Изучал теоретическую физику в Гарвардском университете (Harvard), взял степень бакалавра, защитил сперва кандидатскую диссертацию (1943), после этого и диссертацию (1949) по физике. Являлся членом Национальной академии наук, Американского философского общества, искусств и Американской академии наук.
Главные публикации: 1962: Структура научных революций (The Structure of Scientific Revolutions); 1977: Сущностное напряжение (The Essential Tension); 1978: Теория тёмного тела и квантовая прерывность, 1894–1912 (Black-Body Theory and Quantum Discontinuity, 1894–1912).
Современная психология, в случае, если направляться логике Т. Куна, не отвечает требованиям обычной науки. Она переживает очередную научную революцию. Определение понятия парадигмы с позиций психотерапевтической науки приводит Г. Айзенк. Парадигма – теоретическая модель, разделяемая большинством работников в данной области, включающая согласованные способы изучения, опровержения и принятые нормы доказательства и процедуры экспериментальной проверки.
В монографии «Методика, метод и теория в современной социальной психологии и персонологии: интегративно-эклектический подход» В. А. Янчук конкретизирует содержание названной дефиниции.
«Коллективно организованное на базе конкретных метатеоретических и онтолого-эпистимологических оснований научное психотерапевтическое мировоззрение в отношении изучаемой феноменологии, признаваемая и разделяемая психотерапевтическим сообществом в течении довольно продолжительного временного периода, включающее согласованный последовательность основоположений в отношении объяснения и описания исследуемой феноменологии, процедур и норм доказательства научности приобретаемого знания, его верификации, и процедур и техник изучения» (Янчук, 2000).
Он же приводит самую разветвленную классификацию психотерапевтических парадигм: поведенческая, биологическая, когнитивная, психодинамическая, экзистенциальная, гуманистическая, герменевтическая, социально-конструктивистская, системная, деятельностная, гендерная (феминистская) и синергетическая парадигмы.
Само перечисление парадигм разрешает обратить внимание на тот факт, что «территория их применяемости» имеет вертикальные и горизонтальные ограничения. Так, к общефилософскому уровню относятся системная и экзистенциальная парадигмы. Наоборот, гуманистическая парадигма ассоциируется с американской педагогикой и гуманистической психологией.
Более неспециализированную типологию парадигм в различное время предлагали Г. А. Ковалев (1987), А. В. Юревич (1999) и B. Baars (1986).
Г. А. Ковалев выделяет объектную (реактивную), субъектную (акциональную) и субъект-субъектную (диалогическую) парадигмы. В объектной парадигме человек и психика в целом рассматриваются как пассивный объект действия внешних условий и как продукт этих условий.
Субъектная парадигма основана на положениях об индивидуальной избирательности и активности психологического отражения внешних действий. Человек в данной научной парадигме сам оказывает преобразующее действие на поступающую извне психотерапевтическую данные.
Психика с позиций субъект-субъектной парадигмы выступает в качестве открытой и находящейся в постоянном сотрудничестве со средой совокупности. Эти виды парадигм, согласно точки зрения В. А. Янчука, соотносятся с абстракцией на уровне неспециализированного (объектная), особого (субъектная) и единичного (диалогическая).
Множество подходов постоянно требует предстоящих обобщений. «Хорошая психотерапевтическая теория обязана выражаться языком абстракций, каковые возможно усмотреть через большая часть феноменов, составляющих предмет психологии», – констатирует Дж. Келли (2000). Заслуживает внимания индуктивный опыт построения Дж. Келли теории личностных конструктов. Он говорит, что каждое изучение индивидуума для психолога – это неприятность формирования концепта. Иначе говоря концептуализация каждого из собственных клиентов ставит перед психологом задачу предстоящего абстрагирования личных конструктов. Каждая практика изучений требует предстоящих теоретических обобщений.
