Установление взора на мозг как на орган психологической деятельности возможно причислить к величайшим научным открытиям человечества. Доказательства того, что душевная деятельность есть проявлением функциональной активности мозга и особенно коры громадных полушарий, черпаются из разных источников: из сравнительной анатомии, эмбриологии, из физиологии, антропологии, клинических наблюдений, гистологии и патологической анатомии. Исторически первые попытки решить проблему соотношения между телом человека и душевными процессами производились в рамках существующих до нэ философских и религиозных воззрений и на самом обобщенном уровне сводились к поиску органа, которому возможно было бы приписать роль «вместилища» психики. В самые ранних взорах в таком качестве выступало все тело, но позднее в Старом Вавилоне, Египте, Китае, Греции и Индии начало разрабатываться представление о кровообращении как главном факторе телесной и психологической судьбе. Особенную роль сыграло древнегреческое учение о пневме как особенном узком веществе, циркулирующем по кровеносным сосудам и делающем функцию носителя психики.
Направленность мышления медиков того времени в основном на гуморальный носитель психики вовсе не означала, что игнорировались другие органы, предположительно предназначавшиеся для исполнения душевных функций. В Греции и античной науке Востока в подобном контексте продолжительное время соперничали между собой две теории — «сердцецентрическая» и «мозгоцентрическая».
Идея о том, что мозг имеется орган ощущения и мысли, в собственности древнегреческому доктору Алкмеону из Кротоны (6 в. до н. э.), что пришел к подобному выводу в следствии операций и наблюдений за поведением больных. В частности, он утверждал, что чувство появляется благодаря особенному строению периферических ощущающих аппаратов, каковые имеют прямую сообщение с мозгом. Ощущения, по Алкмеону, являются исходным пунктом всей познавательной работы: «Мозг доставляет (нам) ощущения слуха, обоняния и зрения, из последних же появляются представление и память
БАЗЫ НЕЙРОПСИХОЛОГИИ
(мнение), а из представления и памяти, достигших непоколебимой прочности, рождается знание…». Тем самым все психологические процессы, появляющиеся из ощущений, связывались с мозгом. Но мозг в качестве органа, поражение которого обусловливает душевную заболевание, еще не рассматривался, и дифференцированный подход к его разным участкам не осмысливался.
Алкмеон был современником основателя— союза и Пифагора «философа», признававшего ее переселения и бессмертие души из тела в тело в конце физической судьбе. В рамках совокупности собственных представлений о мироздании как воплощенном свойстве чисел пифагорейцы помещали разум в мозгу, а душу в сердце. Процесс познания становился процессом числового выражения познаваемого. «Сердцецентрических» взоров на локализацию души придерживался и Эмпедокл.
За Алкмеоном мозг как орган психики трактовался и Гиппократом(5 в. до н. э.), вычислявшим его громадной губчатой железой. В соответствии с ранними взорами Гиппократа, мысли приходят в голову при посредстве воздуха, что поддерживает неразрывную сообщение организма с миром и приносит извне разум, а в мозгу делает психологические функции. Позднее учение о единой стихии (воздухе) заменяется учением о четырех жидкостях (крови, слизи, тёмной и желтой желчи), сочетание которых определяет здоровье и психологические качества человека. Эмоции и страсти помещаются Гиппократом в сердце.
Как в древние времена, так и позднее решение вопроса о телесной локализации души конкретно зависело не только от анатомических знаний, но и от философско-психотерапевтических, и религиозных представлений. Основатель идеалистического направления в философии, ученик Сократа — Платон— поделил бессмертную, божественную и невидимую душу на три части и выяснил для каждой из них собственный орган. Умственную, господствующую часть он располагал в голове (в силу того, что она ближе к божественным небесам), «гневливую», борющуюся за справедливость — в груди, а чувственную, низшую и неспециализированную с животными — в брюшной полости.
Взоры Алкмеона на мозг как главный орган психики в течение нескольких столетий рассматривались лишь как догадка. Два века спустя Аристотель,пребывавший под сильным влиянием учения Гиппократа, снова возвращается к идее неделимости души и начинает трактовать последнюю как метод организации живой материи, форму живого органического тела, и состояние его активности. Аристотелю в собственности учение об «неспециализированном чувствилище», просуществовавшее впредь до XIX в. Сущность его пребывает в том, что для восприятия образов вещей нужно, дабы тело владело двумя специальными устройствами: центральным органом и органами чувств, что в один момент делает и роль органа осязания. Тело как бы прирастает к этому органу и делается его инструментом. Не смотря на то, что душа бестелесна, ее носителем есть особенное органическое вещество — пневма, которая вырабатывается в крови. Органом души у Аристотеля снова делается сердце, амозг рассматривается как железа, выделяющая слизь для крови «теплоты и» охлаждения сердца до нужной нормы.
