай как знаешь.
Человек был в сильном замешательстве. Цветы были очаровательны, он не желал их удалять. Рыбы также были весьма вкусные, и он вырастил их с огромными трудностями. Это была весьма редкая порода рыб; он привез их из дальних государств и не желал, дабы они погибли. Он поразмыслил опять и почувствовал, что спешить некуда, возможно подождать тридцать дней.
В то время, когда озеро наполовину покроется лилиями, я начну что-то делать. Я подожду до тех пор. Сейчас будут живы и рыбы, и лилии, не будет никакого вреда. В то время, когда озеро покроется лилиями наполовину, я начну выпалывать лилии.
Вот тайная данной истории: в то время, когда озеро будет покрыто наполовину? На двадцать девятый сутки! Не думай, что это случится в пятнадцатый сутки. Лилии с каждым днем удваивают собственный размер, и на двадцать девятый сутки озеро будет покрыто наполовину, и останется лишь один сутки, дабы их выполоть. Тогда, вероятнее, будет через чур поздно.
И это произошло. Он поразмыслил:
— Я замечу, в то время, когда оно покроется наполовину. Еще ничего не произошло, для чего спешить?
Сначала казалось, что лилии не весьма скоро растут, они оставались в углу озера. На двадцать девятый сутки, поднявшись утром, он заметил, что они разрослись на половину озера. Тогда он осознал расчет. Тогда он сообщил:
— Боже мой, сейчас все кончено! Остался лишь один сутки, дабы расчистить озеро.
В истории не говорится, удалось это ему либо нет. Но то же самое происходит в жизни. Ты думаешь: Куда спешить? В то время, когда добрая половина судьбы пройдет, будет видно. Конкретно исходя из этого люди говорят, что религия не для молодых, она для ветхих. Но к тому времени остается мало сил и весьма маленькое время, а вся жизнь была обременена ненужным грузом, и твое сознание покрыто таким числом ненужных мыслей, что в последний момент, на смертном одре, возможно, ты уже не сможешь ничего сделать. Возможно, имя Всевышнего уже не сможет слететь с твоих уст. Лишь то, что уже у тебя в горле, возможно сообщено, и лишь то, что уже в твоем сердце, может сойти с уст. Можешь ли ты сообщить что-то такое, чего нет у тебя в сердце и на устах? В мгновение смерти ты сможешь сообщить только то, что практиковал всю жизнь.