Исходя из этого психология, как каждая наука, испытывает недостаток в более прочном фундаменте – в метатеории. Метатеория – это более глобальная теоретическая совокупность, предназначенная для законов и анализа методов так называемой предметной, либо объектной, теории. Исходя из метатеоретических оснований, А. В. Юревич разглядывает на уровне парадигм когнитивизм, психоанализ и бихевиоризм, а B. Baars – интроспекционизм, бихевиоризм и когнитивизм. Под интроспекционизмом, в большинстве случаев, знают «психологию сознания XIX века». Сферой изучения интроспекционизма было содержание сознания, либо сознательный человеческий опыт. Его основоположником по праву считается Вильгельм Вундт. Не смотря на то, что, как утверждает В. Baars, термин «интроспекционизм» больше всего соответствует описанию «методики аналитического самонаблюдения» Эдуарда Б. Титченера.
Приблизительно с 1913 по 1960 год в психологии господствовала метатеория бихевиоризма. Психология стала наукой о поведении, о физических, замечаемых перемещениях организма, о научении. Заслугой бихевиоризма можно считать усложнение способов изучения применением статистики. Но обратной стороной медали стала тенденция «не придерживаться никакой теории».
Наконец, на смену бихевиоризму пришла когнитивная психология. Когнитивные психологи изучают преобразования и представления представлений. Иначе говоря они делают выводы о событиях, лежащих в базе явлений внешнего мира. Когнитивисты согласны с бихевиористами в том, что эти психологии должны быть неспециализированными, но цель сбора этих данных содержится в обосновании теорий о ненаблюдаемых конструктах, либо внутренних ментальных репрезентациях.
Различия между вышеназванными метатеориями самый рельефно отражает их взор на тела соотношения и проблему разума. Для первой психотерапевтической метатеории – интроспекционизма – разум был действительностью. Для бихевиоризма, наоборот, настоящим был материальный мир, а разум – иллюзией. Когнитивное направление говорит, что психология обязана изучать осознаваемые и неосознаваемые внутренние процессы, о которых внешний наблюдатель может делать выводы по психотерапевтическим фактам (поведению человека). С позиций когнитивистов, разум – это подразумеваемая сущность, но которая может играть роль настоящей сущности. Так, материальный и субъективный опыт, согласно их точке зрения, легко различный взор на материальный мир (В. Baars, 1986; Коптева, Лобанов, 2002; Лобанов, 2002).
Так, возможно выделить две взаимосвязанные функции парадигмы: познавательную и нормативную. Познавательная функция содержится в том, понятие парадигмы интегрирует определенную совокупность знаний, способы познания «самих носителей» и психической реальности этих методов и знаний. Иначе, принадлежность к ограниченному кругу научного сообщества определяет границы допустимых способов интерпретации и научного исследования взятых данных.
Ниже анализ парадигм приводится на основании их познавательной функции, значение нормативной функции прослеживается только в контексте изложения и в заголовках. Парадигма в психотерапевтической науке – это способ и результат психотерапевтического познания, один из качеств психогностической (от греч. «гнозис» – познание) неприятности.
К неповторимым чертям психики, как подчеркивают А. В. Петровский и М. Г. Ярошевский (1998), относится различие между внутренним и внешним ее проявлениями. Это различие порождает проблему метода приобретения знаний о психологическом, субъективности и проблему объективности психотерапевтического познания, точных (о настоящем мире) и недостоверных («точек зрения») знаний. Они выделяют три уровня познания в психотерапевтической науке: познание чувственного опыта и свободной от него действительности (знание о внешних объектах), реконструкция психологического мира личности в определенных научных представлениях (рефлексия «первого порядка») и познание самого процесса, на протяжении которого добывается научное знание о психике, знание о знании (рефлексия «второго порядка»).
«На следующий виток психотерапевтическую идея вывела потребность соотнести ответ психотерапевтических задач с удачами кибернетики и ее информационным подходом. Уже понятие о сигнале, зародившееся в лоне русской науки, выступило (в отличие от понятия о раздражителе) в качестве предтечи объяснения детерминации сотрудничества организма со средой, включающего в качестве непременного познавательный компонент. Так как сигнал несет данные о каком-либо явлении и событии и в том смысле родственен их познанию.
Конкретно когнитивная психология осуществила сдвиг в эволюции знаний о психике. Она совершила переворот не в исследовательских процедурах, а в интерпретации и характере познания психологической действительности. Наряду с этим когнитивные психологи сохранили значение всех трех уровней познания, включая первый – изучение психогнозиса – в первом значении этого термина как метода представленности внешних реалий в разных процессах, испытываемых субъектом, а также в его поведении» (Петровский, Ярошевский, 1998).