ГЛАВА I. СТАНОВЛЕНИЕ НЕЙРОПСИХОЛОГИИ КАК НАУКИ
В 3 в. до н. э. александрийскими докторами Герофиломи Эразистратом,создававшими вскрытие людских тел, были дифференцированы нервы, ранее не отличаемые от сухожилий и связок, и найдены различия между чувствительными и двигательными волокнами. Помимо этого, ими подробно обрисован мозг и обращено внимание на кору с ее достатком извилин, отличавшую человека по умственным свойствам от животных. Герофил думал, что «животная душа» (в отличие от «витальных духов», образуемых воздухом, поступающим из легких в сердце и разносимых по артериям) локализуется в отдельных частях мозга, причем основное значение в этом отношении придавалось мозговым желудочкам.
Схожих в отношении локализации души представлений придерживался и римский доктор Гален(2 в. н. э.), кроме этого полагавший органами души мозг с его желудочками, печень и сердце. С каждым из них он связывал части психологических функций, по описанию похожие на предложенные Платоном. Опираясь на гуморальную концепцию в происхождении разных психологических особенностей (темпераментов), Гален воображал нервную совокупность в виде ветвистого ствола, любая из ветвей которого живет независимой судьбой. Мышца приводится в перемещение нервом при помощи проносящейся по нему психологической (душевной) пневмы — необычной эфирной субстанции, аналогичной разогретому воздуху, — в учении Галена в первый раз появляются зачаточные представления о психологическом факторе как вероятном источнике перемещения. В 4в. н. э. Немези-дийеще рассматривал передний желудочек мозга в качестве «воображения» и вместилища восприятия, а средний и задний — как «памяти» и вместилища мышления. Подобные взоры продержались до конца XVII— начала XVIII вв., в то время, когда в первый раз стали искать материальный субстрат психологических процессов в плотном веществе мозга, подробно изученном главой итальянской анатомической школы Везалиемеще в XVIв. Это разрешило ученым того времени снова возвратиться к представлениям о неделимости психологических процессов и предпринять попытки отыскать для них единый «мозговой орган».
Параллельно на этом же этапе становления науки математиком и французским философом Р.Декартом,занимавшимся физиологическими изучениями, разрабатывается понятие о рефлексе (не смотря на то, что сам термин еще отсутствует). По его схеме, сотрудничество организма с окружающими телами опосредуется нервной машиной, по сути автоматом, складывающимся из мозга как нервных трубок «и центра», расходящихся от него. В каждой из трубок находится натянутая нить, уменьшающаяся, в то время, когда на ее периферический финиш воздействует какой-то внешний предмет. Результатом этого делается открытие клапанов, помогающих перемещению «животных духов» от мозга к мышцам, и сокращение последних. Душа соединена со всем телом, и особенно — с маленькой шишковидной железой, находящейся в середине мозга. Эта железа улавливает мельчайшие перемещения живых духов а также может под действием впечатлений направлять их к мышцам. Таким обра-
Р. Декарт
БАЗЫ НЕЙРОПСИХОЛОГИИ
зом, действия внешних предметов на окончания нервов признавались приоритетными в качестве обстоятельства двигательных актов. В первый раз источником происхождения психологического стал стимул, вынесенный за пределы организма. В XV11в. экспериментальное изучение нервов и мышц, и удаление отдельных участков мозга, равно как и вся неврологическая практика, существенно продвинули представления о связи психологических процессов с их вероятным материальным носителем. Нотолько в конце XVIII— начале XIX вв., ознаменовавшихся развитием психотерапевтических представлений о разложимости психологических процессов на некие изначальные психологические «свойства», анатомы и клиницисты того времени начали искать мозговой субстрат этих «свойств». Уже в середине XVIIв. британский анатом Т. Уиллис[Thomas Willis] говорил о роли «серой полосатого» тела и материи коры в качестве носителя животного «духа», тогда как «белая материя» мозга, согласно его точке зрения, снабжает доставку «духа» к вторым частям тела, снабжая их движением и ощущениями. Ему же в собственности и одно из первых точек зрения довольно объединительной роли мозолистого тела в работе двух полушарий. В 1779 г. германский анатом И. Мейер[1.Ch. Mayer] подтверждает догадку о том, что интеграция всех психологических функций осуществляется мозжечком и мозолистым телом, а отдельные психологические «свойства» локализованы в коре головного мозга, в белом веществе и в базальных областях мозга.
К числу самые известных относятся попытки наибольшего австрийского анатома начала XIXв. Ф. Галля [Franz Josef Gall] локализовать моральные и интеллектуальные качества человека в разных частях головного мозга. В собственных работах (1823 г.) он постарался представить его кору в виде совокупности «органов» либо бессчётных психологических свойств (смелости, честолюбия, инстинкта продолжения рода и т. п.). К этому присоединилось предположение, что развитие отдельных участков коры, мозга и борозд в целом якобы воздействует на форму черепа и исходя из этого изучение его поверхности разрешает диагностировать личные изюминки личности. Подобные представления, не имея ничего общего с наукой, носили умозрительный и полуфантастический темперамент, но идеи Галля о связи и роли коры умственных функций с лобными долями являлись серьёзными и прогрессивными для собственного времени и оказали значительное влияние на медицинскую общественность.
Взоры Галля в 1824 г. были без шуток оспорены французским ученым П. Флоуренсом[Marie-Jean-Pierre Flourens], занимавшимся хирургическим изъятием разных областей коры по большей части у птиц и имевшем возможность по их поведению делать выводы о появившихся последствиях. Опыты Флоуренса были серьёзны для его времени, но его пара механистические выводы о том, что «кора функционирует как единое целое», с позиции сегодняшнего дня не смогут рассматриваться как корректные по причине того, что проводимые им операции касались мозга низших позвоночных, имевших только зачатки элементарных психологических процессов.
Ф. Галль
ГЛАВА I. СТАНОВЛЕНИЕ НЕЙРОПСИХОЛОГИИ КАК НАУКИ
В первой половине XIX в. в публикациях Ж.-Б. Буйо |Jean-Baptiste Bouillaud] и М.Дакса [Marc Dax], выполненных по итогам медицинских наблюдений, в первый раз привлекается внимание экспертов к возможности утраты речи в следствии локальных поражений мозга. В 1861 г. хирург и французский анатом П. Брока[Paul BrocaJ, выступая в Парижском антропологическом обществе, представил материалы изучения двух больных с утратой речи, обратив внимание на ее сообщение с поражением нижней лобной извилины левого полушария. Приведя к горячей дискуссии, эти наблюдения стимулировали целую серию изучений по локализации функций в коре головного мозга, а также связанных с раздражением отдельных участков мозга электричеством. В 1874 г. германский психиатр К. Вернике[Karl Wernicke] обрисовывает 10 больных с нарушениями понимания обращенной речи, имеющих локализацию очага поражения в задних отделах верхней височной извилины кроме этого левого полушария.
Примером иного методического подхода явились испытания германского доктора Э. Гитцига[Eduard Hitzig], трудившегося в 60-х гг. XIX в. в госпиталь и имевшем доступ к больным с травмами черепа. Зля мозг этих больных не сильный электрическим током, он установил, что подобные действия, приложимые к задней части мозга, заставляли глаза двигаться. С 1870 г. Гитциг к работам завлекает собственного сотрудника — Г. Фрича[Gustav Fritsch], совместно с которым ставит последовательность подобных опытов на мозге живых псов и подтверждает возможность инициирования определенных неотёсанных перемещений при раздражении конкретных участков мозга.
Финиш XIX века ознаменовывается и другими наибольшими удачами ло-кализационистов, полагавших, что ограниченный участок мозга может являться «мозговым центром» какой-либо психологической функции: было увидено, что поражения затылочных отделов мозга приводят к зрительного восприятия, а поражения теменной области — утерю свойства верно строить предметное воздействие. Позднее появляется идея, что в коре головного мозга возможно выделить «центр письма», «центр счета» и др.