3.3.2. Естественнонаучная парадигма
Естественнонаучная парадигма – первая по времени происхождения парадигма в психологии. Она появилась во время становления психологии как независимой науки на стадии формирования парадигм (середина XIX в. – первое десятилетие XX в.) и не потеряла научной значимости сейчас.
В ее основе возможно найти программу создания «научной психологии» по примеру естественных наук, в первую очередь физики как самая развитой научной дисциплины. Хорошее естествознание основной целью науки провозглашало построение подлинной картины мира, познание объективных законов природы.
У истоков становления естественнонаучной парадигмы в психологии находились такие узнаваемые психологи, как Г. Т. Фехнер, В. Вундт, Э. Титченер и У. Джеймс.
В. Вундт (1832–1920) – основоположник структуралистского подхода. Он и его сотрудники полагали, что изучение несложных психологических процессов нужно вести на базе лабораторного опыта методом выделения отдельных изучения и элементов связи между ними (структуры). Главный предмет психологии – яркий внутренний опыт («мыслительная материя»), познаваемый способом экспериментальной интроспекции, самоописания (самонаблюдения) испытуемого, прошедшего предварительную подготовку.
Изучение сложных высших функций (мышление, память, воля, обращение, воображение) осуществляется культурно-историческими способами («вторая психология»), принятыми в истории, антропологии и социологии (Годфруа, 1992; Козубовский, 2003).
Во второй половине 70-ых годов XIX века в Лейпцигском университете В. Вундт основал первую экспериментальную психотерапевтическую лабораторию, что дает основание вычислять его «отцом» научной психологии.
У. Джеймс (1842–1910) – основатель функционализма в психологии. Исходя из эволюционной теории Ч. Дарвина, он и его сотрудники стали изучать сознание не через его структуру, а через функцию. Они выдвинули положение о целостности и динамике («поток сознания») сознания. Сознание человека деятельно и избирательно. Но наряду с этим функционалисты основной упор делали не на внешние стороны психики, а на такие внутренние феномены, как ощущения либо эмоции (Годфруа, 1992).
Главное требование естественнонаучной парадигмы – объективность изучения, т.е. получение точных, надежных, конкретно осознаваемых данных. Главными способами изучения в данной парадигме выступают эксперимент и наблюдение. Исследователь по отношению к объекту познания занимает позицию извне, позицию незаинтересованного, беспристрастного субъекта. Наряду с этим изучение человека, его внутреннего мира принципиально не отличается от изучения вторых объектов (Слободчиков, Исаев, 1995).
На данный момент под влиянием системного подхода и постнеклассического подхода в естествознании естественнонаучная парадигма начинает отказываться от твёрдого детерминизма и признавать саморазвитие и развитие открытых совокупностей, к каким возможно отнести и личность, человека как субъекта познания.
3.3.3. Гуманитарная парадигма
Термин «гуманитарный» (лат. «humanitas») свидетельствует «относящийся к людской обществу, к его культуре и человеку (практически: людская природа, образованность, духовная культура)».
Гуманитарная парадигма имеет междисциплинарный темперамент и является познанием природы, общества, самого человека с антропологической, человековедческой позиции; она вносит «человеческое измерение» во все сферы публичной судьбе (Слободчиков, Исаев, 1995).
Изучения в гуманитарных науках отличаются крайней степенью субъективности (одни стремятся растолковать явления, другие – внести в них начало и новый смысл, третьи – оказать влияние на них в соответствии со собственными совершенствами). А. И. Васильев (1992) выделяет последовательность неспециализированных особенностей у объектов и знаний этих наук.
Во-первых, знания гуманитарных наук рефлексивны и их объект имеет рефлексивную природу (идея о мыслях, текст о текстах и т.д.).
Во-вторых, объект изучения гуманитарных наук есть «активным» в отношении познающего его субъекта. В гуманитарных науках рассматривается не просто отношение познания, направленное на объект, а прямое либо опосредованное взаимоотношение исследователя с изучаемым объектом, темперамент которого возможно задан, в первую очередь, ценностным отношением.
В-третьих, объект гуманитарной науки выступает как «текст» (высказывание, знаковая совокупность). Это утверждение справедливо в отношении культуры, художественного произведения и поведения человека. Исходя из этого нужным условием есть интерпретация и адекватное понимание таких текстов («…сперва осознать, – говорит М.М. Бахтин, – после этого изучить»).
Собственными корнями гуманитарная парадигма в психологии уходит к изучениям германского философа, психолога и социолога В. Дильтея (1883–1911). Он внес предложение различать общества познания и формы природы как чуждые друг другу сферы бытия.
Из этого различия В. Дильтей вывел положение о сосуществовании объяснительной и описательной психологии. Объяснительная психология соответствует методологии и теории естественнонаучной парадигмы. Описательная психология исходит из яркой данности субъекту внутреннего опыта, на базе которого мы не растолковываем, не выдвигаем догадки, а понимаем внутренний мир другого.
Познание в гуманитарной парадигме выступает как особенный научный способ. Познание – это и процесс, и итог познания. Исходя из этого В. И. Слободчиков и Е. И. Исаев термины «описательная», «осознающая» и «гуманитарная» психология употребляют как синонимы.
Гуманитарная парадигма базируется на герменевтике и философии экзистенциализма. Экзистенциализм выдвигает на первый замысел полную уникальность людской бытия, не допускающую выражения на языке понятий. Герменевтика определяется как способ, теория и искусство истолкования разного рода текстов. Аналогом герменевтики в объективной психологии, согласно точки зрения В. И. Слободчикова и Е. И. Исаева, есть способ анализа продуктов деятельности.
Одним из направлений гуманитарной парадигмы в психологии возможно назвать гуманистическую психологию (А. Маслоу, К. Роджерс и др.). Гуманистическая психология появилась в 50-е гг. в Калифорнии как оппозиция бихевиоризму и психоанализу. Ее именуют гуманистической, т.к. она основана на вере в возможность самореализации каждого человека, в случае, если дать ему возможность самому выбрать собственную судьбу.
Гуманистический подход дальше вторых отходит от научной психологии и ключевую роль отводит личному опыту человека. Субъективность данного подхода затрудняет установление отличия между мнением человека о самом себе и тем, кто он имеется в действительности (Годфруа, 1992).
Как утверждает В. А. Янчук, при отсутствии собственных метатеоретических оснований, гуманистический подход опирается на эклектику экзистенциальной, феноменологической и социально-конструктивистской традиции. Не создан и личный способ изучения. Однако, пропагандируемые в его рамках гуманистические идеи исходной гуманистической природы личности, самоактуализации, ее способности создать себя, стали причиной популяризации психотерапевтического знания и его продуктивных возможностей.
К преимуществу гуманитарной парадигмы В.А. Янчук относит ее ориентацию на человека как активного строителя собственного бытия, владеющего возможностями и неограниченными способностями. Наоборот, индетерминизм, игнорирование естественной обусловленности людской бытия составляют ограничения данного способа.
3.3.4. Когнитивная парадигма
В современной психотерапевтической науке очевидно наметились тенденции к интеграции. К примеру, книга британских психологов Дж. Баттерворта и М. Харрис «Правила психологии развития» (2000) есть примером анализа развития личности на базе синтеза когнитивной теории Ж. Пиаже и положений психодинамической психологии.
M.W. Eysenk и М.Т. Кeane (1995) утверждают, что о здоровье научного направления возможно делать выводы по числу его приверженцев. В случае, если так, то на данный момент возможно сказать о «процветании» когнитивной психологии. Сейчас в Соединенных Штатах более ¾ психологов вычисляют себя когнитивистами. Кроме того, кроме того в клинической психологии когнитивная терапия выходит на первое место (Л. Хьелл, Д. Зиглер, 1997).
Когнитивная психология (от лат. «cognitio»– знание, познание) появилась в 60-е гг. ХХ столетия. Истоки ее проблематики прослеживаются, начиная с работ древнегреческих Аристотеля и философов Платона: в учении об универсалиях Платона и принципах рассуждений и законах ассоциаций Аристотеля.