В один момент в качестве контраргумента появляются изучения другого замысла, говорящие о неполноте утраты тех либо иных психологических функций при локальных поражениях мозга, обратимый темперамент их нарушений, на сообщение их масштабности с неспециализированной утратой массы мозга. Так, узнаваемый британский невролог X. Джексон[John Hughlings Jackson], проанализировавший накопленные к тому времени несоответствия в изучениях поте-
П. Брока
К. Вернике
X. Джексон
БАЗЫ НЕЙРОПСИХОЛОГИИ
ри речи, на базе динамического подхода выдвигает идею о трехуровневой организации работы центральной нервной совокупности. По его представлениям, никакая психологическая функция не результат деятельности ограниченной группы клеток мозга, а имеет сложную «вертикальную» организацию: первый низший уровень представлен стволовыми отделами мозга, средний уровень —двигательными и сенсорными отделами коры, а верховный — его лобными отделами. Наиболее значимым выводом из этого пара устаревшего к сегодняшнему дню, но опережавшего собственный время взора, являлась невозможность прямого отождествления локализации симптома с локализацией функции. Он кроме этого высказал предположение, что патологические процессы в мозгу должны проявляться не только выпадением каких-то функций, но и активизацией вторых функций за счет высвободившейся активности нервных образований этих уровней. Так, оценивать нарушение нужно не только по симптомам выпадения функций, но и по симптомам высвобождения и реципрокной (взаимно-антагонистичной) активизации.
В середине XIX в. широкое распространение в медицине и биологии приобретает концепция основателя современной патологической анатомии, германского ученого Р. Вирхова[Rudolf Virchow] о так называемой целлюлярной патологии — пара одностороннем представлении о роли отдельных клеток в жизнедеятельности организма. Вирхов утверждал, что любой патологический процесс есть суммой нарушений, происходящих в каждой клетке. Не обращая внимания на известную механистичность, эти идеи, и возросшая техническая оснащенность аналогичных работ послужили толчком для разных изучений клеточной мозговой коры и структуры мозга. В частности, австрийский невро- и гистопатолог Т. Мейнерт[Theodor Meynert] создаёт узкое описание клеток коры (1867), приписывая им функцию носителя психологических процессов; киевский анатом В. А. Бецв 1874 г. в коре передней центральной извилины обнаруживает огромные пирамидные клетки, связываемые с выполнением моторной функции, а испанский гистолог и нейроанатом С. Рамон-и-Кохаль[Santiago Ramon у Cojal], опираясь на более ранние успехи, собственными работами (1894) обосновывает нейронную теорию строения нервной совокупности и показывает высокую степень ее упорядоченности и сложности.
Предстоящие годы характеризовались детализацией и накоплением клини-ко-анатомических наблюдений с выделением некоторых новых форм нарушений высших психологических функций, пересмотром и критикой ранее взятых материалов, как со стороны локализационистов, так и их соперников. Заметным явлением в первой трети XX в. становятся изучения (1929) американского психолога К. Лешли[Carl Spenser Lashley], проводившего испытания на крысах и обратившего внимание на работу мозга как целого. Итогом этих работ стала формулировка закона эквипотенциальное™, провозглашавшего равноценность разных мозговых коры и структур громадных полушарий во всех ее отделах. Понемногу в психологии и неврологии формируется направление, названное «ноэтической школы», вычислявшее, что при мозговых поражениях первым делом нарушается «символическая функ—
ГЛАВА I. СТАНОВЛЕНИЕ НЕЙРОПСИХОЛОГИИ КАК НАУКИ
ция» либо «абстрактная установка», в частности выражающаяся и в речевых расстройствах. самый ярким ее представителем являлся К. Гольдштейн[Kurt Goldstein], постаравшийся поделить кору на «центральную» и «периферическую» (1934-1948), механически связав с этими отделами неспециализированный психологический фон, живущий по эквипотенциальным законам (это и имеется «абстрактная установка»), и «средства» психологической деятельности, приуроченные к конкретным участкам мозга. Подобный теоретический подход по сути являлся разновидностью эквипотенциального взора на соотношения мозга,и психики.
Но попытки яркой локализации самых сложных психологических функций в ограниченных участках мозга сопровождались получением для того чтобы широкого материала, что в 1934 г. германский психиатр К. Клейст [Karl Kleist], изучавший в большинстве случаев нарушения высших психологических функций благодаря военных травм головного мозга, образовывает локализационную карту мозга, которая приурочивает отдельные, среди них и социально обусловленные функции к деятельности конкретных участков коры (по большому счету из попыток картирования полушарий на основании разных правил громаднейшую известность приобретает цитоархитектоническая карта коры мозга К. Бродмана[Korbinian Brodmann], выстроенная на основании гистологических изучений, совершённых еще в начале века и включавшая пара десятков участков, имеющих разное клеточное строение). Так или иначе, совокупность взоров на работу мозга того времени сводилась к представлению о нем как о собрании «органов», либо «центров», в которых локализуются имеющие независимый темперамент «свойства».