Обращение к термину «метатеория» разрешает отнести к разряду когнитивных кроме того те изучения, каковые традиционно относятся к некогнитивным концепциям. Речь заходит о так называемой латентной когнитивной революции (1955–1965) и о протокогнитивных психологах. Так, в литературе, посвященной проблемам развития и возникновения когнитивной психологии (Baars, 1986; Bruner, 1986; Величковский, 1982; Лобанов, Коптева, 1998; Харре, 1996; Солсо, 1996), имеется указания на вклад в подготовку когнитивной революции таких направлений, как гештальтпсихология, бихевиоризм и необихевиоризм, отдельные области социальной психологии, тестология а также психоанализ. Из отечественных психологов несомненный вклад в генезис когнитивной парадигмы внесли ранние работы Л. С. Выготского, изучения А. Р. Лурия по нейропсихологии, труды Н. Берштнейна и И. Соколова.
Из тех зарубежных психологов, кто подготовил переход к новой метатеории в психологии, значительно чаще именуют пять имен. Все они сейчас считаются когнитивистами, но степень принятия ими когнитивных предпосылок резко отличается. Чарльз Е. Осгуд, необихевиорист, предпринимал попытки увеличить теорию Хулла и вывести концепцию лингвистического значения. Джеймс Й. Дженкинс пробовал применить бихевиоральный подход в устном обучении языку, потерпел неудачу и после этого стал инициатором изучения когнитивных альтернатив. Джорж А. Миллер, самый заметный фаворит когнитивной революции, сильно повлиял на вторых исследователей. Джером С. Брунер более известен как представитель школы «новый взор». Герберт А. Саймон известен работами в области ИИ, выполненными в 50-е годы и лишь сейчас вошедшими в русло когнитивной науки.
С позиций их приверженности к бихевиоризму они являются спектром от самого консервативного Ч. Осгуда до наименее консервативного Г. Саймона, остальные ученые находятся где-то между ними.
Основоположником когнитивной психологии принято вычислять У. Найссера, что в 1967 г. издал книгу «Cognitive Psychology». Названная книга стала официальным манифестом когнитивистов. оформлению и Возникновению современной когнитивной психологии предшествовали две когнитивные революции. Первая когнитивная революция явилась следствием утверждения о том, что когнитивные феномены (мысли и эмоции) неотделимы от предмета изучения психотерапевтической науки. Такое утверждение сложилось, в то время, когда были организованы, во-первых, компьютерная метафора и, во-вторых, теория переработки информации (Baars, 1986; Величковский, 1982).
Мысль информационной природы психологических процессов разрешила разглядывать мозг и его когнитивные процессы тождественно компьютеру и его функциональным программам, а психология, как утверждает финский психолог Р. Харре, стала наукой о проверке и создании гипотетико-дедуктивных теорий, обрисовывающих ненаблюдаемые (а также не поддающиеся наблюдению) психологические процессы. Изменение взора на психику стало причиной трансформации отношения к человеку как носителю данной психики. Мозг человека во многом был персонифицирован, ему стали конкретно приписывать ментальные процессы, ранее приписываемые личности. Когнитивисты времен первой когнитивной революции изучали модель преобразования информации с момента поступления сигнала в органы эмоций до получения ответной реакции. Наряду с этим человек начал восприниматься как канал переработки информации с ограниченной пропускной свойством (Величковский, 1982).
По утверждению Б. М. Величковского, компьютерная метафора открыла новые теоретические возможности. Она заменила представления об энергетическом обмене организма со средой на представление об информационном обмене. В следствии правила сохранения энергии и строгого психофизиологического параллелизма были несостоятельными: вычислительное устройство, потребляя незначительное количество энергии, способно руководить огромными механизмами, информация на входе не тождественна информации на выходе. Когнитивистов времен первой когнитивной революции довольно часто осуждали за «концепцию пассивного субъекта». Человек в данной парадигме играл роль пассивного свидетеля, очевидца как явных, так и скрытых когнитивных процессов. Мысль прямой компьютерной аналогии, объяснения психики как ментальной машинообразной обработки информации (без оглядки на возражения типа: «не мозг уподобляется ЭВМ, а компьютер создается по подобию и образу мозга человека») звучали не совсем убедительно.
Современная когнитивная психология результат второй когнитивной революции. Приверженцы второй когнитивной парадигмы под психикой знают собирательный термин, что обрисовывает дискурсивную активность, характерную для данного индивида. Наряду с этим сам термин «discourse» (обращение, рассуждение) трактуется достаточно обширно. Простое его познание как вербальной презентации мысли и вербального аргумента расширено до анализа всех видов познания, правильнее – познавания (Харре, 1996).
Итак, когнитивная модель познания – эта метафора, основанная на выводах и наблюдениях, сделанных из этих наблюдений, которая интерпретирует процесс обнаружения, использования и хранения информации. Наряду с этим отечественные внутренние репрезентации не соответствуют совершенно верно внешней действительности а также смогут искажать эту действительность.
 |
Когнитивная модель познания, на отечественный взор, возможно изображена схематически (рис. 3).
Процесс познания возможно условно разделен на последовательность этапов:
1) восприятие и обнаружение сенсорного стимула;
2) дискурсивная активность (интерпретация, результатом которой являются вербальные и/либо этологические (телесные) суждения субъекта познания о воспринятых ранее стимулах);
3) когнитивные структуры репрезентации преобразованных стимулов;
4) выработка ответных реакций на базе имеющихся когнитивных структур.
В.А. Янчук приводит анализ психотерапевтических моделей изучения человека в когнитивной традиции. Таких моделей пять: рационального человека, наивного ученого, обрабатывающего эти лаборанта, когнитивного мотивированного тактика и скупца (либо социального агента).
1. Модель рационального человека основывается на положении о том, что личность пытается к конструированию последовательной, связанной и непротиворечивой совокупности представлений о себе самом и окружающем мире. Любое нарушение сформировавшегося баланса между знаниями о мире и самим миром ведет к росту напряженности, побуждающей человека к поиску вероятных дорог восстановления баланса.
Примерами для того чтобы рода теорий являются: теория баланса (F. Heider, 1958); теория асимметрии (T. Newkomb,1953); теория несоответствия (C. Osgood, P. Tannenbaum, 1955; L. Festinger, 1953).
2. Модель человека как наивного ученого была предложена F. Heider (1958). Она позвана невозможностью игнорирования информации, представленной в самоотчетах и самоописаниях настоящими людьми; возможностью оперировать ими как научными фактами. В соответствии с данной модели, совокупности представлений личности о себе и окружающем мире формируются на базе логики рациональных научного выведения и рассуждений знаний. Но эти знания выделяются на базе собственных мини-теорий, а не их детальной проверки.
3. Модель человека как обрабатывающего эти лаборанта (Anderson, 1981). Процесс приобретения знаний на базе вынесения и переработки информации решений непременно предполагает объективную диагностику фактов без каких-либо предубеждений.
4. Модель человека как когнитивного скупца (cognitive miser) предполагает, что в познании человек руководствуется принципом экономии сил методом сравнений и быстрого анализа, применяя наличные эвристики (Л. Росс, Л. Нисбетт, 1999; R. Nisbett, L. Ross, 1980). Но, не считая «домашних заготовок», человек применяет долговременные тривиальные обдумывания.
5. Модель человека как мотивированного тактика разглядывает человека «как абсолютно вовлеченного мыслителя, владеющего возможностью выбора и множественными стратегиями в соответствии с имеющимися мотивами, потребностями и целями» (S. Fiske, S. Tailor, 1991).
Когнитивисты считают, что, не обращая внимания на очень значительные различия между разными живыми организмами, к ним смогут быть применены единые правила познания.
Когнитивный процесс рассматривается через призму основополагающих единиц познавательной активности, среди которых выделяются: категории, прототипы, схемы, скрипты, эвристики, социальные репрезентации и стереотипы.
К преимуществам когнитивной парадигмы возможно отнести объективизм (в естественнонаучном понимании), надёжность и высокую валидность, детерминизм, универсализм, метафизичность, рационализм, включение в плоскость анализа активности сознания, активное применение математического моделирования.
К ограничениям применения когнитивной парадигмы В. А. Янчук относит оторванность от настоящих переживаний субъекта и от его феноменологии бытия, тот же детерминизм и рационализм, статичность, механицизм.