Физиологическое направление в изучении локализации высших психологических функций начало зарождаться с середины XIX в. и громаднейшее развитие взяло в РФ. И. М. Сеченов,опубликовав «Рефлексы головного мозга» (1863), высказал предположение о роли чувствительного возбуждения при мышечных сокращениях в формировании двигательных актов, и о роли слуховых, мимических и зрительных ощущений в речевой деятельности. Он выступил против анатомического локализационизма, предложив заменить его механизмом «функциональной совокупности» — одного из главных понятий современной психо- и нейрофизиологии.
Среди зарубежных изучений первой половины XX в., содействующих пониманию роли мозга в психологических процессах, громаднейшую известность взяли работы (1897-1900) британского физиолога Ч. Шеррингтона[Charles Scott Sherrington] по анализу интегративных правил деятельности нервной совокупности и его учение о нейронных контактах — синапсах. Свойства изучаемого поведения в первый раз были отнесены на счет особенностей соединения между нейронами, а не их проводниковой части. Ему же принадлежат одни из самые ранних
К. Бродман
И. М. Сеченов
БАЗЫ НЕЙРОПСИХОЛОГИИ
опытов по установлению связей между злимыми не сильный электротоком территориями моторной коры и реакциями строго определенных мышц на противоположной стороне тела (1903—1917). Позднее развитие аналогичных методических правил, приложимых к опытам по изучению функциональной организации коры, было продолжено (1945— 1959) канадским нейрохирургом В. Пенфилдом [Wilder Graves Penfield].
Значительный вклад в психофизиологические изучения по проблеме локализации функций был внесен И. П. Павловым,создавшим учение о динамической локализации функций, об образовании в коре головного мозга «динамических стереотипов», о мозговой изменчивости в пространственной приуроченности возбудительных и тормозных процессов. В его работах формулируются и обосновываются представления о первой и второй сигнальных совокупностях, выдвигается и разрабатывается понятие об анализаторах, о их ядерной и периферических частях. Не меньшее значение имеют и изучения морфологии мозга и его рефлекторного функционирования, совершённые в начале века первым директором и организатором двух наибольших научных учреждений — Института и Психоневрологического института по изучению мозга (1908—1918) В. М. Бехтеревым.
Первые нейропсихологические изучения у нас начали проводиться в 20-х гг. Л. С. Выготским.На основании изучения разных форм психологической деятельности он сформулировал главные положения о развитии высших психологических функций и смысловом системном строении сознания. Опираясь на созданные теоретические положения, Л. С. Выготский отследил и проанализировал трансформации, появляющиеся в высших психологических функциях при локальных поражениях мозга, особенности этих системных нарушений у ребенка и взрослого. В следствии этих изучений им были отысканы и обрисованы правила динамической локализации функций, отличающие работу мозга человека от работы мозга животных.
Предстоящее развитие представлений о системном строении высших психологических функций в коре головного мозга взяло развитие в трудах А. Р. Лурияи его учеников, перевоплотивших данный раздел отечественной нейропсихологии в стройную совокупность теоретических воззрений. Ими накоплен и систематизирован громадный фактический материал о роли лобных долей и других мозго-
В. Пенфилд
И. П. Павлов
В. М. Бехтерев
Л. С. Выготский
ГЛАВА I. СТАНОВЛЕНИЕ НЕЙРОПСИХОЛОГИИ КАК НАУКИ
вых структур в организации психологических процессов, обобщены бессчётные предшествующие изучения и продолжено изучение нарушений отдельных психологических функций — памяти, речи, интеллектуальных процессов, действий и произвольных движений при локальных поражениях мозга, проанализированы особенности их восстановления. Ассимиляция опыта отечественных и зарубежных авторов в области разработки нейропсихологических исследовательских приемов разрешила А. Р. Лурия создать комплекс способов клинического изучения лиц с поражениями мозга. Одним из результатов теоретического обобщения клинического опыта стала сформулированная им концепция трехблочного строения функциональной организации мозга. Громадное место в творчестве А. Р. Лурии занимали вопросы ней-ролингвистики, разрабатываемые в неразрывной связи с проблемами афазиологии. Указанные бессчётные исследования нейропсихологии создали предпосылки для выделения данной науки в независимую дисциплину.