В целом, когнитивная психология существенно расширила представления о предмете психотерапевтического изучения. Она удачно интегрирует преимущества естественнонаучной и гуманитарной парадигм. Когнитивная психология не отрицает феноменологическую природу психологических психологических фактов и явлений (как в гуманистической психологии), иначе, сохраняет обработки и естественнонаучный принцип интерпретации эмпирических данных. Возможно дать согласие с утверждением Л. Хьелла и Д. Зиглера: «Изучение когнитивных процессов (того, как люди перерабатывают дешёвую им данные и создают психологическую репрезентацию собственной действительности) практически есть сейчас главным не только для персонологии, но и для психологии в целом».
В рамке
клаустрофобия и Клиническая психология
Юная дама страдает психологическим нарушением, которое значительно осложняет ей жизнь: она не имеет возможности пользоваться лифтом. По окончании того как двери лифта закрываются и она оказывается закрытой в кабине, ее охватывает таковой кошмар, что она не имеет возможности встать кроме того на один этаж. Исходя из этого ей приходится подниматься и спускаться по лестнице. Но чтобы попасть на собственную работу, которой она весьма дорожит, она вынуждена каждый день подниматься на 25-й этаж строения в историческом центре города. Нетрудно представить себе, в каком аду живет эта дама, которую иррациональный ужас перед замкнутым пространством – клаустрофобия – заставляет ежедневно преодолевать 25 этажей вверх и вниз.
Клинический психолог может по-различному подойти к затруднениям данной больной и, что самое основное, к тому, как их устранить, в зависимости от взятого им той школы и образования, к которой он в собственности.
Так, терапевт с бихевиористским уклоном сочтет, что дело тут в дезадаптации, порожденной «скверной» привычкой. Для него эта фобия – итог создания определенных условных связей, а исходя из этого ее направляться устранить таким же методом: нужно понемногу, ход за шагом, восстанавливать уверенность дамы в том, что она может преодолеть собственный ужас. Для этого сперва ее просят войти в кабину лифта и пробыть в том месте одну 60 секунд при открытых дверях; на следующий сутки – выполнить то же самое, но при закрытых дверях; после этого она обязана сама надавить кнопку, дабы двери закрылись; затем – подняться на один этаж и т.д. Для приверженцев таковой бихевиористской терапии сам факт устранения аномального поведения машинально влечет за собой устранение неприятности.
Очевидно, клиницист-психоаналитик не согласится с таким подходом и будет искать источник затруднений в каких-то негативных событиях, пережитых в юные годы; подавление воспоминаний об этих событиях и стало причиной симптомам, замечаемым у больной. Нужно исходя из этого досконально изучить вместе с ней ее прошлое, с тем дабы найти следы того события, образ которого хранится в подсознании. Быть может, что это было чувство слабости перед матерью либо кем-то вторым, испытанное в один раз в тесном закрытом помещении; допустимо кроме этого, что этим выражается нежелание снова появляться в ситуации, напоминающей ту, что пережил плод в материнской утробе на протяжении беременности, которой мать не хотела. Терапия сводится к тому, дабы вынудить больную еще раз внутренне пережить эту обстановку и освободиться так от ее груза и связанных с этим признаков.
Что касается терапевта гуманистического направления, то он не начнёт искать суть болезни данной дамы в ее прошлом, а даст ей возможность разобраться в собственных мыслях и чувствах в рамках той неприятности, которую она желает дать добро. Он окажет помощь ей сказать об ее затруднениях и проанализировать переживаемую ею обстановку. Наряду с этим пациентка поведает о тех средствах, каковые она уже применяла в попытках преодолеть собственную фобию и об удачах, достигнутых ею в других обстановках. По мере развития у нее уверенности в себе она начнет чувствовать все громадную свойство к ответам, каковые будут все более действенными и все больше соответствующими ее настоящей глубинной сути.
При групповой терапии данной юный даме устроят «очную ставку» с другими людьми, переживающими подобные затруднения. Она обязана будет поведать о собственных ощущениях и о трудностях, с которыми она сталкивается. После этого ее попросят высказать собственный мнение о поведении вторых лиц и о том, как она считала бы вероятным разрешить их проблемы. Роль терапевта в этом случае значительно более ограниченна: она сводится в большинстве случаев к тому, дабы создать благоприятную обстановку для обмена опытом между участниками группы и суммировать вытекающие из него результаты.