Значительное влияние на познание взаимоотношений между мозгом и психическими функциями оказали экспериментальные и теоретические работы Н. А. Бернштейна(с 20-ЖД гг.) по физиологии и биомеханике организациидвижений, которые содержат одну из первых четких формулировок принципа обратной связи, П. К. Анохина по неспециализированной теории функциональных совокупностей, афферентного синтеза и связанного с ними понятия акцептора действия. Громадный цикл экспериментальных работ, посвященных изучению роли билатерального мозгового регулирования в психологической деятельности, был выполнен под управлением Б. Г. Ананьева. Начатые с изучения функции парных рецепторов, эти работы стали причиной формулированию последовательности серьёзных положений относительно роли парной работы громадных полушарий в пространственной ориентации, а после этого и в неспециализированных процессах управления поведением и жизнедеятельностью живого организма. Б. Г. Ананьевым выдвинуто ответственное теоретическое положение о том, что громадные полушария являются особенный горизонтальный контур совокупности мозгового регулирования, существующий наровне с вертикальным, иерархически организованным контуром мозгового управления. Им же созданы концепции теории ощущений и генеза функциональной структуры анализаторной совокупности человека.
A. P. Лурия
П. К. Анохин
Н. А. Бернштейн
Б. Г. Ананьев
БАЗЫ НЕЙРОПСИХОЛОГИИ
Н. П. Бехтеревойна протяжении многих лет предпринимались работы по изучению роли подкорковых образований в реализации разных психологических процессов. Использование способа долгосрочно и кратковременно имплантированных электродов для лечения и диагностики больных разрешило посредством яркого контакта с мозгом человека взять новые информацию о его функциональной организации. Наиболее значимым выводом, взятым на основании всей совокупности совершённых Н. П. Бехтеревой и ее сотрудниками изучений, было то, что нейрофизиологическое обеспечение психологических процессов имеет системное строение, реализуемое через корково-подкорковую структурно-функциональную совокупность, включающую в себя звенья различной степени жесткости. Часть из этих звеньев трудится независимо от окружающей среды (в пределах данного психологического процесса), другие — эластичные, — наоборот, нужны только в каких-то определенных условиях. Таким сочетанием достигаются исключительная пластичность и высокая экономичность мозговых процессов, адекватная условиям их протекания.
Большой вклад в современные нейропсихологи-ческие представления внесен учениками А. Р. Лурия — Е.Д. Хомской, Т. В. Ахутиной, Л. С. Цветковой.Довольно независимое научное направление — детская нейропсихология — начало складываться благодаря систематическим нейропсихологическим изучениям детей Э. Г. Симерницкой,продемонстрировавшей, что на различных стадиях онтогенеза поражения одного и того же участка мозга проявляются неодинаково. Значительную роль в становлении отечественной нейропсихологии сыграли такие организаторы и выдающиеся учёные ленинградской нейропсихологической школы, как Н. Н. Трауготти И. М. Тонконогий.Совершенствование современного нейропсихологического методического арсенала связано с именами Л. И. Вассерманаи Я. А. Ме-ерсона.Благодаря сотрудничеству со экспертами в области сенсорных математического моделирования и систем, распознавания образов и теории информации понятийный аппарат нейропсихологии был обогащен новыми представлениями о мозге как о совокупности, принимающей, хранящей и перерабатывающей данные. В его состав были введены новые, ставшие сейчас хорошими, понятия, такие как оперативная память, фильтрация сообщений, помехоустойчивость, статистическое кодирование информации, принятие решений и ряд других.
Неизменно велик научный интерес к нейропсихологической тематике и среди современных западных медиков, физиологов, педагогов и психологов, что подтверждается наличием особых отделений, обществ и факультетов в разных исследовательских и учебных заведениях Америки и Европы. Среди зарубежных изучений, переведенных на русский язык, заслужен-
Е. Д. Хомская
Н. Н. Трауготт
ГЛАВА I. СТАНОВЛЕНИЕ НЕЙРОПСИХОЛОГИИ КАК НАУКИ
ной популярностью пользуются работы X. Дельгадо [Jose M. R. Delgado], Дж. Миллера [Georg A. Miller], Ю. Галантера[Eugen H. Galanter], К. Прибра-ма[Karl H. Pribram], Э. Голдберга [Elkhonon Goldberg] и др.
К сегодняшнему дню благодаря упрочнениям отечественных и зарубежных ученых, сделавших предметом собственных изучений столь непростую и неоднозначную проблему материальных баз психики, возможно очертить область нейропсихологии как особой теоретической и прикладной дисциплины.